Коллинз Роберт. Убийство в токийском Американском клубе

   - Так уж и добровольно. Зачем же было его связывать? - возразил Дж.Б..
   - Ну... он ведь испанец...
   - Вы уже это говорили, - прервал Дж.Б..
   - Он был чрезвычайно возбуждён, когда разговаривал с нами. Более того, пытался ударить моего сержанта железной сковородой по голове.
   - Ну, это в рамках его нормального поведения, - объяснил Дж.Б.. Хороший шеф-повар в душе всегда артист, а артисты, как вы знаете, народ темпераментный. Он у нас и за метрдотелем гонялся с курицей в руке...
   - Ну... курица и железная сковорода - не одно и то же, - заметил Кавамура, уставившись в окно.
   - Чем-чем, а курицей очень даже можно убить, если она, конечно, мороженая, - рассеянно заверил Дж.Б.. - Кстати, когда всё уладилось, этот шеф-повар не только извинился, но даже полез с метрдотелем целоваться.
   - Так-то оно так... но, может, у вашего повара были с генеральным менеджером проблемы, зашли далеко... так что стало не до поцелуев.
   - Возможно... - произнёс Дж.Б., тоже устремив взгляд в окно. - Но... трудно вообразить, из-за чего это могло случиться...
   К ним вошёл официант местного кафе, расставил на столике блюдца с чашками, сахар, сливки и два маленьких кофейничка. Многие служащие явились сегодня утром на работу, понятия не имея, что тут разыгралось прошлой ночью. С позволения Кавамуры Дж.Б. утвердил новый режим работы, чтобы хоть как-то клуб функционировал, правда, не для гостей. Дж.Б. продолжал смотреть в окно, там полицейские и несколько работников автостоянки заворачивали членов клуба, прибывших для участия в ежегодном заплыве "Полярный медведь", который должен был происходить в ныне опустевшем бассейне.
   - И я не представляю, - сказал Кавамура, дождавшись ухода официанта. После того, как мы увезли его в участок, от работников кухни поступила информация.
   - Наши мнения совпадают? - поинтересовался Дж.Б..
   - Совпадают ли - не знаю, но есть один любопытный момент.
   - И что же?
   - Ваш шеф-повар, испанец, за весь вечер ни на минуту не отлучился, торчал на выходе и проверял буквально каждую чёртову тарелку, отправляемую наверх. Более того, - продолжал Кавамура, - он совал пальцы в тарелки с супом, чтобы убедиться - достаточно ли он горячий.
   - Вот видите, - произнёс Дж.Б., хватаясь за чашку с кофе.
   - Мы вашего испанца освободим - в течение часа, - закончил Кавамура.
   - Вот и хорошо, - просветлел Дж.Б., опуская чашку на блюдце.
   ГЛАВА - 16
   Горди и Энн Спаркс жили в непосредственной близости от токийского Американского клуба, в комплексе "Адзабу Тауэрс". Из их гостиной просматривался клуб и Советское посольство. Прямо из любимого кресла Горди мог видеть окно на самом верхнем этаже клуба, откуда он прошлым вечером смотрел на бассейн. Освещение, конечно, было несколько другое: квартира-то на десятом этаже, но очертания, в общем, оставались прежние. Единственное препятствие - торчал балкон этажом ниже, из-за него был виден лишь угол бассейна.
   - Да перестань ты думать об этом, - приблизившись, посоветовала жена Горди, она принялась массировать ему плечи. Они только что вместе позавтракали и не успели переодеться: на ней была пижама, на нём - домашний халат. - Полиция сама во всём разберётся.
   - Знаю... но всё это более чем ужасно, - пробормотал Горди, поднимаясь и затягивая пояс халата потуже. - Что-то в этой истории всё-таки не так.
   Гордон Спаркс прибыл в Японию три года назад по поручению Западной ассоциации упаковщиков мяса, которые хотели поставлять американскую говядину японцам в соответствии с импортными квотами и другими положениями того времени.
   Гордон очень старался. Три года он улещивал каждого бандита и гангстера, имеющего отношение к мясному бизнесу. Он устанавливал контакты с мафиозными семьями, контролирующими распределение, отмечая про себя, что владение мясом будет передаваться от одной корпорации к другой с полдюжины раз ещё до того, как товар уйдёт со складов. С каждым новым хозяином цена взлетает, потребитель же за обыкновенное, к примеру, филе для стейка выложит деньги сумасшедшие по сравнению с импортной стоимостью. Да и куски будут не самые лучшие - о них, будьте уверены, позаботятся, - но всё-таки с маркой на дне упаковки: "Американская говядина".
   Сегодня дела у Горди и Западной ассоциации упаковщиков мяса идут получше. Вопрос об отмене импортных ограничений всё ещё обсуждается правительствами США и Японии. Для самого же Горди срок пребывания здесь истекает. Когда его послали в Японию, доллар стоил сто восемьдесят иен, сейчас за него дают всего сто двадцать. На него давили, чтобы он увеличивал объёмы продажи мяса - это компенсировало бы растущую стоимость содержания Горди в Японии. Провал в этом деле означал бы конец заграничной жизни и всего, что ей сопутствует, это относилось и к членству в токийском Американском клубе.
   - Мне нужно явиться туда к полудню, - предупредил Горди жену, скидывая с себя халат на пути к спальне. - Хочу увидеться с Калхэйном и тем полицейским, расскажу им всё, что видел из окна на четвёртом этаже.
   - Ты прошлой ночью разве не всё им рассказал? - недоумённо спросила Энн Спаркс.
   - Не уверен, что всё, - ответил Гордон, закрывая за собой дверь.
   ГЛАВА - 17
   - Он хоть и милашка, этот президент, - сказал сержант - один из множества полицейских, обнюхивавших буквально каждый угол в поисках недостающего обезглавленного тела - капитану Кавамуре, когда они спускались по ступенькам из уровня Б1 в уровень Б2 кухни, - но, позвольте заметить, мало смыслит в своём деле - для президента-то.
   - Мистер Калхэйн на этом посту всего лишь месяц или два, - напомнил Кавамура. - Вообще-то американцы не блещут в подборе руководящих кадров, вице-президентов, например.
   Кавамура и сержант спустились в подвальный этаж, куда с внешней стороны поставлялись продукты и всякого рода товары. Коридор вёл к огромным железным жалюзи, оттуда открывался вид на улицу, тянувшуюся по склону рядом с клубом.
   - Но этот президент не знает даже о существовании склада, - не унимался сержант. - Он наверняка думает, что товар, как и члены клуба, поступает сюда через парадные двери, - сержант хохотнул.
   - Как вы считаете, - обратился к нему Кавамура, приостанавливаясь на нижних ступеньках и давая глазам привыкнуть к темноте, - эти коробки и ящики убирают отсюда регулярно? - По всему коридору неровными грудами стояли дюжины контейнеров - прямо на полу или на деревянных салазках.
   - Думаю, что да, - ответил сержант. - Шеф-повар упоминал, что за день его кухня в среднем готовит две тысячи блюд. Это одно из самых посещаемых мест в Японии.
   Пятеро полицейских из полицейского управления Адзабу вскрывали контейнеры и изучали содержимое. Помимо американского товара, на складе лежало невероятное количество японской продукции.
   - Мороженые продукты и мясо поступают сразу в холодильную камеру, сержант показал рукой направо. Там несколько полицейских выдвигали-задвигали ёмкости и говяжьи бока. - Оборот пищевых заготовок осуществлялся за сорок восемь часов.
   - Это действительно изумляет, - заметил Кавамура и направился по коридору к внешним дверям. - У американцев с организацией лучше, чем я себе представлял.
   - А здесь, - сержант ткнул в ржавую дверь рядом с огромными воротами, - госпожа Такэсита проникла сегодня утром в клуб. Дверь уже много лет не запирается.
   Кавамура и сержант вышли на узкую погрузочную платформу, рядом пролегала улица. Напротив они увидели ряды высотных жилых зданий, вблизи, по эту сторону - двухэтажную стену из множества каменных блоков внушительных размеров. Чуть дальше виднелся такой же служебный вход и такая же ржавая дверь - выше по склону.
   - Вон то место относится к клубу? - спросил Кавамура, показывая пальцем.
   - Нет, это во владении Советского посольства, - ответил сержант. - Все здания строились здесь одновременно и, похоже, стены прорубались тоже одновременно.
   Кавамура и сержант всё ещё стояли на улице и смотрели на одинаковые выходы, когда в проёме двери вдруг появился полицейский.
   - Кажется, мы нашли одно из орудий убийства, - сухо молвил он и подул посиневшими губами на руки в надежде отогреть. - В глубине мясного морозильника валялся этот... - полицейский резко махнул рукой.
   - Мясницкий нож? - предположил Кавамура.
   - Да, он самый, - подтвердил полицейский. - Похож на один из тех, что исчезли из кухни, имя шеф-повара выгравировано на нём.
   ГЛАВА - 18
   - Я же просила никогда ко мне сюда не приходить. Да и время более чем неподходящее.
   Энджи Питерсон уже на протяжении часа, с той минуты как ушла девушка, бродила вперёд-назад по гостиной своей квартиры на уровне БЗ: ниже складского помещения, но в противоположном крыле. В окно были видны верхние этажи "отеля любви".
   - Но я совсем ненадолго, - упрямился гость, - хочу убедиться, всё ли с тобой в порядке?
   - Да как я могу быть в порядке, когда убили моего мужа? Ч-чёрт, я осталась по эту сторону жизни и дружки вроде тебя...
   - Энджи, пожалуйста, дай мне чего-нибудь выпить.
   - В одиннадцать утра-то?
   - Или хотя бы чашку кофе. Ну пожалуйста, Энджи. Я хочу рассказать тебе, что произошло с Питом, - настаивал гость.
   Энджи с недоумением смотрела на гостя, костяшки его пальцев то и дело похрустывали, но вовсе не от нервного напряжения. Господи, зачем вообще она связалась с этим человеком? Вынужденная скука без Пита, вечно занятого на работе, издёвки вздорных жёнушек членов клуба - это, конечно, и подтолкнуло её к мысли завести любовника, избавиться от ощущения набитой дуры...
   - Садись, я сейчас сделаю кофе. Но долго не задерживайся, минут через тридцать сюда придёт полицейский инспектор.
   - А Пит, как я погляжу, был немножко болен, - заметил гость, когда Энджи вернулась из кухни - он пялился в подзорную трубу, установленную на подоконнике в направлении "отеля любви". - За теми окнами милуются парочки, а Пит, значит, за ними подглядывал.
   - Это вовсе не означает, что он был больной, - возразила Энджи. - Он просто считал, что это лучше всякого телевизора.
   - Послушай, - гость повернулся к Энджи, - мне нужно знать, о чём ты будешь говорить с полицией.
   - Ну... расскажу всё, что мне известно.
   - Но о нас-то с тобой не упомянешь?
   - Конечно же нет, - согласилась Энджи. - Питу уже ничто не поможет, он мёртв... - она подняла глаза. - Не так ли? - тихо спросила она.
   - Смотри не сглупи. Полиция ведь всё по-своему поймёт. Так что мой тебе совет: на все вопросы отвечай просто "да" или "нет".
   - Пойми же... я вся не в себе, в моей жизни случилось самое ужасное. Моего мужа... убили, - всхлипывая, проговорила Энджи, - но я... не идиотка, я не...
   - И вот что ещё, - прервал гость, - в разговоре упомяни полиции, что в тот вечер я танцевальный зал не покидал.
   Энджи от неожиданного поворота смахнула слёзы и уставилась на гостя. Но... ты ведь действительно там был. Мне так показалось. Впрочем, в такой толчее можно было и ошибиться. Нет, подожди-ка, помнится... я с твоей женой разговаривала, она была без тебя. Так где же... ?
   - Значит, договорились, скажешь полицейским, что я не отлучался, повторил гость, собираясь уходить.
   - А ты, значит, на некоторое время выходил? - не спуская с него глаз, спросила Энджи.
   - Знаю, знаю, но ты должна мне доверять, Энджи.
   - Мне нужно побыть одной, - несколько помолчав, проговорила Энджи. Подумать - наедине с собой, и...
   Батч Перси, директор по развлекательным программам, поставил чашку на стол и неслышными шагами скользнул за дверь.
   ГЛАВА - 19
   - Да... ситуация, скажем прямо, не из лёгких, - заявил Тим Кавамура Дж.Б.Калхэйну III. Они снова собрались в офисе генерального менеджера - в два пополудни. - Я беседовал с миссис Питерсон у неё дома, она упорна воздерживалась от ответа: почему убили её мужа. На все вопросы отвечала только "да" или "нет", - продолжал Кавамура, - и у меня сложилось впечатление, что она чего-то боится.
   - Чего же? - встревоженно спросил Дж.Б..
   - Не знаю.
   - Может быть, она боится, что и её убьют, как вы думаете? Я это к тому, что у нас будет плохая репутация, если здесь произойдёт слишком много убийств, - проговорил Дж.Б..
   - О репутации вам уже поздно беспокоиться. А что до миссис Питерсон она боится, но за кого-то другого. Кто её друзья?
   - Ну... муж, я думаю, был ей хорошим другом, впрочем, я могу и ошибаться. Она не очень-то любит бывать на людях... да и я здесь человек свежий, и прошлым вечером видел её лишь один раз.
   - И это всё?
   - Это всё, что мне о ней известно. Ещё могу добавить - впервые я с ней познакомился на вечеринке для персонала в прошлом месяце, она разговаривала с шеф-поваром по-японски, что меня несколько удивило.
   - Но ваш повар - испанец, - поправил Кавамура. - Если он и умеет говорить, то только на тему кухни.
   - Наверное, так оно и было, - предположил президент клуба, - пусть они говорили по-испански или ещё на каком, но я далёк от понимания миссис Питерсон...
   Кавамура посмотрел в окно на автомобильную стоянку. Там газетчики и телерепортёры стояли вперемежку с членами клуба, они, наверное, ничего не знали о продолжении расследования, судя по обилию рукопожатий и приветственных поклонов.
   - Н-да-а, раньше было много проще, - произнёс он в основном для себя, - тогда я был ещё молодым полицейским.
   - Согласен, - кивнул Дж.Б., - а я не был ещё президентом этого клуба.
   - Да, вот что ещё, - Кавамура вернулся к прежней теме, - я тут повторно беседовал с мистером Спарксом, и мне показалось, что он тоже чего-то или кого-то боится.
   - Горди-то? Да он собственной тени боится. Кстати, он не рассказывал, как маленьким чуть не съел таракана?
   - Упоминал, но я не понял связи - о чём он.
   - Вот и я тоже. Он иногда такой странный.
   - Его рассказ тоже странен, - продолжил Кавамура. - Он утверждает, что минут десять стоял у окна четвёртого этажа и просто смотрел вниз, потом вдруг заметил в бассейне жертву. Ни человека, ни движущейся тени или ещё чего-нибудь не заметил. Не представляю, как можно было не заметить... но разглядеть то, что находилось в бассейне.
   - Может, он там замечтался или сознание помутилось. Горди, знаете ли, не всегда бывает в себе.
   - Возможно, и так, однако уж очень он занервничал, буквально заболел, когда я сказал, что свидетелей нет, никто не видел, что он стоял там целых десять минут и просто смотрел.
   - Тим, Горди Спаркса люди часто не замечают, таким уж он уродился.
   - Наверное... А в вопросе найма на работу родственников, - вдруг сменил тему Кавамура, - какая у клуба политика?
   - Найма родственников? Насколько я знаю... минуточку, мне известно о сёстрах, которые работают здесь. Думаю, никто против этого ничего не имеет. А что?
   - А Такэсита-сан?
   - Бывший премьер-министр, что ли?
   - Нет, - резко произнёс Кавамура и посмотрел на Дж.Б.. - У вас же работает Такэсита-сан.
   - Такэсита-сан работает у меня? А-а, вы имеете в виду миссис Такэсита, ту, что нашла вторую голову?
   Кавамура подошёл к креслу, сел и расслабил галстук. Затем порылся в своих записях, аккуратно разложенных на столе генерального менеджера.
   - Нет, не госпожу Такэсита я имею в виду, - пояснил он. - Вы так хорошо знаете своих людей?
   - Я знаком со многими из них, а некоторых... э... знаю в лицо, пояснил Дж.Б..
   - Ну и хорошо, этот Такэсита-сан - один из ваших старейших работников, и вряд ли ему по душе, что его жена здесь числится уборщицей.
   - Он что, тоже уборщик? Подождите... этого не может быть. Чем же он занимается?
   - Он отвечает за снабжение клуба провизией, - ответил Кавамура.
   - О? - отреагировал Дж.Б..
   - И второе орудие убийства - нож, завёрнутый в окровавленную рубашку, мы нашли в его в шкафчике.
   - Бог ты мой!
   - Однако прошлым вечером, - Кавамура отвёл взгляд от записей, Такэсита-сан не было на работе.
   ГЛАВА - 20
   Встреча в Советском посольстве была запланирована на три часа дня. Полицейские участка Адзабу пригласили в качестве переводчика с русского языка японца, профессора славистики из Токийского университета; узнав, в чём дело, тот в волнении бросился объяснять капитану Кавамуре, что за двадцать лет обучения студентов русскому языку этот случай общения с носителями языка будет у него первым.
   Встреча намечалась не с послом - у него были дела куда важнее, а с его первым заместителем, Константином Григорьевичем Морозовым. Ему и было доверено ответить на все вопросы о передвижениях посла прошлым вечером на ужине с танцами, а также предоставить информацию о служащем посольства, чьё тело провело некоторое время с головой Пита Питерсона в бассейне Американского клуба.
   Сам факт, что Американский клуб и Советское посольство находятся в непосредственной близости друг от друга и делят одну общую стену, воспринимается как абсурд, возник же он из-за недостатка земли в Токио. В двадцатых годах русские скупили почти всю землю вокруг своего посольства, включая кусок, где сегодня расположен Американский клуб. Невероятно, но в те годы этот район считался далёким от городского центра, "деревушка" - так называло его посольское начальство в Токио. Когда в тридцатых годах все учреждения посольства переехали на теперешнее место, часть земли была продана Маньчжурской железнодорожной компании, обосновавшейся в Японии.
   После войны американцы, искавшие подходящую собственность для восстановления своего клуба, купили эту землю у доверенных лиц железнодорожной компании, неожиданно прекратившей своё существование. Русские же оказались не в состоянии понести финансовые расходы, о чём приходится только сожалеть.
   Территория посольства оставалась просторной, но расползавшиеся в последние годы офисные и жилые помещения вытесняли первоначальную "деревушку". Теннисный корт, баскетбольная площадка и открытая спортивная зона, где играли большей частью в волейбол, пока ещё располагались среди деревьев, однако же тут появились резкие очертания зданий начальной школы и современного центра связи: это соответствовало потребностям одного из самых крупных посольств Советского Союза во всём мире.
   Кавамуру и переводчика проводили в большой конференц-зал, располагавшийся рядом с фойе на первом этаже главного здания, обоих несколько смущало, что вела их пышная полногрудая блондинка с удивительно голубыми глазами, безупречно говорившая по-японски. Переводчик смотрел на неё с немым изумлением, приоткрыв рот.
   - Невероятно, - потрясённый, сказал он Кавамуре, когда они остались одни, - она говорит как мы.
   Чуть позже появился человек славянской внешности, он принёс им чашки с чёрным горячим кофе. К удивлению Кавамуры этот человек не покинул их, а остался, стал говорить о погоде, дорожных условиях, долларо-иеновом курсе, о поп-певцах телеэкрана, судьбе бейсбольной команды "Токийские гиганты", о передаче власти в императорской семье - и всё это на очень хорошем японском языке.
   Для Тима Кавамуры, в прошлом победителя конкурсов, двуязычие было чем-то естественным и понятным. И всего лишь потому, что его способность имела в основе своей, с его точки зрения, вполне разумный родной язык. Если у тебя есть такая основа, то говорить на других языках легко. Это всё равно что показать публике фокус: просто запоминаешь иностранные слова и выражаешь ими свои мысли. Но как, поражался Кавамура, человек, столь искусно вникший в разумную суть японского языка, мог тем не менее быть неяпонцем?! Очень трудно совладать с собой, когда смотришь в общем-то на чужое лицо и чувствуешь, как творимые им слова точно и ясно буравят твой мозг. Кавамура с облегчением вздохнул, когда снова появилась блондинка и сообщила им, что поверенный в делах ждёт их у себя в кабинете.
   Кавамура и переводчик, который ещё ни слова не произнёс по-русски, последовали за блондинкой вверх по лестнице, слева от приёмной. На втором этаже они миновали несколько офисов, в каждом из которых, увидел Кавамура, сидело человека по четыре-пять. Обстановка в целом напоминала множество других деловых мест, однако из-за отсутствия в лицах знакомых японских черт всё здесь казалось особенным. Молодые люди без пиджаков - один из них разносил кофе - похоже, выполняли здесь канцелярскую работу, а те, что постарше и в костюмах, давали указания.
   Блондинка привела их в комнату официальных приёмов, если судить по вычурной люстре, кремовым стенам и красным плюшевым стульям. Кавамура заметил вслух, что обстановка здесь напоминает ему прошлогоднюю поездку в Европу, там он на два часа останавливался в "Версале".
   - Но здесь-то всё русское, - подчеркнула женщина и указала на одну из стен, украшенную мозаичным рисунком. Там из кусочков цветного металла была выложена Москва в перспективе. - А эти строения, - женщина обвела рукой церкви с маковками, - наши государственные музеи.
   Сама встреча с поверенным в делах состоялась в комнате размерами меньше конференц-зала внизу, но с обстановкой побогаче. Почти всё пространство занимал стол с четырьмя стульями по боковинкам и двумя с торца. Напротив окон со шторами висела картина: крестьянская избушка и коровёнка, припорошенные снегом. Невысоко на стене - слегка подретушированный черно-белый Ленин. Старинный хорошо полированный самовар - и рядом на столике кнопочный телефонный модуль, рассчитанный на восемь линий и с дизайном космического века. На паркетном полу ковёр, афганистанский - заметил Кавамура.
   - Очень приятно, что вы решили нас навестить, - произнёс господин Морозов, бесшумно войдя в комнату. - Знакомьтесь, это господин Пушкин, добавил он, кивнув в сторону маленького, с лысиной человека, вошедшего следом, - мой помощник. А это, - он показал на миловидную даму, - мисс Торпева, она секретарь нашего посла.
   Господин Морозов не счёл нужным представить солидную даму, подсевшую к ним в шестое кресло с блокнотиком в руке. Когда формальности были позади кстати, произошла заминка: японец-переводчик забыл свои визитные карточки, но обещал вскорости прислать их по почте в посольство - господин Морозов предложил "перейти к делу", говорил он по-японски прекрасно.
   Кавамуре господин Морозов показался приятным. Широкое открытое лицо, лоб высокий, глаза излучали доброту и весёлый нрав. Он включил каждого члена своей свиты в процесс подготовки ответа на заданный ему вопрос, у каждого спросив согласия вежливым маленьким кивком или поклоном. А ведь нечасто иностранцы стремятся к консенсусу в группе, мысленно отметил Кавамура.
   Нет, посол не упоминал, что заметил вчера на вечере что-то необычное, да и вообще, в Американском клубе посол довольно редкий гость.
   Да, узнав о неприятностях, посол поспешил покинуть клуб, но ведь это вполне естественно, при его-то положении.
   Нет, с охранником, ёсио Эндо, посол лично знаком не был (в этом месте кашлянула секретарша посла, в очках она сейчас казалась ещё милее). Но видел его раза два на вечеринках в посольстве.
   Да, Эндо в посольстве проработал десять лет и в отставку подал - Богу, видимо, было так угодно - за сутки до вечера в клубе. К моменту своей ужасной кончины он уже не числился работником посольства.
   Нет, в просьбе об отставке посол ничего необычного не усмотрел.
   Да, никто и понятия не имеет, почему Эндо присутствовал прошлым вечером на ужине в Американском клубе.
   Нет, Эндо допуска не имел (помощник чуть переменил позу в кресле). Если быть точным, Эндо просто охранял внешний вход в посольство, чередуясь с другими охранниками.
   Да, конечно, посол всегда будет рад оказать помощь в ходе дальнейшего расследования.
   В завершение встречи Кавамура поблагодарил всех за сотрудничество и был искренне удивлён, когда вдруг к нему подошла та неизвестная дама с бесстрастным лицом и попросила "одобрить" её записи в блокноте. Пока поверенный в делах вежливо общался с переводчиком, делившимся своим опытом обучения студентов русскому языку в Токийском университете, Кавамура с изумлением просматривал записи: весь текст пестрил японскими иероглифами, так даже его мать не умела писать. Не задумываясь о последствиях того, что полицейский детектив берёт на веру заметки представителя потенциального свидетеля преступления, Кавамура расписался у женщины в блокноте, очень при этом надеясь, что шеф Араи никогда о его поступке не узнает.
   - Ну, каково ваше впечатление? - вполголоса поинтересовался Кавамура у переводчика, за всю встречу так и не произнесшего ни слова по-русски. Сейчас они по полукольцу подъездной дорожки направлялись к парадным воротам посольства, их сопровождали все лица, присутствовавшие на встрече, за исключением той бесстрастной дамы.
   - Потрясающее, - затряс головой переводчик и кивнул у ворот японцу-охраннику. - Я и представить не мог себе такое.
   - Да, знаю, - ответил Кавамура, - невероятно, они все говорят так, будто родились в Токио.
   ГЛАВА - 21
   - Убийцей надо сделать Такэсита-сан, - эти слова произнёс сержант, тот самый, что нашёл вентиль и выпустил из бассейна воду вниз по склону, тем самым устроив наводнение. Он сейчас находился в офисе Араи, здесь же были капитан Кавамура и сам шеф. Прежде всего ему хотелось увести беседу от собственной героики в этом деле - а обсуждали его минут десять и очень оживлённо - и сконцентрировать её на следствии как таковом.
   - Мы заставим его признаться, - добавил сержант, - и тогда все проблемы с иностранцами отпадут сами по себе.
   - Подождите-ка, - заявил Кавамура, - а факты...
   - Никаких фактов, - прорычал шеф Араи. - Если мы не заставим его признаться, проблем у нас будет хоть отбавляй. - На висках шефа пробились жилки вен. - Думай, сержант, думай, а не то вернёшься патрулировать свои дороги.
   День сегодня у шефа был трудным. Плохо уже то, что на его участке произошло убийство, пусть иностранца. Но гибель японца, ещё недавно работавшего в Советском посольстве, обязательно привлечёт всеобщее внимание. С выходом утренних газет шеф Араи почувствовал себя под пристальным вниманием публики.