Колташов Василий. Торжествующий разум

   - Уж мы тут повеселимся! - кричали хрипловатыми голосами вспотевшие от скачки молодцы, спрыгивая с коней.
   - И мы рады! - усмехнулся Вирк. - Куда идти?
   - Я вас провожу, милые мои. Просто идите за мной. Ох, какие же вы все красавцы! Какие красавцы! Мои девочки будут довольны, вы им уж точно понравитесь! - щебетала хозяйка, щелкая глазами, и видимо подсчитывая свой немалый барыш. - Уж с этих то я возьму не помалу, - думала она.
   Они вошли в дом.
   Дальше был сон.
   Все вокруг проплывала фееричным туманом в глазах Вирка: и дивные, разукрашенные и ароматные девушки, робкие и дерзкие одновременно, изящно и богато накрытые столы. Он не обращал внимания ни на что и чувствовал в тоже время все вокруг. Все двигалось, пело, как-то бесстыдно танцевало. Кругом были улыбки, смех.
   Она сама выбрала его, это была чудесная в своей юности шестнадцати лет девушка. Он взял ее руку, а она повела по лестнице наверх. Ее нежный голосок что-то все время нежно щебетал. Вирк чувствовал, как нарастает его желание. Хозяйка, не прекращая улыбаться, что-то шепнула одной из служанок, которые здесь также были хороши, опрятны и улыбчивы. Женщина удалилась.
   Туман в мыслях, музыка как сон, шторм чувств и фейерверк вечного праздника. Вино и страстные объятия. Смех, крик, истомленный стон. Все смешивалось тут. Он страстно впился в ее робкие сладкие уста поцелуем. Они ввалились в маленькую изящную комнату.
   - Безумие, фантастика. Разум как будто куда-то проваливается. Где я? Что я? Как сладко и хорошо, и совсем невозможно думать. Неужели я на самом деле пьян и так счастлив? По истине прав Талейран: "Кто не жил до 1789 года, тот вообще не жил".
   Ее юное тело было упруго и пугливо, его жар и запах манили как цветы Персии. Она нежно ласкала его, а он брал ее с новой силой. Это была бесконечность. Бесконечная пустота.
   Ночь закрыла глаза светлых точек в окнах домов.
 

Глава 9. Охота на Режерона

 
   Вирк потянулся. Глаза его были открыты, а нос улавливал тонкий аромат истомленной страстной ночью женщины. Робко свернувшись и спрятав маленькую голову на подушке возле него, обнажив белые плечи и грудь, спало чудное создание, вспомнить которого во вчерашнем дне он не мог. Повсюду, разбросанная и измятая, лежала одежда. На полу стояли фрукты и бокалы с недопитым вином. Было душно. Он открыл окно, предварительно укрыв мягким белым одеялом маленькое белокурое существо с таким еще детским лицом.
   Воздух хлынул в комнату и, кутаясь в свою разорванную ночью рубаху, Вирк улыбнулся сырому и грязному после копыт стольких лошадей двору. Грязные лужи улыбнулись ему в ответ. Чувствуя себя плохо после вчерашнего кутежа, Режерон проглотил пилюлю. Через минуту к нему вернулось прежнее состояние. Тени стаяли явью, и сознание обрело былую четкость восприятия. Он собрал свою одежду, набросил ее и вышел. Ступеньки красочной резной лестницы негромко скрипнули у него под ногами.
   В доме было совсем тихо и пустынно.
   - Все еще должны спать, - подумал он. - Мой уход не потревожит никого.
   Но в доме спали не все. Старый хромой, как теперь заметил Вирк, слуга, тот, что принял у них вчера лошадей, встретился ему внизу. Пожилой человек почтительно поклонился, не произнося ни слова.
   - Передайте моим друзьям, когда они проснутся, что я вернусь через три часа. Или, - задумался он, - если я вдруг задержусь, то пусть не ждут меня. Я сразу отправлюсь домой.
   Старик снова поклонился, давая понять, что данное ему поручение будет выполнено.
   Дверь оказалась открыта, Вирк вышел на улицу и быстро, почти в припрыжку от прохлады утреннего воздуха, показавшегося совсем ледяным после теплого помещения, направился на улицу Птицеловов, плотно застегивая на ходу свой камзол. Здесь тоже все еще спало. И лишь очень редко ему попадались какие-нибудь случайные прохожие. Чаще всего это были пьяные или нищие.
   Режерон хорошо знал город, хотя бывал здесь не часто. Возможно поэтому, беззаботно пологая, что он никому здесь не может быть интересен в такой ранний час, он и направился один гулять по этим еще таящим грусть ночи улицам. Но Вирк ошибался, считая, что в такой час за ним никто не станет следить.
   Незаметно, прячась в углах и складках кривых домов, за Режероном следовал маленький человек. Издалека он казался ребенком. Увидав его немного ближе, многие сказали бы: "Это просто мальчик". Но окажись вы с ним совсем близко, вы воскликнули бы: "Это урод!". Маленький, едва набиравший метра в росте человек, был карликом. Быстро перебирая короткими ножками, он неприметно семенил вслед Режерону.
   Вирк спокойно продолжал свой путь, пока вывеска "Старик Дрежо - книготорговец" не заставила его остановиться. Незаметно кравшийся за ним карлик тоже поспешил притаиться за крыльцом одного из домов.
   Вирк шагнул к двери магазина и скрылся за ней. Карлик немного отошел назад и, что-то шепнув неизвестно откуда вынырнувшему мальчику, укрылся у стены соседнего дома в густой листве аккуратно подстриженного кустарника. Теперь он был незаметен и мог спокойно дальше наблюдать за всем происходящим.
   Вирка не было почти час. И все это время маленький человек в густых зеленых зарослях был почти неподвижен и совершенно неразличим. Он никуда не уходил и только раз выглянул из своего укрытия, когда мальчик, с которым он недавно перебросился словами, вернулся и помахал ему рукой с противоположной стороны улицы.
   За все это время вокруг ничего не произошло - город не проснулся даже одним своим глазом. Кругом было тихо, только прохладный игривый ветерок колыхал зеленые листья нескольких небольших деревьев вблизи.
   Уже показалось далеким лучиком из-за домов солнце, когда дверь дома, за которым так тщательно следил маленький человек, отворилась. Что-то говоря пожилому мужчине в очках на улице показался Режерон. Под мышкой он держал увесистую книгу. Уродец притаился и стал внимательно слушать.
   - Хорошо, что эта книга наконец-то может попасть в руки к людям совершенно спокойно, - сказал старику Вирк. - До свиданья добрый человек. Рад был с вами познакомиться. Надеюсь, смогу бывать у вас часто.
   - До свиданья, господин посол.
   Режерон и книготорговец раскланялись. Бодро напевая какую-то веселую песенку пиратский посол зашагал в сторону церкви Святой Тусель. Карлик, подождав пока Вирк немного отойдет, выбрался из своего укрытия и поспешил маленькими кривыми ножками в противоположную сторону. Проскакав несколько метров, он весь вытянулся и пронзительно свистнул. Звук получился неожиданно громким. Вирк услышал его и обернулся.
   За спиной у него, блестя обнаженными клинками, стояли шесть человек свирепого вида появившиеся неизвестно откуда. Их лица были закрыты черными платками. Они были скромно одеты, но зато имели дорогие длинные шпаги.
   - Убийцы, - мгновенно сообразил Вирк и быстрым движением все понявшего человека отскочил в сторону.
   Моментально обнажив шпагу и прижавшись спиной к стене, он приготовился драться.
   Бой начался. Загадочные люди грубо обрушились на Вирка. Несколько ответных выпадов последовали вслед за этим. Нужно было что-то делать.
   Оценив обстановку взглядом не раз бывавшего в перепалке человека, Режерон понял: он не сможет справиться с шестью противниками. Но выбора у него не было.
   - Вот дьявол! - выругался он. - На, получай уличный червь!
   Яростно швырнув книгу в лицо одного из своих противников, Вирк одновременно нанес ему и удар шпагой в живот. В ответ в тот же миг на него самого свалилось пять выпадов. Уйдя влево, он сумел увернуться от четырех из них, пятый, молнией проскочив у его головы, оставил кровавый след на шее прямо под правым ухом. Но рана оказалась не серьезной, крови было немного.
   Злодеи растерянно переглянулись.
   Использовав тактическую перемену, Вирк, не теряя из виду убийц, скользнул вдоль стены и очутился в узком промежутке двух домов. Свернув сюда, он сперва подумал, что это тесная улица, но теперь обнаружил, что это тупик.
   - Вот дьявол! - снова, все так же по привычке, выругался Режерон. - Ладно, попробуем, какое на вкус у них мясо!
   Бежать было некуда. Он развернулся. Теперь перед ним стояло пять человек. Они сверкали глазами, радуясь тому, что жертве не удалось ускользнуть. Похоже, эти люди были уверены в том, что добыча у них в руках.
   - Здесь я хоть могу защищаться, и кто знает, может и уложу негодяев в каменный гроб этого тупика, - рассуждал Вирк. - Пусть только попробуют забрать мою жизнь - я в миг покажу им, что значит настоящая схватка.
   Не имея возможности атаковать его всем вместе, противники решили вести бой по очереди.
   Сражение продолжалось. Но теперь Режерону было легче, так как драться приходилось только с двумя сменяющимися противниками. Увертываясь, парируя удары и нанося в ответ свои, Вирк через несколько минут рукой мастера оставил пять кровавых следов на своих противниках. Но он и сам получил две раны. К счастью, как и первая, они оказались несерьезными. И все же он начинал чувствовать себя в западне.
   - Долго я так не продержусь, - думал он. - Быть может еще пять минут и все. Я уже ощущаю усталость, а они сменяются через каждые три-четыре выпада. Если так пойдет и дальше, то не я их, а они меня доконают и оставят тут ночевать бездыханным телом.
   В этот момент послышались какие-то странные звуки. Это были шаги приближающихся людей, судя по их тяжести, они вполне могли принадлежать военным. Охотники на секунду растерялись, а жертва не преминула воспользоваться короткой паузой. Все случилось в долю мгновения.
   Атаковав стоящего перед ним человека, Режерон выбил у него из рук шпагу и, пользуясь растерянностью другого противника, проткнул ему бок, а затем с разворота нанес удар по спине убегающего врага. Потом, проворно подхватив с земли одну из шпаг и отпихнув к стене другую, Вирк приготовился отразить неминуемую новую атаку.
   Теперь он сам превратился в охотника, готового при помощи двух своих острых длинных клыков наброситься обидчиков и разорвать их.
   Но атаки не последовало. Что-то увидав и подхватив под мышки своего раненного товарища, наемные убийцы бросились бежать. Спустя секунду Режерон последовал за ними.
   В мгновение, вынырнув из своего укрытия и заметив приближающийся пеший патруль городской стражи, Вирк подхватил из лужицы крови свою книгу и, решив не дожидаться разбирательства королевских властей, перебежал улицу и скрылся в узком переулке.
   Спустя час он был дома. Его перевязали и уложили в постель.
 

Глава 10. Рок-н-ролл жизни

 
   Полдень уже вступил в свою силу.
   Расстелившись какой-то большой каплей серебряной росы, флаер сверкал только для двух людей и для одной звезды. Этой звездой был большой слепяще-яркий шар, висевший в голубом безоблачно небе. Этими людьми были Эвил Эви и Павел Калугин. Сбросив яркую нелепо скроенную, но уже ставшую привычной одежду, они методично натягивали на себя спокойного белого цвета костюмы.
   - Рад, что все закончилось Павел, ты мастерски провел переговоры и вообще хорошо справился. Я горжусь тем, что работаю с тобой в паре. Нет, правда, не смейся ты действительно молодец. А уж как ты себя вел с графиней, так просто ураган.
   Павел с дружеской благодарностью посмотрел на своего уже одевшегося спутника. Эвил ответил ему милой немного лукавой, но чертовски приятной улыбкой.
   Внизу под зеленым холмом растелился большой город и если посмотреть на него внимательно, то можно было видеть, как блестят позолоченные шпили церквей, как сверкают на солнце стеклянные окна домов и дворцов. Узкие улицы в тех местах, где их не закрывали черепичные крыши, кипели жизнью. Это был Рикан.
   - Спасибо, Эвил, ты тоже был хорош. В конце концов, мы вместе сделали эту большую работу. И даже нет, ее сделали не только мы, но многие другие, это победа разума.
   - Тут нет никакой славы, - улыбнулся Эвил. - Мы помогаем людям и все. Это не простое, но нужное дело, главное в котором для нас это то внутреннее удовлетворение, которое мы получаем в итоге. И дело не только в приключениях и всякой там романтике, - засмеялся он.
   - А мне все равно нравится, - пожал плечами Павел. - Хотя, надо признать, я порядком изменился за эти два года.
   - Меньше конечно, не два. Ты, правда, изменился.
   - Слушай, Эвил, ты знаешь, кто на меня напал?
   - А ты что, нет?
   - А я вот нет. Расскажешь?
   - Конечно, но ты и сам мог бы легко догадаться, чьих это рук дело. Ведь ты практически публично нанес глубокое оскорбление поклоннику графини Риффи, помнишь такую? - съехидничал Эвил. - Вот герцог Шонген и решил тебя наказать, а поскольку он как гвардейский генерал и вообще верный слуга короля не мог вызвать тебя на дуэль, то пришлось прибегнуть к такому неблагородному способу.
   - Но, похоже, бедняга Поллор просчитался?
   - Угу, - кивнул головой Павел, натягивая на себя куртку.
   - Кстати, почему ты не бросил всю правду в глаза графине Риффи? Ведь это было бы очень эффектно, ты бы ее просто растоптал и отомстил бы этой напыщенной особе за все те козни, что она плела против тебя? Отплатил бы ей за неблагодарность, за предательство?
   - Новый капкан? - усмехнулся Павел.
   - Какой там капкан, так силок, - подмигнул ему Эвил. - Ведь ты же знал всю правду и мог погубить эту женщину? Ведь мог же? Почему ты этого не сделал? Держи свой компьютер. - Эвил достал из кармана куртки маленький прибор и протянул его Павлу. Калугин взял его и прикрепил к руке.
   - Чего молчишь?
   - Думаю.
   - Смотри-ка, он думает? У Толстяка есть одно забавное выражение: "Думай сперва о боге, а потом об удовольствии и не думай о боге, когда получаешь удовольствие потому, что только это и есть грех". Помнишь такое?
   Павел улыбнулся - он собирался тоже что-то сказать.
   - Ладно, не надо комментировать, говори - о чем думаешь, - предложил Эвил.
   - Ноторимус как-то подарил мне вот такую мысль: "Ищи противоречия, они повсюду, и разрешай их". Не думай, что я не бросил всех слов правды тогда в беседке этой черно-бурой лисице из-за жалости или, там из-за садомазохистской привязанности к ней. Нет. Я изучил Квитию, понял, как устроен ее психический механизм и постарался помочь ей стать лучше. И потом я не считаю, что имею право обвинять девушку в убийстве своих родителей, если согласен с тем, что она имела право на собственный выбор. Такое конечно здесь не в обычаях, но... в общем я ее в этом даже одобряю. Она, как и каждый человек имеет право сама решать свою судьбу. И я не стал ее унижать, указывая на неестественность такого права.
   - А другое?
   - Что другое? Она любит меня, и я показал ей, что человек может быть воспринят другим, настоящим человеком, только когда он честен и справедлив. Не знаю, подействовал на ее подсознание мой ход. Но думаю - да, и она стала лучше. Научилась, или теперь научится вести себя так чтобы быть достойной того, чтобы люди ценили ее как человека, а не как титул. Конечно, вряд ли все это возможно целиком, ведь трудно преодолеть этику своей жизни так кропотливо созданную в темном феодальном мире, но можно открыть путь другим людям и учиться разуму вместе с ними. Разве не так?
   - Верно. У тебя получилось Павел, ты молодец. Кстати мои сканеры показывают, - тут Эвил забавно развел руками, - что Квития ждет ребенка от Поллора. И еще она изменила свое отношение к этому человеку. Их роман скоро приведет к аристократическому браку. "Happy end", так сказать. Думается, это ты подействовал. Ладно, нам пора.
   Но Павел как будто не слышал этих слов. Затаив дыхание, он всматривался в далекий живущий своей жизнью далеких людей город. Это была такая близкая, такая понятная и уже такая далекая жизнь.
   - Ну, чего ты ждешь? Прыгай во флаер.
   - Дай я последний раз посмотрю на Рикан.
   - Ладно, смотри.
   Прошло совсем мало времени и серебристый флаер с двумя пассажирами на борту взметнулся ввысь, мелькнув невидимой искрой земной грозы. Преодолев атмосферу, он вынырнул на орбиту, с которой спустя еще крошечную толику времени выбросил своих гостей на борт научной станции.
   - Знаешь Эвил, я давно хотел тебя спросить насчет воздуха на станции, на Дюрране и на других планетах. Как так получается, что раны так быстро заживают? И еще я ни разу не чистил зубы и не видел, чтобы это делал кто-то другой, а никакого запаха нет и вообще, никто не болеет?
   - Все очень просто Павел. Воздушная среда наших домов содержит целую группу специальных бактерий, которые не только препятствуют процессам противоестественного старения организма, стимулируя обмен клеток, мешают возникновению болезней, но и способствуют заживлению ран и просто уничтожают неприятные запахи. Это очень просто и довольно удобно. Теперь понятно?
   - Теперь конечно.
   - Мы на месте, давай выбираться, - улыбнулся Эвил.
   - Салют станция, - весело воскликнул Калугин, вылезая из серебристой молнии. - Как ты тут без нас своих главных проходимцев? А, молчишь? Ну-ка спой мне веселую, но героическую песню! Только, пожалуйста, пусть это будет как минимум старый рок-н-ролл и уж ни как не средневековый романтический куплет! Договорились?
   И Павел чувствует, что станция как будто поет и ее высокий, как везде здесь, свод наполняется быстрыми контрастными и мелодичными звуками. Все кружится и он ощущает, как он счастлив, что сейчас здесь, а не в каком-нибудь другом времени или месте.
   Они выходят из посадочного отсека и идут по длинному широкому коридору. Здесь все светится и так приятно видеть каждый миллиметр этого странного живого полотна, которое и есть научная, прогрессорская станция.
   - Привет Павел! - слышит он ласковый голос Реку.
   - Как хорошо, - думает он. - Как хорошо чувствовать себя свободным и знать, что ты можешь быть настоящим другом кому-то, кого любишь, уважаешь и никогда не предашь, потому что здесь нет предательства, и люди ищут друг в друге разум и чувства, а не вещи и деньги. Здесь настоящий мир и здесь настоящая жизнь.
   - Привет Реку! - улыбается он.
   - Привет! - улыбается кому-то еще Эвил.
   - Я люблю этот мир, - думает Павел. - Я люблю жизнь и люблю этих людей. И еще я знаю теперь что такое счастье и где оно теперь есть. Но оно есть не везде и моя задача, как человека, как прогрессора, как разум нести его в каждый мир.
 
    Часть 4. Земля не рада вас видеть

* * *

Глава 1. Вернулся

 
   За окном шел пушистый снег. Мягкими хлопьями он струился вниз, падал к земле и превращался в белый бесконечный покров. Город, усыпанный искрами горевших в вечере окон, жил всей полнотой своей вечерней жизни. Гудели машины, хрустел под ногами снег.
   Калугин выскочил из переполненного автобуса и зашагал по белой упругой дороге к дому. Он открыл дверь в подъезд, стряхнул с пальто пух и поднялся по лестнице. Лифт не работал.
   Пятый этаж где, почти все время оставаясь в одиночестве, жил Павел был мрачно освящен слабой мерцающей лампочкой. Павел вошел в квартиру, бодро сбросив одежду и развязав тяжелые английские ботинки, прошел в кухню. Было тепло. Он поел. Посмотрел на часы, было, ровно пять.
   Перебрав на полке стопку книг и выбрав несколько нужных ему, Павел включил компьютер и проверил почту. Еще вчера он послал письмо Марии и теперь ждал ответа. Но его не было. По-видимому, ее адрес за два года его отсутствия на Земле изменился. Он облегченно вздохнул.
   В доме больше никого не было, и Калугин к этому привык. Почти все время зимой родители жили на даче, которая находилась недалеко от города. Они забрали с собой даже старого кота, такого же, как они пенсионера, и каждый день Павел просыпался в пустой квартире. Было тихо. Он еще раз просмотрел письма.
   Вместо ответа, которого в глубине души он не ждал, Павел обнаружил в груде рассылочной мишуры письмо с сервера. В нем значилось, что ящика, на который он писал, не существует. К ответу было приложено его послание. Калугин открыл его и, обращаясь, как будто к какой-то внутренней пустоте прошлого прочел:
    "Тук-тук! Это живой ящик? Салуд Мария!
    Черт возьми, ты ведь знала, что так будет? Чувствовала? Знала, не отпирайся! Свобода это борьба с собой, а не с другими. Именно поэтому я осознаю, что сегодня это сейчас. Реальность? Разве бывает по-другому, когда человек избирает волю как путь?
    Невозможно было по эмоциональным причинам сказать этого прежде. Вот почему существует данное письмо. Я не самый плохой человек на Земле, а возможно даже наоборот. :) Может быть это тому виной. Спроси об этом? Истина и красота.
    Поздравляю с днем рождения!
    С уважением из Внешнего круга Аляски, Павел Калугин".
   Он облегченно вздохнул. Это было прошлое. Прошлое, оставленное им. Прошлое, каким-то странным образом заставившее его искать с ним встречи. Еще месяц назад, находясь на Дюрране, он не желал с ним встречи. Но, теперь, вернувшись на родную планету, не мог уклониться от чего-то странно манившего его назад. Он знал, что это "назад". Но сил сопротивляться у него не было.
   - Хорошо, что она не ответила мне. Хорошо, что этого ящика больше нет, - подумал он, ложась на диван. - В конце концов, я здесь не для того, чтобы возвращаться в прошлое. Моя цель идти дальше - вперед.
   Внезапный телефонный звонок прервал его размышления. Он взял трубку.
   - Павел, привет! С возвращением! - ворвался в его сонный забытый мир добрый веселый голос старого друга.
   - Датов, ты? Дат?
   - Ага, я. Калугин, как дела? Где тебя эти два года черти носили? Мы с Литвиным тебя совсем потеряли. Сперва думали: ты переехал. Но потом твои родители объяснили, что ты уехал учиться. Не то на журналиста, не то на философа. Мы так и не поняли. Впрочем, ерунда. Ну, как диплом дали? Справился? Ты насколько к нам?
   - Спасибо, Виктор. Все отлично, - попытался ответить Павел на всю груду вопросов. - Диплом дали - магистр философии. Вернулся навсегда. Ты как? Как Индеец?
   - Я нормально, - привычно заволновался голос. - Индеец, правда, его теперь так уже ни кто не называет, тоже в порядке. Он работает в турфирме и периодически кочует по стране. А я вот, - тут он засмущался, - короче политикой занимаюсь.
   - Политикой? - как бы удивился Павел, которому уже многое наперед было известно. - Это как?
   - Да так. Коротко говоря, работаю с левыми. Или ты забыл? С красными, в компартии. Понимаешь?
   - Вспоминаю, мы еще с Индейцем, то есть с Красным облаком, то есть с Литвиным это как-то давно обсуждали. Мы тогда думали, правильно ты поступил, сделав такой выбор, или нет. А что делаешь?
   - В общем, возглавляю молодежную организацию - Первый секретарь. Знаешь такую шутку: "На веревке смотрит в даль - комсомольский секретарь". Вот это про меня, - неловко сострил он.
   - Ясно. То есть не совсем конечно, но да ладно потом разберусь.
   - Кстати, и Литвин тоже с нами. Он недавно присоединился. Революцией занимаемся, - его голос снова зазвучал волнением.
   - Дело хорошее, - с неожиданной для собеседника твердостью произнес Павел. - Я на вашей стороне.
   Они еще долго беседовали, обмениваясь теплыми воспоминаниями и с радостной тоской погружаясь в робкие волны прошлых лет. Их многое объединяло, их троих - Калугина, Датова и Литвина. И этим многим не была общая школа или одна парта университета, или соседство - нет. Что-то душевное, непостижимое разумом и близкое было их общим. Они не понимали этого, но, чувствуя его, тянулись друг к другу, даже сквозь годы разлуки и миллионы километров расстояния.
   - Может, встретимся? - предложил Виктор.
   - С радостью.
   - Тогда давай завтра в "Ночных блинах", у Михаила есть пригласительные, так что мы втроем там неплохо отдохнем, да и пообщаемся. Ведь сто лет прошло! Сто лет!
   Они договорились. Павел положил трубку, вновь оставшись в темной тишине комнаты. Но это была уже другая тишина. В ней он больше не чувствовал себя одиноким, рядом с ним были его друзья, его единомышленники. Навязчивая прежде мысль о Марии исчезла сама собой.
   Павел включил телевизор. Он не смотрел его несколько лет. Теперь картинки и речи казались ему глупыми и напыщенными. Ощущение соприкосновения с чем-то примитивным охватило его. Он переключил канал. Здесь тоже шли новости, и здесь тоже выступал президент Типун. В кадрах мелькала милиция, сотрудники ФБС, депутаты от "Старой России".
   - Наверное, очередной взрыв, очередной теракт, - подумал Павел. - Иначе, зачем вся эта суета и показуха?
   - Устойчивый экономический рост, в котором вот уже несколько лет развивается Россия, не может быть подорван. В этом году мы планируем увеличить прирост экономики с 9 до 9,5 %. Даже если горные боевики хотят запугать нас, то в очередной раз у них это не получится, и мы будем упорно отстаивать наши конституционные нормы. Законность должна не позволить запугать наше правительство. Я уже сказал и говорил, что правительство работает и страна развивается. Мы не позволим беззаконию, хулиганству и фанатичному террору губить жизни людей. Порядок должен быть порядком, - говорил президент.
   - Бред, - подумал Павел и щелкнул кнопку на пульте.
   Ему вдруг снова неясно захотелось взять в руки старые книги. Но желание это было вялым, и он остался у экрана. Уже давно ходили робкие слухи, что не горные боевики, а спецслужба - ФБС, совершает все кровавые дела, поддерживая панику законности и высокий рейтинг президента у обывателей.
   По другим каналам шли фильмы. С примитивным сюжетом, слабыми персонажами и убогими масштабными спецэффектами - они не нравились Павлу. Он отвык от такого искусства, но делать было нечего, нужно было возвращаться в старую атмосферу, вновь учиться понимать этот мир и учиться понимать его глубже - по-новому.