Колдер Эйлин. Безумства страсти

   – Не стоит объяснять, право.
   – Нет, стоит. Слово «стриптизерша» вызывает совершенно определенный образ, но ведь многое изменилось с годами. В таком виде сейчас многие женщины ходят на пляже. – Эйвери поставила фотографию на место. – Я не хочу сказать, что у нее была хорошая работа, нет, отвратительная. Но она не позволила себе опуститься. А теперь посмотри сюда.
   На следующей фотографии была та же женщина, только лет в пятьдесят. В волосах у нее блестела седина, на шее красовался кулон с аметистом. Она была похожа на всеми уважаемую особу, мать большого семейства. Таким обычно отводят лучшие столики в ресторане.
   – Это моя мама примерно через десять лет после покупки кафе. Что ты думаешь о ней?
   – Твоя мать очень изменилась. – Кристиан не скрывал удивления. – Но как?
   – Получила образование, правда заочное. Но главное – много читала. Самые разные книги. Научилась одеваться и ценить настоящие украшения, перестала считать, что бижутерия красивее. Словом, узнала о жизни другого слоя населения.
   – Но она не вышла замуж во второй раз?
   – Она никогда не была замужем. Я незаконнорожденная, – сказала Эйвери, ставя фотографию на столик. – Видишь ли, в наши дни это перестало шокировать людей.
   – А когда ты росла?
   – Тогда люди неодобрительно смотрели на матерей-одиночек. Но мою жизнь это особенно не портило. – Молодая женщина пожала плечами и подошла к Кристиану. – Я не пытаюсь вызвать твое сочувствие. Мое детство сделало меня такой, какая я сегодня, а я вполне довольна собой. Поэтому сожалеть о прошлом глупо.
   – Ты, сегодняшняя, мне тоже очень нравишься.
   – Для начала – неплохо.
   Кристиан нежно провел ладонью по ее шеке.
   – Есть несколько вещей, которые я хотел бы сказать тебе. Первая из них касается твоей матери.
   Эйвери на всякий случай отступила на шаг.
   – Я слушаю.
   – Я никогда не судил ее за то, как она зарабатывала на жизнь. Это ты решила, что я напичкан предрассудками. А я просто не люблю, когда мне лгут. А вот моему брату ты доверяла настолько, что рассказала правду о себе.
   – Ты был всегда слишком занят. По горло в работе. И отделял себя от сотрудников.
   – Может быть.
   – Никаких «может быть». Все было именно так. – Она вздохнула, поняв, что не до конца откровенна. – Кроме того, мне хотелось нравиться тебе. Не люблю, когда на меня смотрят сверху вниз, поэтому я и сказала, что мама в прошлом актриса.
   – Теперь я это понимаю. Ты мне тоже нравилась, действительно нравилась, и с этим ничего нельзя было поделать. Сообщи ты, что прилетела с Марса, мое отношение к тебе не изменилось бы.
   – Допустим. А что еще ты хотел мне сказать?
   – Что я не собирался отнимать у тебя ребенка.
   – Но ты сам так сказал, когда я пришла к тебе.
   – Знаю. Но я был в ярости и наговорил ерунды. Меня злила сложившаяся ситуация, и особенно то, что со мной не слишком-то считаются. Ты собираешься родить моего ребенка и при этом как бы игнорируешь мое существование.
   – Прости, что один неплохо проведенный вечер, вечер страсти, так осложнил твою жизнь.
   – Прости и ты меня. Твое положение гораздо труднее. Ты не виновата, что забеременела. На самом деле и сожалеть-то не о чем. Куда важнее, что мы сейчас здесь и вместе.
   – Знаю. – Ее слова разорвали тишину, на мгновение повисшую в комнате.
   Кристиан отчетливо осознавал, как она близко. Желание притянуть Эйвери к себе и поцеловать было невероятно сильным, но он понимал, что сейчас не время. Известно, к чему ведут поцелуи. А врач сказал: никакого секса!
   – Тебе лучше прилечь, – заботливо предложил он. – А я спущусь и посмотрю, что творится в магазине.

11

   Первые две недели в доме Эйвери прошли для Кристиана спокойно. Но при этом казалось, будто они малознакомые люди, случайно живущие под одной крышей, а не будущие родители.
   Кристиан каждый день ходил домой принимать душ, объясняя это тем, что ванная – место сугубо личное и он не хочет вторгаться туда. Он имеет в виду, решила Эйвери, что у меня очень маленькая ванная. Это было чистой правдой, и она изо всех сил старалась не обижаться, но все равно обиделась. Точно так же она чувствовала себя, когда они смотрели телевизор вечером, сидя рядышком на диване, а Кристиан внезапно поднимался и объявлял, что уходит поработать. И говорил это таким тоном, что Эйвери начинала беспокоиться: уж не оскорбила ли она его случайно?
   Наконец она решила не заниматься прикладным психоанализом, а попытаться понять отца своего будущего ребенка. Эйвери дождалась, когда Джуди и Мерил уйдут домой, и зашла в свой кабинет, в котором теперь работал Кристиан. Он сидел, склонившись над бумагами, невыспавшийся и небритый. Как же этот человек умудряется выглядеть потрясающе даже в таком состоянии?
   Кристиан поднял голову и посмотрел на нее.
   – Все в порядке?
   – Не совсем.
   Он немедленно встревожился.
   – Что-то с ребенком?
   – Нет, не с ребенком, – буркнула Эйвери. – Если я устала или мне пришла в голову неприятная мысль, не стоит сразу думать, что я собираюсь потерять ребенка!
   – Что ты огрызаешься?
   – Хочу и буду! – Она понимала, что сердится не по делу, и винила в этом гормоны. – Ведь это я ношу ребенка. Припомни, что именно я нахожусь в нелепой ситуации. Ты живешь в моем доме, как…
   – Как кто? – заинтересованно приподнял брови Кристиан, внутренне напрягшись.
   – Как чужой!
   – Ну, все не так ужасно. Я ожидал худшего, – улыбнулся он. – Садись!
   И почему этот тип ведет себя как хозяин? – мысленно возмутилась Эйвери, но послушно села.
   – Так чего же ты хочешь?
   Она задумалась, насколько откровенной может быть, но решила, что терять ей уже нечего.
   – Не вижу, какой смысл нам жить в одном доме, если ты готовишь мне еду, приносишь чай на подносике, а потом уходишь в свою комнату. Прямо как дворецкий или слуга! Или как квартиросъемщик!
   – Так ты хочешь, чтобы я платил за жилье?
   – Нет!
   – Уже прогресс, – рассмеялся Кристиан. – Теперь я знаю, чего ты не хочешь. А теперь скажи, чего тебе не хватает.
   Эйвери аккуратно сложила руки на коленях и уставилась на них, лишь бы не встречаться с Кристианом взглядом. Он радует ее одним своим присутствием в доме. Но такие вещи не говорят мужчине, особенно если он держится подальше от вас и долгие месяцы вообще не помнит о вашем существовании.
   – Ты здесь только телом, но не душой, поэтому я имею все недостатки жизни с мужчиной и ни одного преимущества.
   – Какого, например?
   – Ну не знаю! – пожала молодая женщина плечами. – Долгих вечеров с чашечкой какао…
   – Насколько я помню, врач велел тебе ложиться спать пораньше.
   – Тогда откровенных разговоров.
   – Хочешь послушать мои откровения? – улыбнулся Кристиан.
   – Да, конечно, если ты на них способен. Ты же отец моего ребенка, и я не хочу, чтобы мы были чужими друг другу! Тем более, нашей малышке. Мне хотелось бы иметь возможность ответить на ее вопросы, когда она подрастет.
   – В мое отсутствие? – Улыбка Кристиана погасла. – Тебе не кажется, что ты берешь на себя слишком много? Может, я смогу ответить на них сам?
   – В том-то все и дело! Я же ничего не знаю! Не знаю, насколько серьезно ты относишься к ребенку, как часто хочешь с ним видеться. Ты не можешь жить со мной под одной крышей и притворяться, будто ничего не происходит. На самом деле происходит что-то очень и очень важное, и нам надо это обсудить.
   – Тебе не кажется, что не стоит торопиться?
   – Хорошее предложение и своевременное, особенно учитывая, как мы оказались в этой ситуации. Тогда мы не думали, что не стоит торопиться. Кроме того, между не «стоит торопиться» и «бездействовать» огромная разница.
   Кристиан откинулся на спинку стула и посмотрел на нее своими темно-синими глазами.
   – Но мы же и представить не можем, как будем относиться к малышке, когда она родится.
   – В общем, да… – Эйвери посмотрела на Кристиана. Плевать, что она выглядит уязвимой! Она имеет полное право, беременным многое простительно. – Но, наверное, так чувствуют себя многие будущие родители.
   – Возможно. – Кристиан посмотрел на белые розы в хрустальной вазе на полке. Должно быть, Эйвери поставила их утром. – Но все, что мы сейчас можем делать, – это закладывать основы будущих взаимоотношений.
   – Разве можно закладывать какие-то отношения, если ты меня избегаешь?
   – Я вовсе не избегаю тебя. Я просто стараюсь не вмешиваться в твою жизнь, не усложнять ее сверх меры, оставляю тебе твое личное пространство…
   – Крис, пойми, единственная вещь, которая сможет усложнить мою жизнь, – это известие, что мои роды покажут по национальному телевидению!
   – Ах да, совсем забыл, – нарочито серьезно сказал он. – Именно об этом я и собирался поговорить.
   Они встретились взглядами и расхохотались. Если бы наши отношения были иными, подумала Эйвери, он бы обнял меня и прижал к себе, а так…
   – Ну, что ты хочешь узнать?
   – Главным образом, о тебе.
   Кристиан медленно кивнул. Он давно ожидал этого вопроса.
   – Я так понимаю, что перипетии моего бизнеса в данном случае тебя не трогают.
   – И ты прав.
   – Хочешь услышать о других женщинах?
   Эйвери потупилась. Именно на это она, разумеется, намекала. Но не ждала от него подобной прямолинейности.
   – Не стоит смущаться. К этому ты и вела разговор, не так ли? Тебя интересуют мои прежние отношения с женщинами.
   – Я бы сказала неправду, заявив, что это не так. Хотя я не уверена, что действительно хочу о них знать.
   – Может, тогда расскажешь сначала о сво-их увлечениях? – предложил Кристиан.
   – Ну… ничего необычного.
   – Достаточно общие слова. Была ли ты близка к браку?
   – Нет. А ты?
   – И я нет. Влюблялась?
   Да, это вопрос потруднее. Эйвери решила, что не станет отвечать: «Да, в тебя». Незачем чувствовать себя униженной. Вряд ли ему приходило в голову, что она его любит.
   – Кто знает, что такое любовь? – усмехнулась Эйвери.
   – Какой цинизм! – рассмеялся он, с удивлением обнаружив, что ответ огорчил ее.
   – А ты?
   – В моей жизни были моменты, когда казалось, что я к этому близок, но я всегда уходил.
   – Почему?
   – Ну… так получалось.
   За девять лет у него было достаточно женщин, особенно сразу после истории с Эйвери. В него как бес вселился – словно пытался доказать себе и всему миру, какой он великолепный любовник. Потом прошло.
   Кристиан встречал и женщин, из которых вышли бы превосходные жены для таких, как он. И все же что-то удерживало его, не позволяло чересчур приближаться к ним. Он и сам не понимал, что именно.
   За окном стало бы совсем темно, если бы не фонари. Их свет лился в окна, и половина лица Эйвери была ярко освещена, а половина находилась в тени.
   – Знаешь, когда человек просыпается, ему требуется несколько секунд, чтобы осознать происходящее. В это время он переходит из мира сна в мир реальный.
   – Ну да, – осторожно сказала Эйвери, не понимая, куда он клонит. – И что?
   – Когда ты вспоминаешь, что беременна, причем от меня, поворачиваешься ли ты на другой бок, пытаясь убежать от реальности, проклиная все на свете?
   – Проклинаю – это уж точно. И ты бы проклинал, если бы тебя тошнило по утрам.
   Кристиан еле заметно улыбнулся, но промолчал.
   – И порой меня охватывает страх: ведь иметь ребенка – это колоссальная ответственность. Не говоря уже о самих родах. Но я побеседовала с другими будущими матерями в группе подготовки к родам, и они признались, что испытывают то же самое. – Эйвери улыбнулась. – А что касается бегства от реальности… Хочешь спросить, не сожалею ли я о беременности?
   – Да.
   – Ты однажды сказал, что прошлого не изменишь, но…
   – Что «но»?
   – Все довольно странно. Я собиралась иметь ребенка, однако при совершенно других обстоятельствах, поэтому у меня есть причины переживать. Но внутри меня все кричит: скорее бы! Мне так хочется ее увидеть!
   – В самом деле?
   – Да. – Молодая женщина покачала головой. – Печально, правда? Психоаналитик сказал бы, что я пытаюсь создать семью, которой мне так не хватало в детстве. Хотя на самом деле нормальной семьи все равно не получится. Я в точности повторяю судьбу мамы и буду растить ребенка одна.
   – Вот здесь ты ошибаешься, – не согласился Кристиан. – Твой отец бросил тебя и твою мать. А я вас не брошу.
   Эйвери приказала себе не строить радужных иллюзий.
   – Не зарекайся. Однажды такое вполне может случиться. Ты полюбишь женщину, которая меня возненавидит, и ее можно будет понять. Будь я на ее месте, тоже не радовалась бы случайной подружке, родившей ребенка моему избраннику.
   – Послушай, – терпеливо сказал Кристиан, – ты пытаешься винить себе в том, в чем никоим образом не виновата. Ты забеременела из-за порвавшего презерватива…
   – Не говори так! Это только ухудшает ситуацию. Значит, произошла «досадная неприятность», а на самом деле мы принесем в мир новую душу!
   – …а он порвался, – продолжал Кристиан, не обращая внимания на слова Эйвери, – потому что мы провели весь вечер, упиваясь страстью… Такого я никогда не испытывал, – добавил он, помолчав.
   – Честно? – тихо спросила Эйвери, тщательно избегая его взгляда.
   Она говорила так нерешительно, что его охватила острая жалость. Эта женщина заслуживает правды.
   – Абсолютно честно.
   Эйвери изо всех сил старалась не продавать его словам слишком большого значения. Если вечер любви удался, это еще ничего не значит. А в остальном виноваты гормоны. Именно они рождают глупые мечты о спутнике жизни, непоколебимом и надежном как скала. И любящем.
   Кристиан, конечно, обеспечит и ее, и ребенка материально в случае необходимости, но на большее рассчитывать не приходится…
   В этот момент внутри нее шевельнулся ребенок, и будущая мать прикрыла глаза, прислушиваясь.
   – С тобой все в порядке?
   Почему-то она смутилась. Ей хотелось, чтобы Кристиан попросил разрешения дотронуться до ее живота.
   – Малышка… она шевелится.
   Ему хотелось коснуться ее живота, но они и так чересчур близко подошли друг к другу. Наверное, незачем лишний раз вторгаться в ее личное пространство.
   На ее лице были написаны самые противоречивые чувства – страх и радость, неуверенность и надежда. Господь свидетель, он испытывал то же самое!
   – Эйви…
   – Что?
   – Ты выглядишь усталой.
   – Так оно и есть.
   – Тогда тебе лучше прилечь перед обедом. – Кристиан увидел выражение ее лица и понял, что оно означает. – Не беспокойся. Я перестану разыгрывать из себя квартиранта. Все будет так, как ты захочешь, стоит только сказать об этом. А вечером мы наговоримся всласть. – Он улыбнулся. – Ты еще не разучилась играть в карты?
   – Нет, хотя давно не брала их в руки.
   – Ну, тогда могу дать тебе преимущество.
   – Это будет очень мило с твоей стороны, – лукаво улыбнулась молодая женщина. – Хотя думаю, мне не удастся обыграть тебя даже так.

12

   – Что ты намерена делать сегодня?
   Эйвери подняла взгляд и посмотрела на Кристиана. Она вышивала белоснежного котенка с голубой лентой на шее. Для малышки.
   Ей никогда не приходило в голову, что она может полюбить вышивание – занятие, требующее много времени и изрядного терпения. Но она полюбила, и у нее получалось довольно хорошо. К тому же вышивание идеально подходит для тех, у кого много энергии и нет возможности тратить ее. На девятом месяце особенно не побегаешь, даже если врач не запрещает этого строжайшим образом.
   Эйвери слегка потянулась и одарила Кристиана улыбкой.
   – Поиграем в карты?
   – Мне надоели карты, – объявил он.
   – Тебе просто надоело проигрывать!
   – Я позволяю тебе выигрывать, только щадя твои чувства. Тебя нельзя расстраивать, ты же беременна!
   – Ну конечно! Хотя сейчас я чувствую прилив сил и энергии.
   – Да, – он окинул ее быстрым взглядом, – ты и в самом деле выглядишь здоровой, как…
   – Бык?
   – Я бы, пожалуй, употребил другое слово.
   – Кит?
   Кристиан немедленно воспользовался возможностью рассмотреть ее получше. Обычно он делал это, когда она спала. А в последнее время Эйвери спала достаточно много. Тогда он смотрел на нее со странной смесью гордости и желания. Особенно желания.
   Эйвери всегда привлекала его. Но, как ни странно, на девятом месяце беременности он хотел ее не меньше, а, пожалуй, даже больше, чем раньше.
   Однако оказалось, что Кристиан вполне может справляться с несвоевременными желаниями. Это было, конечно, непросто, но ведь прожил же он с ней бок о бок несколько месяцев. И даже научился спать по ночам…
   – Нет, и на кита ты не похожа.
   – На кого же тогда?
   Ах, этот взгляд из-под опущенных ресниц! Что он делает с ним!
   – Перестань меня дразнить. Это до добра не доведет.
   Эйвери внимательно посмотрела на него, откинувшись на подушки. Кристиан выглядел, как всегда, потрясающе. Шелковая рубашка с расстегнутым воротом придавала ему небрежно-соблазнительный вид. И все же он явно был чем-то озабочен, что-то угнетало его. А она-то радовалась, как славно они уживаются вместе!
   На столе стоял огромный букет нарциссов. Его вчера принес Кристиан, чтобы показать, как он выразился, что и в самом деле наступила весна.
   Трудно поверить, что они живут в одной квартире больше трех месяцев. Но этот человек так легко и естественно вписался в ее жизнь, словно был создан для этого.
   Еще труднее поверить, что уже совсем скоро родится их дочка. Теперь Эйвери не боялась. Она была готова на все, лишь бы поскорее увидеть малышку.
   – Ты сегодня какой-то нервный, – заметила Эйвери, устраиваясь поудобнее на диване. – Что-то случилось?
   – Нет, все в порядке.
   – Крис, – попросила Эйвери, – не уходи от ответа. Тебя явно что-то тревожит. Будь добр, поделись со мной.
   – Не что-то, а кто-то. Ты. Точнее, твое отношение ко мне.
   – Значит, ты обиделся, что я уговорила тебя поставить цветы в эту вазу? – Она посмотрела на букет, избегая глядеть ему в глаза. – Думаешь, все же стоило взять хрустальную?
   – Эйвери, прекрати! Именно об этом я и говорю!
   – О чем?
   – Ты слишком легко ко всему относишься.
   Молодая женшина все же рискнула встретиться с ним взглядом.
   – То есть ты хочешь сказать, что я несерьезно отношусь к беременности?
   – Да!… Нет!… Ох, я не знаю.
   – Ну же, скажи.
   Кристиан откинул ео лба темные пряди и опустился на стул рядом с диваном.
   – С одной стороны, ты делаешь все, что велит врач…
   – Похоже, последует «но».
   – Но я ничего не знаю о твоем душевном состоянии!
   – Ты полагаешь, что я сошла с ума?
   – Эйви, перестань шутить! Я имею в виду, что ты никогда не делишься со мной своими проблемами, – сказал Кристиан, – страхами и надеждами.
   – А ты думаешь, что у меня есть проблемы?
   – Их не может не быть.
   – Откуда тебе это известно?
   – Помнишь март?
   – Но это же было несколько месяцев назад!
   – Большое спасибо за ценную информацию. Помнишь, как мы шли из церкви и увидели группу младших школьников. Они были очень смешные в толстых куртках поверх формы.
   – Помню.
   – Ты притихла, даже остановилась. И долго смотрела на одну девочку.
   Эйвери вспомнила, что девочка была немного похожа на Кристиана, особенно цветом глаз, поэтому и привлекла ее внимание.
   – Да.
   – И я догадался, что ты пытаешься представить, как наша дочка ходит в школу…
   – Только не смогла, все кажется таким нереальным, ненастоящим. Как бы то ни было, – Эйвери провела рукой по животу, – мне очень приятно, что ты меня понял. Но это же было три месяца назад. Почему же ты так долго молчал и не спрашивал меня ни о чем?
   – Я прочитал в твоих глазах беспокойство, а врач советовал не тревожить тебя. Поэтому я предположил, что ты можешь воспринять мои слова негативно.
   – А это было не так?
   – Конечно нет. Совершенно нормально волноваться о будущем ребенка. Вот если бы ты была на все сто уверена, что все будет отлично, тогда бы я начал беспокоиться. Потому что это означало бы, что ты смотришь на мир сквозь розовые очки. – Кристиан помолчал, не отрывая от нее глаз. – Ты сожалеешь о чем-нибудь?
   – А ты?
   – Это нечестно.
   – А что честно?
   Кристиан колебался. Он не привык копаться в себе, но Эйвери заслуживала правды.
   – Сначала я слегка сожалел о нескольких вещах – о том, что ты снова вошла в мою жизнь, о последствиях вечера, что мы провели в твоем доме…
   Эйвери кивнула, оценив по достоинству его честность. Куда проще было бы солгать.
   – А теперь?
   – Теперь я с нетерпением жду, когда все закончится. Иногда мне кажется, что этого не случится никогда. Я пытаюсь представить, как изменится наша жизнь, когда родится малышка, но не могу. Чересчур трудно. – Он улыбнулся. – С другой стороны, я никогда не представлял, что буду жить с тобой…
   – И относиться к этому спокойно?
   – Более чем спокойно. Получать от этого немало удовольствия. – Если, конечно, не считать бессонных ночей, в чем он не собирался признаваться. – Больше всего на свете я хочу, чтобы вы обе были счастливы и здоровы.
   – Я знаю. Спасибо тебе. – Эйвери задумчиво провела рукой по животу. – Знаешь, я ходила на всякие там занятия по подготовке к родам, читала книжки, питалась правильно и выполняла указания врача, но чувство неопределенности осталось. Нас все равно ждет сюрприз. Это пугает, но жизнь иногда и должна пугать.
   Кристиан кивнул. Ее беспомощность, большой живот и вместе с тем попытки оставаться сильной очень трогали его. Она никогда не жаловалась на усталость, на утраченную красивую фигуру, как некоторые женщины.
   – Что бы ни произошло между нами, это не должно сказаться на малышке, – неожиданно заявил Кристиан.
   Прозвучало ужасно, словно он пытался подготовить ее к неизбежному. А в глазах Эйвери неизбежным был его уход после рождения ребенка. Скорее всего она будет встречаться с ним, только когда он будет приходить к дочери.
   – Да, знаю.
   – У нас обоих было не самое лучшее детство. Так пусть у нашей малышки все будет по-другому.
   Эйвери прикусила губу, чтобы не расплакаться. Говорят, беременные часто плачут. Но он сказал «у нашей малышки» с таким теплом…
   Он увидел в ее глазах печаль и хотел обнять ее, но не посмел. Эйвери могла неправильно его понять. Кроме того, неясно, насколько он может доверять себе. Неизвестно почему, но она с каждым днем становилась все привлекательнее для него. И любому нормальному мужчине на его месте пришлось бы нелегко.
   Естественно, они не делали ничего, что могло бы разжечь взаимную страсть, скорее наоборот. Долгие, неторопливые вечера вместе около телевизора, причем канал немедленно переключался, если показывали что-то хоть косвенно связанное с сексом. Прогулки, недлинные, конечно, и неутомительные, по выходным.
   Кристиан готовил, а Эйвери продолжала есть за двоих, иногда за троих. Они играли в карты и шашки. Один раз ходили в кино. Читали книги – иногда даже одни и те же, а потом обсуждали их. Порой дискуссии бывали приятными, когда их мнения совпадали, но, как правило, перерастали в жаркие споры.
   Каждый раз, когда Эйвери отправлялась спать, иногда очень рано, часов в девять, Кристиан подолгу сидел в гостиной, изо всех сил стараясь не думать, как она уютно устроилась под белоснежным одеялом.
   – Хочешь есть? – спросил Кристиан.
   – Нет. Кажется, сегодня во мне совершенно нет места даже для еды… Ой!
   – Ребенок шевельнулся?
   – Она, кажется, решила выиграть чемпионат по боксу до своего рождения!
   – Можно мне потрогать?
   Эйвери колебалась не долее секунды.
   – Конечно.
   Она никогда не отказывала ему в удовольствии коснуться ребенка, хоть и через ее плоть. Но Кристиан почти никогда не просил. Должно быть, ему тоже при этом приходили в голову совершенно неуместные мысли.
   Эйвери слегка подвинулась, чтобы освободить для него место на диване, предчувствуя прикосновение теплой ладони, страшась и желая его. Интересно, удастся ли ей остаться спокойной на этот раз? Ведь подобное прикосновение – вещь очень интимная: большего вторжения в личное пространство и не придумаешь!
   Кристиан сел рядом и положил руку на живот будущей матери. Малышка немедленно ответила метким ударом прямо ему в ладонь.
   – Ой! – Он отдернул руку в притворном испуге. – Надо же, как сильно. Понимаю, о чем ты говорила. Тебе, должно быть, больно.
   – Вовсе нет. Очень странное, радостное ощущение. Не могу точнее описать.
   – Смотри, – воскликнул он, нагибаясь к ней, чтобы рассмотреть получше. – Даже под платьем я, кажется, вижу пяточку! Похоже на плещущуюся рыбку.
   На лице Кристиана был написан такой мальчишеский восторг, что Эйвери улыбнулась.
   – Рыбку? Скорее уж на дельфина.
   Он снова положил ладонь на живот и посмотрел на нее.
   – Дельфинчика. Ты не жалеешь, что родится девочка?
   – Это мужчины, обычно хотят мальчиков. Совершенно не понимаю почему.
   – Должно быть, инстинктивно желают получить наследника… Жаль, что я не могу взять себе твою боль.
   – Увы, ты биологически сконструирован по-другому. Но это даже хорошо, что люди делятся на два пола… В любом случае, спасибо за добрые намерения.
   Интересно, она понимает, что мои пальцы почти касаются ее налившейся груди? – подумал Кристиан.
   На Эйвери было платье для беременных, которое он привез из Миннеаполиса. Ему пришлось отправиться туда по делам, и Кристиан потратил немало усилий, чтобы сократить поездку. Он шел по одной из главных улиц и приметил магазин «Для будущих мам».