Страница:
Когда Дру увидел скрюченную фигуру под длинным плащом, он решил, что его худшие опасения сбылись. Но нет. Тело принадлежало мужчине.
Рендел.
По положению тела было понятно, что он едва ли жив. Дру подошел поближе, но очень осторожно: причину смерти он пока не выяснил. И как Рендел ухитрился войти в лабораторию — тоже.
Он потрогал тело. Теплое. Что неудивительно — много ли времени прошло с тех пор, как они расстались? На лице отразилось глубочайшее недоумение. Как будто он не мог поверить в какой-то кошмарный и невероятный факт. Скажем, что он не сможет вернуться в Драконье царство. Жалости к Тезерени Дру не чувствовал: Рендел был неглуп, но его огромное самомнение постоянно заглушало в нем здравый смысл. Он сам шел к своему концу.
Что же понадобилось тут Тезерени так сильно, что он забыл о безопасности? Действительно ли все дело в Стране-за-Пеленой? И что все же могло так расправиться с ним? Все, что способно уничтожить Тезерени, представляет опасность для любого.
Шагнув назад, он вдруг заметил расколотый синий кристалл с орех величиной. Он лежал у локтя Рендела. Дру сразу же забыл о теле.
— Серкадион Мани! — У него еще была надежда, что все не так плохо, но то, что он увидел, развеяло ее полностью.
Его спирали и кристаллы, тот труд, что должен был дать ответы на все вопросы, был в полном беспорядке. Некоторые камни еще кружились, но в замысловатых кривых не было никакого смысла. Некоторые валялись на полу. Спирали еще были, но настолько перекореженные, что чинить и думать нечего. Рендел уничтожил не только результат его работы, но и карту, по которой можно было найти ближайший переход.
И все же: если Рендел погубил спирали, то что же погубило Рендела? Не устройство же с кристаллами? Оно было совершенно безвредно. Слишком большой выброс магии?
— Сирвэк! — рявкнул Дру, в основном со зла. Он вовсе не ожидал, что тот ответит.
— Хозяи-и-и-ин.
Черно-золотой красавец представлял собой жалкое зрелище. Он облетел стороной Ксири и уселся на стол. Перья и мех перепачканы грязью и кровью, одна передняя лапа почти напрочь отсутствует. Дру стиснул зубы от гнева, видя раны Сирвэка.
Сирвэк с явной болью расправил побитые крылья.
— Хозяи-ин.
Ксири подошла к Дру поближе. Сирвэк зашипел было на нее, но съежился под строгим взглядом хозяина. Эльфийка слабо улыбнулась.
— Что тут произошло, Сирвэк? — Терпение Дру было на исходе. — Где Шарисса? Как попал сюда Рендел и что его убило? Рассказывай.
Помощник разинул зубастый клюв и издал печальный крик. Он не сводил глаз с Ксири — видимо, сомневался в ее праве быть здесь. Дру помнил, что «не верь чужакам» — основа тренировки Сирвэка, но надо же отличать всяких Меленей от друга и спутника хозяина.
— Ну, я жду!
— Ответь хозяину, наперсник, — добавила эльфийка.
— Гос-с-спожа Шарис-с-са, хозяи-ин. По ее приказу вошел этот, — он мотнул клювом в сторону Рендела.
— Что его убило? Мой опыт?
Сирвэк сузил глаза в щелочки, наблюдая за Ксири.
— Да. Опыт.
Этого Дру и боялся. Наверняка сработала ловушка, поставленная на него Меленеей. Может, Шарисса и ее впустила внутрь? Он припомнил свой запрет Сирвэку делиться с Шариссой сведениями о Меленее. Да, это его собственная ошибка, Сирвэк ни при чем. Он сделал все, что мог.
— Где Шарисса?
— Сирвэк не знает.
— Не знаешь? — Он утих, увидев, как раненый зверь закрывает глаза от стыда. — Извини, Сирвэк. Когда ты видел ее последний раз?
Наперсник широко распахнул глаза.
— Гос-спожа была с Тезерени! С Тезерени под капюшоном! Вроде этого!
Дру покосился на тело.
— То есть с Герродом? Это был Геррод?
— Геррод, да.
— Этот Геррод похож на своего братца? — осведомилась Ксири.
— Пожалуй, но с ним можно иметь дело. — Он изучил раны Сирвэка. С вивернами ему доводилось драться, но те не наносили таких ран. Это было что-то большое, не меньше Кабаля. Что-то тут не так. — И что с ними случилось, ты не знаешь?
— Нет, хозяи-и-ин. — Сирвэк был ужасно огорчен. Дру погладил зверя по голове, чтоб хоть чуточку его успокоить.
— Он весь изранен, — сказала эльфийка. — Может, лучше уничтожить его и сделать нового?
Дру не ответил. Он смотрел в глаза Сирвэка.
— Сирвэк, можешь сделать для меня кое-что?
— Хозяи-и-ин? — Его голос дрожал, наверное, от боли и усталости.
— Я хочу, чтобы ты вылетел наружу и поискал. Найди Шариссу.
— Хозяи-и-ин…
— Делай, что я сказал.
Сирвэк колебался. Он косился на эльфийку и снова переводил взгляд на Дру. Вдруг его взгляд изменился, он расправил крылья.
— Я повинуюсь.
— Ты всегда понимаешь меня правильно, Сирвэк. Я в тебя верю.
Помощник кивнул.
— Я тебя не подведу.
Дру и Ксири шагнули назад. Израненный красавец хлопнул крыльями и неуклюже взлетел.
— Ты уверен, что он справится? Он же почти мертвый.
— Ничего, все порой бывает лучше, чем кажется. Сирвэк все сделает как надо, даже в таком состоянии.
— А мы что будем делать? — Ее рука снова обвилась вокруг него. — И как поступим с телом?
Дру пожал плечами.
— Замок позаботится об останках. Он, как и Сирвэк, мне по-прежнему верен.
Уголки ее рта опустились — Ксири была не так уверена. Но спорить не стала.
— Ну что, ты не усомнилась? — вдруг спросил Дру.
— Что? — замерла Ксири.
— Не усомнилась? Все еще хочешь остаться с враадом? С представителем такой нечистой расы?
— Ну, ты не так уж и нечист, — улыбнулась она. Дру оглядывался вокруг.
— Да, есть и куда хуже.
— Меленея.
— И Баракас. Интересно, как там его империя? Не растащили еще искатели их кости? Ты видела их города — на что они похожи?
Они шли по замку. Перед ними был театр, где Шарисса устраивала те сказочные танцы. Девушка пожала плечами:
— Даже не знаю, что и сказать. Они меня как-то не волновали.
— Огромные волдыри из железа и камня, если я правильно помню твои слова.
Она погладила его по щеке.
— Ну вот видишь, почему я не хочу об этом говорить. Ужасные места.
— Да.
— Куда мы идем, Дру?
Он вздохнул и стиснул ее руку.
— Я тебе хочу показать другую сторону себя. Театр, который я построил для своей дочери… и для невесты.
— Это далеко? — Фраза насчет невесты ее, по-видимому, совсем не заинтересовала.
— Да нет. Чтобы быть точным, мы уже там! — Он рискнул применить магию и дать замку перестроить себя. Чем скорее, тем лучше. Время дорого.
Дру решил, что зал появится перед ними в самом простом виде — мягкий земляной пол и простые закругленные стены. Зал миров в миниатюре, только без картин на стенах и потолке.
— Есть что-нибудь еще?
— Ну конечно. — Он взмахнул рукой, и появился мраморный пол из черных и белых квадратов. — Не знаю даже, зачем нам понадобилась отдельная комната для того, что можно делать где угодно, но так уж мы с Шариссой решили.
Он махнул рукой налево и направо. Комната дрогнула, но все получилось. На клетках пола появились фигуры — люди, странные существа…
— У твоего народа есть шахматы? — Он широким жестом обвел комнату.
Она кивнула, но в лицо ему не смотрела. Ее взгляд приковали фигуры.
— Да, но не такие. — Ксири подошла к ближайшей фигуре — бронированному великану со скипетром и садистской ухмылкой. — Эти фигуры… они…
Дру моргнул, и доска стала нормальных размеров. Она стояла на стеклянном столике, рядом — два кресла для игроков.
— Что ты делаешь? — вскрикнула Ксири, но, опомнившись, ласково улыбнулась.
— Тебе не понравилось? Давай сыграем.
— Играть? Сейчас? А искать Шариссу?
Он подошел поближе и запустил руку в ее волосы.
— А я думал, ты очень любишь игры. Ее лицо окаменело.
— Ты понял!
Он взялся за волосы покрепче.
— Ты забыла, Меленея: если ты научилась неплохо понимать меня, то и я тебя тоже. Она расхохоталась. Мгновенно форма ее изменилась, и державшая фантом рука оказалась пустой. С завидной скоростью Меленея обхватила его, прижала к себе и подарила долгий и крепкий поцелуй. Дру едва оторвал ее от себя, лицо его стало в тон ее волосам.
— Не надо, Меленея, только не сейчас. Я не буду частью твоего мира. Это все уже позади.
— Как скажешь, дорогой. Все дело в этих дурацких «искателях»? Я подумала, что такое может быть, и боялась, что ты что-то подозреваешь.
— Это и была проверка на то, что ты не Ксири. Ты сыграла так себе. Знала много такого, чего Ксири знать не положено. Что Рендел и Геррод — братья. А главное, ты даже не смогла изобразить чужую личность. Я тебе дал шанс. (Сирвэк пытался мне сказать, что он под твоим влиянием. Я догадался об этом сразу — ты ведь была в замке раньше, и мне об этом было известно, а Сирвэк ничего не сказал. — Дру отвернулся от нее, словно провоцируя ее что-нибудь предпринять, и вернулся к шахматам. Он ткнул пальцем в одну из фигур. — Я его отослал, зная, что ты не помешаешь. Сирвэк пострадал уже достаточно, и мне известно, кто в этом виноват.
— Ты знаешь, милый Дру, ты как всегда такой ужасно сообразительный…— Ее руки бегали по облегающему платью. — Мы могли бы столько всего успеть сделать. Так много игр не сыграно. — Меленея протянула к нему руки и запечатлела поцелуй.
Дру словно лягнул конь. Он перелетел через стол и разметал фигурки.
Дру встал, улыбнулся. Меленея сделала шаг назад.
— Да, я угадал и это. Между нами разница в том, Меленея, что я могу одновременно и говорить, и ставить защитные заклинания. А ты — просто говоришь. — Он подобрал одну из упавших фигурок. — Я спрошу это только один раз. Шарисса у тебя?
— Ну конечно! — Она сложила руки на груди и триумфально улыбнулась. Ну что он может ей теперь сделать?
Дру покачал головой.
— Неправильно. Я же тебе сказал — я знаю тебя не хуже, чем ты меня. Если бы она у тебя была, ты бы оказалась куда красноречивее. Я немного представляю, что ты ей готовила.
«Хозяи-и-ин!»
«Да, Сирвэк?»
«Сирвэк снова твой! Это Меленея! Берегись!»
«Знаю, дружок».
«Она взяла Шариссу к себе домой! Господин Геррод помог Сирвэку освободить ее, она с нами сражалась, и Сирвэк не смог спастись сам! А хозяйка спаслась!»
На лице враада появилось удовлетворение и холодная ненависть.
«Спасибо, Сирвэк. Спасибо за все эти сведения».
«Сирвэк прощен?» — Зверь все еще боялся последствий своей «ошибки» и не знал, что ему будет за действия под управлением Меленеи.
«Конечно. Да, еще: где моя спутница? Эль… девушка?»
«Она ищет вход в дом. Хозяин, у нее странное колдовство».
«Впусти ее, Сирвэк. Проводи ее ко мне. Я хочу, чтобы она была в безопасности».
«Как прикажешь, хозяин». — Крылатый друг прервал связь: задание было ему понятно.
Дру наградил Меленею ледяной усмешкой. Весь его безмолвный разговор с Сирвэком продолжился не больше двух секунд.
— Ну что ж, подкупить тебе меня нечем, угрожать — тоже. Назови-ка мне причину, почему я должен терпеть тебя тут долее, Меленея?
Она вздрогнула, услышав его тон, но он понимал, что до победы далеко. У Меленеи всегда есть ход в запасе. И на сей раз она его не разочаровала.
— Ну а это?
В ее ладонях сверкали два кристалла.
— Где ты их взяла?
Дру никак не ожидал увидеть недостающие кристаллы. Он-то думал, их разрушило действие ловушки.
— Малютка Шари сама дала их мне, такое доверчивое дитя. Я очень удивилась, когда поняла, что могу входить в твой замок. Ну и этот твой маленький уродец, конечно, тоже помог. Я знала, что он не особенно надежен.
— Он надежен. Ты так и не поняла, насколько он независим. Не то что твое второе я — Кабаль.
Меленея поиграла кристаллами на кончиках пальцев.
— Ну и что, миленький? Я оправдала твои ожидания? Нужны ли тебе эти игрушечки? Или их можно и уронить?
Ее рука качнулась, и кристаллы соскользнули. В последний момент она перехватила их.
— Знаешь, Дру, этот фокус просто-напросто предназначался не тебе. Я думала, что раньше или позже сюда заберется маленький проныра Геррод. Для него сошло бы в самый раз. Он на тебя так похож… Ты никогда не был с нашей славной леди Альцией? Это бы прекрасно объяснило разницу между Герродом и Риганом.
Дру не удостоил ее ответом. Она покачала головой.
— Ни ответа, ни привета? Вообще ничего об этом не думаешь?
— Давай кристаллы, Меленея.
Его голос остался спокойным. Она хочет играть на его чувствах? Не дождется.
— Возьми. — Меленея перевернула руку ладонью вниз. Рефлексы его подвели. Не привыкнув еще сражаться с Нимтом, Дру окружил кристаллы несильным заклинанием. Это снизило его бдительность. Маленькая брешь в защите, но чародейка прекрасно его знала и сумела воспользоваться преимуществом. Удар был тонок и эмоционален. Атаку на тело он с легкостью отразил бы, да и большинство атак на разум тоже. Но тут заклинание коснулось самой незащищенной части Дру. Воспоминаний.
— Кордалин! — шепнул он. Ее звали Кордалин… Разум забыл имя любимой, а вот подсознание не забыло. Она интересовалась тем же, чем он… То, что началось как обычная связь, вдруг обернулось брачными узами. Браки на всю жизнь были у враадов редчайшим исключением, но время от времени случались. Она была высокой и стройной, синие волосы касались пола, но пыль ни разу не коснулась ее красоты. Они все еще были как другие враады — надменны и мстительны. Дру на двух дуэлях избавился от двух других поклонников Кордалин.
Кордалин стояла рядом, ожидая объятий Дру.
Он коснулся ее — и она рассыпалась в прах. Пойманный в тенета заклинания, он сам вызвал ее подобие — как Шарисса тех танцоров.
Где-то хохотала Меленея. Это так смешно — попытка оживить собственную память! Гнев пламенем охватил волшебника, взор его очистился, и он увидел Меленею. И попытался достать ее.
Второе воспоминание. Шарисса — младенец. Шок открытия, что им надо заботиться не только друг о друге, но и о ней. Большинство враадов отдало бы детей в руки големам, волшебным слугам и так далее. Так, наверное, и начинается вражда детей со взрослыми.
Шарисса запищала, и Дру взял ребенка на руки. Она рассыпалась. Еще один спектакль театра его сознания.
— Это просто замечательно! — промурлыкала Меленея. — Какое место для игр! Я думала, мне удастся только попытать тебя, но это восхитительное выражение, когда ты теряешь все снова и снова!
Его руки едва не нашли ее горло. Она увернулась, и, прежде чем он успел что-то предпринять, перед ним встала картина дуэли.
— Серкадион Мани! Нет, не надо! — Он не мог ничего остановить. Кордалин встретилась с какой-то неизвестной соперницей, давно погибшей. Проигравшей дуэль тремя днями позже.
Бой расплылся, став единым целым; Дру даже не разглядел его. И все, что осталось от Кордалин, — комок чего-то совсем нечеловеческого. Дру вспомнил, как он потом неделями искал убийцу жены. Его жажда мести так и не насытилась.
Он обернулся к Меленее.
— Меленея, — пробормотал он.
Она снова окружила его воспоминаниями. Но туман и картины развеялись, оставив один образ. Фигуру, которая не понимает, что и ее могут снять с доски.
— Меленея! — Его взгляд пронзил ее. Чародейка осознала, что жертва больше не подвластна фантомам, но было уже поздно. Спастись было некуда. Первой своей сознательной мыслью Дру запечатал комнату.
— Меленея, — начал он в третий раз. — Ты начала портить меня в то время, когда я был один. Ты никогда не видела меня до Кордалин. Ты и не подозреваешь, насколько я — враад. Как бы ни старался я сейчас от этого избавиться.
Ее торжествующая улыбка исчезла. Дру чуть ли не физически ощутил, как она борется с Нимтом, пытаясь пробить путь к спасению.
— Тебе не стоило оживлять мою память так реалистично. Ты напомнила мне, что Шарисса всегда в опасности, пока ты рядом. — Он не издевался: Меленея заставила его почувствовать себя враадом, и ощущение было не из приятных. — Нет, этого я позволить не могу — Не в силах вырваться, она ударила новым заклинанием. Не таким изящным, зато смертельным.
Дру отклонил его легко и просто. Им управляла разбуженная Меленеей холодная злость. Он понимал, что скоро все пройдет, и хотел успеть закончить раньше.
Она швыряла заклинание за заклинанием, но все зря. Эта магия изничтожила бы любого, кто знал ее хуже. Когда она истратила свои силы, Дру лишил ее возможности двигаться и даже дышать. Она не умерла — он просто показал ей ее собственную беспомощность.
— Ты любишь игры, Меленея? Я тоже, но более тонкие и интеллектуальные. Шахматы, к примеру. У меня есть для тебя место: место, где ты присоединишься к моим старым противникам, угрожавшим мне и понявшим, что я не так уж мирен, если защищаю свой дом.
Он протянул ей фигурку и отпустил ее. Она машинально схватила фигуру. Не понимая, она рассматривала ее, Дру… Она всегда выходила сухой из воды. Всегда находилось что-то, что можно использовать для своей победы.
— Нет, не сейчас, — шепнул Дру. Он показал ей на фигуру в ее руке. — Одну ты узнала. Как насчет этой?
С надменной улыбкой Меленея поднесла ее к глазам. Глаза расширились, рот раскрылся в судорожном вдохе. Пешка упала и покатилась по полу.
— Ты узнала его? Некоторые сохранили присущий им вид, другие стали лучше соответствовать своей сути. Они будут жить долго, переживут меня. И что с того, что пешки когда-то были игроками? Как ты?
— Дру… ты…— Меленея не могла слова вымолвить от ужаса.
Он почувствовал, что близко Сирвэк и Ксири. Сирвэк хотел обратиться к нему, но Дру отказал. Сперва — закончить.
— А я думал, тебе понравится, дорогая моя Меленея. Не ты ли всегда говорила, что вся наша жизнь — игра?
Ксири не должна видеть его таким. Дру сделал пасс — и шахматный набор снова оказался на столе, все фигуры на исходной позиции. И стало ясно, что одной фигуры не хватает. А он и не знал, что так близок к завершению комплекта.
Один миг, только один миг. Полная концентрация. Он взял Меленею, любовницу и смертельного врага, и поставил на доску.
— Выбирай, — медленно сказал он. — Кем ты желаешь быть?
Когда к нему присоединились Сирвэк и Ксири, он как раз закончил и убирал фигуры. Шахматы были одной из немногих вещей, которые он решил взять с собой. Они напомнят ему лучше всего, что именно он оставил позади.
— Дру! — Эльфийка повисла на нем, дрожа всем телом. Он секунду стоял, разинув рот, а потом сжал ее изо всех сил.
— У эльфов в обычае браки на всю жизнь? — прошептал он, целуя ее в макушку.
— Да. — Она пригнула его голову, чтоб он мог достать не только до волос. Когда наконец они разжали руки, она огляделась.
— А Сирвэк говорил про опасность, про эту Меленею… Что с ней сталось? Ты…
— Я научил ее новой игре. Она займет ее надолго. — Он сделал вид, что не заметил вопроса на лице Ксири. Сирвэк глядел на него с пониманием: он знал, что здесь произошло.
— Хозяи-ин, — отважился сказать наперсник. — Гос-спожа тут рядом. И гос-с-сподин Геррод с ней.
Господин Геррод?
Низкий рокочущий гром сотряс стены жемчужного замка.
— Шторм наконец прекращается. — Страшная новость для расы враадов. Им надо было рисковать встретиться со штормом, если они хотят убраться отсюда. Все еще удерживая Ксири, Дру разжал руку и рассмотрел кристаллы, подобранные с пола. Он знал, что теперь они бесполезны. Меленея, скорее всего, считала с них информацию. Но ее нельзя было спросить — что бы ни было известно его бывшей любовнице, ему это недоступно. Ему мог бы помочь Рендел с его обширными познаниями о двух мирах, но его погубила спешка, если…
— Сирвэк! Покажи мне Геррода и Шариссу! — позвал он, оторвавшись от Ксири.
Перед ним мелькнуло изображение пары на окраине его владений. Все еще не отошедший от гнева, он мог бы с легкостью доставить их к себе. Однако, понимая, что они с Меленеей и так изрядно ухудшили ситуацию, он обернулся к Ксири:
— Посторожи меня. — Он с трудом подавил желание потребовать у Нимта большего. — Я хочу доставить их сюда.
Его эмоции и ее забота привели к быстрым результатам. Геррод с открытым ртом уставился на волшебника и его товарищей. Его глаза скрывались под капюшоном, но можно было предположить, что они открыты столь же широко, как и рот. Что до Шариссы, то она, оглядевшись за одно мгновение, воззрилась на своего отца и кинулась к нему, заключая его в объятия.
— Папочка! Я думала, ты умер! Меленея! Ты знаешь, она… Он накрыл ее рот ладонью.
— Тш-ш, Шарисса! У нас потом будет время. Извини, сейчас мне надо поговорить с твоим другом.
— Со мной? — Рот Геррода, единственная хорошо видимая часть его лица, изогнулся в виноватую кривую, хотя Дру еще ни в чем не обвинил его, да и не собирался. Он взял на заметку спросить Тезерени, в чем тот чувствует себя виноватым, но только после того, как они разберутся с текущим кризисом.
— С тобой, Геррод. — Он подошел к неподвижной фигуре и по-приятельски обнял враада за плечи. — Мы поговорим о таких вещах… как твой брат, Страна-за-Пеленой и то, зачем мы все еще тут. И самое главное, мы поговорим о том, как нам выбраться отсюда.
— Отсюда? Вы хотите сказать…
— Да, я думаю, что у тебя есть сведения, или ты знаешь, как их получить, а мне… всем нам они нужны. — Дру прервался и обернулся к остальным. — Шарисса. Ксири. Простите мою бесцеремонность. Я думаю, вы обе поймете. Побеседуйте друг с другом. Я хочу, чтобы вы как можно лучше узнали друг друга.
Девушки взглянули друг на друга с явным любопытством.
— Сирвэк!
— Хозяин?
— Твои раны. Они…
— Я позабочусь о них, Дру, — вызвалась Ксири. Она обратилась к Шариссе: — С твоей помощью, если можно.
— Конечно.
Дру кивнул Ксири с одобрением. Она начала работу по установлению хороших отношений с его дочерью.
— Хорошо. Сирвэк, когда тебя вылечат, займись еще одним делом. — Он вынул что-то из потайного кармана. — Вот.
— Что это? — Шарисса наклонилась ближе. Ее лицо выразило абсолютное непонимание. — Похоже на Кабаля! Даже слишком!
Ксири тоже присмотрелась к фигурке. Ее глаза метнулись к Дру, который понял, что эльфийка заметила не только поверхностные детали.
— Искусная работа. Выглядит почти живой.
— Это из моих шахмат. Недостающая фигурка. Я хочу, чтобы Сирвэк собрал все фигуры. Я намерен взять их с собой.
— Но ты никогда с ними не играешь! — возразила Шарисса.
— Это воспоминания, которые я хочу сохранить, — бросил он, вновь оборачиваясь к Герроду. — Итак, Тезерени, нам надо поговорить о твоем брате.
Провожая Дру взглядом, ни Шарисса, ни эльфийка не заметили довольного выражения на нечеловеческом лице Сирвэка, уронившего шахматную фигурку на пол и смотревшего, как она подпрыгивает.
Глава 21
Рендел.
По положению тела было понятно, что он едва ли жив. Дру подошел поближе, но очень осторожно: причину смерти он пока не выяснил. И как Рендел ухитрился войти в лабораторию — тоже.
Он потрогал тело. Теплое. Что неудивительно — много ли времени прошло с тех пор, как они расстались? На лице отразилось глубочайшее недоумение. Как будто он не мог поверить в какой-то кошмарный и невероятный факт. Скажем, что он не сможет вернуться в Драконье царство. Жалости к Тезерени Дру не чувствовал: Рендел был неглуп, но его огромное самомнение постоянно заглушало в нем здравый смысл. Он сам шел к своему концу.
Что же понадобилось тут Тезерени так сильно, что он забыл о безопасности? Действительно ли все дело в Стране-за-Пеленой? И что все же могло так расправиться с ним? Все, что способно уничтожить Тезерени, представляет опасность для любого.
Шагнув назад, он вдруг заметил расколотый синий кристалл с орех величиной. Он лежал у локтя Рендела. Дру сразу же забыл о теле.
— Серкадион Мани! — У него еще была надежда, что все не так плохо, но то, что он увидел, развеяло ее полностью.
Его спирали и кристаллы, тот труд, что должен был дать ответы на все вопросы, был в полном беспорядке. Некоторые камни еще кружились, но в замысловатых кривых не было никакого смысла. Некоторые валялись на полу. Спирали еще были, но настолько перекореженные, что чинить и думать нечего. Рендел уничтожил не только результат его работы, но и карту, по которой можно было найти ближайший переход.
И все же: если Рендел погубил спирали, то что же погубило Рендела? Не устройство же с кристаллами? Оно было совершенно безвредно. Слишком большой выброс магии?
— Сирвэк! — рявкнул Дру, в основном со зла. Он вовсе не ожидал, что тот ответит.
— Хозяи-и-и-ин.
Черно-золотой красавец представлял собой жалкое зрелище. Он облетел стороной Ксири и уселся на стол. Перья и мех перепачканы грязью и кровью, одна передняя лапа почти напрочь отсутствует. Дру стиснул зубы от гнева, видя раны Сирвэка.
Сирвэк с явной болью расправил побитые крылья.
— Хозяи-ин.
Ксири подошла к Дру поближе. Сирвэк зашипел было на нее, но съежился под строгим взглядом хозяина. Эльфийка слабо улыбнулась.
— Что тут произошло, Сирвэк? — Терпение Дру было на исходе. — Где Шарисса? Как попал сюда Рендел и что его убило? Рассказывай.
Помощник разинул зубастый клюв и издал печальный крик. Он не сводил глаз с Ксири — видимо, сомневался в ее праве быть здесь. Дру помнил, что «не верь чужакам» — основа тренировки Сирвэка, но надо же отличать всяких Меленей от друга и спутника хозяина.
— Ну, я жду!
— Ответь хозяину, наперсник, — добавила эльфийка.
— Гос-с-спожа Шарис-с-са, хозяи-ин. По ее приказу вошел этот, — он мотнул клювом в сторону Рендела.
— Что его убило? Мой опыт?
Сирвэк сузил глаза в щелочки, наблюдая за Ксири.
— Да. Опыт.
Этого Дру и боялся. Наверняка сработала ловушка, поставленная на него Меленеей. Может, Шарисса и ее впустила внутрь? Он припомнил свой запрет Сирвэку делиться с Шариссой сведениями о Меленее. Да, это его собственная ошибка, Сирвэк ни при чем. Он сделал все, что мог.
— Где Шарисса?
— Сирвэк не знает.
— Не знаешь? — Он утих, увидев, как раненый зверь закрывает глаза от стыда. — Извини, Сирвэк. Когда ты видел ее последний раз?
Наперсник широко распахнул глаза.
— Гос-спожа была с Тезерени! С Тезерени под капюшоном! Вроде этого!
Дру покосился на тело.
— То есть с Герродом? Это был Геррод?
— Геррод, да.
— Этот Геррод похож на своего братца? — осведомилась Ксири.
— Пожалуй, но с ним можно иметь дело. — Он изучил раны Сирвэка. С вивернами ему доводилось драться, но те не наносили таких ран. Это было что-то большое, не меньше Кабаля. Что-то тут не так. — И что с ними случилось, ты не знаешь?
— Нет, хозяи-и-ин. — Сирвэк был ужасно огорчен. Дру погладил зверя по голове, чтоб хоть чуточку его успокоить.
— Он весь изранен, — сказала эльфийка. — Может, лучше уничтожить его и сделать нового?
Дру не ответил. Он смотрел в глаза Сирвэка.
— Сирвэк, можешь сделать для меня кое-что?
— Хозяи-и-ин? — Его голос дрожал, наверное, от боли и усталости.
— Я хочу, чтобы ты вылетел наружу и поискал. Найди Шариссу.
— Хозяи-и-ин…
— Делай, что я сказал.
Сирвэк колебался. Он косился на эльфийку и снова переводил взгляд на Дру. Вдруг его взгляд изменился, он расправил крылья.
— Я повинуюсь.
— Ты всегда понимаешь меня правильно, Сирвэк. Я в тебя верю.
Помощник кивнул.
— Я тебя не подведу.
Дру и Ксири шагнули назад. Израненный красавец хлопнул крыльями и неуклюже взлетел.
— Ты уверен, что он справится? Он же почти мертвый.
— Ничего, все порой бывает лучше, чем кажется. Сирвэк все сделает как надо, даже в таком состоянии.
— А мы что будем делать? — Ее рука снова обвилась вокруг него. — И как поступим с телом?
Дру пожал плечами.
— Замок позаботится об останках. Он, как и Сирвэк, мне по-прежнему верен.
Уголки ее рта опустились — Ксири была не так уверена. Но спорить не стала.
— Ну что, ты не усомнилась? — вдруг спросил Дру.
— Что? — замерла Ксири.
— Не усомнилась? Все еще хочешь остаться с враадом? С представителем такой нечистой расы?
— Ну, ты не так уж и нечист, — улыбнулась она. Дру оглядывался вокруг.
— Да, есть и куда хуже.
— Меленея.
— И Баракас. Интересно, как там его империя? Не растащили еще искатели их кости? Ты видела их города — на что они похожи?
Они шли по замку. Перед ними был театр, где Шарисса устраивала те сказочные танцы. Девушка пожала плечами:
— Даже не знаю, что и сказать. Они меня как-то не волновали.
— Огромные волдыри из железа и камня, если я правильно помню твои слова.
Она погладила его по щеке.
— Ну вот видишь, почему я не хочу об этом говорить. Ужасные места.
— Да.
— Куда мы идем, Дру?
Он вздохнул и стиснул ее руку.
— Я тебе хочу показать другую сторону себя. Театр, который я построил для своей дочери… и для невесты.
— Это далеко? — Фраза насчет невесты ее, по-видимому, совсем не заинтересовала.
— Да нет. Чтобы быть точным, мы уже там! — Он рискнул применить магию и дать замку перестроить себя. Чем скорее, тем лучше. Время дорого.
Дру решил, что зал появится перед ними в самом простом виде — мягкий земляной пол и простые закругленные стены. Зал миров в миниатюре, только без картин на стенах и потолке.
— Есть что-нибудь еще?
— Ну конечно. — Он взмахнул рукой, и появился мраморный пол из черных и белых квадратов. — Не знаю даже, зачем нам понадобилась отдельная комната для того, что можно делать где угодно, но так уж мы с Шариссой решили.
Он махнул рукой налево и направо. Комната дрогнула, но все получилось. На клетках пола появились фигуры — люди, странные существа…
— У твоего народа есть шахматы? — Он широким жестом обвел комнату.
Она кивнула, но в лицо ему не смотрела. Ее взгляд приковали фигуры.
— Да, но не такие. — Ксири подошла к ближайшей фигуре — бронированному великану со скипетром и садистской ухмылкой. — Эти фигуры… они…
Дру моргнул, и доска стала нормальных размеров. Она стояла на стеклянном столике, рядом — два кресла для игроков.
— Что ты делаешь? — вскрикнула Ксири, но, опомнившись, ласково улыбнулась.
— Тебе не понравилось? Давай сыграем.
— Играть? Сейчас? А искать Шариссу?
Он подошел поближе и запустил руку в ее волосы.
— А я думал, ты очень любишь игры. Ее лицо окаменело.
— Ты понял!
Он взялся за волосы покрепче.
— Ты забыла, Меленея: если ты научилась неплохо понимать меня, то и я тебя тоже. Она расхохоталась. Мгновенно форма ее изменилась, и державшая фантом рука оказалась пустой. С завидной скоростью Меленея обхватила его, прижала к себе и подарила долгий и крепкий поцелуй. Дру едва оторвал ее от себя, лицо его стало в тон ее волосам.
— Не надо, Меленея, только не сейчас. Я не буду частью твоего мира. Это все уже позади.
— Как скажешь, дорогой. Все дело в этих дурацких «искателях»? Я подумала, что такое может быть, и боялась, что ты что-то подозреваешь.
— Это и была проверка на то, что ты не Ксири. Ты сыграла так себе. Знала много такого, чего Ксири знать не положено. Что Рендел и Геррод — братья. А главное, ты даже не смогла изобразить чужую личность. Я тебе дал шанс. (Сирвэк пытался мне сказать, что он под твоим влиянием. Я догадался об этом сразу — ты ведь была в замке раньше, и мне об этом было известно, а Сирвэк ничего не сказал. — Дру отвернулся от нее, словно провоцируя ее что-нибудь предпринять, и вернулся к шахматам. Он ткнул пальцем в одну из фигур. — Я его отослал, зная, что ты не помешаешь. Сирвэк пострадал уже достаточно, и мне известно, кто в этом виноват.
— Ты знаешь, милый Дру, ты как всегда такой ужасно сообразительный…— Ее руки бегали по облегающему платью. — Мы могли бы столько всего успеть сделать. Так много игр не сыграно. — Меленея протянула к нему руки и запечатлела поцелуй.
Дру словно лягнул конь. Он перелетел через стол и разметал фигурки.
Дру встал, улыбнулся. Меленея сделала шаг назад.
— Да, я угадал и это. Между нами разница в том, Меленея, что я могу одновременно и говорить, и ставить защитные заклинания. А ты — просто говоришь. — Он подобрал одну из упавших фигурок. — Я спрошу это только один раз. Шарисса у тебя?
— Ну конечно! — Она сложила руки на груди и триумфально улыбнулась. Ну что он может ей теперь сделать?
Дру покачал головой.
— Неправильно. Я же тебе сказал — я знаю тебя не хуже, чем ты меня. Если бы она у тебя была, ты бы оказалась куда красноречивее. Я немного представляю, что ты ей готовила.
«Хозяи-и-ин!»
«Да, Сирвэк?»
«Сирвэк снова твой! Это Меленея! Берегись!»
«Знаю, дружок».
«Она взяла Шариссу к себе домой! Господин Геррод помог Сирвэку освободить ее, она с нами сражалась, и Сирвэк не смог спастись сам! А хозяйка спаслась!»
На лице враада появилось удовлетворение и холодная ненависть.
«Спасибо, Сирвэк. Спасибо за все эти сведения».
«Сирвэк прощен?» — Зверь все еще боялся последствий своей «ошибки» и не знал, что ему будет за действия под управлением Меленеи.
«Конечно. Да, еще: где моя спутница? Эль… девушка?»
«Она ищет вход в дом. Хозяин, у нее странное колдовство».
«Впусти ее, Сирвэк. Проводи ее ко мне. Я хочу, чтобы она была в безопасности».
«Как прикажешь, хозяин». — Крылатый друг прервал связь: задание было ему понятно.
Дру наградил Меленею ледяной усмешкой. Весь его безмолвный разговор с Сирвэком продолжился не больше двух секунд.
— Ну что ж, подкупить тебе меня нечем, угрожать — тоже. Назови-ка мне причину, почему я должен терпеть тебя тут долее, Меленея?
Она вздрогнула, услышав его тон, но он понимал, что до победы далеко. У Меленеи всегда есть ход в запасе. И на сей раз она его не разочаровала.
— Ну а это?
В ее ладонях сверкали два кристалла.
— Где ты их взяла?
Дру никак не ожидал увидеть недостающие кристаллы. Он-то думал, их разрушило действие ловушки.
— Малютка Шари сама дала их мне, такое доверчивое дитя. Я очень удивилась, когда поняла, что могу входить в твой замок. Ну и этот твой маленький уродец, конечно, тоже помог. Я знала, что он не особенно надежен.
— Он надежен. Ты так и не поняла, насколько он независим. Не то что твое второе я — Кабаль.
Меленея поиграла кристаллами на кончиках пальцев.
— Ну и что, миленький? Я оправдала твои ожидания? Нужны ли тебе эти игрушечки? Или их можно и уронить?
Ее рука качнулась, и кристаллы соскользнули. В последний момент она перехватила их.
— Знаешь, Дру, этот фокус просто-напросто предназначался не тебе. Я думала, что раньше или позже сюда заберется маленький проныра Геррод. Для него сошло бы в самый раз. Он на тебя так похож… Ты никогда не был с нашей славной леди Альцией? Это бы прекрасно объяснило разницу между Герродом и Риганом.
Дру не удостоил ее ответом. Она покачала головой.
— Ни ответа, ни привета? Вообще ничего об этом не думаешь?
— Давай кристаллы, Меленея.
Его голос остался спокойным. Она хочет играть на его чувствах? Не дождется.
— Возьми. — Меленея перевернула руку ладонью вниз. Рефлексы его подвели. Не привыкнув еще сражаться с Нимтом, Дру окружил кристаллы несильным заклинанием. Это снизило его бдительность. Маленькая брешь в защите, но чародейка прекрасно его знала и сумела воспользоваться преимуществом. Удар был тонок и эмоционален. Атаку на тело он с легкостью отразил бы, да и большинство атак на разум тоже. Но тут заклинание коснулось самой незащищенной части Дру. Воспоминаний.
— Кордалин! — шепнул он. Ее звали Кордалин… Разум забыл имя любимой, а вот подсознание не забыло. Она интересовалась тем же, чем он… То, что началось как обычная связь, вдруг обернулось брачными узами. Браки на всю жизнь были у враадов редчайшим исключением, но время от времени случались. Она была высокой и стройной, синие волосы касались пола, но пыль ни разу не коснулась ее красоты. Они все еще были как другие враады — надменны и мстительны. Дру на двух дуэлях избавился от двух других поклонников Кордалин.
Кордалин стояла рядом, ожидая объятий Дру.
Он коснулся ее — и она рассыпалась в прах. Пойманный в тенета заклинания, он сам вызвал ее подобие — как Шарисса тех танцоров.
Где-то хохотала Меленея. Это так смешно — попытка оживить собственную память! Гнев пламенем охватил волшебника, взор его очистился, и он увидел Меленею. И попытался достать ее.
Второе воспоминание. Шарисса — младенец. Шок открытия, что им надо заботиться не только друг о друге, но и о ней. Большинство враадов отдало бы детей в руки големам, волшебным слугам и так далее. Так, наверное, и начинается вражда детей со взрослыми.
Шарисса запищала, и Дру взял ребенка на руки. Она рассыпалась. Еще один спектакль театра его сознания.
— Это просто замечательно! — промурлыкала Меленея. — Какое место для игр! Я думала, мне удастся только попытать тебя, но это восхитительное выражение, когда ты теряешь все снова и снова!
Его руки едва не нашли ее горло. Она увернулась, и, прежде чем он успел что-то предпринять, перед ним встала картина дуэли.
— Серкадион Мани! Нет, не надо! — Он не мог ничего остановить. Кордалин встретилась с какой-то неизвестной соперницей, давно погибшей. Проигравшей дуэль тремя днями позже.
Бой расплылся, став единым целым; Дру даже не разглядел его. И все, что осталось от Кордалин, — комок чего-то совсем нечеловеческого. Дру вспомнил, как он потом неделями искал убийцу жены. Его жажда мести так и не насытилась.
Он обернулся к Меленее.
— Меленея, — пробормотал он.
Она снова окружила его воспоминаниями. Но туман и картины развеялись, оставив один образ. Фигуру, которая не понимает, что и ее могут снять с доски.
— Меленея! — Его взгляд пронзил ее. Чародейка осознала, что жертва больше не подвластна фантомам, но было уже поздно. Спастись было некуда. Первой своей сознательной мыслью Дру запечатал комнату.
— Меленея, — начал он в третий раз. — Ты начала портить меня в то время, когда я был один. Ты никогда не видела меня до Кордалин. Ты и не подозреваешь, насколько я — враад. Как бы ни старался я сейчас от этого избавиться.
Ее торжествующая улыбка исчезла. Дру чуть ли не физически ощутил, как она борется с Нимтом, пытаясь пробить путь к спасению.
— Тебе не стоило оживлять мою память так реалистично. Ты напомнила мне, что Шарисса всегда в опасности, пока ты рядом. — Он не издевался: Меленея заставила его почувствовать себя враадом, и ощущение было не из приятных. — Нет, этого я позволить не могу — Не в силах вырваться, она ударила новым заклинанием. Не таким изящным, зато смертельным.
Дру отклонил его легко и просто. Им управляла разбуженная Меленеей холодная злость. Он понимал, что скоро все пройдет, и хотел успеть закончить раньше.
Она швыряла заклинание за заклинанием, но все зря. Эта магия изничтожила бы любого, кто знал ее хуже. Когда она истратила свои силы, Дру лишил ее возможности двигаться и даже дышать. Она не умерла — он просто показал ей ее собственную беспомощность.
— Ты любишь игры, Меленея? Я тоже, но более тонкие и интеллектуальные. Шахматы, к примеру. У меня есть для тебя место: место, где ты присоединишься к моим старым противникам, угрожавшим мне и понявшим, что я не так уж мирен, если защищаю свой дом.
Он протянул ей фигурку и отпустил ее. Она машинально схватила фигуру. Не понимая, она рассматривала ее, Дру… Она всегда выходила сухой из воды. Всегда находилось что-то, что можно использовать для своей победы.
— Нет, не сейчас, — шепнул Дру. Он показал ей на фигуру в ее руке. — Одну ты узнала. Как насчет этой?
С надменной улыбкой Меленея поднесла ее к глазам. Глаза расширились, рот раскрылся в судорожном вдохе. Пешка упала и покатилась по полу.
— Ты узнала его? Некоторые сохранили присущий им вид, другие стали лучше соответствовать своей сути. Они будут жить долго, переживут меня. И что с того, что пешки когда-то были игроками? Как ты?
— Дру… ты…— Меленея не могла слова вымолвить от ужаса.
Он почувствовал, что близко Сирвэк и Ксири. Сирвэк хотел обратиться к нему, но Дру отказал. Сперва — закончить.
— А я думал, тебе понравится, дорогая моя Меленея. Не ты ли всегда говорила, что вся наша жизнь — игра?
Ксири не должна видеть его таким. Дру сделал пасс — и шахматный набор снова оказался на столе, все фигуры на исходной позиции. И стало ясно, что одной фигуры не хватает. А он и не знал, что так близок к завершению комплекта.
Один миг, только один миг. Полная концентрация. Он взял Меленею, любовницу и смертельного врага, и поставил на доску.
— Выбирай, — медленно сказал он. — Кем ты желаешь быть?
Когда к нему присоединились Сирвэк и Ксири, он как раз закончил и убирал фигуры. Шахматы были одной из немногих вещей, которые он решил взять с собой. Они напомнят ему лучше всего, что именно он оставил позади.
— Дру! — Эльфийка повисла на нем, дрожа всем телом. Он секунду стоял, разинув рот, а потом сжал ее изо всех сил.
— У эльфов в обычае браки на всю жизнь? — прошептал он, целуя ее в макушку.
— Да. — Она пригнула его голову, чтоб он мог достать не только до волос. Когда наконец они разжали руки, она огляделась.
— А Сирвэк говорил про опасность, про эту Меленею… Что с ней сталось? Ты…
— Я научил ее новой игре. Она займет ее надолго. — Он сделал вид, что не заметил вопроса на лице Ксири. Сирвэк глядел на него с пониманием: он знал, что здесь произошло.
— Хозяи-ин, — отважился сказать наперсник. — Гос-спожа тут рядом. И гос-с-сподин Геррод с ней.
Господин Геррод?
Низкий рокочущий гром сотряс стены жемчужного замка.
— Шторм наконец прекращается. — Страшная новость для расы враадов. Им надо было рисковать встретиться со штормом, если они хотят убраться отсюда. Все еще удерживая Ксири, Дру разжал руку и рассмотрел кристаллы, подобранные с пола. Он знал, что теперь они бесполезны. Меленея, скорее всего, считала с них информацию. Но ее нельзя было спросить — что бы ни было известно его бывшей любовнице, ему это недоступно. Ему мог бы помочь Рендел с его обширными познаниями о двух мирах, но его погубила спешка, если…
— Сирвэк! Покажи мне Геррода и Шариссу! — позвал он, оторвавшись от Ксири.
Перед ним мелькнуло изображение пары на окраине его владений. Все еще не отошедший от гнева, он мог бы с легкостью доставить их к себе. Однако, понимая, что они с Меленеей и так изрядно ухудшили ситуацию, он обернулся к Ксири:
— Посторожи меня. — Он с трудом подавил желание потребовать у Нимта большего. — Я хочу доставить их сюда.
Его эмоции и ее забота привели к быстрым результатам. Геррод с открытым ртом уставился на волшебника и его товарищей. Его глаза скрывались под капюшоном, но можно было предположить, что они открыты столь же широко, как и рот. Что до Шариссы, то она, оглядевшись за одно мгновение, воззрилась на своего отца и кинулась к нему, заключая его в объятия.
— Папочка! Я думала, ты умер! Меленея! Ты знаешь, она… Он накрыл ее рот ладонью.
— Тш-ш, Шарисса! У нас потом будет время. Извини, сейчас мне надо поговорить с твоим другом.
— Со мной? — Рот Геррода, единственная хорошо видимая часть его лица, изогнулся в виноватую кривую, хотя Дру еще ни в чем не обвинил его, да и не собирался. Он взял на заметку спросить Тезерени, в чем тот чувствует себя виноватым, но только после того, как они разберутся с текущим кризисом.
— С тобой, Геррод. — Он подошел к неподвижной фигуре и по-приятельски обнял враада за плечи. — Мы поговорим о таких вещах… как твой брат, Страна-за-Пеленой и то, зачем мы все еще тут. И самое главное, мы поговорим о том, как нам выбраться отсюда.
— Отсюда? Вы хотите сказать…
— Да, я думаю, что у тебя есть сведения, или ты знаешь, как их получить, а мне… всем нам они нужны. — Дру прервался и обернулся к остальным. — Шарисса. Ксири. Простите мою бесцеремонность. Я думаю, вы обе поймете. Побеседуйте друг с другом. Я хочу, чтобы вы как можно лучше узнали друг друга.
Девушки взглянули друг на друга с явным любопытством.
— Сирвэк!
— Хозяин?
— Твои раны. Они…
— Я позабочусь о них, Дру, — вызвалась Ксири. Она обратилась к Шариссе: — С твоей помощью, если можно.
— Конечно.
Дру кивнул Ксири с одобрением. Она начала работу по установлению хороших отношений с его дочерью.
— Хорошо. Сирвэк, когда тебя вылечат, займись еще одним делом. — Он вынул что-то из потайного кармана. — Вот.
— Что это? — Шарисса наклонилась ближе. Ее лицо выразило абсолютное непонимание. — Похоже на Кабаля! Даже слишком!
Ксири тоже присмотрелась к фигурке. Ее глаза метнулись к Дру, который понял, что эльфийка заметила не только поверхностные детали.
— Искусная работа. Выглядит почти живой.
— Это из моих шахмат. Недостающая фигурка. Я хочу, чтобы Сирвэк собрал все фигуры. Я намерен взять их с собой.
— Но ты никогда с ними не играешь! — возразила Шарисса.
— Это воспоминания, которые я хочу сохранить, — бросил он, вновь оборачиваясь к Герроду. — Итак, Тезерени, нам надо поговорить о твоем брате.
Провожая Дру взглядом, ни Шарисса, ни эльфийка не заметили довольного выражения на нечеловеческом лице Сирвэка, уронившего шахматную фигурку на пол и смотревшего, как она подпрыгивает.
Глава 21
Над Драконьим царством лорда Баракаса вставало солнце. Баракас обратил лицо к небу. В глазах его была ненависть.
Клан едва пережил эту ночь. Почти половина была мертва или при смерти, еще треть получила раны. В свете двух лун не удавалось сосчитать, чего стоила победа Тезерени.
— Тактика Тезерени, — снова и снова повторял про себя Баракас. Солнце весело поблескивало на броне погибших. — Они знают тактику Тезерени.
Рендел. Рендел, и только Рендел. Из всех отсутствующих только он мог так легко поделиться этими сведениями. Геррод брошен в Нимте, да это и не в его стиле. Могли, конечно, подложить такую свинью и Эфраим с его бандой — только подумать, что из-за этих мерзавцев чуть не сорвался переход! — но все же это слишком похоже на Рендела. Геррод говорил, что Эфраим попросту не в своем уме, и его кровь наверняка уже давно поглотил этот мир. Только Рендел и остается. И смерть его будет долгой, очень долгой.
— Отец! — Лохиван, все еще в боевых доспехах (хотя с приближением рассвета все крылатые воины улетели прочь), встал перед патриархом на одно колено.
— Сколько, Лохиван?
— Сорок два. Еще трое не выживут.
Лучше, чем показалось сначала, кисло подумал Баракас. Их все-таки еще свыше шестидесяти. Для завоевательной армии немного, особенно с учетом ран. Ничего, жить можно. Ночь смерти позади. Сколько там ни было этих пернатых тварей, а все равно они отступили с большими потерями. На каждого убитого Тезерени пришлось по паре врагов. Впредь их не застанут врасплох.
Если бы только сработала наша магия… Птичьи талисманы работали сокрушительно, и в основном потому, что у Тезерени не было должной контрмагии. Только на пределе напряжения всех сил и чувств можно было надеяться, что заклинание сработает как ожидалось. Этот мир уступает колдовству из Нимта, но всякий раз с боем.
— Мы выжили. Мы победим! — Эти слова звучали неубедительно даже для самого патриарха. Сперва пережить бы следующую ночь! Как жить, если дни и ночи проходят в постоянной борьбе? День у враадов, скорее всего, был. На месте птичьего вождя Баракас разделил бы силы, создал бы две армии: дневную и ночную. И досаждал бы врагу, чтоб тот никогда не мог перевести дух. Пусть падут слабейшие.
По логике вещей, надо было бы найти безопасное место и уйти туда, пока не накопятся силы для возвращения. Но только не было такого места. Земля принадлежала птицелюдям, а небольшая ее часть — какой-то расе подземных чудищ. Эльфы жили только потому, что уважали птиц и не заступали им дорогу. Даже Баракасу было нетрудно представить, как его гордый клан выпрашивает себе места у здешних хозяев жизни. Птицы наверняка этого и ждут. Дать враадам утвердиться здесь — значит навсегда утратить власть.
Вот так вот и погибнет враадская раса, — заключил он, наблюдая за враждебными горами. — Но мы оставим свой след в стране этих пернатых ублюдков. Они долго не забудут знамя дракона. Многие века оно будет являться им по ночам.
Клан едва пережил эту ночь. Почти половина была мертва или при смерти, еще треть получила раны. В свете двух лун не удавалось сосчитать, чего стоила победа Тезерени.
— Тактика Тезерени, — снова и снова повторял про себя Баракас. Солнце весело поблескивало на броне погибших. — Они знают тактику Тезерени.
Рендел. Рендел, и только Рендел. Из всех отсутствующих только он мог так легко поделиться этими сведениями. Геррод брошен в Нимте, да это и не в его стиле. Могли, конечно, подложить такую свинью и Эфраим с его бандой — только подумать, что из-за этих мерзавцев чуть не сорвался переход! — но все же это слишком похоже на Рендела. Геррод говорил, что Эфраим попросту не в своем уме, и его кровь наверняка уже давно поглотил этот мир. Только Рендел и остается. И смерть его будет долгой, очень долгой.
— Отец! — Лохиван, все еще в боевых доспехах (хотя с приближением рассвета все крылатые воины улетели прочь), встал перед патриархом на одно колено.
— Сколько, Лохиван?
— Сорок два. Еще трое не выживут.
Лучше, чем показалось сначала, кисло подумал Баракас. Их все-таки еще свыше шестидесяти. Для завоевательной армии немного, особенно с учетом ран. Ничего, жить можно. Ночь смерти позади. Сколько там ни было этих пернатых тварей, а все равно они отступили с большими потерями. На каждого убитого Тезерени пришлось по паре врагов. Впредь их не застанут врасплох.
Если бы только сработала наша магия… Птичьи талисманы работали сокрушительно, и в основном потому, что у Тезерени не было должной контрмагии. Только на пределе напряжения всех сил и чувств можно было надеяться, что заклинание сработает как ожидалось. Этот мир уступает колдовству из Нимта, но всякий раз с боем.
— Мы выжили. Мы победим! — Эти слова звучали неубедительно даже для самого патриарха. Сперва пережить бы следующую ночь! Как жить, если дни и ночи проходят в постоянной борьбе? День у враадов, скорее всего, был. На месте птичьего вождя Баракас разделил бы силы, создал бы две армии: дневную и ночную. И досаждал бы врагу, чтоб тот никогда не мог перевести дух. Пусть падут слабейшие.
По логике вещей, надо было бы найти безопасное место и уйти туда, пока не накопятся силы для возвращения. Но только не было такого места. Земля принадлежала птицелюдям, а небольшая ее часть — какой-то расе подземных чудищ. Эльфы жили только потому, что уважали птиц и не заступали им дорогу. Даже Баракасу было нетрудно представить, как его гордый клан выпрашивает себе места у здешних хозяев жизни. Птицы наверняка этого и ждут. Дать враадам утвердиться здесь — значит навсегда утратить власть.
Вот так вот и погибнет враадская раса, — заключил он, наблюдая за враждебными горами. — Но мы оставим свой след в стране этих пернатых ублюдков. Они долго не забудут знамя дракона. Многие века оно будет являться им по ночам.