Страница:
Лаборатория осветилась вспышкой белого на экране, и уши Стэна и доктора Рикор заложило от грохота.
Затем вновь на экране возник гурион с его страшным пульсирующим брюхом. Мертвец, бывший Динсменом, опять забился на столе и застонал.
Доктор Рикор со слезами на глазах наблюдала за ним.
– Что мне с ним делать? – спросила она.
Стэн пожал плечами. Рикор вытерла глаза кончиком ласта. Потом решительно отключила систему. Динсмен внезапно совершенно затих. Наконец-то тело его обрело покой, полный покой – навсегда.
– Вы верите, что люди способны возвращаться в виде призраков? – спросила Рикор.
Стэн на секунду-другую задумался.
– Возможно, и верю... Но в возвращение этого – нет.
Рикор подумала над его ответом, потом нажала кнопку, и кресло покатилось в соседнюю комнату, где был бассейн с морской водой. Со всплеском она нырнула в бассейн и уже оттуда крикнула Стэну:
– А вы оптимист, молодой человек.
Стэну представилось, как доктор, нырнув, досмеивается под водой. Но выходя из лаборатории, капитан продолжал гадать, на что же она намекала своими последними словами.
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Затем вновь на экране возник гурион с его страшным пульсирующим брюхом. Мертвец, бывший Динсменом, опять забился на столе и застонал.
Доктор Рикор со слезами на глазах наблюдала за ним.
– Что мне с ним делать? – спросила она.
Стэн пожал плечами. Рикор вытерла глаза кончиком ласта. Потом решительно отключила систему. Динсмен внезапно совершенно затих. Наконец-то тело его обрело покой, полный покой – навсегда.
– Вы верите, что люди способны возвращаться в виде призраков? – спросила Рикор.
Стэн на секунду-другую задумался.
– Возможно, и верю... Но в возвращение этого – нет.
Рикор подумала над его ответом, потом нажала кнопку, и кресло покатилось в соседнюю комнату, где был бассейн с морской водой. Со всплеском она нырнула в бассейн и уже оттуда крикнула Стэну:
– А вы оптимист, молодой человек.
Стэну представилось, как доктор, нырнув, досмеивается под водой. Но выходя из лаборатории, капитан продолжал гадать, на что же она намекала своими последними словами.
Глава 29
Переминаясь с ноги на ногу и перекладывая объемистый архивный ящичек из руки в руку, Стэн терпеливо ждал на пороге императорской мастерской.
Не без любопытства он наблюдал, как сидящий на стуле Император склонился над большим предметом – над чем-то вроде фигурной коробки со струнами.
Сперва Император дергал струны неуверенно, потом смелее и потом вдруг запел мягким, чуть хрипловатым голосом:
– Черт! Черт! Черт!
Он бросил инструмент на пол, и струны жалобно звякнули. Довольно долго хмуро смотрел на отброшенную странного вида дырявую коробку со струнами, затем пинком отшвырнул к куче таких же диковинных коробок. Только сейчас Император заметил в дверном проеме Стэна. Первой его реакцией было нахмуриться, второй – распустить морщины и собрать их снова, но теперь в ироническую улыбку.
– Никогда, запомните – никогда, не пытайтесь самостоятельно сделать гитару.
– Мне и в голову не придет заняться этим, Ваше Величество, – сказал Стэн и наконец прошел в мастерскую.
Он посмотрел на груду отвергнутых инструментов на полу, обвел глазами стены. Там на крючках висели гитары разной степени законченности и просто еще неотполированные заготовки, в том числе нескольких размеров и форм шейки – с отверстиями для колков. Стэн учуял неприятный резкий запах клея, варившегося в горшке на открытом пламени камина.
– Извините, Ваше Величество, но что такое гитара?
– Музыкальный инструмент, – ответил Император. – По крайней мере, тот сукин сын, что изобрел гитару, предполагал извлекать из нее музыку.
Стэн задумчиво покивал головой.
– Так вот вы чем тут занимаетесь.
Он взял один из отвергнутых инструментов, покрутил в руках, подергал за струны, заглянул в дырку.
– А где провода? Как это будет работать?
– С большим трудом, с большим трудом, – сказал Император. Он снял с крючка на стене полуготовую гитару, сел на стул и принялся тереть ее наждачной бумагой.
– Весь секрет в строении корпуса инструмента, – продолжал властитель, зачищая пятнышки, которые показались Стэну потеками клея. – Звуки как-то по-особому отражаются от стенок. Беда в том, что в наше время нет ни одного специалиста по акустическим гитарам. А старинные мастера все делали на глазок – подравняют тут, убавят здесь. Эти тонкости мастерства в архивных бумагах не застряли.
Охваченный новым приступом раздражения, Император сбросил гитару на пол. Но Стэн заметил, что на этот раз он был осторожней – отбросил гитару на толстый ковер. Император заметил, куда капитан смотрит, и с гордость прокомментировал:
– Ливанский ковер. Ручной работы. Ты и не представляешь, каких бешеных денег он нынче стоит... – Тут властитель вгляделся в озабоченное лицо Стэна и стал серьезней. – Ладно, – сказал он. – Ты хотел поговорить со мной в надежном месте, где нас никто не услышит. Это оно и есть.
Император обвел рукой свою мастерскую, в которой было множество старинных инструментов и большой запас поделочных материалов.
– Более безопасного места я не знаю. Я ежедневно самолично прибираю в этой комнате и вышвыриваю всякую дрянь.
Стэн чуть заметно улыбнулся. Из днища своего ящичка для архивных карточек он вынул крохотный приборчик изящной формы.
– А я с этой дрянью пришел, – сказал Стэн, показывая Императору противоподслушивающее устройство.
Император зыркнул на него и вопросительно поднял брови. Стэн взял ту гитару, которую властитель с презрением отшвырнул, повертел ее в руке и задумчиво произнес:
– Не исключено, что гитара звучала так паршиво именно из-за этого аппаратика. Извините, Ваше Величество.
Вечный Император насупился и решал про себя – осерчать ему или нет. Решил – принять с юмором. Улыбнувшись, он взял недоделанную гитару, кисть и горшок с дурно пахнущим клеем и занялся работой.
Стэн с помощью своей аппаратуры проверял мастерскую на наличие подслушивающих устройств. Император оторвался от работы и поднял голову.
– Ну?
– Все чисто, – доложил Стэн.
– Валяй, рассказывай, – сказал Император и снова принялся колдовать над гитарой.
Стэн разложил на столе принесенные материалы и первым делом протянул властителю фотографию Кнокса, сделанную с экрана мозгового сканнера.
– Вот тот, кого мы искали.
Император внимательно вгляделся в лицо Кнокса.
– Большой босс, – сухо бросил он.
– Если вы хотите сказать, что он ключевая фигура в этой истории, боюсь, это не так. Он должен был просто проследить за Динсменом – чтобы тот выполнил работу. На наше счастье, этот человек не удовлетворился своей ролью и превысил полномочия.
Стэн показал следующую фотографию – крупный снимок руки Кнокса. Император тотчас же заметил эмблему на кольце.
– Разведотряд “Меркурий”!
– Да, ваше величество. К тому же мы знаем, что этот человек – будем пока продолжать звать его Кноксом – доктор. Скорее всего, он был штатным медиком в разведотряде “Меркурий”.
– Был или остается?
– Надеюсь, что он уже не служит в отряде. Но точно не знаю. Инспектор Хейнз уточняет это в данный момент.
Стэн на несколько секунд замолчал, глядя, как Император ошкуривает дерево. Затем властитель вынул из кармана маленький металлический предмет – что-то вроде вилки с двумя зубьями – и этим предметом стал легко ударять по корпусу инструмента. Раздался низкий глухой звук – протяжное “буммм”...
Император приложил вилочку к щеке – и звук исчез.
– Созвучие пока не то, – сказал он. – Продолжайте, капитан.
Стэн сделал глубокий вдох перед тем, как ступить на зыбкую почву.
– Можно мне говорить совершено свободно, Ваше Величество? – спросил он, понимая, насколько глуп этот вопрос. Кто же может говорить с Императором совершенно свободно! Но дело было слишком серьезно. Надо решаться.
– Говори.
– В этой головоломке недостает одной важной детали. Центральной детали.
– Что необходимо, чтобы раздобыть эту деталь?
– Честный ответ.
– Кто-то не хочет сказать правду?
– Да, Ваше Величество.
Император уже давно сообразил, о чем речь. Но все еще играл в кошки-мышки.
– А может быть, загадочный кто-то – это я?
– Боюсь, что да, Ваше Величество.
– Ну ладно, выкладывайте свой вопрос, – кивнул Император. На его лице было до странности мягкое выражение. Стэн облегченно вздохнул.
– Позвольте сперва изложить вам остальные факты. А потом я задам свой вопрос.
– Хорошо, делайте, как вам удобнее. Только передайте мне клей.
Стэн недоуменно уставился на него, потом сообразил, что Император просит передать горшок с вонючей жидкостью. Стэн подчинился.
Император промазал верх гитары этой жидкостью, снова поколотил по ее боку раздвоенной металлической штучкой и удовлетворенно хмыкнул:
– На сей раз гораздо лучше. Возможно, именно то, что нужно.
Затем он стал широкими мазками наносить клей по изгибам инструмента.
– Начну с того, – сказал Стэн, – что, похоже, существовала кодовая фраза, после произнесения которой через определенный отрезок времени должен был произойти взрыв. Жизненные ритмы Динсмена подскакивали на двенадцать пунктов всякий раз, когда мы прокручивали ему эту фразу.
– Что за код?
Внимательно слушая капитана. Император прилаживал верхнюю стенку корпуса.
– Кодом служило имя Рашид. Взрыв следовало произвести, если кто-то использует имя Рашид. Точнее, словосочетание “инженер Рашид”.
Стэн просматривал свои документы и не заметил, что на лицо Императора легла туча.
– Продолжайте, – молвил он негромко.
– Вторым кодом была кабинка “Ч”, – сказал Стэн. – Динсмен должен был взорвать бомбу тогда, когда кто-то спросит насчет кабинки “Ч”.
– Стоп! – сказал Император. Сказал спокойно, но это был самый строгий приказ, слышанный Стэном за всю его жизнь. – Так, значит, это я убил ее... Стало быть, я сам.
– Простите, Ваше Величество?
Вместо ответа властитель достал из-под стула бутылку, приложился к горлышку и сделал долгий-предолгий глоток. Потом протянул бутылку капитану.
Стэн молча ждал, вглядываясь в понуренное лицо Императора. Если можно в какие-то моменты пробиться к скрытой сущности этого человека – ведь он не только Император, но и человек! – то сейчас один из таких моментов.
– Инженер Рашид – это я, – произнес Император. – Это одна из моих многочисленных масок, капитан. Мне приходится надевать личину, когда я хочу побыть среди своих подданных.
Вся головоломка прояснилась для Стэна после этого признания.
– В таком случае, Ваше Величество, следует сделать однозначный вывод – целью покушения были вы, а не Годфри Алэн. И не ваш специальный представитель, с которым Алэн встречался – вместо вас.
Император грустно улыбнулся.
– Да. Я велел ему представиться инженером Рашидом. Они не должны были сидеть за стойкой. Предполагалось, что они попросят Яниз сразу провести их в кабинку “Ч”.
– Яниз? – переспросил Стэн. – Кто такая Яниз?
Император махнул рукой – дескать, не будем на этом останавливаться. И Стэн продолжил нанизывать цепочку фактов.
– Хорошо. Значит, события развивались предположительно следующим образом. Динсмен установил в баре бомбу. Она устроена так хитроумно, что должна разнести все в баре и пощадить одного нужного человека. То есть вас. Остальное проще простого. “Скорая помощь” должна была доставить вас – ошарашенного или оглушенного – к доктору Кноксу.
– После чего, по их мнению, я оказался бы в их полной власти, – подхватил Император. – Чертовы дураки! И не такие пробовали – да не вышло!
Он снова сделал большой глоток из горлышка бутылки. Потом тряхнул головой, закрыл горлышко пробкой и сунул бутылку под стул.
– Иногда я сам себе противен, – сказал он. – У вас не бывает такого чувства?
Стэн сделал вид, что вопрос Императора – риторический, и счел менее рискованным продолжать свою линию размышлений.
– Сэр, – произнес он почти вкрадчивым голосом, – у меня сложилось впечатление, что таанцы не имеют никакого отношения ко всему этому. На деле кто-то в Империи – возможно, кто-то из вашего окружения – горит желанием стать Императором вместо вас. А таанцы примешались сюда по недоразумению – из-за случайной гибели Годфри Алэна.
Он ждал от властителя ответа, но тот молчал, погруженный в собственные мысли. Стэн решил, что наступило время задать ключевой вопрос.
– Кем она была для вас, Ваше Величество?
– Яниз, – сказал Император, поднимая свои такие молодые, такие древние брови. – Просто Яниз. Мы были любовниками. Несколько лет назад, когда я чувствовал себя так... а, кому интересно, как я себя чувствовал тогда...
Я рассказывал ей всякие байки. Про свое темное прошлое. Про то, каким богатым стану. А она... она... Да, сынок, она меня слушала, черт возьми...
– Но на самом деле вы были Императором, – деликатно вставил Стэн.
Император покачал головой – нет.
– Я и был инженер Рашид. Мечтатель и проходимец. Страшный врун. А она, черт возьми, верила мне. Я бывал в их городе регулярно – раз в год или в два года. Потом я повысил себя – стал капитаном Рашидом. Да, это звучало как музыка – капитан Рашид. Большая персона.
– Но это было давно, – высказал свое предположение Стэн.
– Да, – кивнул Вечный Император. – Мы перестали быть любовниками, но остались друзьями. Я оставлял ей достаточно денег. Я был совладельцем бара, но доходы шли только ей. Только кабинка “Ч” меня интересовала. Она ждала меня или моих людей. Там было установлено самое лучшее во всей Империи оборудование против прослушивания.
Годфри Алэн был не первым, с кем я тайно встречался в кабинке “Ч”. Иногда диву даешься, во что превращаются отношения с бывшей любимой женщиной...
Император надолго задумался и кончил тем, что снова потянулся за бутылкой под стулом. На этот раз он глотнул совсем немного – для прочистки сознания.
– Что посоветуете, капитан?
Стэн встал и зашагал по комнате, вслух рассуждая:
– Мы имеем дело с утечкой информации. Ваше Величество. Необходимо перекрыть все возможные каналы. Можно с определенностью сказать, что кто-то пытается убить вас.
Император странно улыбнулся. Он хотел было что-то сказать, но промолчал. А Стэну было очень важно, чтобы Император высказался до конца. Что у него на душе? И о чем он умалчивает?
– Итак, цель преступников – вы. Мы не знаем, сколько их. Выход один – не доверять никому. Я займусь выяснением личности этого Кнокса. А вы, Ваше Величество...
– Да, капитан, что прикажете делать мне?
Стэн осекся. Язык мой – враг мой.
Император насмешливо взял под козырек.
– Да не переживайте за меня, капитан. Что мне сделается. Я в полной безопасности. Хотя временами я бы хотел...
Не докончив своей мысли. Император взял последнюю из сделанных им гитар и начал перебирать струны.
Даже Стэну, которому медведь на ухо наступил, сложные аккорды на гитаре показались приятными. Эти же аккорды словно пропели ему: “Можете идти, капитан”.
Не без любопытства он наблюдал, как сидящий на стуле Император склонился над большим предметом – над чем-то вроде фигурной коробки со струнами.
Сперва Император дергал струны неуверенно, потом смелее и потом вдруг запел мягким, чуть хрипловатым голосом:
Одна струна вдруг издала отвратительный воющий звук, и властитель затопал ногами от ярости.
В ружьице моем заряд -
Отойдите, братцы.
Правду час настал сказать.
Вот, кто мэра запугал,
Вот, кто золото украл.
– Черт! Черт! Черт!
Он бросил инструмент на пол, и струны жалобно звякнули. Довольно долго хмуро смотрел на отброшенную странного вида дырявую коробку со струнами, затем пинком отшвырнул к куче таких же диковинных коробок. Только сейчас Император заметил в дверном проеме Стэна. Первой его реакцией было нахмуриться, второй – распустить морщины и собрать их снова, но теперь в ироническую улыбку.
– Никогда, запомните – никогда, не пытайтесь самостоятельно сделать гитару.
– Мне и в голову не придет заняться этим, Ваше Величество, – сказал Стэн и наконец прошел в мастерскую.
Он посмотрел на груду отвергнутых инструментов на полу, обвел глазами стены. Там на крючках висели гитары разной степени законченности и просто еще неотполированные заготовки, в том числе нескольких размеров и форм шейки – с отверстиями для колков. Стэн учуял неприятный резкий запах клея, варившегося в горшке на открытом пламени камина.
– Извините, Ваше Величество, но что такое гитара?
– Музыкальный инструмент, – ответил Император. – По крайней мере, тот сукин сын, что изобрел гитару, предполагал извлекать из нее музыку.
Стэн задумчиво покивал головой.
– Так вот вы чем тут занимаетесь.
Он взял один из отвергнутых инструментов, покрутил в руках, подергал за струны, заглянул в дырку.
– А где провода? Как это будет работать?
– С большим трудом, с большим трудом, – сказал Император. Он снял с крючка на стене полуготовую гитару, сел на стул и принялся тереть ее наждачной бумагой.
– Весь секрет в строении корпуса инструмента, – продолжал властитель, зачищая пятнышки, которые показались Стэну потеками клея. – Звуки как-то по-особому отражаются от стенок. Беда в том, что в наше время нет ни одного специалиста по акустическим гитарам. А старинные мастера все делали на глазок – подравняют тут, убавят здесь. Эти тонкости мастерства в архивных бумагах не застряли.
Охваченный новым приступом раздражения, Император сбросил гитару на пол. Но Стэн заметил, что на этот раз он был осторожней – отбросил гитару на толстый ковер. Император заметил, куда капитан смотрит, и с гордость прокомментировал:
– Ливанский ковер. Ручной работы. Ты и не представляешь, каких бешеных денег он нынче стоит... – Тут властитель вгляделся в озабоченное лицо Стэна и стал серьезней. – Ладно, – сказал он. – Ты хотел поговорить со мной в надежном месте, где нас никто не услышит. Это оно и есть.
Император обвел рукой свою мастерскую, в которой было множество старинных инструментов и большой запас поделочных материалов.
– Более безопасного места я не знаю. Я ежедневно самолично прибираю в этой комнате и вышвыриваю всякую дрянь.
Стэн чуть заметно улыбнулся. Из днища своего ящичка для архивных карточек он вынул крохотный приборчик изящной формы.
– А я с этой дрянью пришел, – сказал Стэн, показывая Императору противоподслушивающее устройство.
Император зыркнул на него и вопросительно поднял брови. Стэн взял ту гитару, которую властитель с презрением отшвырнул, повертел ее в руке и задумчиво произнес:
– Не исключено, что гитара звучала так паршиво именно из-за этого аппаратика. Извините, Ваше Величество.
Вечный Император насупился и решал про себя – осерчать ему или нет. Решил – принять с юмором. Улыбнувшись, он взял недоделанную гитару, кисть и горшок с дурно пахнущим клеем и занялся работой.
Стэн с помощью своей аппаратуры проверял мастерскую на наличие подслушивающих устройств. Император оторвался от работы и поднял голову.
– Ну?
– Все чисто, – доложил Стэн.
– Валяй, рассказывай, – сказал Император и снова принялся колдовать над гитарой.
Стэн разложил на столе принесенные материалы и первым делом протянул властителю фотографию Кнокса, сделанную с экрана мозгового сканнера.
– Вот тот, кого мы искали.
Император внимательно вгляделся в лицо Кнокса.
– Большой босс, – сухо бросил он.
– Если вы хотите сказать, что он ключевая фигура в этой истории, боюсь, это не так. Он должен был просто проследить за Динсменом – чтобы тот выполнил работу. На наше счастье, этот человек не удовлетворился своей ролью и превысил полномочия.
Стэн показал следующую фотографию – крупный снимок руки Кнокса. Император тотчас же заметил эмблему на кольце.
– Разведотряд “Меркурий”!
– Да, ваше величество. К тому же мы знаем, что этот человек – будем пока продолжать звать его Кноксом – доктор. Скорее всего, он был штатным медиком в разведотряде “Меркурий”.
– Был или остается?
– Надеюсь, что он уже не служит в отряде. Но точно не знаю. Инспектор Хейнз уточняет это в данный момент.
Стэн на несколько секунд замолчал, глядя, как Император ошкуривает дерево. Затем властитель вынул из кармана маленький металлический предмет – что-то вроде вилки с двумя зубьями – и этим предметом стал легко ударять по корпусу инструмента. Раздался низкий глухой звук – протяжное “буммм”...
Император приложил вилочку к щеке – и звук исчез.
– Созвучие пока не то, – сказал он. – Продолжайте, капитан.
Стэн сделал глубокий вдох перед тем, как ступить на зыбкую почву.
– Можно мне говорить совершено свободно, Ваше Величество? – спросил он, понимая, насколько глуп этот вопрос. Кто же может говорить с Императором совершенно свободно! Но дело было слишком серьезно. Надо решаться.
– Говори.
– В этой головоломке недостает одной важной детали. Центральной детали.
– Что необходимо, чтобы раздобыть эту деталь?
– Честный ответ.
– Кто-то не хочет сказать правду?
– Да, Ваше Величество.
Император уже давно сообразил, о чем речь. Но все еще играл в кошки-мышки.
– А может быть, загадочный кто-то – это я?
– Боюсь, что да, Ваше Величество.
– Ну ладно, выкладывайте свой вопрос, – кивнул Император. На его лице было до странности мягкое выражение. Стэн облегченно вздохнул.
– Позвольте сперва изложить вам остальные факты. А потом я задам свой вопрос.
– Хорошо, делайте, как вам удобнее. Только передайте мне клей.
Стэн недоуменно уставился на него, потом сообразил, что Император просит передать горшок с вонючей жидкостью. Стэн подчинился.
Император промазал верх гитары этой жидкостью, снова поколотил по ее боку раздвоенной металлической штучкой и удовлетворенно хмыкнул:
– На сей раз гораздо лучше. Возможно, именно то, что нужно.
Затем он стал широкими мазками наносить клей по изгибам инструмента.
– Начну с того, – сказал Стэн, – что, похоже, существовала кодовая фраза, после произнесения которой через определенный отрезок времени должен был произойти взрыв. Жизненные ритмы Динсмена подскакивали на двенадцать пунктов всякий раз, когда мы прокручивали ему эту фразу.
– Что за код?
Внимательно слушая капитана. Император прилаживал верхнюю стенку корпуса.
– Кодом служило имя Рашид. Взрыв следовало произвести, если кто-то использует имя Рашид. Точнее, словосочетание “инженер Рашид”.
Стэн просматривал свои документы и не заметил, что на лицо Императора легла туча.
– Продолжайте, – молвил он негромко.
– Вторым кодом была кабинка “Ч”, – сказал Стэн. – Динсмен должен был взорвать бомбу тогда, когда кто-то спросит насчет кабинки “Ч”.
– Стоп! – сказал Император. Сказал спокойно, но это был самый строгий приказ, слышанный Стэном за всю его жизнь. – Так, значит, это я убил ее... Стало быть, я сам.
– Простите, Ваше Величество?
Вместо ответа властитель достал из-под стула бутылку, приложился к горлышку и сделал долгий-предолгий глоток. Потом протянул бутылку капитану.
Стэн молча ждал, вглядываясь в понуренное лицо Императора. Если можно в какие-то моменты пробиться к скрытой сущности этого человека – ведь он не только Император, но и человек! – то сейчас один из таких моментов.
– Инженер Рашид – это я, – произнес Император. – Это одна из моих многочисленных масок, капитан. Мне приходится надевать личину, когда я хочу побыть среди своих подданных.
Вся головоломка прояснилась для Стэна после этого признания.
– В таком случае, Ваше Величество, следует сделать однозначный вывод – целью покушения были вы, а не Годфри Алэн. И не ваш специальный представитель, с которым Алэн встречался – вместо вас.
Император грустно улыбнулся.
– Да. Я велел ему представиться инженером Рашидом. Они не должны были сидеть за стойкой. Предполагалось, что они попросят Яниз сразу провести их в кабинку “Ч”.
– Яниз? – переспросил Стэн. – Кто такая Яниз?
Император махнул рукой – дескать, не будем на этом останавливаться. И Стэн продолжил нанизывать цепочку фактов.
– Хорошо. Значит, события развивались предположительно следующим образом. Динсмен установил в баре бомбу. Она устроена так хитроумно, что должна разнести все в баре и пощадить одного нужного человека. То есть вас. Остальное проще простого. “Скорая помощь” должна была доставить вас – ошарашенного или оглушенного – к доктору Кноксу.
– После чего, по их мнению, я оказался бы в их полной власти, – подхватил Император. – Чертовы дураки! И не такие пробовали – да не вышло!
Он снова сделал большой глоток из горлышка бутылки. Потом тряхнул головой, закрыл горлышко пробкой и сунул бутылку под стул.
– Иногда я сам себе противен, – сказал он. – У вас не бывает такого чувства?
Стэн сделал вид, что вопрос Императора – риторический, и счел менее рискованным продолжать свою линию размышлений.
– Сэр, – произнес он почти вкрадчивым голосом, – у меня сложилось впечатление, что таанцы не имеют никакого отношения ко всему этому. На деле кто-то в Империи – возможно, кто-то из вашего окружения – горит желанием стать Императором вместо вас. А таанцы примешались сюда по недоразумению – из-за случайной гибели Годфри Алэна.
Он ждал от властителя ответа, но тот молчал, погруженный в собственные мысли. Стэн решил, что наступило время задать ключевой вопрос.
– Кем она была для вас, Ваше Величество?
– Яниз, – сказал Император, поднимая свои такие молодые, такие древние брови. – Просто Яниз. Мы были любовниками. Несколько лет назад, когда я чувствовал себя так... а, кому интересно, как я себя чувствовал тогда...
Я рассказывал ей всякие байки. Про свое темное прошлое. Про то, каким богатым стану. А она... она... Да, сынок, она меня слушала, черт возьми...
– Но на самом деле вы были Императором, – деликатно вставил Стэн.
Император покачал головой – нет.
– Я и был инженер Рашид. Мечтатель и проходимец. Страшный врун. А она, черт возьми, верила мне. Я бывал в их городе регулярно – раз в год или в два года. Потом я повысил себя – стал капитаном Рашидом. Да, это звучало как музыка – капитан Рашид. Большая персона.
– Но это было давно, – высказал свое предположение Стэн.
– Да, – кивнул Вечный Император. – Мы перестали быть любовниками, но остались друзьями. Я оставлял ей достаточно денег. Я был совладельцем бара, но доходы шли только ей. Только кабинка “Ч” меня интересовала. Она ждала меня или моих людей. Там было установлено самое лучшее во всей Империи оборудование против прослушивания.
Годфри Алэн был не первым, с кем я тайно встречался в кабинке “Ч”. Иногда диву даешься, во что превращаются отношения с бывшей любимой женщиной...
Император надолго задумался и кончил тем, что снова потянулся за бутылкой под стулом. На этот раз он глотнул совсем немного – для прочистки сознания.
– Что посоветуете, капитан?
Стэн встал и зашагал по комнате, вслух рассуждая:
– Мы имеем дело с утечкой информации. Ваше Величество. Необходимо перекрыть все возможные каналы. Можно с определенностью сказать, что кто-то пытается убить вас.
Император странно улыбнулся. Он хотел было что-то сказать, но промолчал. А Стэну было очень важно, чтобы Император высказался до конца. Что у него на душе? И о чем он умалчивает?
– Итак, цель преступников – вы. Мы не знаем, сколько их. Выход один – не доверять никому. Я займусь выяснением личности этого Кнокса. А вы, Ваше Величество...
– Да, капитан, что прикажете делать мне?
Стэн осекся. Язык мой – враг мой.
Император насмешливо взял под козырек.
– Да не переживайте за меня, капитан. Что мне сделается. Я в полной безопасности. Хотя временами я бы хотел...
Не докончив своей мысли. Император взял последнюю из сделанных им гитар и начал перебирать струны.
Даже Стэну, которому медведь на ухо наступил, сложные аккорды на гитаре показались приятными. Эти же аккорды словно пропели ему: “Можете идти, капитан”.
Глава 30
Каи Хаконе высыпал мелко посеченный табак на табачный лист. Осторожно побрызгал лист водой и свернул его. Сделав самокрутку, Хаконе удовлетворенно посмотрел на нее, потом макнул в стакан с земным коньяком. Удовлетворенный своим произведением, он откусил кончик самодельной сигары, щелкнул зажигалкой в деревянном корпусе и с наслаждением затянулся, откинувшись на спинку кресла. Метр находился в самом приватном зале одного из самых дорогих прайм-уорлдских клубов, где ему было очень удобно встречаться со своими приспешниками, не опасаясь подслушивающих устройств.
В этом зале собралось человек пятьдесят – все примерно ровесники писателя или немного постарше. Промышленные воротилы, крупные чиновники в отставке, видные предприниматели, почившие на лаврах. Сторонний наблюдатель сказал бы, что в этом зале пахнет не просто большими, а невероятно большими деньгами. А для Хаконе это был запах смерти, запах тлена.
Но этот же запах был все равно что щекочущий ноздри запах зажаренного ягненка или свинины с румяной корочкой – запах, который взбадривал Хаконе, возвращал к жизни, будил в нем писателя.
Есть люди, характер которых определил какой-то один эпизод в их жизни. Хаконе относился именно к таким людям.
Почти с младенческих лет он мечтал летать. Летать в космосе. Он родился в спокойном мире в благополучной семье. Его матери когда-то пришла в голову замечательная идея – открыть магазин одежды, где человек мог бы зайти в кабинку, компьютер снимет с него мерку, и через несколько минут любая одежда будет подогнана под покупателя. Эта идея принесла матери Хаконе и большое состояние, и моральное удовлетворение.
Родители не одобряли желание сына покинуть родную планету и бороздить космос, но и не возражали против его мечты стать пилотом военных космических кораблей. В итоге Каи Хаконе стал учиться и вскоре в чине лейтенанта получил в свое командование небольшой боевой разведкорабль – это было как раз в начале Муэллеровских войн.
Хаконе принял близко к сердцу уроки, преподанные ему в академии летного искусства, и искренне стремился стать хорошим командиром, примером и добрым другом всем членам своего небольшого экипажа – под его командованием было тридцать восемь человек.
Однако судьба сложилась так, что его маленький корабль был сразу послан в самый ад – обеспечить огневую поддержку при высадке массированного десанта на Сарагоссу. В той злосчастной битве погибло четыре громадных линкора с десантом, а также большая часть Седьмой гвардейской дивизии. Среди миллиона погибших, чьи трупы с разорванными легкими заполнили верхние слои атмосферы или остались лежать на каменистых просторах планеты, были и члены экипажа под командованием Хаконе – мужчины и женщины.
Разведкорабль погибал долго – сперва его обшивку пробили ракеты, потом их жег с близкого расстояния лазер, и в довершение их расстреляли снарядами из пушек. Лейтенант Хаконе был единственным оставшимся в живых. Его извлекли из обломков корабля и долго лечили – как телесные, так и душевные раны.
По окончании Муэллеровских войн армию следовало сокращать, и Император приветствовал тех, кто добровольно подавал в отставку. По состоянию здоровья Хаконе не смог бы сделать карьеру в армии, и он благоразумно уволился. Он вдруг оказался штатским – совсем молодой парень, который получил более чем солидную пенсию, не имел ни малейшего желания вернуться на родную планету и познал наркотический запах смерти.
Именно этот познанный аромат смерти сделал Хаконе писателем. Его первая видеокнига – роман о космической бойне с массой кровавых приключений – прошла незамеченной. Зато вторая – дотошный анализ Муэллеровских войн – стала бестселлером. Она была опубликована через десять лет после событий, то есть в удачное время для пересмотра представлений об этих событиях. С тех пор каждую работу Хаконе, даром что это были мрачные книги, трактующие о страшных смертях и исполненные пессимизма, встречали как произведение литературного патриарха, зрелого мастера, который шествует от удачи к удаче.
Его шестая книга была возвращением к документальной прозе – монументальный анализ неудачной высадки на Сарагоссу. Центральная мысль книги была скандальной – Хаконе высказывал идею, что молодой вице-адмирал, который командовал этой битвой, стал лишь козлом отпущения, а настоящим виновником поражения был сам Император. Разумеется, эта мысль высказывалась изощренным эзоповским языком, завуалированно, чтобы автора нельзя было обвинить в политической клевете.
Но умные люди все поняли. Именно эта книга стала поворотной в судьбе Хаконе. Благодаря ей он стал вращаться в кругу самых богатых людей. Но сейчас в этом зале он чувствовал себя призраком на роскошном празднестве. Однако Хаконе подавил в себе эту мысль – как он давил в себе на протяжении очень долгого времени свербящий вопрос: а что бы стало с молодым лейтенантом, если бы имперские силы выиграли битву за Сарагоссу?
Он постучал ногтями по столу, призывая всех к вниманию, и в зале установилась тишина.
Он обвел глазами своих сообщников. Будь Хаконе человеком более проницательным или более склонным к безжалостному анализу, он бы непременно задал бы себе вопрос – почему среди этих пяти десятков людей нет ни одного отставного военного, на погонах которого было бы больше одной звезды; почему среди промышленных воротил с ним только те, кто не сам нажил состояние, а получил его в наследство; почему все поддерживающие его предприниматели сколотили свои капиталы на сомнительных спекулятивных сделках в далеких приграничных районах Империи. Но природа заговоров такова, что сообщников выбирать не приходится.
– Господа, – произнес Хаконе тихим голосом, который так противоречил его медведеподобной внешности, – прежде чем мы начнем, позвольте заверить вас, что этот зал был тщательно проверен на наличие электронных подслушивающих приборов. Исключена и возможность любых других способов подслушивания. Господа, мы можем говорить, ничего не опасаясь.
Один из присутствующих встал. Это был Со Тойер, который нажил состояние на поставках мундиров имперской гвардии.
– Время течет неумолимо, уважаемый Хаконе, – сказал он тоном упрека. – Мы – а я полагаю, что высказываю общее мнение, – отпустили вам щедрый, действительно щедрый срок. Мы ожидали, что нечто наконец-то произойдет – сразу после Дня Империи. Как вы и обещали. И что же? Я не хочу влезать в ваши секреты, но у нас такое впечатление, что ничего не происходит. По крайней мере ничего такого, что мы могли бы ощутить и оценить. Не будь я душой и телом с вами, я бы задался вопросом – куда пошли мои пожертвования, в какую черную дыру они ухнулись?
– Как раз это и есть цель нашей встречи, – сказал Хаконе. – Я собрал вас, чтобы проинформировать о происходящем.
Хаконе мог бы изложить все в деталях. Рассказать, что попытка оглушить Императора при взрыве и похитить его окончилась полной неудачей. Что его убийца благополучно удрал из Прайм-Уорлда. Что Харс Стинберн, “доктор Кнокс”, руководитель операции и по совместительству необходимый им человек с медицинским образованием, – исчез. Но Хаконе было известно и то, что все следы неудачной операции или уничтожены ее участниками, или уничтожены вместе с ее участниками – скажем, командир спецназа Крегер убит. Словом, все концы в воду.
Однако Хаконе поостерегся выкладывать все это перед собравшимися. Если хочешь добиться успеха, не стоит волновать богатых вкладчиков досадными мелочами.
– Да, первый этап нашей операции закончился неудачей, – сказал он вслух. – Но Император ни о чем не подозревает. Характерно, что он поручил расследование происшествия не опытному человеку, а начальнику своих телохранителей. Мы со своей стороны можем гарантировать, что никаких следов наших действий не отыскать.
Однако одна проблема все-таки остается. А именно – наш источник информации пересох. У нас больше нет возможности получать сведения о грядущих шагах Императора.
Хаконе снова погрузил свою сигару-самокрутку в коньяк и зажег ее, пережидая разочарованный гомон собравшихся денежных мешков.
Дегенераты. Эти люди никак не поймут, что до цели всегда остается не меньше километра. Но оптимистическая жилка в Хаконе заставила его подумать: за одного битого двух небитых дают.
Метр снова настоятельно постучал ногтями по столу, требуя тишины. Тем не менее заговорщиков обуял страх, и они продолжали шуметь. Хаконе макнул палец в коньяк и стал водить им по краю стакана. Звонкий писк заставил собравшихся замолчать.
– Спасибо, – сказал Хаконе. – Что было, то прошло. А теперь – хорошие новости. Наш координатор весьма доволен происходящим.
– С какой стати? – спросило сразу несколько голосов.
– Потому что, невзирая на наш временный неуспех и на тщетные усилия Императора добраться до истины, дело сдвинулось с места и набирает обороты.
– Так что же мы теперь предпримем? Неужели каждый выберет щель понадежнее и юркнет в нее? – Этот вопрос задал Бэн Лусери, один из немногих генералов промышленности, которых Хаконе искренне уважал.
– Нелепо даже думать об этом. Наш координатор – и я всей душой согласен с его решением – дает “добро” на переход ко второму этапу операции. Этот этап, господа, мы окрестили “операция Заара Ваарид”. Итак, дни невыносимого диктата сочтены. Операция “Заара Ваарид” обречена на успех.
В этом зале собралось человек пятьдесят – все примерно ровесники писателя или немного постарше. Промышленные воротилы, крупные чиновники в отставке, видные предприниматели, почившие на лаврах. Сторонний наблюдатель сказал бы, что в этом зале пахнет не просто большими, а невероятно большими деньгами. А для Хаконе это был запах смерти, запах тлена.
Но этот же запах был все равно что щекочущий ноздри запах зажаренного ягненка или свинины с румяной корочкой – запах, который взбадривал Хаконе, возвращал к жизни, будил в нем писателя.
Есть люди, характер которых определил какой-то один эпизод в их жизни. Хаконе относился именно к таким людям.
Почти с младенческих лет он мечтал летать. Летать в космосе. Он родился в спокойном мире в благополучной семье. Его матери когда-то пришла в голову замечательная идея – открыть магазин одежды, где человек мог бы зайти в кабинку, компьютер снимет с него мерку, и через несколько минут любая одежда будет подогнана под покупателя. Эта идея принесла матери Хаконе и большое состояние, и моральное удовлетворение.
Родители не одобряли желание сына покинуть родную планету и бороздить космос, но и не возражали против его мечты стать пилотом военных космических кораблей. В итоге Каи Хаконе стал учиться и вскоре в чине лейтенанта получил в свое командование небольшой боевой разведкорабль – это было как раз в начале Муэллеровских войн.
Хаконе принял близко к сердцу уроки, преподанные ему в академии летного искусства, и искренне стремился стать хорошим командиром, примером и добрым другом всем членам своего небольшого экипажа – под его командованием было тридцать восемь человек.
Однако судьба сложилась так, что его маленький корабль был сразу послан в самый ад – обеспечить огневую поддержку при высадке массированного десанта на Сарагоссу. В той злосчастной битве погибло четыре громадных линкора с десантом, а также большая часть Седьмой гвардейской дивизии. Среди миллиона погибших, чьи трупы с разорванными легкими заполнили верхние слои атмосферы или остались лежать на каменистых просторах планеты, были и члены экипажа под командованием Хаконе – мужчины и женщины.
Разведкорабль погибал долго – сперва его обшивку пробили ракеты, потом их жег с близкого расстояния лазер, и в довершение их расстреляли снарядами из пушек. Лейтенант Хаконе был единственным оставшимся в живых. Его извлекли из обломков корабля и долго лечили – как телесные, так и душевные раны.
По окончании Муэллеровских войн армию следовало сокращать, и Император приветствовал тех, кто добровольно подавал в отставку. По состоянию здоровья Хаконе не смог бы сделать карьеру в армии, и он благоразумно уволился. Он вдруг оказался штатским – совсем молодой парень, который получил более чем солидную пенсию, не имел ни малейшего желания вернуться на родную планету и познал наркотический запах смерти.
Именно этот познанный аромат смерти сделал Хаконе писателем. Его первая видеокнига – роман о космической бойне с массой кровавых приключений – прошла незамеченной. Зато вторая – дотошный анализ Муэллеровских войн – стала бестселлером. Она была опубликована через десять лет после событий, то есть в удачное время для пересмотра представлений об этих событиях. С тех пор каждую работу Хаконе, даром что это были мрачные книги, трактующие о страшных смертях и исполненные пессимизма, встречали как произведение литературного патриарха, зрелого мастера, который шествует от удачи к удаче.
Его шестая книга была возвращением к документальной прозе – монументальный анализ неудачной высадки на Сарагоссу. Центральная мысль книги была скандальной – Хаконе высказывал идею, что молодой вице-адмирал, который командовал этой битвой, стал лишь козлом отпущения, а настоящим виновником поражения был сам Император. Разумеется, эта мысль высказывалась изощренным эзоповским языком, завуалированно, чтобы автора нельзя было обвинить в политической клевете.
Но умные люди все поняли. Именно эта книга стала поворотной в судьбе Хаконе. Благодаря ей он стал вращаться в кругу самых богатых людей. Но сейчас в этом зале он чувствовал себя призраком на роскошном празднестве. Однако Хаконе подавил в себе эту мысль – как он давил в себе на протяжении очень долгого времени свербящий вопрос: а что бы стало с молодым лейтенантом, если бы имперские силы выиграли битву за Сарагоссу?
Он постучал ногтями по столу, призывая всех к вниманию, и в зале установилась тишина.
Он обвел глазами своих сообщников. Будь Хаконе человеком более проницательным или более склонным к безжалостному анализу, он бы непременно задал бы себе вопрос – почему среди этих пяти десятков людей нет ни одного отставного военного, на погонах которого было бы больше одной звезды; почему среди промышленных воротил с ним только те, кто не сам нажил состояние, а получил его в наследство; почему все поддерживающие его предприниматели сколотили свои капиталы на сомнительных спекулятивных сделках в далеких приграничных районах Империи. Но природа заговоров такова, что сообщников выбирать не приходится.
– Господа, – произнес Хаконе тихим голосом, который так противоречил его медведеподобной внешности, – прежде чем мы начнем, позвольте заверить вас, что этот зал был тщательно проверен на наличие электронных подслушивающих приборов. Исключена и возможность любых других способов подслушивания. Господа, мы можем говорить, ничего не опасаясь.
Один из присутствующих встал. Это был Со Тойер, который нажил состояние на поставках мундиров имперской гвардии.
– Время течет неумолимо, уважаемый Хаконе, – сказал он тоном упрека. – Мы – а я полагаю, что высказываю общее мнение, – отпустили вам щедрый, действительно щедрый срок. Мы ожидали, что нечто наконец-то произойдет – сразу после Дня Империи. Как вы и обещали. И что же? Я не хочу влезать в ваши секреты, но у нас такое впечатление, что ничего не происходит. По крайней мере ничего такого, что мы могли бы ощутить и оценить. Не будь я душой и телом с вами, я бы задался вопросом – куда пошли мои пожертвования, в какую черную дыру они ухнулись?
– Как раз это и есть цель нашей встречи, – сказал Хаконе. – Я собрал вас, чтобы проинформировать о происходящем.
Хаконе мог бы изложить все в деталях. Рассказать, что попытка оглушить Императора при взрыве и похитить его окончилась полной неудачей. Что его убийца благополучно удрал из Прайм-Уорлда. Что Харс Стинберн, “доктор Кнокс”, руководитель операции и по совместительству необходимый им человек с медицинским образованием, – исчез. Но Хаконе было известно и то, что все следы неудачной операции или уничтожены ее участниками, или уничтожены вместе с ее участниками – скажем, командир спецназа Крегер убит. Словом, все концы в воду.
Однако Хаконе поостерегся выкладывать все это перед собравшимися. Если хочешь добиться успеха, не стоит волновать богатых вкладчиков досадными мелочами.
– Да, первый этап нашей операции закончился неудачей, – сказал он вслух. – Но Император ни о чем не подозревает. Характерно, что он поручил расследование происшествия не опытному человеку, а начальнику своих телохранителей. Мы со своей стороны можем гарантировать, что никаких следов наших действий не отыскать.
Однако одна проблема все-таки остается. А именно – наш источник информации пересох. У нас больше нет возможности получать сведения о грядущих шагах Императора.
Хаконе снова погрузил свою сигару-самокрутку в коньяк и зажег ее, пережидая разочарованный гомон собравшихся денежных мешков.
Дегенераты. Эти люди никак не поймут, что до цели всегда остается не меньше километра. Но оптимистическая жилка в Хаконе заставила его подумать: за одного битого двух небитых дают.
Метр снова настоятельно постучал ногтями по столу, требуя тишины. Тем не менее заговорщиков обуял страх, и они продолжали шуметь. Хаконе макнул палец в коньяк и стал водить им по краю стакана. Звонкий писк заставил собравшихся замолчать.
– Спасибо, – сказал Хаконе. – Что было, то прошло. А теперь – хорошие новости. Наш координатор весьма доволен происходящим.
– С какой стати? – спросило сразу несколько голосов.
– Потому что, невзирая на наш временный неуспех и на тщетные усилия Императора добраться до истины, дело сдвинулось с места и набирает обороты.
– Так что же мы теперь предпримем? Неужели каждый выберет щель понадежнее и юркнет в нее? – Этот вопрос задал Бэн Лусери, один из немногих генералов промышленности, которых Хаконе искренне уважал.
– Нелепо даже думать об этом. Наш координатор – и я всей душой согласен с его решением – дает “добро” на переход ко второму этапу операции. Этот этап, господа, мы окрестили “операция Заара Ваарид”. Итак, дни невыносимого диктата сочтены. Операция “Заара Ваарид” обречена на успех.
Глава 31
Маленький человечек с помощью крюка вылавливал бревна в пруду, втаскивал на цепной конвейер, а пьяница – главный механик – тем временем сидел, навалившись спиной на штабель распиленных досок, и горланил песню. Наик Раи и старший субадар Читтаханг Лимбу одобрительно наблюдали за работой карликовой лесопилки.
Стэн захлопнул коробочку с моделью лесопилки, и фигурки тут же исчезли, хотя капитан в душе надеялся, что его “бухарик” успел сделать еще глоток из бутылки, прежде чем исчезнуть.
– Нехорошо, что вы переезжаете, – сказал наик Раи. – Как вы там будете разбираться, какие носки когда носить?
– Вы уверены, что поступаете правильно? – поддержал его Лимбу на гуркали.
– Да будь оно все проклято, – ругнулся Стэн. – Я ни в чем не уверен, субадар. Я ничего не знаю наверняка, кроме того, что откомандирован для выполнения особого задания. И то, что ты примешь командование над гурками.
– А я знаю наверняка одно – я за вас готов любому яйца открутить! – рассмеялся Лимбу и козырнул своему капитану. – Ума не приложу, что происходит, капитан. Надеюсь, все обернется к лучшему.
– Спасибо за добрые слова, Читтаханг. Не кипятись по поводу того, что я уезжаю. А теперь – все. Свободны.
Оба гурка взяли под козырек и вышли из комнаты Стэна. Тот занялся упаковкой чемоданов. Загудел дверной звонок, и Стэн хлопком ладони открыл дверь.
Это была Лайза. Он сразу обратил внимание на ящичек с антипрослушивателем в ее руке. Аппарат был включен. Как только дверь за ней закрылась, он решил, что долг первым делом обязывает его поцеловать лейтенанта Хейнз – крепко-крепко.
Стэн захлопнул коробочку с моделью лесопилки, и фигурки тут же исчезли, хотя капитан в душе надеялся, что его “бухарик” успел сделать еще глоток из бутылки, прежде чем исчезнуть.
– Нехорошо, что вы переезжаете, – сказал наик Раи. – Как вы там будете разбираться, какие носки когда носить?
– Вы уверены, что поступаете правильно? – поддержал его Лимбу на гуркали.
– Да будь оно все проклято, – ругнулся Стэн. – Я ни в чем не уверен, субадар. Я ничего не знаю наверняка, кроме того, что откомандирован для выполнения особого задания. И то, что ты примешь командование над гурками.
– А я знаю наверняка одно – я за вас готов любому яйца открутить! – рассмеялся Лимбу и козырнул своему капитану. – Ума не приложу, что происходит, капитан. Надеюсь, все обернется к лучшему.
– Спасибо за добрые слова, Читтаханг. Не кипятись по поводу того, что я уезжаю. А теперь – все. Свободны.
Оба гурка взяли под козырек и вышли из комнаты Стэна. Тот занялся упаковкой чемоданов. Загудел дверной звонок, и Стэн хлопком ладони открыл дверь.
Это была Лайза. Он сразу обратил внимание на ящичек с антипрослушивателем в ее руке. Аппарат был включен. Как только дверь за ней закрылась, он решил, что долг первым делом обязывает его поцеловать лейтенанта Хейнз – крепко-крепко.