– Ух! Я. Глубоко. Ему. Сочувствую.
Димон лишь молча покачал головой.
– Я свободен? – спросил Майрон.
– Вы сейчас куда, в «Дакоту»?
– Да.
– Мы послали туда нашего человека, за Уином. Хотелось бы немного потолковать с ним, когда появится.
– Добрый вечер, мистер Болитар.
– Добрый вечер, Владимир. – Майрон стремительно прошел мимо консьержа, охраняющего знаменитые решетчатые ворота «Дакоты». Неподалеку стояла полицейская машина, присланная Димоном. В квартире Уина, когда там появился Майрон, царил полумрак.
Уин сидел в просторном кожаном кресле, вертя в руках бокал коньяка. Майрон ничуть не удивился, увидев его. Подобно большинству старых зданий с почтенной родословной «Дакота» имела потайные подземные проходы. Уин показывал ему пару таких проходов: один вел из цокольного этажа высокого дома на Коламбас-авеню, другой начинался кварталом выше, прямо у Центрального парка. Владимир – Майрон в этом не сомневался – знал, что Уин дома, но, конечно, никому не сказал. Не полиция платит ему премиальные на Рождество.
– А я-то думал, – начал Майрон, – что ты вчера ночью пошел перепихнуться с кем-нибудь по-быстрому. И вот выясняется: тебе приспичило разобраться с Кайлом.
– А кто сказал, что одно несовместимо с другим? – улыбнулся Уин.
– В этом не было необходимости.
– В сексе? В нем никогда нет необходимости, только мужчин это не останавливает, верно?
– Очень смешно.
Уин сложил ладони домиком.
– Думаешь, ты первый, кого Кайл затащил в эту комнату с бордовыми стенами? Или просто первый, кому удалось избежать больничной койки?
– Да, он скверный тип, ну и что?
– Он не просто скверный, он очень скверный тип. Троих отправил в больницу в прошлом году – и во всех трех случаях отмазался, свидетели из клуба выручили.
– И ты решил сам с ним разобраться?
– Именно.
– Но это не твоя работа.
– Ничего, зато она мне нравится.
Углубляться в эту тему смысла не было, и Майрон просто сказал:
– С тобой хочет поговорить Димон.
– Я в курсе. Только я с ним говорить не хочу. Так что через полчаса с ним свяжется мой адвокат и скажет, что, если у него нет ордера на арест, разговора не будет. Конец цитаты.
– Если я скажу, что тебе не стоило этого делать, толк какой-нибудь будет?
– Постой, – сказал Уин, начиная обычное в таких случаях мимическое представление. – Если не возражаешь, я для начала настрою свою воздушную скрипку.
– Скажи хотя бы, что именно ты ему сделал?
– Полиция нашла тазер? – спросил Уин.
– Да.
– Где?
– То есть как это – где? Рядом с телом.
– Рядом? Ясно. Выходит, хоть на что-то он еще был способен.
Молчание. Майрон потянулся к холодильнику и достал банку своего любимого шоколадного напитка. На телевизионном экране трепетал логотип группы «Голубой луч».
– Как это Кайл выразился? – протянул Уин, согревая бокал с коньяком в ладонях. Щеки у него горели. – Ах да. Ну так вот, какое-то время он будет мочиться кровью. Может, сломано ребро или два. Впрочем, в конце концов на ноги он встанет.
– Но не скажет ни слова.
– Ни в коем случае. Никому и никогда.
– Жуткий ты тип. – Майрон опустился в кресло.
– Просто не люблю хвастать, – возразил Уин.
– И все же умным этот шаг не назовешь.
– Ответ неправильный. Шаг был очень умный.
– Почему это?
– Тебе следует запомнить три вещи. Первая. – Уин загнул палец. – Я никогда не обижаю ни в чем не повинных – только тех, кто этого более всего заслуживает. Кайл подпадает под данную категорию. Второе. – Очередной загнутый палец. – Я поступаю так в наших интересах. Чем больше страха я внушаю людям, тем нам спокойнее.
– Потому-то ты не возражал, чтобы уличные видеокамеры зафиксировали твое появление, – с трудом подавил улыбку Майрон. – Тебе надо, чтобы все знали, что это был ты.
– Повторяю, хвастать не люблю, но ты прав – да, хотел. И третье. – Уин снова загнул палец. – Я всегда поступаю так, руководствуясь чем угодно, только не чувством мести.
– Например, чувством справедливости?
– Например, желанием получить информацию. – Уин взял пульт и направил его на телевизор. – Кайл любезно предоставил мне все вчерашние записи с видеокамер. И почти весь день я просматривал их, надеясь отыскать Китти и Брэда Болитар.
Ничего себе. Майрон повернулся к телевизору.
– Ну и?..
– Еще не закончил, – сказал Уин, – но пока ничего хорошего.
– А поподробнее нельзя?
– К чему слова, сейчас сам все увидишь. – Уин плеснул коньяку в другой бокал и предложил Майрону. Тот отмахнулся. Уин пожал плечами, поставил бокал рядом с Майроном и нажал на кнопку пуска. Изображение логотипа исчезло, и на экране появилось женское лицо. Уин остановил показ.
– Здесь самое четкое ее изображение.
Майрон наклонился к экрану. Его всегда поражало, отчего камеры видеонаблюдения устанавливают так высоко, что лиц толком не разглядишь. Не лучший способ понять, кто перед тобой; впрочем, возможно, альтернативы просто нет. Что же касается изображения, в которое вглядывался сейчас Майрон, то оно было несколько размыто и укрупнено. Казалось, кто-то специально развернул камеру под определенным углом. Но так или иначе сомнений относительно того, кого запечатлела камера, не оставалось.
– Ладно, – сказал Майрон, – теперь мы знаем, что это Китти. А как насчет Брэда?
– Никаких следов.
– Тогда, – используя твое выражение, – что значит «ничего хорошего»?
Уин задумался.
– Да, пожалуй, «ничего хорошего» это не самое точное определение.
– А какое самое?
Уин постучал по подбородку указательным пальцем.
– Плохо, по-настоящему плохо.
Майрон почувствовал холодок в груди и снова повернулся к экрану. Уин нажал еще на одну кнопку на пульте. Камера переместилась.
– Китти вошла в клуб в половине одиннадцатого вечера вместе с еще десятком людей. Если угодно, всех их можно назвать свитой Лекса.
Вот она, в бирюзовой кофточке, лицо бледное. Такие камеры, как эта, включаются через каждые две-три секунды, так что кадры набегают один на другой, напоминая блокнотную анимацию или старые съемки спортивных подвигов Бейба Рута[21].
– Этот снимок сделан в комнатке рядом с вип-залом в десять сорок семь.
Незадолго до их с Эсперансой появления, подумал Майрон. Уин ускорил перемотку пленки и остановился на кадре, также снятом с верхней точки. Лицо Китти разглядеть было трудно. Рядом с ней стояли еще одна женщина и какой-то длинноволосый, с конским хвостом, малый. Майрону они не были знакомы. Малый с конским хвостом что-то держал в руках. Похоже на веревку. Уин нажал на кнопку, и участники маленькой мизансцены пришли в движение. Китти вытянула руку. Конский Хвост наклонился и обмотал вокруг двуглавой мышцы эту – нет, не веревку… – потом туго затянул, постучал по руке и вынул гиподермическую иглу. При виде того, как Конский Хвост привычным, судя по всему, движением вводит иглу в вену, надавливает на плунжер, а затем развязывает жгут, у Майрона замерло сердце.
– Ничего себе, – пробормотал он. – Нечто новое, даже для нее.
Димон лишь молча покачал головой.
– Я свободен? – спросил Майрон.
– Вы сейчас куда, в «Дакоту»?
– Да.
– Мы послали туда нашего человека, за Уином. Хотелось бы немного потолковать с ним, когда появится.
– Добрый вечер, мистер Болитар.
– Добрый вечер, Владимир. – Майрон стремительно прошел мимо консьержа, охраняющего знаменитые решетчатые ворота «Дакоты». Неподалеку стояла полицейская машина, присланная Димоном. В квартире Уина, когда там появился Майрон, царил полумрак.
Уин сидел в просторном кожаном кресле, вертя в руках бокал коньяка. Майрон ничуть не удивился, увидев его. Подобно большинству старых зданий с почтенной родословной «Дакота» имела потайные подземные проходы. Уин показывал ему пару таких проходов: один вел из цокольного этажа высокого дома на Коламбас-авеню, другой начинался кварталом выше, прямо у Центрального парка. Владимир – Майрон в этом не сомневался – знал, что Уин дома, но, конечно, никому не сказал. Не полиция платит ему премиальные на Рождество.
– А я-то думал, – начал Майрон, – что ты вчера ночью пошел перепихнуться с кем-нибудь по-быстрому. И вот выясняется: тебе приспичило разобраться с Кайлом.
– А кто сказал, что одно несовместимо с другим? – улыбнулся Уин.
– В этом не было необходимости.
– В сексе? В нем никогда нет необходимости, только мужчин это не останавливает, верно?
– Очень смешно.
Уин сложил ладони домиком.
– Думаешь, ты первый, кого Кайл затащил в эту комнату с бордовыми стенами? Или просто первый, кому удалось избежать больничной койки?
– Да, он скверный тип, ну и что?
– Он не просто скверный, он очень скверный тип. Троих отправил в больницу в прошлом году – и во всех трех случаях отмазался, свидетели из клуба выручили.
– И ты решил сам с ним разобраться?
– Именно.
– Но это не твоя работа.
– Ничего, зато она мне нравится.
Углубляться в эту тему смысла не было, и Майрон просто сказал:
– С тобой хочет поговорить Димон.
– Я в курсе. Только я с ним говорить не хочу. Так что через полчаса с ним свяжется мой адвокат и скажет, что, если у него нет ордера на арест, разговора не будет. Конец цитаты.
– Если я скажу, что тебе не стоило этого делать, толк какой-нибудь будет?
– Постой, – сказал Уин, начиная обычное в таких случаях мимическое представление. – Если не возражаешь, я для начала настрою свою воздушную скрипку.
– Скажи хотя бы, что именно ты ему сделал?
– Полиция нашла тазер? – спросил Уин.
– Да.
– Где?
– То есть как это – где? Рядом с телом.
– Рядом? Ясно. Выходит, хоть на что-то он еще был способен.
Молчание. Майрон потянулся к холодильнику и достал банку своего любимого шоколадного напитка. На телевизионном экране трепетал логотип группы «Голубой луч».
– Как это Кайл выразился? – протянул Уин, согревая бокал с коньяком в ладонях. Щеки у него горели. – Ах да. Ну так вот, какое-то время он будет мочиться кровью. Может, сломано ребро или два. Впрочем, в конце концов на ноги он встанет.
– Но не скажет ни слова.
– Ни в коем случае. Никому и никогда.
– Жуткий ты тип. – Майрон опустился в кресло.
– Просто не люблю хвастать, – возразил Уин.
– И все же умным этот шаг не назовешь.
– Ответ неправильный. Шаг был очень умный.
– Почему это?
– Тебе следует запомнить три вещи. Первая. – Уин загнул палец. – Я никогда не обижаю ни в чем не повинных – только тех, кто этого более всего заслуживает. Кайл подпадает под данную категорию. Второе. – Очередной загнутый палец. – Я поступаю так в наших интересах. Чем больше страха я внушаю людям, тем нам спокойнее.
– Потому-то ты не возражал, чтобы уличные видеокамеры зафиксировали твое появление, – с трудом подавил улыбку Майрон. – Тебе надо, чтобы все знали, что это был ты.
– Повторяю, хвастать не люблю, но ты прав – да, хотел. И третье. – Уин снова загнул палец. – Я всегда поступаю так, руководствуясь чем угодно, только не чувством мести.
– Например, чувством справедливости?
– Например, желанием получить информацию. – Уин взял пульт и направил его на телевизор. – Кайл любезно предоставил мне все вчерашние записи с видеокамер. И почти весь день я просматривал их, надеясь отыскать Китти и Брэда Болитар.
Ничего себе. Майрон повернулся к телевизору.
– Ну и?..
– Еще не закончил, – сказал Уин, – но пока ничего хорошего.
– А поподробнее нельзя?
– К чему слова, сейчас сам все увидишь. – Уин плеснул коньяку в другой бокал и предложил Майрону. Тот отмахнулся. Уин пожал плечами, поставил бокал рядом с Майроном и нажал на кнопку пуска. Изображение логотипа исчезло, и на экране появилось женское лицо. Уин остановил показ.
– Здесь самое четкое ее изображение.
Майрон наклонился к экрану. Его всегда поражало, отчего камеры видеонаблюдения устанавливают так высоко, что лиц толком не разглядишь. Не лучший способ понять, кто перед тобой; впрочем, возможно, альтернативы просто нет. Что же касается изображения, в которое вглядывался сейчас Майрон, то оно было несколько размыто и укрупнено. Казалось, кто-то специально развернул камеру под определенным углом. Но так или иначе сомнений относительно того, кого запечатлела камера, не оставалось.
– Ладно, – сказал Майрон, – теперь мы знаем, что это Китти. А как насчет Брэда?
– Никаких следов.
– Тогда, – используя твое выражение, – что значит «ничего хорошего»?
Уин задумался.
– Да, пожалуй, «ничего хорошего» это не самое точное определение.
– А какое самое?
Уин постучал по подбородку указательным пальцем.
– Плохо, по-настоящему плохо.
Майрон почувствовал холодок в груди и снова повернулся к экрану. Уин нажал еще на одну кнопку на пульте. Камера переместилась.
– Китти вошла в клуб в половине одиннадцатого вечера вместе с еще десятком людей. Если угодно, всех их можно назвать свитой Лекса.
Вот она, в бирюзовой кофточке, лицо бледное. Такие камеры, как эта, включаются через каждые две-три секунды, так что кадры набегают один на другой, напоминая блокнотную анимацию или старые съемки спортивных подвигов Бейба Рута[21].
– Этот снимок сделан в комнатке рядом с вип-залом в десять сорок семь.
Незадолго до их с Эсперансой появления, подумал Майрон. Уин ускорил перемотку пленки и остановился на кадре, также снятом с верхней точки. Лицо Китти разглядеть было трудно. Рядом с ней стояли еще одна женщина и какой-то длинноволосый, с конским хвостом, малый. Майрону они не были знакомы. Малый с конским хвостом что-то держал в руках. Похоже на веревку. Уин нажал на кнопку, и участники маленькой мизансцены пришли в движение. Китти вытянула руку. Конский Хвост наклонился и обмотал вокруг двуглавой мышцы эту – нет, не веревку… – потом туго затянул, постучал по руке и вынул гиподермическую иглу. При виде того, как Конский Хвост привычным, судя по всему, движением вводит иглу в вену, надавливает на плунжер, а затем развязывает жгут, у Майрона замерло сердце.
– Ничего себе, – пробормотал он. – Нечто новое, даже для нее.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента