Страница:
Talk Irish
Внушительно!
Сразу вспоминаются восторженные статьи из журналов типа «Electronics» — «Новые производства в Ирландии», «Ирландия — европейская страна, где говорят по-английски».
Низкая по сравнению с США зарплата. Привычный английский язык. Высокий уровень образования.
Но это было в середине 1980-х. А сейчас?
В колонках новостей «Компьютерры» периодически сообщается, что очередной гигант ИТ-мира переносит свои производства из Ирландии в Юго-Восточную Азию, а разработки — в США.
И Ирландия, давшая Новому Свету громадную диаспору (даже в Москве празднуют День Святого Патрика!), сама собирает иммигрантов по бывшей советской империи. Польские водители автобусов. Латвийские матросы. Румынские батраки. Периодически — скандалы, когда вместо семи законных евро в час платят от силы три. Совершенно иная структура занятости. О дешевых трудолюбивых аборигенах пора забыть.
Нет, в Ирландии большие высокотехнологические брэнды остаются. В лице сбытовых подразделений Европейского региона.
Вот так! Всего-то спустя двадцать лет…
Съедена рабочая сила, накопленная в небогатом сельском хозяйстве региона. Возросли зарплаты, а следовательно, издержки.
Продавать — выгодно.
Производить — нет.
Проектировать — сложно. Слишком много факторов должен учитывать проектировщик. Слишком уж необычное оборудование и материалы могут ему понадобиться. Или консультации слишком уж специализированных коллег.
Все это доступно только в центре глобального Мира-экономики. Каковым, на настоящий момент, являются США.
И это в Ирландии. С ее дешевым морским транспортом и мягким климатом.
А жизнь в России принципиально более энергозатратна. Так что конкурировать В ПРОИЗВОДСТВЕ с теплыми и изобильными странами для России — Talk Irish, то есть нести чушь — по старой джингоистской (Jingoism) поговорке британцев.
Учиться торговать! Итак, резюмируем.
МНЕНИЕПожалуй, всего страшнее падение престижа науки и высшего образования в области естественных наук среди молодежи. Смещается вся система ценностей в обществе. Подрастает поколение, воспитанное телевидением, не державшее в руках научно-популярную книжку или журнал. Начинается исчезновение не только творцов науки и культуры, но и потребителей культурных ценностей, все меньше людей способны востребовать и оценить достижения науки и искусства.
профессор МГУ
Ю.Н. Ефремов
Малая эффективность производств, даже и высокотехнологичных, в современной России связана не с высокими ценами на нефть и даже не с суровым российским климатом.
И нефть, и климат были в России времен бурного экономического роста теми же самыми.
Россия не сможет войти в этап индустриального развития по очень простой причине — она его уже миновала. Работящие парни и девки уходили из деревень строить железные дороги и металлургические заводы при графе Витте. Их собирали авиационные и танковые заводы предвоенной индустриализации. На их плечи легла вторая, послевоенная индустриализация и ядерно-космическая гонка.
Реальная основа нынешнего экономического благополучия России — освоение и обустройство нефтегазовых месторождений и массовое строительство городов — все это дело рук ПОСЛЕДНЕГО ушедшего в города поколения российских крестьян.
Больше такого не будет. В лучшем случае деревня сумеет при внедрении высокотехнологических процессов прокормить страну с экономически обоснованным минимумом импорта.
Городской же житель обходится слишком дорого. Он избалован. Он не хочет конкурировать за рабочее место с 12-часовым рабочим днем и 50-долларовой зарплатой.
Ощущая угрозу, он ищет в Интернете рецепт бомбы и устраивает взрыв на рынке, дабы избавиться от выходцев из сельских обществ, принадлежащих к иным этносам и культурам. Это-то нетрудно.
Но владимирские плотники, немецкие булочники и донские прасолы не вернутся из тьмы былого. Это — ушло.
И первого космонавта, которому недавно так радовались китайцы, нам не запустить. Майор Гагарин летал 45 лет назад.
Нет смысла строить гигантские заводы по производству самой высокотехнологической продукции, во всяком случае до этапа тотальной автоматизации. На них просто некому будет работать.
И экспорт сырья проблем не решит. Он фантастически обогащает лишь немногих, при накоплении массы проблем у большинства.
Ключ к будущему, видимо, ГЛОБАЛЬНАЯ торговля.
Не испано-индейская дистрибуция стеклянных бус, полученных за золото, — виноват, — высокотехнологических товаров да куриных окорочков, выменянных за нефть. (Впрочем, Венецианская республика некогда охраняла секрет своего стекла почище гестапо.
Стеклодувы жили на отдельном острове Мурано…)
Использование в СВОИХ целях ресурсов ВСЕЙ планеты.
Минералов, залегающих в тропиках. Населения трудоизбыточных регионов. Покупательского спроса Европы и США. Знаний.
Какие-никакие знания, во всяком случае превосходящие уровень новых индустриальных стран, в России еще есть. В столице концентрируются гигантские капиталы, пока порождающие лишь спрос на предметы роскоши. Есть признаки политической воли — высшие чиновники уже говорят о превращении нашей страны в глобальный логистический центр.
Извлекать свою долю выгоды с того, что производится и потребляется во ВСЕМ мире. И ключевым в этом процессе должны быть информационные технологии. Сначала торговля, потом производство — они всегда зависели от информации. Надо было знать, где можно дешево купить и дорого продать. Надо было знать, что надо производить и как, из чего и с какими издержками это можно было сделать.
Глобальное экономическое могущество раньше всегда зависело от морской мощи. Доступ к самым дешевым и универсальным перевозкам, а еще полтора века назад и информационному обмену, обеспечивал потребление более высокой доли глобальных богатств. В постиндустриальную эпоху на первое место вышли информация и структурирование общества. Чужие богатства захватывают не корсары, а корпорационные рейдеры. Та страна, которая уговорит МИРОВОЙ бизнес пользоваться своим правовым полем, получит доход куда больший, чем некогда извлекали содержатели притонов для пиратов.
Для того чтобы показать, что у России есть шанс, расскажу притчу.
Самые большие в процентном выражении потери нацистские Люфтваффе понесли над Голландией в 1940 году. У Нидерландов были лишь устаревшие истребители, но была память о сверхдержаве XVII века, чьи корабли возвращались в порты с метлами на мачтах, выметя врагов с морей, и куда ездил учиться московский плотник Петр Алексеев.
Россия была сверхдержавой полвека, и совсем недавно. Может, эта память послужит ВЫЗОВОМ?
Design for Assembl
«Спроектировано для сборки». Такой подход предложила в конце 1980-х электронная промышленность. Иными словами — детали и узлы, производимые массовыми, поточными технологиями. Можно понимать и так: простейшая, доступная самой неквалифицированной, лишь бы усидчивой, рабочей силе. Вот ключ к объяснению успехов производств высокотехнологической продукции в современной Юго-Восточной Азии — Китае, Вьетнаме, Индонезии.Еще недавно все было по-другому. Вот генезис японского высокотехнологического чуда. Оно замешано на Корейской войне.
Прежде всего — насыщенность американских самолетов того времени электроникой. Рации, радары, радиолокационные прицелы.
Еще ламповые, с толстенными жгутами и монтажными панелями. Из-за низкой надежности элементов техника больше времени проводила на земле, чем в воздухе. А чинить удобнее где? — правильно, в недалекой Японии. Бывшие крестьяне, привыкшие к кропотливому труду, бывшие рабочие военных заводов — они осваивали современные технологические процессы. Нужда американцев в «непотопляемом авианосце» на дальнем Востоке позволила Японии получить доступ к рынкам Запада на довольно привилегированных условиях. И — пошли в магазины транзисторные приемники, фотоаппараты, цветные телевизоры.
А вот в компьютерной эре были уже иные производители. Тайвань, Малайзия — у них оставалась ЕЩЕ дешевая рабочая сила и тоже выход на рынки Запада. Сейчас — очередь континентального Китая.
Россия никогда не сможет состязаться с этой страной в производстве «спроектированных для сборки» самых модных и разрекламированных плейеров. Нет и не будет в России рабочих, готовых вкалывать 12 часов в день за 50 долларов в неделю. Не выжить в России на эти деньги. Низкие цены на повседневную жизнь бывают лишь в экономиках с высокой долей натурального хозяйства. Пусть даже натурального хозяйства с невысокой степенью товарности, каким было земледелие России времен нэпа. Наша страна этот этап давно прошла.
www.keldysh.ru/gordon/gordon.html
Второй сценарий сегодня реализуется в Китае. И об этом стоит поговорить подробнее. Нынешняя, столь напугавшая Запад экономическая экспансия Китая — в терминах нашей «маятниковой» модели — есть следствие централизованной синхронизации, «когерентизации» колебаний «маятников» второго, третьего и нижележащих по иерархии уровней с целью постепенной «раскачки» главного, государственного «маятника». Существенным здесь является отсутствие ограничений на «раскачку» отдельно взятых экономических структур страны, что на практике означает постепенный рост как их потенциалов (что, конечно же, неплохо), так и уровней потребления, уровня жизни. А вот с этим уже не все так просто…
Стратегия экономической экспансии Китая базируется на очень низких ценах отгрузки, позволяющих легко преодолевать защитные ограничения импортеров в виде ввозных пошлин и т. п. Реализовать сложное, высокотехнологическое производство со столь низкой себестоимостью можно лишь сделав его автоматическим (чего пока еще не достигнуто. Но это — пока…), либо уменьшив до минимума оплату труда и непроизводственные издержки (в том числе на выплаты государству).
Мы знаем, что выпуск высокотехнологической продукции осуществляется в городах. Расширение производства влечет за собой увеличение количества работающих — отсюда приток молодежи из сельских местностей в города. И в Китае, в том числе, ничего нового тут не изобрели… А стоимость жизни в городе объективно выше, чем «на деревне» и имеет тенденцию постоянно повышаться за счет действия положительной обратной связи (через систему бизнесов, связанных с досугом, товарами и услугами не первой необходимости, сферой платного образования и здравоохранения).
Что мы видим сегодня? Уровень потребления горожан в Китае за последние 20 лет, по некоторым оценкам, вырос в 17 раз. Это невероятно быстрый рост! Он, в частности, свидетельствует о беспрецедентной «перекачке» ресурса корпоративных «маятников» в сферу потребления. Вслед за оттоком населения в города неминуемо последует увеличение затрат на поддержание сельской инфраструктуры и рост цен на ее продукцию, что будет выравнивать, в какой-то мере, дисбаланс уровней потребления в городе и на селе. В итоге, если ситуация не изменится, за ближайшие 7—14 лет цены на китайские товары приблизятся к общемировому среднему уровню и «китайский вопрос» сам собой снимется с повестки дня. Но эти полтора десятка лет западным экономикам придется несладко.
Однако не в прогнозах суть. Главное, о чем хотелось бы сказать, — в результате проведения описанной выше стратегии происходит успешная «раскачка» государственного «маятника» с прохождением знакомого нам «маршрута»: ядерное оружие, ракеты, космос, своя электроника… Вскоре настанет очень интересный период, который все экономисты мира наверняка будут с интересом наблюдать и изучать — период релаксации. При недостатке ресурсов сельского населения (даже в Китае!) продолжение экономической экспансии станет невозможным, если не предпринять каких-то шагов. Каких? Ну, например, найти внешнего врага и под кампанию «разоблачения приспешников» отправить половину населения на принудработы. Это мы проходили. Помогает на 100%. Правда, ненадолго. Или, к примеру, усилить идеологическую подоплеку сокращения личных потребностей. Тоже было, помним…
Пойти по пути сокращения издержек производства за счет автоматизации? Не пойдет! В нынешней структуре китайской экономики — не пойдет. Высвобождающиеся кадры создадут такую нагрузку на госфонды потребления («демпфер» социальных институтов), что размахи «маятника» будут сильно тормозиться. В общем, не так страшен китайский черт…
КАФЕДРА ВАННАХА: Это сладкое слово — тезаурус
Автор: Ваннах Михаил
В эпоху бурного развития цифровых технологий бит, двоичная цифра, кажется чем-то исчезающе малым, теряющимся за многочисленными приставками гига— и даже тера. Но бит — это не так мало. Это то, что вдвое, вполовину уменьшает наше незнание об окружающем мире. А наше знание зависит от нашего тезауруса.
Тезаурус, от греческого thesauros, сокровище, лингвистами обычно употребляемое в латинизированой форме thesaurus — множество смысловыражающих единиц некоторого языка с заданной на нем системой семантических отношений. А в широком смысле Т. интерпретируют как описание системы знаний о действительности, которыми располагает индивидуальный носитель информации или группа носителей.
Самая минимизированная форма тезауруса используется практически во всех цифровых устройствах. Это — контрольный бит. Он, в форме, доступной простейшей схеме, говорит о четности (или нечетности) переданного сигнала.
Скупо?
Но даже эта лаконичность дает возможность отделить правильный сигнал от искаженного, правду — от лжи.
Более сложные формы — коды с исправлением ошибок, старшие виды RAID-массивов. А настоящий тезаурус — человеческие знания. О них занятную историю поведал в своих мемуарах Андре Мальро.
Мальро (Malraux, 1901—76) — блестящий французский писатель и политик. Его можно, прежде всего за роман «Условия человеческого существования», назвать связующим звеном между Паскалем, Ницше и Шпенглером и экзистенциалистами ХХ века. С равной страстностью он выступал против обеих форм тоталитаризма прошлого столетия — фашизма и коммунизма. Командовал эскадрильей добровольцев в республиканской Испании; партизанской, а потом армейской бригадой Свободной Франции; был министром культуры у де Голля с 1959 по 1969 гг.
А историю, о которой пойдет речь, рассказал ему в 1930-е Илья Эренбург, тогда — яркий писатель и союзник по антифашистской борьбе, еще не ставший придворным «борцом за мир» у известного кремлевского гуманиста Иосифа Сталина. Дело было в одном сибирском городке. Приехавший туда Эренбург с удивлением увидел кумачовые лозунги — «Долой половые сношения», «Половые сношения — хуже водки».
В клубе — лекция парторга о вреде половых отношений. «Половые сношения тянут нас назад. Время, потраченное на личную жизнь, отнято от индустриального и культурного строительства».
Удивленный Эренбург затащил парторга в комнатку за сценой и спросил — в чем дело?
Местные товарищи объяснили — пришла телеграмма, Сталин запретил половые сношения.
Где телеграмма?
На почте.
Идут на почту.
Начальница, розовощекая блондинка лет двадцати, с длиннющей косой.
Где телеграмма?
Уничтожена.
Почему?
Там была ошибка. В телеграмме было написано, что запрещаются половые сношения между мужчинами. Совсем в Москве на Центральном телеграфистки очумели, — возмущалась провинциальная барышня, — ну какие же между мужчинами могут быть половые сношения…
Вот гипертрофированная, в лучших традициях «карнавальной культуры» Михаила Михайловича Бахтина, иллюстрация роли тезауруса в функционировании каналов связи с помехами — классической задачи теории информации.
Не будем смеяться над сибирской простушкой. Автор этих строк (тоже не в Европе рожденный) сам помнит, как ржали мужики, когда подросток гордо выносил к охотничьему костру пару снятых дуплетом селезней, преследовавших один другого… И как, только спустя годы, мальчик понимал причину веселья, и в чем именно обвиняли эстетов на страницах прочитанного лет в семь «Швейка».
В эпоху бурного развития цифровых технологий бит, двоичная цифра, кажется чем-то исчезающе малым, теряющимся за многочисленными приставками гига— и даже тера. Но бит — это не так мало. Это то, что вдвое, вполовину уменьшает наше незнание об окружающем мире. А наше знание зависит от нашего тезауруса.
Тезаурус, от греческого thesauros, сокровище, лингвистами обычно употребляемое в латинизированой форме thesaurus — множество смысловыражающих единиц некоторого языка с заданной на нем системой семантических отношений. А в широком смысле Т. интерпретируют как описание системы знаний о действительности, которыми располагает индивидуальный носитель информации или группа носителей.
Самая минимизированная форма тезауруса используется практически во всех цифровых устройствах. Это — контрольный бит. Он, в форме, доступной простейшей схеме, говорит о четности (или нечетности) переданного сигнала.
Скупо?
Но даже эта лаконичность дает возможность отделить правильный сигнал от искаженного, правду — от лжи.
Более сложные формы — коды с исправлением ошибок, старшие виды RAID-массивов. А настоящий тезаурус — человеческие знания. О них занятную историю поведал в своих мемуарах Андре Мальро.
Мальро (Malraux, 1901—76) — блестящий французский писатель и политик. Его можно, прежде всего за роман «Условия человеческого существования», назвать связующим звеном между Паскалем, Ницше и Шпенглером и экзистенциалистами ХХ века. С равной страстностью он выступал против обеих форм тоталитаризма прошлого столетия — фашизма и коммунизма. Командовал эскадрильей добровольцев в республиканской Испании; партизанской, а потом армейской бригадой Свободной Франции; был министром культуры у де Голля с 1959 по 1969 гг.
А историю, о которой пойдет речь, рассказал ему в 1930-е Илья Эренбург, тогда — яркий писатель и союзник по антифашистской борьбе, еще не ставший придворным «борцом за мир» у известного кремлевского гуманиста Иосифа Сталина. Дело было в одном сибирском городке. Приехавший туда Эренбург с удивлением увидел кумачовые лозунги — «Долой половые сношения», «Половые сношения — хуже водки».
В клубе — лекция парторга о вреде половых отношений. «Половые сношения тянут нас назад. Время, потраченное на личную жизнь, отнято от индустриального и культурного строительства».
Удивленный Эренбург затащил парторга в комнатку за сценой и спросил — в чем дело?
Местные товарищи объяснили — пришла телеграмма, Сталин запретил половые сношения.
Где телеграмма?
На почте.
Идут на почту.
Начальница, розовощекая блондинка лет двадцати, с длиннющей косой.
Где телеграмма?
Уничтожена.
Почему?
Там была ошибка. В телеграмме было написано, что запрещаются половые сношения между мужчинами. Совсем в Москве на Центральном телеграфистки очумели, — возмущалась провинциальная барышня, — ну какие же между мужчинами могут быть половые сношения…
Вот гипертрофированная, в лучших традициях «карнавальной культуры» Михаила Михайловича Бахтина, иллюстрация роли тезауруса в функционировании каналов связи с помехами — классической задачи теории информации.
Не будем смеяться над сибирской простушкой. Автор этих строк (тоже не в Европе рожденный) сам помнит, как ржали мужики, когда подросток гордо выносил к охотничьему костру пару снятых дуплетом селезней, преследовавших один другого… И как, только спустя годы, мальчик понимал причину веселья, и в чем именно обвиняли эстетов на страницах прочитанного лет в семь «Швейка».