– Ладно. А как быть с крепостью и пороховым заводом?
– Чепуха! – ухмыльнулся шпион. – Взорвать – и дело с концом! Я как раз приехал затем, чтобы получить ваше разрешение, государь.
Матиуш побледнел.
– Как это взорвать? Одно дело во время войны уничтожить неприятельский завод, но так… Пригласить в гости, а самим устроить такую пакость исподтишка…
– Я понимаю, ваше величество, вы считаете, что это неблагородно и некрасиво. Разумеется, без вашего разрешения я ничего не буду делать. Но имейте в виду: у него в шесть раз больше пороха, чем у нас.
Матиуш в волнении заходил по кабинету:
– А как вы собирались это осуществить?
– Помощник главного инженера на этом заводе нами подкуплен. Он знает завод, как свои пять пальцев. Там есть небольшой склад, набитый стружками. Стружки загорятся, и вспыхнет пожар.
– Ну, его потушат.
– Нет, не потушат. – Шпион ухмыльнулся и прищурил один глаз. – Окажется, что лопнула водопроводная груба, и на заводе нет ни капли воды. Не беспокойтесь, ваше величество, все будет в порядке.
– А как же рабочие – погибнут? – спросил Матиуш.
– Пожары возникают обычно ночью, поэтому рабочих погибает немного. Во всяком случае, во время войны людей погибло бы в сто, в тысячу раз больше.
– Знаю, знаю, – с досадой перебил Матиуш.
– Ваше величество, мы должны это сделать, у нас нет иного выхода, – робко вставил канцлер.
– Знаю, что нет! – рассердился Матиуш. – Тогда зачем спрашивать моего разрешения?
– Без вашего разрешения мы не имеем права…
– «Не имеем права», «должны»… Ну, ладно, поджигайте завод, а крепость не трогайте.
Матиуш быстро подписал приглашения трем королям и пошел к себе в комнату.
Там он сел у окна, подпер руками голову и стал смотреть, как весело ребята катаются на санках.
«Теперь я понимаю, – подумал он, – почему Печальный король так печально играет на скрипке и почему он воевал со мной, хотя не хотел этого».
XXXIII
XXXIV
– Чепуха! – ухмыльнулся шпион. – Взорвать – и дело с концом! Я как раз приехал затем, чтобы получить ваше разрешение, государь.
Матиуш побледнел.
– Как это взорвать? Одно дело во время войны уничтожить неприятельский завод, но так… Пригласить в гости, а самим устроить такую пакость исподтишка…
– Я понимаю, ваше величество, вы считаете, что это неблагородно и некрасиво. Разумеется, без вашего разрешения я ничего не буду делать. Но имейте в виду: у него в шесть раз больше пороха, чем у нас.
Матиуш в волнении заходил по кабинету:
– А как вы собирались это осуществить?
– Помощник главного инженера на этом заводе нами подкуплен. Он знает завод, как свои пять пальцев. Там есть небольшой склад, набитый стружками. Стружки загорятся, и вспыхнет пожар.
– Ну, его потушат.
– Нет, не потушат. – Шпион ухмыльнулся и прищурил один глаз. – Окажется, что лопнула водопроводная груба, и на заводе нет ни капли воды. Не беспокойтесь, ваше величество, все будет в порядке.
– А как же рабочие – погибнут? – спросил Матиуш.
– Пожары возникают обычно ночью, поэтому рабочих погибает немного. Во всяком случае, во время войны людей погибло бы в сто, в тысячу раз больше.
– Знаю, знаю, – с досадой перебил Матиуш.
– Ваше величество, мы должны это сделать, у нас нет иного выхода, – робко вставил канцлер.
– Знаю, что нет! – рассердился Матиуш. – Тогда зачем спрашивать моего разрешения?
– Без вашего разрешения мы не имеем права…
– «Не имеем права», «должны»… Ну, ладно, поджигайте завод, а крепость не трогайте.
Матиуш быстро подписал приглашения трем королям и пошел к себе в комнату.
Там он сел у окна, подпер руками голову и стал смотреть, как весело ребята катаются на санках.
«Теперь я понимаю, – подумал он, – почему Печальный король так печально играет на скрипке и почему он воевал со мной, хотя не хотел этого».
XXXIII
На заседании Матиуш с нетерпением ждал прихода статс-секретаря. Ему не терпелось посмотреть, как это он вместо приглашений на открытие парламента сумеет вложить в конверты фальшивые бумажки с объявлением войны. Каково же было его разочарование, когда вместо статс-секретаря явился его помощник.
Заседание продолжалось.
– Значит, дома будут готовы? – спросил Матиуш.
– Всенепременно, ваше величество!
– Хорошо.
Следующий вопрос повестки дня: приезд иноземных королей. Решили, что торжества продлятся неделю, и установили такую программу: в первый день – военный парад, торжественный обед, вечером большое представление в театре; на другой день – открытие парламента взрослых; на третий день – открытие детского парламента; на четвертый – открытие зверинца; на пятый – шествие детей, выезжающих на лето за город, где они будут жить в построенных Матиушем домах; на шестой день – прощальный бал для иностранных королей; на седьмой – отъезд гостей.
В программу четвертого дня Матиуш внес дополнение: открытие памятника отважному пилоту, развлечения и аттракционы для черных королей. Депутаты обоих парламентов имеют право присутствовать на всех торжествах. Министр Фелек будет сидеть по левую руку от короля, а канцлер – по правую. Чтобы все видели: министр детей и министр взрослых – равноправны. И Фелека обязаны называть «господин министр».
Когда с этим было покончено, Матиуш подписал приглашения: белым королям – на белой бумаге; желтым – на желтой; черным – на черной. Приглашения белым королям были написаны черными чернилами, желтым королям – красными, а черным королям – желтыми.
Церемониймейстер внес ларчик, в котором хранилась королевская печать. Одно за другим вкладывали приглашения в конверты и на расплавленном красном или зеленом сургуче оттискивали королевскую печать.
Матиуш внимательно следил за каждым движением помощника статс-секретаря. Раньше эта церемония казалась ему скучной и ненужной. Он сердился, что приходится тратить столько времени на такие пустяки. Но сегодня он понял, почему короли придают этому такое большое значение.
Незапечатанными остались три письма. Министрам эта процедура надоела. От скуки они закурили сигары и тихо переговаривались между собой, хотя этикет не разрешает разговаривать в то время, когда королевской печатью запечатывают письма. Но министры ни о чем не подозревали. Посвященных в тайну было трое: Матиуш, канцлер и министр юстиции. Потом, когда все выяснилось, министр иностранных дел был в претензии: почему ему ничего не сказали?
Помощник статс-секретаря чуть побледнел, но внешне оставался совершенно спокоен, даже руки у него не дрожали. Когда очередь дошла до последних трех конвертов, он вдруг закашлялся и полез в карман за носовым платком. И вместе с платком так ловко вытащил точно такие же листки бумаги, запихнув в карман приглашения, что никто, кроме трех посвященных, ничего не заметил.
– Прошу прощения, ваше величество, – непринужденно сказал он, – у меня в кабинете выбито стекло, и я немного простужен…
– Ну что вы, это я должен перед вами извиниться. Ведь стекло-то разбил я, когда мы играли в снежки, – также непринужденно ответил Матиуш.
Помощник статс-секретаря рад-радехонек – думает, пронесло. Но не тут-то было!
– Господа министры, прошу внимания. Немедленно отложите сигары! – прогремел в тишине бас министра юстиции.
Все поняли: что-то стряслось. А министр юстиции нацепил на нос очки и, обращаясь к помощнику статс-секретаря, объявил:
– Именем закона вы арестованы за шпионаж и предательство. Согласно параграфу 174, это преступление карается смертью через повешение.
У помощника секретаря беспокойно забегали глаза, на лбу выступили крупные капли пота, но он не подал вида, что струсил.
– Господин министр, это недоразумение! Я ничего не понимаю! Я простужен, у меня кашель, потому что в кабинете разбито стекло. Мне необходимо пойти домой и лечь в постель, – лепетал помощник секретаря.
– Нет, приятель, никуда ты не пойдешь! В тюрьме сразу тебя вылечат, не беспокойся!
Двери растворились, в зал вошли пять тюремщиков и надели предателю на ноги и на руки кандалы.
– Что такое? Что случилось? – галдели ошалело министры.
– Сейчас увидите. Пожалуйста, ваше величество, вскройте эти конверты.
Матиуш вынул из конвертов поддельные письма и прочел вслух:
«Теперь, когда черные короли за меня, мне на вас наплевать. Один раз я разбил вас и еще разобью. Тогда вы станете шелковыми. А пока объявляю вам войну.»
В это время пятый тюремщик извлек из кармана помощника секретаря вместе с носовым платком три скомканных приглашения на открытие парламента.
Закованному в кандалы узнику велели подписать протокол, что все это правда. И срочно вызвали по телефону статс-секретаря, который немедленно примчался чуть живой от страха.
– Ах, мерзавец! – возмущался он. – Я хотел сам прийти, а он упросил поручить это ему. Сказал, что в цирке очень интересная программа, и даже билет мне купил. А я-то, дурак, поверил!
На суд прибыли пять генералов: военных юристов.
– Подсудимый, вы должны говорить только правду. Это может облегчить вашу участь. Если вы будете врать и изворачиваться, вы погибли!
– Я буду говорить правду.
– Когда вы стали шпионом?
– Три месяца назад.
– Что побудило вас вступить на этот преступный путь?
– Я проигрался в карты, а денег у меня не было. Как известно, карточный долг полагается платить в течение двадцати четырех часов. Вот я и взял казенные деньги…
– Значит, вы совершили растрату?
– Я рассчитывал вернуть деньги, когда выиграю.
– Ну и что дальше?
– Я снова проиграл.
– Когда это было?
– Примерно полгода назад.
– А потом? Рассказывайте!
– Потом я все время боялся: вот будет ревизия и меня арестуют. Наконец мне стало невмоготу жить в вечном страхе, я поехал за границу и предложил иноземному королю свои услуги.
– Сколько он вам платил?
– Как когда; за важные сообщения – много, за мелкие – гроши. За это дело мне была обещана крупная сумма.
– Господа судьи, – начал свою речь министр юстиции, – этот человек совершил три преступления: первое – растрата казенных денег; второе – шпионаж и третье, самое чудовищное, – он хотел, чтобы снова вспыхнула война и погибли тысячи ни в чем не повинных людей. Согласно параграфу 174, я требую для него смертного приговора. Поскольку обвиняемый человек штатский, расстрел заменяется виселицей. Что касается статс-секретаря, он должен нести ответственность за своего подчиненного. Я и сам не прочь сходить в цирк, но на такое важное заседание он не имел права присылать своего заместителя, который оказался к тому же шпионом. За такое серьезное упущение по службе полагается по закону тюремное заключение сроком на шесть месяцев.
Судьи-генералы удалились на совещание.
– Как же так? Ведь шпион говорил, что это сделает сам секретарь, а не помощник? – шепотом спросил Матиуш у канцлера.
– Ах, ваше величество, сведения шпионов никогда не бывают абсолютно точными! Если они станут расспрашивать, что да как, это может показаться подозрительным и их арестуют.
– Это он здорово придумал – арестовать его только на заседании. А меня так и подмывало отдать приказ, чтобы его тогда же взяли под стражу, – не унимался Матиуш.
– Что вы, ваше величество, разве так можно! Самое лучшее – прикинуться, будто ничего не подозреваешь, поймать мошенника на месте преступления, и дело в шляпе!
Церемониймейстер трижды ударил серебряной булавой по столу: в зал вошли судьи-генералы.
– Именем закона объявляем приговор. Секретаря – на месяц в тюрьму, его помощника – повесить.
Приговоренный к смерти так громко плакал и просил о помиловании, что Матиушу стало его жалко.
Он вспомнил, как судили его самого и только благодаря тому, что судьи разошлись во мнении, расстрелять его или повесить, он, Матиуш, остался жив.
– Государь, в вашей власти помиловать преступника. Смертную казнь, если на то будет ваша королевская воля, можно заменить пожизненным заключением.
И Матиуш, не колеблясь, написал на приговоре:
В три часа ночи.
Заседание продолжалось.
– Значит, дома будут готовы? – спросил Матиуш.
– Всенепременно, ваше величество!
– Хорошо.
Следующий вопрос повестки дня: приезд иноземных королей. Решили, что торжества продлятся неделю, и установили такую программу: в первый день – военный парад, торжественный обед, вечером большое представление в театре; на другой день – открытие парламента взрослых; на третий день – открытие детского парламента; на четвертый – открытие зверинца; на пятый – шествие детей, выезжающих на лето за город, где они будут жить в построенных Матиушем домах; на шестой день – прощальный бал для иностранных королей; на седьмой – отъезд гостей.
В программу четвертого дня Матиуш внес дополнение: открытие памятника отважному пилоту, развлечения и аттракционы для черных королей. Депутаты обоих парламентов имеют право присутствовать на всех торжествах. Министр Фелек будет сидеть по левую руку от короля, а канцлер – по правую. Чтобы все видели: министр детей и министр взрослых – равноправны. И Фелека обязаны называть «господин министр».
Когда с этим было покончено, Матиуш подписал приглашения: белым королям – на белой бумаге; желтым – на желтой; черным – на черной. Приглашения белым королям были написаны черными чернилами, желтым королям – красными, а черным королям – желтыми.
Церемониймейстер внес ларчик, в котором хранилась королевская печать. Одно за другим вкладывали приглашения в конверты и на расплавленном красном или зеленом сургуче оттискивали королевскую печать.
Матиуш внимательно следил за каждым движением помощника статс-секретаря. Раньше эта церемония казалась ему скучной и ненужной. Он сердился, что приходится тратить столько времени на такие пустяки. Но сегодня он понял, почему короли придают этому такое большое значение.
Незапечатанными остались три письма. Министрам эта процедура надоела. От скуки они закурили сигары и тихо переговаривались между собой, хотя этикет не разрешает разговаривать в то время, когда королевской печатью запечатывают письма. Но министры ни о чем не подозревали. Посвященных в тайну было трое: Матиуш, канцлер и министр юстиции. Потом, когда все выяснилось, министр иностранных дел был в претензии: почему ему ничего не сказали?
Помощник статс-секретаря чуть побледнел, но внешне оставался совершенно спокоен, даже руки у него не дрожали. Когда очередь дошла до последних трех конвертов, он вдруг закашлялся и полез в карман за носовым платком. И вместе с платком так ловко вытащил точно такие же листки бумаги, запихнув в карман приглашения, что никто, кроме трех посвященных, ничего не заметил.
– Прошу прощения, ваше величество, – непринужденно сказал он, – у меня в кабинете выбито стекло, и я немного простужен…
– Ну что вы, это я должен перед вами извиниться. Ведь стекло-то разбил я, когда мы играли в снежки, – также непринужденно ответил Матиуш.
Помощник статс-секретаря рад-радехонек – думает, пронесло. Но не тут-то было!
– Господа министры, прошу внимания. Немедленно отложите сигары! – прогремел в тишине бас министра юстиции.
Все поняли: что-то стряслось. А министр юстиции нацепил на нос очки и, обращаясь к помощнику статс-секретаря, объявил:
– Именем закона вы арестованы за шпионаж и предательство. Согласно параграфу 174, это преступление карается смертью через повешение.
У помощника секретаря беспокойно забегали глаза, на лбу выступили крупные капли пота, но он не подал вида, что струсил.
– Господин министр, это недоразумение! Я ничего не понимаю! Я простужен, у меня кашель, потому что в кабинете разбито стекло. Мне необходимо пойти домой и лечь в постель, – лепетал помощник секретаря.
– Нет, приятель, никуда ты не пойдешь! В тюрьме сразу тебя вылечат, не беспокойся!
Двери растворились, в зал вошли пять тюремщиков и надели предателю на ноги и на руки кандалы.
– Что такое? Что случилось? – галдели ошалело министры.
– Сейчас увидите. Пожалуйста, ваше величество, вскройте эти конверты.
Матиуш вынул из конвертов поддельные письма и прочел вслух:
«Теперь, когда черные короли за меня, мне на вас наплевать. Один раз я разбил вас и еще разобью. Тогда вы станете шелковыми. А пока объявляю вам войну.»
В это время пятый тюремщик извлек из кармана помощника секретаря вместе с носовым платком три скомканных приглашения на открытие парламента.
Закованному в кандалы узнику велели подписать протокол, что все это правда. И срочно вызвали по телефону статс-секретаря, который немедленно примчался чуть живой от страха.
– Ах, мерзавец! – возмущался он. – Я хотел сам прийти, а он упросил поручить это ему. Сказал, что в цирке очень интересная программа, и даже билет мне купил. А я-то, дурак, поверил!
На суд прибыли пять генералов: военных юристов.
– Подсудимый, вы должны говорить только правду. Это может облегчить вашу участь. Если вы будете врать и изворачиваться, вы погибли!
– Я буду говорить правду.
– Когда вы стали шпионом?
– Три месяца назад.
– Что побудило вас вступить на этот преступный путь?
– Я проигрался в карты, а денег у меня не было. Как известно, карточный долг полагается платить в течение двадцати четырех часов. Вот я и взял казенные деньги…
– Значит, вы совершили растрату?
– Я рассчитывал вернуть деньги, когда выиграю.
– Ну и что дальше?
– Я снова проиграл.
– Когда это было?
– Примерно полгода назад.
– А потом? Рассказывайте!
– Потом я все время боялся: вот будет ревизия и меня арестуют. Наконец мне стало невмоготу жить в вечном страхе, я поехал за границу и предложил иноземному королю свои услуги.
– Сколько он вам платил?
– Как когда; за важные сообщения – много, за мелкие – гроши. За это дело мне была обещана крупная сумма.
– Господа судьи, – начал свою речь министр юстиции, – этот человек совершил три преступления: первое – растрата казенных денег; второе – шпионаж и третье, самое чудовищное, – он хотел, чтобы снова вспыхнула война и погибли тысячи ни в чем не повинных людей. Согласно параграфу 174, я требую для него смертного приговора. Поскольку обвиняемый человек штатский, расстрел заменяется виселицей. Что касается статс-секретаря, он должен нести ответственность за своего подчиненного. Я и сам не прочь сходить в цирк, но на такое важное заседание он не имел права присылать своего заместителя, который оказался к тому же шпионом. За такое серьезное упущение по службе полагается по закону тюремное заключение сроком на шесть месяцев.
Судьи-генералы удалились на совещание.
– Как же так? Ведь шпион говорил, что это сделает сам секретарь, а не помощник? – шепотом спросил Матиуш у канцлера.
– Ах, ваше величество, сведения шпионов никогда не бывают абсолютно точными! Если они станут расспрашивать, что да как, это может показаться подозрительным и их арестуют.
– Это он здорово придумал – арестовать его только на заседании. А меня так и подмывало отдать приказ, чтобы его тогда же взяли под стражу, – не унимался Матиуш.
– Что вы, ваше величество, разве так можно! Самое лучшее – прикинуться, будто ничего не подозреваешь, поймать мошенника на месте преступления, и дело в шляпе!
Церемониймейстер трижды ударил серебряной булавой по столу: в зал вошли судьи-генералы.
– Именем закона объявляем приговор. Секретаря – на месяц в тюрьму, его помощника – повесить.
Приговоренный к смерти так громко плакал и просил о помиловании, что Матиушу стало его жалко.
Он вспомнил, как судили его самого и только благодаря тому, что судьи разошлись во мнении, расстрелять его или повесить, он, Матиуш, остался жив.
– Государь, в вашей власти помиловать преступника. Смертную казнь, если на то будет ваша королевская воля, можно заменить пожизненным заключением.
И Матиуш, не колеблясь, написал на приговоре:
Заменить пожизненным заключением.А теперь угадайте, когда Матиуш лег спать?
В три часа ночи.
XXXIV
Матиуш еще завтракал, когда явился журналист:
– Ваше величество, мне не терпится показать вам сегодняшнюю газету. Она, несомненно, вам понравится.
– А что там нового?
– Извольте сами посмотреть.
Матиуш взял газету. Почти во всю первую страницу рисунок: он, Матиуш, на троне, а перед троном на коленях – тысячи детей с букетами цветов. Под рисунком стишок, в котором неизвестный поэт превозносит его до небес, называя самым великим владыкой от сотворения мира, самым великим реформатором, сыном солнца и братом богов.
Ни рисунок, ни стишок Матиушу не понравились, но он промолчал, боясь обидеть журналиста.
На второй странице красовалась фотография Фелека, а под ней большая статья: «Первый в мире министр-ребенок». И снова неумеренные похвалы Фелеку: какой он мудрый, храбрый! Матиуш одолел взрослых королей, а он одолеет взрослых министров.
И еще там было написано: «Большие плохо управляют государством, потому что не умеют бегать. А бегать им не хочется, потому что они старые и у них болят кости».
И в таком духе целая газетная страница!
Это тоже не понравилось Матиушу: зачем хвастать раньше времени и ругать взрослых?
Внизу, где мелким шрифтом печатались происшествия, Матиуш прочел нечто заставившее его насторожиться:
«Грандиозный лесной пожар».
– Да, да, горит самый большой королевский лес, – подтвердил журналист.
Матиуш кивнул, давая понять, что сам видит, и углубился в чтение заметки. Причина пожара объяснялась тем, что лесорубы бросили горящий окурок.
– Странно… – бормотал журналист. – Я понимаю, летом, в сушь, лес может загореться от папиросы, но сейчас, когда только что стаял снег… Очень странно! И потом, ходят слухи о каком-то взрыве. А при лесных пожарах, насколько мне известно, взрывов не бывает.
Матиуш молчал.
– А вы что думаете об этом, ваше величество? – пристал газетчик. – По-моему, тут что-то нечисто.
Голос у него сделался, тихий, вкрадчивый, и Матиуш почему-то подумал: «С ним надо держать ухо востро».
Журналист закурил папиросу и переменил тему разговора.
– Говорят, статс-секретаря приговорили вчера к месяцу тюрьмы. Я не сообщил об этом в нашей газете, полагая, что детей не интересуют дела взрослых. Вот приключись что-нибудь с их министром, тогда другой разговор! Как это удачно, что министром назначили именно Фелека! Солдаты ликуют: сын простого сержанта – министр! Газетчики тоже рады, они ведь давно знают Фелека, он до войны газеты продавал. Ну, а детвора и подавно в восторге. А за что же все-таки бедненький секретарь угодил в кутузку? – ввернул журналист, надеясь неожиданным вопросом захватить Матиуша врасплох и что-нибудь выведать.
– За непорядки в канцелярии, – уклончиво ответил Матиуш. «А вдруг журналист тоже шпион?» – почудилось ему. «Ерунда! – подумал он, когда журналист ушел. – Просто я слишком мало сплю, а вокруг столько разговоров о шпионах, что невольно каждого начинаешь подозревать в предательстве.»
И Матиуш, у которого перед приездом королей дел было по горло, скоро забыл об этом.
Церемониймейстер в буквальном смысле дневал и ночевал у него в кабинете. То требовалось срочно отремонтировать в парке летний дворец для черных королей, то построить на всякий случай отдельный домик, то решить, где разместить белых королей.
Начали поступать клетки с дикими зверями, а зоопарк не готов! А тут еще летние дома для ребят! И строительство двух огромных зданий – для парламентов.
Между тем во всем государстве выбирали депутатов. В малый, или, как его называли еще, детский парламент выдвигали депутатов не моложе десяти и не старше пятнадцати лет. По одному ученику от младших и по одному от старших классов каждой школы. Тут и возникли первые непредвиденные осложнения: оказалось, школ так много, что депутаты даже в самом большом зале не поместятся.
Матиуш долгие часы проводил в кабинете за чтением писем: теперь их стало гораздо больше, чем раньше. И все важные, с разными вопросами.
Например: «Можно ли выбирать в парламент девочек?»
«Чудаки. Конечно, можно!»
Или еще: «Можно выбирать в парламент ребят, которые еще плохо пишут? Где будут жить депутаты из разных городов и сел? Нельзя ли открыть школу для депутатов, чтобы они могли учиться во время парламентских сессий, не теряя года?»
Столько дел, а статс-секретарь, как на беду, в тюрьме. Пришлось тюремное заключение заменить домашним арестом. Это значит, что он целый месяц не имел права выходить гулять, зато каждый день его привозили во дворец.
Церемониймейстер совсем потерял голову. И было от чего: попробуй-ка сообрази, где соорудить триумфальные арки, на каких улицах разместить оркестр, какие цветы купить! А тут еще не хватает тарелок, ножей, вилок! Срочно нужно купить автомобили! А как рассадить королей за обедом и в театре, кого поближе, а кого подальше, чтобы не было обид и рядом не оказались короли, которые враждуют друг с другом? Из теплых стран целыми вагонами везли фрукты, вина, цветы. Спешно красили дома, чинили мостовые.
Матиуш работал с утра до ночи; на сон и еду времени не хватало. Целыми днями только и слышалось:
– Ваше величество, архитектор!
– Ваше величество, не угодно ли вам поговорить с садовником?
– Ваше величество, министр иностранных дел ждет!
– Ваше величество, прибыл посол из заморской страны!
– Ваше величество, два каких-то субъекта требуют, чтобы их впустили.
– Чего им надо? – недовольно спросил Матиуш, которого сегодня уже в третий раз отрывали от обеда.
– О фейерверке хотят поговорить.
Матиуш, злой и голодный, направился в кабинет. Он редко принимал теперь посетителей в тронном зале – не до церемоний было!
– Что вам угодно? Только прошу говорить покороче: мне некогда.
– Мы слышали, в столицу прибудут короли из заморских стран. Хорошо бы показать им что-нибудь сногсшибательное. Зоопарком их не удивишь – в Африке дикие звери на свободе разгуливают. Театр тоже вряд ли их заинтересует…
– Ну хорошо! – перебил Матиуш. – Что вы предлагаете? Фейерверк?
– Так точно, ваше величество!
Решили на крышах всех высоких домов разместить ракетницы, в дворцовом парке соорудить высокую башню, мельницу и водопад.
Вечером все это запылает разноцветными огнями. С верхушки башни в небо устремятся красные ракеты и рассыплются зелеными и голубыми звездами. Пониже с бешеной скоростью завертятся мельничные крылья, описывая красные и зеленые круги. Диковинные цветы расцветут в небе. Потечет-забурлит огненный водопад.
– Вот эскизы. Извольте взглянуть, государь.
Пиротехники принесли сто двадцать рисунков. Пока их просмотришь, обед совсем остынет.
– А сколько это будет стоить? – предусмотрительно осведомился Матиуш.
– На последнем заседании казначей объявил, что нужен новый заем.
– Как? – удивился Матиуш. – Ведь у нас было столько золота!
– Реформы вашего королевского величества обходятся очень дорого.
И стали подсчитывать, сколько денег ушло на летние дома для ребят, на возведение двух парламентов, сколько стоит шоколад для школьников. А куклы, а коньки?
– Хорошо бы, на прием иностранных королей денег хватило.
– А может не хватить? – не на шутку испугался Матиуш.
– Ну, это не беда, – успокоили его министры. – Введем новый налог, пусть народ платит!
– Эх, – вздохнул Матиуш, – иметь бы свой порт и свои корабли, тогда Бум-Друм прислал бы нам столько золота, сколько бы мы ни пожелали.
– Это дело поправимое, – заметил военный министр. – Не жалейте денег на пушки, ружья, крепости – будет вам и порт. Как видите, пушки важней шоколада и кукол.
Матиуш покраснел. Что правда, то правда, две-три новых крепости очень бы пригодились. Военный министр на каждом заседании требовал выделить ему часть золота Бум-Друма, но Матиуш, поглощенный другими делами, всякий раз просил его немного подождать.
С тяжелым сердцем Матиуш дал согласие устроить фейерверк. «Ничего не поделаешь, экономить будем потом. Надо и африканским королям доставить удовольствие.»
«Может, я зря не разрешил взорвать крепость? – размышлял Матиуш, лежа поздно ночью в постели. – Все-таки одной крепостью было бы меньше. Он первый начал, так ему и надо! Но теперь, если будет война, я не дам маху, не сваляю дурака. „Я победил тебя, – скажу я ему, – отдавай мне один порт и десять кораблей“.
Матиуш знал, как полагается принимать гостей: недаром он побывал недавно в чужих краях. Но встреча, которую он устроил иностранным королям, превзошла все ожидания. Это признали даже его недруги. Много интересного было предусмотрено заранее, а многое Матиуш придумал, когда гости уже съехались. Каждый день – что-нибудь новое: то охота, то пикник, то дрессированные звери в цирке, то состязание силачей. Словом, развлечений хоть отбавляй!
Первыми прибыли негритянские короли. И к ужасу и негодованию придворных, они, точно сговорившись, привезли с собой сыновей – черных как сажа, шустрых, озорных мальчишек. Короли расхаживают степенно по городу, озираются с любопытством по сторонам, дружелюбно беседуют друг с другом. А с маленькими бесенятами никакого сладу нет, прямо караул кричи! Если бы не Бум-Друм, беды не миновать. Незваные гости, во-первых, отчаянно дрались друг с другом, царапались, кусались. Во-вторых, объедались сладостями, которые готовил для них королевский кондитер. Потом у обжор болели животы, и они громко ревели. А когда доктор давал им лекарство, они выплевывали его, показывали язык и удирали. Один сорвиголова, увидев свое отражение в большом зеркале, чуть не хлопнулся в обморок. Пришлось давать ему капли, чтобы привести в чувство. Другой съехал на перилах с лестницы, упал и сломал себе ногу. Третий укусил за палец лакея. Четвертый съел туалетное мыло и зубную пасту впридачу. А сколько они себе шишек набили и синяков наставили – не счесть! Какой-то озорник привез с собой ядовитого паука и всех пугал им. Когда попытались его отнять, мальчишка, как обезьяна, вскарабкался на дерево и просидел там пять часов. Не помогли никакие уговоры и посулы. Тогда вызвали пожарных, они пустили сильную струю воды из брандспойта, и упрямый мальчишка свалился в подставленную сетку.
Бум-Друм совсем замучился с ними. Пока они безобразничают в парке или у себя в летнем дворце – это еще полбеды. Но вдруг им взбредет в голову отколоть какой-нибудь номер на торжественном обеде или торжественном представлении в театре в присутствии белых королей?
Ясно одно – срочно надо принимать какие-то меры.
В королевском дворце в одном из залов размещался необычный музей, где были собраны всевозможные орудия пыток, которым Генрих Свирепый подвергал непокорных подданных. Волосы вставали дыбом при виде спиц для выкалывания глаз, щипцов, которыми вырывали ногти и ломали пальцы, чудовищных пил для отпиливания рук и ног, всевозможных плеток, ремней, палок и дубин. Матиуш терпеть не мог этот музей. И еще был в дворцовом парке глубокий колодец без воды, куда в давние времена бросали приговоренных к голодной смерти.
И вот Бум-Друм решил воспользоваться этим для устрашения мальчишек. Накануне приезда белых королей он повел их сначала в музей, потом показал глубокий колодец в парке и что-то им долго-долго объяснял. Что именно говорил Бум-Друм, Матиуш не понял, но результаты были налицо: мальчишки с этого дня заметно присмирели.
Но без наказаний все-таки не обошлось. Одного мальчишку за то, что он укусил за палец лакея, выпороли, другого за шум, поднятый ночью, заперли на целый день в темную комнату.
А дело было так.
Малолетнему музыканту приспичило поиграть ночью на дудке. Сколько ему ни втолковывали, что взрослые устали и хотят спать, он слышать ничего не хотел. Попробовали отнять дудку силой – не тут-то было: он сиганул в шкаф и стал швырять на головы растерянных слуг тяжелые вазы и статуэтки, расставленные там в образцовом порядке. И наконец – о ужас! – сорванец выскочил в окно и устроил на террасе зимнего дворца такой концерт, что белые короли повскакали с постелей и, обозленные, не дожидаясь утра, отправились к Матиушу с жалобой.
Все повисло на волоске. Белые короли объявили: они не потерпят, чтобы им мешали по ночам спать, и немедленно уедут, и вообще хватит с них, они по горло сыты проделками этих чертенят.
Матиуш клялся, что это больше не повторится, и просил их остаться.
И белые короли, против ожидания, довольно быстро согласились. Одних прельщала охота, других – состязания силачей, и всем без исключения не терпелось увидеть фейерверк.
Случались и другие недоразумения. Король Дзинь-Дань во что бы то ни стало хотел со всеми здороваться и прощаться по церемониалу, принятому у него при дворе. В этом, конечно, ничего предосудительного нет, но если бы вы знали, как он здоровался! Сначала отвешивал каждому из присутствующих 14 вступительных поклонов, потом 12 обыкновенных, затем 10 официальных, 8 церемониальных, 6 торжественных и 4 дополнительных – итого 14 + 12 + 10 + 8 + 6 + 4 = 54 поклона. Продолжалась эта церемония 47 минут: вступительные поклоны по полминуты, остальные по минуте.
«Мои предки пять тысяч лет так здоровались и прощались, и никакая сила в мире не заставит меня отречься от этого древнего обычая!» – заявил оскорбленный король, когда ему деликатно намекнули, чтобы он поторопился.
«Ну хорошо, – говорили ему, – так можно здороваться с одним, с двумя королями, но с целой оравой королей это просто немыслимо!»
«Чудно, – думал Матиуш, – одни – совсем невоспитанные, другие – чересчур воспитанные. Как примирить их, таких разных?»
Наконец кому-то пришла в голову гениальная мысль: уговорить Дзинь-Даня отвешивать поклоны не лично королям, а их портретам. Так и сделали. Сфотографировали всех королей, и Дзинь-Дань каждое утро и каждый вечер без помех кланялся им в своей комнате. Отвесит положенное число поклонов одному королю, слуги тотчас подставляют портрет следующего, и так далее, пока всем не перекланяется. Бедняга всегда опаздывал к завтраку, хотя вставал на два часа раньше, а ложился спать на два часа позже остальных.
Бум-Друм по этому поводу рассказал Матиушу невероятную историю о том, как в минувшем веке целых пятнадцать лет шла кровопролитная борьба между двумя племенами. И вот из-за чего: прикладывать при встрече к носу указательный палец или мизинец? Каждое племя стояло на своем, никто не хотел идти на уступки. В борьбу вмешались жрецы, соседние вожди, и вспыхнула война. Предавали огню целые деревни, убивали детей и женщин, угоняли в рабство мирных жителей, бросали врагов на растерзание львам. Начались болезни, голод. Смерть косила людей, и наконец некому стало воевать. Борьба кончилась ничем – каждое племя сохранило свой обычай. И хотя это происходило сто лет назад, вожди двух враждовавших племен до сих пор не здоровались и сидели поодаль друг от друга.
– Ваше величество, мне не терпится показать вам сегодняшнюю газету. Она, несомненно, вам понравится.
– А что там нового?
– Извольте сами посмотреть.
Матиуш взял газету. Почти во всю первую страницу рисунок: он, Матиуш, на троне, а перед троном на коленях – тысячи детей с букетами цветов. Под рисунком стишок, в котором неизвестный поэт превозносит его до небес, называя самым великим владыкой от сотворения мира, самым великим реформатором, сыном солнца и братом богов.
Ни рисунок, ни стишок Матиушу не понравились, но он промолчал, боясь обидеть журналиста.
На второй странице красовалась фотография Фелека, а под ней большая статья: «Первый в мире министр-ребенок». И снова неумеренные похвалы Фелеку: какой он мудрый, храбрый! Матиуш одолел взрослых королей, а он одолеет взрослых министров.
И еще там было написано: «Большие плохо управляют государством, потому что не умеют бегать. А бегать им не хочется, потому что они старые и у них болят кости».
И в таком духе целая газетная страница!
Это тоже не понравилось Матиушу: зачем хвастать раньше времени и ругать взрослых?
Внизу, где мелким шрифтом печатались происшествия, Матиуш прочел нечто заставившее его насторожиться:
«Грандиозный лесной пожар».
– Да, да, горит самый большой королевский лес, – подтвердил журналист.
Матиуш кивнул, давая понять, что сам видит, и углубился в чтение заметки. Причина пожара объяснялась тем, что лесорубы бросили горящий окурок.
– Странно… – бормотал журналист. – Я понимаю, летом, в сушь, лес может загореться от папиросы, но сейчас, когда только что стаял снег… Очень странно! И потом, ходят слухи о каком-то взрыве. А при лесных пожарах, насколько мне известно, взрывов не бывает.
Матиуш молчал.
– А вы что думаете об этом, ваше величество? – пристал газетчик. – По-моему, тут что-то нечисто.
Голос у него сделался, тихий, вкрадчивый, и Матиуш почему-то подумал: «С ним надо держать ухо востро».
Журналист закурил папиросу и переменил тему разговора.
– Говорят, статс-секретаря приговорили вчера к месяцу тюрьмы. Я не сообщил об этом в нашей газете, полагая, что детей не интересуют дела взрослых. Вот приключись что-нибудь с их министром, тогда другой разговор! Как это удачно, что министром назначили именно Фелека! Солдаты ликуют: сын простого сержанта – министр! Газетчики тоже рады, они ведь давно знают Фелека, он до войны газеты продавал. Ну, а детвора и подавно в восторге. А за что же все-таки бедненький секретарь угодил в кутузку? – ввернул журналист, надеясь неожиданным вопросом захватить Матиуша врасплох и что-нибудь выведать.
– За непорядки в канцелярии, – уклончиво ответил Матиуш. «А вдруг журналист тоже шпион?» – почудилось ему. «Ерунда! – подумал он, когда журналист ушел. – Просто я слишком мало сплю, а вокруг столько разговоров о шпионах, что невольно каждого начинаешь подозревать в предательстве.»
И Матиуш, у которого перед приездом королей дел было по горло, скоро забыл об этом.
Церемониймейстер в буквальном смысле дневал и ночевал у него в кабинете. То требовалось срочно отремонтировать в парке летний дворец для черных королей, то построить на всякий случай отдельный домик, то решить, где разместить белых королей.
Начали поступать клетки с дикими зверями, а зоопарк не готов! А тут еще летние дома для ребят! И строительство двух огромных зданий – для парламентов.
Между тем во всем государстве выбирали депутатов. В малый, или, как его называли еще, детский парламент выдвигали депутатов не моложе десяти и не старше пятнадцати лет. По одному ученику от младших и по одному от старших классов каждой школы. Тут и возникли первые непредвиденные осложнения: оказалось, школ так много, что депутаты даже в самом большом зале не поместятся.
Матиуш долгие часы проводил в кабинете за чтением писем: теперь их стало гораздо больше, чем раньше. И все важные, с разными вопросами.
Например: «Можно ли выбирать в парламент девочек?»
«Чудаки. Конечно, можно!»
Или еще: «Можно выбирать в парламент ребят, которые еще плохо пишут? Где будут жить депутаты из разных городов и сел? Нельзя ли открыть школу для депутатов, чтобы они могли учиться во время парламентских сессий, не теряя года?»
Столько дел, а статс-секретарь, как на беду, в тюрьме. Пришлось тюремное заключение заменить домашним арестом. Это значит, что он целый месяц не имел права выходить гулять, зато каждый день его привозили во дворец.
Церемониймейстер совсем потерял голову. И было от чего: попробуй-ка сообрази, где соорудить триумфальные арки, на каких улицах разместить оркестр, какие цветы купить! А тут еще не хватает тарелок, ножей, вилок! Срочно нужно купить автомобили! А как рассадить королей за обедом и в театре, кого поближе, а кого подальше, чтобы не было обид и рядом не оказались короли, которые враждуют друг с другом? Из теплых стран целыми вагонами везли фрукты, вина, цветы. Спешно красили дома, чинили мостовые.
Матиуш работал с утра до ночи; на сон и еду времени не хватало. Целыми днями только и слышалось:
– Ваше величество, архитектор!
– Ваше величество, не угодно ли вам поговорить с садовником?
– Ваше величество, министр иностранных дел ждет!
– Ваше величество, прибыл посол из заморской страны!
– Ваше величество, два каких-то субъекта требуют, чтобы их впустили.
– Чего им надо? – недовольно спросил Матиуш, которого сегодня уже в третий раз отрывали от обеда.
– О фейерверке хотят поговорить.
Матиуш, злой и голодный, направился в кабинет. Он редко принимал теперь посетителей в тронном зале – не до церемоний было!
– Что вам угодно? Только прошу говорить покороче: мне некогда.
– Мы слышали, в столицу прибудут короли из заморских стран. Хорошо бы показать им что-нибудь сногсшибательное. Зоопарком их не удивишь – в Африке дикие звери на свободе разгуливают. Театр тоже вряд ли их заинтересует…
– Ну хорошо! – перебил Матиуш. – Что вы предлагаете? Фейерверк?
– Так точно, ваше величество!
Решили на крышах всех высоких домов разместить ракетницы, в дворцовом парке соорудить высокую башню, мельницу и водопад.
Вечером все это запылает разноцветными огнями. С верхушки башни в небо устремятся красные ракеты и рассыплются зелеными и голубыми звездами. Пониже с бешеной скоростью завертятся мельничные крылья, описывая красные и зеленые круги. Диковинные цветы расцветут в небе. Потечет-забурлит огненный водопад.
– Вот эскизы. Извольте взглянуть, государь.
Пиротехники принесли сто двадцать рисунков. Пока их просмотришь, обед совсем остынет.
– А сколько это будет стоить? – предусмотрительно осведомился Матиуш.
– На последнем заседании казначей объявил, что нужен новый заем.
– Как? – удивился Матиуш. – Ведь у нас было столько золота!
– Реформы вашего королевского величества обходятся очень дорого.
И стали подсчитывать, сколько денег ушло на летние дома для ребят, на возведение двух парламентов, сколько стоит шоколад для школьников. А куклы, а коньки?
– Хорошо бы, на прием иностранных королей денег хватило.
– А может не хватить? – не на шутку испугался Матиуш.
– Ну, это не беда, – успокоили его министры. – Введем новый налог, пусть народ платит!
– Эх, – вздохнул Матиуш, – иметь бы свой порт и свои корабли, тогда Бум-Друм прислал бы нам столько золота, сколько бы мы ни пожелали.
– Это дело поправимое, – заметил военный министр. – Не жалейте денег на пушки, ружья, крепости – будет вам и порт. Как видите, пушки важней шоколада и кукол.
Матиуш покраснел. Что правда, то правда, две-три новых крепости очень бы пригодились. Военный министр на каждом заседании требовал выделить ему часть золота Бум-Друма, но Матиуш, поглощенный другими делами, всякий раз просил его немного подождать.
С тяжелым сердцем Матиуш дал согласие устроить фейерверк. «Ничего не поделаешь, экономить будем потом. Надо и африканским королям доставить удовольствие.»
«Может, я зря не разрешил взорвать крепость? – размышлял Матиуш, лежа поздно ночью в постели. – Все-таки одной крепостью было бы меньше. Он первый начал, так ему и надо! Но теперь, если будет война, я не дам маху, не сваляю дурака. „Я победил тебя, – скажу я ему, – отдавай мне один порт и десять кораблей“.
Матиуш знал, как полагается принимать гостей: недаром он побывал недавно в чужих краях. Но встреча, которую он устроил иностранным королям, превзошла все ожидания. Это признали даже его недруги. Много интересного было предусмотрено заранее, а многое Матиуш придумал, когда гости уже съехались. Каждый день – что-нибудь новое: то охота, то пикник, то дрессированные звери в цирке, то состязание силачей. Словом, развлечений хоть отбавляй!
Первыми прибыли негритянские короли. И к ужасу и негодованию придворных, они, точно сговорившись, привезли с собой сыновей – черных как сажа, шустрых, озорных мальчишек. Короли расхаживают степенно по городу, озираются с любопытством по сторонам, дружелюбно беседуют друг с другом. А с маленькими бесенятами никакого сладу нет, прямо караул кричи! Если бы не Бум-Друм, беды не миновать. Незваные гости, во-первых, отчаянно дрались друг с другом, царапались, кусались. Во-вторых, объедались сладостями, которые готовил для них королевский кондитер. Потом у обжор болели животы, и они громко ревели. А когда доктор давал им лекарство, они выплевывали его, показывали язык и удирали. Один сорвиголова, увидев свое отражение в большом зеркале, чуть не хлопнулся в обморок. Пришлось давать ему капли, чтобы привести в чувство. Другой съехал на перилах с лестницы, упал и сломал себе ногу. Третий укусил за палец лакея. Четвертый съел туалетное мыло и зубную пасту впридачу. А сколько они себе шишек набили и синяков наставили – не счесть! Какой-то озорник привез с собой ядовитого паука и всех пугал им. Когда попытались его отнять, мальчишка, как обезьяна, вскарабкался на дерево и просидел там пять часов. Не помогли никакие уговоры и посулы. Тогда вызвали пожарных, они пустили сильную струю воды из брандспойта, и упрямый мальчишка свалился в подставленную сетку.
Бум-Друм совсем замучился с ними. Пока они безобразничают в парке или у себя в летнем дворце – это еще полбеды. Но вдруг им взбредет в голову отколоть какой-нибудь номер на торжественном обеде или торжественном представлении в театре в присутствии белых королей?
Ясно одно – срочно надо принимать какие-то меры.
В королевском дворце в одном из залов размещался необычный музей, где были собраны всевозможные орудия пыток, которым Генрих Свирепый подвергал непокорных подданных. Волосы вставали дыбом при виде спиц для выкалывания глаз, щипцов, которыми вырывали ногти и ломали пальцы, чудовищных пил для отпиливания рук и ног, всевозможных плеток, ремней, палок и дубин. Матиуш терпеть не мог этот музей. И еще был в дворцовом парке глубокий колодец без воды, куда в давние времена бросали приговоренных к голодной смерти.
И вот Бум-Друм решил воспользоваться этим для устрашения мальчишек. Накануне приезда белых королей он повел их сначала в музей, потом показал глубокий колодец в парке и что-то им долго-долго объяснял. Что именно говорил Бум-Друм, Матиуш не понял, но результаты были налицо: мальчишки с этого дня заметно присмирели.
Но без наказаний все-таки не обошлось. Одного мальчишку за то, что он укусил за палец лакея, выпороли, другого за шум, поднятый ночью, заперли на целый день в темную комнату.
А дело было так.
Малолетнему музыканту приспичило поиграть ночью на дудке. Сколько ему ни втолковывали, что взрослые устали и хотят спать, он слышать ничего не хотел. Попробовали отнять дудку силой – не тут-то было: он сиганул в шкаф и стал швырять на головы растерянных слуг тяжелые вазы и статуэтки, расставленные там в образцовом порядке. И наконец – о ужас! – сорванец выскочил в окно и устроил на террасе зимнего дворца такой концерт, что белые короли повскакали с постелей и, обозленные, не дожидаясь утра, отправились к Матиушу с жалобой.
Все повисло на волоске. Белые короли объявили: они не потерпят, чтобы им мешали по ночам спать, и немедленно уедут, и вообще хватит с них, они по горло сыты проделками этих чертенят.
Матиуш клялся, что это больше не повторится, и просил их остаться.
И белые короли, против ожидания, довольно быстро согласились. Одних прельщала охота, других – состязания силачей, и всем без исключения не терпелось увидеть фейерверк.
Случались и другие недоразумения. Король Дзинь-Дань во что бы то ни стало хотел со всеми здороваться и прощаться по церемониалу, принятому у него при дворе. В этом, конечно, ничего предосудительного нет, но если бы вы знали, как он здоровался! Сначала отвешивал каждому из присутствующих 14 вступительных поклонов, потом 12 обыкновенных, затем 10 официальных, 8 церемониальных, 6 торжественных и 4 дополнительных – итого 14 + 12 + 10 + 8 + 6 + 4 = 54 поклона. Продолжалась эта церемония 47 минут: вступительные поклоны по полминуты, остальные по минуте.
«Мои предки пять тысяч лет так здоровались и прощались, и никакая сила в мире не заставит меня отречься от этого древнего обычая!» – заявил оскорбленный король, когда ему деликатно намекнули, чтобы он поторопился.
«Ну хорошо, – говорили ему, – так можно здороваться с одним, с двумя королями, но с целой оравой королей это просто немыслимо!»
«Чудно, – думал Матиуш, – одни – совсем невоспитанные, другие – чересчур воспитанные. Как примирить их, таких разных?»
Наконец кому-то пришла в голову гениальная мысль: уговорить Дзинь-Даня отвешивать поклоны не лично королям, а их портретам. Так и сделали. Сфотографировали всех королей, и Дзинь-Дань каждое утро и каждый вечер без помех кланялся им в своей комнате. Отвесит положенное число поклонов одному королю, слуги тотчас подставляют портрет следующего, и так далее, пока всем не перекланяется. Бедняга всегда опаздывал к завтраку, хотя вставал на два часа раньше, а ложился спать на два часа позже остальных.
Бум-Друм по этому поводу рассказал Матиушу невероятную историю о том, как в минувшем веке целых пятнадцать лет шла кровопролитная борьба между двумя племенами. И вот из-за чего: прикладывать при встрече к носу указательный палец или мизинец? Каждое племя стояло на своем, никто не хотел идти на уступки. В борьбу вмешались жрецы, соседние вожди, и вспыхнула война. Предавали огню целые деревни, убивали детей и женщин, угоняли в рабство мирных жителей, бросали врагов на растерзание львам. Начались болезни, голод. Смерть косила людей, и наконец некому стало воевать. Борьба кончилась ничем – каждое племя сохранило свой обычай. И хотя это происходило сто лет назад, вожди двух враждовавших племен до сих пор не здоровались и сидели поодаль друг от друга.