Клэнси Том. Оперативный центр - Государственные игры

   - Как ваши успехи? - поинтересовался Худ.
   - Плохо, - признался заместитель министра. - Посол Франции "даст мне знать", можно ли будет приехать, что на дипломатическом языке означает "а не пойти ли вам к черту".
   Хаузен продолжал сверлить Худа взглядом.
   - Что там у вас с Домиником? - не удержавшись, спросил немец.
   - Есть там один офицер из Национальной жандармерии, сейчас он в Тулузе, так вот он жаждет увидеть месье Доминика и его голову по отдельности, объяснил Худ и посмотрел на Нэнси. - Мне очень жаль, но дело обстоит именно так.
   Губы женщины грустно опустились.
   - Я все понимаю, - сказала она, - но я думаю, мне лучше уйти.
   Нэнси повернулась к двери, однако Худ схватил ее за руку.
   - Нэнси, не надо туда возвращаться!
   - Почему? - спросила она. - Думаешь, мне нужна чья-то защита, чтобы выжить в этом дерьме?
   Хаузен повернулся к Столлу и Лангу и начал что-то расспрашивать о видеоиграх.
   Худ отвел Нэнси в конец кабинета.
   - В таком дерьме - да, - подтвердил он. - Если Байон доберется до "Демэн", каждый сотрудник попадет под следствие, и копать будут так глубоко, как это только возможно.
   - Существуют ограничения по срокам давности.
   - Верно, - согласился Худ. - Официальных последствий может и не быть. Но подумай о черных списках. Какая фирма согласится нанять человека, который занимался промышленным шпионажем, совершил растрату или продал конфиденциальную информацию?
   - Такая же, как "Демэн" , - ответила она.
   Худ встал ближе к ней. Он по-прежнему держал ее за руку, но уже не так крепко. Теперь он держал женщину за руку, а не удерживал насильно.
   - Таких компаний, как "Демэн" , благодарение Богу, существует не так уж и много, - тихо заговорил Пол. - И заняты они черным делом. Что бы и как бы ни случилось, ты не должна туда возвращаться.
   - В любой большой корпорации всегда найдется несколько демонов.
   - Но не таких, как эти, - возразил Худ. - Если откроется именно этот "ящик Пандоры", погибнут сотни, а может, и тысячи людей. Изменится мир, и изменится не к лучшему.
   Несмотря на то что взгляд Нэнси был и мрачным и непокорным, прикосновение ее руки выражало желание. Полу хотелось поцеловать ее, укрыть от невзгод, просто любить. И тогда он спросил себя: а кто я такой, чтобы еще рассуждать здесь о морали?
   - Значит, ты не хочешь, чтобы я вернулась обратно, - полуутвердительно сказала она. - А еще ты хочешь, чтобы я помогла сдать Доминика в руки правосудия.
   Заглянув ей в глаза и не отпуская руки, Пол тихо-тихо ответил:
   - Хочу.
   Ласка, с которой он это произнес, как и само выбранное им слово, казалось, сразили женщину. Нэнси сжала его руку. Он сжал ее в ответ.
   - Даже если вы его схватите, к Доминику применят "правосудие для богатых", - посетовала она. - В стиле, который так любит французское правительство, потому что чиновникам это дает возможность приобретать летние виллы.
   - Купить свою безнаказанность за все то, что он совершил, Доминику не позволят, - пообещал ей Худ.
   - А что будет со мной? - спросила она. - Куда дудочник поведет меня?
   - Когда все это кончится, я тебе помогу, - пообещал Худ. - И я позабочусь, чтобы у тебя была работа.
   - Вот как здорово, ну спасибочки! - воскликнула Нэнси. - Пол, неужели ты до сих пор не понял, что это совсем не то, что мне от тебя нужно?
   Повернувшись вполоборота, она опустила глаза и провела языком по верхней губе. Худ продолжал держать ее за руку. Сказать в ответ ему было нечего, ничего такого, что не дало бы ей ложной надежды.
   Выждав какое-то время, Нэнси снова повернула к нему лицо.
   - Конечно же, я помогу, - сказала она. - Я сделаю все, что тебе понадобится.
   - Спасибо, - поблагодарил Худ.
   - Не стоит благодарности. Для чего же тогда еще существуют бывшие невесты?
   Худ коснулся ее щеки и отвернулся, уткнувшись в листок, на котором был записан телефон Байона. Набирая номер, он так и не взглянул на Нэнси. Тоска в его глазах дала бы ответ на ее вопрос, и этот ответ не принес бы ничего хорошего ни ей, ни ему.
   Глава 43
   Четверг, 18 часов 44 минуты, Вунсторф, Германия
   Треск, который услышал Боб Херберт, не мог быть выстрелом. Это было ему понятно, потому что раньше, чем звук выстрела, до его головы долетела бы пуля, которая отключила бы мозг. Боб также сообразил, что звук исходит откуда-то сверху.
   Сквозь листву тяжело упала здоровая ветка. И хотя полицейский успел-таки отскочить с того места, куда она падала, увернуться от молоденькой женщины, свалившейся на него мгновением позже, ему уже не удалось. Она грохнулась прямо на мужчину, и оба свалились на землю. Однако девушка оказалась сверху и первой вскочила на ноги. Полицейскому удалось удержать в руке пистолет, но Джоди быстро наступила ему на запястье и выдернула оружие.
   - Держите! - крикнула она и сунула пистолет Херберту в руки. Боб направил его в голову полицейского. Мужчина даже не пошевельнулся, и Херберт посмотрел на девушку. Та нетвердо стояла слева от кресла, явно потрясенная собственным дерзким броском.
   - Джоди Томпсон? - уточнил Херберт. Девушка дважды кивнула. Она чуть ли не задыхалась. Бедняжка, как же, наверно, бьется от страха ее сердчишко, подумал он.
   - Меня зовут Херберт. Боб Херберт. Я работаю на правительство США. И хочу поблагодарить за то, что ты сделала.
   - Я уже не.., в первый раз.., сваливаюсь на парня, - задыхаясь и запинаясь сообщила Джоди.
   Херберт улыбнулся. Девушка была охвачена страхом и некоторым возбуждением.
   - Полагаю, с дерева ты свалилась не просто так.
   - Нет-нет, - заверила она. - Я шла пешком и заблудилась. Там, наверху, я заснула. А от вашего голоса проснулась и увидела, что он собирался сделать.
   - Я рад, что у тебя чуткий сон, - сказал Херберт. - Думаю, теперь нам стоит кое-что сделать, чтобы наш приятель наверняка не...
   - Осторожно, смотрите! - закричала девушка.
   Херберт не повернулся к полицейскому спиной, но он допустил ошибку, глядя только на Джоди. Прежде чем Боб успел выстрелить, немец вскочил и прыгнул на него, стараясь завладеть оружием. Кресло опрокинулось назад вместе с обоими мужчинами, которые в четыре руки боролись за пистолет.
   Херберт все-таки обронил пистолет во время борьбы, но решил не пытаться его найти. Лежа на спине под полицейским, он сунул руку под правый подлокотник и выхватил из ножен кинжал с поперечной ручкой. Джоди подскочила сзади к немцу и стала оттягивать его за плащ. Пока она этим занималась, Херберт поудобней перехватил специально подогнанную рукоять ножа. Пятидюймовое лезвие торчало вверх между указательным и средним пальцами его правой руки.
   Полицейский неловко шарил вокруг кресла, вокруг Херберта, его пальцы, ощупывая землю, зарывались в траву. Когда Джоди с криком чуть приподняла немца, левая рука Боба метнулась вверх. Он ухватил в кулак черную шевелюру, зафиксировав голову противника, и тут же воткнул нож в мягкую плоть под подбородком. Херберт с усилием повел им в сторону сердца, перерезая внутреннюю и внешнюю яремные вены. Трапециевидная мышца с наружной стороны шеи не дала лезвию выйти из тела.
   Немец перестал искать оружие, но не прекратил двигаться. Он попытался вытащить нож из горла, однако то, что одной рукой Херберт тащил его голову вниз, а второй одновременно давил на лезвие, делало это невозможным. Боб не хотел, чтобы мужчина смог открыть рот и издать какие-то звуки. И еще он не хотел, чтобы все еще возившаяся поверх их Джоди увидела его лицо или рану.
   Мгновение спустя полицейскому стало трудно дышать. Он попытался скатиться с Херберта, так как рот его был полон крови и он захлебывался ею. Однако Боб удерживал его мертвой хваткой.
   Глаза немца выпучились от боли и шока, земля под мужчинами стала липкой от крови. Полицейский делал по-детски неловкие попытки ударить Херберта, затем сплюнул кровь и бездыханно обмяк на груди американца.
   На этот раз Херберт был уверен, что немец уже не поднимется. Когда тот окончательно затих, Боб попросил Джоди отойти и отвернуться.
   - Вы уверены? - спросила она.
   - Уверен, - ответил Боб.
   - Уверен, - ответил Боб.
   Джоди, пошатываясь, встала, и, как только она отошла на несколько ярдов, Херберт спихнул с себя немца. Затем он ползком выбрался из кресла и, обтерев нож о полу полицейского плаща, сунул его обратно в ножны.
   - С тобой все в порядке, Джоди? Девушка кивнула.
   - Он мертв?
   - Да, - подтвердил Херберт. - Извини. Она еще раз решительно кивнула.
   - Если ты мне поможешь усесться обратно в кресло, - выждав какое-то время, заговорил Херберт, - мы смогли бы отсюда выбраться.
   Джоди принялась за дело.
   - Мистер Херберт... - обратилась девушка, помогая разведчику взгромоздиться на сиденье.
   - Боб, - поправил он ее.
   - Боб, вы что-нибудь знаете о людях, которые хотели меня убить?
   Херберт мысленно представил себе район по описанию снимков со спутника.
   - По-моему, они должны быть на озере к северу отсюда.
   - А как далеко к северу?
   - В нескольких милях. - Херберт достал телефон. - Я хотел бы дать знать своему начальству, что я тебя уже отыскал, потом доставить тебя в Гамбург, а уже оттуда самолетом отправить домой.
   - Мне не хотелось бы пока отсюда уходить, - возразила она.
   - Но почему? - удивился Херберт. - Ты что, устала, или что-нибудь болит? Проголодалась? Я не прихватил с собой никакой еды...
   - Нет, ни то, ни другое, ни третье, - успокоила Херберта Джоди. - Я сидела на дереве и думала, как же я их всех ненавижу.
   - Я тоже, - заверил ее он. - Люди вроде этих лишили меня ног и жены ради целей, которые больше вообще не имеют значения.
   - Вот я и подумала, - продолжила Джоди, - что, может, я выжила для какой-то цели?
   - Конечно, - поддакнул Херберт. - Чтобы вернуться домой к своим близким.
   - Если это так, то я к ним действительно вернусь, - уверенно сказала она. - Только немного погодя. Я хочу что-то сделать для того, чтобы здесь ничего такого больше не творилось.
   - Хорошо, - согласился Херберт. - Когда ты вернешься домой, продай право на экранизацию своей истории. Я серьезно. Пусть люди знают, что происходит в реальном мире. Только позаботься, чтобы меня сыграл Том Селлек, о'кей? И чтобы ты следила за творческим процессом. Иначе они все испортят.
   - Меня учили делать кино, - ответила Джоди. - Так вот сейчас мы еще не достигли кульминации.
   Херберт насупил лицо и выставил на уровне головы указательные пальцы.
   - Бык <Бык - полицейский осведомитель, шпик (амер, сленг).>, - сказал он, скосив пальцы в ее сторону. - "Девушка из Лонг-Айленда помогает правительственному агенту прикончить немецкого полицейского-неонациста". По мне, так куда дальше, какая тут еще чертова кульминация.
   - Нет, - возразила Джоди. - Лучше было бы: "Американская девушка вызывает гордость у деда, вступив в борьбу с его старыми врагами". Сути больше, сенсационности меньше.
   - Ты просто чокнулась! - воскликнул Херберт, начав набирать телефонный номер. - Как говорили у нас в Бейруте: "отчаянная до безумия".
   - Просто-напросто иногда ты должен сделать то, что нужно сделать. - Джоди подошла к телу полицейского. Она подобрала его пистолет и вытерла грязь о джинсы.
   - Оставь его в покое, - приказал Херберт. - Нам не нужно, чтобы случайный выстрел привел сюда нацистское подкрепление.
   Джоди осмотрела оружие.
   - Мы использовали "П38" вроде этого во время съемок, - сообщила она. Один из реквизиторов показал мне, как им пользоваться.
   - Ура реквизитору! Ты из него стреляла? Девушка решительно кивнула.
   - Я попала в бревно ярдов с десяти, - похвасталась она.
   - Прелестно. - Херберт вздохнул. - Однако есть два момента, о которых тебе следовало бы знать. Во-первых, это модель "П5", а не "П1", что является официальным названием "Вальте-ра-П38", которым ты пользовалась. Обе модели рассчитаны под патрон 9 на 19 миллиметров и удивительно схожи между собой. Что же касается второго момента, то бревна не особенно хорошо стреляют - в отличие от людей.
   Херберт закончил набор номера и принялся ждать. Джоди, сжав плотнее губы, наклонилась к трубке и ткнула пальцем в клавишу "отбой".
   - Эй! - возмутился Херберт. - Убери руку!
   - Спасибо за помощь, мистер Херберт, но... Боб, я пошла.
   - Никуда ты не пойдешь. Там, возможно, собрались сотни психов с оружием, и ты не знаешь, на что они способны.
   - И все-таки я пойду.
   - Нет! - крикнул он. - Женщина, что тебя захватила, была Карин Доринг. Знаешь, почему она тебя не убила? Только из-за женской приязни.
   - Знаю. Она мне говорила, - сказала Джоди.
   - Второй раз она уже не повторит своей ошибки, - пообещал Херберт. - А те подонки, что на нее работают, не допустили бы ее и единожды. Черт, да ты же не продвинешься дальше часовых.
   - Найду какой-нибудь способ. Я умею быть незаметной.
   - Даже если это так, даже если предположить, что часовые попадутся зеленые или они расслабятся, или и то и другое вместе, что ты станешь делать, когда туда попадешь? Убьешь Карин?
   - Нет, - ответила Джоди. - Я не хочу походить на нее. Я хочу, чтобы она просто меня увидела. Я хочу, чтобы она видела, что я жива и не боюсь. Она бросила меня в трейлере, ничего не оставив. Ни надежды, ни гордости - ноль. Мне необходимо все это вернуть.
   - Но ты ведь уже вернула!
   - То, что вы видите сейчас? - подняла брови Джоди. - Нет, это не гордость, это стыд. Страх стыда. Страх, что я слишком запугана, чтобы посмотреть ей в лицо. Мне необходимо дать в ухо тому, кто подверг меня пыткам.
   Слова Джоди повергли Херберта в недоумение.
   - Не понял, сделать что?
   - Однажды именно так поступил мой дед. Если я этого не сделаю, я никогда уже не смогу войти в темную комнату или пройти по пустынной улице, не испытывая страха. Еще мой дед говорил, что Гитлер правил людьми с помощью страха. Я хочу, чтобы эти люди поняли, что им меня не запугать. И я не смогу показать им это нигде, кроме лагеря.
   Херберт провернул колеса на пол-оборота и приблизился к девушке.
   - В том, что ты говоришь, есть доля истины, но, отправившись туда, толком ты ничего не добьешься. Секунд десять славы, прежде чем они тебя прикончат.
   - Да, если вы мне не поможете, - согласилась Джоди. Она наклонилась к креслу. - Я только хочу показать им свое лицо. Больше ничего. Если я не сбегу сейчас, то уже никогда ни от чего не стану бегать. А вот если бы я сбежала, значит, эта ведьма победила. Она убила бы во мне что-то очень важное.
   Херберт понял, что девушку не переспорить. Окажись он на месте Джоди, стремился бы сделать то же самое, если даже не больше. Однако это еще вовсе не значило, что он намерен отправиться вместе с нею.
   - А ты не задумывалась, каково будет мне перед собственной совестью, если с тобой хоть что-то случится? - спросил Херберт. - И еще подумай-ка вот о чем. Ты сохранила самообладание. Ты боролась. Ты спасла мне жизнь.
   - Нет, мой демон по-прежнему там, - сказала Джоди. - И я пойду туда, пойду обязательно, и силой вы меня не остановите. Да я просто от вас убегу.
   - Джоди Джойнер-Кирси, не заблуждайся насчет моего кресла. При желании я могу на нем летать. - Он убрал палец девушки и начал набирать номер заново. Кроме того, я не могу допустить твоей смерти. Ты нам еще понадобишься во время суда. Этим утром я встречался с немецким чиновником, заместителем министра иностранных дел. Так вот он просто жаждет покончить с неонацистами. Направь и ты свою месть в этом направлении.
   - Он жаждет покончить с ними, - повторила за ним Джоди. - А они, надо думать, жаждут покончить с ним. Сотни против одного. Как вы считаете, кто победит?
   - Будет зависеть от того, каков этот "один".
   - Вот именно что каков... - протянула она. Херберт посмотрел на девушку.
   - Сдаюсь, - признался разведчик, - но ты все равно не пойдешь.
   Губы Джоди задрожали. Она выпрямилась и зашагала прочь.
   - Дерьмо. Вот же дерьмо!
   - Джоди, успокойся! - приглушенно выкрикнул Херберт. - Джоди.., вернись!
   Девушка помотала головой, продолжая идти. Мысленно ругаясь на чем свет, Херберт выключил телефон и двинулся следом за ней. Пока он катился вверх по небольшому подъему с редкими деревьями, сзади раздался хруст веток. Херберт остановился, прислушался и снова молча выругался.
   Сзади кто-то был. Либо их с Джоди услышали, либо пришли проверить, как дела у полицейского. Но причина не имела значения. Джоди находилась ярдах в двадцати от него и не сбавляла шага. Он не мог ее как-то окликнуть, не выдав при этом себя. Выход оставался один.
   Под листвой царил непроглядный полумрак. Херберт медленно и как можно бесшумней закатил кресло за одно из деревьев и прислушался.
   По лесу ходили двое. Они остановились как раз в том месте, где осталось тело полицейского. Пойдут ли они дальше или решат вернуться?
   Вскоре их шаги стали приближаться. Херберт выдернул из-под подлокотника палку. Шаги Джоди удалялись куда-то вправо. Он был в отчаянии, что не может окликнуть девушку и сказать, чтобы та остановилась.
   Надо дышать диафрагмой, чтобы успокоиться. В реабилитационном центре они называли это упражнение "живот Будды". Именно там его учили, что человек оценивается не по способности передвигаться на ногах, а по способности действовать...
   В стороне от него, совсем близко, из-за деревьев появились двое мужчин. Он узнал их по серо-голубым ветровкам. Оба были из микроавтобуса. Херберт выждал, когда они минуют его, затем, молниеносно вырулив, подскочил к ближайшему мужчине и наотмашь ударил его так, что тот сложился пополам и свалился на землю. Не успел его приятель с автоматом у бедра развернуться, как Херберт нанес ему удар по левой коленной чашечке. Мужчина рухнул лицом вниз в сторону кресла. Херберт что есть силы ударил его по голове. Тем временем первый мужчина со стоном попытался подняться на ноги, однако ударом по шее американец успокоил и его. Мужчина сразу обмяк, потеряв сознание. Херберт криво усмехнулся, глядя на поверженных противников.
   Надо их прикончить, подумал разведчик, и его рука уже было потянулась за кинжалом. Но тогда чем он лучше этих подонков? Быстро засунув палку под подлокотник, он поспешил в сторону, куда пошла Джоди.
   Херберт сознавал, что, если даже он будет продвигаться сквозь иссиня-черную темень леса с максимально возможной для него скоростью, перехватить девушку ему не удастся. И тут ему пришла мысль позвонить Хаузену, чтобы попросить того о помощи. Но на кого мог сейчас положится сам замминистра? По словам Пола выходило, чиновник даже не подозревал, что его личный помощник являлся неонацистом. Позвонить в полицию он тоже не мог. Он убил человека и скорее всего был бы задержан еще раньше, чем удалось бы выручить Джоди. И даже если бы все полицейские стояли на стороне закона, чего смогла бы добиться недоукомплектованная группа защитников правопорядка, отправившись в лагерь вооруженных экстремистов в разгар проведения "дней хаоса"? В особенности экстремистов, которые так хладнокровно расправились с людьми из съемочной группы.
   Как его обучали с первых же дней работы в разведке, Херберт принялся мысленно перебирать только то, что знал наверняка. Во-первых, в данной ситуации полагаться он мог только на себя. Во-вторых, если Джоди доберется до лагеря раньше его, она будет убита. И, в-третьих, скорее всего она достигнет лагеря раньше его.
   Подобрав с земли компактный автомат "Скорпион" чешского производства, Херберт положил его к себе на колени и покатил в сторону лагеря.
   Глава 44
   Четверг, 18 часов 53 минуты, Тулуза, Франция
   Наблюдая за экранами мониторов, полковник Байон размышлял о том, что, как и большинству французов, ему почти не было дела до американцев. Обе его младших сестры жили в Квебеке и вечно сетовали на то, какими грубыми и заносчивыми они были и как "чертовски близко" они живут. Собственный опыт общения с туристами в Париже, где размещалось его подразделение, позволил ему совершенно четко понять, в чем суть проблемы. Просто американцы очень хотели походить на французов. Они пили, курили и одевались, как французы. Они пытались подражать французам в их артистичности и беззаботности. Единственное, чего они не делали, так это не говорили по-французски, ожидая, что даже во Франции все говорят на английском.
   Возникали проблемы и с военными. Из-за катастроф, посетивших французов с кампанией Наполеона в России и с немцами во Второй мировой войне, американцы полагали, что представители вооруженных сил Франции гораздо слабее американского солдата и заслуживают лишь косточек с барского стола.
   Однако Бонапарт и "Линия Мажино" были всего лишь исключением из их в остальном славной военной истории, говорил себе полковник. А ведь без французской военной помощи Джорджу Вашингтону не было бы никаких Соединенных Штатов. Хотя сами американцы и не собирались это признавать. Впрочем, как и допустить, что кино изобрел не Эдисон, а братья Люмьер и что возможность летать дали людям не братья Райт, а братья Монгольфье. Единственное, что было хорошего в американцах, так это то, что они могли бы послужить ему еще одним объектом для неприязни помимо немцев.
   Раздался сигнал телефона, и Байон какое-то время разглядывал аппарат. Должно быть, это Пол Худ. На самом деле желания беседовать с этим мистером Худом у полковника не было, просто он не хотел, чтобы Доминик ускользнул и на этот раз. Все-таки решившись, он с присущей ему порывистостью схватил трубку.
   - Oui <Да (франц.).>.
   - Полковник Байон?
   - Oui.
   Звонивший продолжил без всякой паузы:
   - Je suis Paul Hood. Vous avez besoin d'assistane? <Я Пол Худ. Вы нуждаетесь в помощи? (франц.).>.
   Француз был застигнут врасплох.
   - Oui, - ответил он. - Eh... vous parlez la langue? <Э.., вы владеете языком? (франц.).>.
   - Je parle un peu, <Говорю немного (франц.).>
   - признался Худ. Он говорил по-французски, но плоховато.
   - Тогда давайте говорить на английском, - предложил Байон. - Не могу слушать, как вы гробите мой язык. В этом я очень щепетилен.
   - Понимаю, - посочувствовал Худ. - Шесть лет французского в школе и колледже не сделали из меня лингвиста.
   - Школа из нас ничего не делает, - заметил Байон. - Жизнь, вот что делает из нас тех, кто мы есть. Однако разговоры - это не жизнь, а высиживание, в этой берлоге тем более. Мистер Худ, мне нужен Доминик. Мне сказали, что у вас есть оборудование, которое поможет мне его взять.
   - У меня оно есть, - подтвердил Худ.
   - Где вы находитесь?
   - В Гамбурге, - ответил Худ.
   - Очень хорошо. В таком случае вы можете прилететь сюда одним из аэробусов, на постройке которых сделал деньги отец Доминика. Если поторопитесь, сможете быть здесь часа через два.
   - Мы так и сделаем, - заверил его Худ.
   - Мы? - Байон ощутил, как весь его энтузиазм потихоньку улетучивается. Кто же еще будет с вами?
   - Заместитель министра иностранных дел Рихард Хаузен и еще два человека из моей команды.
   Байона начинало разбирать зло. Настроение испортилось еще больше. Так и есть, без немцев - никуда, подумалось ему. Особенно без этого немца. Бог решительно не любит меня, как и обещал.
   - Полковник Байон, вы тут? - прервал паузу Худ.
   - Да, - ответил тот. - Значит, мне не придется высиживать здесь без дела еще два часа, а предстоит посражаться со своим же правительством, чтобы устроить неофициальный визит во Францию для излишне озабоченного немецкого чиновника.
   - Я придерживаюсь иного взгляда на этого человека, - заметил Худ. - Забота может быть бескорыстной, если служит стоящему делу.
   - Не надо читать мне лекций о бескорыстии. Он по-своему генерал. Я же сражаюсь в окопах. Но, - поспешно добавил Байон, - все это пустые разговоры. Вы нужны мне, а он нужен вам, и этим все сказано. Я сделаю пару звонков и встречу вас в аэропорту Ласбор в восемь часов.
   - Подождите, - попросил Худ. - Вы задали свои вопросы, теперь я хотел бы задать свои.
   - Спрашивайте.
   - Мы думаем, что Доминик собирается раскрутить в "Интернете" кампанию по пропаганде расизма, спровоцировать расовые волнения и бунты и дестабилизировать правительства.
   - Ваш коллега генерал Роджерс рассказал мне об этом проекте всеобщего хаоса.
   - Хорошо, - сказал Худ. - А он не говорил вам, что мы хотим остановить этого человека, а не просто его припугнуть?
   - Говорил, но не так многословно, - ответил Байон. - В том, что Доминик террорист, меня убеждать не надо. Если вы мне поможете это доказать, я проникну на его предприятие и остановлю этого человека.
   - Мне говорили, что в прошлом он избежал ареста.
   - Да, избежал, - признал Байон. - Но я намерен сделать больше, чем просто арестовать его. Позвольте, я сделаю краткий обзор, который, надеюсь, даст ответы на все ваши вопросы. Мы, французы, очень твердо поддерживаем своих предпринимателей. Они процветали и в зиму нашей экономики. Они преуспели, несмотря на ограничения со стороны правительства. И должен признать - с некоторым стыдом, - что огромное количество французов одобряют деятельность "Новых якобинцев". Здесь никто не любит иммигрантов, а эти "якобинцы" налетают на них, как цепные псы. Если люди прознают, что за всем этим стоял Доминик, в их глазах он станет еще большим героем.
   Байон испепелил взглядом изображение на экране. Мысленно он представил себе Доминика, самодовольно рассевшегося в своем комфортабельном кабинете.
   - Но несмотря на всю эмоциональность французов, большинство из нас верит в согласие. В залечивание ран. Вам, американцам, согласие видится, как размахивание белым флагом, но я считаю, что это цивилизованный образ жизни. Доминик лишен всякой цивилизованности. Он попирает законы Франции и Божьи законы. Совесть у Доменика, как и у его отца, сделана из алмаза - ее не поцарапаешь ничем. И я намерен сделать так, чтобы он ответил за свои преступления.