Страница:
Все рабочие вопросы сделки обсуждались на совещании в кабинете у заместителя областного комитета имуществ Юрия Соловьева. (Юрий Георгиевич одновременно возглавлял тендерный комитет, в обязанности которого входила организация продаж объектов незавершенного строительства.) Кроме самого хозяина в беседе принимали участие заинтересованные стороны: Слаутин, Скоробогатов и заместитель директора петербургского филиала Московской товарной биржи Александр Ермаков. Филиал биржи как раз и проводил непосредственные торги по продаже приватизируемых предприятий и различных недостроенных сооружений на территории области. Вожделенный недовозведенный завод представителю «Бареса ЛТД» пообещали продать за скромную сумму в 24 миллиона рублей — по ценам далекого 1984 года.
Когда все разошлись после совещания, Соловьев, оставшись с Ермаковым наедине, посетовал, что слишком уж задешево достается недостроенная недвижимость «новым русским» бизнесменам. Вот и пришла «новому русскому» чиновнику мысль запросить со Слаутина 7 тысяч долларов «за услугу». Ермакову эта идея пришлась по душе. Тут же распределили роли: Соловьев взял на себя подготовку всех необходимых документов, а Ермаков — дальнейшие переговоры с директором «Барес ЛТД» (на Леноблкомимущество тень бросать не хотелось). Полученную сумму порешили поделить пополам.
10 августа 1994 года, после очередного совещания в кабинете Соловьева, напарники предложили Слаутину заплатить им «за хлопоты».
Денег директору «Барес ЛТД» было жалко, но и от заводика по дешевке отказываться не хотелось. Для вида он согласился заплатить доллары, но втайне задумал свою хитрую комбинацию.
По договоренности, деньги Слаутин должен был передать Ермакову в день тендерных торгов за четверть часа до их начала — в противном случае Ермаков пригрозил отдать предпочтение конкурентам. (На деле никаких конкурентов не существовало — кроме «Барес ЛТД» на завод никто не позарился.) Вымогатели взятки торопили «клиента» — на следующий день Соловьев собирался уходить в отпуск.
За пятнадцать минут до начала торгов Слаутин вошел в кабинет Ермакова.
— Ну, что, вопрос решен? — с намеком спросил хозяин кабинета.
— Решен, решен, — не моргнув глазом, солгал посетитель.
Перезванивать Соловьеву времени уже не оставалось. А в кабинете заместителя начальника Леноблкомимущества тоже было не до пикантных разговоров — слишком много посторонних ушей. Как бы то ни было, а договор купли-продажи недостроенного завода Слаутин получил.
Ситуация разъяснилась лишь с его уходом. Ермаков с Соловьевым сообразили, что их элементарно надули. Отказываться от соблазнительно крупной суммы в иностранной валюте не хотелось ни тому, ни другому. Ермаков позвонил обманщику и пригрозил, что, не заплатив денег, тому не видать свидетельства о собственности на завод, как своих ушей. Мало того, он пообещал еще и добиться признания недействительными результата торгов.
Несмотря на то, что Соловьев благополучно убыл в отпуск, он продолжал встречаться с Ермаковым, продолжая осуществлять их общий план по пополнению собственного бюджета. Он даже пожаловался на строптивого покупателя главе Подпорожской администрации. Мол, «Барес ЛТД» слишком некорректно себя ведет, не выполняет взятых на себя обязательств. Естественно, Соловьев умолчал, что нарушение обязательств имело место лишь в отношении его самого и Ермакова.
К началу сентября у «Барес ЛТД» начались неприятности с приобретенным заводом. Бывшие владельцы из «Плитекса» высказывали свое недовольство продажей завода и грозили принять самые решительные меры.
Слаутин понял, что ему вновь придется идти на поклон к Ермакову с Соловьевым. Однако перед своим визитом в Леноблкомимущество он направил свои стопы в Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, где и рассказал о чиновнике-мздоимце и его помощнике. Обиженному директору пообещали помощь и выдали спецтехнику для записи бесед.
С диктофоном под полой директор «Барес ЛТД» отправился на встречу с Соловьевым, которому рассказал о возникших проблемах. Чиновник пообещал их разрешить, однако напомнят о необходимости отблагодарить его за хлопоты.
— Вы думаете семь тысяч — это много? Я из них получу лишь малость — знаете сколько вокруг прихлебателей? — утешал Соловьев бизнесмена
Слаутин пообещал заплатить.
Развязка наступила 7 октября 1994 года. В тот день Слаутин наконец-то получил долгожданные документы о праве собственности на завод и пришел к Соловьеву, прося оформить перевод объекта с баланса «Плитекса» на баланс его фирмы.
— Сперва туда, потом ко мне, — чиновник махнул рукой в сторону кабинета Ермакова,
Директор «Барес ЛТД» отправился туда, куда указывала чиновная длань. Там он и выложил на стол оговоренную сумму (все купюры были получены им в РУОПе и обработаны спецсоставом). Ермаков тщательно пересчитал деньги и убрал пачку в ящик стола. В тот же момент в кабинет ворвались сотрудники РУОП.
Соловьев тем временем отмечал успешное окончание комбинации и успел довольно хорошо «принять на грудь». Он долго ждал звонка Ермакова с победной реляцией и так его и не дождался. Пришлось просить секретаршу связаться с Ермаковым по телефону. Тот подтвердил, что деньги им получены (а что оставалось делать, раз уж взяли с поличным). Потирая руки в предвкушении, Соловьев отправился за своей долей. Каково же было его разочарованно, когда он увидел в кабинете Ермакова посетителей и узнал, кто они такие.
Эта история закончилась осенью 1996 года в Петербургском городском суде. Оба взяточника оказались на скамье подсудимых. Соловьев получил девять лет, Ермаков — тоже девять лет лишения свободы, но с конфискацией имущества. Кроме того Соловьеву строго-настрого запретили в течение пяти лет после освобождения занимать какие-либо должности на государственной службе.
Результаты торгов, на которых «Барес ЛТД» по дешевке достался завод, признали недействительными. Торги, вопреки правилам, прошли по истечении положенного срока со дня оповещения о них. Да и продажа объекта по явно заниженной цене вызывала недовольство. К тому же выяснилось, что заседания тендерного комитета по этому объекту фактически не проводилось — все единолично решают Соловьев, а остальные члены комитета уже позже подписывали то, что он им подсовывал.
Чиновника вежливо попросили объяснить происхождение валюты в его служебном сейфе — фаэсбэшники полагали, что это не что иное, как взятка. Однако Смирнов горячо принялся убеждать гостей, что деньги эти вручил ему директор фирмы «Неко» Евгений Ермаков… собираясь купить у Смирнова белоснежный ВАЗ-2107 в экспортном исполнении. По словам Евгения Павловича, расстаться с личным автомобилем его побудила нужда — сын мечтал приобрести БМВ-730, и эти шесть тысяч должны были стать первым взносом за иномарку.
Вот только сотрудники ФСБ не торопились верить чиновнику. Дело в том, что еще в октябре 1995 года Ермаков одновременно обратился в Управление экономической безопасности КУГИ и в ФСБ, заявив, что Смирнов самым бессовестным образом вымогает у него взятку. В его устах история выглядела следующим образом.
Примерно за год до своего прихода в органы Ермаков обратился в Адмиралтейское агентство КУГИ с просьбой об аренде нежилого помещения на 7-й Красноармейской улице. Заключением подобных договоров как раз и ведал заместитель начальника агентства. Смирнов, в принципе, не возражал против выделения «Неко» этого помещения. Вот только намекал, что неплохо было бы сперва оплатить предыдущим арендаторам приведение офиса в человеческий вид. Первые арендаторы подвала — малое государственное предприятие «Унион Резон» — худобедно реконструировали помещение под офис. Смирнов оценил их вклад в ремонт в восемь тысяч долларов и предложил Ермакову выплатить эту сумму некоему г-ну Ветлугину, якобы директору этого предприятия,
Нет, Ветлугин действительно когда-то в нем работал, но лишь до 1991 года. А уйдя на работу в мэрию, уж никак не мог сам быть арендатором. Да и «Унион Резон» переехал с 7-й Красноармейской еще за два года до описываемых событий. Об этом Смирнов в разговоре с Ермаковым упомянуть забыл, но намекнул, что, без расчета с прежними арендаторами, «Неко» этого помещения не видать. Сам Ветлугин на встрече в феврале 1995 года подтвердил Ермакову слова Смирнова. Правда, он несколько сбавил цену за «ремонт офиса» — до шести тысяч долларов.
Ермаков не спешил расставаться с деньгами — сумма запрашивалась немалая. Не торопился оформлять ему аренду помещения и Смирнов, то и дело интересуясь, когда же «Неко» рассчитается за ремонт. По словам сотрудников Адмиралтейского агентства КУГИ, Смирнов держал арендное дело под своим неусыпным контролем и мог затягивать подписание договора. Обычно на подписание и оформление подобных договоров уходили месяцы, но не более полугода. В случае же с Ермаковым дело тянулось уже почти год (лишь в сентябре 1995 руководство «Неко» получило ксерокопию договора об аренде). Передавая бумаги, Смирнов велел передать деньги Ветлугину через него.
Ермаков, как мы помним, обратился в органы. Его визит стал сигналом к активной «разработке» Смирнова. Ермакова снабдили спецаппаратурой для записи своих разговоров со Смирновым…
На этом, возможно, и была бы поставлена точка в неплохо складывающейся карьере городского чиновника. Евгений Павлович был человеком стандартной доя чиновного люда биографии. В 1980 году его, молодого слесаря-электромонтажника Невского завода им. Ленина, направили на учебу в Ленинградскую высшую партшколу. Пятью годами позже в Невском райкоме партии появился новый инструктор организационного отдела, руководивший деятельностью первичных организаций предприятий и организаций сферы услуг, а также административных органов. Евгений Павлович быстро рос — осенью следующего года он был взят инструктором в отдел торговли и бытового обслуживания Ленинградского горкома КПСС. В 1989 году стал заведующим социально-экономическим сектором обкома партии.
В 1990 году, еще до краха КПСС, Смирнов вовремя и успешно перешел на хозяйственную работу — в исполком Ленинского района начальником отдела имуществ, а затем и в Комитет управления городских имуществ мэрии — сперва начальником Ленинского агентства, а потом заместителем начальника Адмиралтейского районного агентства.
И вот — визит сотрудников ФСБ, шесть тысяч долларов в сейфе, обвинения в вымогательстве взятки, следствие и суд. Смирнов от своих первоначальных показаний не отступался: утверждал, что деньги ему заплатят Ермаков за «Жигули». Они оба, дескать, как раз собирались ехать к нотариусу оформлять сделку, но тут нагрянули с обыском люди в штатском.
Правда, нотариус, с которой, по словам Евгения Павловича, у них на тот день назначена была встреча, никак не могла вспомнить такого обстоятельства, как ни старалась. Да, Смирнов действительно собирался к ней заехать… но в начале января 1996-го, а не 26 декабря 1995-го. К тому же, вот досадная случайность: все документы, которые были бы необходимы для оформления купли-продажи, лежали у Евгения Павловича дома.
Да и Ермаков уверял следователя, что вовсе не собирался покупать машину у Смирнова и даже не знал о ее существовании.
На процессе по этому делу, проходившем в начале 1997 года в Федеральном суде Санкт-Петербурга, Смирнов заявил, что стал жертвой оговора со стороны своих противников, желавших отрешить его от должности. Ермаков в своих показаниях был несколько не тверд. К тому же, как оказалось, 26 декабря — не первый день, когда он приносил деньги Смирнову. Впервые он сделал это еще 13 декабря, но тогда Евгений Павлович денег не принял. В ФСБ Ермакову посоветовали повторить попытку.
В начале февраля 1997 года судья отправил дело Смирнова на доследование, сочтя, что следствие сильно недоработало в сборе доказательств.
Однако, как оказалось, Ермаков был не единственным арендатором, у кого Смирнов запросил денег за ремонт помещения прежними съемщиками помещения.
В начале 1990-х одно из многочисленных пошивочных ателье, на волне приватизации, решило выделиться из состава объединения (вся единая сеть ателье Ленинского района тогда же преобразовывалась в ТОО «Минимакс», а этим вот захотелось независимости) в самостоятельную фирму «Диана 5». Помещение у них было на бойком месте — на Загородном проспекте, неподалеку от Витебского вокзала, да и мастера имели, что называется, золотые руки.
Отделившись, «Диана 5» зарегистрировалась и исполкоме. Бывшую директрису объединения ателье Ленинского района Любовь Николаевну Смирнову (однофамилицу нашего героя) уход ателье изпод ее начала обрадовал мало. Она заявила, что разделительный баланс «Диана 5» получит только через ее труп — помещение на Загородном считалось самым лучшим из всех ателье, естественно, что Смирнова не спешила с ним расставаться. (Именно с ее подачи там ныне обосновался магазин стройматериалов «Элис», выжив прежних обитателей. Еще в самом начале работ рабочие, как утверждает бывший директор «Дианы 5» Никул Нина Викторовна, заявили, что «неофициально ателье уже куплено, и никакая борьба ни к чему не приведет».)
Руководство «Дианы 5» обратилось и в гражданский суд, и в арбитраж. Так что Смирнов должен был заключить с ними договор аренды на пятнадцать лет. И Евгений Павлович это сделал 17 мая 1993 года, правда, при оформлении он допустил маленькую ошибочку — не предупредил Любовь Николаевну Смирнову о том, что срок ее аренды истекает. А та, не получив такого извещения, посчитала, что договор с ней продлен автоматически. (Выдали это ошибка чиновника? Возможно, однако, однофамилица зампреда Адмиралтейского агентства КУГИ ходила к нему чуть ли не ежедневно до того, как ошибка была совершена, чтобы договор с «Дианой 5» не подписывался.)
В то же время городской КУГИ не возражал, чтобы «Диана 5» стала арендатором помещения на Загородном на пятнадцать лет. Договор был заключен с 1 июля 1993 года (к этому моменту как раз заканчивался срок договора с районным объединением ателье).
Однако из-за ошибок с датами оформления договоров арбитражный суд 25 октября 1994 года решил выселить «Диану 5» с Загородного проспекта, Пришли судебные исполнители с представителями «Элис» и заставили освободить помещение. (Примечательно, что договор аренды с «Элисом» подписывают тот же Евгений Павлович Смирнов — его однофамилица оформила отказное письмо на это помещение от «Минимакса», хотя ему оно, по словам Никул, и не принадлежало — правопреемником ателье N15 являлась «Диана 5».)
Как бы то ни было, 16 человек швейного коллектива «Дианы 5» оказались на улице. Нина Викторовна, как руководитель фирмы, отправилась к Смирнову, надеясь выпросить хоть какое-то помещение под аренду.
Ничего лучше подвала, залитого водой, чиновник им подыскать не смог. Единственный вариант — бывшее помещение одного из ателье на Подольской, последним владельцем которого являлся Корсунов (все та же Смирнова Любовь Николаевна в свое время написала отказное письмо на это ателье в его пользу). Некогда Корсунов был в объединении Ленинского района одним из первых кооператоров, а ныне стал владельцем целой сети фирм и магазинов. По словам Никул, помещение на Подольской ему сейчас — без особой надобности.
Однако за это бывшее ателье Смирнов запросил с Никул 25 тысяч долларов. Нет, не себе лично, а за ремонт, проведенный там Корсуновым. Нина Викторовна решила лично взглянуть на столь дорогостоящий ремонт — на Подольской ее глазам открылась неприглядная картина: заплесневевшие и покрытые грибком стены, проваливающийся, в дырах пол, все помещение завалено пустой тарой и бутылками, а по углам жмутся бомжеватые постояльцы.
С вопросом, за какой же, собственно, «ремонт» ей предстоит платить 25 тысяч долларов, Никул пришла к Смирнову. Тот связался по телефону с Филиппычем (так он звал обычно Корсунова), и последний, скрепя сердце, согласился скинуть пяток тысяч, но потребовал залог. На все аргументы Корсунов отвечал, что он должен делиться слишком со многими ртами.
— Смирнову дай, санэпидемстанции дай, пожарникам дай, этим дай, а что мне останется? — так заявил Филиппыч Нине Викторовне, объясняя происхождение столь крупной суммы.
Корсунов потребовал с Никул расписку — ему требовались гарантии, что деньги он все-таки получит. Нина Викторовна такую расписку дала. Правда, потом она свой экземпляр все же порвала, опасаясь, что эти бумажки могут стоить ей жизни — времена ныне жестокие.
Войдет ли этот эпизод в дело Смирнова, появятся ли там еще какие-нибудь детали — в марте 1997 года этот вопрос оставался открытым.
Однако стоило водителю покинуть салон, как несколько человек в штатском, до тех пор спокойно стоявшие поблизости, ринулись к автомобилю. Водитель вскрикнул от неожиданности — из машины выволакивали пассажиров — случайных попутчиков, попросивших его подвезти их до станции метро «Выборгская».
Одного из них, заломив руки за спину, довольно бесцеремонно припечатали физиономией к багажнику. Из-за пояса у него выпал и стукнулся об асфальт ТТ. Водитель только ахнул.
Так прервалась (по крайней мере на некоторое время) блистательная карьера мошенника Виктора Станиславовича Назарова. Водитель долго стоял, разинув рот, и глядел вслед удаляющемуся автомобилю оперативников, увозящему его пассажиров, которым так и не суждено было расплатиться за эту поездку. Затем мужчина сел за руль и неторопливо покатил прочь от угла Каменноостровского и улицы Куйбышева, где разворачивались события. Это было 16 мая 1995 года.
А причем же здесь коррупция, спросит читатель, если г-н Назаров оказался мошенником и никогда не был государственным служащим? В том-то и фокус, что Виктор Станиславович в течение полутора лет успешно выдавал себя именно за государственного служащего и умудрился «настричь» за счет легковерных бизнесменов не один десяток миллионов рублей. Однако обо всем — по порядку.
Еще в декабре 1993 года Виктор Станиславович предложил своему приятелю, некоему г-ну Савкову, провернуть одно крайне прибыльное дельце. Некогда Савков недолгое время числился директором общественной организации под названием-аббревиатурой ВССЦ (Всесоюзный спасательный центр). Центр этот был учрежден Российским обществом Красного Креста и зарегистрирован в Ломоносовском исполкоме, но уже в июле 1990 года. Общество отказалось от своих прав учредителя — слишком много у ВССЦ оказалось грубейших нарушений хозяйственной и финансовой деятельности, да и свои прямые уставные обязательства спасатели выполняли не слишком рьяно. Тогда же Ломоносовский исполком принял решение о прекращении деятельности и ликвидации ВССЦ. После 12 июля 1990 года ни Управление юстиции, ни налоговая инспекция не регистрировали ни одной организации под названием Всесоюзного спасательного центра (а стало быть, ее просто не существовало).
С тех давних пор у Савкова сохранились печать Центра, чистые бланки этой организации, а главное — удостоверение президента. Оба приятеля — и Савков, и Назаров, — судя по всему, имели некоторые представления о налоговом законодательстве и неплохие актерские данные, иначе вряд ли им удалось бы столь долго и успешно дурачить полтора десятка бизнесменов…
В ветреный и сырой декабрьский день 1993 года порог офиса страховой компании «Алиса» на Заневском проспекте перешагнул представительный мужчина, отрекомендовавшийся представителем Всесоюзного спасательного центра. Посетитель долго витийствовал перед руководством фирмы о благой цели их общественной организации — разрешении конфликтов между налоговыми органами и молодым петербургским предпринимательством. Затем гость «Алисы» жестом иллюзиониста развернул под самым носом у хозяев офиса краснокожую книжечку — удостоверение сотрудника Департамента налоговой полиции в чине майора.
— Меня направили к вам специально, чтобы выявлять в вашей страховой компании тех клиентов, которые умышленно надувают банки с возвратом кредитов, — Назаров расположился в директорском кабинете как в своем собственном.
Страховой компании, в числе прочего страховавшей и банковские кредиты на случай невозврата, тоже приходится платить налоги, посему с майором не только поделились информацией о возможных «невозвращенцах», но и уступили кабинет. Вскоре в его стенах появился и сам президент ВССЦ — г-н Савков.
Буквально на второй день пребывания в «Алисе» Назарову указали на директора АОЗТ «Макдол» Михайлова. Сей господин имел удовольствие взять кредит в 15 миллионов рублей в Колпинском отделении Сбербанка. Вскоре ему предстояло деньги возвращать, а возможности такой у него не было — все средства оказались вложены в дело.
Назаров отловил Михайлова в коридоре. Бизнесмен уже был наслышан о появлении в «Алисе» странной фигуры майора из налоговой полиции и одновременно «всесоюзного спасателя». Собеседник долго и активно убеждал директора «Макдола» в своих поистине безграничных возможностях и связях, а затем предложил разрешить возникающие проблемы со Сбербанком и даже помочь побыстрее реализовать часть товара (аналогичные обещания избавиться от страховых выплат в случае невозврата Назаров расточал и руководству «Алисы»).
Михайлов, словно утопающий за соломинку, схватился за такую возможность. В начале января 1994 года он принес Назарову 3,6 миллиона рублей. Наивный бизнесмен полагал, что эта сумма (немалая по тем временам) зачтется ему банком при окончательном расчете как возврат части кредита. Долго смеялся ловкий мошенник над незадачливым предпринимателем, проматывая полученные миллионы в ресторанах, покупая себе дорогие вещи.
Лишь спустя четыре месяца, Михайлов понял, как лихо обвели его вокруг пальца. Момент истины наступил для него, когда пришлось-таки расплачиваться с банком за кредит. С Михайлова взыскали не только 15 миллионов самого кредита, но еще дополнительно более 9 миллионов набежавших процентов.
Аналогичную «фишку» провернул г-н Назаров (на этот раз уже вместе с Савковым) и с директором ТОО «МФА» Колосовым. И этот коммерсант, заняв в Калининском отделении Сбербанка 39 миллионов рублей и застраховав кредит в «Алисе» от невозврата, оказался не способен вернуть его в срок и полностью.
— Действуй по нашему плану, следуй нашим указаниям, — вдохновляли аферисты Колосова, — и ты избежишь выплат кредита.
Как же было бизнесмену отказаться от такого соблазнительного предложения? Не остановила его и довольно высокая цена в 5 миллионов рублей, названная Назаровым и Савковым за свои услуги. «Деньги того стоят», — подумал он и согласился.
11 марта 1994 года Колосов передал мошенникам первые три миллиона рублей, четыре дня спустя — остальные три. Затем он простодушно отдал в руки Назарова с Савковым всю бухгалтерскую документацию собственной фирмы, чтобы они привели ее как следует в порядок. Кроме того, зная, что фирма «СТБ» выручила на реализации товара Колосова, который тот приобрел на часть кредита, двадцать три с половиной миллиона рублей, решили прикарманить и эту сумму. Они предложили бизнесмену перевести деньги на счет АОЗТ «Клавис» (у них там были свои люди). Указали они Колосову и необходимую формулировку этого перечисления. Когда же лох послушно выполнят эти указания, комбинаторы закупили на всю сумму спиртное, которое и продали с выгодой для себя (а отнюдь не для Колосова).
Тот же март 1994 года стал роковым и еще для одного бизнесмена — директора АОЗТ «Ромекс и К» г-на Исаева. Ему Назаров представился майором Службы безопасности налоговой полиции (дело происходило все в том же офисе «Аписы» на Заневском). Окружающие (а ими были Савков и еще один их коллега-мошенник) охотно подтвердили высокие полномочия «майора».
Властно забрав у Исаева его бухгалтерскую документацию, Назаров бегло ее просмотрел и с видом знатока заявил, что готов провести «проверку с позиции налоговой полиции», но эта услуга обойдется коммерсанту в 20 процентов от суммы возможных штрафов.
— Однако без аванса в тысячу «зеленых» к работе я не приступлю, — строгим голосом предупредил «майор».
— Вы не бойтесь, — встрял в разговор Савков, — все на строго официальной основе — заключаете договор о совместной деятельности с нашим Всесоюзным спасательным центром, и все — в ажуре. Никакого обмана.
Бланки общественной организации и удостоверение президента ВССЦ окончательно растопили недоверие Исаева. В конце марта 1994 года он передал Савкову тысячу долларов, а затем в снятом аферистами офисе на улице Смолячкова подписал договор со «спасателями» и передал Савкову документы своего АОЗТ.
Когда все разошлись после совещания, Соловьев, оставшись с Ермаковым наедине, посетовал, что слишком уж задешево достается недостроенная недвижимость «новым русским» бизнесменам. Вот и пришла «новому русскому» чиновнику мысль запросить со Слаутина 7 тысяч долларов «за услугу». Ермакову эта идея пришлась по душе. Тут же распределили роли: Соловьев взял на себя подготовку всех необходимых документов, а Ермаков — дальнейшие переговоры с директором «Барес ЛТД» (на Леноблкомимущество тень бросать не хотелось). Полученную сумму порешили поделить пополам.
10 августа 1994 года, после очередного совещания в кабинете Соловьева, напарники предложили Слаутину заплатить им «за хлопоты».
Денег директору «Барес ЛТД» было жалко, но и от заводика по дешевке отказываться не хотелось. Для вида он согласился заплатить доллары, но втайне задумал свою хитрую комбинацию.
По договоренности, деньги Слаутин должен был передать Ермакову в день тендерных торгов за четверть часа до их начала — в противном случае Ермаков пригрозил отдать предпочтение конкурентам. (На деле никаких конкурентов не существовало — кроме «Барес ЛТД» на завод никто не позарился.) Вымогатели взятки торопили «клиента» — на следующий день Соловьев собирался уходить в отпуск.
За пятнадцать минут до начала торгов Слаутин вошел в кабинет Ермакова.
— Ну, что, вопрос решен? — с намеком спросил хозяин кабинета.
— Решен, решен, — не моргнув глазом, солгал посетитель.
Перезванивать Соловьеву времени уже не оставалось. А в кабинете заместителя начальника Леноблкомимущества тоже было не до пикантных разговоров — слишком много посторонних ушей. Как бы то ни было, а договор купли-продажи недостроенного завода Слаутин получил.
Ситуация разъяснилась лишь с его уходом. Ермаков с Соловьевым сообразили, что их элементарно надули. Отказываться от соблазнительно крупной суммы в иностранной валюте не хотелось ни тому, ни другому. Ермаков позвонил обманщику и пригрозил, что, не заплатив денег, тому не видать свидетельства о собственности на завод, как своих ушей. Мало того, он пообещал еще и добиться признания недействительными результата торгов.
Несмотря на то, что Соловьев благополучно убыл в отпуск, он продолжал встречаться с Ермаковым, продолжая осуществлять их общий план по пополнению собственного бюджета. Он даже пожаловался на строптивого покупателя главе Подпорожской администрации. Мол, «Барес ЛТД» слишком некорректно себя ведет, не выполняет взятых на себя обязательств. Естественно, Соловьев умолчал, что нарушение обязательств имело место лишь в отношении его самого и Ермакова.
К началу сентября у «Барес ЛТД» начались неприятности с приобретенным заводом. Бывшие владельцы из «Плитекса» высказывали свое недовольство продажей завода и грозили принять самые решительные меры.
Слаутин понял, что ему вновь придется идти на поклон к Ермакову с Соловьевым. Однако перед своим визитом в Леноблкомимущество он направил свои стопы в Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, где и рассказал о чиновнике-мздоимце и его помощнике. Обиженному директору пообещали помощь и выдали спецтехнику для записи бесед.
С диктофоном под полой директор «Барес ЛТД» отправился на встречу с Соловьевым, которому рассказал о возникших проблемах. Чиновник пообещал их разрешить, однако напомнят о необходимости отблагодарить его за хлопоты.
— Вы думаете семь тысяч — это много? Я из них получу лишь малость — знаете сколько вокруг прихлебателей? — утешал Соловьев бизнесмена
Слаутин пообещал заплатить.
Развязка наступила 7 октября 1994 года. В тот день Слаутин наконец-то получил долгожданные документы о праве собственности на завод и пришел к Соловьеву, прося оформить перевод объекта с баланса «Плитекса» на баланс его фирмы.
— Сперва туда, потом ко мне, — чиновник махнул рукой в сторону кабинета Ермакова,
Директор «Барес ЛТД» отправился туда, куда указывала чиновная длань. Там он и выложил на стол оговоренную сумму (все купюры были получены им в РУОПе и обработаны спецсоставом). Ермаков тщательно пересчитал деньги и убрал пачку в ящик стола. В тот же момент в кабинет ворвались сотрудники РУОП.
Соловьев тем временем отмечал успешное окончание комбинации и успел довольно хорошо «принять на грудь». Он долго ждал звонка Ермакова с победной реляцией и так его и не дождался. Пришлось просить секретаршу связаться с Ермаковым по телефону. Тот подтвердил, что деньги им получены (а что оставалось делать, раз уж взяли с поличным). Потирая руки в предвкушении, Соловьев отправился за своей долей. Каково же было его разочарованно, когда он увидел в кабинете Ермакова посетителей и узнал, кто они такие.
Эта история закончилась осенью 1996 года в Петербургском городском суде. Оба взяточника оказались на скамье подсудимых. Соловьев получил девять лет, Ермаков — тоже девять лет лишения свободы, но с конфискацией имущества. Кроме того Соловьеву строго-настрого запретили в течение пяти лет после освобождения занимать какие-либо должности на государственной службе.
Результаты торгов, на которых «Барес ЛТД» по дешевке достался завод, признали недействительными. Торги, вопреки правилам, прошли по истечении положенного срока со дня оповещения о них. Да и продажа объекта по явно заниженной цене вызывала недовольство. К тому же выяснилось, что заседания тендерного комитета по этому объекту фактически не проводилось — все единолично решают Соловьев, а остальные члены комитета уже позже подписывали то, что он им подсовывал.
Шесть тысяч «зеленых»
26 декабря 1995 года в кабинет заместителя начальника Адмиралтейского агентства Комитета управления городских имуществ мэрии Петербурга без стука вошли несколько человек. Предъявив удостоверения сотрудников Федеральной службы безопасности, они попросили хозяина кабинета Евгения Павловича Смирнова отпереть сейф. Тот покорно зазвенел ключами. Из бронированных недр извлекли пакет с пачками стодолларовых купюр (в общей сложности на сумму в шесть тысяч),Чиновника вежливо попросили объяснить происхождение валюты в его служебном сейфе — фаэсбэшники полагали, что это не что иное, как взятка. Однако Смирнов горячо принялся убеждать гостей, что деньги эти вручил ему директор фирмы «Неко» Евгений Ермаков… собираясь купить у Смирнова белоснежный ВАЗ-2107 в экспортном исполнении. По словам Евгения Павловича, расстаться с личным автомобилем его побудила нужда — сын мечтал приобрести БМВ-730, и эти шесть тысяч должны были стать первым взносом за иномарку.
Вот только сотрудники ФСБ не торопились верить чиновнику. Дело в том, что еще в октябре 1995 года Ермаков одновременно обратился в Управление экономической безопасности КУГИ и в ФСБ, заявив, что Смирнов самым бессовестным образом вымогает у него взятку. В его устах история выглядела следующим образом.
Примерно за год до своего прихода в органы Ермаков обратился в Адмиралтейское агентство КУГИ с просьбой об аренде нежилого помещения на 7-й Красноармейской улице. Заключением подобных договоров как раз и ведал заместитель начальника агентства. Смирнов, в принципе, не возражал против выделения «Неко» этого помещения. Вот только намекал, что неплохо было бы сперва оплатить предыдущим арендаторам приведение офиса в человеческий вид. Первые арендаторы подвала — малое государственное предприятие «Унион Резон» — худобедно реконструировали помещение под офис. Смирнов оценил их вклад в ремонт в восемь тысяч долларов и предложил Ермакову выплатить эту сумму некоему г-ну Ветлугину, якобы директору этого предприятия,
Нет, Ветлугин действительно когда-то в нем работал, но лишь до 1991 года. А уйдя на работу в мэрию, уж никак не мог сам быть арендатором. Да и «Унион Резон» переехал с 7-й Красноармейской еще за два года до описываемых событий. Об этом Смирнов в разговоре с Ермаковым упомянуть забыл, но намекнул, что, без расчета с прежними арендаторами, «Неко» этого помещения не видать. Сам Ветлугин на встрече в феврале 1995 года подтвердил Ермакову слова Смирнова. Правда, он несколько сбавил цену за «ремонт офиса» — до шести тысяч долларов.
Ермаков не спешил расставаться с деньгами — сумма запрашивалась немалая. Не торопился оформлять ему аренду помещения и Смирнов, то и дело интересуясь, когда же «Неко» рассчитается за ремонт. По словам сотрудников Адмиралтейского агентства КУГИ, Смирнов держал арендное дело под своим неусыпным контролем и мог затягивать подписание договора. Обычно на подписание и оформление подобных договоров уходили месяцы, но не более полугода. В случае же с Ермаковым дело тянулось уже почти год (лишь в сентябре 1995 руководство «Неко» получило ксерокопию договора об аренде). Передавая бумаги, Смирнов велел передать деньги Ветлугину через него.
Ермаков, как мы помним, обратился в органы. Его визит стал сигналом к активной «разработке» Смирнова. Ермакова снабдили спецаппаратурой для записи своих разговоров со Смирновым…
На этом, возможно, и была бы поставлена точка в неплохо складывающейся карьере городского чиновника. Евгений Павлович был человеком стандартной доя чиновного люда биографии. В 1980 году его, молодого слесаря-электромонтажника Невского завода им. Ленина, направили на учебу в Ленинградскую высшую партшколу. Пятью годами позже в Невском райкоме партии появился новый инструктор организационного отдела, руководивший деятельностью первичных организаций предприятий и организаций сферы услуг, а также административных органов. Евгений Павлович быстро рос — осенью следующего года он был взят инструктором в отдел торговли и бытового обслуживания Ленинградского горкома КПСС. В 1989 году стал заведующим социально-экономическим сектором обкома партии.
В 1990 году, еще до краха КПСС, Смирнов вовремя и успешно перешел на хозяйственную работу — в исполком Ленинского района начальником отдела имуществ, а затем и в Комитет управления городских имуществ мэрии — сперва начальником Ленинского агентства, а потом заместителем начальника Адмиралтейского районного агентства.
И вот — визит сотрудников ФСБ, шесть тысяч долларов в сейфе, обвинения в вымогательстве взятки, следствие и суд. Смирнов от своих первоначальных показаний не отступался: утверждал, что деньги ему заплатят Ермаков за «Жигули». Они оба, дескать, как раз собирались ехать к нотариусу оформлять сделку, но тут нагрянули с обыском люди в штатском.
Правда, нотариус, с которой, по словам Евгения Павловича, у них на тот день назначена была встреча, никак не могла вспомнить такого обстоятельства, как ни старалась. Да, Смирнов действительно собирался к ней заехать… но в начале января 1996-го, а не 26 декабря 1995-го. К тому же, вот досадная случайность: все документы, которые были бы необходимы для оформления купли-продажи, лежали у Евгения Павловича дома.
Да и Ермаков уверял следователя, что вовсе не собирался покупать машину у Смирнова и даже не знал о ее существовании.
На процессе по этому делу, проходившем в начале 1997 года в Федеральном суде Санкт-Петербурга, Смирнов заявил, что стал жертвой оговора со стороны своих противников, желавших отрешить его от должности. Ермаков в своих показаниях был несколько не тверд. К тому же, как оказалось, 26 декабря — не первый день, когда он приносил деньги Смирнову. Впервые он сделал это еще 13 декабря, но тогда Евгений Павлович денег не принял. В ФСБ Ермакову посоветовали повторить попытку.
В начале февраля 1997 года судья отправил дело Смирнова на доследование, сочтя, что следствие сильно недоработало в сборе доказательств.
Однако, как оказалось, Ермаков был не единственным арендатором, у кого Смирнов запросил денег за ремонт помещения прежними съемщиками помещения.
В начале 1990-х одно из многочисленных пошивочных ателье, на волне приватизации, решило выделиться из состава объединения (вся единая сеть ателье Ленинского района тогда же преобразовывалась в ТОО «Минимакс», а этим вот захотелось независимости) в самостоятельную фирму «Диана 5». Помещение у них было на бойком месте — на Загородном проспекте, неподалеку от Витебского вокзала, да и мастера имели, что называется, золотые руки.
Отделившись, «Диана 5» зарегистрировалась и исполкоме. Бывшую директрису объединения ателье Ленинского района Любовь Николаевну Смирнову (однофамилицу нашего героя) уход ателье изпод ее начала обрадовал мало. Она заявила, что разделительный баланс «Диана 5» получит только через ее труп — помещение на Загородном считалось самым лучшим из всех ателье, естественно, что Смирнова не спешила с ним расставаться. (Именно с ее подачи там ныне обосновался магазин стройматериалов «Элис», выжив прежних обитателей. Еще в самом начале работ рабочие, как утверждает бывший директор «Дианы 5» Никул Нина Викторовна, заявили, что «неофициально ателье уже куплено, и никакая борьба ни к чему не приведет».)
Руководство «Дианы 5» обратилось и в гражданский суд, и в арбитраж. Так что Смирнов должен был заключить с ними договор аренды на пятнадцать лет. И Евгений Павлович это сделал 17 мая 1993 года, правда, при оформлении он допустил маленькую ошибочку — не предупредил Любовь Николаевну Смирнову о том, что срок ее аренды истекает. А та, не получив такого извещения, посчитала, что договор с ней продлен автоматически. (Выдали это ошибка чиновника? Возможно, однако, однофамилица зампреда Адмиралтейского агентства КУГИ ходила к нему чуть ли не ежедневно до того, как ошибка была совершена, чтобы договор с «Дианой 5» не подписывался.)
В то же время городской КУГИ не возражал, чтобы «Диана 5» стала арендатором помещения на Загородном на пятнадцать лет. Договор был заключен с 1 июля 1993 года (к этому моменту как раз заканчивался срок договора с районным объединением ателье).
Однако из-за ошибок с датами оформления договоров арбитражный суд 25 октября 1994 года решил выселить «Диану 5» с Загородного проспекта, Пришли судебные исполнители с представителями «Элис» и заставили освободить помещение. (Примечательно, что договор аренды с «Элисом» подписывают тот же Евгений Павлович Смирнов — его однофамилица оформила отказное письмо на это помещение от «Минимакса», хотя ему оно, по словам Никул, и не принадлежало — правопреемником ателье N15 являлась «Диана 5».)
Как бы то ни было, 16 человек швейного коллектива «Дианы 5» оказались на улице. Нина Викторовна, как руководитель фирмы, отправилась к Смирнову, надеясь выпросить хоть какое-то помещение под аренду.
Ничего лучше подвала, залитого водой, чиновник им подыскать не смог. Единственный вариант — бывшее помещение одного из ателье на Подольской, последним владельцем которого являлся Корсунов (все та же Смирнова Любовь Николаевна в свое время написала отказное письмо на это ателье в его пользу). Некогда Корсунов был в объединении Ленинского района одним из первых кооператоров, а ныне стал владельцем целой сети фирм и магазинов. По словам Никул, помещение на Подольской ему сейчас — без особой надобности.
Однако за это бывшее ателье Смирнов запросил с Никул 25 тысяч долларов. Нет, не себе лично, а за ремонт, проведенный там Корсуновым. Нина Викторовна решила лично взглянуть на столь дорогостоящий ремонт — на Подольской ее глазам открылась неприглядная картина: заплесневевшие и покрытые грибком стены, проваливающийся, в дырах пол, все помещение завалено пустой тарой и бутылками, а по углам жмутся бомжеватые постояльцы.
С вопросом, за какой же, собственно, «ремонт» ей предстоит платить 25 тысяч долларов, Никул пришла к Смирнову. Тот связался по телефону с Филиппычем (так он звал обычно Корсунова), и последний, скрепя сердце, согласился скинуть пяток тысяч, но потребовал залог. На все аргументы Корсунов отвечал, что он должен делиться слишком со многими ртами.
— Смирнову дай, санэпидемстанции дай, пожарникам дай, этим дай, а что мне останется? — так заявил Филиппыч Нине Викторовне, объясняя происхождение столь крупной суммы.
Корсунов потребовал с Никул расписку — ему требовались гарантии, что деньги он все-таки получит. Нина Викторовна такую расписку дала. Правда, потом она свой экземпляр все же порвала, опасаясь, что эти бумажки могут стоить ей жизни — времена ныне жестокие.
Войдет ли этот эпизод в дело Смирнова, появятся ли там еще какие-нибудь детали — в марте 1997 года этот вопрос оставался открытым.
Фальшивый майор
Водитель «Жигулей» покорно свернул к тротуару на повелительный взмах полосатого гаишного жезла. Каменноостровский проспект, как известно, излюбленное место сотрудников питерского ГАИ, так что ничего удивительного в самом этом факте не наблюдалось.Однако стоило водителю покинуть салон, как несколько человек в штатском, до тех пор спокойно стоявшие поблизости, ринулись к автомобилю. Водитель вскрикнул от неожиданности — из машины выволакивали пассажиров — случайных попутчиков, попросивших его подвезти их до станции метро «Выборгская».
Одного из них, заломив руки за спину, довольно бесцеремонно припечатали физиономией к багажнику. Из-за пояса у него выпал и стукнулся об асфальт ТТ. Водитель только ахнул.
Так прервалась (по крайней мере на некоторое время) блистательная карьера мошенника Виктора Станиславовича Назарова. Водитель долго стоял, разинув рот, и глядел вслед удаляющемуся автомобилю оперативников, увозящему его пассажиров, которым так и не суждено было расплатиться за эту поездку. Затем мужчина сел за руль и неторопливо покатил прочь от угла Каменноостровского и улицы Куйбышева, где разворачивались события. Это было 16 мая 1995 года.
А причем же здесь коррупция, спросит читатель, если г-н Назаров оказался мошенником и никогда не был государственным служащим? В том-то и фокус, что Виктор Станиславович в течение полутора лет успешно выдавал себя именно за государственного служащего и умудрился «настричь» за счет легковерных бизнесменов не один десяток миллионов рублей. Однако обо всем — по порядку.
Еще в декабре 1993 года Виктор Станиславович предложил своему приятелю, некоему г-ну Савкову, провернуть одно крайне прибыльное дельце. Некогда Савков недолгое время числился директором общественной организации под названием-аббревиатурой ВССЦ (Всесоюзный спасательный центр). Центр этот был учрежден Российским обществом Красного Креста и зарегистрирован в Ломоносовском исполкоме, но уже в июле 1990 года. Общество отказалось от своих прав учредителя — слишком много у ВССЦ оказалось грубейших нарушений хозяйственной и финансовой деятельности, да и свои прямые уставные обязательства спасатели выполняли не слишком рьяно. Тогда же Ломоносовский исполком принял решение о прекращении деятельности и ликвидации ВССЦ. После 12 июля 1990 года ни Управление юстиции, ни налоговая инспекция не регистрировали ни одной организации под названием Всесоюзного спасательного центра (а стало быть, ее просто не существовало).
С тех давних пор у Савкова сохранились печать Центра, чистые бланки этой организации, а главное — удостоверение президента. Оба приятеля — и Савков, и Назаров, — судя по всему, имели некоторые представления о налоговом законодательстве и неплохие актерские данные, иначе вряд ли им удалось бы столь долго и успешно дурачить полтора десятка бизнесменов…
В ветреный и сырой декабрьский день 1993 года порог офиса страховой компании «Алиса» на Заневском проспекте перешагнул представительный мужчина, отрекомендовавшийся представителем Всесоюзного спасательного центра. Посетитель долго витийствовал перед руководством фирмы о благой цели их общественной организации — разрешении конфликтов между налоговыми органами и молодым петербургским предпринимательством. Затем гость «Алисы» жестом иллюзиониста развернул под самым носом у хозяев офиса краснокожую книжечку — удостоверение сотрудника Департамента налоговой полиции в чине майора.
— Меня направили к вам специально, чтобы выявлять в вашей страховой компании тех клиентов, которые умышленно надувают банки с возвратом кредитов, — Назаров расположился в директорском кабинете как в своем собственном.
Страховой компании, в числе прочего страховавшей и банковские кредиты на случай невозврата, тоже приходится платить налоги, посему с майором не только поделились информацией о возможных «невозвращенцах», но и уступили кабинет. Вскоре в его стенах появился и сам президент ВССЦ — г-н Савков.
Буквально на второй день пребывания в «Алисе» Назарову указали на директора АОЗТ «Макдол» Михайлова. Сей господин имел удовольствие взять кредит в 15 миллионов рублей в Колпинском отделении Сбербанка. Вскоре ему предстояло деньги возвращать, а возможности такой у него не было — все средства оказались вложены в дело.
Назаров отловил Михайлова в коридоре. Бизнесмен уже был наслышан о появлении в «Алисе» странной фигуры майора из налоговой полиции и одновременно «всесоюзного спасателя». Собеседник долго и активно убеждал директора «Макдола» в своих поистине безграничных возможностях и связях, а затем предложил разрешить возникающие проблемы со Сбербанком и даже помочь побыстрее реализовать часть товара (аналогичные обещания избавиться от страховых выплат в случае невозврата Назаров расточал и руководству «Алисы»).
Михайлов, словно утопающий за соломинку, схватился за такую возможность. В начале января 1994 года он принес Назарову 3,6 миллиона рублей. Наивный бизнесмен полагал, что эта сумма (немалая по тем временам) зачтется ему банком при окончательном расчете как возврат части кредита. Долго смеялся ловкий мошенник над незадачливым предпринимателем, проматывая полученные миллионы в ресторанах, покупая себе дорогие вещи.
Лишь спустя четыре месяца, Михайлов понял, как лихо обвели его вокруг пальца. Момент истины наступил для него, когда пришлось-таки расплачиваться с банком за кредит. С Михайлова взыскали не только 15 миллионов самого кредита, но еще дополнительно более 9 миллионов набежавших процентов.
Аналогичную «фишку» провернул г-н Назаров (на этот раз уже вместе с Савковым) и с директором ТОО «МФА» Колосовым. И этот коммерсант, заняв в Калининском отделении Сбербанка 39 миллионов рублей и застраховав кредит в «Алисе» от невозврата, оказался не способен вернуть его в срок и полностью.
— Действуй по нашему плану, следуй нашим указаниям, — вдохновляли аферисты Колосова, — и ты избежишь выплат кредита.
Как же было бизнесмену отказаться от такого соблазнительного предложения? Не остановила его и довольно высокая цена в 5 миллионов рублей, названная Назаровым и Савковым за свои услуги. «Деньги того стоят», — подумал он и согласился.
11 марта 1994 года Колосов передал мошенникам первые три миллиона рублей, четыре дня спустя — остальные три. Затем он простодушно отдал в руки Назарова с Савковым всю бухгалтерскую документацию собственной фирмы, чтобы они привели ее как следует в порядок. Кроме того, зная, что фирма «СТБ» выручила на реализации товара Колосова, который тот приобрел на часть кредита, двадцать три с половиной миллиона рублей, решили прикарманить и эту сумму. Они предложили бизнесмену перевести деньги на счет АОЗТ «Клавис» (у них там были свои люди). Указали они Колосову и необходимую формулировку этого перечисления. Когда же лох послушно выполнят эти указания, комбинаторы закупили на всю сумму спиртное, которое и продали с выгодой для себя (а отнюдь не для Колосова).
Тот же март 1994 года стал роковым и еще для одного бизнесмена — директора АОЗТ «Ромекс и К» г-на Исаева. Ему Назаров представился майором Службы безопасности налоговой полиции (дело происходило все в том же офисе «Аписы» на Заневском). Окружающие (а ими были Савков и еще один их коллега-мошенник) охотно подтвердили высокие полномочия «майора».
Властно забрав у Исаева его бухгалтерскую документацию, Назаров бегло ее просмотрел и с видом знатока заявил, что готов провести «проверку с позиции налоговой полиции», но эта услуга обойдется коммерсанту в 20 процентов от суммы возможных штрафов.
— Однако без аванса в тысячу «зеленых» к работе я не приступлю, — строгим голосом предупредил «майор».
— Вы не бойтесь, — встрял в разговор Савков, — все на строго официальной основе — заключаете договор о совместной деятельности с нашим Всесоюзным спасательным центром, и все — в ажуре. Никакого обмана.
Бланки общественной организации и удостоверение президента ВССЦ окончательно растопили недоверие Исаева. В конце марта 1994 года он передал Савкову тысячу долларов, а затем в снятом аферистами офисе на улице Смолячкова подписал договор со «спасателями» и передал Савкову документы своего АОЗТ.