Страница:
— Думаете, Обнорскому это чудо природы понравится?
— Конечно, понравится. Знаешь, Нонна, какой он умный! Просто профессор! — ворковала Агеева, любовно расправляя перья на спине подарка.
— Обнорский?
— Что ты! Попугай, конечно! Он и слов много знает, и на вопросы отвечает, и голосам подражать умеет, очень похоже получается.
— Да уж, — пробормотала я.
Агеева, Горностаева и Скрипка посмотрели на меня и почти хором хмыкнули.
Меньше всего мне хотелось вспоминать о приключившемся конфузе. Я решила перевести разговор на другую тему.
— Слушайте, а где вы взяли такую редкость? Что-то я в зоомагазинах таких одаренных птиц не встречала!
— Это к Марине Борисовне. Попугая она покупала. И где только нашла такого! — Скрипка уважительно покосился на Агееву.
Та приняла вид царствующей особы. Наблюдающая за всем этим Горностаева поджала губы и демонстративно взяла завхоза под руку. Попугай на руке Агеевой сердито хлопнул крыльями. Я погладила птицу и выжидательно посмотрела на Марину Борисовну.
— Ну-у, есть один магазин. О нем мало кто знает. Можно сказать, почти никто не знает, — нехотя протянула Агеева.
— И какие там цены? — не успокаивалась я.
— Нонна, там все очень дорого. Он элитный, там продают только экзотических животных. Да и не хотела бы я о нем всем рассказывать. — Агеева явно не желала говорить на эту тему, и я оставила ее в покое.
Тем же вечером попугай был вручен виновнику торжества. Поначалу, когда подарок извлекли из подарочной коробки (впихнуть его туда стоило немалых трудов!), Обнорский от такого счастья немного обалдел. Но после того как попугай проорал поздравление, шеф растаял. Однако брать птицу домой он категорически отказался. Он заявил, что все время проводит на работе, бедное пернатое будет подолгу оставаться в одиночестве. Дома его некому кормить, не с кем разговаривать.
Попугай будет скучать, голодать. Посему птицу нужно оставить в Агентстве.
Собственно, против этого никто особо и не возражал. Было решено поселить птичку в приемной Обнорского — все же это ему подарок. Скрипка, скрепя сердце, выделил деньги на жилье попугаю и на первоначальные запасы корма. Покупать новому обитателю «Золотой пули» питание и следить за чистотой клетки добровольно вызвалась секретарша Ксюша.
В Агентстве попугай освоился довольно быстро. У него даже появились свои любимцы. В их число вошли: Обнорский — за хорошо произносимую фамилию, Соболина — за постоянные гостинцы и Каширин — понятия не имею, за что. Ксюша, несмотря на должность официальной кормилицы и поилицы, пользовалась лишь снисходительным расположением.
Свое содержание попугай с успехом отрабатывал, развлекая окружающих. Он действительно оказался довольно умным и талантливым — обладал обширным словарным запасом, запоминал новые слова, мастерски подражал голосам. Как хороший артист, он с удовольствием копировал нравоучительные интонации шефа, кокетливое повизгивание Завгородней, гамлетовские завывания Соболина.
Вскоре к попугаю все привыкли и уже не толпились вокруг клетки в приемной, распугивая посетителей. Вот тогда-то и начались странности. Точнее, начались они раньше, просто я их заметила не сразу.
В понедельник вечером я сидела в приемной и ожидала аудиенции у Обнорского.
В руках у меня была пачка листков — рукопись очередной новеллы очередного сборника «Все в АЖУРе». Сборники рассказов, за написание которых нас усадил Обнорский, неожиданно стали пользоваться популярностью у населения. Читатели в лице шефа требовали продолжения. По книгам даже начали снимать сериал. И вот теперь я дожидалась Обнорского, чтобы с его помощью подретушировать третью часть — о приключениях моей героини, безумной Норы Молодняк.
Обнорский не торопился — у него сидел Повзло, и как всегда, с важным и спешным делом. В приемной было тихо, закипал чайник, Ксюша что-то печатала на компьютере.
В углу попугай что-то бормотал себе на разные голоса. В общем, царила полная идиллия. Допечатав письмо, Ксюша встала и зачем-то вышла в коридор.
И тут попугай, проследив за ней взглядом, внезапно приосанился, захлопал крыльями и заорал:
— Опять мартышек украли! Тр-ретий р-раз! Воры, кр-р-ругом одни воры!
Я чуть не подскочила на диване от неожиданности.
— Что это с ним? — спросила я у вернувшейся в приемную Ксюши.
— Ты о чем? — не поняла та.
— Где кр-рокодил? Где крокодил? Спер-рли! Сперли! Ну, погоди!! — продолжал кричать попугай.
— А, он снова о кражах и зверях? Так он постоянно о них болтает, — ничуть не удивилась Ксюша.
— Надо же! С чего бы это?
— Не знаю. Регулярно говорит о каких-то ворах. Про крокодила я, правда, первый раз слышу. Ничего, пошумит и перестанет.
— Не зоопарк, а притон! Ворюги! Мартышек спер-рли! Крокодила укр-рали! Караул! Вор-рье! — бушевал попугай.
— Где он таких слов-то нахватался, — укоризненно покачала головой интеллигентная Ксюша.
Притих попугай так же внезапно, как и завопил. Прекратив орать, он с задумчивым видом перебрался на верхнюю жердочку и принялся грызть прутья клетки.
— Ну вот, я же говорила — покричит и перестанет, — удовлетворенно заметила Ксюша и взялась за телефон, который как раз зазвонил.
— Старков слушает! — неожиданно четко и внятно произнес попугай, как будто отвечал на телефонный звонок. Посмотрел на меня искоса, снова повторил: — Стар-рков слушает! — И вернулся к обгладыванию прутьев.
Старков, Старков… Знакомая фамилия, на слуху. Ах, ну да — опальный директор зоопарка, Илья Старков. Конфликт между ним и городской администрацией продолжается уже не первый месяц и недавно вышел на очередной виток. И тут меня осенило! Где есть упомянутые нашей птичкой мартышки, крокодилы, попугаи, в конце концов? В зоопарке. Откуда их могут украсть? Из зоопарка. Где попугай мог услышать и запомнить фамилию Старков? В зоопарке! Все это вместе не может быть простым совпадением. Какой отсюда можно сделать вывод? Простой: наша птичка каким-то своим пернатым боком имеет отношение к зоопарку.
Всю ночь я проворочалась в кровати, плюнув на здоровый сон и обдумывая попугайские откровения. К пяти утра у меня выстроилась четкая схема: из зоопарка каким-то образом похищают животных. Причем не простых, а экзотических — чего стоит один крокодил! Краденых животных сбывают за бешеные деньги. Может, даже через тот самый элитный магазин, где приобрела подарочек Обнорскому Агеева. Тут мои рассуждения, прерываемые сладким похрапыванием безмятежного Модестова, стали давать сбой. Организм взял свое и стал медленно погружаться в сон. Единственная мысль, которую удалось додумать до конца, — нужно обязательно предложить «зоопарковую» тему для расследования Спозараннику. И прямо завтра! Естественно, расследованием этого дела займусь я.
На следующее утро я ни свет ни заря влетела в кабинет к Спозараннику. Начальник уже был на месте, в лучшем виде оправдывая свою фамилию.
— Глеб Егорыч, у меня есть идея для нового расследования! Тема важная, очень интересная и весьма щекотливая. В общем, все, как вы любите! — с порога торжественно доложила я.
— Нонна, что натолкнуло вас на мысль о моей любви к щекотливым делам? — тираду про важность темы Спозаранник, похоже, пропустил мимо ушей.
— За время плодотворной работы с вами мне не раз предоставлялась возможность в этом убедиться. Щекотливые дела — ваш конек, — решила слегка подольститься я.
— Да? — Спозаранник посмотрел на меня подозрительно. Он явно не ожидал от меня таких щедрых комплиментов. — Ну тогда излагайте ваши идеи.
— У меня есть веские основания предполагать, что попугай, подаренный Обнорскому, ранее был украден из зоопарка. И не только он! — Я победоносно уставилась на начальника.
Глеб озадаченно постучал дыроколом по столу.
— А почему вы так думаете?
Я обстоятельно рассказала ему обо всем, что услышала вчера вечером от попугая, изложила свою ночную версию. Говорила я весьма убедительно — Спозаранник ни разу меня не прервал и слушал, открыв рот. Когда я закончила, он сначала рот закрыл, затем снова открыл.
— Железняк, я что-то никак не могу понять — вы надо мной издеваетесь или все это серьезно? — огорошил меня вопросом начальник.
— Глеб Егорович, это более чем серьезно. Сами подумайте— в реальной жизни таких совпадений быть не может! Ведь попугай…
— Если я все же правильно вас понял, Нонна Евгеньевна, то вы хотите, чтобы я начал расследование, основываясь на показаниях какого-то пернатого болтуна? — перебил меня Спозаранник.
— Не «какого-то», а нашего, то есть Обнорского. Вы же сами слышали и знаете — он прекрасно запоминает слова, интонации, а потом повторяет их постоянно. Помните, на прошлой неделе вы потеряли дырокол?
Попугай после этого дня три повторял: «Кто брал дырокол! Верните срочно!» Причем вашим голосом. Скажете, этого не было?!
— Железняк, вам не кажется, что вы несете ерунду? По-вашему, я должен обращать внимание на все, что болтают попугаи? — Слух у Спозаранника все-таки оказался избирательным.
— Не на все, а только на важные вещи!
Я же обратила ваше внимание только на то, что показалось мне интересным!
— Вы бы, Нонна Евгеньевна, лучше обращали внимание на то, что я говорю на летучке! Вот вы помните о сроках сдачи в номер вашего материала о «телефонных террористах»?
О сроках я помнила только то, что они скоро. Поэтому смогла лишь отрицательно покачать головой.
— Глеб, ты со своим персонажем знакомиться будешь? — в кабинет заглянул Скрипка. Очень вовремя — Спозаранник готовился обрушить на мою голову еще одну тираду. Моя порция досталась Скрипке.
— Я бы очень попросил вас, Алексей Львович, не врываться в мой кабинет, когда я раздаю подчиненным ценные инструкции. Не все из них предназначены для посторонних ушей.
— Мои посторонние уши слышали, что вы говорите о попугаях. Я не думал, что это — ценные инструкции. Кстати, у одной моей знакомой тоже был говорящий попугай! Он все время повторял два слова: «туберкулез» и «рак». Все думали, что у нее — ну у знакомой — туберкулез и рак, все ее жалели и думали, что ей до смерти немного осталось. А на самом деле этот попугай раньше просто жил в каком-то диспансере и поэтому повторял всякую чушь, которую там слышал.
Спозаранник хотел что-то сказать, но сдержался и ограничился тем, что вышел из кабинета в коридор. Скрипка вопросительно посмотрел на меня. Я пожала плечами. Завхоз хмыкнул и вышел следом за Спозаранником.
Я осталась в кабинете одна. Ну, Спозаранник! Ему такую тему для расследования преподносят на блюдечке, а он нос воротит. Повозмущавшись минут пять, я успокоилась и приняла трезвое решение: если Глебу мои рассуждения кажутся бредом, основанным на попугайской болтовне, то расследованием я займусь сама. В частном порядке. Когда я должна сдать текст о телефонных террористах? В ежедневнике записано, что через неделю. Отлично, этого времени мне хватит. И вот если выяснится, что под носом у великого расследователя Спозаранника Обнорскому подарили краденого попугая, — посмотрим, как он запоет!
Итак, план действий таков: первым делом нужно узнать, не пропадали ли из зоопарка в последнее время какие-либо животные. Если верить словам попугая, то из зоопарка уже «увели» мартышек и крокодила. Но если это так, то информация об этом должна была хоть как-то да просочиться в прессу. А значит, наши репортеры наверняка об этом писали.
Другая зацепка — элитный магазин, где приобрела попугая Агеева. Нужно во что бы то ни стало вытрясти из нее координаты этого магазина и посетить его.
Определив план работы, я отправилась искать Марину Борисовну и Соболина.
Агееву я застала в ее кабинете. Марина Борисовна крутилась перед зеркалом, поворачиваясь к его блестящей поверхности то фасом, то профилем. А на ее плечи была наброшена… черная вязаная ажурная шаль с яркими цветными вкраплениями — фиолетовыми, алыми, изумрудными. Та самая, с рынка. Агеева жестом записной кокетки повела плечами и вскинула голову, любуясь собой. И тут наконец-то заметила меня.
— Ой, Нонна, ты так тихо вошла, я тебя даже не услышала.
— Обновку примеряете? — решила я сразу взять быка за рога.
— Нравится? Коллекционная модель.
В бутике французском купила, можно сказать, случайно.
— Красивая штучка. И почем? — осторожно спросила я.
Агеева сделала скорбное лицо.
— Дорого, Нонна, очень дорого. Но знаешь, вот пришла такая блажь, захотелось себе позволить дорогой каприз. Да и, по-моему, вещичка того стоит.
— Да, хороша. И вам очень идет, — кивнула я. — Можно посмотреть поближе? Такая необычная вязка…
С этими словами я бесцеремонно наклонилась и схватила длинный, украшенный путаными кистями конец шали. На уголке виднелись две спущенные петли и следы от клея. Правда, клей был почти стерт, а петли аккуратно замаскированы под ажурное плетение. Но сомнений быть не могло — «коллекционная модель» куплена у той самой тетки с хитрыми глазами. На Сытном рынке, а не во французском бутике.
Я выпрямилась и хищно уставилась на Агееву. Та занервничала.
— Нонна, почему ты на меня так смотришь? У меня что, что-то не так с лицом?
— С лицом все в порядке, — заверила я ее. — Не в порядке с вашей французской обновкой. Одно из двух — или вас обманули, или вы мне голову морочите. Я недавно была на Сытном рынке, и там одна тетка продавала эту шаль. Именно эту, у нее есть одна особая примета! И, кстати, я сама хотела ее купить. За двести рублей!
— Боже, за двести! А мне эта старая мегера продала за пятьсот! — схватилась за виски Агеева и осеклась. Но было поздно.
Впрочем, Марина Борисовна — надо отдать ей должное — не из тех упрямых дур, которые станут все отрицать, даже будучи пойманными за руку. Она вздохнула, опустилась в кресло и расстроенно закурила.
— Только никому не говори, Нонна, ладно? — сказала она шепотом. — Ты права, я действительно купила эту шаль на Сытном рынке.
У Агеевой был такой виноватый вид, словно она сознавалась в ночи, проведенной с парочкой негров-любовников подросткового возраста. Хотя об этом, она, наверное, рассказала бы с большей охотой.
Чего так огорчаться, не пойму. Ну купила вещь на рынке, что тут такого? Меня всегда удивляла в ней эта странная, временами патологическая жажда престижа.
— Попугая вы, часом, не на том же рынке купили? — саркастически осведомилась я.
— Что, ты и об этом знаешь?!
Я машинально кивнула, но тут же осмыслила сказанное Агеевой. Так, значит, она купила попугая на рынке?! Вот это новость! Хорошо, что я успела не показать своего изумления. Мнение Агеевой о моих расследовательских талантах и так возросло необычайно. Теперь нужно аккуратно развить и закрепить успех.
— Да, знаю. Кстати, это было в тот же день, когда вы купили шаль?
— Да, в тот самый день. Но за шалью я вернулась позже, уже ближе к вечеру.
А больше про попугая никто не знает?
— Никто. А зачем вы соврали про элитный зоомагазин?
— Ну, Нонночка, ну ты же понимаешь, не могла же я сказать, что приобрела подарок для Обнорского на рынке. — Агеева поморщилась. — Во-первых, до Обнорского бы это обязательно дошло, и вряд ли бы он этому обрадовался. Ну а во-вторых, это просто не вяжется с моим имиджем. Ходить по Сытному рынку, покупать там вещи…— Марина Борисовна презрительно передернула плечами. Шаль скользнула на пол. Агеева глянула на предавшую ее обновку и опять сникла. — Нонна, я там оказалась совершенно случайно. Не говори никому, ладно? Я не хотела бы, чтобы кто-то об этом знал. Ну ты ведь меня понимаешь…
Я хмыкнула — очень даже хорошо понимаю. Агеева на рынке не одевается. Да и в бутике не каждую вещь купит. И чего ее, действительно, занесло на Сытный?
— Ладно, о случайностях позже. Я, собственно, к вам по другому делу. Вы можете описать мне человека, который продал вам попугая? Это мужчина или женщина?
— Мужчина. А зачем тебе? — В глазах Агеевой заплескалось любопытство.
— Надо. Как он выглядел?
— Как выглядел? Ну…— Марина Борисовна манерно наморщила лоб и возвела очи горе. — Да обыкновенно выглядел… Ничего запоминающегося…
Такие приметы меня не устраивали.
Я поднажала — и через десять минут стала обладателем ценной информации: продавец был ростом около 180 см, лет ему сорок-сорок пять, темные волосы, загорелое лицо.
Но не кавказец, вроде бы русский. Говорил без акцента. Был одет в какую-то темную куртку. На этом ресурсы памяти начальницы архивного отдела иссякли.
— Спасибо, Марина Борисовна, вы мне очень помогли.
Когда-то на заре моей работы в «Пуле» мудрый Спозаранник учил меня, что добровольных источников всегда нужно благодарить. А Агееву я сейчас использовала именно в качестве источника. Испытывая относительное удовлетворение, я направилась к двери. Оклик Марины Борисовны застал меня на пороге.
— Нонна, но почему мне она продала шаль за пятьсот, а тебе хотела отдать всего за двести?
Да уж, у кого что болит! Я обернулась, Оглядела ее элегантный костюм и золотые украшения. Мельком взглянула на свои простенькие джинсы и усмехнулась.
— Элементарно, Марина Борисовна!
Торговка думала, что мне пятьсот рублей просто не по карману. А вас, всю такую элегантную, она решила обуть по полной программе.
Соболина я отловила в коридоре. Репортерский начальник с вдохновенным видом шел в сторону бухгалтерии. Я поймала его примерно на полпути к источнику вдохновения и финансов.
— Володя, стой, мне нужно с тобой поговорить. На профессиональные темы.
Соболин с явным сожалением остановился.
— Слушай, ты не помнишь, в последнее время — ну за пару-тройку месяцев — не было сообщений о краже из зоопарка?
— Было, — нетерпеливо ответил Соболин.
— Когда?
— Пару недель назад.
Подтверждались мои худшие предположения.
— Попугай?
— Нет. Не попугай. Двенадцать обезьян.
Я недоверчиво уставилась на Соболина.
Видимо, подсознательно я так настроилась на кражу попугая, что замена его другими представителями фауны слегка сбила меня с толку. Но ненадолго. Обезьяны тоже хорошо. Ведь попугай что-то болтал и о краже обезьян.
— А крокодил?
— Что «крокодил»? — Соболин посмотрел на меня с подозрением.
— Крокодил, говорю, из зоопарка не пропадал?
— А что, есть данные, что пропадал? — Начальник репортеров как-то весь подобрался. Видимо, он прикидывал, с кого из своих подчиненных снимать голову за пропуск такой сенсационной информации.
— Володя, успокойся. Нет таких данных. Есть только предположения.
Выражение лица Соболина сразу сменилось с заинтересованного на разочарованное.
— Нет, Нонна, крокодилы не пропадали. Однажды украли змею. Может, сойдет тебе вместо крокодила?
— Нет, змея не подходит. Во всяком случае, пока не подходит.
— Тогда извини, Нонна. — Соболин пожал плечами и, наверстывая упущенное в беседе со мной время, припустил рысцой по коридору. Через секунду он скрылся за дверьми вожделенной бухгалтерии.
Я же в несколько растрепанных чувствах направилась в свой кабинет. Следует признать, что моя теория с продажей зоопарковых животных за бешеные деньги через элитный магазин потерпела фиаско.
На Сытном рынке много за зверюшку не выручишь. Но откуда продавец с Сытного взял попугая, болтающего о зоопарке и животных, — остается загадкой. Ну не верю я в такие совпадения! Теперь мне просто необходимо узнать, как товар (попугай) попал к продавцу. Хотя бы для успокоения собственных нервов. Кстати, то, что попугая продавали на рынке, только усиливает подозрения: на Сытном можно, по-моему, сбыть все что угодно.
Двигаясь по коридору черепашьим шагом, я все-таки дошла до своего кабинета.
Заварила кофе и продолжила рассуждать.
Мои умозаключения были просты и логичны. Мне по-прежнему нужно найти продавца попугая. Просто сейчас следует искать не мифический элитный магазин, а одинокого продавца с Сытного рынка. И сделать это можно только через продавщицу шали. Все торговцы на рынке друг друга знают. Ту тетку я, благодаря своей фотографической памяти, отлично запомнила. Где стоял продавец попугая и как он выглядел, мне кое-как объяснила Агеева. Все элементарно — надо завтра же найти продавщицу шали и расспросить ее про этого дядьку. Наверняка она его запомнила. Все-таки говорящих попугаев на рынке не каждый день продают.
Для похода на рынок день выдался довольно холодный. Чтобы соответствовать обстановке, я выкопала из кладовки старую, но еще вполне пристойную куртку, надела джинсы и свитер попроще. Собственно, покупатель на рынке может выглядеть как угодно. Вон Агеева во французском костюме поперлась. Однако у меня иная цель — прежде всего мне нужно наладить оперативный контакт.
Нужную мне тетку я увидела почти сразу же: она стояла на том же месте и торговала яркими и пушистыми детскими носочками. Я, не мудрствуя лукаво, решила изобразить «тормозную» покупательницу, вернувшуюся за товаром недельной давности. А потом действовать по обстоятельствам.
— Здрасте. Я у вас недавно шаль присмотрела. Такую вязаную, черную, с цветным узором, — ринулась я в атаку.
Торговка посмотрела на меня отсутствующим взглядом и пробурчала под нос:
— Купили уже.
— Неужели продали?! Ой, как жалко!
А может, у вас еще такая же есть? Я бы даже больше заплатила, — продолжала я наступление.
— Нет, та была единственной. Я ее сама вязала.
— Ну надо же! Такая изумительная вещь! А может, вы свяжете мне такую же?
Я заплачу, сколько скажете. Уж больно красивая шаль! — Приходилось идти ва-банк.
Тетка спокойно могла запросить и тысячу.
Но мне повезло — женщина попалась не жадная.
За триста свяжу. За неделю. Согласна? — оглядев меня и что-то прикинув в уме, предложила она.
— Согласна, — обрадовалась я.
— Сто сейчас давай. Задаток, и на пряжу нужно, — потребовала торговка.
Я безропотно дала ей розовую бумажку.
Разговор завязался. Это самое важное, что сейчас меня интересовало.
— А вы, кроме шали, еще что-нибудь вязать умеете? — продолжала я светскую беседу.
— Да все умею. Тебе еще что-то связать надо?
— Ну, допустим, платье…
— Без проблем. Давай размеры, говори, какого цвета и длины, и будет тебе платье. Сколько платишь?
Я огляделась. Товарки продавщицы прислушивались к нашему разговору и недобро поглядывали на нее. Завидуют выгодному заказу. Я решила попробовать уединиться с потенциальным источником.
— Что-то холодно сегодня. Может, посидим где-нибудь, обговорим фасончик платья, цвет? Заодно и выпьем. За знакомство и для сугрева, а?
Предлагая тетке выпивку, я была на девяносто процентов уверена, что тетка согласится. Ранние морщины, мешки под глазами и нездоровый цвет лица вязальщицы я приметила еще в прошлый раз. Ясно, что дама не дура выпить и частенько прикладывается к спиртному. Я оказалась права — соблазнить торговку не составило труда.
— Тут одна закусочная есть. Идем туда.
Через пару минут мы оказались в мерзкого вида рюмочной, где разливали непонятную водку, предлагая в качестве закуски соленые огурцы, крутые яйца, бутерброды с засохшим сыром и селедкой. Чтобы не стать жертвой местных бутлегеров, я еще накануне купила маленькую стеклянную фляжку коньяка. Оставалось только взять пластиковые стаканы, шоколадку и пару бутербродов. Мы уселись за сто лет не мытый стол, налили в стаканчики коньяк, выпили, закусили. Параллельно я вдохновенно описывала тетке фасон, цвет, длину и прочие достопримечательности мифически желаемого платья.
После пары рюмок, да еще в духоте, продавщицу слегка «повело». Я решила, что пора приступать к следующему этапу расследования.
— Похоже, у вас на рынке можно все что угодно купить, — забросила я удочку.
— Можно. Только хорошие вещи редко бывают. Торгуют всяким дерьмом. А выдают за импорт, — пожаловалась тетка, которую звали Люся.
— Говорят, и животных у вас продают.
Мне знакомая хвасталась, что купила на Сытном чудного попугая…
— Продают и животных. Но редко. — Торговка немного насторожилась и, кажется, даже слегка протрезвела.
Допустить этого было нельзя, я тут же наполнила «бокалы». Мы выпили, закусили, снова выпили, и я продолжила наступление.
— Я ведь не просто так спрашиваю.
У моего мужа день рождения скоро. Он у меня зверей и птиц обожает, вот я и хочу подарить ему что-нибудь экзотическое. Да хоть того же попугая.
Люся на мои откровения не реагировала никак — она была занята поглощением бутерброда. Так. Намеков она не понимает. Надо напрямую. Я подлила ей коньяка.
Торговка, не чинясь, выпила.
— Вы ведь на рынке друг друга все знаете?
Люся кивнула.
— Значит, и тех, кто животными торгует, знаете?
Моя собутыльница покладисто согласилась и с этим.
— Так, может, поможете тогда? — Я начинала терять терпение. — Очень хочется мужа порадовать…
— Ну есть у нас один такой. Мы между собой его Экзотом называем, — неохотно признала Люся.
— А как его найти? — В стаканчик собеседницы снова пролилась порция коньяка, после которой торговка стала добрее.
— Он редко появляется и всегда зверями торгует. Как-то раз мартышек приносил.
Потом змеюгу — здоровущую такую, как в руки-то взять не побоялся! Попугая тоже продавал недавно. Потом пропал. А неделю назад снова с обезьянами приходил. Штук пять продавал по сто рублей. У него всех их сразу расхватали. А потом приходили возвращать — эти заразы кусачими оказались, да еще и все обои у людей в домах поободрали.
— Конечно, понравится. Знаешь, Нонна, какой он умный! Просто профессор! — ворковала Агеева, любовно расправляя перья на спине подарка.
— Обнорский?
— Что ты! Попугай, конечно! Он и слов много знает, и на вопросы отвечает, и голосам подражать умеет, очень похоже получается.
— Да уж, — пробормотала я.
Агеева, Горностаева и Скрипка посмотрели на меня и почти хором хмыкнули.
Меньше всего мне хотелось вспоминать о приключившемся конфузе. Я решила перевести разговор на другую тему.
— Слушайте, а где вы взяли такую редкость? Что-то я в зоомагазинах таких одаренных птиц не встречала!
— Это к Марине Борисовне. Попугая она покупала. И где только нашла такого! — Скрипка уважительно покосился на Агееву.
Та приняла вид царствующей особы. Наблюдающая за всем этим Горностаева поджала губы и демонстративно взяла завхоза под руку. Попугай на руке Агеевой сердито хлопнул крыльями. Я погладила птицу и выжидательно посмотрела на Марину Борисовну.
— Ну-у, есть один магазин. О нем мало кто знает. Можно сказать, почти никто не знает, — нехотя протянула Агеева.
— И какие там цены? — не успокаивалась я.
— Нонна, там все очень дорого. Он элитный, там продают только экзотических животных. Да и не хотела бы я о нем всем рассказывать. — Агеева явно не желала говорить на эту тему, и я оставила ее в покое.
Тем же вечером попугай был вручен виновнику торжества. Поначалу, когда подарок извлекли из подарочной коробки (впихнуть его туда стоило немалых трудов!), Обнорский от такого счастья немного обалдел. Но после того как попугай проорал поздравление, шеф растаял. Однако брать птицу домой он категорически отказался. Он заявил, что все время проводит на работе, бедное пернатое будет подолгу оставаться в одиночестве. Дома его некому кормить, не с кем разговаривать.
Попугай будет скучать, голодать. Посему птицу нужно оставить в Агентстве.
Собственно, против этого никто особо и не возражал. Было решено поселить птичку в приемной Обнорского — все же это ему подарок. Скрипка, скрепя сердце, выделил деньги на жилье попугаю и на первоначальные запасы корма. Покупать новому обитателю «Золотой пули» питание и следить за чистотой клетки добровольно вызвалась секретарша Ксюша.
***
В Агентстве попугай освоился довольно быстро. У него даже появились свои любимцы. В их число вошли: Обнорский — за хорошо произносимую фамилию, Соболина — за постоянные гостинцы и Каширин — понятия не имею, за что. Ксюша, несмотря на должность официальной кормилицы и поилицы, пользовалась лишь снисходительным расположением.
Свое содержание попугай с успехом отрабатывал, развлекая окружающих. Он действительно оказался довольно умным и талантливым — обладал обширным словарным запасом, запоминал новые слова, мастерски подражал голосам. Как хороший артист, он с удовольствием копировал нравоучительные интонации шефа, кокетливое повизгивание Завгородней, гамлетовские завывания Соболина.
Вскоре к попугаю все привыкли и уже не толпились вокруг клетки в приемной, распугивая посетителей. Вот тогда-то и начались странности. Точнее, начались они раньше, просто я их заметила не сразу.
В понедельник вечером я сидела в приемной и ожидала аудиенции у Обнорского.
В руках у меня была пачка листков — рукопись очередной новеллы очередного сборника «Все в АЖУРе». Сборники рассказов, за написание которых нас усадил Обнорский, неожиданно стали пользоваться популярностью у населения. Читатели в лице шефа требовали продолжения. По книгам даже начали снимать сериал. И вот теперь я дожидалась Обнорского, чтобы с его помощью подретушировать третью часть — о приключениях моей героини, безумной Норы Молодняк.
Обнорский не торопился — у него сидел Повзло, и как всегда, с важным и спешным делом. В приемной было тихо, закипал чайник, Ксюша что-то печатала на компьютере.
В углу попугай что-то бормотал себе на разные голоса. В общем, царила полная идиллия. Допечатав письмо, Ксюша встала и зачем-то вышла в коридор.
И тут попугай, проследив за ней взглядом, внезапно приосанился, захлопал крыльями и заорал:
— Опять мартышек украли! Тр-ретий р-раз! Воры, кр-р-ругом одни воры!
Я чуть не подскочила на диване от неожиданности.
— Что это с ним? — спросила я у вернувшейся в приемную Ксюши.
— Ты о чем? — не поняла та.
— Где кр-рокодил? Где крокодил? Спер-рли! Сперли! Ну, погоди!! — продолжал кричать попугай.
— А, он снова о кражах и зверях? Так он постоянно о них болтает, — ничуть не удивилась Ксюша.
— Надо же! С чего бы это?
— Не знаю. Регулярно говорит о каких-то ворах. Про крокодила я, правда, первый раз слышу. Ничего, пошумит и перестанет.
— Не зоопарк, а притон! Ворюги! Мартышек спер-рли! Крокодила укр-рали! Караул! Вор-рье! — бушевал попугай.
— Где он таких слов-то нахватался, — укоризненно покачала головой интеллигентная Ксюша.
Притих попугай так же внезапно, как и завопил. Прекратив орать, он с задумчивым видом перебрался на верхнюю жердочку и принялся грызть прутья клетки.
— Ну вот, я же говорила — покричит и перестанет, — удовлетворенно заметила Ксюша и взялась за телефон, который как раз зазвонил.
— Старков слушает! — неожиданно четко и внятно произнес попугай, как будто отвечал на телефонный звонок. Посмотрел на меня искоса, снова повторил: — Стар-рков слушает! — И вернулся к обгладыванию прутьев.
Старков, Старков… Знакомая фамилия, на слуху. Ах, ну да — опальный директор зоопарка, Илья Старков. Конфликт между ним и городской администрацией продолжается уже не первый месяц и недавно вышел на очередной виток. И тут меня осенило! Где есть упомянутые нашей птичкой мартышки, крокодилы, попугаи, в конце концов? В зоопарке. Откуда их могут украсть? Из зоопарка. Где попугай мог услышать и запомнить фамилию Старков? В зоопарке! Все это вместе не может быть простым совпадением. Какой отсюда можно сделать вывод? Простой: наша птичка каким-то своим пернатым боком имеет отношение к зоопарку.
Всю ночь я проворочалась в кровати, плюнув на здоровый сон и обдумывая попугайские откровения. К пяти утра у меня выстроилась четкая схема: из зоопарка каким-то образом похищают животных. Причем не простых, а экзотических — чего стоит один крокодил! Краденых животных сбывают за бешеные деньги. Может, даже через тот самый элитный магазин, где приобрела подарочек Обнорскому Агеева. Тут мои рассуждения, прерываемые сладким похрапыванием безмятежного Модестова, стали давать сбой. Организм взял свое и стал медленно погружаться в сон. Единственная мысль, которую удалось додумать до конца, — нужно обязательно предложить «зоопарковую» тему для расследования Спозараннику. И прямо завтра! Естественно, расследованием этого дела займусь я.
***
На следующее утро я ни свет ни заря влетела в кабинет к Спозараннику. Начальник уже был на месте, в лучшем виде оправдывая свою фамилию.
— Глеб Егорыч, у меня есть идея для нового расследования! Тема важная, очень интересная и весьма щекотливая. В общем, все, как вы любите! — с порога торжественно доложила я.
— Нонна, что натолкнуло вас на мысль о моей любви к щекотливым делам? — тираду про важность темы Спозаранник, похоже, пропустил мимо ушей.
— За время плодотворной работы с вами мне не раз предоставлялась возможность в этом убедиться. Щекотливые дела — ваш конек, — решила слегка подольститься я.
— Да? — Спозаранник посмотрел на меня подозрительно. Он явно не ожидал от меня таких щедрых комплиментов. — Ну тогда излагайте ваши идеи.
— У меня есть веские основания предполагать, что попугай, подаренный Обнорскому, ранее был украден из зоопарка. И не только он! — Я победоносно уставилась на начальника.
Глеб озадаченно постучал дыроколом по столу.
— А почему вы так думаете?
Я обстоятельно рассказала ему обо всем, что услышала вчера вечером от попугая, изложила свою ночную версию. Говорила я весьма убедительно — Спозаранник ни разу меня не прервал и слушал, открыв рот. Когда я закончила, он сначала рот закрыл, затем снова открыл.
— Железняк, я что-то никак не могу понять — вы надо мной издеваетесь или все это серьезно? — огорошил меня вопросом начальник.
— Глеб Егорович, это более чем серьезно. Сами подумайте— в реальной жизни таких совпадений быть не может! Ведь попугай…
— Если я все же правильно вас понял, Нонна Евгеньевна, то вы хотите, чтобы я начал расследование, основываясь на показаниях какого-то пернатого болтуна? — перебил меня Спозаранник.
— Не «какого-то», а нашего, то есть Обнорского. Вы же сами слышали и знаете — он прекрасно запоминает слова, интонации, а потом повторяет их постоянно. Помните, на прошлой неделе вы потеряли дырокол?
Попугай после этого дня три повторял: «Кто брал дырокол! Верните срочно!» Причем вашим голосом. Скажете, этого не было?!
— Железняк, вам не кажется, что вы несете ерунду? По-вашему, я должен обращать внимание на все, что болтают попугаи? — Слух у Спозаранника все-таки оказался избирательным.
— Не на все, а только на важные вещи!
Я же обратила ваше внимание только на то, что показалось мне интересным!
— Вы бы, Нонна Евгеньевна, лучше обращали внимание на то, что я говорю на летучке! Вот вы помните о сроках сдачи в номер вашего материала о «телефонных террористах»?
О сроках я помнила только то, что они скоро. Поэтому смогла лишь отрицательно покачать головой.
— Глеб, ты со своим персонажем знакомиться будешь? — в кабинет заглянул Скрипка. Очень вовремя — Спозаранник готовился обрушить на мою голову еще одну тираду. Моя порция досталась Скрипке.
— Я бы очень попросил вас, Алексей Львович, не врываться в мой кабинет, когда я раздаю подчиненным ценные инструкции. Не все из них предназначены для посторонних ушей.
— Мои посторонние уши слышали, что вы говорите о попугаях. Я не думал, что это — ценные инструкции. Кстати, у одной моей знакомой тоже был говорящий попугай! Он все время повторял два слова: «туберкулез» и «рак». Все думали, что у нее — ну у знакомой — туберкулез и рак, все ее жалели и думали, что ей до смерти немного осталось. А на самом деле этот попугай раньше просто жил в каком-то диспансере и поэтому повторял всякую чушь, которую там слышал.
Спозаранник хотел что-то сказать, но сдержался и ограничился тем, что вышел из кабинета в коридор. Скрипка вопросительно посмотрел на меня. Я пожала плечами. Завхоз хмыкнул и вышел следом за Спозаранником.
Я осталась в кабинете одна. Ну, Спозаранник! Ему такую тему для расследования преподносят на блюдечке, а он нос воротит. Повозмущавшись минут пять, я успокоилась и приняла трезвое решение: если Глебу мои рассуждения кажутся бредом, основанным на попугайской болтовне, то расследованием я займусь сама. В частном порядке. Когда я должна сдать текст о телефонных террористах? В ежедневнике записано, что через неделю. Отлично, этого времени мне хватит. И вот если выяснится, что под носом у великого расследователя Спозаранника Обнорскому подарили краденого попугая, — посмотрим, как он запоет!
Итак, план действий таков: первым делом нужно узнать, не пропадали ли из зоопарка в последнее время какие-либо животные. Если верить словам попугая, то из зоопарка уже «увели» мартышек и крокодила. Но если это так, то информация об этом должна была хоть как-то да просочиться в прессу. А значит, наши репортеры наверняка об этом писали.
Другая зацепка — элитный магазин, где приобрела попугая Агеева. Нужно во что бы то ни стало вытрясти из нее координаты этого магазина и посетить его.
Определив план работы, я отправилась искать Марину Борисовну и Соболина.
***
Агееву я застала в ее кабинете. Марина Борисовна крутилась перед зеркалом, поворачиваясь к его блестящей поверхности то фасом, то профилем. А на ее плечи была наброшена… черная вязаная ажурная шаль с яркими цветными вкраплениями — фиолетовыми, алыми, изумрудными. Та самая, с рынка. Агеева жестом записной кокетки повела плечами и вскинула голову, любуясь собой. И тут наконец-то заметила меня.
— Ой, Нонна, ты так тихо вошла, я тебя даже не услышала.
— Обновку примеряете? — решила я сразу взять быка за рога.
— Нравится? Коллекционная модель.
В бутике французском купила, можно сказать, случайно.
— Красивая штучка. И почем? — осторожно спросила я.
Агеева сделала скорбное лицо.
— Дорого, Нонна, очень дорого. Но знаешь, вот пришла такая блажь, захотелось себе позволить дорогой каприз. Да и, по-моему, вещичка того стоит.
— Да, хороша. И вам очень идет, — кивнула я. — Можно посмотреть поближе? Такая необычная вязка…
С этими словами я бесцеремонно наклонилась и схватила длинный, украшенный путаными кистями конец шали. На уголке виднелись две спущенные петли и следы от клея. Правда, клей был почти стерт, а петли аккуратно замаскированы под ажурное плетение. Но сомнений быть не могло — «коллекционная модель» куплена у той самой тетки с хитрыми глазами. На Сытном рынке, а не во французском бутике.
Я выпрямилась и хищно уставилась на Агееву. Та занервничала.
— Нонна, почему ты на меня так смотришь? У меня что, что-то не так с лицом?
— С лицом все в порядке, — заверила я ее. — Не в порядке с вашей французской обновкой. Одно из двух — или вас обманули, или вы мне голову морочите. Я недавно была на Сытном рынке, и там одна тетка продавала эту шаль. Именно эту, у нее есть одна особая примета! И, кстати, я сама хотела ее купить. За двести рублей!
— Боже, за двести! А мне эта старая мегера продала за пятьсот! — схватилась за виски Агеева и осеклась. Но было поздно.
Впрочем, Марина Борисовна — надо отдать ей должное — не из тех упрямых дур, которые станут все отрицать, даже будучи пойманными за руку. Она вздохнула, опустилась в кресло и расстроенно закурила.
— Только никому не говори, Нонна, ладно? — сказала она шепотом. — Ты права, я действительно купила эту шаль на Сытном рынке.
У Агеевой был такой виноватый вид, словно она сознавалась в ночи, проведенной с парочкой негров-любовников подросткового возраста. Хотя об этом, она, наверное, рассказала бы с большей охотой.
Чего так огорчаться, не пойму. Ну купила вещь на рынке, что тут такого? Меня всегда удивляла в ней эта странная, временами патологическая жажда престижа.
— Попугая вы, часом, не на том же рынке купили? — саркастически осведомилась я.
— Что, ты и об этом знаешь?!
Я машинально кивнула, но тут же осмыслила сказанное Агеевой. Так, значит, она купила попугая на рынке?! Вот это новость! Хорошо, что я успела не показать своего изумления. Мнение Агеевой о моих расследовательских талантах и так возросло необычайно. Теперь нужно аккуратно развить и закрепить успех.
— Да, знаю. Кстати, это было в тот же день, когда вы купили шаль?
— Да, в тот самый день. Но за шалью я вернулась позже, уже ближе к вечеру.
А больше про попугая никто не знает?
— Никто. А зачем вы соврали про элитный зоомагазин?
— Ну, Нонночка, ну ты же понимаешь, не могла же я сказать, что приобрела подарок для Обнорского на рынке. — Агеева поморщилась. — Во-первых, до Обнорского бы это обязательно дошло, и вряд ли бы он этому обрадовался. Ну а во-вторых, это просто не вяжется с моим имиджем. Ходить по Сытному рынку, покупать там вещи…— Марина Борисовна презрительно передернула плечами. Шаль скользнула на пол. Агеева глянула на предавшую ее обновку и опять сникла. — Нонна, я там оказалась совершенно случайно. Не говори никому, ладно? Я не хотела бы, чтобы кто-то об этом знал. Ну ты ведь меня понимаешь…
Я хмыкнула — очень даже хорошо понимаю. Агеева на рынке не одевается. Да и в бутике не каждую вещь купит. И чего ее, действительно, занесло на Сытный?
— Ладно, о случайностях позже. Я, собственно, к вам по другому делу. Вы можете описать мне человека, который продал вам попугая? Это мужчина или женщина?
— Мужчина. А зачем тебе? — В глазах Агеевой заплескалось любопытство.
— Надо. Как он выглядел?
— Как выглядел? Ну…— Марина Борисовна манерно наморщила лоб и возвела очи горе. — Да обыкновенно выглядел… Ничего запоминающегося…
Такие приметы меня не устраивали.
Я поднажала — и через десять минут стала обладателем ценной информации: продавец был ростом около 180 см, лет ему сорок-сорок пять, темные волосы, загорелое лицо.
Но не кавказец, вроде бы русский. Говорил без акцента. Был одет в какую-то темную куртку. На этом ресурсы памяти начальницы архивного отдела иссякли.
— Спасибо, Марина Борисовна, вы мне очень помогли.
Когда-то на заре моей работы в «Пуле» мудрый Спозаранник учил меня, что добровольных источников всегда нужно благодарить. А Агееву я сейчас использовала именно в качестве источника. Испытывая относительное удовлетворение, я направилась к двери. Оклик Марины Борисовны застал меня на пороге.
— Нонна, но почему мне она продала шаль за пятьсот, а тебе хотела отдать всего за двести?
Да уж, у кого что болит! Я обернулась, Оглядела ее элегантный костюм и золотые украшения. Мельком взглянула на свои простенькие джинсы и усмехнулась.
— Элементарно, Марина Борисовна!
Торговка думала, что мне пятьсот рублей просто не по карману. А вас, всю такую элегантную, она решила обуть по полной программе.
***
Соболина я отловила в коридоре. Репортерский начальник с вдохновенным видом шел в сторону бухгалтерии. Я поймала его примерно на полпути к источнику вдохновения и финансов.
— Володя, стой, мне нужно с тобой поговорить. На профессиональные темы.
Соболин с явным сожалением остановился.
— Слушай, ты не помнишь, в последнее время — ну за пару-тройку месяцев — не было сообщений о краже из зоопарка?
— Было, — нетерпеливо ответил Соболин.
— Когда?
— Пару недель назад.
Подтверждались мои худшие предположения.
— Попугай?
— Нет. Не попугай. Двенадцать обезьян.
Я недоверчиво уставилась на Соболина.
Видимо, подсознательно я так настроилась на кражу попугая, что замена его другими представителями фауны слегка сбила меня с толку. Но ненадолго. Обезьяны тоже хорошо. Ведь попугай что-то болтал и о краже обезьян.
— А крокодил?
— Что «крокодил»? — Соболин посмотрел на меня с подозрением.
— Крокодил, говорю, из зоопарка не пропадал?
— А что, есть данные, что пропадал? — Начальник репортеров как-то весь подобрался. Видимо, он прикидывал, с кого из своих подчиненных снимать голову за пропуск такой сенсационной информации.
— Володя, успокойся. Нет таких данных. Есть только предположения.
Выражение лица Соболина сразу сменилось с заинтересованного на разочарованное.
— Нет, Нонна, крокодилы не пропадали. Однажды украли змею. Может, сойдет тебе вместо крокодила?
— Нет, змея не подходит. Во всяком случае, пока не подходит.
— Тогда извини, Нонна. — Соболин пожал плечами и, наверстывая упущенное в беседе со мной время, припустил рысцой по коридору. Через секунду он скрылся за дверьми вожделенной бухгалтерии.
Я же в несколько растрепанных чувствах направилась в свой кабинет. Следует признать, что моя теория с продажей зоопарковых животных за бешеные деньги через элитный магазин потерпела фиаско.
На Сытном рынке много за зверюшку не выручишь. Но откуда продавец с Сытного взял попугая, болтающего о зоопарке и животных, — остается загадкой. Ну не верю я в такие совпадения! Теперь мне просто необходимо узнать, как товар (попугай) попал к продавцу. Хотя бы для успокоения собственных нервов. Кстати, то, что попугая продавали на рынке, только усиливает подозрения: на Сытном можно, по-моему, сбыть все что угодно.
Двигаясь по коридору черепашьим шагом, я все-таки дошла до своего кабинета.
Заварила кофе и продолжила рассуждать.
Мои умозаключения были просты и логичны. Мне по-прежнему нужно найти продавца попугая. Просто сейчас следует искать не мифический элитный магазин, а одинокого продавца с Сытного рынка. И сделать это можно только через продавщицу шали. Все торговцы на рынке друг друга знают. Ту тетку я, благодаря своей фотографической памяти, отлично запомнила. Где стоял продавец попугая и как он выглядел, мне кое-как объяснила Агеева. Все элементарно — надо завтра же найти продавщицу шали и расспросить ее про этого дядьку. Наверняка она его запомнила. Все-таки говорящих попугаев на рынке не каждый день продают.
***
Для похода на рынок день выдался довольно холодный. Чтобы соответствовать обстановке, я выкопала из кладовки старую, но еще вполне пристойную куртку, надела джинсы и свитер попроще. Собственно, покупатель на рынке может выглядеть как угодно. Вон Агеева во французском костюме поперлась. Однако у меня иная цель — прежде всего мне нужно наладить оперативный контакт.
Нужную мне тетку я увидела почти сразу же: она стояла на том же месте и торговала яркими и пушистыми детскими носочками. Я, не мудрствуя лукаво, решила изобразить «тормозную» покупательницу, вернувшуюся за товаром недельной давности. А потом действовать по обстоятельствам.
— Здрасте. Я у вас недавно шаль присмотрела. Такую вязаную, черную, с цветным узором, — ринулась я в атаку.
Торговка посмотрела на меня отсутствующим взглядом и пробурчала под нос:
— Купили уже.
— Неужели продали?! Ой, как жалко!
А может, у вас еще такая же есть? Я бы даже больше заплатила, — продолжала я наступление.
— Нет, та была единственной. Я ее сама вязала.
— Ну надо же! Такая изумительная вещь! А может, вы свяжете мне такую же?
Я заплачу, сколько скажете. Уж больно красивая шаль! — Приходилось идти ва-банк.
Тетка спокойно могла запросить и тысячу.
Но мне повезло — женщина попалась не жадная.
За триста свяжу. За неделю. Согласна? — оглядев меня и что-то прикинув в уме, предложила она.
— Согласна, — обрадовалась я.
— Сто сейчас давай. Задаток, и на пряжу нужно, — потребовала торговка.
Я безропотно дала ей розовую бумажку.
Разговор завязался. Это самое важное, что сейчас меня интересовало.
— А вы, кроме шали, еще что-нибудь вязать умеете? — продолжала я светскую беседу.
— Да все умею. Тебе еще что-то связать надо?
— Ну, допустим, платье…
— Без проблем. Давай размеры, говори, какого цвета и длины, и будет тебе платье. Сколько платишь?
Я огляделась. Товарки продавщицы прислушивались к нашему разговору и недобро поглядывали на нее. Завидуют выгодному заказу. Я решила попробовать уединиться с потенциальным источником.
— Что-то холодно сегодня. Может, посидим где-нибудь, обговорим фасончик платья, цвет? Заодно и выпьем. За знакомство и для сугрева, а?
Предлагая тетке выпивку, я была на девяносто процентов уверена, что тетка согласится. Ранние морщины, мешки под глазами и нездоровый цвет лица вязальщицы я приметила еще в прошлый раз. Ясно, что дама не дура выпить и частенько прикладывается к спиртному. Я оказалась права — соблазнить торговку не составило труда.
— Тут одна закусочная есть. Идем туда.
Через пару минут мы оказались в мерзкого вида рюмочной, где разливали непонятную водку, предлагая в качестве закуски соленые огурцы, крутые яйца, бутерброды с засохшим сыром и селедкой. Чтобы не стать жертвой местных бутлегеров, я еще накануне купила маленькую стеклянную фляжку коньяка. Оставалось только взять пластиковые стаканы, шоколадку и пару бутербродов. Мы уселись за сто лет не мытый стол, налили в стаканчики коньяк, выпили, закусили. Параллельно я вдохновенно описывала тетке фасон, цвет, длину и прочие достопримечательности мифически желаемого платья.
После пары рюмок, да еще в духоте, продавщицу слегка «повело». Я решила, что пора приступать к следующему этапу расследования.
— Похоже, у вас на рынке можно все что угодно купить, — забросила я удочку.
— Можно. Только хорошие вещи редко бывают. Торгуют всяким дерьмом. А выдают за импорт, — пожаловалась тетка, которую звали Люся.
— Говорят, и животных у вас продают.
Мне знакомая хвасталась, что купила на Сытном чудного попугая…
— Продают и животных. Но редко. — Торговка немного насторожилась и, кажется, даже слегка протрезвела.
Допустить этого было нельзя, я тут же наполнила «бокалы». Мы выпили, закусили, снова выпили, и я продолжила наступление.
— Я ведь не просто так спрашиваю.
У моего мужа день рождения скоро. Он у меня зверей и птиц обожает, вот я и хочу подарить ему что-нибудь экзотическое. Да хоть того же попугая.
Люся на мои откровения не реагировала никак — она была занята поглощением бутерброда. Так. Намеков она не понимает. Надо напрямую. Я подлила ей коньяка.
Торговка, не чинясь, выпила.
— Вы ведь на рынке друг друга все знаете?
Люся кивнула.
— Значит, и тех, кто животными торгует, знаете?
Моя собутыльница покладисто согласилась и с этим.
— Так, может, поможете тогда? — Я начинала терять терпение. — Очень хочется мужа порадовать…
— Ну есть у нас один такой. Мы между собой его Экзотом называем, — неохотно признала Люся.
— А как его найти? — В стаканчик собеседницы снова пролилась порция коньяка, после которой торговка стала добрее.
— Он редко появляется и всегда зверями торгует. Как-то раз мартышек приносил.
Потом змеюгу — здоровущую такую, как в руки-то взять не побоялся! Попугая тоже продавал недавно. Потом пропал. А неделю назад снова с обезьянами приходил. Штук пять продавал по сто рублей. У него всех их сразу расхватали. А потом приходили возвращать — эти заразы кусачими оказались, да еще и все обои у людей в домах поободрали.