Станиславский К.. Работа актера над собой

   - Значит, - хотел я договориться до конца, - если я создам внутри себя киноленту видений для всех моментов жизни Отелло и буду пропускать эту ленту на экране моего внутреннего зрения...
   - И если, - подхватил Аркадий Николаевич, созданная вами иллюстрация верно отражает предлагаемые обстоятельства и магическое "если бы" пьесы, если последние вызывают в вас настроения и чувствования, аналогичные с таковыми же самой роли, то вы, вероятно, каждый раз будете заражаться от ваших видений и правильно переживать чувствования Отелло при каждом внутреннем просмотре киноленты.
   - Когда эта лента сделана, то пропускать ее не трудно. Весь вопрос в том, как ее создавать! -не сдавался я.
   - Об этом - а следующий раз,- сказал Аркадий Николаевич, вставая и уходя из класса.
   .....................19......г.
   - Давайте мечтать и создавать киноленты!-предложил Аркадий Николаевич.
   - О чем же мы будем мечтать? - спрашивали ученики.
   - Я умышленно выбираю бездейственную тему, потому что действенная сама по себе может возбудить активность, без предварительной помощи процесса мечтания. Наоборот, малодейственная тема нуждается в усиленной предварительной работе воображения В данный момент меня интересует не сама активность, а подготовка к ней. Вот почему я беру наименее действенную тему и предлагаю вам пожить жизнью дерева глубоко вросшего корнями в землю.
   - Отлично! Я - дерево, столетний дуб! - решил Шустов. - Впрочем, хотя я это и сказал, но мне не верится, что это может быть.
   - В таком случае, скажите себе так: я - это я, но если бы я был дубом, если бы вокруг н внутри меня сложились такие-то и такие-то обстоятельства, то что бы я стал делать?
   помогал ему Торцов.
   - Однако.-усомнился Шустов,- как же можно действовать в бездействии, неподвижно стоя на одном месте?
   - Да, конечно, вы не можете передвигаться с одного места на другое, ходить. Но кроме этого существуют другие действия. Чтоб вызвать их, прежде всего вам надо решить, где вы находитесь? В лесу, среди лугов, на горной вершине? Что вас больше взволнует, то и выбирайте.
   Шустову мерещилось, что он дуб, растущий на горной поляне, где-то около Альп. Налево, вдали, высится замок. Кругом - широчайший простор. Далеко серебрятся снеговые цепи, а ближе - бесконечные холмы, которые кажутся сверху окаменелыми морскими волнами. Там и сям разбросаны деревушки.
   - Теперь расскажите мне, что вы видите вблизи?
   - Я вижу на самом себе густую шапку листвы, которая сильно шумит при колыхании сучьев.
   - Еще бы! У вас там, наверху, часто бывает сильный ветер.
   - Я вижу на своих сучьях гнезда каких-то птиц.
   - Это хорошо при вашем одиночестве.
   - Нет, хорошего тут мало. С этими птицами трудно ужиться. Они шумят крыльями, точат клювы об мой ствол и иногда скандалят и дерутся. Это раздражает... Рядом со мной течет ручей - мой лучший друг и собеседник. Он спасает меня от засухи, - фантазирует дальше Шустов.
   Торцов заставил его дорисовать каждую деталь в этой воображаемой им жизни.
   Затем Аркадий Николаевич обратился к Пущину, который, не прибегая к усиленной помощи воображения, выбрал самое обыденное, хорошо знакомое, что легко оживает в воспоминании. Воображение у него мало развито. Он представлял себе дачу с садом в Петровском парке.
   - Что вы видите? - спрашивал его Аркадий Николаевич.
   - Петровский парк.
   - Всего Петровского парка сразу не охватишь. Выберите какое-нибудь определенное место для своей дачи... Ну, что вы перед собой видите?
   - Забор с решеткой.
   - Какой?
   - Пущин молчал.
   - Из какого материала сделан этот забор?
   - Из материала?... Из гнутого железа.
   - С каким рисунком? Набросайте мне его.
   Пущин долго водил пальцем но столу, причем видно было, что он впервые придумывал то, о чем говорил.
   - Не понимаю! Нарисуйте яснее. - выжимал Торцов до конца его зрительную память.
   - Ну, хорошо... Допустим, что вы это видите... Теперь скажите мне, чго находится за забором?
   - Проезжая дорога.
   - Кто же по ней ходит и ездит?
   - Дачники.
   - А еще?
   - Извозчикн.
   - А еще?
   - Ломовые.
   - А еще кто проезжает по шоссе?
   - Верховые.
   - Может быть, велосипеды?
   - Вот, вот! велосипеды, автомобили...
   Ясно было, что Пущин даже не пытался тревожить свое воображение. Какая же польза от такого пассивного мечтания, раз что за ученика работает учитель?
   Я высказал свое недоумение Торцову.
   - В моем методе расшевеливать воображение есть несколько моментов, которые следует отметить. - отвечал он. - Когда воображение ученика бездействует, я задаю ему простой вопрос. Нельзя же не ответить на него, раз что к вам обращаются. И ученик отвечает,- иногда наобум, чтобы отвязались. Такого ответа я не принимаю, доказываю его несостоятельность. Чтобы дать более удовлетворительный ответ, ученику приходится либо тотчас же расшевелить свое воображение, заставить себя увидеть внутренним зрением то, о чем его спрашивают, либо подойти к вопросу от ума, от ряда последовательных суждений. Работа воображения очень часто подготовляется и направляется такого рода сознательной, умственной деятельностью. Но вот наконец ученик что-то увидел в своей памяти или воображении; Перед ним встали определенные зрительные образы. Создали короткий момет мечтания. После этого, с помощью нового вопроса, я повторяю тот же процесс. Тогда складывается второй короткий момент прозрения, потом третий. Так я поддерживаю и продлеваю его мечтание, вызывая целую серию оживающих моментов, которые в совокупности дают картину воображаемой жизни. Пусть она пока неинтересна. Хорошо уже, что она соткана нз внутренних видений самого ученика. Пробудив раз воображение, он может увидеть то же и два, и три, и много раз. От повторения картина все больше врезывается в память, н ученик сживается с ней. Однако бывает ленивое воображение, которое не всегда отзывается даже на самые простые вопросы. Тогда преподавателю ничего не остается, как. задав вопрос, самому подсказать ответ на него. Если предложенное учителем удовлетворяет ученика, он, принимая чужие зрительные образы, начинает - по
   своему - что-то видеть. В противном случае ученик направляет подсказанное по собственному вкусу, что также заставляет его смотреть и видеть внутренним зрением. В результате и на этот раз создается какое-то подобие воображаемой жизни, сотканное частично из материала самого мечтающего... Вижу, что вас мало удовлетворяет этот результат. Тем не менее и такое вымученное мечтание что-то приносит.
   - Что же именно?
   - Хотя бы то, что до мечтания вовсе не было образных представления для создаваемой жизни. Было что-то смутное, расплывчатое. А после такой работы кое-что живое намечается и определяется. Создается та почва, в которую учитель и режиссер могут бросать новые семена. Это та невидимая загрунтовка, по которой можно писать картину. Кроме того, при моем способе сам ученик перенимает у учителя прием подстегивания своего воображения, научается будоражить его вопросами, которые подсказывает ему теперь работу его собственного ума. Образуется привычка сознательно бороться с пассивностью, вялостью своего воображения. А это уже много.
   .....................19......г.
   И сегодня Аркадий Николаевич продолжал упражнения но развитию воображения.
   - На последнем уроке, - говорил он Шустову, - вы рассказали мне, кто вы, где вы находитесь в вашей мечте и что видите вокруг себя... Скажите же мне теперь, что вы слышите вашим внутренним слухом в воображаемой жизни старого дуба?
   Сперва Шустов ничего не слышал. Торцов напомнил ему о возне птиц, свивших себе гнезда на сучьях дуба и прибавил:
   - Ну, а кругом, на своей горной поляне, что вы слышите?
   Теперь Шустов слышал блеяние овец, мычанне коров, звон колокольчиков, звук пастушьих рожков, разговор женщин, отдыхающих под дубом от тяжелой полевой работы.
   - Скажите мне теперь, когда происходит все, что вы видите и слышите в своем воображении? В какую историческую уноху? В каком веке?
   Шустов выбрал эпоху феодализма.
   - Хорошо. Если так, то вы в качестве старого дуба услышите еще какие-нибудь звуки, характерные для того времени?
   Шустов, помолчав, сказал, что он слышит песни странствующего певца, миннезингера, направляющегося на праздник в соседний замок: здесь, под дубом, у ручья, он отдыхает, умывается, переодевается в парадную одежду и готовится к выступлению. Здесь он настраивает свою арфу и в последний раз репетирует новую песню о весне, о любви, о сердечной тоске. А ночью луб подслушивает любовное объяснение придворного к замужней дамой, их долгие поцелуи. Потом раздаются бешеные ругательства двух заклятых врагов, сопернн ков, лязг оружия, последний вскрик раненого. А к рассвету слышатся тревожные голоса людей, разыскивающих тело погибшего, потом, когда они нашли его, общий гомон и отдельные резкие выкрики наполняют воздух Тело поднимают слышны тяжелые, мерные шаги уносящих его.
   Не успели мы передохнуть, как Аркадий Николаевич задал Шустову новый вопрос:
   - Почему?
   - Что почему? - недоумевали мы.
   - Почему Шустов - дуб? Почему он растет в средние века на горе?
   Торцов придает этому вопросу большое значение. Отвечая на него, можно, по его словам, выбрать из своего воображения прошлое той жизни, которая создя лась уже а мечте.
   - Почему вы одиноко растете на этой поляне?
   Шустов придумал следующее предположение относительно прошлого старого дуба. Когда
   то вся возвышенность была покрыта густым лесом. Но барон, владелец того замка, который виднеется невдалеке, по ту сторону долины, должен был постоянно опасаться набега со стороны воинственного феодала-соседа. Лес скрывал от глаз передвижение его войска и мог служить врагу засадой. Поэтому его свели. Оставили только могущественный дуб, потому что как раз подле него, в его тени, пробивался из-под земли ключ. Если бы ключ пересох, не стало бы и того ручья, который служит для водопоя стад барона.
   Новый вопрос - для чего, предложенный Торцовым, опять привел нас в тупик.
   - Я понимаю ваше затруднение, так как в данном случае речь идет о дереве. Но вообще говоря, этот вопрос - для чего? - имеет очень большое значение: он заставляет нас уяснять цель наших стремлений, а эта цель намечает будущее и толкает к активности, к действию. Дерево, конечно, не может ставить перед собой целей, но и оно может иметь какое-то назначение, подобие деятельности, служить чему-то.
   Шустов придумал такой ответ: дуб является самым высоким пунктом в данной местности. Поэтому он может служить прекрасной вышкой для наблюдения за врагом-соседом. В этом смысле за деревом числятся в прошлом большие заслуги. Не удивительно поэтому, что оно пользуется исключительным почетом у обитателей замка и ближних деревень. В его честь каждую весну устраивается особый праздник. Сам феодал-барон является на этот праздник и выпивает до дна огромную чашу вина. Дуб убирают цветами, поют песни и танцуют вокруг него.
   - Теперь,- сказал Торцов,- когда предлагаемые обстоятельства наметились и постепенно ожили в нашем воображении, сравним то, что было при начале нашей работы, с тем, что стало сенчас. Прежде, когда мы знали только, что вы находитесь на горной поляне, ваше внутреннее видение было обще, затуманено, как непроявленная пленка фотографии. Теперь, с помощью проделанной работы, оно в значительной степени прояснилось. Вам стало понятно, когда, где, почему, для чего вы находитесь. Вы уже различаете контуры какой-то новой, неведомой вам доселе жизни. Почувствовалась почва под ногами. Вы мысленно зажили. Но этого мало. На сцене нужно действие. Необходимо вызвать его через задачу и стремление к ней. Для этого нужны новые "предлагаемые обстоятельства" - с магическим "если бы", новые волнующие вымыслы воображения.
   Но Шустов не находил их.
   - Спросите себя и ответьте на вопрос искренне: какое событие, какая воображаемая катастрофа могла бы вывести вас из состояния равнодушия, взволновать, испугать, обрадовать? Почувствуйте себя на горной поляне, создайте "я есмь" и только после этого отвечайте - советовал ему Аркадий Николаевич.
   Шустов старался исполнить то, что ему указывали, но ничего не мог придумать.
   - Если так, постараемся подойти к разрешению задачи косвенными путями. Но для этого ответьте прежде, на что вы больше всего чувствительны в жизни? Что вас чаще всего волнует, пугает, радует? Спрашиваю вас безотносительно к самой теме мечтания. Поняв вашу органическую природную склонность, не трудно будет подвести к ней уже созданный вымысел. Итак, назовите одну из органических, наиболее типичных для вашей природы черт, свойств, интересов8.
   - Меня очень волнует всякая борьба. Вас удивляет это несоответствие с моим смирным видом? - сказал после некоторого раздумья Шустов.
   - Вот что! В таком случае: неприятельский набег! Войско враждебного герцога, направляясь к владениям вашего феодала, уже поднимается на гору, где вы стоите. Блестят копья на солнце, движутся метательные и стенобитные машины. Неприятель знает, что на вашу верхушку часто взбираются дозорные, чтобы следить за ним. Вас срубят и сожгут! - пугал Аркадий Николаевич.
   - Им это не удастся! - живо отозвался Шустов.- Меня не выдадут. Я нужен. Наши не дремлют. Они уже бегут сюда, а всадники скачут. Дозорные ежеминутно посылают к ним гонцов...
   - Сейчас здесь развернется бой. В вас и ваших дозорных полетит туча стрел из арбалетов, некоторые из них обернуты горящей паклей и обмазаны смолой... Держитесь и решите, пока еще не поздно, что вы стали бы делать при данных обстоятельствах, если бы все это происходило в реальной жизни?
   Видно было, что Шустов внутренне метался в поисках выхода из введенного Торцовым "если бы".
   - Что может сделать дерево для своего спасения, когда оно корнями вросло в землю и не способно сдвинуться с места? - воскликнул он с досадой на безвыходность положения.
   - С меня довольно вашего волнения. - одобрил Торцов. - Задача неразрешимая, и не наша вина, что вам дали для мечтания тему, лишенную действия.
   - Зачем же вы ее дали? - недоумевали мы.
   - Пусть это докажет вам, что даже при бездейственной теме вымысел воображения способен произвести внутренний сдвиг, заволновать и вызвать живой внутренний позыв к действию. Но главным образом все наши упражнения по мечтанию должны были показать нам, как создастся материал и сами внутренние видения роли, ее кинолента и что эта работа совсем не так трудна и сложна, как это представлялось вам.
   .....................19......г.
   На сегодняшнем уроке Аркадий Николаевич успел лишь объяснить нам, что воображение необходимо артисту не только для того, чтобы создавать, но и для того, чтоб обновлять уже созданное и истрепанное. Это делается с помощью введения нового вымысла или отдельных частностей, освежающих его.
   - Вы лучше поймете это на практическом примере. Возьмем хотя бы этюд, который вы, не успев доделать, уже затрепали. Я говорю об этюде с сумасшедшим. Освежите его целиком или частично новым вымыслом.
   Но ни у кого из нас новый вымысел не возникал.
   - Послушайте,- сказал Торцов, - откуда вы взяли, что стоящий за дверью человек - буйный сумасшедший? Малолеткова вам сказала? Да, она отворила дверь на лестницу и увидела бывшего жильца этой квартиры. Говорили, что его увезли в психиатрическую больницу в припадке буйного помешательства... Но пока вы тут баррикадировали двери. Говорков побежал к телефону, чтобы снестись с больницей, и ему ответили, что сумасшествия и не было, а дело идет о простом припадке белой горячки, так как жилец сильно пил. Но теперь он здоров, выписался из больницы и вернулся домой. Впрочем, кто знает, может быть, справка не верна, может быть, доктора ошибаются.
   Что бы вы стали делать, если бы все произошло так в действшольности?
   - Малолеткова должна выйти к нему и спросить, зачем он пришел. - сказал Веселовский.
   - Страсть какая! Голубчики мои, не могу. не могу! Боюсь, боюсь! воскликнула Малолеткова с испуганным лицом.
   - Пущин пойдет с вами. Он мужчина здоровый, - ободрил ее Торцов. - Раз, два, три, начинайте! - скомандовал он, обращаясь ко всем нам. - Прицельтесь к новым обстоятельствам, прислушайтесь к позывам - и действуйте.
   Мы разыграли этюд с подъемом, с подлинным волнением, получили одобрение Торцова и присутствовавшего на уроке Рахманова. Новый вариант вымысла подействовал на нас освежающе.
   Конец урока Торцов посвятил итогам нашей работы по развитию творческого воображения. Напомнив отдельные этапы этой работы, он заключил речь так:
   - Всякий вымысел воображения должен быть точно обоснован и крепко установлен. Вопросы: кто, когда, где, почему, для чего, как, которые мы ставим себе, чтоб расшевелить воображение, помогают нам создавать все более и более определенную картину самой, призрачной жизни. Бывают, конечно, случаи, когда она образуется сама, без помощи нашей сознательной умственной деятельности, без наводящих вопросов, а-интуитивно. Но вы сами могли убедиться, что рассчитывать на активность воображения, предоставленного самому себе, нельзя даже в тех случаях, когда вам дана определенная тема для мечтаний. Мечтать же "вообще", без определенной и твердо поставленной темы, бесплодно.
   Однако, когда подходят к созданию вымысла при помощи рассудка, очень часто, в ответ на вопросы, в нашем сознании возникают бледные представления мысленно создаваемой жизни. Но этого недостаточно для сценического творчества, которое требует, чтоб в человеке-артисте забурлила, в связи с вымыслом, его органическая жизнь, чтоб вся его природа отдалась роли - не только психически, но и физически. Как же быть? Поставьте новый, хорошо известный вам теперь вопрос:
   "Что бы я стал делать, если б созданный мною вымысел стал действительностью?" Вы уже знаете по опыту, что благодаря свойству нашей артистической природы на этот вопрос вас потянет ответить действием. Последнее является хорошим возбудителем, подталкивающим воображение. Пусть это действие пока даже не реализируется, а остается до поры до времени неразрешенным позывом. Важно, что этот позыв вызван и ощущается нами не только психически, но и физически. Это ощущение закрепляет вымысел.
   Важно сознать, что бестелесное, лишенное плотной материи мечтание обладает способностью рефлекторно вызывать подлинные действия нашей плоти и материи - тела. Эта способность играет большую роль в нашег психотехнике.
   Прислушайтесь внимательно к тому, что я сейчас скажу: каждое наше движение на сцене, каждое слово должно быть результатом верной жизни воображения.
   Если вы сказали слово или проделали что-либо на сцене механически, не зная, кто вы, откуда пришли, зачем, что вам нужно, куда пойдете отсюда и что там будете делать,- вы действовали без воображения. И этот кусочек вашего пребывания на сцене, мал он или велик, не был для вас правдой - вы действовали как заведенная машина, как автомат.
   Еели я вас спрошу сейчас о самой простой вещи:
   "Холодно сегодня или нет?" - вы, прежде чем ответить "холодно", или "тепло", или "не заметил", мысленно побываете па улице, вспомните, как вы шли или ехали, проверите свои ощущения, вспомните, как кутались и поднимали воротники встречные прохожие, как хрустел под ногами снег, и только тогда скажете это одно нужное вам слово.
   При этом все эти картины, может быть, промелькнут перед вами мгновенно, и со стороны будет казаться, что вы ответили почти не думая, но картины были, ощущения ваши были, проверка их тоже была, и только в результате этой сложной работы вашего воображения вы и ответили.
   Таким образом, ни один этюд, ни один шаг на сцене не должен производиться механически, без внутреннего обоснования, то есть без участия работы воображения.
   Если вы будете строго придерживаться этого правила, все ваши школьные упражнения, к какому бы отделу нашей программы они ни относились, будут развивать и укреплять ваше воображение.
   Наоборот, все сделанное вами на сцене с холодной душой ("холодным способом") будет губить вас, так как привьет нам привычку действовать автоматически, без воображения - механически.
   А творческая работа над ролью и над превращением словесного произведения драматурга в сценическую быль вся, от начала до конца, протекает при участии воображения.
   Что может согреть, взволновать нас внутренне, как не овладевший нами вымысел воображения! Чтоб отвечать на все требования, предъявляемые к нему, необходимо, чтобы оно было подвижно, активно, отзывчиво и достаточно развито.
   Поэтому обращайте чрезвычайное внимание на развитие вашего воображения. Развивайте его всячески: и теми упражнениями, с которыми вы познакомились, то есть занимайтесь воображением как таковым, и развивайте его косвенно: взяв за правило не делать ничего на сцене механически, формально.
   . СЦЕНИЧЕСКОЕ ВНИМАНИЕ
   .....................19......г.
   Урок происходил в "квартире Малолетковой", или, иначе говоря, на сцене, в обстановке, при закрытом занавесе.
   Мы продолжали работу над этюдами с сумасшедшим и топкой камина.
   Благодаря подсказам Аркадия Николаевича исполнение оказалось удачным. Было так приятно и весело, что мы просили повторить оба этюда сначала.
   В ожидании я присел у стены отдохнуть
   Но тут произошло нечто неожиданное: к моему удивлению, без всякой видимой причины, два стула, стоявшие рядом со мной. упали. Никто их не трогал, а они упали. Я поднял упавшие стулья и успел поддержать еще два, которые сильно накренились. При этом мне бросилась в глаза узкая длинная щель в стене. Она становилась все больше и больше и наконец, на моих глазах, выросла во всю высоту стены. Тут мне стало ясно, отчего упали стулья: полы сукон, изображавших стену комнаты, расходились и при своем движении тянули за собой предметы, опрокидывая их. Кто-то раздвигал занавес.
   Вот она, черная дыра портала с силуэтами Торцова и Рахманова в полутемноте.
   Вместе с раскрыванием занавеса во мне совершилось превращение. С чем сравнить его?
   Представьте себе, что я с женой (если бы она у меня была) находимся в номере гостиницы. Мы разговариваем по душам, раздеваемся, чтоб ложиться спать, ведем себя непринужденно. И вдруг видим, что огромная дверь, на которую мы не обращали внимания, раскрывается, и оттуда, из темноты, на нас смотрят чужие люди - наши соседи. Сколько их там,- неизвестно. Во тьме всегда кажется, что их много. Мы спешим скорее одеться и причесаться, стараемся держать себя сдержанно, как в гостях.
   Так и во мне точно вдруг подвинтились все колки, натянулись струны, и я, только что чувствовавший себя дома, очутился на людях в одной рубашке.
   Удивительно, как нарушается интим от черной дыры портала. Пока мы были в милой гостиной, не чувствовалось, что есть какая-то главная и неглавная сторона. Как ни встанешь, куда ни повернешься, - все хорошо. При открытой четвертой стене черная дыра портала становится главной стороной, к которой приноравливаешься. Вес время надо думать и примеряться к этой четвертой стене, откуда смотрят. Не важно, удобно ли тем, с кем общаются на сцене, удобно ли самому говорящему, - важно, чтобы было видно и слышно тем, кого нет с нами в комнате, но кто незримо сидит по ту сторону рампы, в темноте.
   А Торцов и Рахманов, которые только что были с нами в гостиной и казались близкими, простыми, теперь, перенесенные в темноту, за портал, стали в нашем представлении совсем другими - строгими, требовательными.
   Такое же превращение, как со мной. произошло со всеми моими товарищами, участвовавшими в этюде. Лишь Говорков оставался все тем же как при открытом, так и при закрытом занавесе. Нужно ли говорить о том, что наша игра стала производиться напоказ и не вышла.
   "Нет, положительно, до тех пор, пока мы не научимся не замечать черную дыру портала, нам не сдвинуться с места в нашей артистической работе!"-решил я про себя.
   Мы говорили на эту тему с Шустовым. Но он думает. что если бы нам дали совсем новый этюд, снабженный зажигательными комментариями Торцова, это отвлекло бы нас от зрительного зала.
   Когда я сказал Аркадию Николаевичу о предположении Шустова, он заявил:
   - Хорошо, попробуем. Вот вам захватывающая трагедия, которая, надеюсь, заставит вас не думать о зрителях:
   Дело происходит в этой же квартире Малолетковой. Она вышла замуж за Названова, который избран казначеем какой-тообщественной организации. У них очаровательный новорожденный ребенок. Мать ушла купать его. Муж разбирает бумаги и считает деньги, заметьте - общественные бумаги и деньги. За поздним временем он не успел сдать их в организацию, где он работает. Груда пачек старых, засаленных кредитных бумажек навалена на столе.
   Перед Названовым стоит младший брат Малолетковой, кретин, горбун, полуидиот. Он смотрит, как Названов срывает цветные бумажки - бандероли - с пачек и бросает их в камин, где они ярко и весело горят. Кретину очень нравится это вспыхивающее пламя.
   Все деньги сосчитаны. Их свыше десяти тысяч.
   Пользуясь тем. что муж окончил работу, Малолеткова зовет его полюбоваться ребенком, которого она купает в корыте в соседней комнате. Названов уходит, а кретин, в подражание ему, бросает бумажки в огонь. За неимением цветных бандеролей он бросает деньги. Оказывается, что они горят еще веселее, чем цветные бумажки. В увлечении этой игрой, кретин побросал в огонь все деньги, весь общественный капитал, вместе со счетами и оправдательными документами.
   Названов возвращается как раз в тот момент, когда вспыхнула последняя пачка. Поняв, в чем дело, не помня себя, он бросается к горбуну и изо всех сил толкает его. Тот падает, ударившись виском о решетку камина. Обезумевший Названов выхватывает уже обгоревшую последнюю пачку и испускает крик отчаяния. Вбегает жена и видит распростертого у камина брата. Она подбегает, пытается поднять его, но не может. Заметив кровь на лице упавшего, Малолеткова кричит мужу. прося его принести воды, но Названов ничего не понимает. Он в оцепенении. Тогда жена сама бросается за водой, и тотчас же из столовой раздается ее крик. Радость ее жизни, очаровательный грудной ребенок утонул в корыте.