Корнуэлл Патриция. Точка отсчета

   Вскрыв грудную полость, мы обнаружили, что она наполнена почти литром крови, излившейся из крупных сосудов, идущих от сердца и легких. С такими повреждениями она неминуемо умерла бы от кровопотери максимум через несколько минут, поэтому я сделала вывод, что раны эти жертва получила на заключительной стадии схватки, когда ослабела и почти перестала сопротивляться. Угол, под которым наносились удары, указывал на то, что женщина лежала на полу почти неподвижно, а убийца располагался над ней. Потом ей все же удалось перевернуться на живот, возможно, в последней отчаянной попытке защититься от смертоносного лезвия, и, очевидно, именно тогда он перерезал ей горло.
   — На нем должно было быть чертовски много крови, — заметила я, измеряя раны на руках.
   — Согласен.
   — Ему нужно было где-то умыться и почиститься. Нельзя же вот так запросто выйти на улицу или появиться в мотеле в окровавленной одежде.
   — Если только он не живет где-то поблизости.
   — Или не уехал оттуда на машине, надеясь, что полиция не остановит его из-за какой-нибудь мелочи.
   — В желудке некоторое количество неизвестной коричневатой жидкости.
   — Она не ела, возможно, с обеда. Надо бы узнать, была ли расстелена постель.
   Картина случившегося поздним вечером в субботу или ранним утром в воскресенье постепенно приобретала очертания. Женщина спала, когда ее что-то разбудило. По какой-то непонятной причине она встала, отключила охранную сигнализацию и открыла заднюю дверь. В начале пятого мы с Гердом закрыли Y-образный разрез на груди с помощью хирургических скоб, после чего я прошла в раздевалку, где валялся демонстрационный манекен, используемый для наглядности в судебных заседаниях, сняла с себя одежду и приняла душ.
   Поджоги в округе Лихай случались крайне редко; разве что тинейджеры порой предавали огню старые заброшенные фермы. О преступлениях в крохотном, уютном квартале Уэскосвилл, населенном представителями среднего класса, тоже давно не слышали. Преступлений более серьезных, чем кража — когда вор замечал оставленный на видном месте кошелек или сумочку и забирался в дом, — здесь не случалось уже много лет. Полицейского участка в Лихае не было, так что к тому времени, когда патрульные реагировали на звон охранной сигнализации, вор давно успевал смыться.
   Я переоделась в компании манекена, и Герд любезно предложил подбросить меня до места происшествия. Вдоль дороги высились роскошные ели, за которыми мелькали сады и ухоженные, хотя и непритязательные церкви. Мы свернули на Ганновер-драйв с современными кирпичными и деревянными домами, двухэтажными и просторными, с баскетбольными щитами, велосипедами и другими приметами присутствия детей.
   — Какие же здесь цены? — поинтересовалась я.
   — От двухсот до трехсот тысяч, — ответил Герд. — Здесь живут инженеры, медсестры, биржевые брокеры, администраторы. К тому же через Лихай-Вэлли проходит трасса И-78, а по ней до Нью-Йорка не более полутора часов. Некоторые так и ездят туда-сюда.
   — А что еще здесь есть?
   — В десяти — пятнадцати минутах езды отсюда много промышленных комплексов — «Кока-Кола», «Эйр продактс», «Нестле», «Перье». Ну и, конечно, фермы.
   — Но она работала в больнице.
   — Верно. И на дорогу у нее уходило минут десять.
   — Вы раньше ее видели?
   Герд задумался. В конце улицы в воздухе уже ползли тонкие струйки дыма.
   — Уверен, что видел ее в кафетерии. Такую женщину трудно не заметить. Возможно, она сидела за столом с другими медсестрами. Точно не помню. Но мы никогда не разговаривали.
   Дом, в котором жила Келли Шепард, был выкрашен в желтый цвет с белой окантовкой, и, хотя огонь, возможно, не создал больших проблем, топоры пожарных, вырубивших в крыше огромные отверстия, и вода нанесли ему непоправимый урон. То, что осталось, напоминало печальное, перепачканное сажей лицо с унылыми, безжизненными глазами разбитых окон. Цветники затоптаны, аккуратно подстриженный газон превратился в грязь, а припаркованный на дорожке «камри» последней модели покрывал густой слой золы. Внутри работали пожарные инспектора и следователи АТО, а агенты ФБР в бронежилетах патрулировали периметр.
   Я нашла Макговерн на заднем дворе, где она разговаривала с молодой женщиной в джинсах, сандалиях и футболке.
   — И когда это было? — спрашивала Макговерн. — Около шести?
   — Да, примерно в это время. Я готовила обед и видела, как она приехала и остановилась как раз там, где сейчас стоит машина, — взволнованно ответила женщина. — Келли вошла в дом, а минут через тридцать вышла и занялась прополкой. Ей нравилось работать в саду, подрезать кусты и все такое.
   — Познакомьтесь, это миссис Харви, — сказала Макговерн, когда я подошла ближе. — Живет по соседству.
   — Здравствуйте.
   Я заметила, что глаза миссис Харви блестят от возбуждения, граничащего со страхом.
   — Доктор Скарпетта — судмедэксперт, — пояснила Макговерн.
   — О! — произнесла миссис Харви.
   — А еще раз в тот вечер вы ее видели? — спросила Тьюн.
   Женщина покачала головой:
   — Нет, она вернулась в дом и больше не выходила. Работа у нее тяжелая, так что допоздна Келли не задерживалась.
   — А мужчины? Она с кем-нибудь встречалась?
   — Никого постоянного, насколько я могу судить. Иногда появлялся какой-нибудь врач, приходили коллеги из больницы. Помню, в прошлом году Келли начала встречаться с мужчиной, который был ее пациентом. На мой взгляд, долгих романов у нее не было. Келли такая красивая, в этом ее проблема. Мужчины всегда хотели одного, а у нее на уме было совсем другое. Я знаю, потому что она сама об этом говорила.
   — Но в последнее время никого? — уточнила Макговерн.
   Миссис Харви задумалась.
   — Только подруги. Пара девочек с работы. Иногда они собирались у нее, иногда ходили куда-то вместе. Но прошлым вечером я ничего такого не заметила. То есть наверняка я, конечно, не знаю. Может быть, у нее кто-то и был, но я ничего не слышала.
   — Ее кошку нашли? — спросила я.
   Макговерн не ответила.
   — Эта чертова кошка, — прошептала миссис Харви. — Совершенно избалованная. — Она улыбнулась, и глаза ее наполнились слезами. — Заменяла ей ребенка.
   — Домашняя?
   — О, абсолютно. Келли никогда не выпускала ее из дома, ухаживала за ней, словно за оранжерейным цветком.
   — Кошачью коробку нашли на заднем дворе, — сообщила ей Макговерн. — Вы не знаете, Келли выносила ее по вечерам? Оставляла на улице на ночь? Была ли у нее такая привычка? Могла ли она, на ваш взгляд, выйти поздно вечером из дому, не закрыв дверь, с отключенной сигнализацией?
   Женщина смущенно улыбнулась, и я поняла, что она еще не знает о том, как умерла ее соседка.
   — Ну да, я видела, как Келли опорожняла кошачий туалет, но всегда в мешок для мусора, который выбрасывала потом в контейнер. Не могу представить, зачем ей могло понадобиться делать это ночью. Может, она просто выставила коробку проветриться, а потом забыла забрать? В любом случае кошка знала, как пользоваться туалетом, и вполне могла бы обойтись одну ночь без коробки.
   Она перевела взгляд на проезжавшую мимо полицейскую машину.
   — Никто не сказал, как начался пожар, — продолжала миссис Харви. — А вы знаете?
   — Мы пытаемся это установить, — сказала Макговерн.
   — Келли ведь не... то есть... она ведь умерла быстро, правда? — Миссис Харви прищурилась, глядя на солнце, и закусила губу. — Не хочется думать, что она страдала.
   — Большинство из тех, кто погибает при пожаре, не страдают, — ответила я, избегая прямого ответа. — Обычно они теряют сознание от угарного газа и ничего не чувствуют.
   — Слава Богу... — облегченно пробормотала миссис Харви.
   — Я буду в доме, — сказала Макговерн.
   — Миссис Харви, вы хорошо знали Келли?
   — Мы были соседями почти пять лет. Не то чтобы проводили вместе много времени, но я определенно знала ее.
   — Может быть, у вас есть какие-нибудь фотографии мисс Шепард или вы знаете, у кого они есть?
   — У меня, наверное, кое-что найдется.
   — Они нужны мне для идентификации, — добавила я, хотя думала совсем о другом. Мне хотелось посмотреть, какой была погибшая в жизни. — И если можете рассказать о ней что-то еще, я буду благодарна. Например, где живет ее семья.
   — Здесь у нее никого нет. — Миссис Харви никак не могла отвести взгляд от руин соседнего дома. — Келли издалека. Ее отец служил в армии, а потом они жили где-то в Северной Каролине. Постоянные переезды пошли Келли на пользу, она набралась житейского опыта. Я часто говорила, что хотела бы быть такой же умной и сильной. Она ничего не боялась. Однажды я увидела змею у себя на столе, испугалась и позвала Келли. Она пришла, выгнала змею во двор и убила лопатой. Наверное, стала такой, потому что мужчины не оставляли ее в покое. Я всегда говорила, что она могла бы сделаться кинозвездой, но Келли только смеялась: «Сандра, я ведь не умею играть». А я отвечала: «Но большинство из них тоже не умеют!»
   — Похоже, ваша соседка знала, как вести себя в таких ситуациях.
   — Это уж точно. Потому она и поставила охранную сигнализацию. Смелая и решительная наша Келли. Пойдемте со мной, посмотрим, что там у меня найдется.
   — Если вы не против.
   Мы поднялись по ступенькам в ее большую, яркую кухню. Я сразу поняла, что Харви любит готовить. Кухня была оборудована всем необходимым, на крючках висела разнообразная утварь, а то, что стояло на плите, распространяло густой соблазнительный запах, в котором угадывались говядина и лук. Может быть, бефстроганов. Или рагу.
   — Посидите здесь, у окна, а я поднимусь в комнату, — сказала Харви.
   Я села к столу и стала смотреть на дом Келли Шепард. За разбитыми окнами ходили люди, кто-то установил прожектор, потому что солнце уже садилось.
   Разумеется, ее не могла не интересовать жизнь такой экзотичной и красивой женщины, и вряд ли кто-то мог войти в дом Келли, оставшись при этом незамеченным. Мне хотелось бы о многом расспросить хозяйку, однако приходилось проявлять осторожность, потому что посторонние еще не знали о том, что мисс Шепард умерла насильственной смертью.
   — Поверить не могу! — воскликнула Харви, возвращаясь в кухню. — Тут у меня нашлось кое-что получше фотографий. Знаете, на прошлой неделе телевизионщики были в больнице, снимали репортаж о травматологическом центре. Его потом показали в вечерних новостях, а я записала. Даже и не знаю, почему это я сразу не вспомнила. Вы уж извините, но из-за случившегося у меня голова работает не так, как надо.
   В руке у нее была видеокассета. Мы прошли в гостиную, и Харви вставила кассету в видеомагнитофон. Пока она перематывала пленку, я сидела в синем кресле, и под ногами у меня был синий ковер. Наконец хозяйка нажала кнопку, и на экране появилась больница Лихай-Вэлли. Съемки велись с борта вертолета «скорой помощи». Только тогда я поняла, что Келли Шепард была не простой медсестрой, а членом бригады парамедиков, не только выезжавшей, но и вылетавшей на вызовы.
   Дальше мы увидели Келли бегущей по коридору вместе с коллегами по бригаде.
   — Извините, извините, — повторяла она, проскакивая между попадавшимися на пути людьми.
   Келли Шепард и вправду была прекрасным человеком, и оператор с удовольствием следовал за каждым ее шагом, ловил каждое движение тела, наслаждался каждой черточкой лица. Не приходилось сомневаться, что пациенты были от Келли без ума.
   Потом мы увидели Келли в кафетерии уже после возвращения с вызова.
   — Нам приходится соперничать с временем, — говорила она в микрофон. — Каждая минута опоздания грозит обернуться смертью. Вот вам и адреналин.
   Интервью шло по довольно банальному сценарию, но в какой-то момент камера сдвинулась с места.
   — Я редко что-то записываю, — рассказывала Харви, — но ведь не каждый день по телевизору показывают кого-то знакомого.
   Дошло не сразу.
   — Остановите пленку! — попросила я. — Перемотайте назад. Да, хватит. Еще. Остановите.
   В кадре застыла женщина на заднем плане.
   — Нет, — прошептала я. — Невозможно.
   Кэрри Гризен была в джинсах и застиранной рубашке. Она сидела за обеденным столом вместе с другими работниками больницы. Я узнала ее не сразу, потому что волосы у нее отросли и были перекрашены в рыжий цвет, тогда как при последней нашей встрече они были короткие и светлые. Меня привлекли ее глаза. Глаза, похожие на черные дыры. Не переставая жевать, Кэрри смотрела прямо в камеру, и они, ее глаза, привычно поразили меня холодной злобой.
   Никогда мне не забыть этот взгляд.
   Я встала, подошла к видеомагнитофону и вынула кассету.
   — Извините, мне придется забрать это. Обещаю вернуть.
   — Хорошо. Вы только не забудьте. Другой у меня нет. — Сандра Харви тоже поднялась. — С вами все нормально? У вас такое выражение, словно вы увидели призрак.
   — Мне нужно идти. Еще раз спасибо.
   Я добежала до соседнего дома, поднялась по ступенькам и вошла в комнату, по щиколотку залитую холодной водой, которая все еще капала с крыши. Вокруг меня ходили агенты, кто-то разговаривал, кто-то фотографировал.
   — Тьюн! — позвала я.
   Передвигаться по дому было нелегко, приходилось всматриваться под ноги, чтобы не наступить на что-нибудь или не упасть. Я лишь мельком заметила, как один из агентов опускает в пластиковый мешок обгоревший труп кошки.
   — Тьюн!
   Ее уверенные шаги прозвучали совсем рядом, и в следующее мгновение она уже держала меня за руку.
   — Осторожнее, здесь...
   Я перебила:
   — Нам необходимо найти Люси.
   — Что-то случилось?
   Она повела меня к выходу.
   — Где Люси?
   — На пожаре в Филадельфии. Какой-то бакалейный магазин или склад. Возможно, поджог. Кей, какого черта...
   Мы оказались на лужайке. Я сжимала видеокассету, как будто в ней заключалась моя единственная надежда.
   — Тьюн, пожалуйста. — Я встретила ее взгляд. — Отвезите меня в Филадельфию.
   — Хорошо, — сказала она.

Глава 16

   Мы доехали до Филадельфии за сорок пять минут, поскольку Макговерн спешила. Она также связалась по радио со своей штаб-квартирой и, пользуясь защищенным оперативным каналом, передала мою информацию и просьбу нацелить работающих на улице агентов на поиски Кэрри Гризен. Пока Макговерн разговаривала со своими, я по сотовому позвонила Марино.
   — Она здесь. Прилетай.
   — Вот сука! Бентон и Люси уже знают?
   — Мне еще нужно найти их.
   — Скоро буду.
   Ни я, ни Макговерн не верили, что Кэрри задержалась в округе Лихай. Она должна была быть там, где можно нанести удар по самому незащищенному из нас, и я не сомневалась, хотя и не могла объяснить почему, что Кэрри уже узнала о переезде Люси в Филадельфию. Если предчувствия не обманывали меня, за моей племянницей уже следили. И еще я была убеждена — хотя это тоже могло показаться кому-то бессмыслицей, — что убийства в Уоррентоне и здесь имели своей целью каким-то образом заманить в западню тех из нас, кто помог отправить Кэрри за решетку.
   — Но ведь убийство в Уоррентоне случилось еще до того, как ваша приятельница сбежала из «Кирби», — напомнила Макговерн, сворачивая на Честнат-стрит.
   — Знаю, — ответила я, чувствуя, как страх сдавливает сердце. — Мне и самой ничего не понятно, но я уверена, что Кэрри имеет к нему какое-то отношение. И то, что она промелькнула в новостях, тоже не случайность и не совпадение. Кэрри Гризен знала, что после убийства Келли Шепард мы начнем изучать все, что с ней связано, и рано или поздно увидим эту запись. Она все предусмотрела, черт бы ее побрал!
   Пожар, о котором упоминала Тьюн, случился на западной окраине Пенсильванского университета. Уже стемнело, и мигающие огни были видны на расстоянии в несколько миль. Полиция блокировала два квартала улицы. Мы увидели по меньшей мере восемь пожарных машин, четыре или пять грузовиков и несколько пожарных вертолетов, кружащих над горящим зданием на высоте примерно семидесяти футов и обстреливающих дымящуюся крышу из водометов. Урчали двигатели, барабанили по деревянным стенам упругие струи воды, лопалось и звенело разбитое стекло. Там и тут улицу пересекали похожие на распухших змей шланги, и вода подступала уже к колпакам колес припаркованных неподалеку автомобилей.
   Сгрудившиеся на тротуаре фотографы и репортеры заметно оживились, когда мы с Макговерн вышли из машины.
   — АТО расследует этот случай? — спросил какой-то телевизионщик, выставив вперед микрофон.
   — Мы просто приехали посмотреть, — на ходу ответила Макговерн.
   — Значит ли это, что вы подозреваете поджог?
   — Выясняем. И пожалуйста, мистер, держитесь немного подальше.
   Репортер остался у пожарной машины, а мы с Макговерн подошли поближе к складу. Огонь перекинулся на расположенную неподалеку парикмахерскую, и пожарные, орудуя топорами и ломами, пробивали отверстия в крыше. Агенты АТО опрашивали потенциальных свидетелей, у входа в подвал сновали следователи в защитных касках. До меня долетали обрывки разговоров, в которых упоминались тумблеры, счетчики и какое-то украденное оборудование. Из окон вырывались клубы черного дыма.
   — Люси, должно быть, внутри, — прошептала мне на ухо Макговерн.
   Я последовала за ней. Стеклянная витрина была разбита, и стремительный поток холодной воды выносил на улицу банки с консервированным тунцом, гроздья почерневших бананов, гигиенические салфетки, пакеты с картофельными чипсами и бутылки с соусами. Пожарный выхватил из воды банку с растворимым кофе и, пожав плечами, бросил ее в машину. Мощные лучи прожекторов обшаривали задымленное, закопченное пространство разоренного склада, выхватывая из темноты покореженные балки и спутанные нити проводов, свисающие с прогнувшихся опор.
   — Люси Фаринелли здесь? — крикнула Макговерн.
   — В последний раз, когда я ее видел, она разговаривала с хозяином, — ответил из глубины мужской голос.
   — Поосторожнее там, — сказала Макговерн.
   — Ладно. У нас тут проблема с отключением электропитания. Фидер, похоже, где-то под землей. Может, вы попробуете что-то сделать?
   — Попробую.
   — Так вот чем занимается моя племянница, — пробормотала я, когда мы с Макговерн побрели к выходу, стараясь держаться подальше от проплывающих мимо банок и бутылок.
   — Да, это когда повезет. Ее номер, по-моему, 718. Попробую вызвать. — Она включила рацию. — Вызываю 718. Повторяю...
   — Что там? — донесся искаженный помехами голос Люси.
   — Ты занята?
   — Заканчиваю.
   — Можешь выйти к витрине?
   — Уже иду.
   Я облегченно вздохнула, и Макговерн ободряюще улыбнулась мне. Вокруг нас по-прежнему пульсировали огни мигалок и шумела вода. Черные от копоти, с мокрыми от пота лицами, пожарные устало перетаскивали на плечах тяжелые шланги и пили зеленого цвета жидкость, которую разводили в пластиковых кувшинах. В кузове одного из грузовиков установили мощный прожектор, и вся сцена в его резком холодном свете приобрела какой-то сюрреалистический оттенок. Из темноты начали вылезать любители экстремальных зрелищ с фотоаппаратами-"мыльницами" и предприимчивые дельцы, рассчитывающие поживиться легкой добычей.
   К тому времени, когда Люси подошла наконец к нам, дым уже стал не таким густым и более белым, что указывало на увеличившееся присутствие в нем пара. Вода добралась до очага возгорания.
   — Вот и хорошо, — прокомментировала Макговерн. — Похоже, скоро закончим.
   — Крысы перегрызли провода. По крайней мере так считает владелец, — сообщила нам Люси и как-то странно посмотрела на меня. — А тебя что сюда привело?
   — Есть основания считать, что Кэрри имеет отношение к поджогу и убийству в Лихае, — ответила за меня Макговерн. — Весьма вероятно, что она еще где-то поблизости. Возможно, даже в Филадельфии.
   — Что? — удивилась Люси. — Как? А Уоррентон?
   — Знаю, — ответила я. — Это кажется необъяснимым. Но определенные параллели налицо.
   — Тогда мы имеем дело с имитацией, — сказала моя племянница. — Кэрри прочла в газетах о пожаре в Уоррентоне и теперь водит нас за нос.
   Я подумала о металлических опилках и об очаге возгорания. В новостях об этом не сообщалось. Никто из посторонних не знал, что Клер Роули убили острым режущим инструментом. Кроме того, я успела заметить и еще одно сходство. Обе жертвы, Клер и Келли, были красавицами.
   — Ее уже ищут, — сообщила моей племяннице Макговерн. — Все, что от тебя требуется, — быть настороже, понятно? И, Кей, — она повернулась ко мне, — для вас это тоже не самое безопасное место.
   Я не ответила ей, а вместо этого обратилась к Люси:
   — Бентон связывался с тобой?
   — Нет.
   — Никак не пойму, — пробормотала я. — Где же он может быть?
   — Когда ты разговаривала с ним в последний раз? — спросила Люси.
   — В морге. Уходя, он сказал, что отправляется на место пожара. А дальше? Сколько он там пробыл?
   Я посмотрела на Макговерн.
   — Не больше часа. Может быть, вернулся в Нью-Йорк или Ричмонд?
   — Уверена, он бы мне сообщил. Я несколько раз посылала ему сообщения на пейджер. Может быть, у Марино будут какие-то новости.
   Марино вошел в мой номер около полуночи, однако никаких новостей не принес.
   — Не думаю, что тебе следует находиться в отеле одной, — с порога заявил он.
   Вид у него был растрепанный и взъерошенный.
   — А ты знаешь место, где я буду в большей безопасности? Я не понимаю, что происходит. Бентон не выходит на связь, от него нет никаких сообщений.
   — Вы, случайно, не поругались, а?
   — Бога ради, перестань, — раздраженно бросила я.
   — Послушай, не обижайся. Ты попросила, и я здесь.
   — Знаю. Мне просто надо немного успокоиться.
   — Где Люси?
   Марино присел на край моей кровати.
   — Возле университета большой пожар. Она, наверное, еще там.
   — Поджог?
   — Никто еще ничего не знает.
   Мы немного помолчали. Напряжение ощущалось почти физически.
   — Послушай, мы можем остаться здесь и ждать бог весть чего. Или можем пойти куда-нибудь. Мне все равно не уснуть. — Я встала и прошлась по комнате. — Черт возьми! Мы сидим, а Кэрри, может быть, где-то совсем рядом.
   Слезы выступили на глазах, и мне пришлось сделать усилие, чтобы не расплакаться.
   — Может, Бентон уже в Филадельфии, рядом с Люси.
   Я отвернулась от Марино и уставилась на бухту. В груди колотилось сердце, а руки замерзли так, что даже ногти посинели.
   Марино поднялся. Я знала, что он смотрит на меня.
   — Пойдем. Ты права, надо проверить.

* * *

   Ко времени нашего прибытия активность на месте пожара на Уолнат-стрит значительно снизилась. Большая часть машин уже уехала, немногие оставшиеся пожарные сворачивали шланги. Над пострадавшим складом еще поднимался дымок, но пламени уже не было. Доносящиеся изнутри голоса звучали громче и отчетливее, тьму прорезали лучи фонариков, под ногами невидимых людей хрустело битое стекло. Поток воды потерял недавнюю силу и уже словно нехотя выносил продукты и мусор. Дойдя до входа, я услышала голос Макговерн.
   — Давайте его сюда! — рявкнула она. — И поосторожнее. Постарайтесь ничего не раздавить.
   — У кого-нибудь есть фотоаппарат?
   — Так... Мужские часы в корпусе из нержавеющей стали. Стекло разбито. И пара наручников.
   — Что ты сказал?
   — Ты же слышал. Наручники. «Смит-Вессон». Не подделка. На замке. Как будто были на ком-то.
   — Что за чушь?!
   Крупные капли холодной воды скатились по шлему и упали мне на шею. Я узнала голос Люси, но не разобрала слов. Внезапно она вскрикнула, и тут же до меня донесся всплеск, как будто что-то упало.
   — Держись! — приказным тоном произнесла Макговерн. — Люси! Эй, кто-нибудь, выведите ее отсюда!
   — Нет! — вскрикнула Люси.
   — Ну, ну, — заговорила Макговерн. — Вот так. Я держу тебя за руку. Успокойся, ладно?
   — Нет! — снова крикнула Люси. — НЕТ! НЕТ! НЕТ!
   Снова всплеск и вскрик.
   — Господи, ты в порядке?
   Я прошла примерно полпути, когда увидела бредущих навстречу Люси и Макговерн. Тьюн поддерживала мою племянницу, обняв ее за плечи. По лицу Люси катились слезы, рука была в крови, но она ничего не замечала. При виде их сердце у меня сжалось и кровь стала вдруг холодной, как вода под ногами.
   — Дай-ка мне взглянуть. — Я взяла ее окровавленную руку и подняла фонарик. — Когда тебе в последний раз делали укол от столбняка?
   — Тетя Кей, — простонала она. — Тетя Кей...
   Люси обхватила меня за шею, и мы едва не упали. Она рыдала и не могла говорить, а ее руки сжимали меня, будто обруч.
   — Что случилось?
   Я повернулась к Макговерн.
   — Давайте сначала выйдем отсюда.
   — Скажите мне, что случилось!
   Она замялась, потом, видя, что я не собираюсь выходить, неохотно заговорила:
   — Мы нашли останки. Обгоревшие останки. Кей, пожалуйста.
   Она взяла меня за руку, но я вырвалась.
   — Нам нужно выйти, — повторила Макговерн.
   Я отступила и перевела взгляд на сгрудившихся в дальнем углу следователей, которые, продолжая работу, негромко переговаривались между собой.
   — Здесь еще кости, — сказал один, направляя луч фонарика прямо перед собой. — Нет, черта с два. Дерево. Сильно обуглилось.
   — А вот и не дерево, — отозвался другой.
   — Вот дерьмо. Где гребаный судмедэксперт?
   — Я займусь этим сама, — сказала я Макговерн, как будто имела полное право распоряжаться здесь. — Выведите Люси и оберните руку чистым полотенцем. Ничего больше не делайте, подождите меня. Люси, все будет хорошо.