II.
Июльским вечером, незадолго до заката, Конрад увидел далеко впереди, в лиловой дымке, горы. С каждым днем они становились все ближе и ближе, суровые очертания все больше заслоняли горизонт, пока не наступил день, когда Конрад и его спутники очутились прямо у их подножия. Со стесненным сердцем смотрел Конрад на каменные твердыни -- стесненным от радости, что наконец добрался до желанной страны, но и не только. Ибо в эту минуту в его душе родилось какое-то жуткое предчувствие. Но Конрад был молод, крепок духом, и, отогнав непрошеные мрачные мысли, твердой рукой направил коня на узкую горную тропу.
Здесь, в горах, стало сложнее найти гостеприимный очаг. Народ тут жил по большей части совсем нищий, и путешественникам часто приходилось довольствоваться овсяной лепешкой на ужин и охапкой соломы вместо постели. Горцы были суровы и немногословны, словно мрачная природа того края наложила на них свой отпечаток, но обычаи гостеприимства чтили свято, и вовсе не недостаток радушия был причиной такой скудости, а только бедность. Томас и Уильям все чаще принимались ворчать, мол, не пора ли поворачивать к дому, но Конраду нравились и горы, и люди, здесь живущие, и он и слышать не хотел о возвращении. Так, мало-помалу, они продвигались все дальше на север, пока однажды вечером не остановились на ночлег у бедного пастуха.
Из всех нищих хижин, что они повидали, эта была самой нищей, а хозяин ее был настолько угрюм и молчалив, что за весь вечер не произнес и десятка слов. На Конрада он смотрел редко, а когда все же поднимал на него взгляд, в глазах его было беспокойство, словно он хотел что-то сказать, но не решался. Наконец, утром, перед самым отъездом, когда Конрад уже вскочил на коня, пастух подошел к нему и сказал, глядя прямо в глаза:
-- Рыцарь, опасайся Бааван Ши!
-- Что это за Бааван Ши, и почему я должен опасаться? -- спросил удивленный юноша.
-- Это самая жуткая и кровожадная тварь на свете! -- ответил пастух.
Конрад понял, что пастух говорит об очередном сверхъестественном чудовище, а он уже немало наслушался всяких россказней о них и не хотел слушать новые. Поэтому он вежливо поблагодарил за предупреждение и попрощался. Отъехав немного, Конрад обернулся и увидел, что пастух с тревогой смотрит ему вслед. Ворон сел на можжевеловый куст возле хижины и хрипло насмешливо закаркал. И снова тень предчувствия омрачила сердце Конрада. Но он, подумав, что это -- последствия дурно проведенной в душной хижине ночи, не обратил на тоскливые мысли внимания и поспешил догнать своих оруженосцев.
III.
От хижины пастуха дорога полого шла вниз, пока не спустилась в узкую долину, зажатую между двух выщербленных временем скал. Солнечные лучи почти не достигали ее, она была сумрачна и прохладна. По дну долины бежал быстрый горный поток, шумевший и бурливший на перекатах. Кое-где росли чахлые от недостатка света деревья. Дорога, идущая вдоль реки, была каменистой, но довольно ровной.
Конрад ехал молча, опустив голову и прислушиваясь к цоканью копыт своего коня по камням. В голове его теснились жуткие образы Бааван Ши, порожденные разыгравшимся воображением. То чудовище представлялось ему огромным червем, то -- кошмарным трехглавым псом, то -- великаном с рогатой головой. Конрад начинал уже жалеть, что не расспросил пастуха об этом чудище поподробнее -- ведь явь, скорей всего, оказалась бы куда безобиднее вымыслов, мучающих его.
Внезапно Конрад остановил коня, знаком приказал остановиться оруженосцам и насторожился -- что-то было не так. Юноша прислушался, и ему показалось, что вокруг слишком тихо. Сейчас, когда смолкли шаги коней, тишину в долине не нарушал ни один звук, кроме шума бурлящей воды. Конрад огляделся по сторонам, посмотрел на небо -- ни птицы, ни другой живой твари не было видно вокруг. Даже ветра не было в долине. Тишина и безжизненность вызывали содрогание.
Оруженосцы, казалось, ничего не замечали, и Конрад тронул коня шагом, чтобы долгой остановкой не вызвать вопросов, на которые он не смог бы ответить. В этот миг тишину разрушил звук хлопающих крыльев -- то летел огромный черный ворон. Конраду на миг показалось, что тот самый, которого он видел у хижины пастуха, но потом он подумал, что такого просто не может быть. Ворон летел низко, кося в сторону людей черным глазом-бусиной, а пролетая над Конрадом хрипло и торжествующе каркнул. Пролетев еще немного, ворон сел на дорогу невдалеке от Конрада и вдруг исчез -- а на его месте появилась девушка в зеленом платье.
Конрад застыл, не веря своим глазам, Уильям за его спиной охнул, а Томас вполголоса выругался от неожиданности. Тем временем девушка грациозно подошла к Конраду и с легким поклоном проговорила, не обратив внимания на то, что Конрад и его спутники поспешно осенили себя крестным знамением:
-- Приветствую тебя, доблестный рыцарь!
IV.
Не в силах сразу ответить девушке, Конрад пораженно рассматривал ее. Она была высока и стройна; ярко-зеленое, очень длинное, богато расшитое золотыми цветами платье пышными складками охватывало ее тонкий стан. Голова девушки была непокрыта, и ее чудесные волосы, рядом с которыми и золото показалось бы тусклым, свободно ниспадали почти до самой земли. Лицо у нее было белее слоновой кости, а огромные глаза -- зеленее изумрудов. Нежные алые губки приветливо улыбались, и была она так очаровательна и мила, когда смотрела на Конрада, ожидая ответа, что юноша невольно залюбовался ею. Дар речи, наконец, вернулся к нему, и Конрад ответил, так вежливо, как только мог:
-- Привет и тебе, прекрасная дева, так напугавшая нас своим неожиданным появлением! Скажи, разве не ты только что была тем черным вороном?
Нимало не смутившись, девушка рассмеялась и ответила:
-- А, так вот почему ты и твои спутники осенили себя крестом! Я вижу, вы нездешние -- скотты так привыкли к разному волшебству, что таким пустяком их не удивишь! Да, ты прав, я умею оборачиваться в разных птиц, но, -добавила она, укоризненно глядя на Томаса, снова перекрестившегося, -- это вовсе не значит, что меня нужно бояться!
Конрад счел нужным вступиться за Томаса:
-- Не сердись на него, девица, к твоим речам и вправду нужно привыкнуть. Ты права, мы не здешние. Я -- Конрад из Кента, а это мои верные слуги. Могу ли я спросить о твоем имени?
-- Мое имя -- Морлана, -- ответила девушка, -- и я -- родная племянница феи Морганы, если ты слыхал о такой.
-- Моргана? -- пораженно воскликнул Конрад. -- Та самая Моргана, помогавшая Королю Артуру и его рыцарям?
-- Она самая, -- скромно подтвердила девушка. -- Но я хотела бы объяснить, почему я появилась пред тобой так неожиданно. О рыцарь, я прошу твоей помощи и защиты!
С этими словами Морлана неожиданно упала перед Конрадом на колени. Юноша поспешно соскочил с коня и помог ей подняться, взволнованно говоря:
-- О дева, не тебе падать предо мной на колени! Хоть ты и ошибаешься, называя меня рыцарем -- я еще слишком молод и не заслужил этого почетного звания -- я обещаю помочь тебе, если только это в моих силах!
Морлана одарила его нежным взглядом огромных, полных слез глаз, и Конрад почувствовал, что краснеет. Потом она заговорила, и ее чарующий голос проник в самые тайные глубины души юноши:
-- Конрад из Кента, хоть ты и молод, но вижу я на твоем челе знаки грядущих великих деяний! И, кто знает, быть может, сегодня ты совершишь первое из них!
Эти слова разожгли в душе Конрада тайную страсть. Как и все юноши, он мечтал о подвигах и славе, и, услыхав о знаках великой судьбы на своем лице, возгордился, словно уже заслужил ее. Он удивлялся, как это никто до сих пор не разглядел его величия, которое эта прекрасная и мудрая дева увидела сразу. Пылко и нетерпеливо он попросил Морлану рассказать, что за помощь ей требуется, чувствуя, что сегодня он мог бы убивать драконов дюжинами.
V.
Печально вздохнув, Морлана сказала:
-- Рассказ мой будет короток. Мой дворец неподалеку отсюда. В нем немало богатств: драгоценные каменья, ткани, волшебные вещи, доставшиеся мне по наследству. Но самое ценное, что есть в том дворце -- книга заклинаний. Ее подарила мне Моргана, моя тетка, и с помощью этой чудесной книги я приобрела власть над всем сущим. Вчера я с утра покинула дворец, оставив книгу крепко запертой в ларце, а вернувшись вечером увидела, что дом мой разграблен. Жуткое чудовище, живущее в этих горах, ворвалось во дворец и, перебив немало моих верных слуг, унесло в свое логово множество сокровищ. Но самое ужасное -- пропала моя книга! Если б чудовище не украло и ее, я могла бы сама, с помощью могущественных заклятий, отомстить ему и вернуть все свои драгоценности. Но теперь -- о, горе! -- книга пропала, и я бессильна вернуть и ее, и все остальное! Поэтому я так обрадовалась, когда узнала, что доблестный рыцарь странствует в наших краях. Я поспешила ему навстречу, обернувшись вороном, чтобы сократить свой путь. И теперь, Конрад из Кента, я умоляю тебя -- покарай чудовище и верни мне мою книгу! Ты заслужишь мою вечную благодарность, богатые дары, а главное -- славу храброго воина, которая разнесется по всему миру!
Сверкнув очами, Конрад воскликнул:
-- Клянусь тебе, Морлана, гнусный вор будет наказан! И не ради богатых даров и славы буду я биться с чудовищем, но потому, что защищать обиженных -- святая обязанность каждого рыцаря. Но скажи мне, Морлана, -- добавил он, словно его осенила догадка, -- как зовется это чудовище? Быть может, имя ему -- Бааван Ши?
Девушка бросила на Конрада быстрый взгляд и странно рассмеялась:
-- Да, его и впрямь зовут так. Откуда ты знаешь?
-- Я уже слыхал о нем. Мне говорили, что это самая кровожадная тварь на земле. Так ли это, Морлана? Поведай мне, как выглядит Бааван Ши?
Лицо Морланы стало недобрым, она молчала, и Конрад решил, что ей так ненавистно это чудовище, что она не хочет даже говорить о нем. Но потом она все же сказала:
-- Ты еще сегодня увидишь его своими глазами и сам решишь, есть ли твари кровожаднее. Уж не боишься ли ты, Конрад из Кента?
-- Я? -- оскорбленно вскинулся юноша. -- Чего мне бояться? Кем бы ни был Бааван Ши, клянусь, ему не уйти от меня! Мы немедленно пойдем к его логову!
VI.
Морлана оглянулась на оруженосцев, которые с открытыми ртами слушали их разговор, и сделала Конраду знак подойти поближе. Он повиновался, и она зашептала тихо-тихо:
-- Послушай моего совета, Конрад из Кента -- прикажи своим оруженосцам дожидаться нас здесь. Если они пойдут с тобой, тебе придется разделить с ними славу.
-- Почему? -- спросил Конрад. -- Рыцарю негоже странствовать без оруженосцев. Я прикажу им не вступать в сражение с чудовищем, и они не посмеют ослушаться. Они всего лишь слуги.
-- О, Конрад, -- покачала головой Морлана, -- ты еще молод, и не знаешь какие злые у людей языки. Найдутся злопыхатели, которые скажут, что без двух оруженосцев такой неопытный мальчишка никогда не справился бы с чудовищем. И, хотя на твоих слугах не будет вины, они невольно омрачат блеск твоей славы. Сделай, как я советую, и никто не посмеет очернить тебя.
Конрад помрачнел при мысли, что кто-то сможет опорочить его подвиг, и сказал:
-- Ты права, девица! Я сделаю, как ты говоришь.
И он повернулся к оруженосцам:
-- Вы слышали рассказ этой благородной девы? Я отправляюсь вместе с ней к логову Бааван Ши, а вам приказываю дожидаться меня здесь. Если я не вернусь до заката -- переночуйте у того пастуха, что приютил нас сегодня, а утром я приду прямо к его хижине.
Томас, донельзя удивленный таким приказом, осмелился возразить:
-- Господин, мы не можем так поступить. А вдруг тебе понадобится наша помощь? Твой отец для того и послал нас с тобой, чтобы мы оберегали твою жизнь и не отставали от тебя ни на шаг. Позволь нам и на этот раз последовать за тобою, тем более, что дело, за которое ты взялся, опасно.
-- Я не ребенок, -- гневно воскликнул Конрад, -- и не нуждаюсь в няньках! Делайте так, как я сказал!
-- Господин, -- попросил Томас, -- позволь сказать тебе пару слов наедине.
Конрад нехотя приблизился к нему, и верный оруженосец зашептал ему на ухо, поминутно оглядываясь на Морлану:
-- Господин мой, прошу тебя, не верь этой женщине. Она колдунья, и у нее недобрые глаза. Кто знает, правда ли все то, что она рассказала? Лучше бы тебе совсем не ходить с ней, а уж тем более негоже идти одному. Ведь это она подговорила тебя, чтобы ты оставил нас здесь? Интересно, для чего ей это понадобилось? Подумай -- а не собирается ли она заманить тебя в ловушку?
-- Замолчи, негодяй! -- прервал его разъяренный Конрад. -- Как ты смеешь клеветать на даму столь благородную и прекрасную! Посмотри на нее -разве весь ее чудесный облик не подтверждает ее слова?
-- Да... Облик... -- задумчиво проговорил Томас. -- А знаешь ли, господин, что мне показалось? Когда она упала на колени, ее длинное платье немного приподнялось, и, клянусь спасением моей души, я увидел, что вместо ног у нее -- маленькие копытца!
В ответ Конрад наотмашь ударил его по щеке. Томас пошатнулся и едва удержался на ногах, на глаза его навернулись слезы боли и обиды. Уильям в страхе и недоумении смотрел на своего господина, который всегда был добр и мягок со слугами и ни разу ни на кого не поднял руки. Никогда еще он не видел в его лице такой злобы.
-- Скотина! -- задыхаясь от гнева прошипел Конрад. -- Быть может, это отучит тебя заглядывать под юбки знатным дамам! Клянусь, если еще раз я услышу от тебя подобную мерзость -- можешь прощаться со своей жалкой жизнью! А теперь -- замолчи и выполняй мой приказ!
Он резко повернулся и подошел к Морлане, которая стояла поодаль, спокойная и невозмутимая.
-- Благородная Морлана, -- сказал он почтительно, хотя голос его все еще дрожал после яростной вспышки, -- я готов следовать за тобой!
-- Прекрасно, Конрад из Кента! -- сказала она, ласково улыбнувшись. -Будет лучше, если коня ты оставишь со своими слугами -- там, куда мы направляемся, ему не пройти.
Конрад сделал знак Уильяму, и тот торопливо подхватил поводья коня, боязливо косясь на юношу.
-- Куда же мы направляемся? -- спросил Конрад.
-- Сначала -- по этой дороге, через долину, а потом -- наверх, в горы. Там ты и увидишь Бааван Ши!
С этими словами Морлана сделала Конраду знак следовать за собой, и он поторопился вслед за ней, навстречу своему первому подвигу.
VII.
Долго шли они в молчании, дева -- впереди, Конрад -- чуть поодаль. Конрад был мрачен: теперь, когда гнев схлынул, он чувствовал стыд за то, что ударил верного слугу, много лет честно служившего его семье. Юноша никак не мог забыть полный слез взгляд Томаса и побледневшее, испуганное лицо Уильяма -- никто и никогда не смотрел на него так. И Конрад искренне каялся в своем поступке. Пусть даже слуга позволил себе слишком многое -- все равно, бить его было негоже.
Тут его размышления прервал ласковый голос:
-- Конрад из Кента, почему ты так печален?
Он поднял голову и увидел, что Морлана остановилась и смотрит на него с нежным состраданием. Покраснев при мысли, что она может приписать его невеселый вид страху перед предстоящей битвой, Конрад поведал ей правду.
Выслушав его до конца, Морлана рассмеялась:
-- И только-то! Но это же пустяки! Напротив, я считаю, что ты был прав, не позволив мужлану порочить честь дамы. И я благодарю тебя за это.
-- Откуда ты знаешь, что он порочил тебя? -- спросил удивленный Конрад, из вежливости умолчавший об этом.
-- О, я не слепая, и видела, как он смотрел на меня! Я не понравилась деревенщине с первого взгляда. Теперь он научится, по крайней мере, держать свои дерзости при себе. А тебе нечего стыдиться: ты поступил как настоящий рыцарь!
Конрад с сомнением покачал головой.
Тогда Морлана взяла его под руку и заговорила вкрадчиво и доверительно:
-- Не терзайся, мой юный рыцарь! Нет ничего постыдного в том, чтобы ударить мужика. Есть же поговорка: "Скотина и мужик созданы для плетки". Я знавала немало благородных людей, и все они считали так. Даже если ты думаешь, что был неправ -- дай ему золотой, когда вернешься. Он выпьет за твое здоровье и забудет все обиды.
Ее слова лились целебным бальзамом на совесть Конрада, и он перестал думать об этом. К тому же, чудесное ощущение близости прекрасной девы, все еще державшей его под руку, настроило его на совсем иной лад. Да и кто смог бы думать о слуге, вдыхая аромат ее волос и чувствуя тепло ее тела? Конрад смотрел на алые губы и думал, что отдал бы все на свете за один поцелуй. Морлана глядела на него с нежностью и ожиданием. Казалось, ее глаза говорили: "Не медли, Конрад! Поцелуй меня! Чего ты ждешь?" Но Конрад был молод и очень скромен. Он привык быть почтительным с женщинами, а потому с сожалением отстранился от Морланы и вежливо спросил, не пора ли им идти дальше.
-- О, да! -- ответила дева, и во взгляде ее мелькнуло разочарование и что-то еще.
Они продолжили свой путь.
VIII.
Вскоре дорога начала забирать вниз и вправо, и Морлана сказала, что они должны оставить ее и взять левее. Поначалу путь по горам не был труден -тут и там находились попутные тропки. Но вскоре подъем стал заметно круче, тропинки исчезли, а некоторые места были столь опасны, что их приходилось преодолевать чуть не ползком. Конрад, непривычный к горам, с каждым шагом чувствовал наваливающуюся усталость и все больше поражался, глядя на Морлану. Казалось, она ничуть не устала, и длинное платье не мешало ей ловко прыгать с камня на камень. Морлана, уловив взгляд Конрада, обернулась и сказала ободряюще:
-- Ну же, рыцарь, соберись с силами! Нам осталось совсем немного подняться. Здесь рядом есть место, где мы сможем отдохнуть.
И действительно, не прошло и получаса, как они, вскарабкавшись на последний уступ, выбрались на относительно ровное место. Конрад огляделся: унылое плоскогорье уходило вдаль. Ни травинки, ни деревца не росло здесь -лишь груды мрачно-серых камней громоздились вокруг. Сердце Конрада вновь тронула тень предчувствия -- странное ощущение, что он уже где-то видел все это. Но где? Разве только, во сне?
-- Мы почти у цели, -- сказала Морлана, прервав его размышления. -Логово Бааван Ши совсем близко. Но ты должен отдохнуть, прежде чем сражаться с чудовищем. Пойдем!
И она указала на каменное строение, стоявшее неподалеку -- единственный признак того, что до них здесь бывали живые существа. Подойдя поближе, Конрад увидел, что это небольшая беседка, сложенная из все тех же серых камней и полуразрушенная. Выглядела она неприветливо, но Морлана, не раздумывая, быстро скользнула внутрь, и Конрад поспешил за ней.
Внутри было так же неприглядно, как и снаружи. В воздухе застоялся запах сырости и плесени, на полу лежали кучи полуистлевшего мусора. Вдоль стен шли широкие каменные скамьи, кое-где зиявшие трещинами. Конрад подивился, зачем они пришли сюда, и спросил у Морланы, не лучше ли устроиться отдохнуть на камнях снаружи.
-- Нет, -- возразила Морлана, -- там опасно. Кто знает, вдруг Бааван Ши вылезет из логова и обнаружит нас? Сюда же чудовище и не подумает сунуться, клянусь тебе!
И она неожиданно расхохоталась, словно сказала что-то очень смешное. Но когда Конрад стал спрашивать, чему она смеется, дева только качала в ответ головой и смеялась еще веселей.
Наконец, она успокоилась и уютно устроилась в уголке. Конрад сел в соседнем углу, с таким рассчетом, чтобы видеть вход. Сладко потянувшись, Морлана проговорила:
-- Было бы славно поспать часок. Я думаю, мы вполне можем это сделать.
И, сказав так, закрыла глаза и задремала. Конрад же и не пытался заснуть -- он сказал себе, что должен стеречь сон девы, и тихо сидел, не отрывая от нее глаз.
Как хороша она была спящая! Нежный румянец окрасил ее щеки, и столько покоя было на ее лице! Золотые волосы окружали ее головку сияющим нимбом, широкий рукав во сне открыл точеную белую ручку. Конрад сел поближе и долго смотрел, как вздымается ее грудь, когда она тихо дышит. Как мучительно сладко было бы коснуться ее губ! Не будем осуждать Конрада -- он был еще очень юн, и никогда доселе не видел дев столь прекрасных. Он склонился над девой и коснулся ее губ своими.
Дева тут же проснулась. Ее глаза широко раскрылись, когда она посмотрела на Конрада. Тот смущенно отпрянул, покраснел и не знал, что сказать. Морлана как-то странно смотрела на него, но без гнева и негодования. Поэтому Конрад набрался смелости и, встав на колени, признался ей, что полюбил ее с первой минуты их встречи. Он смиренно просил прощения за свой поступок, ибо не совладал с собой. И он просит Морлану сказать, стоит ли ему хоть сколько-нибудь надеяться на ее любовь.
Пока он говорил, она смотрела на него все нежнее, а когда он задал последний вопрос -- зарделась и смущенно потупилась. Потом она подняла глаза и Конрад прочитал в них ответ.
-- Ты любишь меня? -- спросила Морлана, и глаза ее лучились нежным зеленым светом.
-- Да! -- пылко ответил Конрад и попытался заключить ее в объятия, но она ловко увернулась и спросила снова:
-- Хочешь ли ты принадлежать мне душой и телом?
-- Клянусь, это единственное, о чем я мечтаю с той минуты, как увидел тебя!
-- Хорошо, Конрад, -- сказала дева, и в глазах ее мелькнуло торжество. -- Я исполню твою мечту. Дай я обниму тебя!
Ее руки быстро обвились вокруг плеч Конрада, и он подивился их силе. Он словно был связан крепкими веревками, а тело его вдруг отяжелело, и он не мог шевельнуть даже пальцем. Дева нежно целовала его шею, а потом Конрад внезапно почувствовал резкую боль и вскрикнул -- острые зубы Морланы впились в его плоть.
Не выпуская юношу из объятий, она взглянула на него -- жутко-зеленые бездонные глаза; губы, перепачканные кровью. Она проговорила, улыбаясь:
-- Конрад из Кента, твоя кровь слаще меда! Радуйся: теперь ты принадлежишь мне, как и желал! От души твоей мне немного пользы, и вскоре она отправится к Высшему Судье. А тело твое сполна насладится перед этим моей любовью. Глупый мальчишка, ты не знал, что любовь -- это боль? А пока ты будешь наслаждаться, спроси себя -- так ли уж страшна Бааван Ши? Ибо Бааван Ши -- это я!
IX.
Оруженосцы напрасно ждали Конрада до самого вечера и, следуя его приказу, вернулись, когда стемнело, к хижине пастуха. Он впустил их и подивился, почему с ними нет их господина. Уильям начал было что-то возбужденно говорить, но Томас жестом прервал его и коротко рассказал, что случилось с ними за этот день.
Услышав о вороне, превратившемся в деву в зеленом платье, пастух вздрогнул и лицо его потемнело. А когда он услышал, что Конрад ушел вместе с ней, он поспешно перекрестился и воскликнул:
-- Господи, спаси и сохрани рыцаря! Но ведь эта дева и была Бааван Ши!
-- Как! -- вскричал Томас и железной рукой сгреб пастуха. -- Почему же ты не предупредил нас!
-- Я говорил рыцарю, -- пролепетал пастух, -- но он не пожелал меня выслушать. Здесь нет моей вины!
Томас отпустил его и приказал рассказывать все, что он знает о Бааван Ши.
-- Выглядит она как золотоволосая дева в зеленом платье, -- испуганно заговорил пастух, -- но может оборачиваться вороном. Узнать ее можно по оленьим копытам, которыми кончаются ее ноги. Нет ничего страшнее ее чар для мужчины, особенно молодого и красивого! Ибо дева эта, обольстив мужчину, выпивает из него всю кровь без остатка!
Томас схватился за голову:
-- И я отпустил с ней молодого господина! -- в ужасе вскричал он.
-- Но скажи, -- добавил он, немного успокоившись, -- неужели для него нет никакого спасения?
-- Только если он сможет устоять перед чарами Бааван Ши, -- ответил пастух. -- Она не боится ничего, даже серебра и Святого Креста, но бессильна, пока мужчина не скажет, что отдается ей душой и телом. Но она так прекрасна, что тот, кто не знает, что за тварь перед ним, охотно говорит ей об этом. Поэтому, едва увидев юного рыцаря, я хотел предупредить его о Бааван Ши. Быть может, я был недостаточно настойчив...
-- Мы должны немедленно пойти искать молодого господина! -- воскликнул Томас.
-- Идти в горы ночью -- безумие! -- сказал пастух. -- Мы и рыцарю не поможем, и шеи себе сломаем. Логово Бааван Ши далеко, в гиблом месте. Туда и днем не очень-то легко дойдешь, а в темноте -- и думать нечего!
Томасу ничего не оставалось, как согласиться подождать до утра.
Х.
Как только рассвело, оруженосцы и пастух отправились на поиски Конрада. Несколько часов они пробирались короткой тропой, местами крутой и осыпавшейся, и еще до полудня выбрались на то самое унылое плоскогорье.
-- Вот логово Бааван Ши! -- сказал пастух, указывая на каменную беседку. -- Здесь всегда находили тех, кто отдался ей душой и телом.
-- А нам она не опасна? -- испуганно спросил Уильям.
-- Нет, -- ответил пастух. -- Ведь мы знаем, что такое она на самом деле!
Они подошли к беседке. У самого входа их поджидал на камне огромный черный ворон. Завидев их, он хрипло каркнул, засмеялся по человечьи и взмыл ввысь. Пастух, сдвинув брови, следил, как ворон исчезает вдали, а потом сказал:
-- Это была она. Боюсь, мы не найдем рыцаря живым!
Оруженосцы перекрестились и вошли внутрь. На каменном полу лежал юный Конрад, бледный и безмолвный. Ни капли крови не осталось в его теле, а на шее темнела маленькая ранка.
Июльским вечером, незадолго до заката, Конрад увидел далеко впереди, в лиловой дымке, горы. С каждым днем они становились все ближе и ближе, суровые очертания все больше заслоняли горизонт, пока не наступил день, когда Конрад и его спутники очутились прямо у их подножия. Со стесненным сердцем смотрел Конрад на каменные твердыни -- стесненным от радости, что наконец добрался до желанной страны, но и не только. Ибо в эту минуту в его душе родилось какое-то жуткое предчувствие. Но Конрад был молод, крепок духом, и, отогнав непрошеные мрачные мысли, твердой рукой направил коня на узкую горную тропу.
Здесь, в горах, стало сложнее найти гостеприимный очаг. Народ тут жил по большей части совсем нищий, и путешественникам часто приходилось довольствоваться овсяной лепешкой на ужин и охапкой соломы вместо постели. Горцы были суровы и немногословны, словно мрачная природа того края наложила на них свой отпечаток, но обычаи гостеприимства чтили свято, и вовсе не недостаток радушия был причиной такой скудости, а только бедность. Томас и Уильям все чаще принимались ворчать, мол, не пора ли поворачивать к дому, но Конраду нравились и горы, и люди, здесь живущие, и он и слышать не хотел о возвращении. Так, мало-помалу, они продвигались все дальше на север, пока однажды вечером не остановились на ночлег у бедного пастуха.
Из всех нищих хижин, что они повидали, эта была самой нищей, а хозяин ее был настолько угрюм и молчалив, что за весь вечер не произнес и десятка слов. На Конрада он смотрел редко, а когда все же поднимал на него взгляд, в глазах его было беспокойство, словно он хотел что-то сказать, но не решался. Наконец, утром, перед самым отъездом, когда Конрад уже вскочил на коня, пастух подошел к нему и сказал, глядя прямо в глаза:
-- Рыцарь, опасайся Бааван Ши!
-- Что это за Бааван Ши, и почему я должен опасаться? -- спросил удивленный юноша.
-- Это самая жуткая и кровожадная тварь на свете! -- ответил пастух.
Конрад понял, что пастух говорит об очередном сверхъестественном чудовище, а он уже немало наслушался всяких россказней о них и не хотел слушать новые. Поэтому он вежливо поблагодарил за предупреждение и попрощался. Отъехав немного, Конрад обернулся и увидел, что пастух с тревогой смотрит ему вслед. Ворон сел на можжевеловый куст возле хижины и хрипло насмешливо закаркал. И снова тень предчувствия омрачила сердце Конрада. Но он, подумав, что это -- последствия дурно проведенной в душной хижине ночи, не обратил на тоскливые мысли внимания и поспешил догнать своих оруженосцев.
III.
От хижины пастуха дорога полого шла вниз, пока не спустилась в узкую долину, зажатую между двух выщербленных временем скал. Солнечные лучи почти не достигали ее, она была сумрачна и прохладна. По дну долины бежал быстрый горный поток, шумевший и бурливший на перекатах. Кое-где росли чахлые от недостатка света деревья. Дорога, идущая вдоль реки, была каменистой, но довольно ровной.
Конрад ехал молча, опустив голову и прислушиваясь к цоканью копыт своего коня по камням. В голове его теснились жуткие образы Бааван Ши, порожденные разыгравшимся воображением. То чудовище представлялось ему огромным червем, то -- кошмарным трехглавым псом, то -- великаном с рогатой головой. Конрад начинал уже жалеть, что не расспросил пастуха об этом чудище поподробнее -- ведь явь, скорей всего, оказалась бы куда безобиднее вымыслов, мучающих его.
Внезапно Конрад остановил коня, знаком приказал остановиться оруженосцам и насторожился -- что-то было не так. Юноша прислушался, и ему показалось, что вокруг слишком тихо. Сейчас, когда смолкли шаги коней, тишину в долине не нарушал ни один звук, кроме шума бурлящей воды. Конрад огляделся по сторонам, посмотрел на небо -- ни птицы, ни другой живой твари не было видно вокруг. Даже ветра не было в долине. Тишина и безжизненность вызывали содрогание.
Оруженосцы, казалось, ничего не замечали, и Конрад тронул коня шагом, чтобы долгой остановкой не вызвать вопросов, на которые он не смог бы ответить. В этот миг тишину разрушил звук хлопающих крыльев -- то летел огромный черный ворон. Конраду на миг показалось, что тот самый, которого он видел у хижины пастуха, но потом он подумал, что такого просто не может быть. Ворон летел низко, кося в сторону людей черным глазом-бусиной, а пролетая над Конрадом хрипло и торжествующе каркнул. Пролетев еще немного, ворон сел на дорогу невдалеке от Конрада и вдруг исчез -- а на его месте появилась девушка в зеленом платье.
Конрад застыл, не веря своим глазам, Уильям за его спиной охнул, а Томас вполголоса выругался от неожиданности. Тем временем девушка грациозно подошла к Конраду и с легким поклоном проговорила, не обратив внимания на то, что Конрад и его спутники поспешно осенили себя крестным знамением:
-- Приветствую тебя, доблестный рыцарь!
IV.
Не в силах сразу ответить девушке, Конрад пораженно рассматривал ее. Она была высока и стройна; ярко-зеленое, очень длинное, богато расшитое золотыми цветами платье пышными складками охватывало ее тонкий стан. Голова девушки была непокрыта, и ее чудесные волосы, рядом с которыми и золото показалось бы тусклым, свободно ниспадали почти до самой земли. Лицо у нее было белее слоновой кости, а огромные глаза -- зеленее изумрудов. Нежные алые губки приветливо улыбались, и была она так очаровательна и мила, когда смотрела на Конрада, ожидая ответа, что юноша невольно залюбовался ею. Дар речи, наконец, вернулся к нему, и Конрад ответил, так вежливо, как только мог:
-- Привет и тебе, прекрасная дева, так напугавшая нас своим неожиданным появлением! Скажи, разве не ты только что была тем черным вороном?
Нимало не смутившись, девушка рассмеялась и ответила:
-- А, так вот почему ты и твои спутники осенили себя крестом! Я вижу, вы нездешние -- скотты так привыкли к разному волшебству, что таким пустяком их не удивишь! Да, ты прав, я умею оборачиваться в разных птиц, но, -добавила она, укоризненно глядя на Томаса, снова перекрестившегося, -- это вовсе не значит, что меня нужно бояться!
Конрад счел нужным вступиться за Томаса:
-- Не сердись на него, девица, к твоим речам и вправду нужно привыкнуть. Ты права, мы не здешние. Я -- Конрад из Кента, а это мои верные слуги. Могу ли я спросить о твоем имени?
-- Мое имя -- Морлана, -- ответила девушка, -- и я -- родная племянница феи Морганы, если ты слыхал о такой.
-- Моргана? -- пораженно воскликнул Конрад. -- Та самая Моргана, помогавшая Королю Артуру и его рыцарям?
-- Она самая, -- скромно подтвердила девушка. -- Но я хотела бы объяснить, почему я появилась пред тобой так неожиданно. О рыцарь, я прошу твоей помощи и защиты!
С этими словами Морлана неожиданно упала перед Конрадом на колени. Юноша поспешно соскочил с коня и помог ей подняться, взволнованно говоря:
-- О дева, не тебе падать предо мной на колени! Хоть ты и ошибаешься, называя меня рыцарем -- я еще слишком молод и не заслужил этого почетного звания -- я обещаю помочь тебе, если только это в моих силах!
Морлана одарила его нежным взглядом огромных, полных слез глаз, и Конрад почувствовал, что краснеет. Потом она заговорила, и ее чарующий голос проник в самые тайные глубины души юноши:
-- Конрад из Кента, хоть ты и молод, но вижу я на твоем челе знаки грядущих великих деяний! И, кто знает, быть может, сегодня ты совершишь первое из них!
Эти слова разожгли в душе Конрада тайную страсть. Как и все юноши, он мечтал о подвигах и славе, и, услыхав о знаках великой судьбы на своем лице, возгордился, словно уже заслужил ее. Он удивлялся, как это никто до сих пор не разглядел его величия, которое эта прекрасная и мудрая дева увидела сразу. Пылко и нетерпеливо он попросил Морлану рассказать, что за помощь ей требуется, чувствуя, что сегодня он мог бы убивать драконов дюжинами.
V.
Печально вздохнув, Морлана сказала:
-- Рассказ мой будет короток. Мой дворец неподалеку отсюда. В нем немало богатств: драгоценные каменья, ткани, волшебные вещи, доставшиеся мне по наследству. Но самое ценное, что есть в том дворце -- книга заклинаний. Ее подарила мне Моргана, моя тетка, и с помощью этой чудесной книги я приобрела власть над всем сущим. Вчера я с утра покинула дворец, оставив книгу крепко запертой в ларце, а вернувшись вечером увидела, что дом мой разграблен. Жуткое чудовище, живущее в этих горах, ворвалось во дворец и, перебив немало моих верных слуг, унесло в свое логово множество сокровищ. Но самое ужасное -- пропала моя книга! Если б чудовище не украло и ее, я могла бы сама, с помощью могущественных заклятий, отомстить ему и вернуть все свои драгоценности. Но теперь -- о, горе! -- книга пропала, и я бессильна вернуть и ее, и все остальное! Поэтому я так обрадовалась, когда узнала, что доблестный рыцарь странствует в наших краях. Я поспешила ему навстречу, обернувшись вороном, чтобы сократить свой путь. И теперь, Конрад из Кента, я умоляю тебя -- покарай чудовище и верни мне мою книгу! Ты заслужишь мою вечную благодарность, богатые дары, а главное -- славу храброго воина, которая разнесется по всему миру!
Сверкнув очами, Конрад воскликнул:
-- Клянусь тебе, Морлана, гнусный вор будет наказан! И не ради богатых даров и славы буду я биться с чудовищем, но потому, что защищать обиженных -- святая обязанность каждого рыцаря. Но скажи мне, Морлана, -- добавил он, словно его осенила догадка, -- как зовется это чудовище? Быть может, имя ему -- Бааван Ши?
Девушка бросила на Конрада быстрый взгляд и странно рассмеялась:
-- Да, его и впрямь зовут так. Откуда ты знаешь?
-- Я уже слыхал о нем. Мне говорили, что это самая кровожадная тварь на земле. Так ли это, Морлана? Поведай мне, как выглядит Бааван Ши?
Лицо Морланы стало недобрым, она молчала, и Конрад решил, что ей так ненавистно это чудовище, что она не хочет даже говорить о нем. Но потом она все же сказала:
-- Ты еще сегодня увидишь его своими глазами и сам решишь, есть ли твари кровожаднее. Уж не боишься ли ты, Конрад из Кента?
-- Я? -- оскорбленно вскинулся юноша. -- Чего мне бояться? Кем бы ни был Бааван Ши, клянусь, ему не уйти от меня! Мы немедленно пойдем к его логову!
VI.
Морлана оглянулась на оруженосцев, которые с открытыми ртами слушали их разговор, и сделала Конраду знак подойти поближе. Он повиновался, и она зашептала тихо-тихо:
-- Послушай моего совета, Конрад из Кента -- прикажи своим оруженосцам дожидаться нас здесь. Если они пойдут с тобой, тебе придется разделить с ними славу.
-- Почему? -- спросил Конрад. -- Рыцарю негоже странствовать без оруженосцев. Я прикажу им не вступать в сражение с чудовищем, и они не посмеют ослушаться. Они всего лишь слуги.
-- О, Конрад, -- покачала головой Морлана, -- ты еще молод, и не знаешь какие злые у людей языки. Найдутся злопыхатели, которые скажут, что без двух оруженосцев такой неопытный мальчишка никогда не справился бы с чудовищем. И, хотя на твоих слугах не будет вины, они невольно омрачат блеск твоей славы. Сделай, как я советую, и никто не посмеет очернить тебя.
Конрад помрачнел при мысли, что кто-то сможет опорочить его подвиг, и сказал:
-- Ты права, девица! Я сделаю, как ты говоришь.
И он повернулся к оруженосцам:
-- Вы слышали рассказ этой благородной девы? Я отправляюсь вместе с ней к логову Бааван Ши, а вам приказываю дожидаться меня здесь. Если я не вернусь до заката -- переночуйте у того пастуха, что приютил нас сегодня, а утром я приду прямо к его хижине.
Томас, донельзя удивленный таким приказом, осмелился возразить:
-- Господин, мы не можем так поступить. А вдруг тебе понадобится наша помощь? Твой отец для того и послал нас с тобой, чтобы мы оберегали твою жизнь и не отставали от тебя ни на шаг. Позволь нам и на этот раз последовать за тобою, тем более, что дело, за которое ты взялся, опасно.
-- Я не ребенок, -- гневно воскликнул Конрад, -- и не нуждаюсь в няньках! Делайте так, как я сказал!
-- Господин, -- попросил Томас, -- позволь сказать тебе пару слов наедине.
Конрад нехотя приблизился к нему, и верный оруженосец зашептал ему на ухо, поминутно оглядываясь на Морлану:
-- Господин мой, прошу тебя, не верь этой женщине. Она колдунья, и у нее недобрые глаза. Кто знает, правда ли все то, что она рассказала? Лучше бы тебе совсем не ходить с ней, а уж тем более негоже идти одному. Ведь это она подговорила тебя, чтобы ты оставил нас здесь? Интересно, для чего ей это понадобилось? Подумай -- а не собирается ли она заманить тебя в ловушку?
-- Замолчи, негодяй! -- прервал его разъяренный Конрад. -- Как ты смеешь клеветать на даму столь благородную и прекрасную! Посмотри на нее -разве весь ее чудесный облик не подтверждает ее слова?
-- Да... Облик... -- задумчиво проговорил Томас. -- А знаешь ли, господин, что мне показалось? Когда она упала на колени, ее длинное платье немного приподнялось, и, клянусь спасением моей души, я увидел, что вместо ног у нее -- маленькие копытца!
В ответ Конрад наотмашь ударил его по щеке. Томас пошатнулся и едва удержался на ногах, на глаза его навернулись слезы боли и обиды. Уильям в страхе и недоумении смотрел на своего господина, который всегда был добр и мягок со слугами и ни разу ни на кого не поднял руки. Никогда еще он не видел в его лице такой злобы.
-- Скотина! -- задыхаясь от гнева прошипел Конрад. -- Быть может, это отучит тебя заглядывать под юбки знатным дамам! Клянусь, если еще раз я услышу от тебя подобную мерзость -- можешь прощаться со своей жалкой жизнью! А теперь -- замолчи и выполняй мой приказ!
Он резко повернулся и подошел к Морлане, которая стояла поодаль, спокойная и невозмутимая.
-- Благородная Морлана, -- сказал он почтительно, хотя голос его все еще дрожал после яростной вспышки, -- я готов следовать за тобой!
-- Прекрасно, Конрад из Кента! -- сказала она, ласково улыбнувшись. -Будет лучше, если коня ты оставишь со своими слугами -- там, куда мы направляемся, ему не пройти.
Конрад сделал знак Уильяму, и тот торопливо подхватил поводья коня, боязливо косясь на юношу.
-- Куда же мы направляемся? -- спросил Конрад.
-- Сначала -- по этой дороге, через долину, а потом -- наверх, в горы. Там ты и увидишь Бааван Ши!
С этими словами Морлана сделала Конраду знак следовать за собой, и он поторопился вслед за ней, навстречу своему первому подвигу.
VII.
Долго шли они в молчании, дева -- впереди, Конрад -- чуть поодаль. Конрад был мрачен: теперь, когда гнев схлынул, он чувствовал стыд за то, что ударил верного слугу, много лет честно служившего его семье. Юноша никак не мог забыть полный слез взгляд Томаса и побледневшее, испуганное лицо Уильяма -- никто и никогда не смотрел на него так. И Конрад искренне каялся в своем поступке. Пусть даже слуга позволил себе слишком многое -- все равно, бить его было негоже.
Тут его размышления прервал ласковый голос:
-- Конрад из Кента, почему ты так печален?
Он поднял голову и увидел, что Морлана остановилась и смотрит на него с нежным состраданием. Покраснев при мысли, что она может приписать его невеселый вид страху перед предстоящей битвой, Конрад поведал ей правду.
Выслушав его до конца, Морлана рассмеялась:
-- И только-то! Но это же пустяки! Напротив, я считаю, что ты был прав, не позволив мужлану порочить честь дамы. И я благодарю тебя за это.
-- Откуда ты знаешь, что он порочил тебя? -- спросил удивленный Конрад, из вежливости умолчавший об этом.
-- О, я не слепая, и видела, как он смотрел на меня! Я не понравилась деревенщине с первого взгляда. Теперь он научится, по крайней мере, держать свои дерзости при себе. А тебе нечего стыдиться: ты поступил как настоящий рыцарь!
Конрад с сомнением покачал головой.
Тогда Морлана взяла его под руку и заговорила вкрадчиво и доверительно:
-- Не терзайся, мой юный рыцарь! Нет ничего постыдного в том, чтобы ударить мужика. Есть же поговорка: "Скотина и мужик созданы для плетки". Я знавала немало благородных людей, и все они считали так. Даже если ты думаешь, что был неправ -- дай ему золотой, когда вернешься. Он выпьет за твое здоровье и забудет все обиды.
Ее слова лились целебным бальзамом на совесть Конрада, и он перестал думать об этом. К тому же, чудесное ощущение близости прекрасной девы, все еще державшей его под руку, настроило его на совсем иной лад. Да и кто смог бы думать о слуге, вдыхая аромат ее волос и чувствуя тепло ее тела? Конрад смотрел на алые губы и думал, что отдал бы все на свете за один поцелуй. Морлана глядела на него с нежностью и ожиданием. Казалось, ее глаза говорили: "Не медли, Конрад! Поцелуй меня! Чего ты ждешь?" Но Конрад был молод и очень скромен. Он привык быть почтительным с женщинами, а потому с сожалением отстранился от Морланы и вежливо спросил, не пора ли им идти дальше.
-- О, да! -- ответила дева, и во взгляде ее мелькнуло разочарование и что-то еще.
Они продолжили свой путь.
VIII.
Вскоре дорога начала забирать вниз и вправо, и Морлана сказала, что они должны оставить ее и взять левее. Поначалу путь по горам не был труден -тут и там находились попутные тропки. Но вскоре подъем стал заметно круче, тропинки исчезли, а некоторые места были столь опасны, что их приходилось преодолевать чуть не ползком. Конрад, непривычный к горам, с каждым шагом чувствовал наваливающуюся усталость и все больше поражался, глядя на Морлану. Казалось, она ничуть не устала, и длинное платье не мешало ей ловко прыгать с камня на камень. Морлана, уловив взгляд Конрада, обернулась и сказала ободряюще:
-- Ну же, рыцарь, соберись с силами! Нам осталось совсем немного подняться. Здесь рядом есть место, где мы сможем отдохнуть.
И действительно, не прошло и получаса, как они, вскарабкавшись на последний уступ, выбрались на относительно ровное место. Конрад огляделся: унылое плоскогорье уходило вдаль. Ни травинки, ни деревца не росло здесь -лишь груды мрачно-серых камней громоздились вокруг. Сердце Конрада вновь тронула тень предчувствия -- странное ощущение, что он уже где-то видел все это. Но где? Разве только, во сне?
-- Мы почти у цели, -- сказала Морлана, прервав его размышления. -Логово Бааван Ши совсем близко. Но ты должен отдохнуть, прежде чем сражаться с чудовищем. Пойдем!
И она указала на каменное строение, стоявшее неподалеку -- единственный признак того, что до них здесь бывали живые существа. Подойдя поближе, Конрад увидел, что это небольшая беседка, сложенная из все тех же серых камней и полуразрушенная. Выглядела она неприветливо, но Морлана, не раздумывая, быстро скользнула внутрь, и Конрад поспешил за ней.
Внутри было так же неприглядно, как и снаружи. В воздухе застоялся запах сырости и плесени, на полу лежали кучи полуистлевшего мусора. Вдоль стен шли широкие каменные скамьи, кое-где зиявшие трещинами. Конрад подивился, зачем они пришли сюда, и спросил у Морланы, не лучше ли устроиться отдохнуть на камнях снаружи.
-- Нет, -- возразила Морлана, -- там опасно. Кто знает, вдруг Бааван Ши вылезет из логова и обнаружит нас? Сюда же чудовище и не подумает сунуться, клянусь тебе!
И она неожиданно расхохоталась, словно сказала что-то очень смешное. Но когда Конрад стал спрашивать, чему она смеется, дева только качала в ответ головой и смеялась еще веселей.
Наконец, она успокоилась и уютно устроилась в уголке. Конрад сел в соседнем углу, с таким рассчетом, чтобы видеть вход. Сладко потянувшись, Морлана проговорила:
-- Было бы славно поспать часок. Я думаю, мы вполне можем это сделать.
И, сказав так, закрыла глаза и задремала. Конрад же и не пытался заснуть -- он сказал себе, что должен стеречь сон девы, и тихо сидел, не отрывая от нее глаз.
Как хороша она была спящая! Нежный румянец окрасил ее щеки, и столько покоя было на ее лице! Золотые волосы окружали ее головку сияющим нимбом, широкий рукав во сне открыл точеную белую ручку. Конрад сел поближе и долго смотрел, как вздымается ее грудь, когда она тихо дышит. Как мучительно сладко было бы коснуться ее губ! Не будем осуждать Конрада -- он был еще очень юн, и никогда доселе не видел дев столь прекрасных. Он склонился над девой и коснулся ее губ своими.
Дева тут же проснулась. Ее глаза широко раскрылись, когда она посмотрела на Конрада. Тот смущенно отпрянул, покраснел и не знал, что сказать. Морлана как-то странно смотрела на него, но без гнева и негодования. Поэтому Конрад набрался смелости и, встав на колени, признался ей, что полюбил ее с первой минуты их встречи. Он смиренно просил прощения за свой поступок, ибо не совладал с собой. И он просит Морлану сказать, стоит ли ему хоть сколько-нибудь надеяться на ее любовь.
Пока он говорил, она смотрела на него все нежнее, а когда он задал последний вопрос -- зарделась и смущенно потупилась. Потом она подняла глаза и Конрад прочитал в них ответ.
-- Ты любишь меня? -- спросила Морлана, и глаза ее лучились нежным зеленым светом.
-- Да! -- пылко ответил Конрад и попытался заключить ее в объятия, но она ловко увернулась и спросила снова:
-- Хочешь ли ты принадлежать мне душой и телом?
-- Клянусь, это единственное, о чем я мечтаю с той минуты, как увидел тебя!
-- Хорошо, Конрад, -- сказала дева, и в глазах ее мелькнуло торжество. -- Я исполню твою мечту. Дай я обниму тебя!
Ее руки быстро обвились вокруг плеч Конрада, и он подивился их силе. Он словно был связан крепкими веревками, а тело его вдруг отяжелело, и он не мог шевельнуть даже пальцем. Дева нежно целовала его шею, а потом Конрад внезапно почувствовал резкую боль и вскрикнул -- острые зубы Морланы впились в его плоть.
Не выпуская юношу из объятий, она взглянула на него -- жутко-зеленые бездонные глаза; губы, перепачканные кровью. Она проговорила, улыбаясь:
-- Конрад из Кента, твоя кровь слаще меда! Радуйся: теперь ты принадлежишь мне, как и желал! От души твоей мне немного пользы, и вскоре она отправится к Высшему Судье. А тело твое сполна насладится перед этим моей любовью. Глупый мальчишка, ты не знал, что любовь -- это боль? А пока ты будешь наслаждаться, спроси себя -- так ли уж страшна Бааван Ши? Ибо Бааван Ши -- это я!
IX.
Оруженосцы напрасно ждали Конрада до самого вечера и, следуя его приказу, вернулись, когда стемнело, к хижине пастуха. Он впустил их и подивился, почему с ними нет их господина. Уильям начал было что-то возбужденно говорить, но Томас жестом прервал его и коротко рассказал, что случилось с ними за этот день.
Услышав о вороне, превратившемся в деву в зеленом платье, пастух вздрогнул и лицо его потемнело. А когда он услышал, что Конрад ушел вместе с ней, он поспешно перекрестился и воскликнул:
-- Господи, спаси и сохрани рыцаря! Но ведь эта дева и была Бааван Ши!
-- Как! -- вскричал Томас и железной рукой сгреб пастуха. -- Почему же ты не предупредил нас!
-- Я говорил рыцарю, -- пролепетал пастух, -- но он не пожелал меня выслушать. Здесь нет моей вины!
Томас отпустил его и приказал рассказывать все, что он знает о Бааван Ши.
-- Выглядит она как золотоволосая дева в зеленом платье, -- испуганно заговорил пастух, -- но может оборачиваться вороном. Узнать ее можно по оленьим копытам, которыми кончаются ее ноги. Нет ничего страшнее ее чар для мужчины, особенно молодого и красивого! Ибо дева эта, обольстив мужчину, выпивает из него всю кровь без остатка!
Томас схватился за голову:
-- И я отпустил с ней молодого господина! -- в ужасе вскричал он.
-- Но скажи, -- добавил он, немного успокоившись, -- неужели для него нет никакого спасения?
-- Только если он сможет устоять перед чарами Бааван Ши, -- ответил пастух. -- Она не боится ничего, даже серебра и Святого Креста, но бессильна, пока мужчина не скажет, что отдается ей душой и телом. Но она так прекрасна, что тот, кто не знает, что за тварь перед ним, охотно говорит ей об этом. Поэтому, едва увидев юного рыцаря, я хотел предупредить его о Бааван Ши. Быть может, я был недостаточно настойчив...
-- Мы должны немедленно пойти искать молодого господина! -- воскликнул Томас.
-- Идти в горы ночью -- безумие! -- сказал пастух. -- Мы и рыцарю не поможем, и шеи себе сломаем. Логово Бааван Ши далеко, в гиблом месте. Туда и днем не очень-то легко дойдешь, а в темноте -- и думать нечего!
Томасу ничего не оставалось, как согласиться подождать до утра.
Х.
Как только рассвело, оруженосцы и пастух отправились на поиски Конрада. Несколько часов они пробирались короткой тропой, местами крутой и осыпавшейся, и еще до полудня выбрались на то самое унылое плоскогорье.
-- Вот логово Бааван Ши! -- сказал пастух, указывая на каменную беседку. -- Здесь всегда находили тех, кто отдался ей душой и телом.
-- А нам она не опасна? -- испуганно спросил Уильям.
-- Нет, -- ответил пастух. -- Ведь мы знаем, что такое она на самом деле!
Они подошли к беседке. У самого входа их поджидал на камне огромный черный ворон. Завидев их, он хрипло каркнул, засмеялся по человечьи и взмыл ввысь. Пастух, сдвинув брови, следил, как ворон исчезает вдали, а потом сказал:
-- Это была она. Боюсь, мы не найдем рыцаря живым!
Оруженосцы перекрестились и вошли внутрь. На каменном полу лежал юный Конрад, бледный и безмолвный. Ни капли крови не осталось в его теле, а на шее темнела маленькая ранка.