Коннел Эдвин
Я должен был ее убить (Месть с того света)
ЭДВИН КОННЕЛ
Я ДОЛЖЕН БЫЛ ЕЕ УБИТЬ
(МЕСТЬ С ТОГО СВЕТА)
1.
Я уже проснулся и ждал, когда в половине шестого зазвонил будильник в соседней комнате. Я посмотрел в окно.
Было туманное утро пятницы в конце октября. Всю ночь лил дождь как из ведра, и я опасался, что вылет рейса Эллен могут отложить и мои планы расстроятся. Но дождь перестал и небо, кажется, прояснилось. Я облегченно вздохнул. Фонарь над входом в дом освещал кусты перед окном, и капли воды сверкали как бриллианты. Бриллианты! Зловещее сравнение. Ведь именно бриллианты приковали меня к Эллен.
Я встал достаточно давно. Откровенно говоря, я уже оделся и бесшумно прокрался по застеленному толстым ковром полу в прихожую. Наша квартира находилась на первом этаже четырехэтажного дома, и дверь подземного гаража была рядом с дверью нашей квартиры. Я приоткрыл нашу дверь, затем осторожно открыл дверь в гараж и быстро спустился вниз по ступеням. Мои мягкие домашние туфли не производили никакого шума. В гараже я направился прямо к нашему "бьюику-комби", обошел его сзади и трижды постучал в окно, условный знак, о котором мы договорились с Джоан. Тотчас же в нижней части окна появилась голова Джоан. Она улыбалась. Я жестом попросил её наполовину опустить стекло.
- Все в порядке? - прошептал я.
- Теперь уже да, - кивнула она. - Я чуть не утонула под этим ливнем. Но здесь, внутри, немного согрелась.
- Я уже беспокоился из-за дождя, - сознался я. - Но, кажется, он перестал. Хорошо, оставайся на месте. Я только хотел убедиться, что ты здесь. Теперь уже ждать осталось недолго.
Вернувшись в квартиру, я прошел в свою спальню, снял плащ и рубашку, надел халат, растянулся на постели и стал ждать.
Вскоре после звонка будильника в соседней комнате раздались шаги. Дверь между нашими спальнями была заперта со стороны Эллен.
Я снова вышел в прихожую, остановился перед дверью в комнату Эллен и осторожно повернул ручку, чтобы узнать, закрыта ли и эта дверь тоже. Оказалось, она не заперта. Я коротко постучал и вошел.
Эллен стояла в неглиже, склонившись над кроватью, и укладывала вещи в чемодан. Другой большой чемодан, полностью упакованный, уже ждал у двери.
Эллен обернулась, когда я вошел, и посмотрела на меня со смесью удивления и ярости.
- В чем дело?
- Я хотел узнать, когда придет твое такси, - сказал я и спрятал свои нервно дрогнувшие руки в карманах халата.
- В половине седьмого, - буркнула она и раздраженно добавила: - К чему этот вопрос?
- Просто так. Я подумал, что мог бы поднести тебе тот тяжелый чемодан.
- Не трудись, - отрезала она. - Об этом позаботится шофер. Ты можешь сделать мне только одно одолжение: оставить меня в покое. Теперь она демонстративно отвернулась к чемодану, давая тем самым понять, что я должен исчезнуть.
- Очень жаль, - пробормотал я.
Я пошел к двери, делая вид, что хочу выйти из комнаты, и остановился. Эллен стояла ко мне спиной. Я быстро оглядел комнату. Шторы, как и следовало ожидать, были задвинуты и не шевелились. Значит, окна были закрыты.
Наступил тот самый момент. Это должно было произойти сейчас - или никогда.
Я быстро и бесшумно пересек комнату и остановился прямо позади нее. Она не оглянулась. Я размахнулся так широко, как только мог, и ребром ладони рубанул Эллен по затылку. В этот удар я вложил всю свою силу.
Эллен издала слабый стон и без сознания упала на кровать лицом вниз. Я схватил её за плечи и перевернул так, чтобы её лицо оказалось передо мной. Потом встал на колени над её безжизненным телом, обхватил обеими руками её шею и начал душить.
В комнате было тихо, если не считать негромких хрипов Эллен и моего собственного тяжелого дыхания. Я силен от природы, а нервное напряжение и ненависть придавали мне ещё больше сил.
Через несколько секунд все было кончено.
2.
Как могло такое случиться? Как мог я, Джефф Моррисон, преуспевающий адвокат с изрядной долей интеллигентности и к тому же вполне нормальный, как любой другой - как мог я совершить такое со своей верной, преисполненной любви женой?
Каждый, кто знал Эллен - или думал, что знает - любил её. Все считали её любезной, предупредительной, деликатной, бескорыстной и широкой натурой.
Все, кроме меня. Я один знал настоящую Эллен, знал, каким зловредным существом она была.
Впервые я увидел Эллен на коктейль-парти в Нью-Йорке, куда сам попал незванным гостем. Шел 1952 год, и Джордж Миллз - тогда капитан Миллз, военно-воздушные силы США - просто притащил меня с собой.
Я тогда тоже был капитаном, и мы как раз вернулись из Кореи, где летали на бомбардировщиках. Джордж уверял меня, что на вечеринке я буду желанным гостем, и мы развлечемся в свое удовольствие.
Вечеринка проходила в двухэтажной квартире за 78-й улицей, прямо у Центрального парка. Кто был хозяином или хозяйкой дома, я при всем желании не могу вспомнить - если, конечно, я вообще это знал. Но одно вспоминается мне очень живо: окружение понравилось мне с первого мгновения. Я оказался среди сливок высшего общества.
Как только мы вышли из лифта и я ощутил под своими ногами толстый дорогой ковер, а затем сдержанное почтение дворецкого, который принял в прихожей наши шинели, мне стало ясно, что здесь я буду введен в тот круг, к которому мне хотелось быть причисленным как можно скорее.
Дворецкий провел нас в столовую, где размещались буфет и бар. Дорогие картины на стенах, неяркое освещение, в котором они лучше всего смотрелись, благоухание блюд и богатый выбор напитков, официантки, которые ходили вокруг с бокалами и бутербродами, два бармена, ловко и уверенно наполнявшие бокалы - все это произвело на меня колоссальное впечатление. Сегодня я счел бы такую вечеринку образцом дурного тона, потому что слишком многое теперь знаю. Но тогда это было для меня пределом всех мечтаний.
Вооруженные своими первыми бокалами, мы перешли в салон, где находилось большинство гостей, и Джордж называл всех присутствующих финансовых тузов, которых он случайно знал.
- Вон там Эллен Вильямс, - сказал он, указав на изящную темноволосую девушку, которая сидела в углу на пуфике и беседовала с пожилой парой. Она привлекала не красотой, но дивными черными глазами, которые сверкали не хуже её бриллиантового колье - единственного украшения на черном платье простого покроя. И вообще она производила очень приятное впечатление.
- Мы можем начать прямо с нее, - сказал Джордж.
- А кто она? - осведомился я.
- Мы старые друзья, - усмехнулся Джордж. - Вместе выросли. Наши отцы долгое время были партнерами по бизнесу. Мистер Вильямс теперь на покое, и, насколько я знаю, живет с женой в Ла-Джолле, в Калифорнии. Смотри, малышка тебе понравится.
Уже когда мы подходили к Эллен, я успел представить её деньги в своих руках. Я знал, что семья Джорджа была очень богата, а так как его отец и отец Эллен имели общие дела, следовало предполагать, что она тоже не бедствует. Как уже было сказано, она не привлекала красотой, но бриллианты на её шее казались достаточно соблазнительными.
Я ей, кажется, сразу понравился. После того, как Джордж нас познакомил, она повела себя так, будто я был там единственным мужчиной, так что практически это была любовь с первого взгляда. Она влюбилась в меня, а я влюбился в её деньги.
Для меня другие тоже больше не существовали. Я увел Эллен в библиотеку, где мы были одни и могли разговаривать без помех. Позже мы вместе поужинали в одном из тихих уголков. И так все началось.
За ужином Эллен мне рассказала, что она только что окончила школу в Вассаре, имеет собственную квартиру в Манхеттене, поддерживает благотворительные организации и ещё не была замужем. Это меня поразило, так как она была, как я уже сказал, довольно привлекательна и при своем богатстве могла стать блестящей партией. Хотя ей был лишь двадцать один год, я ожидал, что вокруг уже вьются несколько претендентов и даже спросил её об этом.
- Я ещё не нашла настоящего, - ответила она. И после короткой паузы повторила: - Еще нет.
Тон, которым она это сказала, позволил мне сделать вывод, что теперь она свои поиски считает законченными.
И я не стал её разубеждать. Вместо того я рассказал ей, что изучал право, после поездки к родителям в Теннеси намеревался вернуться в Нью-Йорк, повторить пройденное - мои сокурсники уже закончили учебу - и попытаться поступить в Академию права в Фордхэме.
Пока я не встретил Эллен на той вечеринке, я вовсе не рассчитывал когда-то в будущем вести такой образ жизни, как она. Она не принадлежала к новоявленным богачам. Она к деньгам привыкла с детства, жила в абсолютно надежной обстановке, и эта зажиточная среда оказала влияние на её воспитание: она всегда все делала как нужно, когда нужно, в нужном месте, с нужными людьми.
Я же выходец из среднего слоя. У моих предков когда-то было состояние, но все пропало во время гражданской войны. Я появился на свет в маленьком городке на западе Теннеси, недалеко от Мемфиса. Отец, Джефф Моррисон-старший, был секретарем окружного суда, и сам понимал, что это не лучший способ разбогатеть. Мать помогала увеличить наши скудные доходы, давая уроки музыки.
Я был единственным ребенком, и они делали все, чтобы дать мне образование. Меня послали в университет, я оправдал надежды, выдержал экзамены с отличием, завел нужные связи и тому подобное. Нет смысла особенно вдаваться в подробностиэто заурядная история юноши из среднего класса.
Мы обручились с Эллен буквально сломя голову. Я сразу уяснил, что я именно тот, кого она ждала, и все время давал понять, что испытываю по отношению к ней такие же чувства. Зачем же ждать?
Когда обо мне узнали её родители, они немедленно примчались в Нью-Йорк. Конечно, мне тут же дали понять, что я, по их мнению, вовсе не был "тем, кто надо", хотя об этом, естественно, не было сказано ни слова. У меня ведь не было профессии, и мистер Вильямс, несомненно, принял меня за ловкого авантюриста, который нашел удобный способ заполучить их деньги. Но семья Вильямсов оказалась бессильна. У Эллен был в руках козырь собственный капитал, унаследованный от деда.
- Они уже смирились, - сказала она однажды о своих родителях. - Они мне ещё никогда ни в чем не препятствовали. А когда они узнают тебя поближе, быстро изменят свое мнение. То же самое произойдет и с моими друзьями. Сначала они будут шокированы тем, как быстро все случилось, но постепенно это пройдет, и ты склонишь их на свою сторону. Вот увидишь.
Да, я увидел. О, я увидел многое!
Вот здесь была вся суть, здесь был ключ к характеру Эллен. Естественно, я познакомился с ним куда позднее, вместе с его убийственными последствиями для того, кому приходилось жить с Эллен. Эллен хотела любой ценой настоять на своем. Она излучала доброту, казалась широкой натурой, но на самом деле добивалась лишь того, чтобы настоять на своем, утвердить свою волю. За сахарно-сладким обличьем скрывалось стальное сердце.
Она никогда не требовала вознаграждения за услугу. Ей доставляло удовольствие помогать. Она даже настаивала на этом. А если что-либо происходило против её воли, она никогда не выражала своего неудовольствия и не попрекала ранее оказанными любезностями. Она просто исключала таких людей из своей жизни. Этих людей для неё больше не существовало. И лишь в редчайших случаях они догадывались, что она вызвала их падение.
Согласен, я увлекся Эллен не из-за сказочной любви. С самого начала меня привлекли её деньги. Я стремился наверх и думал, что смогу достигнуть этого таким способом. На самом деле я жестоко обманулся.
У Эллен тоже были свои соображения. За её сияющим взглядом скрывался холодный расчет. Выбирая себе супруга, она думала не о рыцаре в сверкающих латах, напротив, она искала в нем уязвимые места. Когда я появился на её горизонте, она была ещё свободна не из-за недостатка претендентов, а потому, что всех женихов делила на две группы: либо те сами обладали достаточным состоянием, чтобы быть независимыми, либо находились так безнадежно далеко от круга Эллен, что у неё не возникало даже мысли о прочных узах.
Я занимал промежуточное положение, и именно потому показался подходящим. Моя военная форма придавала определенное уважение в обществе. Моя будущая профессия адвоката была вполне светской: я смог занять место в кругу Эллен. Пока я готовился к своей карьере, она могла поддерживать меня в денежном отношении, не выставляя перед всем светом как нахлебника. И самое важное: она знала, что своими деньгами держит меня в руках. Я был послушен - это было моим самым большим достоинством.
Видите ли, Эллен хотела быть уверенной, что мужчина, за которого она вышла замуж, готов танцевать под её дудку. Она хотела быть главой семьи, но в то же время её брак должен был внешне выглядеть лучше некуда. Просто как рай на земле.
Удостоверившись в моей покорности, она согласилась на брак. С этого момента начала проявляться настоящая сущность Эллен, хотя я тогда, конечно, не сознавал этого. Свадьба, несмотря на поспешность, прошла роскошно. Эллен все взяла в свои руки и платила, разумеется, тоже сама. Она не только выбирала мой свадебный костюм, но даже определила моего свидетеля на бракосочетании - разумеется, Джорджа Миллза.
- Я считаю, что подходит именно Джордж. Во-первых, он нас познакомил, а во-вторых, он будет блестяще смотреться в этой роли.
Я ничего не имел против, но сегодня я знаю, что предложи я кого другого, она все равно бы настояла на Джордже. Она сама составила список гостей, половину из которых я вообще не знал. Она даже заставила Джорджа за день до свадьбы организовать для меня мальчишник. Исключая мое появление на генеральной репетиции и в финале у алтаря, все прошло без моего участия. С моей стороны в церемонии получили право принять участие только мои родители, которые, однако, были так подавлены, что оказались где-то на заднем плане и при первой возможности покинули поле битвы.
Все это мне нисколько не мешало. Я тоже был подавлен, но, в противоположность моим родителям, находил в этом удовольствие. Я знал, что не принадлежу к этому обществу, я просто любовник Эллен, который путем женитьбы приобретает легальное положение. Но в одном я хотел бы внести ясность. Я не имел ни желания, ни умысла постоянно быть на содержании Эллен. Когда, закончив учебу, я открою адвокатскую практикусогласен, с помощью связей Эллен, - я перестану быть зависимым от неё и займу свое настоящее место хозяина дома. Тут я был твердо убежден.
Место для нашего медового месяца тоже выбрала Эллен: летняя вилла семьи в Вермонте, которая уже несколько лет пустовала с тех пор, как её родители уехали в Калифорнию.
- Это мое любимое место, - сказала она, объявив мне о наших планах. Когда я умру, хочу, чтобы меня похоронили там. Ты будешь восхищен. Дом расположен высоко наверху, на плато, окруженном лесами и горами. Спереди открывается вид на прекрасную зеленую долину внизу, ели, сосны, березы и клены, а прямо перед крыльцом журчит горный ручей. Дальше виден Окс-Вью, высокий горный хребет, полностью отрезающий от остального мира и к тому же удивительно красивый. Мы будем одни на многие мили вокруг. Можно смотреть в любую сторону и не заметить ни единого дома. А июнь - один из лучших месяцев в году. Все распускается и цветет, все полно жизнью.
Хотя я не слишком чувствителен к природе, но нашел описание Эллен очень привлекательным. Кроме того, у меня и не было другого выбора. Я даже академию права не мог выбрать сам. Хотя меня приняли в Фордхэм и уже внесли в списки, это не соответствовало планам Эллен. Фордхэм показался ей недостаточно престижным. Один приятель её отца, Кеннет Спирс, был за Колумбийский университет, и потому меня отправили туда. Я предложил Гарвард, раз уж пошла речь об элите, но у Эллен нашлось очень простое объяснение, по которой это не годилось.
- Я терпеть не могу Бостон, дорогой.
На этом с Гарвардом было покончено.
Таким образом, была выбрана Колумбия. В годы моей учебы мы жили в квартире Эллен, и я плясал под её дудку. Нашими друзьями были её друзья. Я зависел от её настроения. Правда, она всегда обходилась со мной в бархатных перчатках, особенно в обществе. Она не уставала нахваливать меня и рассказывать о моих успехах и блестящих отзывах моих преподавателей.
Но несмотря на это, её властолюбие начало постепенно угнетать меня. Она была для меня настоящим тираном, и я все больше понимал, что дорого заплатил за свой путь наверх. Единственным местом, где я был до некоторой степени самостоятелен, оставался университет. Но я пообещал себе, что все должно перемениться, как только я стану преуспевающим адвокатом, и пытался в оставшееся до этого время ко всему относиться с юмором.
Тем временем я тесно сдружился с одним своим сокурсником, Гордоном Маккеем, по моему мнению, одним из самых одаренных студентов-юристов на всем факультете. Эта дружба стала поводом для нашего первого серьезного объяснения.
В последний год моей учебы Гордон предложил мне после защиты и выпускных экзаменов вместе с ним открыть практику - чрезвычайно лестный для меня вариант. Он решил отклонить завидные предложения нескольких первоклассных фирм и работать самостоятельно. Гордон нуждался в партнере и верил, что мы сможем составить хорошую пару. Хотя он не был лично знаком с Эллен, но знал, кем она была.
- Может быть, я в своем деле действительно неплох, как все утверждают, - сказал он, - но и ты не их последних.
Затем он откровенно добавил.
- Ты известен больше меня, и твои связи могут быть для нас полезны. Итак, что скажешь?
- Решено, - поспешно и воодушевленно ответил я.
Это был шанс моей жизни. Я даже не мог себе представить, что мы потерпим неудачу.
- Продолжим разговор завтра, - сказал я. - Сейчас я хочу поехать домой и рассказать Эллен.
3.
Я и подумать не мог, что это вызовет у Эллен такую реакцию. Она взглянула на меня с холодом, прежде мне совершенно незнакомым. О бархатных перчатках больше не могло быть и речи.
- Ты с ума сошел? - закричала она срывающимся голосом. - Большая глупость тебе не могла прийти в голову?
- Подожди минутку, любовь моя. - Ее резкий тон и обидные слова заставили меня впервые за нашу совместную жизнь реагировать жестко. Я готов был бороться. - Что ты видишь тут глупого?
- Могу сказать! - Она пренебрежительно посмотрела на меня. - Кто такой Гордон Маккей? Ты упоминал о нем несколько раз и он, возможно, симпатичный парень, но кто он такой?
- Ну, он лучший на нашем курсе. Все адвокатские конторы Нью-Йорка стремятся заполучить его. Каждый, кто хотя бы однажды имел с ним дело, знает, что он обладает исключительными способностями в области юриспруденции. Все на нашем курсе были бы в восторге от возможности работать с ним или на него. Я чувствую себя польщенным и считаю, что он оказал мне честь, пригласив меня.
- Все это хорошо и прекрасно. Но кто он такой?
- Ты имеешь в виду его положение в обществе? Никто. Он почти из такой же среды, как и я. - Я подождал, что она на это скажет, но она молчала. Послушай, Эллен, - продолжал я, - я ведь всегда намеревался работать самостоятельно. Я хочу стоять на собственных ногах.
- И с моими деньгами, конечно. - Эллен взглянула на меня с гневом и презрением, как на прислугу, плохо выполнившую свою работу.
Итак, она, наконец, сказала это. Я ощутил свое второсортное происхождение, как петлю на шее. Тот факт, что Эллен в сущности была права, не смягчал удара. Я впервые ясно и отчетливо осознал, что она держит меня в руках.
Будь у меня хотя бы капля гордости и смелости, это могло стать самым подходящим моментом дать ей понять, что я буду поступать так, как считаю нужным, а если это её не устраивает, хлопнуть дверью.
Я почти сделал это, но затем остановился.
Я стоял и молча смотрел на нее. Я пытался собрать все свои силы, чтобы сделать то, что должен был сделать. Но я заколебался. Эллен смотрела на меня вызывающе, уверенная в своей победе. Она слишком хорошо знала, что я не отважусь на столь решающий шаг. Когда она убедилась, что я опять в её власти, то подошла ко мне и взяла за руки.
- Любимый, - сказала она нежно, - я не подумала, что говорю. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя и желаю тебе только хорошего. Все, что есть у меня, принадлежит тебе, ты же знаешь.
Она сжимала мою руку, и я не смог освободиться, хотя чуть не лопался от бешенства и стыда.
- Это был такой удар, любимый, - продолжала она. - Если бы ты знал, какие планы я строила для тебя - для нас - ты бы смог меня понять.
- Что это за планы?
- Собственно, я пока не хотела говорить тебе, - ответила она со своей улыбкой, которую все находили такой ласковой, такой любезной и обворожительной. - Это должно было стать своего рода подарком к окончанию университета. - Она крепче сжала мои руки, чтобы подготовить меня к сюрпризу.
Я почувствовал этот нажим не на руках, а на своем горле. Петля затягивалась.
- Недавно, - продолжала она, - я была у Горация Скотта по одному небольшому юридическому вопросу. Ты ведь знаешь, кто он такой - компания "Девью, Скотт, Бромли и Андреас". Гораций - настоящий клад. Сколько я себя помню, он всегда вел дела моего отца и мои. Во всяком случае, я тогда рассказала ему о тебе, как блестяще ты учишься в Академии права, и что скоро заканчиваешь курс. Короче говоря, он сказал, что хочет как можно скорее поговорить с тобой и предложить начать карьеру в его фирме. Разве это не фантастика? Теперь ты понимаешь, что эта смешная затея с Гордоном Маккеем явилась для меня ударом? После того, как я положила такое грандиозное начало твоей карьере?
Я встал и начал искать сигареты. Я был так взбешен, что понадобилось некоторое время, чтобы собраться и иметь возможность говорить связно.
- Ты считаешь возможным делать что угодно, вообще не спрашивая моего мнения, - крикнул я. - Великий Боже, кто я, в сущности? Инструмент, которым ты можешь вертеть, как захочешь? Я знаю, что ты меня содержала эти три года, и я тебе премного благодарен, но я был убежден, что однажды это кончится - как только я начну работать. И я не хочу, чтобы так продолжалось. Я верю, что из меня выйдет неплохой адвокат, и рано или поздно я смогу тебе все вернуть.
- Но, любимый, я ведь только хотела...
- Неужели тебе никогда не приходило в голову, - прервал я, - что у меня тоже могут быть собственные планы? Что мне вовсе неинтересно работать с Горацием Скоттом? Тебе не пришло в голову спросить меня, прежде чем разговаривать с ним? Ведь это моя жизнь, понимаешь? По крайней мере, до сегодняшнего дня я так думал.
Хотя я в самом был взволнован, но чувствовал, что мои слова звучали неубедительно. Это была фальшивая обида разоблаченного конформиста. И самое худшее: Эллен это знала. Она все ещё смотрела на меня, но в её взгляде теперь сквозило такое же презрение, как прежде.
- Ты ошибаешься, Джефф, - сказала она. - Я вовсе не пытаюсь управлять твоей жизнью. Я люблю тебя и хочу тебе помочь, насколько это в моих силах. Каждый пользуется связями, которые у него есть. Я подумала, что Гораций смог бы тебе помочь, и поэтому просила его. Держу пари, что твой высокоодаренный друг Маккей, делая тебе свое грандиозное предложение, тоже прежде всего рассчитывал на твои связи.
- А если и так? - резко ответил я. - Ведь каждый так делает, ты только что сама сказала.
Эллен встала, расставила ноги как боксер, который готовится к последнему удару.
- Значит ты твердо решил принять его предложение? - спокойно спросила она.
Я на миг заколебался.
И этого мига было достаточно. Эллен знала, что ей стоит лишь шевельнуть пальцем, чтобы сломить мое сопротивление. И она это сделала.
- Ну, прекрасно, - сказала она. - делай, что хочешь. Но я не буду принимать участия. Я не допущу, чтобы мои друзья были шокированы. Подумай хорошенько, Джефф, тебе придется пройти свой путь одному. - И после короткой паузы добавила: - Подумай также, что скажет твой добрый друг Маккей, когда заметит, что клиенты не стоят в очереди перед вашей конторой, и что ты такое же пустое место, как он!
Больше всего меня поразило не столько то, что она сказала, сколько то, как она это сказала. Она была намного хладнокровнее меня, и её удары попадали в цель, так как она наносила их с высокомерием. Не знаю, чувствовали ли вы себя когда-нибудь таким же идиотом. Во всяком случае, это потрясающий опыт. Я дважды за тот вечер потерпел поражение. Может быть, мне хватало храбрости на войне, когда я бесстрашно встречал все опасности, но по характеру я человек слабовольный. Мне просто нечего было возразить.
Эллен вторично сделала красивый жест: как победитель, разгромивший своего противника, подошла ко мне и обняла меня за шею.
- Не обижайся, любимый, - сказала она. - Ты ещё увидишь, что я права. Лучше всего держаться своих друзей. Своих добрых друзей.
Она имела в виду совсем другое, и я уже тогда знал это. Она не хотела, чтобы рядом был третий. Гордон был для неё соперником. Если мы достигнем успеха, она потеряет свою власть надо мной. Она хотела держать поводья в своих руках одна. Она хотела неограниченно распоряжаться мной и моей карьерой.
Ночью в постели Эллен была очень озабочена тем, чтобы я заснул удовлетворенным. Совсем как в наш медовый месяц. На следующий день я сказал Гордону:
- Очень мило с твоей стороны, но большое спасибо, - и после защиты и выпускных экзаменов поступил на работу к "Девью, Скотту, Бромли и Андреасу ".
4.
Контора фирмы "Девью, Скотт, Бромли и Андреас" располагалась на углу Брод - и Уолл - стрит, в центре квартала, в котором форменным образом пахло деньгами, и где гонорары адвокатов были фантастически велики. Практика строилась на делах крупных компаний и дела шли отлично. Фирма управляла немалым количеством недвижимости и вела текущие юридические дела значительного числа состоятельных людей.
Я ДОЛЖЕН БЫЛ ЕЕ УБИТЬ
(МЕСТЬ С ТОГО СВЕТА)
1.
Я уже проснулся и ждал, когда в половине шестого зазвонил будильник в соседней комнате. Я посмотрел в окно.
Было туманное утро пятницы в конце октября. Всю ночь лил дождь как из ведра, и я опасался, что вылет рейса Эллен могут отложить и мои планы расстроятся. Но дождь перестал и небо, кажется, прояснилось. Я облегченно вздохнул. Фонарь над входом в дом освещал кусты перед окном, и капли воды сверкали как бриллианты. Бриллианты! Зловещее сравнение. Ведь именно бриллианты приковали меня к Эллен.
Я встал достаточно давно. Откровенно говоря, я уже оделся и бесшумно прокрался по застеленному толстым ковром полу в прихожую. Наша квартира находилась на первом этаже четырехэтажного дома, и дверь подземного гаража была рядом с дверью нашей квартиры. Я приоткрыл нашу дверь, затем осторожно открыл дверь в гараж и быстро спустился вниз по ступеням. Мои мягкие домашние туфли не производили никакого шума. В гараже я направился прямо к нашему "бьюику-комби", обошел его сзади и трижды постучал в окно, условный знак, о котором мы договорились с Джоан. Тотчас же в нижней части окна появилась голова Джоан. Она улыбалась. Я жестом попросил её наполовину опустить стекло.
- Все в порядке? - прошептал я.
- Теперь уже да, - кивнула она. - Я чуть не утонула под этим ливнем. Но здесь, внутри, немного согрелась.
- Я уже беспокоился из-за дождя, - сознался я. - Но, кажется, он перестал. Хорошо, оставайся на месте. Я только хотел убедиться, что ты здесь. Теперь уже ждать осталось недолго.
Вернувшись в квартиру, я прошел в свою спальню, снял плащ и рубашку, надел халат, растянулся на постели и стал ждать.
Вскоре после звонка будильника в соседней комнате раздались шаги. Дверь между нашими спальнями была заперта со стороны Эллен.
Я снова вышел в прихожую, остановился перед дверью в комнату Эллен и осторожно повернул ручку, чтобы узнать, закрыта ли и эта дверь тоже. Оказалось, она не заперта. Я коротко постучал и вошел.
Эллен стояла в неглиже, склонившись над кроватью, и укладывала вещи в чемодан. Другой большой чемодан, полностью упакованный, уже ждал у двери.
Эллен обернулась, когда я вошел, и посмотрела на меня со смесью удивления и ярости.
- В чем дело?
- Я хотел узнать, когда придет твое такси, - сказал я и спрятал свои нервно дрогнувшие руки в карманах халата.
- В половине седьмого, - буркнула она и раздраженно добавила: - К чему этот вопрос?
- Просто так. Я подумал, что мог бы поднести тебе тот тяжелый чемодан.
- Не трудись, - отрезала она. - Об этом позаботится шофер. Ты можешь сделать мне только одно одолжение: оставить меня в покое. Теперь она демонстративно отвернулась к чемодану, давая тем самым понять, что я должен исчезнуть.
- Очень жаль, - пробормотал я.
Я пошел к двери, делая вид, что хочу выйти из комнаты, и остановился. Эллен стояла ко мне спиной. Я быстро оглядел комнату. Шторы, как и следовало ожидать, были задвинуты и не шевелились. Значит, окна были закрыты.
Наступил тот самый момент. Это должно было произойти сейчас - или никогда.
Я быстро и бесшумно пересек комнату и остановился прямо позади нее. Она не оглянулась. Я размахнулся так широко, как только мог, и ребром ладони рубанул Эллен по затылку. В этот удар я вложил всю свою силу.
Эллен издала слабый стон и без сознания упала на кровать лицом вниз. Я схватил её за плечи и перевернул так, чтобы её лицо оказалось передо мной. Потом встал на колени над её безжизненным телом, обхватил обеими руками её шею и начал душить.
В комнате было тихо, если не считать негромких хрипов Эллен и моего собственного тяжелого дыхания. Я силен от природы, а нервное напряжение и ненависть придавали мне ещё больше сил.
Через несколько секунд все было кончено.
2.
Как могло такое случиться? Как мог я, Джефф Моррисон, преуспевающий адвокат с изрядной долей интеллигентности и к тому же вполне нормальный, как любой другой - как мог я совершить такое со своей верной, преисполненной любви женой?
Каждый, кто знал Эллен - или думал, что знает - любил её. Все считали её любезной, предупредительной, деликатной, бескорыстной и широкой натурой.
Все, кроме меня. Я один знал настоящую Эллен, знал, каким зловредным существом она была.
Впервые я увидел Эллен на коктейль-парти в Нью-Йорке, куда сам попал незванным гостем. Шел 1952 год, и Джордж Миллз - тогда капитан Миллз, военно-воздушные силы США - просто притащил меня с собой.
Я тогда тоже был капитаном, и мы как раз вернулись из Кореи, где летали на бомбардировщиках. Джордж уверял меня, что на вечеринке я буду желанным гостем, и мы развлечемся в свое удовольствие.
Вечеринка проходила в двухэтажной квартире за 78-й улицей, прямо у Центрального парка. Кто был хозяином или хозяйкой дома, я при всем желании не могу вспомнить - если, конечно, я вообще это знал. Но одно вспоминается мне очень живо: окружение понравилось мне с первого мгновения. Я оказался среди сливок высшего общества.
Как только мы вышли из лифта и я ощутил под своими ногами толстый дорогой ковер, а затем сдержанное почтение дворецкого, который принял в прихожей наши шинели, мне стало ясно, что здесь я буду введен в тот круг, к которому мне хотелось быть причисленным как можно скорее.
Дворецкий провел нас в столовую, где размещались буфет и бар. Дорогие картины на стенах, неяркое освещение, в котором они лучше всего смотрелись, благоухание блюд и богатый выбор напитков, официантки, которые ходили вокруг с бокалами и бутербродами, два бармена, ловко и уверенно наполнявшие бокалы - все это произвело на меня колоссальное впечатление. Сегодня я счел бы такую вечеринку образцом дурного тона, потому что слишком многое теперь знаю. Но тогда это было для меня пределом всех мечтаний.
Вооруженные своими первыми бокалами, мы перешли в салон, где находилось большинство гостей, и Джордж называл всех присутствующих финансовых тузов, которых он случайно знал.
- Вон там Эллен Вильямс, - сказал он, указав на изящную темноволосую девушку, которая сидела в углу на пуфике и беседовала с пожилой парой. Она привлекала не красотой, но дивными черными глазами, которые сверкали не хуже её бриллиантового колье - единственного украшения на черном платье простого покроя. И вообще она производила очень приятное впечатление.
- Мы можем начать прямо с нее, - сказал Джордж.
- А кто она? - осведомился я.
- Мы старые друзья, - усмехнулся Джордж. - Вместе выросли. Наши отцы долгое время были партнерами по бизнесу. Мистер Вильямс теперь на покое, и, насколько я знаю, живет с женой в Ла-Джолле, в Калифорнии. Смотри, малышка тебе понравится.
Уже когда мы подходили к Эллен, я успел представить её деньги в своих руках. Я знал, что семья Джорджа была очень богата, а так как его отец и отец Эллен имели общие дела, следовало предполагать, что она тоже не бедствует. Как уже было сказано, она не привлекала красотой, но бриллианты на её шее казались достаточно соблазнительными.
Я ей, кажется, сразу понравился. После того, как Джордж нас познакомил, она повела себя так, будто я был там единственным мужчиной, так что практически это была любовь с первого взгляда. Она влюбилась в меня, а я влюбился в её деньги.
Для меня другие тоже больше не существовали. Я увел Эллен в библиотеку, где мы были одни и могли разговаривать без помех. Позже мы вместе поужинали в одном из тихих уголков. И так все началось.
За ужином Эллен мне рассказала, что она только что окончила школу в Вассаре, имеет собственную квартиру в Манхеттене, поддерживает благотворительные организации и ещё не была замужем. Это меня поразило, так как она была, как я уже сказал, довольно привлекательна и при своем богатстве могла стать блестящей партией. Хотя ей был лишь двадцать один год, я ожидал, что вокруг уже вьются несколько претендентов и даже спросил её об этом.
- Я ещё не нашла настоящего, - ответила она. И после короткой паузы повторила: - Еще нет.
Тон, которым она это сказала, позволил мне сделать вывод, что теперь она свои поиски считает законченными.
И я не стал её разубеждать. Вместо того я рассказал ей, что изучал право, после поездки к родителям в Теннеси намеревался вернуться в Нью-Йорк, повторить пройденное - мои сокурсники уже закончили учебу - и попытаться поступить в Академию права в Фордхэме.
Пока я не встретил Эллен на той вечеринке, я вовсе не рассчитывал когда-то в будущем вести такой образ жизни, как она. Она не принадлежала к новоявленным богачам. Она к деньгам привыкла с детства, жила в абсолютно надежной обстановке, и эта зажиточная среда оказала влияние на её воспитание: она всегда все делала как нужно, когда нужно, в нужном месте, с нужными людьми.
Я же выходец из среднего слоя. У моих предков когда-то было состояние, но все пропало во время гражданской войны. Я появился на свет в маленьком городке на западе Теннеси, недалеко от Мемфиса. Отец, Джефф Моррисон-старший, был секретарем окружного суда, и сам понимал, что это не лучший способ разбогатеть. Мать помогала увеличить наши скудные доходы, давая уроки музыки.
Я был единственным ребенком, и они делали все, чтобы дать мне образование. Меня послали в университет, я оправдал надежды, выдержал экзамены с отличием, завел нужные связи и тому подобное. Нет смысла особенно вдаваться в подробностиэто заурядная история юноши из среднего класса.
Мы обручились с Эллен буквально сломя голову. Я сразу уяснил, что я именно тот, кого она ждала, и все время давал понять, что испытываю по отношению к ней такие же чувства. Зачем же ждать?
Когда обо мне узнали её родители, они немедленно примчались в Нью-Йорк. Конечно, мне тут же дали понять, что я, по их мнению, вовсе не был "тем, кто надо", хотя об этом, естественно, не было сказано ни слова. У меня ведь не было профессии, и мистер Вильямс, несомненно, принял меня за ловкого авантюриста, который нашел удобный способ заполучить их деньги. Но семья Вильямсов оказалась бессильна. У Эллен был в руках козырь собственный капитал, унаследованный от деда.
- Они уже смирились, - сказала она однажды о своих родителях. - Они мне ещё никогда ни в чем не препятствовали. А когда они узнают тебя поближе, быстро изменят свое мнение. То же самое произойдет и с моими друзьями. Сначала они будут шокированы тем, как быстро все случилось, но постепенно это пройдет, и ты склонишь их на свою сторону. Вот увидишь.
Да, я увидел. О, я увидел многое!
Вот здесь была вся суть, здесь был ключ к характеру Эллен. Естественно, я познакомился с ним куда позднее, вместе с его убийственными последствиями для того, кому приходилось жить с Эллен. Эллен хотела любой ценой настоять на своем. Она излучала доброту, казалась широкой натурой, но на самом деле добивалась лишь того, чтобы настоять на своем, утвердить свою волю. За сахарно-сладким обличьем скрывалось стальное сердце.
Она никогда не требовала вознаграждения за услугу. Ей доставляло удовольствие помогать. Она даже настаивала на этом. А если что-либо происходило против её воли, она никогда не выражала своего неудовольствия и не попрекала ранее оказанными любезностями. Она просто исключала таких людей из своей жизни. Этих людей для неё больше не существовало. И лишь в редчайших случаях они догадывались, что она вызвала их падение.
Согласен, я увлекся Эллен не из-за сказочной любви. С самого начала меня привлекли её деньги. Я стремился наверх и думал, что смогу достигнуть этого таким способом. На самом деле я жестоко обманулся.
У Эллен тоже были свои соображения. За её сияющим взглядом скрывался холодный расчет. Выбирая себе супруга, она думала не о рыцаре в сверкающих латах, напротив, она искала в нем уязвимые места. Когда я появился на её горизонте, она была ещё свободна не из-за недостатка претендентов, а потому, что всех женихов делила на две группы: либо те сами обладали достаточным состоянием, чтобы быть независимыми, либо находились так безнадежно далеко от круга Эллен, что у неё не возникало даже мысли о прочных узах.
Я занимал промежуточное положение, и именно потому показался подходящим. Моя военная форма придавала определенное уважение в обществе. Моя будущая профессия адвоката была вполне светской: я смог занять место в кругу Эллен. Пока я готовился к своей карьере, она могла поддерживать меня в денежном отношении, не выставляя перед всем светом как нахлебника. И самое важное: она знала, что своими деньгами держит меня в руках. Я был послушен - это было моим самым большим достоинством.
Видите ли, Эллен хотела быть уверенной, что мужчина, за которого она вышла замуж, готов танцевать под её дудку. Она хотела быть главой семьи, но в то же время её брак должен был внешне выглядеть лучше некуда. Просто как рай на земле.
Удостоверившись в моей покорности, она согласилась на брак. С этого момента начала проявляться настоящая сущность Эллен, хотя я тогда, конечно, не сознавал этого. Свадьба, несмотря на поспешность, прошла роскошно. Эллен все взяла в свои руки и платила, разумеется, тоже сама. Она не только выбирала мой свадебный костюм, но даже определила моего свидетеля на бракосочетании - разумеется, Джорджа Миллза.
- Я считаю, что подходит именно Джордж. Во-первых, он нас познакомил, а во-вторых, он будет блестяще смотреться в этой роли.
Я ничего не имел против, но сегодня я знаю, что предложи я кого другого, она все равно бы настояла на Джордже. Она сама составила список гостей, половину из которых я вообще не знал. Она даже заставила Джорджа за день до свадьбы организовать для меня мальчишник. Исключая мое появление на генеральной репетиции и в финале у алтаря, все прошло без моего участия. С моей стороны в церемонии получили право принять участие только мои родители, которые, однако, были так подавлены, что оказались где-то на заднем плане и при первой возможности покинули поле битвы.
Все это мне нисколько не мешало. Я тоже был подавлен, но, в противоположность моим родителям, находил в этом удовольствие. Я знал, что не принадлежу к этому обществу, я просто любовник Эллен, который путем женитьбы приобретает легальное положение. Но в одном я хотел бы внести ясность. Я не имел ни желания, ни умысла постоянно быть на содержании Эллен. Когда, закончив учебу, я открою адвокатскую практикусогласен, с помощью связей Эллен, - я перестану быть зависимым от неё и займу свое настоящее место хозяина дома. Тут я был твердо убежден.
Место для нашего медового месяца тоже выбрала Эллен: летняя вилла семьи в Вермонте, которая уже несколько лет пустовала с тех пор, как её родители уехали в Калифорнию.
- Это мое любимое место, - сказала она, объявив мне о наших планах. Когда я умру, хочу, чтобы меня похоронили там. Ты будешь восхищен. Дом расположен высоко наверху, на плато, окруженном лесами и горами. Спереди открывается вид на прекрасную зеленую долину внизу, ели, сосны, березы и клены, а прямо перед крыльцом журчит горный ручей. Дальше виден Окс-Вью, высокий горный хребет, полностью отрезающий от остального мира и к тому же удивительно красивый. Мы будем одни на многие мили вокруг. Можно смотреть в любую сторону и не заметить ни единого дома. А июнь - один из лучших месяцев в году. Все распускается и цветет, все полно жизнью.
Хотя я не слишком чувствителен к природе, но нашел описание Эллен очень привлекательным. Кроме того, у меня и не было другого выбора. Я даже академию права не мог выбрать сам. Хотя меня приняли в Фордхэм и уже внесли в списки, это не соответствовало планам Эллен. Фордхэм показался ей недостаточно престижным. Один приятель её отца, Кеннет Спирс, был за Колумбийский университет, и потому меня отправили туда. Я предложил Гарвард, раз уж пошла речь об элите, но у Эллен нашлось очень простое объяснение, по которой это не годилось.
- Я терпеть не могу Бостон, дорогой.
На этом с Гарвардом было покончено.
Таким образом, была выбрана Колумбия. В годы моей учебы мы жили в квартире Эллен, и я плясал под её дудку. Нашими друзьями были её друзья. Я зависел от её настроения. Правда, она всегда обходилась со мной в бархатных перчатках, особенно в обществе. Она не уставала нахваливать меня и рассказывать о моих успехах и блестящих отзывах моих преподавателей.
Но несмотря на это, её властолюбие начало постепенно угнетать меня. Она была для меня настоящим тираном, и я все больше понимал, что дорого заплатил за свой путь наверх. Единственным местом, где я был до некоторой степени самостоятелен, оставался университет. Но я пообещал себе, что все должно перемениться, как только я стану преуспевающим адвокатом, и пытался в оставшееся до этого время ко всему относиться с юмором.
Тем временем я тесно сдружился с одним своим сокурсником, Гордоном Маккеем, по моему мнению, одним из самых одаренных студентов-юристов на всем факультете. Эта дружба стала поводом для нашего первого серьезного объяснения.
В последний год моей учебы Гордон предложил мне после защиты и выпускных экзаменов вместе с ним открыть практику - чрезвычайно лестный для меня вариант. Он решил отклонить завидные предложения нескольких первоклассных фирм и работать самостоятельно. Гордон нуждался в партнере и верил, что мы сможем составить хорошую пару. Хотя он не был лично знаком с Эллен, но знал, кем она была.
- Может быть, я в своем деле действительно неплох, как все утверждают, - сказал он, - но и ты не их последних.
Затем он откровенно добавил.
- Ты известен больше меня, и твои связи могут быть для нас полезны. Итак, что скажешь?
- Решено, - поспешно и воодушевленно ответил я.
Это был шанс моей жизни. Я даже не мог себе представить, что мы потерпим неудачу.
- Продолжим разговор завтра, - сказал я. - Сейчас я хочу поехать домой и рассказать Эллен.
3.
Я и подумать не мог, что это вызовет у Эллен такую реакцию. Она взглянула на меня с холодом, прежде мне совершенно незнакомым. О бархатных перчатках больше не могло быть и речи.
- Ты с ума сошел? - закричала она срывающимся голосом. - Большая глупость тебе не могла прийти в голову?
- Подожди минутку, любовь моя. - Ее резкий тон и обидные слова заставили меня впервые за нашу совместную жизнь реагировать жестко. Я готов был бороться. - Что ты видишь тут глупого?
- Могу сказать! - Она пренебрежительно посмотрела на меня. - Кто такой Гордон Маккей? Ты упоминал о нем несколько раз и он, возможно, симпатичный парень, но кто он такой?
- Ну, он лучший на нашем курсе. Все адвокатские конторы Нью-Йорка стремятся заполучить его. Каждый, кто хотя бы однажды имел с ним дело, знает, что он обладает исключительными способностями в области юриспруденции. Все на нашем курсе были бы в восторге от возможности работать с ним или на него. Я чувствую себя польщенным и считаю, что он оказал мне честь, пригласив меня.
- Все это хорошо и прекрасно. Но кто он такой?
- Ты имеешь в виду его положение в обществе? Никто. Он почти из такой же среды, как и я. - Я подождал, что она на это скажет, но она молчала. Послушай, Эллен, - продолжал я, - я ведь всегда намеревался работать самостоятельно. Я хочу стоять на собственных ногах.
- И с моими деньгами, конечно. - Эллен взглянула на меня с гневом и презрением, как на прислугу, плохо выполнившую свою работу.
Итак, она, наконец, сказала это. Я ощутил свое второсортное происхождение, как петлю на шее. Тот факт, что Эллен в сущности была права, не смягчал удара. Я впервые ясно и отчетливо осознал, что она держит меня в руках.
Будь у меня хотя бы капля гордости и смелости, это могло стать самым подходящим моментом дать ей понять, что я буду поступать так, как считаю нужным, а если это её не устраивает, хлопнуть дверью.
Я почти сделал это, но затем остановился.
Я стоял и молча смотрел на нее. Я пытался собрать все свои силы, чтобы сделать то, что должен был сделать. Но я заколебался. Эллен смотрела на меня вызывающе, уверенная в своей победе. Она слишком хорошо знала, что я не отважусь на столь решающий шаг. Когда она убедилась, что я опять в её власти, то подошла ко мне и взяла за руки.
- Любимый, - сказала она нежно, - я не подумала, что говорю. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя и желаю тебе только хорошего. Все, что есть у меня, принадлежит тебе, ты же знаешь.
Она сжимала мою руку, и я не смог освободиться, хотя чуть не лопался от бешенства и стыда.
- Это был такой удар, любимый, - продолжала она. - Если бы ты знал, какие планы я строила для тебя - для нас - ты бы смог меня понять.
- Что это за планы?
- Собственно, я пока не хотела говорить тебе, - ответила она со своей улыбкой, которую все находили такой ласковой, такой любезной и обворожительной. - Это должно было стать своего рода подарком к окончанию университета. - Она крепче сжала мои руки, чтобы подготовить меня к сюрпризу.
Я почувствовал этот нажим не на руках, а на своем горле. Петля затягивалась.
- Недавно, - продолжала она, - я была у Горация Скотта по одному небольшому юридическому вопросу. Ты ведь знаешь, кто он такой - компания "Девью, Скотт, Бромли и Андреас". Гораций - настоящий клад. Сколько я себя помню, он всегда вел дела моего отца и мои. Во всяком случае, я тогда рассказала ему о тебе, как блестяще ты учишься в Академии права, и что скоро заканчиваешь курс. Короче говоря, он сказал, что хочет как можно скорее поговорить с тобой и предложить начать карьеру в его фирме. Разве это не фантастика? Теперь ты понимаешь, что эта смешная затея с Гордоном Маккеем явилась для меня ударом? После того, как я положила такое грандиозное начало твоей карьере?
Я встал и начал искать сигареты. Я был так взбешен, что понадобилось некоторое время, чтобы собраться и иметь возможность говорить связно.
- Ты считаешь возможным делать что угодно, вообще не спрашивая моего мнения, - крикнул я. - Великий Боже, кто я, в сущности? Инструмент, которым ты можешь вертеть, как захочешь? Я знаю, что ты меня содержала эти три года, и я тебе премного благодарен, но я был убежден, что однажды это кончится - как только я начну работать. И я не хочу, чтобы так продолжалось. Я верю, что из меня выйдет неплохой адвокат, и рано или поздно я смогу тебе все вернуть.
- Но, любимый, я ведь только хотела...
- Неужели тебе никогда не приходило в голову, - прервал я, - что у меня тоже могут быть собственные планы? Что мне вовсе неинтересно работать с Горацием Скоттом? Тебе не пришло в голову спросить меня, прежде чем разговаривать с ним? Ведь это моя жизнь, понимаешь? По крайней мере, до сегодняшнего дня я так думал.
Хотя я в самом был взволнован, но чувствовал, что мои слова звучали неубедительно. Это была фальшивая обида разоблаченного конформиста. И самое худшее: Эллен это знала. Она все ещё смотрела на меня, но в её взгляде теперь сквозило такое же презрение, как прежде.
- Ты ошибаешься, Джефф, - сказала она. - Я вовсе не пытаюсь управлять твоей жизнью. Я люблю тебя и хочу тебе помочь, насколько это в моих силах. Каждый пользуется связями, которые у него есть. Я подумала, что Гораций смог бы тебе помочь, и поэтому просила его. Держу пари, что твой высокоодаренный друг Маккей, делая тебе свое грандиозное предложение, тоже прежде всего рассчитывал на твои связи.
- А если и так? - резко ответил я. - Ведь каждый так делает, ты только что сама сказала.
Эллен встала, расставила ноги как боксер, который готовится к последнему удару.
- Значит ты твердо решил принять его предложение? - спокойно спросила она.
Я на миг заколебался.
И этого мига было достаточно. Эллен знала, что ей стоит лишь шевельнуть пальцем, чтобы сломить мое сопротивление. И она это сделала.
- Ну, прекрасно, - сказала она. - делай, что хочешь. Но я не буду принимать участия. Я не допущу, чтобы мои друзья были шокированы. Подумай хорошенько, Джефф, тебе придется пройти свой путь одному. - И после короткой паузы добавила: - Подумай также, что скажет твой добрый друг Маккей, когда заметит, что клиенты не стоят в очереди перед вашей конторой, и что ты такое же пустое место, как он!
Больше всего меня поразило не столько то, что она сказала, сколько то, как она это сказала. Она была намного хладнокровнее меня, и её удары попадали в цель, так как она наносила их с высокомерием. Не знаю, чувствовали ли вы себя когда-нибудь таким же идиотом. Во всяком случае, это потрясающий опыт. Я дважды за тот вечер потерпел поражение. Может быть, мне хватало храбрости на войне, когда я бесстрашно встречал все опасности, но по характеру я человек слабовольный. Мне просто нечего было возразить.
Эллен вторично сделала красивый жест: как победитель, разгромивший своего противника, подошла ко мне и обняла меня за шею.
- Не обижайся, любимый, - сказала она. - Ты ещё увидишь, что я права. Лучше всего держаться своих друзей. Своих добрых друзей.
Она имела в виду совсем другое, и я уже тогда знал это. Она не хотела, чтобы рядом был третий. Гордон был для неё соперником. Если мы достигнем успеха, она потеряет свою власть надо мной. Она хотела держать поводья в своих руках одна. Она хотела неограниченно распоряжаться мной и моей карьерой.
Ночью в постели Эллен была очень озабочена тем, чтобы я заснул удовлетворенным. Совсем как в наш медовый месяц. На следующий день я сказал Гордону:
- Очень мило с твоей стороны, но большое спасибо, - и после защиты и выпускных экзаменов поступил на работу к "Девью, Скотту, Бромли и Андреасу ".
4.
Контора фирмы "Девью, Скотт, Бромли и Андреас" располагалась на углу Брод - и Уолл - стрит, в центре квартала, в котором форменным образом пахло деньгами, и где гонорары адвокатов были фантастически велики. Практика строилась на делах крупных компаний и дела шли отлично. Фирма управляла немалым количеством недвижимости и вела текущие юридические дела значительного числа состоятельных людей.