Страница:
– Очень просто. Сенсорная система портала зафиксировала переход пятерых. Кто именно и куда переходил, она ещё несколько дней определять не сможет – мы постарались. Если по ту сторону не станут дотошно проверять наличие Сутра в мире, то всё обойдётся благополучно.
– А если станут?
– Вероятность такого события очень мала. Но, если что, меня должны прикрыть.
– Кто?
– Не важно.
– Хорошо. А возвращаться-то как будете?
– Что-нибудь придумаю. А не придумаю, придётся родителям за меня вступаться, как за обычную озорницу. Они довольно влиятельные, у них должно получиться.
– Да.
– Что?
– Вы меня удивляете! Так просто распоряжаетесь серьёзными вещами! За вашими действиями стоят судьбы.
Сергей Алексеевич осёкся. «Я такой же почти! Разве что прыжков в другое измерение ещё не предпринимал». Сау приняла замешательство за пересмотр негативной реакции в сторону близкую к одобрению её позиции. Однако мужчина переспросил:
– Так что же будет с Сутром, если его отсутствие обнаружится?
– Думаю, всё обойдётся. Наши законы мужчин защищают лучше, чем женщин. Он выкрутится.
– Возможно, но в данном случае речь идёт о контактах между мирами, а, значит, и законы работают другие, более суровые.
– Не думаю. Все законы создаются для того, чтобы оградить от неприятностей имеющих власть и богатство. Сутр принадлежит как раз такому сословию. С ним всё будет хорошо.
– А про законы, что устанавливаются непроявленными в физическом мире сущностями, вы не думали, Сау?
– Так там-то вообще можно всё! Это не преграда.
– Да?! Там-то им можно, а здесь-то как нам быть?
–. Вы запутали меня.
– Сами вы запутались, Сау. Меня, кстати, вы можете называть Сергей. Сергей Алексеевич вкушал растерянность гостьи, держа марку уверенного в себе мудреца, однако, на втором плане его удачной игры в многоопытного исследователя вселенских законов, попискивала мысль «А сам-то, сам-то!».
Фиолетовые струи: тёмные и светлые; насыщенные, плотные и разряженные; однородные и сформированные хаотично, в стремлении своём подсказывали направление, где источник мудрости собирал возвращающееся к нему, приумноженное знание. Влекущее властью своей завораживало, но Тела вела конкретная задача; и, сохраняя последовательность мыслей и действий своих, он продолжал путь в поисках Хорома. Чем дольше дух прибывал в полях приближенных к Источнику, тем явственнее проявлялась общность Создателя и Творения. Блуждая в сферах непознанного ещё бытия, Тел незаметно для себя стал чище и плотнее в своих намерениях. Проходившие рядом, витавшие всюду потоки, казавшиеся лишь энергетическим ветром, стремящимся донести информацию вглубь бытия, к Истоку, протекающие сквозь и огибающие по самым витиеватым траекториям структуру Тела, вдруг, проявились формами, характерами, Сутями своими. То была жизнь в высоком, не пройденном Смысле, творящая путь уникальный внутри Высшего Замысла. Тел просто смотрел. Они, проплывавшие мимо, улыбались собой; проявляя верх миролюбия, проявлялись частично, поддразнивая, разжигая желание знать. Здесь счастливы все. И ему, забывшему горечь утрат, с трудом, лишь в моменты крайней необходимости, восстанавливающему смысл трагедий и боли, пронзительно вспомнилось острое, на контрасте прожитое счастье. «Как я очерствел, засиделся! Утоп в благополучии ниши и ранга! Пора снова в самую гущу событий, иначе я стану бесполезен своим подопечным. Может, это уже начало происходить.»
Хором, скользивший рядом и не проявлявший себя, удовлетворённо растаял, ушёл к Натсах.
В своих поисках Старших Тел приобрёл уверенность, что нечто, вошедшее в него здесь, поможет справиться самостоятельно с возникшей на Земле ситуацией. И он устремился в пространство наблюдений.
– Сутр, нам с тобой срочно нужно в сторожку.
– Зачем?
– Не знаю точно.
– И срочно?
– Да.
– Ладно.
– Вы, ребята, оставайтесь здесь до моего возвращения. Я приду завтра, может, послезавтра. Вы всё равно в отпуске! Отдыхайте пока. Воздух здесь чудесный, в холодильнике молоко, творог. Магазинчик есть на центральной площади посёлка. Разберётесь, в общем. Дождитесь меня обязательно! Сутр, одевайся, девочка моя!
Фавн загремел копытами по лестнице на второй этаж. Василий предложил:
– Может, по огороду помочь чего-нибудь? Может, воды наносить?
– Какой воды, милый мой! Водопровод у нас лет тридцать как исправно работает. Отдыхайте! Хотя. Дров можно наколоть, сорняки вон на тех грядках всё забили. Можно сухие ветви с яблонь отпилить и варом садовым замазать. Можно навоз под огурцы, только осторожно, не на листья. Можно.
– Да нам хватит, спасибо!
– Ну, хорошо.
С улицы раздалось отчаянное мяуканье. На крыльце, уже раздражённый долгим ожиданием, нетерпеливо топтался котёнок. Розовый нос, зелёные глаза, белая грудка и лапки. Чёрная спинка блестела на солнце. Он был похож на мальчика, первый раз облачившегося в смокинг по случаю своего дня рождения: торжественный, нарядный и трогательно смешной.
– Это опять ты?
– Мяу!
– Действительно, сама, что ли не видишь!
– Мя-яу!
– Хорошо, заходи! Вот вам, ребятки, ещё одно задание: сделайте так, чтобы ему здесь было хорошо.
Неловко перевалившись через порог, нюхая воздух, неторопливо, почти аристократично, пушистый гость отправился изучать дом. Василий бесцеремонно подхватил животное за шкирку и заглянул ему под хвост.
– Кот.
Котёнок, казалось, не заметил ни фамильярности, ни перепадов высоты: он как ни в чем не бывало, продолжался осмотр жилища. Марина, с умилением наблюдавшая за происходящим, заметила:
– Вы, Евдокия, теперь совсем настоящая баба Яга! У вас и кот чёрный появился!
– До чёрного-то кота он не дорос: пятен белых многовато, нос розовый. Ну да что Бог послал! Сам ведь пришёл, так пусть живёт! Посмотрим, кого нам Бог дал.
– Назовите его Фёдором.
– Почему?
– Фёдор – данный Богом.
– Пусть будет Фёдор. Ему подходит.
По лестнице загрохотали копыта. Котёнок, издав отчаянный писк, ринулся на середину террасы и затаился на открытом пространстве. Всем стало весело. Василий пробасил:
– Фёдор – мастер конспирации! Король перевоплощений! Кот – хамелеон! Сливается с местностью, приобретая её свойства! Кот – страус! В минуты реальной опасности умеет прятать голову в песок!
Котёнок молча сносил насмешки, разглядывая появившегося Сутра в юбке.
Фавн присел на корточки:
– Здравствуй, лохматый брат! Смотри, что у меня есть! Приподнятая юбка открыла вид на шелковистые пряди шерсти. Кот издал боевой клич, изогнул спину; загривок поднялся дыбом, мордашка потеряла очарование. Ощетинившись, шипя и рыча, неумело, но вполне убедительно, Фёдор давал понять лохматому, а, значит, собрату, что его место не здесь. Сутр не возражал:
– Ты прав! Я уже ухожу. Ты смелый, умный кот. Ты молодец! Вперёд, Евдокия!
Загрузив настоящий походный рюкзак из неубиваемого зелёного брезента всякой всячиной от сахара и хлеба до свежей зелени с огорода, фея взвалила ношу себе на спину, недовольно покосившись на здоровяка, не предложившего ей помощи.
Через пятнадцать минут две дородные женщины – молодая, красивая налегке и совершенно неопределённая во всех отношениях с непосильным грузом на плечах – Сутр и Евдокия садились на маршрутный автобус очень почтенного возраста, чудом передвигающийся по разбитым сельским дорогам в техническом состоянии, которое правильнее всего было бы охарактеризовать, как «отсутствующее». Шепотом на ухо спутнице фея заметила: «Вот она, магия-то, в своем, что ни на есть, естественнейшем виде! Как может ехать это чудо техники прошлого, почитай, века без должного количества необходимых запчастей?! Только на желании людей добраться до места!» Фавн равнодушно пожал плечами: «Так это же нормально». «Да, в общем».
Чистенькая, аккуратная бабушка, похожая на мышку-норушку, заёрзала на соседнем сидении и, крестясь, с ужасом взглянула на собеседниц. Две дамы в длинных юбках попросили водителя остановить автобус там, где никто и никогда не выходил, даже по крайней физиологической необходимости. С обеих сторон к дороге, асфальт с которой ушёл под слой грунта ещё десять лет назад, частоколом примыкали молодые сосенки. Далее четко обозначился старый жутковатый сухостой, за которым можно было при желании рассмотреть признаки живого, хотя и очень странного леса. Бывалый шофёр, он же грибник и местный старожил, не пропивший к своим пятидесяти годам данный природой потенциал, предупредил:
– Отсюда до первого населённого пункта километров двадцать будет. Не страшно одним-то? Может, подсказать, где топи, чтобы не попались?
– Нет-нет! Спасибо. Мы прекрасно ориентируемся здесь. Не беспокойтесь! Нам не впервой!
Фавн слишком темпераментно рвался из растрясшей его чудо-техники вон и неосторожно топотнул копытами; потом, смутившись собственного шума, досадливо дёрнул хвостом. Мышка-норушка, опасливо наблюдавшая за парочкой в длинных юбках, заметила странность строения фигуры молодой особы и в полный голос запела «Отче наш». Почему-то в автобусе этому не удивились и внимания не обратили.
Оставшись на дороге одни, барышни посоветовались, где именно лучше внедриться в чащу. После чего, Сутр с облегчением снял юбку, бережно свернул её в жгут и обмотал вокруг талии. Шум приближающейся машины заставил пару коллег по междумировым контактам торопливо вломиться в лес.
Место проникновения в загадочную стихию оказалось не очень приемлемым для ног лесной феи, гружёной съестными припасами, и она быстро устала, перешагивая поваленные старые стволы и, пытающийся вырасти в экстремальных условиях, чахлый молодняк.
Солнце медленно опускалось за деревья. Начала пробуждаться лесная шушера, активизировались любители энергий страха и мрака. Стали слышны отдалённые выкрики галопирующих по болотам фавнов. Сутр приободрился и тоже выдал в эфир вопль, означающий радостное приветствие собратьям. Евдокия возмутилась:
– Ты оглушить меня хочешь? Я и так еле-еле иду, а тут ещё разрушительная сила твоих выкриков!
– Почему же разрушительная? Я же радуюсь!
– Ты радуешься на чужой территории, во время несанкционированное управляющими стихиями, да ещё в радости своей не несёшь никакой конструктивной идеи. Она у тебя неуправляемая, истеричная и чрезмерная, радость твоя!
– Евдокия! Да ты ворчишь, как старушка. Бабка-трындычиха!
– Ты откуда слова такие знаешь?
– Слышал где-то, запомнил. По энергетике звучания к настоящей ситуации этот термин очень подходит.
– Термин. Умник козлоногий! Вас из-за этих воплей-то и так ограничили уже, а вам всё не понятно, что хорошо, а что плохо. В гостях вы, вообще-то! И вести себя надо соответственно. Как воздух болотный вам в головы-то рогатые стукнет, так и не соображаете уже ничего! Наркоманы – один вам термин! Когда из-под контроля сознания состояние выходит, хоть в горе, хоть в радость – жди разрухи в жизни своей или ближнего!
– Да знаю я! Не нуди, Евдокия! Права ты, как всегда, права! Прости за несдержанность! Хочешь, я тебе помогу до сторожки добраться? Ты, я вижу, устала, и правда, еле идёшь. А у меня силушка бьёт, куда деть не знаю! Садись мне на плечи! Только сначала к порталу.
– Вот выдумал! Убить меня разом хочешь, чтобы безобразничать не мешала? Так ты не угадал! На моё место другие придут. Всех не уничтожишь! Женщина уже не сердилась, ворчала благосклонно, на полном серьёзе размышляя о поездке до дома на спине выносливого товарища.
Мало того, что неуважение традиций и несоблюдение элементарных договорённостей приведет к личным неприятностям: к падению показателя мудрости и коэффициента безупречности конкретного индивида; так аналогичное поведение в условиях контактирования с параллельными мирами совершенно неясным образом отразится на развитии этих самых миров. Ситуация ощущалась, как взрывоопасная и явно требовала корректировки. В составе сегодняшней гостевой группы Сутра не оказалось. Певец терялся в догадках о причине отсутствия друга: может, ему стыдно, и он не знает, как объяснить своё поведение; может, на него уже наложили арест за этот промах, может, за какой-нибудь другой. Все притянутые искусственно объяснения не вписывались в рамки характера самого Сутра и условий его социального существования.
Вечерело. Туристы подтягивались к порталу. Певец, желая привить согражданам утерянную разумность, держал грозное, строго контролирующее процесс состояние намеренно демонстративно. В лесу раздался приветственный вопль Сутра. Выражение лица Старшего из рогоносцев перестало соответствовать его серьёзному восприятию ситуации. Сегодня на территории дружественного мира находилось девять гостей, вошедших в него через портал в зоне 2543 и обязанных вернуться назад через него же до полуночи по времени принимающей стороны. Все девять во главе с Певцом собрались ещё за светло на сухой площадке перед считающимся непроходимым для людей болотом, затерявшимся среди таинственного леса. Старший медлил с активизацией перехода. Ослепительный блондин, член группы по имени Дирк, озадаченно спросил:
– Мы ещё кого-то ждём?
– Думаю, да. По-моему, должен подойти один наш общий знакомый. Гости, переглядываясь, молча ждали. Вскоре послышался звук ломающихся под ногами сухих веток, и на заповедное место вышел Сутр со страдающей от качки и тяжести рюкзака Евдокией на плечах.
Смятение чувств в душе Старшего предалось всей команде, и, чередуя упрёки с радостными возгласами, фавны окружили прибывших, пытаясь проникнуть в суть ситуации через сканирование своими сенсорными системами бесконтрольных из-за усталости носителей, и потому относительно читаемых, полей обоих путников. Евдокия, уняв головокружение и тошноту, собралась в нерушимую структуру вокруг своей Сути, обретая вновь ведущее волевое начало. Стержень, ощущаемый обычно абсолютной уверенностью в правильности выбранного направления собственного движения внутри вселенского многообразия, будто бы уплотнился к низу и стал больше походить на вытянутый вверх конус, потеряв при этом былую категоричность собственной формулировки. Сидя на мхе, не имея от усталости сил, чтобы освободиться от ноши, окружённая чужеродными формами жизни, бесцеремонно пытающимися проникнуть в её состояние и ситуацию, она, самостоятельная и сильная, закалившаяся и частично развалившаяся в процессе выполнения своего долга, чётко отловила момент перелома в своей многоплановой работе, который можно было характеризовать лишь, как исторически обусловленный и явно позитивный. Возникший было порыв указать гостям на неприемлемость такого рода нападения на неё, как сканирование, угас сам собой, и она спокойно решила: «Пусть смотрят. Не только же мне это позволено, в конце концов! Что они там такого увидят, чего я не знаю?! А увидят, так спасибо! Мне это только поможет».
Расслабившись, смирившись с предопределённым, женщина решилась довериться тем, кого считала избалованными и туповатыми, допустив предположение, что именно их энергии и не хватает ей для восстановления былой гармонии в жизни: «Не с проста они рядом-то со мной!» Всё тело закололо мелкими иголочками, лицо онемело, и теплые струи через ноги стали вытеснять из тела нечто, ощущаемое, как отжившее, выполнившее свою роль. Импровизированный сеанс длился не более пяти минут, но этого вполне хватило, чтобы воспрять и духом и телом, ощутить прилив странной радости и непривычной, будто чужеродной, бодрости. «Господи!» – подумала Евдокия, – «Как рога-то вырастут завтра! Как хвост-то появиться! Вот тебе будет за насмешки твои, баба Яга, чтобы не подтрунивала над братьями по разуму!»
– Что они делают?
– Точно не знаю, но ничего дурного.
– Они же забирают энергию!
– Вижу.
– Это нападение.
– Да.
– Надо вмешаться!
– Не надо. В данном случае это поможет слить грязь.
– Какую?
– Болезни. Ты тоже давно не воплощался, Ген! Забыл, что значит страдать от физической боли. Они вытесняют болезни. Невольно, правда, влезая бес спроса, в порыве любопытства и желания помочь. Но они очень здоровы физически и опыт их сильно отличается от опыта Кирун. Они подпитали друг друга и завязались интересов.
– Это противоречит законам.
– Ты знаешь не все законы, Ген. Не торопись. Ты все поймешь.
– Я обязан доложить Старшим.
– Докладывай.
Первым нарушил молчание Старший из фавнов:
– Приветствую тебя, хранительница тайн заповедного леса! Привет тебе, носитель хранительницы! Позвольте мне задать вам нетактичный вопрос. Что это значит?
Сутр, отдышавшись, ответил на приветствие. Евдокия, прижатая усталостью и рюкзаком к земле, лишь кивнула головой и перешла в наступление из положения сидя на мхе:
– Ты о чём спрашиваешь-то, милый? Уточни спектр твоих интересов, называемых словом «это». А ещё лучше, сначала объясни причину, по которой ты, Старший, оставил на произвол судьбы вверенного тебе члена вашего сообщества на чужой территории. И как после этого ты продолжаешь оставаться на той же полке вашей иерархической системы? Как тебе продолжают доверять людей?! Вернее, фавнов. Какая, в общем, разница! Смятение в умах товарищей по разуму углубилось. Все тупо уставились на Певца. Соображая несколько растеряно, но с достоинством, рыжий фавн рассуждал вслух:
– Я не видел Сутра у портала, это верно. Но счётчик показывал номер «4» перед тем, как я ступил в переход. На той стороне я зафиксировал показание «5». Никто из наших стражей не предъявил мне претензий. Правда, там царила некоторая суета. Будто что-то не совсем в порядке. Но такое бывало. Это технические неполадки, рабочая ситуация. Служба, принимающая доклады от возвращающихся, была чем-то занята другим, и меня это очень устроило – не надо было ничего выдумывать, если вдруг наш выход из зоны был зафиксирован.
В среде туристов наметилось оживление:
– А что, разве можно покинуть зону?
– Вам – нет!
Певец метнул взгляд в сторону вопрошавшего и пригрозил:
– И не следует распространяться об этом! Если будет необходима какая-то помощь, вам предложат сотрудничество, а пока сделайте вид, что вас это не касается, если желаете жить без проблем.
Евдокия уже сожалела о своей торопливости. «Зачем я при всех-то?! Нужно было Певца в сторону отвести! Вот дура! Как танк, всё на своём пути сметаю! Кто меня выбрал-то на эту работу?! Ни дипломатии, ни сдержанности, ни прозорливости нет!»
– Да, дорогая, да! Трудновато с кадрами, ты права! Но ты старайся, старайся, и всё получится! Ты же всё правильно понимаешь! Нужно только теперь делать правильно. Будь последовательной! И хватит вешать на себя ярлыки!
Фея в точности отловила комментарии Тела и поспешила исправить ситуацию:
– Сохраняйте спокойствие и невмешательство! Всё происходящее санкционировано самыми высокими инстанциями. Прошу тебя, о достойнейший из несущих ответственность! Дабы нам не смущать умы твоих подопечных, давай обсудим происходящее наедине завтра, по твоём прибытии в зону. Сутр останется здесь.
– Пожалуй, так будет правильно. Ждите меня утром в сторожке.
– До встречи!
Все члены туристической группы наклонили головы, продемонстрировав прекрасные густые локоны различных оттенков, в дебрях которых плохо просматривались не отросшие ещё до зрелой формы костяные наросты.
Группа состояла опять из юных отпрысков состоятельных и влиятельных лиц параллельного мира.
«Не воспринимают они нас всерьёз! Игрунов запускают, попрыгунчиков! Да это и хорошо. Молодёжь чище и проще консервативного старшинства. Материал, опять же, податливый.»
До аварийного, или критического открытия портала, который происходил на тридцать секунд ровно в полночь по инициации гостевой стороны, оставалось больше часа. Старший не стал ждать последнего момента и транслировал цифровой код открытия перехода. Воздух дрогнул, пространство, будто провалилось в себя и многократно расширилось одновременно. Изменившаяся структура полей физических объектов, попавших под влияние перехода, дрожала и виделась более живой, чем в стационарных условиях. Казалось, старые сосны и мшистые кочки проснулись и вышли из искусственного, замороженного бытия, чтобы на пике возможности своих энергий выполнить в импульсе истинное, скрытое от непосвященных, предназначение. Видевшая не раз эту картину, Евдокия только сейчас поняла: «Так вот почему лес кажется мёртвым! Дело в равновесии! Его жизнь заключатся в выполнении миссии. А миссия забирает много энергии. Сколько же лет здесь существует переход, если на этом участке такая уставшая природа! Какие же перегрузки ты, милая, терпишь!» Наблюдая, как переход поглощает гостей, женщина сравнивала себя с картиной спящей вокруг природы: «И я, как этот лес, отдала себя всю миссии хранителя зоны пересечения миров. Всё здоровье, вся красота ушла, как в чёрную дыру – в переход… Что-то здесь не так. Нет у деревьев и мхов человеческого мозга, силы духа. Им умирать простительно, а мне.»
– Умница! Умница! Не упусти мысль! Запомни!
– С первого раза они никогда не запоминают.
– Они? А ты-то кто, Ген?
– Я имею ввиду тех, кто работает с биологическим инструментом, с физическим телом. Ты же понял меня, Тел!
– Я понял. Но видится мне, что ты сам это можешь скоро позабыть. Ты становишься слишком строг и чёрств к тем, кто сейчас воплощён. Там, ведь, всё видится по-другому. У людей много задач и помех одновременно. Они ограничены запасами энергии и блокированы последствиями собственных ошибок. Я чувствую твою отстранённость от человеческих чувств. Так ты ничего не сможешь сделать для них.
– А я и не собирался. Я наблюдатель. И всё!
– Да. Действительно. Бог с тобой!
– Со мной. И с тобой Бог!
Евдокия почувствовала то, что называют прозрением. Мысль о величии и мощи человеческой природы не раз приходила ей в голову, обсуждалась с мужем, теряя силу свою в праздной беседе. Но сейчас! Вихрем радости свет ворвался в душу и тело, заставил вздохнуть полной грудью, стряхнул напряжение с лица: «Я могу научиться жить! Надо только стараться и делать! Действие в направлении к жизни – вот ключ! Служить переходу мало. Попробую успеть больше».
Сутр наблюдал перемены состояния хранительницы портала.
– Ты так рада, что они ушли?
– Да? Уже ушли?
– А если станут?
– Вероятность такого события очень мала. Но, если что, меня должны прикрыть.
– Кто?
– Не важно.
– Хорошо. А возвращаться-то как будете?
– Что-нибудь придумаю. А не придумаю, придётся родителям за меня вступаться, как за обычную озорницу. Они довольно влиятельные, у них должно получиться.
– Да.
– Что?
– Вы меня удивляете! Так просто распоряжаетесь серьёзными вещами! За вашими действиями стоят судьбы.
Сергей Алексеевич осёкся. «Я такой же почти! Разве что прыжков в другое измерение ещё не предпринимал». Сау приняла замешательство за пересмотр негативной реакции в сторону близкую к одобрению её позиции. Однако мужчина переспросил:
– Так что же будет с Сутром, если его отсутствие обнаружится?
– Думаю, всё обойдётся. Наши законы мужчин защищают лучше, чем женщин. Он выкрутится.
– Возможно, но в данном случае речь идёт о контактах между мирами, а, значит, и законы работают другие, более суровые.
– Не думаю. Все законы создаются для того, чтобы оградить от неприятностей имеющих власть и богатство. Сутр принадлежит как раз такому сословию. С ним всё будет хорошо.
– А про законы, что устанавливаются непроявленными в физическом мире сущностями, вы не думали, Сау?
– Так там-то вообще можно всё! Это не преграда.
– Да?! Там-то им можно, а здесь-то как нам быть?
–. Вы запутали меня.
– Сами вы запутались, Сау. Меня, кстати, вы можете называть Сергей. Сергей Алексеевич вкушал растерянность гостьи, держа марку уверенного в себе мудреца, однако, на втором плане его удачной игры в многоопытного исследователя вселенских законов, попискивала мысль «А сам-то, сам-то!».
* * *
Тел скользил осторожно в незнакомом пространстве. Доброжелательное и нежное, оно дышало приветливостью с оттенком непоколебимой уверенности в том, что вошедший достоин в нём находиться. Тел знал, что не каждая сущность может самостоятельно найти дорогу к Учителям, а проникнуть в обитель Мудрейших возможно лишь избранным. Отдыхая от приобретения нового в плотных мирах, он давно не бывал в пространствах далёких от своего наблюдательного пункта, и сейчас сожаление об этом коснулось устойчивой структуры уникального опыта духа. Стабильность энергий нарушилась, впуская струю зреющей потребности Вселенной в перестройке его полей, и вихрь воспоминаний о далёком прошлом вынес на поверхность желание вновь оказаться на Земле.Фиолетовые струи: тёмные и светлые; насыщенные, плотные и разряженные; однородные и сформированные хаотично, в стремлении своём подсказывали направление, где источник мудрости собирал возвращающееся к нему, приумноженное знание. Влекущее властью своей завораживало, но Тела вела конкретная задача; и, сохраняя последовательность мыслей и действий своих, он продолжал путь в поисках Хорома. Чем дольше дух прибывал в полях приближенных к Источнику, тем явственнее проявлялась общность Создателя и Творения. Блуждая в сферах непознанного ещё бытия, Тел незаметно для себя стал чище и плотнее в своих намерениях. Проходившие рядом, витавшие всюду потоки, казавшиеся лишь энергетическим ветром, стремящимся донести информацию вглубь бытия, к Истоку, протекающие сквозь и огибающие по самым витиеватым траекториям структуру Тела, вдруг, проявились формами, характерами, Сутями своими. То была жизнь в высоком, не пройденном Смысле, творящая путь уникальный внутри Высшего Замысла. Тел просто смотрел. Они, проплывавшие мимо, улыбались собой; проявляя верх миролюбия, проявлялись частично, поддразнивая, разжигая желание знать. Здесь счастливы все. И ему, забывшему горечь утрат, с трудом, лишь в моменты крайней необходимости, восстанавливающему смысл трагедий и боли, пронзительно вспомнилось острое, на контрасте прожитое счастье. «Как я очерствел, засиделся! Утоп в благополучии ниши и ранга! Пора снова в самую гущу событий, иначе я стану бесполезен своим подопечным. Может, это уже начало происходить.»
Хором, скользивший рядом и не проявлявший себя, удовлетворённо растаял, ушёл к Натсах.
В своих поисках Старших Тел приобрёл уверенность, что нечто, вошедшее в него здесь, поможет справиться самостоятельно с возникшей на Земле ситуацией. И он устремился в пространство наблюдений.
* * *
Евдокия ощутила необходимость поскорее попасть в сторожку, к порталу. «Что-то там происходит. Точно происходит! И без меня. Вот, дура-то! Расквасилась! Разлеглась тут, корова старая!» Досадуя на свою растерянность и слабость, соображая как бы скорее добраться до заветной поляны, торопясь и задыхаясь, то ли от тучности своей, то ли от мыслей, быстро шла, почти бежала фея лесная в деревенский свой дом. По дороге заметался котёнок, напуганный темпераментом женщины в необыкновенно длинной для этого времени и места юбке. Смешной пушистый комочек резво передвигался короткими перебежками: останавливался, озирался и, оценив обстановку, устремлялся по деревенской улице вперёд и наискось одновременно, от забора к забору. Бодрый недофор-мированный хвост, как обстрелянный, но не павший, флагшток, смотрел только вверх, оголив интимный, розовый тыл, трогательно и нелепо смотрящийся на фоне черного окраса и боевого настроя. Зверь понравился сразу, но Евдокия не предала этому должного внимания. В доме она застала момент пробуждения от вечернего сна. Гости бродили по террасе, явно сожалея о свершённом акте несвоевременного отдыха и жалуясь друг другу на физическую слабость и душевную пустоту.– Сутр, нам с тобой срочно нужно в сторожку.
– Зачем?
– Не знаю точно.
– И срочно?
– Да.
– Ладно.
– Вы, ребята, оставайтесь здесь до моего возвращения. Я приду завтра, может, послезавтра. Вы всё равно в отпуске! Отдыхайте пока. Воздух здесь чудесный, в холодильнике молоко, творог. Магазинчик есть на центральной площади посёлка. Разберётесь, в общем. Дождитесь меня обязательно! Сутр, одевайся, девочка моя!
Фавн загремел копытами по лестнице на второй этаж. Василий предложил:
– Может, по огороду помочь чего-нибудь? Может, воды наносить?
– Какой воды, милый мой! Водопровод у нас лет тридцать как исправно работает. Отдыхайте! Хотя. Дров можно наколоть, сорняки вон на тех грядках всё забили. Можно сухие ветви с яблонь отпилить и варом садовым замазать. Можно навоз под огурцы, только осторожно, не на листья. Можно.
– Да нам хватит, спасибо!
– Ну, хорошо.
С улицы раздалось отчаянное мяуканье. На крыльце, уже раздражённый долгим ожиданием, нетерпеливо топтался котёнок. Розовый нос, зелёные глаза, белая грудка и лапки. Чёрная спинка блестела на солнце. Он был похож на мальчика, первый раз облачившегося в смокинг по случаю своего дня рождения: торжественный, нарядный и трогательно смешной.
– Это опять ты?
– Мяу!
– Действительно, сама, что ли не видишь!
– Мя-яу!
– Хорошо, заходи! Вот вам, ребятки, ещё одно задание: сделайте так, чтобы ему здесь было хорошо.
Неловко перевалившись через порог, нюхая воздух, неторопливо, почти аристократично, пушистый гость отправился изучать дом. Василий бесцеремонно подхватил животное за шкирку и заглянул ему под хвост.
– Кот.
Котёнок, казалось, не заметил ни фамильярности, ни перепадов высоты: он как ни в чем не бывало, продолжался осмотр жилища. Марина, с умилением наблюдавшая за происходящим, заметила:
– Вы, Евдокия, теперь совсем настоящая баба Яга! У вас и кот чёрный появился!
– До чёрного-то кота он не дорос: пятен белых многовато, нос розовый. Ну да что Бог послал! Сам ведь пришёл, так пусть живёт! Посмотрим, кого нам Бог дал.
– Назовите его Фёдором.
– Почему?
– Фёдор – данный Богом.
– Пусть будет Фёдор. Ему подходит.
По лестнице загрохотали копыта. Котёнок, издав отчаянный писк, ринулся на середину террасы и затаился на открытом пространстве. Всем стало весело. Василий пробасил:
– Фёдор – мастер конспирации! Король перевоплощений! Кот – хамелеон! Сливается с местностью, приобретая её свойства! Кот – страус! В минуты реальной опасности умеет прятать голову в песок!
Котёнок молча сносил насмешки, разглядывая появившегося Сутра в юбке.
Фавн присел на корточки:
– Здравствуй, лохматый брат! Смотри, что у меня есть! Приподнятая юбка открыла вид на шелковистые пряди шерсти. Кот издал боевой клич, изогнул спину; загривок поднялся дыбом, мордашка потеряла очарование. Ощетинившись, шипя и рыча, неумело, но вполне убедительно, Фёдор давал понять лохматому, а, значит, собрату, что его место не здесь. Сутр не возражал:
– Ты прав! Я уже ухожу. Ты смелый, умный кот. Ты молодец! Вперёд, Евдокия!
Загрузив настоящий походный рюкзак из неубиваемого зелёного брезента всякой всячиной от сахара и хлеба до свежей зелени с огорода, фея взвалила ношу себе на спину, недовольно покосившись на здоровяка, не предложившего ей помощи.
Через пятнадцать минут две дородные женщины – молодая, красивая налегке и совершенно неопределённая во всех отношениях с непосильным грузом на плечах – Сутр и Евдокия садились на маршрутный автобус очень почтенного возраста, чудом передвигающийся по разбитым сельским дорогам в техническом состоянии, которое правильнее всего было бы охарактеризовать, как «отсутствующее». Шепотом на ухо спутнице фея заметила: «Вот она, магия-то, в своем, что ни на есть, естественнейшем виде! Как может ехать это чудо техники прошлого, почитай, века без должного количества необходимых запчастей?! Только на желании людей добраться до места!» Фавн равнодушно пожал плечами: «Так это же нормально». «Да, в общем».
Чистенькая, аккуратная бабушка, похожая на мышку-норушку, заёрзала на соседнем сидении и, крестясь, с ужасом взглянула на собеседниц. Две дамы в длинных юбках попросили водителя остановить автобус там, где никто и никогда не выходил, даже по крайней физиологической необходимости. С обеих сторон к дороге, асфальт с которой ушёл под слой грунта ещё десять лет назад, частоколом примыкали молодые сосенки. Далее четко обозначился старый жутковатый сухостой, за которым можно было при желании рассмотреть признаки живого, хотя и очень странного леса. Бывалый шофёр, он же грибник и местный старожил, не пропивший к своим пятидесяти годам данный природой потенциал, предупредил:
– Отсюда до первого населённого пункта километров двадцать будет. Не страшно одним-то? Может, подсказать, где топи, чтобы не попались?
– Нет-нет! Спасибо. Мы прекрасно ориентируемся здесь. Не беспокойтесь! Нам не впервой!
Фавн слишком темпераментно рвался из растрясшей его чудо-техники вон и неосторожно топотнул копытами; потом, смутившись собственного шума, досадливо дёрнул хвостом. Мышка-норушка, опасливо наблюдавшая за парочкой в длинных юбках, заметила странность строения фигуры молодой особы и в полный голос запела «Отче наш». Почему-то в автобусе этому не удивились и внимания не обратили.
Оставшись на дороге одни, барышни посоветовались, где именно лучше внедриться в чащу. После чего, Сутр с облегчением снял юбку, бережно свернул её в жгут и обмотал вокруг талии. Шум приближающейся машины заставил пару коллег по междумировым контактам торопливо вломиться в лес.
Место проникновения в загадочную стихию оказалось не очень приемлемым для ног лесной феи, гружёной съестными припасами, и она быстро устала, перешагивая поваленные старые стволы и, пытающийся вырасти в экстремальных условиях, чахлый молодняк.
Солнце медленно опускалось за деревья. Начала пробуждаться лесная шушера, активизировались любители энергий страха и мрака. Стали слышны отдалённые выкрики галопирующих по болотам фавнов. Сутр приободрился и тоже выдал в эфир вопль, означающий радостное приветствие собратьям. Евдокия возмутилась:
– Ты оглушить меня хочешь? Я и так еле-еле иду, а тут ещё разрушительная сила твоих выкриков!
– Почему же разрушительная? Я же радуюсь!
– Ты радуешься на чужой территории, во время несанкционированное управляющими стихиями, да ещё в радости своей не несёшь никакой конструктивной идеи. Она у тебя неуправляемая, истеричная и чрезмерная, радость твоя!
– Евдокия! Да ты ворчишь, как старушка. Бабка-трындычиха!
– Ты откуда слова такие знаешь?
– Слышал где-то, запомнил. По энергетике звучания к настоящей ситуации этот термин очень подходит.
– Термин. Умник козлоногий! Вас из-за этих воплей-то и так ограничили уже, а вам всё не понятно, что хорошо, а что плохо. В гостях вы, вообще-то! И вести себя надо соответственно. Как воздух болотный вам в головы-то рогатые стукнет, так и не соображаете уже ничего! Наркоманы – один вам термин! Когда из-под контроля сознания состояние выходит, хоть в горе, хоть в радость – жди разрухи в жизни своей или ближнего!
– Да знаю я! Не нуди, Евдокия! Права ты, как всегда, права! Прости за несдержанность! Хочешь, я тебе помогу до сторожки добраться? Ты, я вижу, устала, и правда, еле идёшь. А у меня силушка бьёт, куда деть не знаю! Садись мне на плечи! Только сначала к порталу.
– Вот выдумал! Убить меня разом хочешь, чтобы безобразничать не мешала? Так ты не угадал! На моё место другие придут. Всех не уничтожишь! Женщина уже не сердилась, ворчала благосклонно, на полном серьёзе размышляя о поездке до дома на спине выносливого товарища.
* * *
Певец наблюдал за собратьями не беззаботно и оптимистично, как повелось по открытии этого перехода в энергетически заблокированных лесах на старых болотах, а воинственно и напряжённо. Что-то явно менялось в зоне учебного портала, и тренированная интуиция выдавала самый подходящий для данного момента режим функционирования систем его психики, как Старшего группы гостей на дружественной территории. В команду проникла распущенность эмоциональная и дисциплинарная. Он явно способствовал или попустительствовал этому, что, вообще-то, почти одно и то же. Он не отловил перемен на самой ранней стадии их возникновения, и довёл ситуацию до того, что Сутру, талантливейшему и счастливейшему из всех по происхождению, пришло в голову пройти портал до общего сбора и традиционной обязательной проверки состава. Поступок баловня судьбы смутит всех и спровоцирует аналогичные выходки других членов группы.Мало того, что неуважение традиций и несоблюдение элементарных договорённостей приведет к личным неприятностям: к падению показателя мудрости и коэффициента безупречности конкретного индивида; так аналогичное поведение в условиях контактирования с параллельными мирами совершенно неясным образом отразится на развитии этих самых миров. Ситуация ощущалась, как взрывоопасная и явно требовала корректировки. В составе сегодняшней гостевой группы Сутра не оказалось. Певец терялся в догадках о причине отсутствия друга: может, ему стыдно, и он не знает, как объяснить своё поведение; может, на него уже наложили арест за этот промах, может, за какой-нибудь другой. Все притянутые искусственно объяснения не вписывались в рамки характера самого Сутра и условий его социального существования.
Вечерело. Туристы подтягивались к порталу. Певец, желая привить согражданам утерянную разумность, держал грозное, строго контролирующее процесс состояние намеренно демонстративно. В лесу раздался приветственный вопль Сутра. Выражение лица Старшего из рогоносцев перестало соответствовать его серьёзному восприятию ситуации. Сегодня на территории дружественного мира находилось девять гостей, вошедших в него через портал в зоне 2543 и обязанных вернуться назад через него же до полуночи по времени принимающей стороны. Все девять во главе с Певцом собрались ещё за светло на сухой площадке перед считающимся непроходимым для людей болотом, затерявшимся среди таинственного леса. Старший медлил с активизацией перехода. Ослепительный блондин, член группы по имени Дирк, озадаченно спросил:
– Мы ещё кого-то ждём?
– Думаю, да. По-моему, должен подойти один наш общий знакомый. Гости, переглядываясь, молча ждали. Вскоре послышался звук ломающихся под ногами сухих веток, и на заповедное место вышел Сутр со страдающей от качки и тяжести рюкзака Евдокией на плечах.
Смятение чувств в душе Старшего предалось всей команде, и, чередуя упрёки с радостными возгласами, фавны окружили прибывших, пытаясь проникнуть в суть ситуации через сканирование своими сенсорными системами бесконтрольных из-за усталости носителей, и потому относительно читаемых, полей обоих путников. Евдокия, уняв головокружение и тошноту, собралась в нерушимую структуру вокруг своей Сути, обретая вновь ведущее волевое начало. Стержень, ощущаемый обычно абсолютной уверенностью в правильности выбранного направления собственного движения внутри вселенского многообразия, будто бы уплотнился к низу и стал больше походить на вытянутый вверх конус, потеряв при этом былую категоричность собственной формулировки. Сидя на мхе, не имея от усталости сил, чтобы освободиться от ноши, окружённая чужеродными формами жизни, бесцеремонно пытающимися проникнуть в её состояние и ситуацию, она, самостоятельная и сильная, закалившаяся и частично развалившаяся в процессе выполнения своего долга, чётко отловила момент перелома в своей многоплановой работе, который можно было характеризовать лишь, как исторически обусловленный и явно позитивный. Возникший было порыв указать гостям на неприемлемость такого рода нападения на неё, как сканирование, угас сам собой, и она спокойно решила: «Пусть смотрят. Не только же мне это позволено, в конце концов! Что они там такого увидят, чего я не знаю?! А увидят, так спасибо! Мне это только поможет».
Расслабившись, смирившись с предопределённым, женщина решилась довериться тем, кого считала избалованными и туповатыми, допустив предположение, что именно их энергии и не хватает ей для восстановления былой гармонии в жизни: «Не с проста они рядом-то со мной!» Всё тело закололо мелкими иголочками, лицо онемело, и теплые струи через ноги стали вытеснять из тела нечто, ощущаемое, как отжившее, выполнившее свою роль. Импровизированный сеанс длился не более пяти минут, но этого вполне хватило, чтобы воспрять и духом и телом, ощутить прилив странной радости и непривычной, будто чужеродной, бодрости. «Господи!» – подумала Евдокия, – «Как рога-то вырастут завтра! Как хвост-то появиться! Вот тебе будет за насмешки твои, баба Яга, чтобы не подтрунивала над братьями по разуму!»
– Что они делают?
– Точно не знаю, но ничего дурного.
– Они же забирают энергию!
– Вижу.
– Это нападение.
– Да.
– Надо вмешаться!
– Не надо. В данном случае это поможет слить грязь.
– Какую?
– Болезни. Ты тоже давно не воплощался, Ген! Забыл, что значит страдать от физической боли. Они вытесняют болезни. Невольно, правда, влезая бес спроса, в порыве любопытства и желания помочь. Но они очень здоровы физически и опыт их сильно отличается от опыта Кирун. Они подпитали друг друга и завязались интересов.
– Это противоречит законам.
– Ты знаешь не все законы, Ген. Не торопись. Ты все поймешь.
– Я обязан доложить Старшим.
– Докладывай.
Первым нарушил молчание Старший из фавнов:
– Приветствую тебя, хранительница тайн заповедного леса! Привет тебе, носитель хранительницы! Позвольте мне задать вам нетактичный вопрос. Что это значит?
Сутр, отдышавшись, ответил на приветствие. Евдокия, прижатая усталостью и рюкзаком к земле, лишь кивнула головой и перешла в наступление из положения сидя на мхе:
– Ты о чём спрашиваешь-то, милый? Уточни спектр твоих интересов, называемых словом «это». А ещё лучше, сначала объясни причину, по которой ты, Старший, оставил на произвол судьбы вверенного тебе члена вашего сообщества на чужой территории. И как после этого ты продолжаешь оставаться на той же полке вашей иерархической системы? Как тебе продолжают доверять людей?! Вернее, фавнов. Какая, в общем, разница! Смятение в умах товарищей по разуму углубилось. Все тупо уставились на Певца. Соображая несколько растеряно, но с достоинством, рыжий фавн рассуждал вслух:
– Я не видел Сутра у портала, это верно. Но счётчик показывал номер «4» перед тем, как я ступил в переход. На той стороне я зафиксировал показание «5». Никто из наших стражей не предъявил мне претензий. Правда, там царила некоторая суета. Будто что-то не совсем в порядке. Но такое бывало. Это технические неполадки, рабочая ситуация. Служба, принимающая доклады от возвращающихся, была чем-то занята другим, и меня это очень устроило – не надо было ничего выдумывать, если вдруг наш выход из зоны был зафиксирован.
В среде туристов наметилось оживление:
– А что, разве можно покинуть зону?
– Вам – нет!
Певец метнул взгляд в сторону вопрошавшего и пригрозил:
– И не следует распространяться об этом! Если будет необходима какая-то помощь, вам предложат сотрудничество, а пока сделайте вид, что вас это не касается, если желаете жить без проблем.
Евдокия уже сожалела о своей торопливости. «Зачем я при всех-то?! Нужно было Певца в сторону отвести! Вот дура! Как танк, всё на своём пути сметаю! Кто меня выбрал-то на эту работу?! Ни дипломатии, ни сдержанности, ни прозорливости нет!»
– Да, дорогая, да! Трудновато с кадрами, ты права! Но ты старайся, старайся, и всё получится! Ты же всё правильно понимаешь! Нужно только теперь делать правильно. Будь последовательной! И хватит вешать на себя ярлыки!
Фея в точности отловила комментарии Тела и поспешила исправить ситуацию:
– Сохраняйте спокойствие и невмешательство! Всё происходящее санкционировано самыми высокими инстанциями. Прошу тебя, о достойнейший из несущих ответственность! Дабы нам не смущать умы твоих подопечных, давай обсудим происходящее наедине завтра, по твоём прибытии в зону. Сутр останется здесь.
– Пожалуй, так будет правильно. Ждите меня утром в сторожке.
– До встречи!
Все члены туристической группы наклонили головы, продемонстрировав прекрасные густые локоны различных оттенков, в дебрях которых плохо просматривались не отросшие ещё до зрелой формы костяные наросты.
Группа состояла опять из юных отпрысков состоятельных и влиятельных лиц параллельного мира.
«Не воспринимают они нас всерьёз! Игрунов запускают, попрыгунчиков! Да это и хорошо. Молодёжь чище и проще консервативного старшинства. Материал, опять же, податливый.»
До аварийного, или критического открытия портала, который происходил на тридцать секунд ровно в полночь по инициации гостевой стороны, оставалось больше часа. Старший не стал ждать последнего момента и транслировал цифровой код открытия перехода. Воздух дрогнул, пространство, будто провалилось в себя и многократно расширилось одновременно. Изменившаяся структура полей физических объектов, попавших под влияние перехода, дрожала и виделась более живой, чем в стационарных условиях. Казалось, старые сосны и мшистые кочки проснулись и вышли из искусственного, замороженного бытия, чтобы на пике возможности своих энергий выполнить в импульсе истинное, скрытое от непосвященных, предназначение. Видевшая не раз эту картину, Евдокия только сейчас поняла: «Так вот почему лес кажется мёртвым! Дело в равновесии! Его жизнь заключатся в выполнении миссии. А миссия забирает много энергии. Сколько же лет здесь существует переход, если на этом участке такая уставшая природа! Какие же перегрузки ты, милая, терпишь!» Наблюдая, как переход поглощает гостей, женщина сравнивала себя с картиной спящей вокруг природы: «И я, как этот лес, отдала себя всю миссии хранителя зоны пересечения миров. Всё здоровье, вся красота ушла, как в чёрную дыру – в переход… Что-то здесь не так. Нет у деревьев и мхов человеческого мозга, силы духа. Им умирать простительно, а мне.»
– Умница! Умница! Не упусти мысль! Запомни!
– С первого раза они никогда не запоминают.
– Они? А ты-то кто, Ген?
– Я имею ввиду тех, кто работает с биологическим инструментом, с физическим телом. Ты же понял меня, Тел!
– Я понял. Но видится мне, что ты сам это можешь скоро позабыть. Ты становишься слишком строг и чёрств к тем, кто сейчас воплощён. Там, ведь, всё видится по-другому. У людей много задач и помех одновременно. Они ограничены запасами энергии и блокированы последствиями собственных ошибок. Я чувствую твою отстранённость от человеческих чувств. Так ты ничего не сможешь сделать для них.
– А я и не собирался. Я наблюдатель. И всё!
– Да. Действительно. Бог с тобой!
– Со мной. И с тобой Бог!
Евдокия почувствовала то, что называют прозрением. Мысль о величии и мощи человеческой природы не раз приходила ей в голову, обсуждалась с мужем, теряя силу свою в праздной беседе. Но сейчас! Вихрем радости свет ворвался в душу и тело, заставил вздохнуть полной грудью, стряхнул напряжение с лица: «Я могу научиться жить! Надо только стараться и делать! Действие в направлении к жизни – вот ключ! Служить переходу мало. Попробую успеть больше».
Сутр наблюдал перемены состояния хранительницы портала.
– Ты так рада, что они ушли?
– Да? Уже ушли?