* * *
В ночной тиши слышались удары церковного колокола.
В небе начали появляться разрывы в сплошной пелене облаков, показались отдельные звезды. Небо и море разъединились и на горизонте забрезжил слабый свет. Фаддер лежал в своей спальне, вытянувшись на кровати. Свет ещё горел. Рядом с кроватью болталась на шнуре телефонная трубка. Фигура в дождевике цвета хаки, стоявшая в открытой двери террасы, несколько секунд рассматривала неподвижно лежавшего мужчину. Затем бесшумно удалилась по тропинке к берегу моря.
* * *
- Ты должен изучить меня насквозь, Арни. Всю, с головы до ног. - Леа нежно покусывала кончики его пальцев...
* * *
Леа села.
- Дай мне сигарету.
Бойд потянулся за пачкой. Мышцы рук слегка побаливали. Он щелкнул зажигалкой, рассматривая овальное лицо, склонившееся над пламенем, увидел, как поднялась её грудь от глубокой затяжки.
- Так, значит, ты передумал?
Он положил сигареты и зажигалку рядом с подушкой.
- Что?
- Насчет отъезда?
- Ах, это, - протянул Бойд. - Да. Я ошибся.
Леа раздавила сигарету в пепельнице. Ее глаза блестели. Кошачьи глаза. Она взяла его за руку, положила себе на грудь.
Два обнаженных тела слились вновь. Одно твердое и требовательное, другое мягкое, уступчивое.
Внезапно раздался звон разбитого стекла. Осколки брызнули на ковер. Бойд, разинув рот, уставился на зубчатые осколки стеклянной двери на террасу, по которым к ним полз какой-то человек - но можно ли было ещё назвать это человеком?
Во рту у него был песок, горячий и липкий, под веками застряли мелкие песчаные крупинки. Вокруг себя он видел лишь расплывчатые красные и черные пятна - затем различил, наконец, и фигуры. Две нагие фигуры на широкой постели. С лицом человека, на которого смотрели Леа с Бойдом, внезапно случилось что-то странное. Бойд, как зачарованный, не мог оторвать от него взгляда. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это было.
Грандер смеялся.
* * *
Леа держала на коленях грязную голову в запекшейся крови, Бойд пытался отодрать от тела рубашку. Одна пуля попала в грудь, две другие в живот. Рубашка пропиталась засохшей кровью и грязью и была вся в тонких трещинках, как старая картина. Из всех ран сочилась свежая кровь. Бойд попытался прочистить несчастному глаза и рот носовым платком, но сразу же отказался от своей затеи. Это было бессмысленно.
- Врача, - сказала Леа. - Нужно вызвать врача.
Бойд покачал головой и склонился пониже.
- Кто это был, Грандер? - спросил он. - Кто это сделал?
Узкая, серая с синеватыми краями щель губ дрогнула.
- Боже...
- Ортис?
Голова бессильно опустилась, вновь поднялась. Губы раскрылись.
- Ортис. Да.
Он поднял руку, уставился на свое запястье, словно желая узнать время, и с трудом перевел взгляд на Бойда.
- Доницетти? Человек с татуировкой?
- ...ааа.
- Он больше не может, - сказала Леа. - Нужно найти врача.
Бойд молчал. Грандер посмотрел на Леа.
- Девушка работает...
- Что? - переспросил Бойд. - Не торопитесь. Попробуйте ещё раз.
Теперь Грандер смотрел на Леа. Его глаза умоляли о понимании, как глаза какого-то бессловесного создания.
- Работает...на Ортиса, - произнес Грандер. И потом, с каким-то, почти нечеловеческим напряжением: - и Фе...Феррамонте...
Бойд откинулся назад, задумчиво поскреб подбородок. Все бессмысленно. Он знал, что времени осталось максимум на один вопрос. Но какой?
- Не торопитесь, - машинально повторил он. - Послушайте...
Но Грандер теперь сделал какой-то широкий жест, который похоже, охватывал все помещение.
- Фон... - сказал он.
Или "тон". Или что-то другое. Это было последнее, что он произнес. Рука тяжело упала. Взгляд вновь ушел вверх, но уже не на Леа, а поверх нее, куда-то очень далеко. Он достиг своей цели, он передал информацию. Мучения и унижения преодолены. Теперь это был не какой-то нелепый конец, а исполненная достоинства, почти великая кончина.
- Он... - спросила Леа.
- Да, - подтвердил Бойд. И добавил: - Дерьмо!
* * *
Фаддер сидел на краю кровати, медленно раскачиваясь взад - вперед. В глазах у него все ещё расплывалось, и поэтому через некоторое время он их просто закрыл. Но и с закрытыми глазами видения его не оставляли. Смутные видения, смутные голоса. "Это новый мотор. Сегодня. Мотор".
Он открыл глаза. Разве это не его собственный голос? Значит, он уже начал разговаривать сам со собой... Нет - так дело не пойдет.
Он вскочил, шатаясь, прошел в кухню и поставил кипятить воду. Кофе. Горячий черный кофе. Затем снова вернулся в спальню. Пол колебался под его ногами, как палуба на корабле. На какой-нибудь яхте. Яхте?
Он широко раскрыл глаза, застыв на месте между кроватью и стеной.
Эстелла была убита там. На той яхте.
Но это невозможно! Или...
Как-будто что-то щелкнуло у него в мозгу - и отдельные детали головоломки сложились в цельную картину. Допустим, Эстелла вовсе не уехала в Мадрид, допустим, другая сторона схватила её в Барселоне, возможно, на аэродроме, и доставила на яхту. Это видел и снял на пленку в то утро Пепе. Об этом следует подумать.
- Боже милостливый, - простонал Фаддер, пошел на кухню и заварил кофе.
Потом сел за маленький откидной столик и, прихлебывая из пластмассовой чашки горячий напиток, достал из бумажника список, который Грандер нашел у Пепе, медленно водя указательным пальцем по строчкам:
"Рафаэль с матросами; два плотника;
Педро Крыса; телохранитель; горничная;
Доницетти..."
Так и есть - черным по белому. Горничная, её схватил Доницетти. Будь у него глаза, он уже давно пришел бы к такому выводу.
Пепе, конечно, знал девушку. Он с восхищением описывал Грандеру её фигуру. Но Пепе не знал, как её зовут. Откуда же? Значит, в то утро пятницы она не села в самолет до Мадрида, а поднялась на борт яхты - или вернее: её затащил туда Доницетти. Доницетти застал Пепе за съемкой и устранил его. Так же, как и кинокамеру Фаддера. Ведь она могла поведать кое-что интересное о конце Эстеллы.
Ее убили в тот же день. Теперь это не подлежит сомнению. Ведь в пятницу вечером погода резко переменилась. С вечера пятницы солнце в Виллафранке больше не появлялось. Во всяком случае, не такое яркое, чтобы его луч был виден на полу той синей каюты. Но разве Ортис не был в тот день до позднего вечера в городе? Откуда Ортис узнал...И как они могли её схватить?
Джонни закурил и налил ещё чашку кофе. Голова все ещё раскалывалась от боли. Был ли Ортис на борту во второй половине того дня, точно установить невозможно - список Пепе внезапно прервался ещё до полудня. Известно, что яхту своим присутствием осчастливила Леа. Утро и вечер пятницы она провела с Бойдом. А в промежутке, во второй половине дня, принесла на роскошную яхту свои вещи, так как думала провести там уик-энд. Странное совпадение? Или ответ на вопрос, откуда Ортис так точно все узнал...
Картина постепенно прояснялась, как на диапозитиве, когда проектор наводят на резкость.
Фаддер видел человека по фамилии Ортис, жестокого, хитрого, несимпатичного малого, который за весьма короткое время заработал очень много денег своим очень рискованным промыслом. Почти целый год полиция ни в чем не могла его уличить. Потом вдруг пошли слухи, связывавшие его с торговцами наркотиками, с секретными службами, с людьми из окружения Феррамонте. Очень интересно...
Он видел человека по фамилии Белга, любителя роскоши, плейбоя и богатого фабриканта, о котором теперь известно, что он был ключевой фигурой в афере с наркотиками и имел непосредственное отношение к изготовлению зажигательных бомб, которые сам вряд ли мог изобрести. Следовательно, опять секретные службы. Кто-то должен был передать ему формулу. Может быть, этот кто-то - Ортис?
Но не Ортис вышел на Белгу. Белга был любовником его жены. А не странно ли, что новая активность в жизни сеньора Ортиса пришлась как раз на последние два года? После его женитьбы. Все выглядело так, как будто кто-то целеустремленно направил его по этому пути. Кто-то, кто либо был полномочным вражеским агентом, либо весьма симпатизировал врагу - что, в конце концов, давало в результате одно и то же.
Еще одна небольшая регулировка проектора - и становится отчетливо видна следующая фигура: миловидная девушка, хорошо воспитанная, с незаурядной внешностью, весьма интеллигентная. Из семьи, чье генеалогическое древо можно проследить до самых крестоносцев, но за душой у которой не было и полусотни франков. Отец - профессиональный солдат, патриот старой закалки, убит в одной из грязных войн. Девушка нацелена возможно крепче утвердиться в мире, где с оглушительным грохотом сталкиваются друг с другом старая политика власти знатных фамилий и новая политика силы современного капитализма; в мире, где все продается, если только предложить достаточную сумму.
Она могла предложить только один товар - себя саму. И хорошо справилась с делом, так как была основательно к этому подготовлена. Но нравилось ли ей эта жизнь, примирилась ли она с ней? Нет. Не это ей нужно. Она интеллигента, она горда, она ненавидит всю эту прогнившую систему, которая из привлекательной девушки делает объект торговли, символ положения в обществе, цена которой где-то между ценой плавательного бассейна и обувной фабрики.
Да, - думал Фаддер, - она однозначно на другой стороне. И я даже не могу упрекнуть её в этом. Таким предателем можно восхищаться. Прежде чем убить её. Но не потом. Потом она будет просто мертва.
Он вернулся в спальню, поднял "вальтер", лежавший на полу. Он все ещё видел не совсем четко, но боль отпустила.
Как иначе мог бы Ортис узнать об Эстелле, - подумал он. Ведь больше никто ничего не знал. За исключением Бойда.
А Бойд определенно не предатель.
* * *
Дверь открылась бесшумно, вошла Леа с пустой дорожной сумкой в руке. Бойд взял у неё сумку.
- Дождь идет?
- Нет.
Она с измученным видом присела на край кровати, положила руки на колени и пустым взглядом уставилась в пол.
- Где он?
Бойд кивнул в сторону ванной.
- Там мы не можем его оставить.
- Пока придется ограничиться этим, - возразил Бойд. - До нашего возвращения. - Он открыл сумку, заглянул в нее, провел пальцами по подкладке.
- И эта точно такая же?
- Что ты имеешь в виду?
Он остро взглянул на нее.
- Как та сумка, которая была у него?
- Конечно. Их было две. Но я боюсь...
- Чего?
- Боюсь, ничего не получится.
- Нечего бояться. Получится.
Бойд не был измучен. Наоборот - он мог бы вырывать с корнями деревья настолько он был энергичен и деятелен. Он закрыл дорожную сумку, поднял её.
- Если все пойдет так, как я думаю, он будет очень удивлен, увидев тебя. Ты должна быть к этому готова.
- Я даже не знаю, что ему сказать.
- Скажи просто, что хочешь с ним попрощаться.
- Я бы этого не сказала...
Бойд взглянул на свои наручные часы и тихо присвистнул сквозь зубы. Он поставил сумку на пол, у изножия кровати. Потом сел рядом с Леа и положил руку ей на плечо.
- Сейчас уже шесть. Это была бурная ночь.
- Я её никогда не забуду, - сказала Леа. - Хотя сейчас она мне кажется почти нереальной.
- Почему?
- Сначала Антонио. Потом Эстелла. А теперь этот мужчина, этот...этот твой друг. К чему все это? Я уже совершенно ничего не понимаю.
В это утро она выглядела уязвимой, нуждающейся в защите, и Бойд был тем человеком, чьим решениям она подчинялась. Их борьба была позади. Бойд победил, и на этом глава под названием "Леа Ортис" была для него успешно завершена. Может быть, потому у него такое приподнятое настроение... Он мягко привлек её к себе.
- К чему? У твоего мужа появились опасения.
- Только из-за того, что твой друг шпионил за ним?
- Людей убивают и за меньшее.
- Я знаю, но... - Она пригладила волосы. - Эти дурацкие бумаги действительно так важны?
- Для тех, кто дал мне задание - да, - объяснил Бойд. - И для Ортиса тоже. Они его сильно компрометируют.
- Ты ведь не собираешься его шантажировать?
Бойд взглянул на неё с удивлением.
- Не делай этого. Это слишком опасно.
- Не ломай себе голову. Мои начальники лучше знают, что делать в таких случаях.
Он легко, по-дружески поцеловал её и поднял с места.
- Пойдем, нам нужно уходить.
Она стояла перед ним, опустив руки, и смотрела, как он взял дорожную сумку и направился к двери.
- А мои вещи? Мои чемоданы?
- Их заберем позже, - терпеливо сказал Бойд. - Мы ведь уже договорились. Ты берешь из аэропорта такси, едешь сюда и ждешь меня. - Он открыл дверь. - А тогда мы уедем вместе. Если повезет, уже к обеду можем быть во Франции.
- Мне придется ждать здесь? - её взгляд устремился в сторону ванной.
- Это недолго, - успокоил Бойд. - Может быть, я окажусь здесь даже раньше тебя.
Он открыл перед ней дверь. Она ещё раз окинула взглядом комнату, от разбитой двери террасы, через капли крови на ковре, до смятых простыней на постели, посмотрела на Бойда и вышла. Бойд выключил свет и захлопнул дверь.
* * *
Над тропинкой блуждал узкий луч света от миниатюрного карманного фонаря.
На улице было ещё темно. Далеко позади, на востоке, небо, в котором ещё клубились черные горы туч, стало цвета молока. Луч фонаря направился в сторону, пробежал по двери террасы, остановился, вернулся обратно, погас. Звякнуло стекло.
Мужчина с фонариком вошел в комнату. Конус света нащупал выключатель. Мужчина шагнул вперед, тонкой смуглой рукой нажал его, вспыхнул свет.
Прищурившись, Фаддер выключил и убрал фонарик, затем внимательно оглядел комнату.
Неодобрительно нахмурясь, он отметил скомканные простыни; несколько озадаченно - разбитую дверь на террасу, и уже изрядно удивленно - следы крови.
Жаль Бойда. Все-таки тот спас Фаддеру жизнь, и Фаддер охотно отплатил бы ему тем же. Но, видимо, опоздал. Подавленный, он прошел дальше, в гостиную, где с известным удивлением увидел у стены три чемодана. Их хозяйку он знал.
Однако странно.
Очень странно...
Он вернулся в спальню.
Определенно странно. Что-то здесь не так.
Фаддер открыл дверь ванной. В душевой кабине сидел на корточках Грандер, положив подбородок на колени, и широко открытыми глазами смотрел на душ. Фаддер попятился, закрыл дверь и рухнул на кровать.
Теперь он вовсе ничего не понимал.
В такую рань - в половине седьмого утра - очень немногие люди - не говоря уже об их мыслительном аппарате - бывают уже в полном порядке. Фаддер не представлял исключения. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Один труп он этой ночью уже закопал - со вторым ему явно уже не справиться, тем более этот выглядел так, будто один раз его уже похоронили, затем снова выкопали и отправили прогуляться. Господи Боже, что же с этим беднягой случилось?
Джонни встал, выключил свет, включил карманный фонарик и вышел из дома. Лучом фонаря он стал шарить по влажной земле. Да, следы были, и он пошел по ним.
Вначале следы были хорошо заметны на мягкой земле. Местами Грандер бежал, местами полз. При этом кровотечение у него не прекращалось. Потом следы вывели на улицу. Здесь стало сложнее. Не будь кровавых пятен, он потерял бы след.
Дальше, дальше...
Фаддер был удивлен. Очень даже удивлен. Он видел, что Грандеру одна пуля попала в легкое и две - в живот. Но мог ли человек с такими ранами так далеко уйти? Грандер явно передвигался кое-как, Один раз он упал, беспомощно скребя ногами, и на влажной земле образовалась отвратительная кровавая лужа. Там следы покидали улицу и вели круто вниз.
Вниз? Для Грандера это был подъем в гору. Ради чего такие нечеловеческие усилия?
Километрах в полторах от бунгало следы кончились. Фаддер огляделся и выключил фонарик. Больше тот не был нужен - рассвело. Он видел широкий песчаный пляж, глубокие следы шин какого-то автомобиля, следы на песке там, где Грандер бился в агонии.
Великий Боже, - да это же буквы...
Он нагнулся. Да, там были буквы, но он не мог их разобрать. Может быть, это случайные бороздки на песке от вздрагивавших пальцев Грандера? Но они выглядят как...как...
Да. Это цифры, а не буквы: 4, 1, 7.
Четыре. Один. Семь.
Фаддер выпрямился.
Что это значит?
Может быть, четыре часа семнадцать минут? Время? Невероятно. Четыреста...
Нет.
Три цифры - и все. Четыре. Один. Семь. Слишком слабый след. Он перевел взгляд с песчаного пляжа на улицу, на далекие бунгало, на скалы и причудливые контуры Сентро, проступавшие на горизонте. В бледном свете утра все казалось серым. Очень дальний след, и в конце его ничего, кроме трех цифр...
И вдруг ему послышался голос Грандера: "- Я тут кое-что обнаружил...Разузнал в аэропорту...".
Джонни ещё раз огляделся и зашагал в сторону Бальнеарио.
* * *
Из салона показалась безобразная фигура неандертальца. В правой руке он нес дорожную сумку, через левую был перекинут плащ. У трапа ждал капитан - молодой блондин с непроницаемым лицом. Он был с непокрытой головой и честь не отдал.
- Похоже, проясняется, сеньор Ортис.
Для моряка он выражался поразительно изысканно, но бельгийский акцент был слишком силен. Ортис остановился и оглядел его с ног до головы.
- Все готово? Свидетельство о благонадежности и прочая ерунда?
- Да, - кивнул капитан. - Правда, Доницетти ещё не вернулся.
- Вот как...
- И хозяйки тоже нет. - Капитан позволил себе сдержанную улыбку. - Я, конечно, и не ожидал, что она появится...
- К черту эту бабу, - буркнул Ортис. - Если что, выходите без нее. Ясно?
- Так точно, сеньор Ортис.
- Ладно. Вот ещё что. Если жена появится на борту, позаботьтесь, чтобы она не покидала каюту, пока яхта не прибудет во Францию. Отныне я стану обращаться с ней построже.
- Да, сэр, - сказал капитан. - Если она появится.
Насмешливая интонация была настолько незаметной, что придраться Ортис не смог и повернулся к трапу.
- Полагаюсь на вас, капитан.
- Разумеется, сэр.
Такси ждало на берегу. Ортис тяжело спустился по трапу, открыл заднюю дверцу. Капитан видел, как он отстранил шофера, который хотел поднести дорожную сумку. И принял этот факт к сведению, не придав ему никакого значения. Он знал, что ему платят, чтобы он не придавал значения некоторым вещам.
Конечно, ему не запрещалось думать. Так, сейчас он, например, подумал, что сеньор Ортис - порядочная свинья. При этом лицо оставалось абсолютно непроницаемым.
Такси исчезло. Капитан остался один. И это было ему очень приятно.
6
У мужчины в аэропорту было круглое тупое лицо и глаза цвета пыли. Брюки серого костюма пузырились на коленях, ватные плечи обвисли. Во внутреннем кармане его пиджака лежал французский паспорт, изготовленный отнюдь не во Франции. Кроме того, в этом пиджаке, в другом потайном внутреннем кармане под левым локтем, скрывался плоский пистолет из вороненой стали. Из этого пистолета он намеревался убивать людей. Для непредвиденных случаев человек имел при себе кожаный портсигар, наполненный сигаретами с фильтром. В фильтрах трех сигарет содержались капсулы с цианистым калием. Он впервые оказался в Испании, но знал, что в этой стране рекомендуется быть настороже.
Короче говоря, мужчина в аэропорту был человеком, выполнявшим приказы сверху самоотверженно и без шуток, и потому исключительно точно соответствовал образу хорошо экипированного сотрудника секретной службы, гуляющему по страницам модных шпионских романов. Впрочем, сам он в этой коллекции более или менее важных предметов своего снаряжения видел - если вообще об этом задумывался - только лишь необходимое зло. Его успех - не только в Испании - зависел не от того, что было в карманах, а от того, что было в его голове. А в его уме, в холодной, беспощадной точности его мыслительного аппарата можно было не сомневаться. Он был охотником - одним из лучших в своем деле. Иначе он не оказался бы сейчас в этом аэропорту.
Существовала масса вещей, которых этот человек терпеть не мог: шум, электробритвы, мороз, его жена, пудинг, томатный сок, его работа, шариковые ручки, математика в любой форме, насекомые с длинными конечностями и город, в котором он родился. С другой стороны, симпатий у него было немного, а хобби вообще никаких, за исключением какого-то странного пристрастия к романам Вирджинии Вульф, которые он совершенно не понимал. Следовательно, он был примерно таким же, как и все: непоследовательным, непредсказуемым, жестоким. Может быть, у него эти существенные черты характера были несколько более выражены, чем у других.
Вместе с тремя десятками попутчиков он топтался в углу зала ожидания. До восьми оставалось семь минут. Перед собой он держал французскую газету, делая вид, что читает, и думая в это время совсем о другом - совершенно в духе Вирджинии Вульф. На самом деле он с величайшим вниманием наблюдал за одним из своих попутчиков, удивительно толстым и удивительно безобразным господином, который тридцать секунд назад вошел в зал ожидания. Этот маленький, толстый, уродливый мужчина на одной руке держал плащ-дождевик, а в другой - дорожную сумку, которую поставил перед таможенником. Затем закурил сигарету.
Толстяк, очевидно, был в некотором роде выдающейся личностью, раз таможенник тотчас прекратил копаться в чемодане какого-то молодого человека и направился к его сумке.
- Буэнос диас, сеньор Ортис. Опять в дорогу?
- Как видите, - буркнул толстяк.
- Ну да - конечно - разумеется...
Охотник с сожалением сложил газету. Жаль, что он плоховато понимает по-испански. Правда, этот диалог понять было нетрудно, - помог таможенник, одной рукой поставив мелом на дорожной сумке крест, другой поспешно сунув в карман банкноту в сто песет. Но тут охотник уже заметил женщину, теребившую толстяка за рукав. Ситуация его заинтересовала - и потому он облегченно вздохнул, когда Ортис заговорил с ней по-французски.
Но заговорил толстяк не сразу. Странно, но отреагировал он на её появление не обрадованно, а удивленно, даже растерянно. Несколько секунд таращив на неё глаза, вдруг прорычал, приглушенно, но вполне отчетливо:
- Merde! (Дерьмо! - фр., прим. пер.)
- И в самом деле по-французски, - обрадованно сказал сам себе охотник.
- Что, черт побери, ты здесь делаешь?
- Хотела ещё раз с тобой попрощаться.
- Но чертова яхта вот-вот отойдет.
- Я ещё успею. А в крайнем случае, они меня подождут.
- И не подумают. У капитана есть приказ. Но эта гениальная идея, как всегда, в твоем духе. Кстати, куда ты пропала вчера вечером?
- Я рада, что успела тебя перехватить. - Она наклонилась и не особо ласково поцеловала его в щеку. - Ты ведь всегда говоришь, что ещё ни разу в жизни не опаздывал на самолет.
- Вот именно! И сейчас ради тебя тоже не собираюсь. - Ортис раздраженно выпустил облако табачного дыма и протянул руку за дорожной сумкой. - Как ты вообще сюда добралась? На такси?
- Один знакомый согласился помочь и подвез.
- Так! Ну, тогда пусть он отвезет тебя обратно, да поживее! А если яхта ушла, тебе придется тоже лететь самолетом.
- Не бойся, я приеду вовремя.
- Верю на слово, - буркнул Ортис, выдавил кривую и неопределенную усмешку и зашагал на посадку.
От услуг подбежавшего носильщика он категорически отказался.
- Нет, нет, благодарю! Сумка очень легкая.
Молодая женщина - не такая уж и молодая, подумал охотник, и вид у неё довольно утомленный - посмотрела ему вслед и повернулась к выходу. По радио объявили о вылете самолета в Марсель.
Очень интересно, - думал охотник, разрываясь между двумя решениями, что при его профессии случалось нередко. Другая сторона проявила себя неожиданным образом, и он был совсем не прочь пойти по этому следу. С другой стороны, золотое правило предписывало в сомнительных случаях не спускать глаз с документов. Конечно, Ортис, как и следовало, взял с собой помеченную меловым значком таможенника дорожную сумку. Но эта была не та сумка, с которой он пришел. Молодой человек, оставшийся рядом с таможенником, все пытался снова запихнуть свои пожитки в чемодан так, чтобы можно было его закрыть. Но теперь рядом с ним стояла, как бы случайно прикрытая каким-то легким коричневым плащом, дорожная сумка Ортиса.
Подмена была произведена с удивительной ловкостью и скоростью за те несколько секунд, пока Ортис, разинув рот, пялил глаза на так внезапно появившуюся женщину, и рука его оставила драгоценный багаж. В эти немногие секунды роковые документы, которые в последние дни передавали из рук в руки через всю Европу, вновь поменяли своего владельца.
Правда, на этот раз дело выглядело несколько иначе - бумаги были не переданы, а хладнокровно похищены. Охотнику это не нравилось. Это означало отклонение от плана и потому вызывало досаду.
Рядом с тем самым молодым человеком остановилась стюардесса и что-то ему сказала, что - невозможно было понять, говорила она слишком тихо. Молодой человек улыбнулся и покачал головой. При этом он указал на выход, через который исчезла та женщина - явно его сообщница. Стюардесса удалилась. Молодой человек взял чемодан в левую, дорожную сумку, все ещё прикрытую плащом, в правую руку и теперь тоже шел к выходу. Охотник последовал за ним. На ходу он бросил в ближайшую урну мелкие клочки разорванного билета на Марсель.
Кем же мог быть этот молодой человек? Имя его не интересовало, но на кого он работал? Имена не имели значения - за исключением очень немногих. Его французский паспорт, например, был на имя Чарльза Дьюи. Кто знал этого Чарльза Дьюи?
Его настоящая фамилия была Редер. И в определенных кругах он был весьма известен.
В ночной тиши слышались удары церковного колокола.
В небе начали появляться разрывы в сплошной пелене облаков, показались отдельные звезды. Небо и море разъединились и на горизонте забрезжил слабый свет. Фаддер лежал в своей спальне, вытянувшись на кровати. Свет ещё горел. Рядом с кроватью болталась на шнуре телефонная трубка. Фигура в дождевике цвета хаки, стоявшая в открытой двери террасы, несколько секунд рассматривала неподвижно лежавшего мужчину. Затем бесшумно удалилась по тропинке к берегу моря.
* * *
- Ты должен изучить меня насквозь, Арни. Всю, с головы до ног. - Леа нежно покусывала кончики его пальцев...
* * *
Леа села.
- Дай мне сигарету.
Бойд потянулся за пачкой. Мышцы рук слегка побаливали. Он щелкнул зажигалкой, рассматривая овальное лицо, склонившееся над пламенем, увидел, как поднялась её грудь от глубокой затяжки.
- Так, значит, ты передумал?
Он положил сигареты и зажигалку рядом с подушкой.
- Что?
- Насчет отъезда?
- Ах, это, - протянул Бойд. - Да. Я ошибся.
Леа раздавила сигарету в пепельнице. Ее глаза блестели. Кошачьи глаза. Она взяла его за руку, положила себе на грудь.
Два обнаженных тела слились вновь. Одно твердое и требовательное, другое мягкое, уступчивое.
Внезапно раздался звон разбитого стекла. Осколки брызнули на ковер. Бойд, разинув рот, уставился на зубчатые осколки стеклянной двери на террасу, по которым к ним полз какой-то человек - но можно ли было ещё назвать это человеком?
Во рту у него был песок, горячий и липкий, под веками застряли мелкие песчаные крупинки. Вокруг себя он видел лишь расплывчатые красные и черные пятна - затем различил, наконец, и фигуры. Две нагие фигуры на широкой постели. С лицом человека, на которого смотрели Леа с Бойдом, внезапно случилось что-то странное. Бойд, как зачарованный, не мог оторвать от него взгляда. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это было.
Грандер смеялся.
* * *
Леа держала на коленях грязную голову в запекшейся крови, Бойд пытался отодрать от тела рубашку. Одна пуля попала в грудь, две другие в живот. Рубашка пропиталась засохшей кровью и грязью и была вся в тонких трещинках, как старая картина. Из всех ран сочилась свежая кровь. Бойд попытался прочистить несчастному глаза и рот носовым платком, но сразу же отказался от своей затеи. Это было бессмысленно.
- Врача, - сказала Леа. - Нужно вызвать врача.
Бойд покачал головой и склонился пониже.
- Кто это был, Грандер? - спросил он. - Кто это сделал?
Узкая, серая с синеватыми краями щель губ дрогнула.
- Боже...
- Ортис?
Голова бессильно опустилась, вновь поднялась. Губы раскрылись.
- Ортис. Да.
Он поднял руку, уставился на свое запястье, словно желая узнать время, и с трудом перевел взгляд на Бойда.
- Доницетти? Человек с татуировкой?
- ...ааа.
- Он больше не может, - сказала Леа. - Нужно найти врача.
Бойд молчал. Грандер посмотрел на Леа.
- Девушка работает...
- Что? - переспросил Бойд. - Не торопитесь. Попробуйте ещё раз.
Теперь Грандер смотрел на Леа. Его глаза умоляли о понимании, как глаза какого-то бессловесного создания.
- Работает...на Ортиса, - произнес Грандер. И потом, с каким-то, почти нечеловеческим напряжением: - и Фе...Феррамонте...
Бойд откинулся назад, задумчиво поскреб подбородок. Все бессмысленно. Он знал, что времени осталось максимум на один вопрос. Но какой?
- Не торопитесь, - машинально повторил он. - Послушайте...
Но Грандер теперь сделал какой-то широкий жест, который похоже, охватывал все помещение.
- Фон... - сказал он.
Или "тон". Или что-то другое. Это было последнее, что он произнес. Рука тяжело упала. Взгляд вновь ушел вверх, но уже не на Леа, а поверх нее, куда-то очень далеко. Он достиг своей цели, он передал информацию. Мучения и унижения преодолены. Теперь это был не какой-то нелепый конец, а исполненная достоинства, почти великая кончина.
- Он... - спросила Леа.
- Да, - подтвердил Бойд. И добавил: - Дерьмо!
* * *
Фаддер сидел на краю кровати, медленно раскачиваясь взад - вперед. В глазах у него все ещё расплывалось, и поэтому через некоторое время он их просто закрыл. Но и с закрытыми глазами видения его не оставляли. Смутные видения, смутные голоса. "Это новый мотор. Сегодня. Мотор".
Он открыл глаза. Разве это не его собственный голос? Значит, он уже начал разговаривать сам со собой... Нет - так дело не пойдет.
Он вскочил, шатаясь, прошел в кухню и поставил кипятить воду. Кофе. Горячий черный кофе. Затем снова вернулся в спальню. Пол колебался под его ногами, как палуба на корабле. На какой-нибудь яхте. Яхте?
Он широко раскрыл глаза, застыв на месте между кроватью и стеной.
Эстелла была убита там. На той яхте.
Но это невозможно! Или...
Как-будто что-то щелкнуло у него в мозгу - и отдельные детали головоломки сложились в цельную картину. Допустим, Эстелла вовсе не уехала в Мадрид, допустим, другая сторона схватила её в Барселоне, возможно, на аэродроме, и доставила на яхту. Это видел и снял на пленку в то утро Пепе. Об этом следует подумать.
- Боже милостливый, - простонал Фаддер, пошел на кухню и заварил кофе.
Потом сел за маленький откидной столик и, прихлебывая из пластмассовой чашки горячий напиток, достал из бумажника список, который Грандер нашел у Пепе, медленно водя указательным пальцем по строчкам:
"Рафаэль с матросами; два плотника;
Педро Крыса; телохранитель; горничная;
Доницетти..."
Так и есть - черным по белому. Горничная, её схватил Доницетти. Будь у него глаза, он уже давно пришел бы к такому выводу.
Пепе, конечно, знал девушку. Он с восхищением описывал Грандеру её фигуру. Но Пепе не знал, как её зовут. Откуда же? Значит, в то утро пятницы она не села в самолет до Мадрида, а поднялась на борт яхты - или вернее: её затащил туда Доницетти. Доницетти застал Пепе за съемкой и устранил его. Так же, как и кинокамеру Фаддера. Ведь она могла поведать кое-что интересное о конце Эстеллы.
Ее убили в тот же день. Теперь это не подлежит сомнению. Ведь в пятницу вечером погода резко переменилась. С вечера пятницы солнце в Виллафранке больше не появлялось. Во всяком случае, не такое яркое, чтобы его луч был виден на полу той синей каюты. Но разве Ортис не был в тот день до позднего вечера в городе? Откуда Ортис узнал...И как они могли её схватить?
Джонни закурил и налил ещё чашку кофе. Голова все ещё раскалывалась от боли. Был ли Ортис на борту во второй половине того дня, точно установить невозможно - список Пепе внезапно прервался ещё до полудня. Известно, что яхту своим присутствием осчастливила Леа. Утро и вечер пятницы она провела с Бойдом. А в промежутке, во второй половине дня, принесла на роскошную яхту свои вещи, так как думала провести там уик-энд. Странное совпадение? Или ответ на вопрос, откуда Ортис так точно все узнал...
Картина постепенно прояснялась, как на диапозитиве, когда проектор наводят на резкость.
Фаддер видел человека по фамилии Ортис, жестокого, хитрого, несимпатичного малого, который за весьма короткое время заработал очень много денег своим очень рискованным промыслом. Почти целый год полиция ни в чем не могла его уличить. Потом вдруг пошли слухи, связывавшие его с торговцами наркотиками, с секретными службами, с людьми из окружения Феррамонте. Очень интересно...
Он видел человека по фамилии Белга, любителя роскоши, плейбоя и богатого фабриканта, о котором теперь известно, что он был ключевой фигурой в афере с наркотиками и имел непосредственное отношение к изготовлению зажигательных бомб, которые сам вряд ли мог изобрести. Следовательно, опять секретные службы. Кто-то должен был передать ему формулу. Может быть, этот кто-то - Ортис?
Но не Ортис вышел на Белгу. Белга был любовником его жены. А не странно ли, что новая активность в жизни сеньора Ортиса пришлась как раз на последние два года? После его женитьбы. Все выглядело так, как будто кто-то целеустремленно направил его по этому пути. Кто-то, кто либо был полномочным вражеским агентом, либо весьма симпатизировал врагу - что, в конце концов, давало в результате одно и то же.
Еще одна небольшая регулировка проектора - и становится отчетливо видна следующая фигура: миловидная девушка, хорошо воспитанная, с незаурядной внешностью, весьма интеллигентная. Из семьи, чье генеалогическое древо можно проследить до самых крестоносцев, но за душой у которой не было и полусотни франков. Отец - профессиональный солдат, патриот старой закалки, убит в одной из грязных войн. Девушка нацелена возможно крепче утвердиться в мире, где с оглушительным грохотом сталкиваются друг с другом старая политика власти знатных фамилий и новая политика силы современного капитализма; в мире, где все продается, если только предложить достаточную сумму.
Она могла предложить только один товар - себя саму. И хорошо справилась с делом, так как была основательно к этому подготовлена. Но нравилось ли ей эта жизнь, примирилась ли она с ней? Нет. Не это ей нужно. Она интеллигента, она горда, она ненавидит всю эту прогнившую систему, которая из привлекательной девушки делает объект торговли, символ положения в обществе, цена которой где-то между ценой плавательного бассейна и обувной фабрики.
Да, - думал Фаддер, - она однозначно на другой стороне. И я даже не могу упрекнуть её в этом. Таким предателем можно восхищаться. Прежде чем убить её. Но не потом. Потом она будет просто мертва.
Он вернулся в спальню, поднял "вальтер", лежавший на полу. Он все ещё видел не совсем четко, но боль отпустила.
Как иначе мог бы Ортис узнать об Эстелле, - подумал он. Ведь больше никто ничего не знал. За исключением Бойда.
А Бойд определенно не предатель.
* * *
Дверь открылась бесшумно, вошла Леа с пустой дорожной сумкой в руке. Бойд взял у неё сумку.
- Дождь идет?
- Нет.
Она с измученным видом присела на край кровати, положила руки на колени и пустым взглядом уставилась в пол.
- Где он?
Бойд кивнул в сторону ванной.
- Там мы не можем его оставить.
- Пока придется ограничиться этим, - возразил Бойд. - До нашего возвращения. - Он открыл сумку, заглянул в нее, провел пальцами по подкладке.
- И эта точно такая же?
- Что ты имеешь в виду?
Он остро взглянул на нее.
- Как та сумка, которая была у него?
- Конечно. Их было две. Но я боюсь...
- Чего?
- Боюсь, ничего не получится.
- Нечего бояться. Получится.
Бойд не был измучен. Наоборот - он мог бы вырывать с корнями деревья настолько он был энергичен и деятелен. Он закрыл дорожную сумку, поднял её.
- Если все пойдет так, как я думаю, он будет очень удивлен, увидев тебя. Ты должна быть к этому готова.
- Я даже не знаю, что ему сказать.
- Скажи просто, что хочешь с ним попрощаться.
- Я бы этого не сказала...
Бойд взглянул на свои наручные часы и тихо присвистнул сквозь зубы. Он поставил сумку на пол, у изножия кровати. Потом сел рядом с Леа и положил руку ей на плечо.
- Сейчас уже шесть. Это была бурная ночь.
- Я её никогда не забуду, - сказала Леа. - Хотя сейчас она мне кажется почти нереальной.
- Почему?
- Сначала Антонио. Потом Эстелла. А теперь этот мужчина, этот...этот твой друг. К чему все это? Я уже совершенно ничего не понимаю.
В это утро она выглядела уязвимой, нуждающейся в защите, и Бойд был тем человеком, чьим решениям она подчинялась. Их борьба была позади. Бойд победил, и на этом глава под названием "Леа Ортис" была для него успешно завершена. Может быть, потому у него такое приподнятое настроение... Он мягко привлек её к себе.
- К чему? У твоего мужа появились опасения.
- Только из-за того, что твой друг шпионил за ним?
- Людей убивают и за меньшее.
- Я знаю, но... - Она пригладила волосы. - Эти дурацкие бумаги действительно так важны?
- Для тех, кто дал мне задание - да, - объяснил Бойд. - И для Ортиса тоже. Они его сильно компрометируют.
- Ты ведь не собираешься его шантажировать?
Бойд взглянул на неё с удивлением.
- Не делай этого. Это слишком опасно.
- Не ломай себе голову. Мои начальники лучше знают, что делать в таких случаях.
Он легко, по-дружески поцеловал её и поднял с места.
- Пойдем, нам нужно уходить.
Она стояла перед ним, опустив руки, и смотрела, как он взял дорожную сумку и направился к двери.
- А мои вещи? Мои чемоданы?
- Их заберем позже, - терпеливо сказал Бойд. - Мы ведь уже договорились. Ты берешь из аэропорта такси, едешь сюда и ждешь меня. - Он открыл дверь. - А тогда мы уедем вместе. Если повезет, уже к обеду можем быть во Франции.
- Мне придется ждать здесь? - её взгляд устремился в сторону ванной.
- Это недолго, - успокоил Бойд. - Может быть, я окажусь здесь даже раньше тебя.
Он открыл перед ней дверь. Она ещё раз окинула взглядом комнату, от разбитой двери террасы, через капли крови на ковре, до смятых простыней на постели, посмотрела на Бойда и вышла. Бойд выключил свет и захлопнул дверь.
* * *
Над тропинкой блуждал узкий луч света от миниатюрного карманного фонаря.
На улице было ещё темно. Далеко позади, на востоке, небо, в котором ещё клубились черные горы туч, стало цвета молока. Луч фонаря направился в сторону, пробежал по двери террасы, остановился, вернулся обратно, погас. Звякнуло стекло.
Мужчина с фонариком вошел в комнату. Конус света нащупал выключатель. Мужчина шагнул вперед, тонкой смуглой рукой нажал его, вспыхнул свет.
Прищурившись, Фаддер выключил и убрал фонарик, затем внимательно оглядел комнату.
Неодобрительно нахмурясь, он отметил скомканные простыни; несколько озадаченно - разбитую дверь на террасу, и уже изрядно удивленно - следы крови.
Жаль Бойда. Все-таки тот спас Фаддеру жизнь, и Фаддер охотно отплатил бы ему тем же. Но, видимо, опоздал. Подавленный, он прошел дальше, в гостиную, где с известным удивлением увидел у стены три чемодана. Их хозяйку он знал.
Однако странно.
Очень странно...
Он вернулся в спальню.
Определенно странно. Что-то здесь не так.
Фаддер открыл дверь ванной. В душевой кабине сидел на корточках Грандер, положив подбородок на колени, и широко открытыми глазами смотрел на душ. Фаддер попятился, закрыл дверь и рухнул на кровать.
Теперь он вовсе ничего не понимал.
В такую рань - в половине седьмого утра - очень немногие люди - не говоря уже об их мыслительном аппарате - бывают уже в полном порядке. Фаддер не представлял исключения. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Один труп он этой ночью уже закопал - со вторым ему явно уже не справиться, тем более этот выглядел так, будто один раз его уже похоронили, затем снова выкопали и отправили прогуляться. Господи Боже, что же с этим беднягой случилось?
Джонни встал, выключил свет, включил карманный фонарик и вышел из дома. Лучом фонаря он стал шарить по влажной земле. Да, следы были, и он пошел по ним.
Вначале следы были хорошо заметны на мягкой земле. Местами Грандер бежал, местами полз. При этом кровотечение у него не прекращалось. Потом следы вывели на улицу. Здесь стало сложнее. Не будь кровавых пятен, он потерял бы след.
Дальше, дальше...
Фаддер был удивлен. Очень даже удивлен. Он видел, что Грандеру одна пуля попала в легкое и две - в живот. Но мог ли человек с такими ранами так далеко уйти? Грандер явно передвигался кое-как, Один раз он упал, беспомощно скребя ногами, и на влажной земле образовалась отвратительная кровавая лужа. Там следы покидали улицу и вели круто вниз.
Вниз? Для Грандера это был подъем в гору. Ради чего такие нечеловеческие усилия?
Километрах в полторах от бунгало следы кончились. Фаддер огляделся и выключил фонарик. Больше тот не был нужен - рассвело. Он видел широкий песчаный пляж, глубокие следы шин какого-то автомобиля, следы на песке там, где Грандер бился в агонии.
Великий Боже, - да это же буквы...
Он нагнулся. Да, там были буквы, но он не мог их разобрать. Может быть, это случайные бороздки на песке от вздрагивавших пальцев Грандера? Но они выглядят как...как...
Да. Это цифры, а не буквы: 4, 1, 7.
Четыре. Один. Семь.
Фаддер выпрямился.
Что это значит?
Может быть, четыре часа семнадцать минут? Время? Невероятно. Четыреста...
Нет.
Три цифры - и все. Четыре. Один. Семь. Слишком слабый след. Он перевел взгляд с песчаного пляжа на улицу, на далекие бунгало, на скалы и причудливые контуры Сентро, проступавшие на горизонте. В бледном свете утра все казалось серым. Очень дальний след, и в конце его ничего, кроме трех цифр...
И вдруг ему послышался голос Грандера: "- Я тут кое-что обнаружил...Разузнал в аэропорту...".
Джонни ещё раз огляделся и зашагал в сторону Бальнеарио.
* * *
Из салона показалась безобразная фигура неандертальца. В правой руке он нес дорожную сумку, через левую был перекинут плащ. У трапа ждал капитан - молодой блондин с непроницаемым лицом. Он был с непокрытой головой и честь не отдал.
- Похоже, проясняется, сеньор Ортис.
Для моряка он выражался поразительно изысканно, но бельгийский акцент был слишком силен. Ортис остановился и оглядел его с ног до головы.
- Все готово? Свидетельство о благонадежности и прочая ерунда?
- Да, - кивнул капитан. - Правда, Доницетти ещё не вернулся.
- Вот как...
- И хозяйки тоже нет. - Капитан позволил себе сдержанную улыбку. - Я, конечно, и не ожидал, что она появится...
- К черту эту бабу, - буркнул Ортис. - Если что, выходите без нее. Ясно?
- Так точно, сеньор Ортис.
- Ладно. Вот ещё что. Если жена появится на борту, позаботьтесь, чтобы она не покидала каюту, пока яхта не прибудет во Францию. Отныне я стану обращаться с ней построже.
- Да, сэр, - сказал капитан. - Если она появится.
Насмешливая интонация была настолько незаметной, что придраться Ортис не смог и повернулся к трапу.
- Полагаюсь на вас, капитан.
- Разумеется, сэр.
Такси ждало на берегу. Ортис тяжело спустился по трапу, открыл заднюю дверцу. Капитан видел, как он отстранил шофера, который хотел поднести дорожную сумку. И принял этот факт к сведению, не придав ему никакого значения. Он знал, что ему платят, чтобы он не придавал значения некоторым вещам.
Конечно, ему не запрещалось думать. Так, сейчас он, например, подумал, что сеньор Ортис - порядочная свинья. При этом лицо оставалось абсолютно непроницаемым.
Такси исчезло. Капитан остался один. И это было ему очень приятно.
6
У мужчины в аэропорту было круглое тупое лицо и глаза цвета пыли. Брюки серого костюма пузырились на коленях, ватные плечи обвисли. Во внутреннем кармане его пиджака лежал французский паспорт, изготовленный отнюдь не во Франции. Кроме того, в этом пиджаке, в другом потайном внутреннем кармане под левым локтем, скрывался плоский пистолет из вороненой стали. Из этого пистолета он намеревался убивать людей. Для непредвиденных случаев человек имел при себе кожаный портсигар, наполненный сигаретами с фильтром. В фильтрах трех сигарет содержались капсулы с цианистым калием. Он впервые оказался в Испании, но знал, что в этой стране рекомендуется быть настороже.
Короче говоря, мужчина в аэропорту был человеком, выполнявшим приказы сверху самоотверженно и без шуток, и потому исключительно точно соответствовал образу хорошо экипированного сотрудника секретной службы, гуляющему по страницам модных шпионских романов. Впрочем, сам он в этой коллекции более или менее важных предметов своего снаряжения видел - если вообще об этом задумывался - только лишь необходимое зло. Его успех - не только в Испании - зависел не от того, что было в карманах, а от того, что было в его голове. А в его уме, в холодной, беспощадной точности его мыслительного аппарата можно было не сомневаться. Он был охотником - одним из лучших в своем деле. Иначе он не оказался бы сейчас в этом аэропорту.
Существовала масса вещей, которых этот человек терпеть не мог: шум, электробритвы, мороз, его жена, пудинг, томатный сок, его работа, шариковые ручки, математика в любой форме, насекомые с длинными конечностями и город, в котором он родился. С другой стороны, симпатий у него было немного, а хобби вообще никаких, за исключением какого-то странного пристрастия к романам Вирджинии Вульф, которые он совершенно не понимал. Следовательно, он был примерно таким же, как и все: непоследовательным, непредсказуемым, жестоким. Может быть, у него эти существенные черты характера были несколько более выражены, чем у других.
Вместе с тремя десятками попутчиков он топтался в углу зала ожидания. До восьми оставалось семь минут. Перед собой он держал французскую газету, делая вид, что читает, и думая в это время совсем о другом - совершенно в духе Вирджинии Вульф. На самом деле он с величайшим вниманием наблюдал за одним из своих попутчиков, удивительно толстым и удивительно безобразным господином, который тридцать секунд назад вошел в зал ожидания. Этот маленький, толстый, уродливый мужчина на одной руке держал плащ-дождевик, а в другой - дорожную сумку, которую поставил перед таможенником. Затем закурил сигарету.
Толстяк, очевидно, был в некотором роде выдающейся личностью, раз таможенник тотчас прекратил копаться в чемодане какого-то молодого человека и направился к его сумке.
- Буэнос диас, сеньор Ортис. Опять в дорогу?
- Как видите, - буркнул толстяк.
- Ну да - конечно - разумеется...
Охотник с сожалением сложил газету. Жаль, что он плоховато понимает по-испански. Правда, этот диалог понять было нетрудно, - помог таможенник, одной рукой поставив мелом на дорожной сумке крест, другой поспешно сунув в карман банкноту в сто песет. Но тут охотник уже заметил женщину, теребившую толстяка за рукав. Ситуация его заинтересовала - и потому он облегченно вздохнул, когда Ортис заговорил с ней по-французски.
Но заговорил толстяк не сразу. Странно, но отреагировал он на её появление не обрадованно, а удивленно, даже растерянно. Несколько секунд таращив на неё глаза, вдруг прорычал, приглушенно, но вполне отчетливо:
- Merde! (Дерьмо! - фр., прим. пер.)
- И в самом деле по-французски, - обрадованно сказал сам себе охотник.
- Что, черт побери, ты здесь делаешь?
- Хотела ещё раз с тобой попрощаться.
- Но чертова яхта вот-вот отойдет.
- Я ещё успею. А в крайнем случае, они меня подождут.
- И не подумают. У капитана есть приказ. Но эта гениальная идея, как всегда, в твоем духе. Кстати, куда ты пропала вчера вечером?
- Я рада, что успела тебя перехватить. - Она наклонилась и не особо ласково поцеловала его в щеку. - Ты ведь всегда говоришь, что ещё ни разу в жизни не опаздывал на самолет.
- Вот именно! И сейчас ради тебя тоже не собираюсь. - Ортис раздраженно выпустил облако табачного дыма и протянул руку за дорожной сумкой. - Как ты вообще сюда добралась? На такси?
- Один знакомый согласился помочь и подвез.
- Так! Ну, тогда пусть он отвезет тебя обратно, да поживее! А если яхта ушла, тебе придется тоже лететь самолетом.
- Не бойся, я приеду вовремя.
- Верю на слово, - буркнул Ортис, выдавил кривую и неопределенную усмешку и зашагал на посадку.
От услуг подбежавшего носильщика он категорически отказался.
- Нет, нет, благодарю! Сумка очень легкая.
Молодая женщина - не такая уж и молодая, подумал охотник, и вид у неё довольно утомленный - посмотрела ему вслед и повернулась к выходу. По радио объявили о вылете самолета в Марсель.
Очень интересно, - думал охотник, разрываясь между двумя решениями, что при его профессии случалось нередко. Другая сторона проявила себя неожиданным образом, и он был совсем не прочь пойти по этому следу. С другой стороны, золотое правило предписывало в сомнительных случаях не спускать глаз с документов. Конечно, Ортис, как и следовало, взял с собой помеченную меловым значком таможенника дорожную сумку. Но эта была не та сумка, с которой он пришел. Молодой человек, оставшийся рядом с таможенником, все пытался снова запихнуть свои пожитки в чемодан так, чтобы можно было его закрыть. Но теперь рядом с ним стояла, как бы случайно прикрытая каким-то легким коричневым плащом, дорожная сумка Ортиса.
Подмена была произведена с удивительной ловкостью и скоростью за те несколько секунд, пока Ортис, разинув рот, пялил глаза на так внезапно появившуюся женщину, и рука его оставила драгоценный багаж. В эти немногие секунды роковые документы, которые в последние дни передавали из рук в руки через всю Европу, вновь поменяли своего владельца.
Правда, на этот раз дело выглядело несколько иначе - бумаги были не переданы, а хладнокровно похищены. Охотнику это не нравилось. Это означало отклонение от плана и потому вызывало досаду.
Рядом с тем самым молодым человеком остановилась стюардесса и что-то ему сказала, что - невозможно было понять, говорила она слишком тихо. Молодой человек улыбнулся и покачал головой. При этом он указал на выход, через который исчезла та женщина - явно его сообщница. Стюардесса удалилась. Молодой человек взял чемодан в левую, дорожную сумку, все ещё прикрытую плащом, в правую руку и теперь тоже шел к выходу. Охотник последовал за ним. На ходу он бросил в ближайшую урну мелкие клочки разорванного билета на Марсель.
Кем же мог быть этот молодой человек? Имя его не интересовало, но на кого он работал? Имена не имели значения - за исключением очень немногих. Его французский паспорт, например, был на имя Чарльза Дьюи. Кто знал этого Чарльза Дьюи?
Его настоящая фамилия была Редер. И в определенных кругах он был весьма известен.