Страница:
Г-н Букаев в настоящий момент… полностью оправдан. Верховный суд не нашел в его действиях состава преступления -по мнению высшей судебной инстанции России при получении квартиры для своей жены и комнаты для любовницы полковник Управления по борьбе с экономической преступностью «действовал в качестве частного лица, а не сотрудника УБЭП». На этом основании Верховный суд отменит приговор Петербургского городского суда.
Не станем оспаривать милостивое решение Верховного суда — с точки зрения закона г-н Букаев невиновен. Тем не менее, в морально-этическом плане это дело представляет определенный интерес. Впрочем, обо всем по порядку.
Но на полученный сигнал пришлось реагировать. Тем более, что, как выяснилось, у РУОПа имелась и еще кое-какая оперативная информация на г-на Букаева. В частности, упоминалось, что именно при его участии задержанные Лужским ОБЭПом 90 тонн цветных металлов оказались сперва на производственной площадке Завода турбинных лопаток, откуда позже были проданы некоей коммерческой фирмой за границу. По этим же сведениям, Букаев и его близкий друг — тогдашний начальник УБЭП Ботузов — получили за эту операцию свою долю.
Проверять полученный сигнал было поручено одному из отделов РУОП, занимавшемуся оперативной разработкой правонарушений среди работников правоохранительных органов. Информация по цветным металлам своего подтверждения не нашла — деньги за проданный металл официально были оформлены в виде спонсорской помощи для всего УБЭП и лично Ботузов с Букаевым ими не пользовались. Однако слова о том, что «Букаев сменил за два года не одну квартиру», имели под собой некоторое основание.
Падение маленького камушка в горах способно вызвать большую лавину. Так и скромная анонимка стала источником большого скандала.
Начатая проверка позволила заподозрить г-на Букаева в «получении взятки в особо крупном размере». В апреле 1994 года для производства дознания была создана оперативно-следственная группа из числа сотрудников городской прокуратуры, Регионального управления по борьбе с организованной преступностью и отдела дознания ГУВД. Завертелась машина следствия.
Вообще-то г-жа Ковалева по образованию была товароведом, а ее последним местом работы -должность главного бухгалтера фирмы «Мэрилен», откуда она уволилась с большим скандалом из-за отказа участвовать в аудиторской проверке. Неужели не нашлось ей на «Ленвесте» более подходящего места? Работой себя г-жа Ковалева особенно не утруждала — в магазине ее видели раза два, а за зарплатой она за все время своих «трудов» так и не заехала ни разу, и начисленную ей за несколько месяцев 31 тысячу рублей заработка не получила. Уволилась Татьяна Альбертовна 22 января 1993 года.
История, собственно, ничем не примечательная, если бы не одно обстоятельство. Спустя две недели после приема Ковалевой на работу, на «Ленвесте» состоялось заседание профкома, на котором обсуждался вопрос о распределении квартир в недавно построенном доме на проспекте Космонавтов. Четырнадцатой в этом списке стояла фамилия Татьяны Альбертовны (правда, записана она там была отнюдь не как уборщица, а как сотрудница некоего «коммерческого центра»). Судя по протоколу заседания, за предоставление ей отдельной трехкомнатной квартиры члены профкома проголосовали единогласно при том, что из 19 кандидатур, представленных для обсуждения, отклонены были шесть.
Это решение как-то маю вязалось с Положением о порядке распределения жилья СП «Лекйест». По этому документу при выделении квартир в первую очередь учитывался стаж работника и его вклад в развитие предприятия. Лишь 10 процентов жилья выделялось для сотрудников «Ленвеста», не состоящих на учете в жилищных органах и имеющих площадь не более 12 квадратных метров на члена семьи. Собственно, ни под один из этих пунктов уважаемая Татьяна Альбертовна не подходила — стаж работы на «Ленвесте» был самым, что ни на есть, минимальным; вклад в деятельность СП — тоже сомнительным; да и по санитарным нормам — среди «отказников» были и такие, кто жил в худших, нежели г-жа Ковалева, условиях.
Когда позже у членов профкома стали интересоваться, как же так они единогласно проголосовали за улучшение жилищных условий Татьяны Альбертовны, большая часть их удивилась. Как ни старались, не могли они припомнить, чтобы ее кандидатура вообще обсуждалась. Так что же, запись о ней была внесена в протокол собрания задним числом? По материалам следствия так и выходило. С ведома директора по кадрам Кожевниковой, председатель профкома Петрова тайно от других членов профкома вписала Ковалеву задним числом, скрыв таким образом трехкомнатную квартиру от остальных.
В трудоустройстве г-жи Ковалевой на «Ленвест» немалую роль сыграл тогдашний заместитель президента СП г-н Аскеров, занимавшийся вопросами строительства, именно его карандашная резолюция ходатайствовала за Татьяну Альбертовну. Дело в том, что на предприятие старались не брать людей более чем с трехмесячным перерывом в трудовой деятельности, как у Ковалевой. Исключение делали лишь по особому ходатайству представителей руководства. (Кстати, как потом выяснилось, именно строительный уклон занятий зама и определил его тесное участие в судьбе Ковалевой.)
Кожевникова сообщила следствию, что разговор о квартире для Ковалевой поднимался Аскеровым еще летом 1992 года, когда Татьяна Альбертовна еще и не числилась уборщицей. Припомнила подобный разговор, имевший место примерно в то же время, и Петрова. Обеих дам Аскеров убеждал, что дать квартиру Ковалевой — в насущных интересах самого предприятия. (Кстати, на том историческом заседании профкома по выделению жилья от администрации присутствовал именно Аскеров.)
Формальный повод для предоставления жилья Ковалевой все же был — ее отец являлся жителем зоны радиоактивного загрязнения Чернобыльской АЭС. Но, во-первых, в этом случае он сам должен был бы стоять на очереди на квартиру. А во-вторых, уважаемый Альберт Михайлович в тот момент жил и работал шофером в городе Клинцы Брянской области. Если он и помышлял о переезде к дочери в Петербург, то вряд ли смог это сделать — летом 1992 года его разбил паралич и практически до самой своей смерти в октябре того же года он не выходил из больницы.
Получив квартиру, Татьяна Альбертовна прописала туда своих родных и близких, включая и покойного отца (кто подделывал его подпись на заявлении с просьбой о прописке, суд так и не сумел установить). Затем в быстром темпе провела приватизацию и уволилась с «Ленвеста».
За что же была Татьяна Альбертовна осыпана такими милостями? Все объяснялось просто — г-жа Ковалева была супругой заместителя начальника УБЭП полковника Букаева. Хотя формально супруги числились в разводе, это не мешало им продолжать проживать под одной крышей.
Как-то в начале 1991 года в УБЭП поступила информация, что в фирменном магазине СП на Суворовском с черного хода обувь уходит «налево» мимо торгового зала и обычных покупателей. Несколько штатных борцов с экономической преступностью, включая и Букаева, выехали на место разобраться в ситуации.
Их визит у работников магазина большого восторга не вызвал. Кто-то из «ленвестовцев» даже попытался было намекнуть, что «они — СП, и законы для них не писаны». Посещение магазина убэповцы зафиксировали на видеопленку: очередь в торговом зале; коробки с обувью, подписанные фамилиями «нужных» людей, в подсобке. Часть записи тем же вечером с соответствующим комментарием вышла в эфир знаменитых «600 секунд». Надо ли говорить, что директор «Ленвеста», как раз баллотировавшийся тогда в депутаты, остался ситуацией крайне недоволен? Отношения между УБЭП и предприятием напоминали «холодную войну» — взаимные упреки друг другу в прессе и строительство всяческих козней при любой возможности.
«Ленвест» официально был закреплен за сотрудником 4-го отдела Брагиным. Однако на проведении самых различных проверок по СП настаивал именно Букаев и требовал от руководства предприятия документов, касающихся всех сторон его деятельности. Во время болезни Брагина Букаев полностью взял инициативу в свои руки. Брагин понял, что коллега окончательно «оседают» «Ленвест», и ему не осталось ничего иного, как уйти на другую работу… в 8-й отдел РУОПа.
Удивительно ли, что по роду своей деятельности Александр Букаев был знаком с большинством руководителей «Ленвеста»? Поначалу они воспринимали Букаева как «некомпетентного в вопросах деятельности СП, неграмотного и бестактного сотрудника милиции, пытающегося вмешиваться в производственный процесс». Они даже поднимали вопрос перед руководством УБЭП о замене Букаева другим сотрудником. Жаловались они и Крамарову (тогдашнему начальнику ГУВД), и Собчаку, и в газеты, грозя внешнеполитическими осложнениями с объединенной Германией. В русло этого противоборства укладывалась и статья корреспондента «Часа Пик» Льва Корсунского в номере за 6 мая 1991 года, рассказывающая о «наезде» Букаева на «Ленвест».
Однако постепенно напряженность в отношениях спала. Настолько, что Букаев стал обращаться к руководству СП (в основном к Аскерову) с личными просьбами. Хотя неприятностей у ленвестовского начальства хватало. То в УБЭП попадают материал о незаконном получении президентом «Ленвеста» квартиры (состава преступления не оказалось, и дело было закрыто). То — «о сомнительной законности строительства коттеджей для руководства СП в Лужском районе» (были подозрения; что строительство идет за счет сферы соцкульбыта «Ленвеста»; расследование прикрыли только потому, что, по закону, в случае преобладания в уставном фонде частного капитала дело можно было возбудить лишь по заявлению одного из учредителей), и Букаев лично выезжал проводить обыск у Аскерова (он проводился с личным участием Букаева за несколько дней до исторического заседания профкома по выделению квартир). То против родного брата Аскерова возбуждали дело по подозрению в даче взятки (позже дело было прекращено за отсутствием состава преступления). Одним словом, верхушка «Ленвеста» имела возможность убедиться, что от Букаева «зла может быть много, и такого человека лучше иметь в друзьях». (Примечательно, что такое положение дел следствие сочло «постановкой Аскерова в такие условия, когда он не мог не выполнить просьбу Букаева». Суд, правда, в этом со следствием не согласился.)
До руководства УБЭП нехорошие слухи о «взаимоотношениях» Букаева с «Ленвестом» доходили. У одного из сотрудников Управления Карпова имелось на руках даже так называемое «подозреваемое дело» о получении квартиры Ковалевой и роли в этом событии Букаева. Сам Букаев к тому времени фактически возглавлял 9-й отдел УБЭП, курировавший область. Стоило слухам об этом деле дойти до Букаева, как он в гневе явился к Карпову и стал выговаривать, что под него-де кто-то копает. Самому Карпову, в общем-то, было уже все равно — он дорабатывал в УБЭПе последние дни.
— Александр узнал, что я ему изменила с моряком из БМП, — объясняла Татьяна Альбертовна причину развода следователю.
И вообще, по ее словам, к получению ею квартиры бывший супруг не имел отношения.
— Все сделал отец. Он, как «чернобылец», ходил к руководству «Ленвеста» и договаривался о квартире. Если бы не он, не видать бы мне квартиры… — уверяла Ковалева следственные органы.
Такому отцу остается только позавидовать — мало того, что к «Ленвесту» он не имел ни малейшего отношения, так еще и умудрялся приезжать в Питер ходатайствовать за дочь, будучи разбит параличом. Просто чудеса медицины!
Некоторые детали заставляли усомниться, что между разведенными супругами так уж все было безвозвратно кончено. Сперва борец с экономическими преступлениями прописал к себе тестя (случилось это восемь месяцев спустя после официального развода). Свидетельство о расторжении брака Ковалевой было получено еще до оформления развода. А в «ленвестовскую» квартиру вместе с Ковалевой и их сыном Сергеем въехал и сам Букаев — именно этот адрес был им оставлен в УБЭПе для срочного оповещения как домашний. (Хотя сам он в январе 1993-го получил однокомнатную квартиру в ЖСК фабрики им. Веры Слуцкой. Квартиру ему выделили по ходатайству ГУВД на вполне законных основаниях.) Многие их знакомые утверждали, что, несмотря на развод, бывшие супруги продолжают вести совместный образ жизни. Да и сама Татьяна Альбертовна не отрицала этого. Как уверяла Ковалева, на окончательный разрыв они не шли из-за боязни травмировать психику сына. В целом же, в дела бывшего мужа она якобы не совалась.
Кстати, строгость в морали у г-на Букаева оказалась несколько односторонней. Не простив супруге «измены», он сам в течение нескольких лет обманывал Татьяну Альбертовну с… ее младшей сестрой Натальей. Девушка жила вместе с ними под одной крышей. Ну, и как-то все, в общем, так и получилось, как пишут иногда об этом в газете «СПИД-Инфо»… Произошло это еще в Брянске в 1987 году и с тех пор так и тянулось. Девчушка всерьез увлеклась бравым милиционером, а жена, как это часто бывает, не видела, что творится у нее под носом, и до самого последнего момента была уверена, что Александра с Натальей связывают «чисто дружеские отношения».
Именно эти «чисто дружеские отношения» оказались заснятыми на видеокассете, которую обнаружили 11 апреля 1994 года при обыске в сейфе Букаева. Несмотря на надпись: «Путешествие в Америку». Брак пленки, портит магнитофон, не включать", пленка хранила на себе любовные утехи бравого убэповца со своей свояченицей — как в домашних условиях, так и в интерьерах служебного кабинета. Именно эта кассета, происходящее на которой эксперт оценил как порнографию, стала основой для обвинения Букаева в изготовлении порнографической продукции. Обвинение, однако, в суде отпало, поскольку никому, кроме себя, это свое «творчество» любвеобильный сотрудник УБЭПа демонстрировать не собирался.
Да и сама Наталья не отрицала своей связи с мужем старшей сестры. То, что он одновременно жил и с ней, и с Татьяной, Наталью ничуть не смущало. Кстати, и она подтвердила, что после развода никуда он из семьи не ушел, продолжал жить так же, как и до этого.
Нам-то какое дело, кто с кем спит? Да, в общем-то, никакого — это частное дело каждого, лишь бы за рамки закона не выходило. Но и о второй своей любимой женщине г-н Букаев проявлял нежную заботу. Подарки ей дарил, на работу устраивал. То в фирму «Мэрилен» продавщицей — это при том, что и жена его в то же время там трудилась главным бухгалтером. (Как же было не устроить двух протеже сотрудника УБЭП, когда тот возбуждал уголовные дела против сотрудников этой фирмы, а, живя рядом с фирмой, то и дело туда захаживал «при исполнении», оказывая «психологическое давление»?) То на завод им. Радищева работницей участка технических кожевенных изделий. То на кожевенную фабрику «Марксист».
На завод им. Радищева Наталью взяли по просьбе Букаева в начале 1991 года, а уже через несколько месяцев девушка попыталась получить от завода комнату в коммуналке. Администрация ей навстречу не пошла, хотя Наталья Ковалева и обладала справкой жительницы зоны чернобыльского заражения. Тогда (при посредничестве все того же Букаева) девушка перешла на работу на «Марксист», где и получила комнату в коммуналке на Васильевском острове.
Может быть, она была передовицей кожевенного производства или молодым специалистом? Нет. Высшего образования у Натальи на тот момент не было, да и работницей, по воспоминаниям коллег, она оказалась так себе — часто опаздывала, неоднократно имела замечания. Забавно, что ратуя за трудо— и жилищеустройство любовницы, Букаев выдавал себя за ее дядюшку.
12 апреля 1994 года Александра Букаева арестовали. По воспоминаниям очевидцев, вел он себя несколько странно: то извинялся, то принимался откровенно хамить и даже откровенно угрожать. В изоляторе 45/4 ему пришлось несладко — уже через четыре дня до его жены дошли слухи, что арестант пытался вскрыть себе вены или повеситься. Попытка суицида оказалась единственной — уверившись, что никто не обращает на него особого внимания, заключенный успокоился. В камере его прихватила гипертония, и вскоре бравого полковника было не узнать — одним махом он постарел лет на десять. Сам он предъявленные обвинения напрочь отвергал, заявляя, что к получению жилья ни своей женой, ни любовницей отношения никакого не имеет.
Начало процесса назначили на 31 октября 1994 года Администрация «Ленвеста» теперь рвала и метала, требуя вернуть квартиру назад, в чем и предъявила гражданский иск. (Постановление прокуратуры об аресте спорной квартиры было вынесено еще 12 мая 1994 года.)
Вот тут-то и начались странности. Многие свидетели стали говорить совсем по-иному, нежели на предварительном следствии. Теперь, по их словам, выходит, что и Татьяна Ковалева принята была уборщицей на совершенно законный основаниях, и обязанности свои с честью выполняла. (Правда, оформлявшая Ковалеву сотрудница отдела кадров «Ленвеста» и здесь осталась верна своим показаниям, что увольнение ее было связано с регулярными невыходами на работу.) Члены профкома, дружно жалуясь на плохую память, вспомнили, что вопрос о Ковалевой все-таки обсуждался и даже по инициативе Аскерова. Вот только так и не упомнили, как же голосовали сами при обсуждении ее кандидатуры. Сам Аскеров теперь утверждал, что и знать не знал, что Ковалева -супруга Букаева, да и помочь ей с жильем его просил, якобы, некто Наклонов: некогда коммерческий директор «Ленвеста», а в то время работник мэрии. (Наклонова пытались вызвать в суд, однако он в него так и не явился. Несколько позже этот господин был убит при довольно странных обстоятельствах. Пропали бесследно и еще кое-кто из свидетелей.) Аскеров в суде не мог припомнить, чтобы когда-нибудь Букаев вымогал у них взятку в любом виде или предъявлял «Ленвесту» какие-либо незаконные требования. Напротив, теперь выходило, что подсудимый оказывал им «неоценимую помощь в наведении порядка на предприятии». (Кстати и сам Аскеров не задержался в России после окончания суда — ныне он вполне благополучно проживает в Германии.)
Как свидетельствуют работники прокуратуры, подобные проявления «склероза» для свидетелей по такого рода делам — не новость. Тем более, что ответственности за такие изменения показаний никто не несет — уголовное преследование возбуждается крайне редко. А программы защиты свидетелей у нас нет…
Чем же объяснял г-н Аскеров столь разительные противоречия в своих словах на следствии и в судебном заседании? На следствии, мол, на него бессовестным образом давили и заставляли «сгущать краски, чтобы утопить Букаева», обещая в противном случае засадить за решетку самого Аскерова.
Той же линии поведения придерживалась в суде и председатель профкома «Ленвеста» г-жа Петрова. Мол, рассматривали кандидатуру Ковалевой на профкоме, жилье она получила вполне правомерно, и ничьих прав при этом ущемлено не было. А что на следствии сказала по-другому, так просто растерялась тогда и наговорила не то, что нужно. Да и президент «Ленвеста» утверждал в суде, что Ковалева получила квартиру без ущерба для предприятия. (Странная позиция, особенно если учесть, что иск за эту самую квартиру «Ленвест» так и не снял…)
Примерно то же самое говорили и представители «Марксиста», выделившие комнату Ковалевоймладшей. Получила-де она ее правомерно, как лицо, пострадавшее от Чернобыльской аварии, и Букаев к этому отношения не имел.
Сам подсудимый заявил, что жилье и его женой, и его любовницей, и им самим получено было на вполне законных основаниях, а сам он стал жертвой борьбы за власть в УБЭП между тогдашним начальником УБЭП Ботузовым и одним из его заместителей Даниловым. (Ботузова-таки уволили с формулировкой «за покровительство Букаеву».)
Под занавес уходящего 1994 года судья Холодов отправил дело Букаева на доследование, поскольку «не были приняты все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела». По мнению судьи, «обвинение не содержало, какие противоправные действия или бездействия, связанные со своим служебным положением, совершил Букаев»,
Наверное, Федор Иванович имел основания на такое мнение — судья он опытный и с большим стажем. Можно сказать, осторожный, Ведь именно судебная коллегия под его председательством сочла обвиняемых по делу Малышева виновными в чем угодно, только не в бандитизме. (Но уж тут сам прокурор обвинение по этой статье снял, разве против прокурора попрешь?) И никто другой, как Федор Иванович, отправил на доследование другое «бандитское» дело — Валерия Дедовских, после чего с сего гражданина, обвинявшегося в организации вооруженной группировки, вымогательстве, организации убийства и подцепке документов, чуть было не были сняты все обвинения. Еще раз фамилия Холодова всплыла в связи с одним из скандалов вокруг дела Якубовского, когда, по версии правоохранительных органов, именно этот почтенный юрист пытался через адвоката Евгения Тернов скоро получить около сотни тысяч долларов за «нужный» вариант решения по делу (впрочем, это совсем другая история). Одним словом, Федор Иванович перестраховался, сняв с себя ответственность, и, как показало время, по-человечески не ошибся.
До доследования дело Букаева не дошло: Верховный суд счел, что неполнота следствия — еще не повод для повторного проведения следствия. В апреле 1995-го состоялось повторное рассмотрение дела, уже судьей Почечуевым. На этот раз процесс тянулся долго — свидетели болели и в суд являться не спешили. А когда являлись, то всячески отрицали то, что подсудимый «вымогал у них взятки».
Тем не менее, в июле 1995 года Санкт-Петербургский городской суд признал полковника Букаева виновным в использовании служебного положения. Почечуев посчитал, что «взяткой» действия Букаева назвать все же нельзя, поскольку проверок «Марксиста», где получила комнату его любовница, он не проводил, а была ли поездка Букаева на обыск у Аскерова его личной инициативой, установить не уд ал ось. Но и при таком раскладе суд выразил мнение, что и Аскеров, и Есипов (директор «Марксиста») опасались пусть не конкретных действий Букаева, сколько его служебного положения (в том числе и с расчетом на будущее). Мотив действий Букаева суд увидел не в его «корыстных побуждениях», а «в другой личной заинтересованности». Говоря языком не юридическим — квартирами хотел обеспечить не себя лично, а своих близких. Остальные же деяния Букаева, по мнению суда, выходят за рамки уголовного законодательства и заслуживают лишь определенной морально-этической оценки.
Таким образом, решением горсуда Букаева приговорили к двум годам лишения свободы условно с испытательным сроком. К тому моменту как раз случилась амнистия, под которую подсудимый и попал, вчистую освободившись от отбытия наказания. Но и этим г-н Букаев не удовлетворился и подал кассационную жалобу в Верховный суд, требуя отменить приговор.
Высшая судебная инстанция пошла ему навстречу. Приговор отменили, поскольку сочли, что Букаев действовал как частное лицо, а не сотрудник УБЭП. (Честно говоря, как-то странно, может ли выступать сотрудник правоохранительных органов во взаимоотношениях с поднадзорным ему предприятием как частное лицо?) Букаева восстановили в должности. Правда, под давлением обстоятельств он вынужден был подать в отставку «по собственному желанию». Теперь он судится с журналистами, имевшими неосторожность написать в свое время о его «подвигах»…
Не станем оспаривать милостивое решение Верховного суда — с точки зрения закона г-н Букаев невиновен. Тем не менее, в морально-этическом плане это дело представляет определенный интерес. Впрочем, обо всем по порядку.
Анонимка
Все началось с банальной анонимки. В апреле 1994 года по телефону доверия в РУОП позвонил неизвестный и сообщил, что заместитель начальника УБЭП Букаев незаконно получил трехкомнатную квартиру от «Ленвеста», президента которого, г-на Кодовая, он шантажировал угрозой привлечь к ответственности. (Анонимка, ну что с нее взять?) Номер телефона заявителя руоповский АОН установить не смог.Но на полученный сигнал пришлось реагировать. Тем более, что, как выяснилось, у РУОПа имелась и еще кое-какая оперативная информация на г-на Букаева. В частности, упоминалось, что именно при его участии задержанные Лужским ОБЭПом 90 тонн цветных металлов оказались сперва на производственной площадке Завода турбинных лопаток, откуда позже были проданы некоей коммерческой фирмой за границу. По этим же сведениям, Букаев и его близкий друг — тогдашний начальник УБЭП Ботузов — получили за эту операцию свою долю.
Проверять полученный сигнал было поручено одному из отделов РУОП, занимавшемуся оперативной разработкой правонарушений среди работников правоохранительных органов. Информация по цветным металлам своего подтверждения не нашла — деньги за проданный металл официально были оформлены в виде спонсорской помощи для всего УБЭП и лично Ботузов с Букаевым ими не пользовались. Однако слова о том, что «Букаев сменил за два года не одну квартиру», имели под собой некоторое основание.
Падение маленького камушка в горах способно вызвать большую лавину. Так и скромная анонимка стала источником большого скандала.
Начатая проверка позволила заподозрить г-на Букаева в «получении взятки в особо крупном размере». В апреле 1994 года для производства дознания была создана оперативно-следственная группа из числа сотрудников городской прокуратуры, Регионального управления по борьбе с организованной преступностью и отдела дознания ГУВД. Завертелась машина следствия.
«Нужная» уборщица
Летом 1992 года в первом в городе СП «Ленвест» шло большое строительство: только что был сдан в эксплуатацию и ждал новоселов-ленвестовцев жилой дом на проспекте Космонавтов; воздвигались дачи для руководства предприятия в Лужском районе; строился новый фирменный магазин в Пушкине. В этот-то самый строящийся магазин и была принята на работу 7 сентября того же года Татьяна Альбертовна Ковалева, уборщицей по срочному трудовому договору. Собственно, кроме строительного мусора на этом объекте на тот момент особенно и убирать было нечего, поэтому Татьяне Альбертовне предстояло не столько возиться с ведром и шваброй, сколько выполнять функции сторожа.Вообще-то г-жа Ковалева по образованию была товароведом, а ее последним местом работы -должность главного бухгалтера фирмы «Мэрилен», откуда она уволилась с большим скандалом из-за отказа участвовать в аудиторской проверке. Неужели не нашлось ей на «Ленвесте» более подходящего места? Работой себя г-жа Ковалева особенно не утруждала — в магазине ее видели раза два, а за зарплатой она за все время своих «трудов» так и не заехала ни разу, и начисленную ей за несколько месяцев 31 тысячу рублей заработка не получила. Уволилась Татьяна Альбертовна 22 января 1993 года.
История, собственно, ничем не примечательная, если бы не одно обстоятельство. Спустя две недели после приема Ковалевой на работу, на «Ленвесте» состоялось заседание профкома, на котором обсуждался вопрос о распределении квартир в недавно построенном доме на проспекте Космонавтов. Четырнадцатой в этом списке стояла фамилия Татьяны Альбертовны (правда, записана она там была отнюдь не как уборщица, а как сотрудница некоего «коммерческого центра»). Судя по протоколу заседания, за предоставление ей отдельной трехкомнатной квартиры члены профкома проголосовали единогласно при том, что из 19 кандидатур, представленных для обсуждения, отклонены были шесть.
Это решение как-то маю вязалось с Положением о порядке распределения жилья СП «Лекйест». По этому документу при выделении квартир в первую очередь учитывался стаж работника и его вклад в развитие предприятия. Лишь 10 процентов жилья выделялось для сотрудников «Ленвеста», не состоящих на учете в жилищных органах и имеющих площадь не более 12 квадратных метров на члена семьи. Собственно, ни под один из этих пунктов уважаемая Татьяна Альбертовна не подходила — стаж работы на «Ленвесте» был самым, что ни на есть, минимальным; вклад в деятельность СП — тоже сомнительным; да и по санитарным нормам — среди «отказников» были и такие, кто жил в худших, нежели г-жа Ковалева, условиях.
Когда позже у членов профкома стали интересоваться, как же так они единогласно проголосовали за улучшение жилищных условий Татьяны Альбертовны, большая часть их удивилась. Как ни старались, не могли они припомнить, чтобы ее кандидатура вообще обсуждалась. Так что же, запись о ней была внесена в протокол собрания задним числом? По материалам следствия так и выходило. С ведома директора по кадрам Кожевниковой, председатель профкома Петрова тайно от других членов профкома вписала Ковалеву задним числом, скрыв таким образом трехкомнатную квартиру от остальных.
В трудоустройстве г-жи Ковалевой на «Ленвест» немалую роль сыграл тогдашний заместитель президента СП г-н Аскеров, занимавшийся вопросами строительства, именно его карандашная резолюция ходатайствовала за Татьяну Альбертовну. Дело в том, что на предприятие старались не брать людей более чем с трехмесячным перерывом в трудовой деятельности, как у Ковалевой. Исключение делали лишь по особому ходатайству представителей руководства. (Кстати, как потом выяснилось, именно строительный уклон занятий зама и определил его тесное участие в судьбе Ковалевой.)
Кожевникова сообщила следствию, что разговор о квартире для Ковалевой поднимался Аскеровым еще летом 1992 года, когда Татьяна Альбертовна еще и не числилась уборщицей. Припомнила подобный разговор, имевший место примерно в то же время, и Петрова. Обеих дам Аскеров убеждал, что дать квартиру Ковалевой — в насущных интересах самого предприятия. (Кстати, на том историческом заседании профкома по выделению жилья от администрации присутствовал именно Аскеров.)
Формальный повод для предоставления жилья Ковалевой все же был — ее отец являлся жителем зоны радиоактивного загрязнения Чернобыльской АЭС. Но, во-первых, в этом случае он сам должен был бы стоять на очереди на квартиру. А во-вторых, уважаемый Альберт Михайлович в тот момент жил и работал шофером в городе Клинцы Брянской области. Если он и помышлял о переезде к дочери в Петербург, то вряд ли смог это сделать — летом 1992 года его разбил паралич и практически до самой своей смерти в октябре того же года он не выходил из больницы.
Получив квартиру, Татьяна Альбертовна прописала туда своих родных и близких, включая и покойного отца (кто подделывал его подпись на заявлении с просьбой о прописке, суд так и не сумел установить). Затем в быстром темпе провела приватизацию и уволилась с «Ленвеста».
За что же была Татьяна Альбертовна осыпана такими милостями? Все объяснялось просто — г-жа Ковалева была супругой заместителя начальника УБЭП полковника Букаева. Хотя формально супруги числились в разводе, это не мешало им продолжать проживать под одной крышей.
Ретивый борец с экономическими правонарушениями
Взаимоотношения г-на Букаева с «Ленвестом» были непростыми и достаточно бурными. Александр Букаев пришел в 4 отдел питерского УБЭП переводом из Брянска. Отдел курировал легкую и швейную промышленность Петербурга. Коллеги сразу же отметили пристальный интерес нового оперативника к первому совместному германо-российскому предприятию «Ленвест». В начале 1990-х Россия переживала пик дефицита, и надо ли говорить, что продукция «Ленвеста» пользовалась бешеной популярностью у покупателей, что не могло не спровоцировать различные спекуляции.Как-то в начале 1991 года в УБЭП поступила информация, что в фирменном магазине СП на Суворовском с черного хода обувь уходит «налево» мимо торгового зала и обычных покупателей. Несколько штатных борцов с экономической преступностью, включая и Букаева, выехали на место разобраться в ситуации.
Их визит у работников магазина большого восторга не вызвал. Кто-то из «ленвестовцев» даже попытался было намекнуть, что «они — СП, и законы для них не писаны». Посещение магазина убэповцы зафиксировали на видеопленку: очередь в торговом зале; коробки с обувью, подписанные фамилиями «нужных» людей, в подсобке. Часть записи тем же вечером с соответствующим комментарием вышла в эфир знаменитых «600 секунд». Надо ли говорить, что директор «Ленвеста», как раз баллотировавшийся тогда в депутаты, остался ситуацией крайне недоволен? Отношения между УБЭП и предприятием напоминали «холодную войну» — взаимные упреки друг другу в прессе и строительство всяческих козней при любой возможности.
«Ленвест» официально был закреплен за сотрудником 4-го отдела Брагиным. Однако на проведении самых различных проверок по СП настаивал именно Букаев и требовал от руководства предприятия документов, касающихся всех сторон его деятельности. Во время болезни Брагина Букаев полностью взял инициативу в свои руки. Брагин понял, что коллега окончательно «оседают» «Ленвест», и ему не осталось ничего иного, как уйти на другую работу… в 8-й отдел РУОПа.
Удивительно ли, что по роду своей деятельности Александр Букаев был знаком с большинством руководителей «Ленвеста»? Поначалу они воспринимали Букаева как «некомпетентного в вопросах деятельности СП, неграмотного и бестактного сотрудника милиции, пытающегося вмешиваться в производственный процесс». Они даже поднимали вопрос перед руководством УБЭП о замене Букаева другим сотрудником. Жаловались они и Крамарову (тогдашнему начальнику ГУВД), и Собчаку, и в газеты, грозя внешнеполитическими осложнениями с объединенной Германией. В русло этого противоборства укладывалась и статья корреспондента «Часа Пик» Льва Корсунского в номере за 6 мая 1991 года, рассказывающая о «наезде» Букаева на «Ленвест».
Однако постепенно напряженность в отношениях спала. Настолько, что Букаев стал обращаться к руководству СП (в основном к Аскерову) с личными просьбами. Хотя неприятностей у ленвестовского начальства хватало. То в УБЭП попадают материал о незаконном получении президентом «Ленвеста» квартиры (состава преступления не оказалось, и дело было закрыто). То — «о сомнительной законности строительства коттеджей для руководства СП в Лужском районе» (были подозрения; что строительство идет за счет сферы соцкульбыта «Ленвеста»; расследование прикрыли только потому, что, по закону, в случае преобладания в уставном фонде частного капитала дело можно было возбудить лишь по заявлению одного из учредителей), и Букаев лично выезжал проводить обыск у Аскерова (он проводился с личным участием Букаева за несколько дней до исторического заседания профкома по выделению квартир). То против родного брата Аскерова возбуждали дело по подозрению в даче взятки (позже дело было прекращено за отсутствием состава преступления). Одним словом, верхушка «Ленвеста» имела возможность убедиться, что от Букаева «зла может быть много, и такого человека лучше иметь в друзьях». (Примечательно, что такое положение дел следствие сочло «постановкой Аскерова в такие условия, когда он не мог не выполнить просьбу Букаева». Суд, правда, в этом со следствием не согласился.)
До руководства УБЭП нехорошие слухи о «взаимоотношениях» Букаева с «Ленвестом» доходили. У одного из сотрудников Управления Карпова имелось на руках даже так называемое «подозреваемое дело» о получении квартиры Ковалевой и роли в этом событии Букаева. Сам Букаев к тому времени фактически возглавлял 9-й отдел УБЭП, курировавший область. Стоило слухам об этом деле дойти до Букаева, как он в гневе явился к Карпову и стал выговаривать, что под него-де кто-то копает. Самому Карпову, в общем-то, было уже все равно — он дорабатывал в УБЭПе последние дни.
Примерный семьянин
Примечательно, что на момент выделения «Ленвестом» Татьяне Альбертовне квартиры, сам Букаев к г-же Ковалевой формально отношения не имел, поскольку еще в январе 1992 года брак между ними был расторгнут.— Александр узнал, что я ему изменила с моряком из БМП, — объясняла Татьяна Альбертовна причину развода следователю.
И вообще, по ее словам, к получению ею квартиры бывший супруг не имел отношения.
— Все сделал отец. Он, как «чернобылец», ходил к руководству «Ленвеста» и договаривался о квартире. Если бы не он, не видать бы мне квартиры… — уверяла Ковалева следственные органы.
Такому отцу остается только позавидовать — мало того, что к «Ленвесту» он не имел ни малейшего отношения, так еще и умудрялся приезжать в Питер ходатайствовать за дочь, будучи разбит параличом. Просто чудеса медицины!
Некоторые детали заставляли усомниться, что между разведенными супругами так уж все было безвозвратно кончено. Сперва борец с экономическими преступлениями прописал к себе тестя (случилось это восемь месяцев спустя после официального развода). Свидетельство о расторжении брака Ковалевой было получено еще до оформления развода. А в «ленвестовскую» квартиру вместе с Ковалевой и их сыном Сергеем въехал и сам Букаев — именно этот адрес был им оставлен в УБЭПе для срочного оповещения как домашний. (Хотя сам он в январе 1993-го получил однокомнатную квартиру в ЖСК фабрики им. Веры Слуцкой. Квартиру ему выделили по ходатайству ГУВД на вполне законных основаниях.) Многие их знакомые утверждали, что, несмотря на развод, бывшие супруги продолжают вести совместный образ жизни. Да и сама Татьяна Альбертовна не отрицала этого. Как уверяла Ковалева, на окончательный разрыв они не шли из-за боязни травмировать психику сына. В целом же, в дела бывшего мужа она якобы не совалась.
Кстати, строгость в морали у г-на Букаева оказалась несколько односторонней. Не простив супруге «измены», он сам в течение нескольких лет обманывал Татьяну Альбертовну с… ее младшей сестрой Натальей. Девушка жила вместе с ними под одной крышей. Ну, и как-то все, в общем, так и получилось, как пишут иногда об этом в газете «СПИД-Инфо»… Произошло это еще в Брянске в 1987 году и с тех пор так и тянулось. Девчушка всерьез увлеклась бравым милиционером, а жена, как это часто бывает, не видела, что творится у нее под носом, и до самого последнего момента была уверена, что Александра с Натальей связывают «чисто дружеские отношения».
Именно эти «чисто дружеские отношения» оказались заснятыми на видеокассете, которую обнаружили 11 апреля 1994 года при обыске в сейфе Букаева. Несмотря на надпись: «Путешествие в Америку». Брак пленки, портит магнитофон, не включать", пленка хранила на себе любовные утехи бравого убэповца со своей свояченицей — как в домашних условиях, так и в интерьерах служебного кабинета. Именно эта кассета, происходящее на которой эксперт оценил как порнографию, стала основой для обвинения Букаева в изготовлении порнографической продукции. Обвинение, однако, в суде отпало, поскольку никому, кроме себя, это свое «творчество» любвеобильный сотрудник УБЭПа демонстрировать не собирался.
Да и сама Наталья не отрицала своей связи с мужем старшей сестры. То, что он одновременно жил и с ней, и с Татьяной, Наталью ничуть не смущало. Кстати, и она подтвердила, что после развода никуда он из семьи не ушел, продолжал жить так же, как и до этого.
Нам-то какое дело, кто с кем спит? Да, в общем-то, никакого — это частное дело каждого, лишь бы за рамки закона не выходило. Но и о второй своей любимой женщине г-н Букаев проявлял нежную заботу. Подарки ей дарил, на работу устраивал. То в фирму «Мэрилен» продавщицей — это при том, что и жена его в то же время там трудилась главным бухгалтером. (Как же было не устроить двух протеже сотрудника УБЭП, когда тот возбуждал уголовные дела против сотрудников этой фирмы, а, живя рядом с фирмой, то и дело туда захаживал «при исполнении», оказывая «психологическое давление»?) То на завод им. Радищева работницей участка технических кожевенных изделий. То на кожевенную фабрику «Марксист».
На завод им. Радищева Наталью взяли по просьбе Букаева в начале 1991 года, а уже через несколько месяцев девушка попыталась получить от завода комнату в коммуналке. Администрация ей навстречу не пошла, хотя Наталья Ковалева и обладала справкой жительницы зоны чернобыльского заражения. Тогда (при посредничестве все того же Букаева) девушка перешла на работу на «Марксист», где и получила комнату в коммуналке на Васильевском острове.
Может быть, она была передовицей кожевенного производства или молодым специалистом? Нет. Высшего образования у Натальи на тот момент не было, да и работницей, по воспоминаниям коллег, она оказалась так себе — часто опаздывала, неоднократно имела замечания. Забавно, что ратуя за трудо— и жилищеустройство любовницы, Букаев выдавал себя за ее дядюшку.
12 апреля 1994 года Александра Букаева арестовали. По воспоминаниям очевидцев, вел он себя несколько странно: то извинялся, то принимался откровенно хамить и даже откровенно угрожать. В изоляторе 45/4 ему пришлось несладко — уже через четыре дня до его жены дошли слухи, что арестант пытался вскрыть себе вены или повеситься. Попытка суицида оказалась единственной — уверившись, что никто не обращает на него особого внимания, заключенный успокоился. В камере его прихватила гипертония, и вскоре бравого полковника было не узнать — одним махом он постарел лет на десять. Сам он предъявленные обвинения напрочь отвергал, заявляя, что к получению жилья ни своей женой, ни любовницей отношения никакого не имеет.
Суд да дело
К 29 июля следствие по делу было закончено, и собранные материалы направили в Петербургский городской суд. Спустя два месяца его принял к производству судья Федор Иванович Холодов. Тогда еще Холодов считал, что и доказательств для рассмотрения дела собрано вполне достаточно, и что отсутствуют обстоятельства, из-за которых дело можно было бы приостановить или прекратить.Начало процесса назначили на 31 октября 1994 года Администрация «Ленвеста» теперь рвала и метала, требуя вернуть квартиру назад, в чем и предъявила гражданский иск. (Постановление прокуратуры об аресте спорной квартиры было вынесено еще 12 мая 1994 года.)
Вот тут-то и начались странности. Многие свидетели стали говорить совсем по-иному, нежели на предварительном следствии. Теперь, по их словам, выходит, что и Татьяна Ковалева принята была уборщицей на совершенно законный основаниях, и обязанности свои с честью выполняла. (Правда, оформлявшая Ковалеву сотрудница отдела кадров «Ленвеста» и здесь осталась верна своим показаниям, что увольнение ее было связано с регулярными невыходами на работу.) Члены профкома, дружно жалуясь на плохую память, вспомнили, что вопрос о Ковалевой все-таки обсуждался и даже по инициативе Аскерова. Вот только так и не упомнили, как же голосовали сами при обсуждении ее кандидатуры. Сам Аскеров теперь утверждал, что и знать не знал, что Ковалева -супруга Букаева, да и помочь ей с жильем его просил, якобы, некто Наклонов: некогда коммерческий директор «Ленвеста», а в то время работник мэрии. (Наклонова пытались вызвать в суд, однако он в него так и не явился. Несколько позже этот господин был убит при довольно странных обстоятельствах. Пропали бесследно и еще кое-кто из свидетелей.) Аскеров в суде не мог припомнить, чтобы когда-нибудь Букаев вымогал у них взятку в любом виде или предъявлял «Ленвесту» какие-либо незаконные требования. Напротив, теперь выходило, что подсудимый оказывал им «неоценимую помощь в наведении порядка на предприятии». (Кстати и сам Аскеров не задержался в России после окончания суда — ныне он вполне благополучно проживает в Германии.)
Как свидетельствуют работники прокуратуры, подобные проявления «склероза» для свидетелей по такого рода делам — не новость. Тем более, что ответственности за такие изменения показаний никто не несет — уголовное преследование возбуждается крайне редко. А программы защиты свидетелей у нас нет…
Чем же объяснял г-н Аскеров столь разительные противоречия в своих словах на следствии и в судебном заседании? На следствии, мол, на него бессовестным образом давили и заставляли «сгущать краски, чтобы утопить Букаева», обещая в противном случае засадить за решетку самого Аскерова.
Той же линии поведения придерживалась в суде и председатель профкома «Ленвеста» г-жа Петрова. Мол, рассматривали кандидатуру Ковалевой на профкоме, жилье она получила вполне правомерно, и ничьих прав при этом ущемлено не было. А что на следствии сказала по-другому, так просто растерялась тогда и наговорила не то, что нужно. Да и президент «Ленвеста» утверждал в суде, что Ковалева получила квартиру без ущерба для предприятия. (Странная позиция, особенно если учесть, что иск за эту самую квартиру «Ленвест» так и не снял…)
Примерно то же самое говорили и представители «Марксиста», выделившие комнату Ковалевоймладшей. Получила-де она ее правомерно, как лицо, пострадавшее от Чернобыльской аварии, и Букаев к этому отношения не имел.
Сам подсудимый заявил, что жилье и его женой, и его любовницей, и им самим получено было на вполне законных основаниях, а сам он стал жертвой борьбы за власть в УБЭП между тогдашним начальником УБЭП Ботузовым и одним из его заместителей Даниловым. (Ботузова-таки уволили с формулировкой «за покровительство Букаеву».)
Под занавес уходящего 1994 года судья Холодов отправил дело Букаева на доследование, поскольку «не были приняты все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела». По мнению судьи, «обвинение не содержало, какие противоправные действия или бездействия, связанные со своим служебным положением, совершил Букаев»,
Наверное, Федор Иванович имел основания на такое мнение — судья он опытный и с большим стажем. Можно сказать, осторожный, Ведь именно судебная коллегия под его председательством сочла обвиняемых по делу Малышева виновными в чем угодно, только не в бандитизме. (Но уж тут сам прокурор обвинение по этой статье снял, разве против прокурора попрешь?) И никто другой, как Федор Иванович, отправил на доследование другое «бандитское» дело — Валерия Дедовских, после чего с сего гражданина, обвинявшегося в организации вооруженной группировки, вымогательстве, организации убийства и подцепке документов, чуть было не были сняты все обвинения. Еще раз фамилия Холодова всплыла в связи с одним из скандалов вокруг дела Якубовского, когда, по версии правоохранительных органов, именно этот почтенный юрист пытался через адвоката Евгения Тернов скоро получить около сотни тысяч долларов за «нужный» вариант решения по делу (впрочем, это совсем другая история). Одним словом, Федор Иванович перестраховался, сняв с себя ответственность, и, как показало время, по-человечески не ошибся.
До доследования дело Букаева не дошло: Верховный суд счел, что неполнота следствия — еще не повод для повторного проведения следствия. В апреле 1995-го состоялось повторное рассмотрение дела, уже судьей Почечуевым. На этот раз процесс тянулся долго — свидетели болели и в суд являться не спешили. А когда являлись, то всячески отрицали то, что подсудимый «вымогал у них взятки».
Тем не менее, в июле 1995 года Санкт-Петербургский городской суд признал полковника Букаева виновным в использовании служебного положения. Почечуев посчитал, что «взяткой» действия Букаева назвать все же нельзя, поскольку проверок «Марксиста», где получила комнату его любовница, он не проводил, а была ли поездка Букаева на обыск у Аскерова его личной инициативой, установить не уд ал ось. Но и при таком раскладе суд выразил мнение, что и Аскеров, и Есипов (директор «Марксиста») опасались пусть не конкретных действий Букаева, сколько его служебного положения (в том числе и с расчетом на будущее). Мотив действий Букаева суд увидел не в его «корыстных побуждениях», а «в другой личной заинтересованности». Говоря языком не юридическим — квартирами хотел обеспечить не себя лично, а своих близких. Остальные же деяния Букаева, по мнению суда, выходят за рамки уголовного законодательства и заслуживают лишь определенной морально-этической оценки.
Таким образом, решением горсуда Букаева приговорили к двум годам лишения свободы условно с испытательным сроком. К тому моменту как раз случилась амнистия, под которую подсудимый и попал, вчистую освободившись от отбытия наказания. Но и этим г-н Букаев не удовлетворился и подал кассационную жалобу в Верховный суд, требуя отменить приговор.
Высшая судебная инстанция пошла ему навстречу. Приговор отменили, поскольку сочли, что Букаев действовал как частное лицо, а не сотрудник УБЭП. (Честно говоря, как-то странно, может ли выступать сотрудник правоохранительных органов во взаимоотношениях с поднадзорным ему предприятием как частное лицо?) Букаева восстановили в должности. Правда, под давлением обстоятельств он вынужден был подать в отставку «по собственному желанию». Теперь он судится с журналистами, имевшими неосторожность написать в свое время о его «подвигах»…