Конвей Лорна. Это не сон

   Кэролайн полагала, что, оказавшись в самолете, решит некоторые из своих проблем, что немного успокоится, когда Кордова – и Рита – останутся позади. Но быстро поняла, что этого не случится, потому что все свои проблемы она взяла с собой.
   Тад был ее проблемой. Тад, который все еще был способен заставить ее действовать и чувствовать помимо собственной воли. Тад, которого она по-прежнему любила, даже ненавидя. Тад, который сейчас шел следом, имея на нее какие-то виды, хотя и любил другую женщину.
   Господи, за какого испорченного, жестокого мужчину вышла она замуж!
   С горящим лицом она достигла верха лестницы. Там уже поджидала другая очаровательная стюардесса, предложившая забрать у нее жакет и рассказавшая о дополнительных преимуществах, которые предоставляет путешествие в первом классе.
   Кэролайн протянула девушке жакет, который несла перекинутым через руку, и пошла по проходу туда, где сидел Хуан, уже пристегнувшийся ремнем. Когда, подойдя, она подняла портфель и хотела сесть рядом, сын недовольно посмотрел на нее.
   – Нет, мама, это папино место. Папа всегда сидит рядом со мной в самолете.
   Действительно. Хуана было нелегко удерживать в рамках, особенно во время длительных перелетов. Когда он не спал, то быстро начинал скучать, а когда уставал, то капризничал и справиться с ним было невозможно. Мальчик не засыпал с такой легкостью, как Антония, и не нуждался в таком долгом сне, как младшая сестра.
   Родители быстро поняли, что он ведет себя намного лучше, когда рядом сидит отец.
   Тадео в отличие от большинства аргентинских отцов не баловал сына. Он любил Хуана и уделял ему достаточно внимания, однако ожидал от него хорошего поведения, особенно на людях. Он никогда не наказывал его физически. Одного мрачного недовольного взгляда было достаточно, чтобы одернуть мальчика и заставить его хорошенько подумать, прежде чем сделать что-нибудь.
   Кэролайн хорошо понимала, что должен чувствовать Хуан, когда отец смотрит на него с неодобрением. Тадео был очень сильной личностью, и его взгляд мог творить чудеса. Когда эти полуприкрытые веками, глубоко посаженные черные глаза устремлялись на вас, вы поступали так, как хотел их владелец. И независимо от вашего желания.
   Когда она встретила Тадео, взгляд его глаз соблазнил ее в одно мгновение. В первую же ночь она оказалась в его постели.
   Кэролайн вдруг охватило ужасное предчувствие, что Тадео хочет сесть рядом с ней. А она бы не вынесла этого.
   Игнорируя протесты сына, она чуть ли не бросила портфель Тадео на сиденье через проход. Быстро посмотрев в дальний конец салона, она увидела, что стюардесса уже держит проснувшуюся Антонию, а Тадео снимает пиджак. Девушка улыбалась ему столь же игриво, как и та, внизу.
   Типично! – яростно подумала Кэролайн и плюхнулась в кресло рядом с Хуаном.
   – На этот раз папа сядет с Антонией, – сообщила она надувшемуся сыну. – И не устраивай скандала, иначе пожалеешь!
   Хуан, немного испуганный непривычным поведением матери, потрясение уставился на нее большими темными глазами.
   – В чем дело? – спросил Тадео, подходя к ним с дочерью на руках. – Ты уверена, что хочешь занять именно это место, Кэрри? – спросил он.
   Кэролайн свирепо взглянула на него.
   – Думаю, теперь очередь Антонии сидеть рядом с тобой, – резковато сказала она.
   – Папочка! – Большие бархатные глаза Антонии сияли, что вызвало у Кэролайн еще большее раздражение. «Твой отец всего лишь мужчина, а не какой-нибудь бог!» – хотелось ей крикнуть дочери.
   Тадео колебался, нахмуренно глядя на Кэролайн. Она отвела взгляд и уставилась в иллюминатор на взлетно-посадочную полосу, хотя вряд ли могла увидеть что-нибудь, кроме огней, мигающих в кромешной тьме.
   – Ну, может быть, до тех пор, пока ты не уснешь, – согласился Тадео. – А потом мы поменяемся местами. Я хочу немного посидеть с мамой.
   У Кэролайн внутри все сжалось. Я так и знала? – подумала она.
   – А как же я? – захныкал Хуан.
   – Такому большому мальчику нянька уже не нужна, – сказал Тадео, пристроив свой портфель на багажной полке и склонившись, чтобы усадить Антонию в кресло у окна. – Можешь пока вместо меня позаботиться о маме, – бросил он через плечо. – Она немного нервничает сегодня. Ты ведь знаешь, как мама не любит летать.
   Кэролайн старалась не смотреть в сторону обтянутых брюками ягодиц Тадео, который склонился над сиденьем Антонии. Но это было нелегко, учитывая, что он находился всего в паре футов от нее, на уровне глаз.
   У Тадео был великолепный зад. Проклятье, у него все было великолепным! И это часть ее проблемы. Ах, если бы он уродился низеньким, толстым и лысым! Если бы не волновал ее так безумно до сих пор!
   С плохо скрываемым вожделением Кэролайн смотрела на его «тыл», когда Тадео повернул голову и встретился с ней взглядом. Она быстро отвела глаза, но было уже поздно – уголки его рта уже приподнялись в намеке на понимающую улыбочку.
   Кэролайн изо всех сил старалась не покраснеть, но проиграла битву. Уже не первый раз за последние два дня она порадовалась, что у нее месячные. Потому что в противном случае одному Небу известно, на что мог бы склонить ее Тадео в течение этого полета. То, что она убедилась в неверности мужа, вовсе не отвратило Кэролайн от него в физическом смысле.
   Как ни странно, она обнаружила, что теперь хочет Тадео как никогда раньше. Может быть, таким образом мать-природа заботится о сохранении семейных союзов? Или просто жизнь насмехается над ней за то, что она столь слепо, столь безоглядно любит этого человека?
   – Я позабочусь о мамочке, папа, – сказал Хуан, раздуваясь от гордости за то, что ему доверили такое взрослое дело. – И еще я могу включить ей телевизор. У мамы это плохо получается. Дома она в таких случаях сердится и говорит ругательные слова.
   – Вот как? – Тадео, устраиваясь в кресле через проход, устремил веселый взгляд на пылающее лицо Кэролайн. – Не может быть! Только не твоя мама. Твоя воспитанная, безупречная мама.
   – Правда-правда, папа, – настаивал Хуан, несмотря на то что Кэролайн теперь сердито взирала на болтливого сына.
   Внезапно тронувшийся с места самолет и голос капитана, известивший о скором взлете и пожелавший приятного путешествия, положили конец этому маленькому эпизоду. И как раз вовремя. Еще немного – и Кэролайн просто сгорела бы со стыда!
   Она была рада хлопотам, сопутствовавшим взлету и последовавшему вскоре за этим обеду. Оба родителя приступили к своим прямым обязанностям: следить за тем, чтобы дети ничего не роняли и не проливали на колени.
   После еды начались походы в туалет, снятие туфель и надевание носков, выбор телевизионной программы, опускание спинок кресел. Внимательная стюардесса принесла подушки и одеяла для детей, хлопоча над ними так, словно это ее дети. Несомненно, ей этого хотелось бы, кисло подумала Кэролайн, когда та одарила ее мужа очередной ослепительной улыбкой.
   Наконец в салоне притушили огни. Антония почти сразу же заснула. Немного погодя задремал и Хуан, этот маленький предатель, как мысленно назвала его мать.
   Когда Тадео склонился к ней через проход, Кэролайн замерла в своем кресле.
   – Лучше переложить Антонию на твое место, – прошептал он. – Ее и пушкой не разбудишь.
   – Почему бы не оставить все как есть, Тад? – в отчаянии спросила Кэролайн.
   – Нет, – твердо сказал он. – Я хочу поговорить с тобой. И не через проход.
   Понимая, что отговориться не удастся, Кэролайн вздохнула и встала. Тадео поднял спящую Антонию и стал устраивать ее рядом с братом. Сердце Кэролайн сжалось при виде того, как бережно муж обращается с дочерью. Как поправляет подушку и подтыкает одеяло. Как целует ее, а потом Хуана в щеку.
   И тогда она окончательно осознала, что ничто не заставит Тадео потребовать развода. Он останется ее мужем независимо от того, любит ее или нет.
   Тадео выпрямился и улыбнулся Кэролайн.
   – Наконец-то, – со вздохом сказал он. – Садись-ка к окну, моя милая. Мне будет спокойнее, если единственный твой путь к отступлению будет лежать через мои колени.
   Кэролайн стиснула зубы, когда он взял ее под локоть и чуть ли не насильно усадил в кресло у иллюминатора.
   – Я помогу тебе, – сказал Тадео, наклоняясь, чтобы застегнуть ремень.
   Она сидела не шелохнувшись и пыталась унять дрожь, вызванную его близостью и случайными легкими прикосновениями к немедленно напрягшейся груди. Потом Тадео поднял голову, и его губы оказались всего в нескольких дюймах от ее рта…
   Это был долгий, медленный, чувственный поцелуй, от которого перехватило дыхание, а сердце пустилось вскачь.
   – Тад, прекрати, – слабо запротестовала Кэролайн, когда муж на мгновение отстранился, чтобы перевести дух.
   – Прекратить – что?
   – Перестань смущать меня. Нас могут увидеть.
   – Почти все спят, – пробормотал он, обхватывая рукой ее шею и глядя прямо в глаза. – Или смотрят телевизор. Но в любом случае меня это мало беспокоит. Ты так чудесно, так сексуально выглядишь сегодня, что просто сводишь меня с ума. Честно говоря, это безумие не прекращается с той самой ночи. Я не перестаю думать о том, что ты со мной делала тогда…
   Подушечкой большого пальца Тадео обвел контур ее рта, и губы Кэролайн, все еще влажные и немного саднящие после его поцелуя, сами собой приоткрылись.
   – У тебя очень красивые губы, – пробормотал он. – Ты даже не представляешь, какое чудо наблюдать, как твоя жена делает это, знать, что она хочет это делать. Господи, я не могу дождаться, когда все повторится!
   – Тад, ради Бога, – выдохнула она, отбрасывая его руку. – Я… я не могу. Не здесь. Я не могу!
   Тадео казался озадаченным, словно ему и в голову не приходило, что жена способна на такое здесь и сейчас. Но, проклятье, Кэролайн чувствовала, что это было бы вполне возможно, если бы он продолжал настаивать. У нее голова пошла кругом, когда она заглянула в темную бездну своих желаний.
   Смесь тревоги и смущения сделала ее совсем несчастной, и слезы защипали глаза Кэролайн. Разве можно продолжать так хотеть его, зная, что для него это – только секс?
   – Нет-нет, конечно же не можешь, – пробормотал Тадео. – Прости, если расстроил тебя. Я совсем не хотел этого. Я никогда не стал бы просить о том, что тебе не по нраву. Проклятье, Кэрри, не плачь! Я не правильно понял твой взгляд, который ты бросила на меня раньше. Я подумал… Да ладно, какая теперь разница, что я подумал! Я явно ошибся. – Он обнял ее и притянул к себе. Иди сюда… Шшш… Не плачь… Ты устала, вот и все. Путешествие с детьми всегда испытание. Но скоро мы вернемся домой и снова заживем нормальной жизнью. Правда? – Он отстранил Кэролайн от себя и внимательно посмотрел в ее заплаканное лицо. – Прощаешь меня?
   Она только моргала и ничего не говорила.
   Тадео вздохнул.
   – Ты должна понимать, какой восхитительной была той ночью. Я не был бы нормальным мужчиной, если бы не хотел, чтобы это повторилось. Но, естественно, не здесь. Честное слово, я никогда не предложил бы что-то обидное или унизительное для тебя. Никогда!
   При этих словах глаза Кэролайн снова наполнились слезами, и Тадео опять привлек ее к себе.
   Она хотела простить и забыть – все! Но прощение не приходило. Внутри рождалось что-то совсем другое, что-то холодное и враждебное, темное и опасное, сильное и неистовое.
   Из каких-то неведомых глубин циничный голос бормотал: ты все время шла на компромиссы в этом браке. Пора остановиться. Пора показать неверному, лживому подонку, что совершенное им даром не пройдет. Пора вывести его на чистую воду!
   Кэролайн содрогнулась, подумав, к чему это может привести. Прямиком к разводу. И все же воображаемое действо таило для нее некоторое очарование, хотя она и продолжала тихо всхлипывать в объятиях мужа. Ужасно хотелось посмотреть на лицо Тадео, когда он узнает, что ей известно о Рите; увидеть его панику, когда он поймет, что его могут лишить детей. Внезапно Кэролайн поняла, почему месть иногда называют сладкой.
   Но месть была также и всеразрушающей.
   Кэролайн разрывали противоречивые чувства. Бедный Гамлет! Теперь она могла оценить его мучения. Быть или не быть – вот в чем вопрос!
   Ей просто необходимо поговорить с кем-нибудь, кто более трезво смотрит на вещи, не позволяя чувствам затуманивать суть происходящего. С кем-нибудь, кто сможет подсказать, как лучше поступить.
   Только не с матерью. О Боже, нет! Ей нужен человек, который не будет презрительно фыркать и строить гримасы, кто правильно оценит цель ее усилий, сводившихся не только к тому, чтобы сохранить брак, но и к тому, чтобы спасти счастье своих детей.
   Ей нужен кто-то другой. Но кто?

Глава 5

   Слава Богу, Тадео заранее заказал машину, и та уже поджидала их в аэропорту Хитроу. Кэролайн не вынесла бы стояния в очереди за такси.
   Интересно, выгляжу я так же ужасно, как чувствую себя? – думала она, проходя через таможню вместе с оттягивающей руки Антонией. Не менее сонный Хуан висел на плече Тадео, который шел впереди. Их багаж лежал на тележке, которую устало толкал муж свободной рукой.
   Он всегда говорил, что самое худшее в жизни в Англии – это расстояние, которое приходится преодолевать ради встреч с его родителями или ради деловых поездок. Но Тадео также не уставал повторять, что нигде больше не хотел бы воспитывать своих детей.
   Кэролайн этот перелет показался невыносимым, несмотря на то что дети большую часть времени проспали. Она тоже спала, но отнюдь не так много – больше притворялась. Они сделали короткую остановку в Рио-де-Жанейро, во время которой Кэролайн даже не вышла из самолета. Тадео сказал, что ему нужно размять ноги, и взял с собой детей.
   Она обрадовалась, что он уходит. И как только муж пропал из виду, напряжение тут же отпустило ее.
   Что же, теперь всегда так будет? – с тревогой спрашивала себя Кэролайн, проходя через турникет. Я будет сдерживаться, пока он рядом, и чувствовать облегчение, как только за ним закроется дверь? И все это будет накапливаться во мне, скручиваясь и скручиваясь в тугую пружину?
   Однако рано или поздно что-нибудь – или кто-нибудь – выпустит всю эту бурю эмоций наружу.
   Водитель из прокатной конторы ждал их в зале прилета, держа в руках табличку с отпечатанной на ней фамилией. Тадео представился и подтолкнул к нему тележку.
   – Сюда, – сказал шофер и покатил тележку вперед.
   – Машина далеко? – через некоторое время спросил Тадео.
   – Не очень. – Шофер вел их к стеклянным дверям бокового выхода.
   – Хотелось бы надеяться, – ответил Тадео. – Мои жена и дети очень устали, бедняжки, – добавил он, тепло улыбнувшись Кэролайн.
   Ненавидя себя за это, она подчеркнуто отвернулась. Но ей был просто невыносим его любящий взгляд. Интересно, мне кажется или Тадео действительно на редкость заботлив со мной? – размышляла Кэролайн.
   Он всегда был заботливым мужем. Но в течение всего полета окружал ее таким вниманием, что Кэролайн едва не тошнило. Тадео готов был сделать для нее все что угодно. Если обычно он только раз спрашивал, все ли в порядке, то теперь задавал этот вопрос тысячу раз!
   Чувствует себя виноватым, решила она. Чем же еще может быть вызвано столь преувеличенное внимание?
   Они вышли за шофером на улицу. Воздух был прозрачен и холоден, на небе – ни облачка, но солнце еще не взошло. Только чуть позже оно согреет город приятным осенним теплом.
   Машина была припаркована поблизости за углом – длинный белый «бентли» с серыми бархатными сиденьями и с затемненными стеклами. Подобная роскошь удивила Кэролайн. Тадео явно сорвался с катушек, кисло подумала она и забралась в машину первой, посадив рядом с собой дочь. Таким образом, Тадео с Хуаном пришлось занять противоположное сиденье.
   Но уловка вышла ей боком, поскольку сидеть напротив мужа было еще мучительнее, чем рядом. Он не отрывал от нее взгляда и хмурился, озадаченный ее поведением.
   Кэролайн про себя вздохнула и отвернулась к окну. Да, большое облегчение – вернуться домой, подумала она. Но это вовсе не означает, что здесь все проблемы уладятся сами собой.
   Антония заерзала.
   – Мамочка? – требовательным тоненьким голоском сказала она.
   – Да, миленькая?
   – Я хочу в туалет.
   – Я тоже, – быстро вставил Хуан и бросил неуверенный взгляд на отца.
   Кэролайн не сдержала улыбки. По крайней мере, ее дети ведут себя как обычно.
   – Хорошо, – скрипнув зубами, сказал Тадео. – Все снова выходим.
   В дамской комнате Кэролайн причесалась и освежила лицо. Затем всмотрелась в свое отражение в большом зеркале. Вроде не заметно, что она до сих пор пребывает в эмоциональном стрессе. Кэролайн даже не казалась усталой.
   Просто удивительно, какие чудеса творит косметика! Впрочем, ее мать сказала бы, что все дело в возрасте.
   – В двадцать лет моментально восстанавливаешься, – часто со стоном повторяла Джоан Лэнг. – Можешь даже после бессонной ночи прекрасно смотреться. Но подожди: стукнет тебе сорок – и будешь выглядеть по утрам ровно так же, как себя чувствуешь, или даже хуже. Так, словно на тебе воду возили. Попомни мои слова.
   Кэролайн редко вспоминала слова матери. И зря, как оказалось. Она предупреждала ее по поводу Тадео, но дочь не слушала ее.
   Тадео и Хуан сидели уже в машине, когда подошли они с Антонией.
   – Ты выглядишь гораздо лучше, – сказал муж Кэролайн, вслед за дочерью забравшейся в машину. – Я уже начинал беспокоиться.
   Замечание Тадео вызвало у нее такое же раздражение, как и все предыдущие знаки внимания. Ее глаза были холодны, когда встретились с его взглядом.
   – Нас, женщин, легко привести в порядок, – бросила она, не сдержавшись. – Но иногда ремонт может быть только косметическим, Тад. Тебе бы следовало помнить об этом.
   Кэролайн не доставило удовлетворения озадаченное лицо Тадео, как и его явная неспособность ответить на это, как ему, наверное, казалось, очень странное замечание.
   Неужели это начало? – тревожно подумала она. Начало разрыва? Начало конца?
   Отвернувшись от недоуменно нахмуренного мужа, Кэролайн принялась пристегивать Антонию ремнем безопасности. Затем, чтобы еще на какое-то время избежать проницательного взгляда Тадео, стала возиться со своим.
   Тем временем машина отъехала от тротуара, и Хуан стал приставать к отцу.
   – Мы сможем по пути заехать к бабушке, папа, чтобы забрать у нее Марми?
   – Не сегодня, Хуан. Бабушка живет на другом конце города. Вы с мамой поедете туда завтра, когда я буду на работе.
   Кэролайн подняла глаза на мужа.
   – Ты собираешься на работу завтра? – спросила она, и ее вновь охватили подозрения. – В воскресенье?
   Тадео никогда не работал по воскресеньям. По субботам бывало, но только не по воскресеньям. Воскресенья он всегда проводил с ними. Они часто ходили куда-нибудь. В Музей естественной истории, в зоопарк, в кино. Ездили на пикник в Хэмстед. Что же заставило его изменить привычке? И что за срочность? Может, ему нужно побыть одному в офисе, чтобы позвонить своей любимой Рите, пошептать ей милые пустячки, возможно, даже назначить романтическое свидание?
   А у него усталое лицо, заметила Кэролайн.
   – Воскресенье сегодня, Кэрри. Завтра понедельник. Мы потеряли в пути день.
   – О… О да. Я забыла. Какая я глупая! – Действительно, глупая, глупая, глупая! Хотя и не такая глупая, какой кажусь ему. – Если так, – натянуто произнесла она, – то и моя мать тоже завтра будет на работе.
   Тадео пожал плечами.
   – Какое это имеет значение? У тебя ведь есть ключи. Ты можешь забрать кота в любой момент.
   – А тебе не приходило в голову, что я, возможно, захочу увидеть мою мать? – возмущенно спросила Кэролайн. – Что я могла соскучиться по ней?
   Тадео явно растерялся.
   – Думаю, ты все-таки действительно устала. Ты никогда не была такой вспыльчивой. Я просто говорю то, что есть, Кэрри. Кроме того, я не замечал, чтобы раньше тебе так не терпелось увидеть твою мать.
   Кэролайн воинственно вздернула подбородок.
   – Мы с матерью гораздо более близки, чем ты полагаешь. – И гораздо более похожи друг на друга, чем тебе кажется, муженек, вставил давешний циничный голос.
   Это заставило Кэролайн задуматься. Может быть, не стоило с ходу отвергать идею поделиться своими бедами с матерью? Может быть, совет матери – это как раз то, что ей сейчас нужно? Потому что так продолжаться не может. Во всяком случае, долго.
   – Я поеду к ней сегодня, – отрывисто сказала она. – Пока дети будут спать днем.
   – Но я тоже хочу к бабушке, – встрял Хуан.
   – Я тоже, – присоединилась к брату Антония.
   – Не сегодня, – резко ответила Кэролайн. – Сегодня вы побудете дома с папой. Мне нужно кое о чем поговорить с матерью. Наедине.
   – О чем же? – удивленно глядя на нее, спросил Тадео.
   – Женские пустячки, – ответила Кэролайн. – Уверяю, тебе это будет не интересно.
   – Ты имеешь в виду ту головную боль, которая недавно тебя мучила? Мама сказала, ты считаешь, что это связано с ПМС. Я не знал, что ты страдаешь от ПМС, Кэрри. Ты никогда не говорила об этом раньше.
   – Что такое ПМС? – тут же спросил Хуан.
   – Путешествующих матерей страдания, – быстро нашлась Кэролайн.
   Тадео рассмеялся и подался немного вперед гак, что его лицо оказалось в опасной близости от лица жены.
   – Лихо, – пробормотал он, в его глазах плясало веселье. – Знаешь, ты намного сообразительнее, чем иногда кажешься.
   Кэролайн стиснула руками колени, чтобы справиться с искушением ударить наотмашь по этому красивому хитрому лицу.
   – Хочешь сказать, для тупой блондинки? Он отшатнулся, с поблекшей улыбкой и с поджатыми губами. Тадео был умным мужчиной, но не привык, чтобы жена вносила в его жизнь элемент волнения.
   – Ты действительно во взвинченном состоянии. Я постараюсь не обижаться. Отнесу это на счет тяжелого перелета и времени месяца. Но я искренне надеюсь, что к среде ты придешь в более хорошее расположение духа.
   – К среде? А что будет в среду? Тадео удивленно вскинул брови.
   – Годовщина нашей свадьбы.
   – Ох! Да, действительно. Я совсем забыла. Его брови поднялись выше.
   – Что такое бабовщина? – спросил Хуан. – То, что происходит у бабушки?
   – Нет, сын, – ответил Тадео, не отрывая от Кэролайн пристального взгляда. – Это вроде дня рождения. В среду будет пять лет, с тех пор как я женился на твоей маме.
   – И мы устроим большой праздник, как тогда, когда мне исполнилось четыре года?
   – Нет. Большой праздник не устраивают, пока не проживут вместе хотя бы двадцать пять лет.
   Кэролайн едва не расхохоталась. Учитывая сложившуюся ситуацию, их вряд ли хватит даже на год!
   – А до тех пор, – продолжал Тадео, – муж устраивает для жены что-то вроде маленького праздника. Только для них двоих. В этом году я придумал для вашей мамы нечто особенное. Надеюсь, и у нее для меня найдется что-нибудь необыкновенное.
   Кэролайн, краснея от образов, которые проносились в ее голове, смотрела на него.
   – Ты приготовил подарок? – нетерпеливо спросила Антония у отца.
   – Конечно. – Тадео улыбнулся дочери.
   – А ты будешь покупать подарок для папы, мамочка?
   Она перевела горящие от возбуждения глаза на мать. Антония была прирожденным покупателем. Процесс покупки подарка для нее мог сравниться даже с красивым новым платьем и с новой куклой.
   – Посмотрим, дорогая, – сказала Кэролайн, радуясь возможности вырваться из-под власти внезапно затуманившегося взгляда Тадео.
   – В этом году маме не придется покупать для меня подарок, Антония, – нежным голосом произнес он. – Я рассчитываю получить то, что не купишь ни за какие деньги.
   – Что же это такое, папа? – спросил Хуан. – Дедушка в Аргентине сказал мне, что нет ничего, что нельзя было бы купить за деньги.
   – О, вот как? Он так сказал? Что ж, и дедушка иногда ошибается. Я говорю о любви, сын. Любовь купить нельзя.
   Нет, с тоской подумала Кэролайн. Нельзя. Иначе она продала бы все, что имеет, лишь бы купить любовь своего мужа.
   Но Тадео имел в виду не любовь. Он говорил о сексе. О том горячем, неистовом сексе, который она подарила ему той ночью. Независимо от своих чувств к Рите он по-прежнему испытывал сильное влечение к ней, теперь, возможно, даже еще большее. Она показала ему себя с совершенно новой стороны, и ему не терпится снова увидеть ее такой.
   Кэролайн ничего не добилась, устроив той ночью спектакль. Она только заставила Тадео думать, что любит его больше чем прежде.
   По-видимому, так оно и было в действительности. Даже хуже: Кэролайн уже не могла дождаться, когда настанет ночь среды. Господи, какой ужас!
   – Это верно, Тад, – с оттенком горечи произнесла она. – Но обычный подарок, возможно, сохраняется дольше. О, мы уже приехали. Как быстро! Сегодня почти нет машин. Давайте-ка, дети, расстегните ремни и пойдем посмотрим, на месте ли ваши комнаты.
   Кэролайн помогла малышам выбраться на тротуар и повела их через ворота по выложенной камнем дорожке к парадному входу. К счастью, лужайка и сад выглядели вполне сносно, несмотря на то что в течение почти трех недель за ними никто не ухаживал. Трава осенью растет медленно, а сад состоял в основном из цветущего кустарника.