Конвей Лорна. Это не сон

   Тадео, казалось, тоже был рад перестать каяться.
   – Ты удивительная женщина, Кэрри, – сказал он, вытаскивая пробку, наполняя высокие узкие бокалы пенящейся жидкостью и протягивая ей один, а другой поднимая сам. – За нас!
   – За нас! – эхом повторила она. Бокалы мелодично звякнули, и супруги выпили до дна.
   – Еще! – потребовал Тадео, снова наполняя бокал Кэролайн.
   В течение следующего получаса они наслаждались восхитительной едой и поистине божественным шампанским. Быстро прикончив одну бутылку и принявшись за другую, они поставили пластинку с удивительно красивой мелодией и удобно устроились на мягком диване. Время от времени Тадео склонялся и целовал жену долгими, глубокими поцелуями, от которых кружилась голова. Или это уже действовало шампанское?
   Как бы то ни было, но Кэролайн чувствовала удивительную легкость на Сердце, которой не испытывала уже давно. И невероятное сексуальное возбуждение. Она не могла дождаться, когда муж покончит с едой.
   Наконец они доели клубнику и Тадео встал.
   – Думаю, теперь самое время вручить тебе подарок, – заявил он.
   – О Боже, я совсем о нем забыла!
   – Как не стыдно, – шутливо заметил Тадео. – А теперь пойди и встань у окна. Повернись к нему лицом и закрой глаза.
   Кэролайн хмыкнула, но сделала так, как ее просили.
   Она стояла зажмурившись, и внутри росло напряжение. Она старалась не думать о том, что произошло когда-то давно на этом самом месте. Кэролайн не слышала ничего, кроме музыки. Густой ворс ковра заглушал все звуки. Что делает Тад? Какой подарок ее ожидает?
   Когда внезапно она почувствовала на своей шее его дыхание, то вздрогнула, а когда ощутила кожей что-то холодное и металлическое, задохнулась и распахнула глаза.
   – О, Тад! – воскликнула Кэролайн, увидев свое отражение в темном стекле.
   На ее шее красовалось невероятно изящное, чудесное ожерелье – пять крупных опалов, оправленных в ажурное золото, с каждого из которых свисало еще по одной сверкающей опаловой капле.
   – Они ведь не настоящие? – спросила Кэролайн, слегка поворачивая голову, чтобы взглянуть на мужа.
   Он взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы.
   – Я же говорил тебе, Кэрри. Ничего фальшивого сегодня ночью. То же относится и к подарку. Они такие же настоящие, как и моя любовь к тебе.
   Кэролайн отвернулась, чтобы снова взглянуть на свое отражение в стекле.
   – Но, Тад, оно, должно быть, стоит целое состояние!
   – Стоит. Только не вздумай сердиться. Я не покупал его. Это семейная реликвия. Бабушка оставила ожерелье мне в наследство, чтобы я вручил его будущей жене. Честно говоря, я забыл о его существовании, но мама напомнила мне. Тогда я решил, что лучшего подарка для тебя к годовщине нашей свадьбы не придумать. Еще я подумал, что оно идеально подойдет к этому платью, поэтому и попросил надеть его. И я оказался прав. – Тадео обхватил ее за плечи. – Оно выглядит потрясающе. Ты выглядишь потрясающе.
   Он склонил голову и жадно приник губами к шее Кэролайн. Затем низким, хрипловатым голосом пробормотал:
   – Боже, Кэрри… какая это была мука – так долго сдерживаться! Я не переставал думать о том, что у тебя ничего не надето под платьем и как я хочу к тебе прикоснуться!
   Когда его руки опустились на ее бедра, Кэролайн тихо застонала. Когда они снова заскользили вверх, увлекая за собой платье, она могла только стоять, глядя, как все эротичнее становится отражение в оконном стекле, по мере того как все выше и выше обнажаются ее ноги. Она видела, что Тадео тоже смотрит на них, и слышала его тяжелое, участившееся дыхание.
   У нее голова пошла кругом, когда платье достигло бедер. Здесь Тадео немного задержался, а затем снова продолжил, поднимая его все выше, дюйм за дюймом, до самой талии.
   Несколько мучительно долгих секунд он только смотрел на нее. Сердце готово было выскочить из груди Кэролайн, кожа горела.
   Когда он приблизил губы к ее уху, она невольно затрепетала.
   – Ты великолепна, – пробормотал Тадео. – Но такое зрелище требует гораздо более пристального рассмотрения и гораздо меньшего количества одежды, – добавил он, снова опуская бархат на ее бедра и расправляя его, прежде чем расстегнуть молнию у нее на спине.
   Кэролайн задохнулась, когда тесное платье разошлось и ее разгоряченной спины коснулся прохладный воздух. С замиранием сердца она наблюдала, как Тадео стягивает платье с ее плеч и дальше вниз, освобождая руки, потом бедра. Как оно тяжело падает на ковер, и на ней не остается ничего, кроме опалового ожерелья, гладких чулок телесного цвета и золотистых босоножек на пятидюймовых каблуках.
   – Невероятно, – выдохнул Тадео, любуясь ее отражением в стекле. – Сногсшибательно.
   Подхватив ее под внезапно ослабевшие колени, он поднял Кэролайн на руки и понес в спальню.
   Возможно, она вообще не заметила бы обстановки этой комнаты, если бы Тадео не остановился, чтобы включить свет. Кэролайн заморгала при виде ослепительно белых стен, затем ее взгляд упал на серый густой ковер и наконец сосредоточился на кровати.
   Новой и огромной, с изголовьем из черного кованого металла и с серебристо-серым атласным покрывалом. Тадео подошел к ней и, положив Кэролайн на прохладную шелковистую поверхность, провел руками по груди и животу жены, прежде чем, лаская, поднять ступни ее вверх, пока каблуки не уперлись в край кровати. Все это время Кэролайн не дышала.
   – А теперь не двигайся, – приказал он и отошел, чтобы закрыть дверь и выключить верхний свет, погрузив спальню во тьму.
   Кэролайн наконец-то с облегчением перевела дыхание.
   Но Тадео на этом не остановился. Он подошел к окну и раздвинул черные шелковые шторы, впустив свет уличных огней. Затем, вернувшись, включил ближайшую из двух настольных ламп на серебряных основаниях, стоящих на прикроватных столиках. Сияние из-под черного шелкового абажура соблазнительно осветило женское тело, представив его на обозрение Тадео.
   Кэролайн испытывала невероятную смесь дикого возбуждения и смущения, но не решалась даже шевельнуться. Она лежала с широко открытыми глазами и бешено колотящимся сердцем и наблюдала, как раздевается муж. Тадео не спешил, не забывая тщательно складывать одежду на стул в углу. Он даже аккуратно поставил туфли и положил сверху носки. При этом он не отрываясь смотрел на Кэролайн, но глаза его оставались до странности спокойными, даже холодными.
   В конце концов он все же разделся, и, когда приблизился к ней, Кэролайн поняла, что Тадео ни спокоен и ни холоден. Отнюдь. Она так же пребывала в крайнем возбуждении. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Она хотела его. Сейчас же! Немедленно!
   Нарушив приказ Тадео, Кэролайн слегка раздвинула ноги и с восторгом отметила, как вспыхнули его глаза. Однако он просто продолжал стоять рядом и смотреть на нее.
   – О, пожалуйста, Тад, – простонала она. – Пожалуйста…
   – Терпение, тигрица, – протянул он. – Ты-то знаешь, что процесс преследования доставляет большее удовольствие.
   Она не поверила собственным глазам, когда Тадео сел спиной к ней на кровать и начал медленно – о, как медленно! – снимать с нее туфли, а затем чулки. Легкие словно перышко касания пальцев к ее лодыжкам, коленям, бедрам казались невыносимой мукой. Тадео прикасался к ней везде, но только не там, где Кэролайн больше всего хотелось.
   Она уже готова была кричать, когда он наконец повернулся к ней лицом.
   И вот тут-то началась настоящая мука.
   – О нет, Тад, нет! – выдохнула она, когда он начал ласкать ее именно там, где было более всего необходимо Кэролайн. Потому что теперь ей нужно было совсем другое. Ей нужен был он, внутри нее, наполняя ее, любя ее.
   Но Тадео не обратил внимания на ее протест. И Кэролайн конечно же почти мгновенно ощутила похожую на электрический разряд судорогу, которая пронзила ее словно молния, но заставила желать большего.
   Кэролайн снова запротестовала, когда он опустил голову, чтобы дать ей большее. Она думала, что вряд ли так быстро придет повторное ощущение. Однако оно пришло.
   – О, Тад, – выдохнула Кэролайн. – Тад…
   – Да, любовь моя? – пробормотал он, наконец-то войдя в нее, и от силы этого вторжения у нее перехватило дыхание.
   Ее тело приветствовало каждое его движение, и наконец Кэролайн застонала от разгоревшегося желания.
   – Да… Да! – выкрикнула она, вонзая ногти в его спину, когда невыносимое напряжение, нарастая и нарастая, снова довело ее до пика возбуждения.
   – Я не могу больше сдерживаться, Кэрри, – простонал Тадео.
   Но они уже вместе неслись куда-то, и Кэролайн кричала от удовольствия.
   Это счастье, думала она немного позже, медленно приходя в себя, – заниматься любовью с Тадом, моим дорогим, чудесным, потрясающим Тадом. Отчаяние минувшей недели было безвозвратно забыто. Сомнения и страхи покинули ее.
   – Я люблю тебя, – прошептала Кэролайн, когда обрела способность говорить.
   – И я люблю вас, сеньора Касарес, – ответил он, обхватывая ее лицо ладонями и покрывая его поцелуями. – Тебя одну. Всегда только тебя.

Глава 10

   – Вот это жизнь, – пробормотала Кэролайн забираясь в огромную ванну.
   Тадео дал ей немного подремать, затем разбудил поцелуем и отнес в ванную комнату с небольшим круглым бассейном, наполненным теплой душистой водой.
   Когда Кэролайн удобно устроилась посреди искрящихся пузырьков, муж вышел, чтобы принести оставшееся шампанское. Его хватило как раз на два бокала, с которыми Тадео и присоединился к ней. Откинувшись на край бассейна, оба наслаждались массажем сильных водяных струй.
   Сделав глоток, Кэролайн ленивым взглядом окинула роскошную ванную комнату. Пять лет назад здесь стояла старинная ванна на львиных лапах, с медными старомодными кранами, вполне соответствовавшая деревенскому стилю отеля, и деревянная мебель. Тогда все здесь было кремовым и зеленым.
   Теперь же стены, полы и скамьи были из черного мрамора с серыми и золотистыми прожилками. Бассейн, раковина и унитазы были жемчужно-белыми, краны и светильники золочеными. Огромное зеркало над раковиной по краям тоже сверкало золотом.
   Кэролайн вдруг поняла, что никогда прежде не принимала ванну вместе с Тадео. Душ – да, но не ванну.
   Это было чудесно. Расслабляло и будоражило одновременно. Они касались друг друга только пальцами ног, и их тела едва возвышались над водой. Но сознание того, что под водой оба обнажены, возбуждало необычайно.
   – Мне нужно делать это почаще, – сказал Тадео.
   – Что делать почаще? – спросила Кэролайн, в синих глазах которой плясало веселье.
   – Оставлять детей с кем-нибудь на ночь и увозить тебя в уединенное романтическое место, где я смогу всю ночь заниматься с тобой неистовой страстной любовью.
   – Обещания, обещания… Уже десять часов, а ты занимался со мной любовью только один раз.
   – Дорогая жена, я начал заниматься любовью с тобой с того момента, когда позвонил утром и велел, чтобы ты не надевала нижнего белья. Весь день вы были на взводе, сеньора Касарес. Неужели станете это отрицать?
   – А как насчет вас, сеньор Касарес? – возразила она, не собираясь ни в чем признаваться. – Были ли вы весь день на взводе, предвкушая этот вечер?
   – Я специально пытался отвлечься, хватаясь то за одно дело, то за другое, как ты, наверное, уже заметила. И тем не менее мне все же пришлось принять самый холодный и самый долгий душ в моей жизни, прежде чем заехать за тобой. Я не мог себе позволить разочаровать тебя. Только не сегодня вечером.
   Кэролайн мягко улыбнулась.
   – Ты никогда не разочаруешь меня, Тад.
   – Разве? А как же твое притворство в течение всего последнего года?
   Она пожала плечами.
   – Я просто была не в настроении. Не знаю почему. Наверное, уставала. В такие ночи я осталась бы равнодушной и к самому Рудольфе Валентине.
   – Может быть, и я не очень-то старался, – пробормотал Тадео. – И ты, думаю, была не столько усталой, сколько недовольной. Я был эгоистичным, даже эгоцентричным мужем, Кэрри, и очень сожалею об этом. Но отныне все изменится к лучшему.
   Кэролайн была тронута его искренним раскаянием и обещанием изменить все к лучшему. Если сегодняшний вечер что-нибудь да значил, то будущее определенно выглядело в розовом свете.
   – Пора! – сказал Тадео, ставя бокал на мраморный пол и со зловещим блеском в прекрасных черных глазах глядя на нее. – Может быть, до начала следующего раунда заказать еще шампанского?
   – Ммм… Если тебя привлекает перспектива заниматься любовью с очень сонной леди.
   – Ни за что! В таком случае – только кофе. Я пока не намерен позволять тебе спать, тигрица. Ночь еще только начинается, а ты выглядишь невероятно соблазнительно, сидя в этой воде, с немного спутанными волосами, с обнаженными плечами и с этим опаловым ожерельем на восхитительной и такой манящей шее.
   – Боже! – воскликнула она, только теперь вспомнив, что ожерелье все еще на ней.
   Кэролайн быстро поставила свой почти пустой бокал, выпрямилась и потянулась к застежке.
   – Нет, не снимай его, – запротестовал Тадео. – Оно выглядит потрясающе. Кроме того, сделано из настоящих опалов и золота, поэтому немного воды и мыла ему не повредит.
   – Да? Ты уверен? Что ж… тогда ладно. – Она благоговейно провела по ожерелью пальцами. – Никогда еще у меня не было ничего столь красивого и дорогого. Я просто в восторге, Тад! Лучшего подарка к нашей годовщине и придумать невозможно!
   – Да, я тоже так думаю, – согласился он, с любовью глядя на жену. – Сегодня вечером оно пришлось как нельзя кстати.
   Кэролайн снова откинулась на край бассейна… и тут ее вдруг поразила неприятная мысль. Тадео из тех мужчин, которые никогда ни о чем не забывают. У него идеальная память. Так почему же он не подарил ей ожерелье раньше? Может быть, это как-то связано с Ритой?
   Ей стало дурно.
   – Тад… – начала она, преисполнившись внезапной решимости побольше узнать о его отношениях с Ритой. Например, преодолел ли он уже то, что некогда назвал наваждением? И что он думает об этой женщине теперь, когда умер Карлос. Ненавидит ли ее по-прежнему? Или жалеет?
   Кэролайн хотелось бы также узнать, что именно муж делал тогда в квартире невестки. Но тогда пришлось бы признаться, что она была там, и это вызвало бы резонный вопрос Тадео о причинах такого поступка. Тогда она вынуждена была бы сообщить, что подслушала гораздо больше, чем рассказала ему.
   – Да, что ты хотела сказать? – спросил Тадео. Кэролайн сглотнула.
   – Ты… ты говорил, что у нас больше не будет секретов друг от друга.
   – Да-а… – Он вдруг насторожился. Храбрость тут же покинула Кэролайн. С какой стати портить столь чудесный вечер, быстро рассудила она, стараясь оправдать внезапную нерешительность. Чего еще она хочет от своего мужа?! Он сказал, что любит ее, только ее и всегда ее. Разве можно сказать что-нибудь более убедительное?
   – Кэрри… Что ты хочешь сказать? – настойчиво спросил Тадео. – Продолжай… Не можешь же ты остановиться на полпути.
   Кэролайн могла, более того, собиралась это сделать. Нужно было только придумать, какой вопрос задать вместо того, который вертелся на языке.
   – Почему ты никогда не спрашивал меня о моих бывших поклонниках? – выпалила она. Он вскинул брови, затем рассмеялся.
   – Предпочитаю пребывать в блаженном неведении. Кроме того, я не уверен, что тебе хватит вечера, чтобы перечислить их всех.
   – О! Ах ты… – В фонтане брызг она метнулась к нему и шутливо заколотила по плечам и рукам. – Ты ведь знаешь, у меня их было не так много! И все они перестали для меня существовать… с тех пор как появился ты.
   – Это хорошо, – прорычал Тадео, хватая жену за плечи и привлекая к себе, при этом ее намыленная грудь скользнула по шелковистым мокрым завиткам, покрывающим его торс. Одновременно животом Кэролайн уперлась в то, что служило свидетельством высшей степени его возбуждения.
   – Ах ты чудовище! – воскликнула она, когда Тадео прижал ее крепче.
   Его улыбка была похожа скорее на гримасу.
   – Леди, вы не знаете еще и половины.
   – И это ты называешь половиной?! – пошутила она, извиваясь всем телом.
   – Не дразни меня, Кэрри, – хрипло предостерег Тадео.
   – Кто же кого дразнит? – выдохнула Кэролайн, приподнимаясь, а затем опускаясь на его затвердевшую плоть.
   Тадео застонал. Она заглушила его стон коротким, но глубоким поцелуем, прежде чем выпрямиться. Он застонал снова, и ее преисполнило ликование.
   Кэролайн поняла, что торжествующе улыбается мужу. Так кто же владеет сейчас ситуацией? Теперь его очередь молить, оказываться на краю пропасти и падать в нее, в то время как она за всем этим наблюдает.
   – Давай посмотрим, кто продержится дольше на этот раз, – с шутливым вызовом сказала Кэролайн и, подняв руки, вытащила шпильки, рассыпав по плечам белокурые волосы.
   Тадео прищурился.
   – Проигравший варит кофе? – лукавым тоном предложил он.
   Ах вот как! Он улыбается. Ну нет! Если Тадео думает, что опять будет командовать, он будет удивлен. Она наверху. Она будет руководить действиями.
   К тому же она уже испытала три оргазма, а он только один, с веселым злорадством подумала Кэролайн.
   Медленно и сладострастно она начала двигаться вверх и вниз, ее полные напряженные груди то появлялись над водой, то исчезали в пене. Кэролайн видела, как хрипло и прерывисто дышит Тадео, как искажено его лицо с прикрытыми глазами, как раздуваются ноздри, как весь его вид свидетельствует о стремительном движении к точке, за которой уже нет возврата.
   О да! Кажется, на этот раз победа за ней!
   – Ты выглядишь совершенно разбитой, были первые слова ее матери на следующий день, когда Тадео уехал в офис и затихли восторженные приветствия детей. Их наконец удалось выпроводить во внутренний двор, и Кэролайн с усталым вздохом опустилась на кухонный стул. – Налить тебе чашечку кофе?
   Кэролайн застонала.
   – О Боже, нет. Никакого кофе! Я отравлена кофеином.
   – Ну и как вы провели ночь? Или я не должна об этом спрашивать? Во всяком случае, Тад казался утром вполне счастливым.
   – Ох уж этот Тад! Неужели он совсем не нуждается в отдыхе? И неужели он не в состоянии проиграть ни одного пари?
   Джоан с усмешкой посмотрела на дочь.
   – Насколько я понимаю, ночь прошла хорошо. По крайней мере, для твоего мужа.
   – Для меня тоже. Не буду лицемерить, утверждая, что не получила никакого удовольствия. Просто я ужасно устала.
   – Я бы тоже не отказалась однажды утром почувствовать себя усталой по аналогичной причине! – воскликнула Джоан.
   Кэролайн рассмеялась и спросила:
   – Дети не доставили тебе хлопот?
   – Никаких.
   – Правда?
   – Правда. Ну и как, ты в состоянии пойти сегодня со мной по магазинам?
   – Почему бы и нет! Я так устала, что вряд ли засну. К тому же должен выветриться кофеин. Может быть, когда вернемся и дети лягут спать, мне удастся подремать.
   Кэролайн с трудом пережила следующие два часа, но ее титанические усилия вполне были вознаграждены той радостью, которую она видела на лице матери. Она водила Джоан именно по тем магазинам, где продавалась одежда, подходящая для зрелой женщины, желающей выглядеть современно и привлекательно, но при этом не казаться молодящейся.
   Джоан буквально вцепилась в три костюма, которые показала ей Кэролайн. Их можно было носить с утра до вечера, меняя лишь аксессуары. Один был красный, другой черный, а третий кремовый. Кэролайн предложила купить ко всем трем консервативные лодочки и вместительный портфель для дневного времени, босоножки на высоких каблуках и вечернюю сумочку для выходов – все черного цвета. Она также показала матери, как превратить один наряд в совершенно другой, надев шарф или жилет, поменяв блузку или выбрав подходящие украшения.
   – Ты прекрасно разбираешься в моде, – похвалила ее мать, когда, вернувшись домой, они перекусывали бутербродами. – Нужно, чтобы в новом журнале Тада была страничка, посвященная модам. До чего же удачна эта идея с журналом! Думаю, ты великолепно справишься. Впрочем, я, наверное, необъективна. Ведь ты моя дочь. Однако я и впрямь считаю тебя великолепной, и всегда считала.
   – Мам, вряд ли стоит перегружать журнал разнохарактерными материалами. Да и те темы, которые предложил Тад, на мой взгляд, должны подниматься только в связи с печатающимися там литературными произведениями… Хуан! Ради Бога, прекрати мучить Марми и отправляйся обратно во двор! И возьми с собой Антонию!
   – Но я не хочу, – проворчал мальчик.
   – Делай, как я сказала, – строго произнесла Кэролайн. – Или будешь сидеть в своей комнате до прихода отца!
   Услышав угрозу, сын широко раскрыл глаза и задумчиво посмотрел на мать, как бы взвешивая, способна ли она ее выполнить.
   По-видимому, он решил, что способна.
   – Пойдем, Антония, – пробормотал Хуан, беря сестру за руку. – У мамы плохое настроение.
   Он вздохнул как маленький старичок, и Кэролайн покачала головой.
   – Порой мне кажется, что ему не четыре, а все восемьдесят.
   – Он прелесть! Но у тебя будет полно хлопот, когда Хуан вырастет. Тебе придется буквально расталкивать девчонок, которые примутся за ним бегать.
   – Можешь не говорить мне об этом. С его отцом та же проблема. Видела бы ты, как строила ему глазки вчера вечером рыжая девица за конторкой в отеле!
   – Хочешь сказать – как ты когда-то? – поддразнила ее Джоан.
   – Ну… это совсем другое дело.
   – Почему?
   – Тогда он не был женат. В наши дни у одиноких девушек нет никакого уважения к браку. Кстати, мам, а твой поклонник…
   – Генри?
   – Да, Генри. Он ведь не женат?
   – Нет. Разведен. Как и я.
   – Сколько раз?
   – Я не спрашивала.
   – А следовало бы.
   – Нет, Кэрри. Я не собираюсь этого делать. Я стараюсь принимать его таким, каков он есть. И от него ожидаю того же.
   – Но, мам, иногда прошлое имеет большое значение.
   – Ты опять вспомнила о Тадео и Рите? Умоляю тебя, девочка, только не говори, что все еще беспокоишься по этому поводу!
   – Вообще-то, да… немного.
   – В таком случае немедленно прекрати! Тад любит тебя. Слышала бы ты наш вчерашний телефонный разговор! Он расспросил меня обо всем, что может доставить тебе удовольствие.
   Такой мужчина ни за что не взглянет на другую женщину.
   Кэролайн глубоко втянула в себя воздух, а затем медленно выдохнула.
   – Наверное, ты права.
   – Я знаю, что права.
   – Как разительно изменилось твое отношение к Таду!
   – Но ведь непостоянство – привилегия женщин, не так ли?
   – Может быть. Но уж если ты начинаешь менять точки зрения, то не останавливаешься на полпути. Скоро, пожалуй, ты и замуж выйдешь.
   – Ну, это уж ты хватила через край! С приятным общением и великолепным сексом я готова смириться. Но брак? Ни за что! Это не для меня. Я не такая дура.
   – Как я, хочешь сказать?
   – Совсем нет. Но, честно говоря, Кэрри, мужчины вроде твоего мужа встречаются не каждый день.
   Кэролайн не знала, нравится ли ей то, что мать так расхваливает Тадео. Он отнюдь не совершенство. Она была почти рада, когда вечером муж вернулся домой абсолютно измотанным.
   – Насколько я понимаю, сегодня мы ляжем пораньше? – дерзко спросила она и мысленно усмехнулась, отметив, как он сразу же встревожился. – Нет, Тад, я совсем не то имею в виду. Я просто хотела сказать, что ты кажешься таким же усталым, какой нашла меня мама по возвращении домой.
   Тадео застонал.
   – Просто не знаю, как мне удалось пережить этот день. Мне пришлось поехать к Роберто Олиме, как я обещал, но голова совершенно не соображала, и мы решили встретиться в этот уикэнд. Я предложил ему прийти к нам в субботу. Ты не возражаешь?
   – Конечно нет, – радостно ответила Кэролайн.
   Еще на прошлой неделе Тадео и не подумал бы спрашивать ее об этом. Просто поставил бы в известность, что придет гость. Может быть, муж и в самом деле совершенство?
   Этим вечером Кэролайн заснула с приятными мыслями. Ее мать права. Глупо беспокоиться по поводу Риты. Тадео любит только свою жену. А Рита – это прошлое…

Глава 11

   По понедельникам Кэролайн обычно водила детей в игровой зал, расположенный поблизости от дома. Здесь матери дошкольников общались друг с другом, в то время как дети занимались своими делами. Хуан обожал играть в компании сверстников, тратя уйму энергии на шумную возню и погони, в то время как Антония предпочитала спокойно сидеть в обществе одной-двух девочек и переодевать кукол.
   Обычно Кэролайн охотно участвовала в беседах матерей. Однако в этот понедельник ловила себя на том, что то и дело замолкает, возвращаясь мыслями к прошедшему уик-энду…
   Роберто приехал в субботу около двух часов дня и оставался у них до позднего вечера. Кэролайн он понравился с той самой минуты, как переступил порог дома. Невысокий и худой, он, тем не менее, был очень красив, с взъерошенными черными волосами и с озорными серыми глазами. Явно нетрадиционной сексуальной ориентации, он обладал обаянием и умом, которые словно магнитом притягивали собеседника. Кэролайн он сразу же увлек своими идеями. Причем, идеи эти не подавляли, а, напротив, пробуждали ее собственное воображение. Ей тоже нашлось, что сказать гостю. С детьми Роберто моментально поладил и читал им сказки все то время, что Кэролайн готовила обед.