Страница:
Брантли проводил меня в гостиную и тщательно осмотрел, выискивая, как я поняла, следы несчастного падения. Прямо перед собой я увидела предмет моего первого вопроса. Мисс Джилбенк и Джудит сидели бок о бок на прелестном диванчике с сине-белой обивкой. Томас стоял позади Амелии, положив руку ей на плечо. Джон, скрестив руки на груди, прислонился к каминной полке. Мисс Крислок плела белое узкое кружево. В камине горело неяркое пламя. Увидев меня, муж встал, и, заметив, как он перевел взгляд с меня на Джудит, я была готова поклясться, что он долго и мучительно готовился к тому, чтобы выложить правду. В сообразительности ему не откажешь. Вместо того чтобы заикаться и запинаться, оставшись со мной с глазу на глаз, он предпочел исповедаться на людях. Весьма мудрая стратегия. Интересно, почему мой супруг нервничает? Неужели опасается, что я прокляну его перед лицом всего семейства?
Неловко откашлявшись, он взял меня за руку.
— Энди, познакомься с моей дочерью Джудит и ее гувернанткой мисс Джилбенк.
Глядя ему прямо в глаза, я объявила:
— Мне совсем не хочется встречаться с ними, сэр. Они кажутся не слишком приятными особами.
И, обернувшись, лукаво подмигнула Джудит. Та прыснула, но, увидев лицо отца, тут же прикрыла рот ладошкой. Лоренс побледнел и, не находя слов, в ужасе таращился на меня. Я услышала, как Амелия громко охнула. Но тут я рассмеялась:
— Сэр, я просто шутила. Прошу меня простить. — И удовлетворенно улыбнулась, решив, что не стану упрекать его за то, что утаил от меня существование Джудит и не обмолвился о второй жене. Вероятно, у него были на то свои причины. — Собственно говоря, — усмехаясь, продолжала я, — я уже имела эту честь, сэр. Сегодня днем в маленьком садике. Мы не только познакомились, но и обнаружили, что способны выносить общество друг друга.
Джордж, до сих пор спокойно сидевший рядом со мной, негромко тявкнул. Джудит сорвалась было с места, но мисс Джилбенк мягко потянула ее обратно.
— Прости, Джудит, — объяснила я, — но Джордж говорит не с тобой. Он зовет Джона. Джордж его обожает. Конечно, это неприятно, но ничего не поделаешь. — Я погладила песика по голове, удивленно прошептав:
— Должно быть, тебе не терпится, Джордж. Спасибо за то, что вел себя достойно и продемонстрировал хорошие манеры. Теперь можешь наброситься на Джона.
Джордж лизнул мне руку и двумя прыжками пересек гостиную, громко лая и виляя хвостом. Джон поднял его и вежливо осведомился:
— Каким образом вам удалось сделать его столь послушным? Он сидел как вкопанный и не пытался привлечь к себе внимание, пока не получил разрешения.
— Брантли наставлял его в этикете, пока мы с Амелией были в конюшне. Не знаю, что он втолковал Джорджу, но результат поистине изумителен. Нужно спросить Брантли насчет его методов воспитания. Думаю, он умеет обращаться с животными куда лучше вас, Джон.
— Как это мило, — вздохнула Амелия. — Кроме того, он выглядит не таким заброшенным, как вчера.
— По-моему, Джаспер провел по его шерсти щеткой не менее ста раз.
Амелия коснулась своих роскошных черных волос. Интересно, сколько раз ей приходится водить по ним щеткой?
— Итак, Джудит, — заметила она, — ты уже встретила свою новую маму и Джорджа?
— О да, — кивнула Джудит, все еще не сводя глаз с Джорджа, энергично тершегося левым ухом о руку Джона. — Я даже выиграла шиллинг у Энди. Правда, она все еще мне не заплатила.
— Каким образом ты выиграла шиллинг? — нахмурился Лоренс.
— О Господи, — пробормотала я, — возможно, не стоит упоминать о сути самого пари?
— Вздор! — запротестовала Амелия. — Каков предмет спора? Оттенок какого-то цветка? Запах мыла Джудит? Расскажите!
— Мы бились об заклад, какой кустик предпочтет Джордж, — выпалила Джудит.
— Куст? Но для чего? — непонимающе пожала плечами Амелия.
Джон так смеялся, что едва не уронил собаку. Джордж, очевидно, тоже этого опасался, поскольку забился в руках Джона и лизнул его подбородок, словно напоминая о своем присутствии.
Лоренсу было не до смеха.
— Джудит, в чем дело? — строго спросил он.
— Сэр, — начала она, но тут же осеклась и покраснела. — Боже, — добавила она шепотом, умоляюще глядя на мисс Джилбенк.
Та откашлялась, наверное, набираясь храбрости. Но на выручку пришел Джон и, не дав бедной гувернантке пуститься в пространные, хотя весьма интересные, объяснения, дрожащим от смеха голосом пробормотал:
— Видите ли, дядя Лоренс, Джордж крайне разборчивое животное. Ему требуется исследовать множество кустов, деревьев и растений, включая плакучие ивы, прежде чем понять, под каким лучше всего облегчиться. Вот и все. Джудит, на какой куст ты поставила?
— На рододендрон. Так и вышло. Энди поверить не могла, ведь это единственный рододендрон во всем саду, и совсем незаметный, но Джордж направился прямо к нему, после того как обнюхал остальные.
Мисс Крислок подняла глаза от своего кружева и провозгласила:
— В следующий раз, когда поведу Джорджа на прогулку, заключу пари с собой. Может, и выиграю.
— Что же, — сказал мой муж, сначала окинув мисс Крислок восхищенным взором, а потом обратив веселый взгляд на всех нас, — похоже, что сегодня не будет неловких пауз или дежурных фраз за столом. Энди, у вас есть шиллинг для моей дочери?
— Я отдам твой выигрыш завтра, Джудит, — пообещала я, улыбаясь собравшимся, и, вспомнив, как Лоренс уверял меня, что Амелия — настоящий сноб, с энтузиазмом сообщила:
— Сэр, нам очень повезло. Мисс Джилбенк согласилась с нами отужинать.
Оказалось, что Амелия не обращает на меня ни малейшего внимания, а целует руку Томаса. Я нашла столь откровенное проявление чувств немного неуместным. Мне стало не по себе — вероятно, оттого, что я не привыкла к подобным вещам между супругами.
Немного опомнившись, я вновь обратилась к мужу:
— Надеюсь, моя падчерица тоже присоединится к нам.
В этот момент мне показалось, что мисс Джилбенк вот-вот сорвется с места и бросится мне на шею. Что же до Джудит, она так разволновалась, что не могла сидеть спокойно: подпрыгнула, взвизгнула, но, вспомнив что-то, поспешно села.
— Прекрасная идея, — одобрил Лоренс, очевидно, почуяв подвох. Но, будучи джентльменом, что он мог поделать! И как истинный джентльмен предпочел играть теми картами, что были ему сданы. Брантли отослал Джорджа в Синюю комнату в компании преданного Джаспера, но только после того, как Джудит разрешили погладить песика по влажному носу и крепко обнять. В результате ее платьице украсилось живописным узором из собачьей шерсти.
Ступив в просторную столовую, я с радостью заметила, что муж исполнил обещание и велел убрать несколько секций стола, так что теперь не приходилось перекрикиваться, заглушая стук приборов. Осталась только довольно уродливая ваза-горка, украшенная гигантскими фарфоровыми фруктами.
Уж не знаю, как Брантли подгадал, но на столе красовались два лишних прибора. Никто особенно не удивился, когда выяснилось, что все прекрасно ладят друг с другом. Джудит вела себя идеально, если учесть, что она впервые оказалась за столом вместе со взрослыми. Правда, она то и дело улыбалась. Мисс Джилбенк могла не волноваться, что к ней отнесутся свысока. Возможно, Амелия и была бы немного с ней холодна, если бы перед этим сама не улеглась на полу без всякой логической причины. Сегодня она была тише обычного и крайне учтива с окружающими. Я от души понадеялась, что она успела написать отцу. Возможно, Лоренс ошибся насчет нее, поскольку я не замечала ни малейшего признака снобизма. Что же касается Томаса… он увлеченно рассказывал мисс Крислок о волнующем подъеме на шотландскую гору Бен-Невис в компании друзей.
— Я, разумеется, волновалась, что на большой высоте у него закружится голова, — вставила Амелия, — но все обошлось. Он только вывихнул мизинец, когда схватился за камень, а тот обрушился вниз, но это нисколько не задержало их.
— На самой вершине было очень холодно, — вспоминал Томас. — Дыхание вырывалось клубами пара, хотя стояла середина августа. Представляешь, Джудит, мы были закутаны до самых ушей, и когда все-таки добрались до пика, один из нас открыл бутылку шампанского, и все выпили за успех. Конечно, из-за мизинца мне было трудно держать бокал, но я справился.
— А шампанское замерзло? — полюбопытствовала мисс Крислок.
— Не успело. Мы чересчур быстро его выпили. Я, правда, поперхнулся, потому что вино оказалось довольно холодным для моего горла, — пояснил Томас, озарив комнату ангельской улыбкой. — Амелия требует, чтобы я сначала давал пробовать шампанское ей, чтобы убедиться, не очень ли оно охладилось.
Случайно бросив взгляд на Джона, я увидела, что тот взирает на брата с самым потрясенным видом. Похоже, братья не очень хорошо знали друг друга, и немудрено: слишком долго Джона не было дома.
— Томас, — заметила я, — Амелия просто шутит с тобой, желая выпить, кроме своей доли, еще и твою.
— Это правда, дорогая? Ты в самом деле пьянчужка?
— Вроде бы нет, — покачала головой Амелия.
— Ах, — вздохнула мисс Крислок, — никогда не забуду, как Энди впервые попробовала портвейн в компании дедушки. Этот милый джентльмен так искренне радовался.
За столом повисло напряженное молчание, но я лишь рассмеялась и положила в рот кусочек великолепной жареной цыплячьей грудки в сливках и соусе карри.
После ужина мисс Джилбенк увела Джудит. Томас и Амелия тихо беседовали в углу, вероятно, о сегодняшнем происшествии и его причинах. Джон взял книгу о похождениях какого-то француза по имени де Сад. Не знаю, почему он ее читал, — он явно не получал от этого ни малейшего удовольствия. Каждый раз, поднимая на него глаза, я видела до крайности возмущенную физиономию.
— Энди, — обратился ко мне муж, — прошу вас ненадолго пройти со мной в библиотеку.
Я поцеловала мисс Крислок, пожелала ей доброй ночи и последовала за Лоренсом. Значит, пора выслушать исповедь, благослови Господи душу моего супруга! Скорее бы услышать, почему он упорно молчал о второй жене и дочери, которой всего через шесть лет предстоит первый лондонский сезон! Кажется, постепенно я приходила к выводу, что между молодыми и пожилыми людьми нет непреодолимой пропасти. Лоренс кое-что скрыл от меня, но теперь готов выложить карты на стол и извиниться. Сколько раз я проделывала то же самое с трехлетнего возраста!
В огромной библиотеке зажгли всего один канделябр, но в камине горел огонь, и, несмотря на пляшущие тени и полумрак, здесь, как ни странно, было чрезвычайно уютно. Лоренс рассеянно обошел комнату, то появляясь из тени, то исчезая. Он показался мне необычайно взволнованным. Неужели боялся, что я наброшусь на него? Я уже хотела успокоить беднягу, уверить, что все в порядке, когда он подступил ко мне, взял мои руки в свои и пробормотал:
— Полагаю, вы должны считать меня ничтожеством.
Такого я не ожидала. Совершенно нестандартный подход и, нужно сознаться, обезоруживающий.
— Я утаил от вас кое-что важное.
— Да, но, надеюсь, теперь вы объясните почему, и если я найду доводы достаточно вескими, то позволю откупиться и излечить вашу больную совесть, подарив мне Малютку Бесс.
Он мрачно, без тени улыбки воззрился на меня. О Боже, должно быть, я непростительно легкомысленна и не проявляю подобающей случаю серьезности!
— Я не думаю шутить, Лоренс. Извините за то, что позволила себе дерзость!
Лоренс величественным жестом отмел мои извинения и снова зашагал по комнате.
— Сядьте, — предложил он, не оборачиваясь.
Я подошла к большому мягкому креслу у камина, обтянутому темно-коричневой кожей, и уселась. Он оперся на край письменного стола.
— Я был женат, Энди. Тринадцать лет назад обвенчался с Кэролайн.
Кэролайн. Какое прелестное имя!
— Расскажите о ней, — попросила я. Лоренс на мгновение закрыл глаза, наполненные болью. Болью, которая терзала его даже после стольких лет.
— Это было так давно… — начал он, откашлявшись. — Кэролайн Фаррадей была дочерью Уилсона Фаррадея, виконта Кларенса. Прекрасная, неукротимая и веселая…
Весь мир лежал у ее ног, и многие были готовы на все ради нее.
Мучительная гримаса вновь исказила его лицо, и Лоренс провел по нему рукой, словно стирая следы отчаяния. Очевидно, воспоминания сжигали его сердце.
— Хотя я был намного ее старше, она выбрала меня и объявила отцу, что не выйдет больше ни за кого. Мы поженились в Лондоне, а медовый месяц провели в Корнуолле, месте, которое она, посчитала невероятно романтичным. Только после того, как мы обосновались в Девбридж-Мэноре, мне открылась ее истинная натура. Перепады ее настроения были поистине чудовищными. Один день она была невероятно оживленной и искрилась счастьем. Почти пьянея от радости, она непрерывно хохотала, а назавтра становилась молчаливой и печальной, будто потеряла лучшего друга. Я никогда не знал, какую женщину увижу за завтраком. Вскоре после свадьбы она забеременела, и я надеялся, что рождение ребенка приведет ее в равновесие. По правде говоря, последующие девять месяцев она казалась более спокойной, если хотите, нормальной, что ли…
Джон и Томас учились в Итоне, и каждый раз во время их визитов ее состояние ухудшалось. Она не могла ни есть, ни спать. Довольно быстро я сообразил, что Кэролайн возненавидела мальчиков — очевидно, потому, что хотела сына, своего сына, моего наследника. Так и случилось бы, роди она мальчика. А пока Кэролайн не желала иметь ничего общего с моими племянниками. И мне пришлось просить Томаса и Джона во время каникул навещать своих друзей. Оба жалели меня, а я чувствовал себя бесконечно виноватым. Но что бы ни делал, ничто не помогало. По мере того как близились роды, Кэролайн становилась все более непредсказуемой. Я просто не представлял, чего от нее ожидать, как, впрочем, и ее врач. Она исчезала, и после нескольких часов поисков ее находили в углу старой северной башни или где-нибудь еще. Глаза широко открыты, смотрят в никуда, и никто не мог добиться объяснения, почему она поднялась сюда. Даже на последнем месяце она настаивала на том, чтобы ездить верхом. Слава Богу, хоть ни разу не упала! Как-то я обнаружил ее в амбаре с сеном, где она гонялась за крысами. Однажды ночью Брантли увидел, как Кэролайн пляшет под проливным дождем. Кто-то из слуг наткнулся на нее, когда она бродила в речке, рассуждая сама с собой, как было бы неплохо утонуть и лежать на дне. Мне пришлось нанять сиделку, которой запрещалось отходить от Кэролайн. Я опасался, что она вполне способна повредить если не себе, то ребенку.
— Решетки в Синей комнате! — воскликнула я. — Это для Кэролайн?
— Значит, вы заметили дырки! Ну конечно. Просто я не думал, что вы догадаетесь. — Он немного помолчал и глубоко вздохнул. — Однажды, войдя в комнату, я увидел, что она стоит за окном на узком карнизе и поет песенку оленю, которого в этот момент угораздило выйти на опушку леса. В жизни я так не пугался. Прежняя обычная, размеренная жизнь осталась в прошлом. Все в доме буквально ходили на цыпочках, опасаясь, что малейший промах вновь вызовет приступ безумия Кэролайн.
Потом родилась Джудит. Когда доктор положил ее на руки моей жене, отчетливо помню, что она расхохоталась и громко объявила: «Подумать только, после всего этого я даже не смогла произвести на свет мальчишку!»
Я заверил ее, что это не важно и, если она хочет, у нас еще будут дети. Никогда не забуду ее исполненную надежды улыбку. Она погладила меня по щеке и призналась, что очень счастлива. К моему безмерному облегчению, после рождения Джудит Кэролайн снова стала той девушкой, которую я повстречал почти два года назад. Я благодарил Бога за чудо. Домашние вздохнули спокойнее. В Девбридж-Мэноре снова слышался смех. Кэролайн, похоже, обожала дочь, часами играла с ней, пела, нянчила.
Я едва дышала от волнения и все сильнее вжималась в спинку кресла. Лоренс нервно провел рукой по волосам.
— Проклятие… как бы все объяснить… Это оказалось сплошным обманом. Как все безумцы, Кэролайн была очень хитра и одурачила нас всех.
Он снова замолчал и стиснул кулаки.
— Все кончилось в один день. Кэролайн бросилась на землю с северной башни. К счастью, Джудит была в это время со мной. Ей едва исполнилось два месяца. Будь она с Кэролайн, я уверен, та унесла бы малышку с собой.
Лоренс закусил губу и с силой ударил кулаком по столу.
— Ничего не поделаешь. Именно я виновен в ее смерти.
Глава 14
Неловко откашлявшись, он взял меня за руку.
— Энди, познакомься с моей дочерью Джудит и ее гувернанткой мисс Джилбенк.
Глядя ему прямо в глаза, я объявила:
— Мне совсем не хочется встречаться с ними, сэр. Они кажутся не слишком приятными особами.
И, обернувшись, лукаво подмигнула Джудит. Та прыснула, но, увидев лицо отца, тут же прикрыла рот ладошкой. Лоренс побледнел и, не находя слов, в ужасе таращился на меня. Я услышала, как Амелия громко охнула. Но тут я рассмеялась:
— Сэр, я просто шутила. Прошу меня простить. — И удовлетворенно улыбнулась, решив, что не стану упрекать его за то, что утаил от меня существование Джудит и не обмолвился о второй жене. Вероятно, у него были на то свои причины. — Собственно говоря, — усмехаясь, продолжала я, — я уже имела эту честь, сэр. Сегодня днем в маленьком садике. Мы не только познакомились, но и обнаружили, что способны выносить общество друг друга.
Джордж, до сих пор спокойно сидевший рядом со мной, негромко тявкнул. Джудит сорвалась было с места, но мисс Джилбенк мягко потянула ее обратно.
— Прости, Джудит, — объяснила я, — но Джордж говорит не с тобой. Он зовет Джона. Джордж его обожает. Конечно, это неприятно, но ничего не поделаешь. — Я погладила песика по голове, удивленно прошептав:
— Должно быть, тебе не терпится, Джордж. Спасибо за то, что вел себя достойно и продемонстрировал хорошие манеры. Теперь можешь наброситься на Джона.
Джордж лизнул мне руку и двумя прыжками пересек гостиную, громко лая и виляя хвостом. Джон поднял его и вежливо осведомился:
— Каким образом вам удалось сделать его столь послушным? Он сидел как вкопанный и не пытался привлечь к себе внимание, пока не получил разрешения.
— Брантли наставлял его в этикете, пока мы с Амелией были в конюшне. Не знаю, что он втолковал Джорджу, но результат поистине изумителен. Нужно спросить Брантли насчет его методов воспитания. Думаю, он умеет обращаться с животными куда лучше вас, Джон.
— Как это мило, — вздохнула Амелия. — Кроме того, он выглядит не таким заброшенным, как вчера.
— По-моему, Джаспер провел по его шерсти щеткой не менее ста раз.
Амелия коснулась своих роскошных черных волос. Интересно, сколько раз ей приходится водить по ним щеткой?
— Итак, Джудит, — заметила она, — ты уже встретила свою новую маму и Джорджа?
— О да, — кивнула Джудит, все еще не сводя глаз с Джорджа, энергично тершегося левым ухом о руку Джона. — Я даже выиграла шиллинг у Энди. Правда, она все еще мне не заплатила.
— Каким образом ты выиграла шиллинг? — нахмурился Лоренс.
— О Господи, — пробормотала я, — возможно, не стоит упоминать о сути самого пари?
— Вздор! — запротестовала Амелия. — Каков предмет спора? Оттенок какого-то цветка? Запах мыла Джудит? Расскажите!
— Мы бились об заклад, какой кустик предпочтет Джордж, — выпалила Джудит.
— Куст? Но для чего? — непонимающе пожала плечами Амелия.
Джон так смеялся, что едва не уронил собаку. Джордж, очевидно, тоже этого опасался, поскольку забился в руках Джона и лизнул его подбородок, словно напоминая о своем присутствии.
Лоренсу было не до смеха.
— Джудит, в чем дело? — строго спросил он.
— Сэр, — начала она, но тут же осеклась и покраснела. — Боже, — добавила она шепотом, умоляюще глядя на мисс Джилбенк.
Та откашлялась, наверное, набираясь храбрости. Но на выручку пришел Джон и, не дав бедной гувернантке пуститься в пространные, хотя весьма интересные, объяснения, дрожащим от смеха голосом пробормотал:
— Видите ли, дядя Лоренс, Джордж крайне разборчивое животное. Ему требуется исследовать множество кустов, деревьев и растений, включая плакучие ивы, прежде чем понять, под каким лучше всего облегчиться. Вот и все. Джудит, на какой куст ты поставила?
— На рододендрон. Так и вышло. Энди поверить не могла, ведь это единственный рододендрон во всем саду, и совсем незаметный, но Джордж направился прямо к нему, после того как обнюхал остальные.
Мисс Крислок подняла глаза от своего кружева и провозгласила:
— В следующий раз, когда поведу Джорджа на прогулку, заключу пари с собой. Может, и выиграю.
— Что же, — сказал мой муж, сначала окинув мисс Крислок восхищенным взором, а потом обратив веселый взгляд на всех нас, — похоже, что сегодня не будет неловких пауз или дежурных фраз за столом. Энди, у вас есть шиллинг для моей дочери?
— Я отдам твой выигрыш завтра, Джудит, — пообещала я, улыбаясь собравшимся, и, вспомнив, как Лоренс уверял меня, что Амелия — настоящий сноб, с энтузиазмом сообщила:
— Сэр, нам очень повезло. Мисс Джилбенк согласилась с нами отужинать.
Оказалось, что Амелия не обращает на меня ни малейшего внимания, а целует руку Томаса. Я нашла столь откровенное проявление чувств немного неуместным. Мне стало не по себе — вероятно, оттого, что я не привыкла к подобным вещам между супругами.
Немного опомнившись, я вновь обратилась к мужу:
— Надеюсь, моя падчерица тоже присоединится к нам.
В этот момент мне показалось, что мисс Джилбенк вот-вот сорвется с места и бросится мне на шею. Что же до Джудит, она так разволновалась, что не могла сидеть спокойно: подпрыгнула, взвизгнула, но, вспомнив что-то, поспешно села.
— Прекрасная идея, — одобрил Лоренс, очевидно, почуяв подвох. Но, будучи джентльменом, что он мог поделать! И как истинный джентльмен предпочел играть теми картами, что были ему сданы. Брантли отослал Джорджа в Синюю комнату в компании преданного Джаспера, но только после того, как Джудит разрешили погладить песика по влажному носу и крепко обнять. В результате ее платьице украсилось живописным узором из собачьей шерсти.
Ступив в просторную столовую, я с радостью заметила, что муж исполнил обещание и велел убрать несколько секций стола, так что теперь не приходилось перекрикиваться, заглушая стук приборов. Осталась только довольно уродливая ваза-горка, украшенная гигантскими фарфоровыми фруктами.
Уж не знаю, как Брантли подгадал, но на столе красовались два лишних прибора. Никто особенно не удивился, когда выяснилось, что все прекрасно ладят друг с другом. Джудит вела себя идеально, если учесть, что она впервые оказалась за столом вместе со взрослыми. Правда, она то и дело улыбалась. Мисс Джилбенк могла не волноваться, что к ней отнесутся свысока. Возможно, Амелия и была бы немного с ней холодна, если бы перед этим сама не улеглась на полу без всякой логической причины. Сегодня она была тише обычного и крайне учтива с окружающими. Я от души понадеялась, что она успела написать отцу. Возможно, Лоренс ошибся насчет нее, поскольку я не замечала ни малейшего признака снобизма. Что же касается Томаса… он увлеченно рассказывал мисс Крислок о волнующем подъеме на шотландскую гору Бен-Невис в компании друзей.
— Я, разумеется, волновалась, что на большой высоте у него закружится голова, — вставила Амелия, — но все обошлось. Он только вывихнул мизинец, когда схватился за камень, а тот обрушился вниз, но это нисколько не задержало их.
— На самой вершине было очень холодно, — вспоминал Томас. — Дыхание вырывалось клубами пара, хотя стояла середина августа. Представляешь, Джудит, мы были закутаны до самых ушей, и когда все-таки добрались до пика, один из нас открыл бутылку шампанского, и все выпили за успех. Конечно, из-за мизинца мне было трудно держать бокал, но я справился.
— А шампанское замерзло? — полюбопытствовала мисс Крислок.
— Не успело. Мы чересчур быстро его выпили. Я, правда, поперхнулся, потому что вино оказалось довольно холодным для моего горла, — пояснил Томас, озарив комнату ангельской улыбкой. — Амелия требует, чтобы я сначала давал пробовать шампанское ей, чтобы убедиться, не очень ли оно охладилось.
Случайно бросив взгляд на Джона, я увидела, что тот взирает на брата с самым потрясенным видом. Похоже, братья не очень хорошо знали друг друга, и немудрено: слишком долго Джона не было дома.
— Томас, — заметила я, — Амелия просто шутит с тобой, желая выпить, кроме своей доли, еще и твою.
— Это правда, дорогая? Ты в самом деле пьянчужка?
— Вроде бы нет, — покачала головой Амелия.
— Ах, — вздохнула мисс Крислок, — никогда не забуду, как Энди впервые попробовала портвейн в компании дедушки. Этот милый джентльмен так искренне радовался.
За столом повисло напряженное молчание, но я лишь рассмеялась и положила в рот кусочек великолепной жареной цыплячьей грудки в сливках и соусе карри.
После ужина мисс Джилбенк увела Джудит. Томас и Амелия тихо беседовали в углу, вероятно, о сегодняшнем происшествии и его причинах. Джон взял книгу о похождениях какого-то француза по имени де Сад. Не знаю, почему он ее читал, — он явно не получал от этого ни малейшего удовольствия. Каждый раз, поднимая на него глаза, я видела до крайности возмущенную физиономию.
— Энди, — обратился ко мне муж, — прошу вас ненадолго пройти со мной в библиотеку.
Я поцеловала мисс Крислок, пожелала ей доброй ночи и последовала за Лоренсом. Значит, пора выслушать исповедь, благослови Господи душу моего супруга! Скорее бы услышать, почему он упорно молчал о второй жене и дочери, которой всего через шесть лет предстоит первый лондонский сезон! Кажется, постепенно я приходила к выводу, что между молодыми и пожилыми людьми нет непреодолимой пропасти. Лоренс кое-что скрыл от меня, но теперь готов выложить карты на стол и извиниться. Сколько раз я проделывала то же самое с трехлетнего возраста!
В огромной библиотеке зажгли всего один канделябр, но в камине горел огонь, и, несмотря на пляшущие тени и полумрак, здесь, как ни странно, было чрезвычайно уютно. Лоренс рассеянно обошел комнату, то появляясь из тени, то исчезая. Он показался мне необычайно взволнованным. Неужели боялся, что я наброшусь на него? Я уже хотела успокоить беднягу, уверить, что все в порядке, когда он подступил ко мне, взял мои руки в свои и пробормотал:
— Полагаю, вы должны считать меня ничтожеством.
Такого я не ожидала. Совершенно нестандартный подход и, нужно сознаться, обезоруживающий.
— Я утаил от вас кое-что важное.
— Да, но, надеюсь, теперь вы объясните почему, и если я найду доводы достаточно вескими, то позволю откупиться и излечить вашу больную совесть, подарив мне Малютку Бесс.
Он мрачно, без тени улыбки воззрился на меня. О Боже, должно быть, я непростительно легкомысленна и не проявляю подобающей случаю серьезности!
— Я не думаю шутить, Лоренс. Извините за то, что позволила себе дерзость!
Лоренс величественным жестом отмел мои извинения и снова зашагал по комнате.
— Сядьте, — предложил он, не оборачиваясь.
Я подошла к большому мягкому креслу у камина, обтянутому темно-коричневой кожей, и уселась. Он оперся на край письменного стола.
— Я был женат, Энди. Тринадцать лет назад обвенчался с Кэролайн.
Кэролайн. Какое прелестное имя!
— Расскажите о ней, — попросила я. Лоренс на мгновение закрыл глаза, наполненные болью. Болью, которая терзала его даже после стольких лет.
— Это было так давно… — начал он, откашлявшись. — Кэролайн Фаррадей была дочерью Уилсона Фаррадея, виконта Кларенса. Прекрасная, неукротимая и веселая…
Весь мир лежал у ее ног, и многие были готовы на все ради нее.
Мучительная гримаса вновь исказила его лицо, и Лоренс провел по нему рукой, словно стирая следы отчаяния. Очевидно, воспоминания сжигали его сердце.
— Хотя я был намного ее старше, она выбрала меня и объявила отцу, что не выйдет больше ни за кого. Мы поженились в Лондоне, а медовый месяц провели в Корнуолле, месте, которое она, посчитала невероятно романтичным. Только после того, как мы обосновались в Девбридж-Мэноре, мне открылась ее истинная натура. Перепады ее настроения были поистине чудовищными. Один день она была невероятно оживленной и искрилась счастьем. Почти пьянея от радости, она непрерывно хохотала, а назавтра становилась молчаливой и печальной, будто потеряла лучшего друга. Я никогда не знал, какую женщину увижу за завтраком. Вскоре после свадьбы она забеременела, и я надеялся, что рождение ребенка приведет ее в равновесие. По правде говоря, последующие девять месяцев она казалась более спокойной, если хотите, нормальной, что ли…
Джон и Томас учились в Итоне, и каждый раз во время их визитов ее состояние ухудшалось. Она не могла ни есть, ни спать. Довольно быстро я сообразил, что Кэролайн возненавидела мальчиков — очевидно, потому, что хотела сына, своего сына, моего наследника. Так и случилось бы, роди она мальчика. А пока Кэролайн не желала иметь ничего общего с моими племянниками. И мне пришлось просить Томаса и Джона во время каникул навещать своих друзей. Оба жалели меня, а я чувствовал себя бесконечно виноватым. Но что бы ни делал, ничто не помогало. По мере того как близились роды, Кэролайн становилась все более непредсказуемой. Я просто не представлял, чего от нее ожидать, как, впрочем, и ее врач. Она исчезала, и после нескольких часов поисков ее находили в углу старой северной башни или где-нибудь еще. Глаза широко открыты, смотрят в никуда, и никто не мог добиться объяснения, почему она поднялась сюда. Даже на последнем месяце она настаивала на том, чтобы ездить верхом. Слава Богу, хоть ни разу не упала! Как-то я обнаружил ее в амбаре с сеном, где она гонялась за крысами. Однажды ночью Брантли увидел, как Кэролайн пляшет под проливным дождем. Кто-то из слуг наткнулся на нее, когда она бродила в речке, рассуждая сама с собой, как было бы неплохо утонуть и лежать на дне. Мне пришлось нанять сиделку, которой запрещалось отходить от Кэролайн. Я опасался, что она вполне способна повредить если не себе, то ребенку.
— Решетки в Синей комнате! — воскликнула я. — Это для Кэролайн?
— Значит, вы заметили дырки! Ну конечно. Просто я не думал, что вы догадаетесь. — Он немного помолчал и глубоко вздохнул. — Однажды, войдя в комнату, я увидел, что она стоит за окном на узком карнизе и поет песенку оленю, которого в этот момент угораздило выйти на опушку леса. В жизни я так не пугался. Прежняя обычная, размеренная жизнь осталась в прошлом. Все в доме буквально ходили на цыпочках, опасаясь, что малейший промах вновь вызовет приступ безумия Кэролайн.
Потом родилась Джудит. Когда доктор положил ее на руки моей жене, отчетливо помню, что она расхохоталась и громко объявила: «Подумать только, после всего этого я даже не смогла произвести на свет мальчишку!»
Я заверил ее, что это не важно и, если она хочет, у нас еще будут дети. Никогда не забуду ее исполненную надежды улыбку. Она погладила меня по щеке и призналась, что очень счастлива. К моему безмерному облегчению, после рождения Джудит Кэролайн снова стала той девушкой, которую я повстречал почти два года назад. Я благодарил Бога за чудо. Домашние вздохнули спокойнее. В Девбридж-Мэноре снова слышался смех. Кэролайн, похоже, обожала дочь, часами играла с ней, пела, нянчила.
Я едва дышала от волнения и все сильнее вжималась в спинку кресла. Лоренс нервно провел рукой по волосам.
— Проклятие… как бы все объяснить… Это оказалось сплошным обманом. Как все безумцы, Кэролайн была очень хитра и одурачила нас всех.
Он снова замолчал и стиснул кулаки.
— Все кончилось в один день. Кэролайн бросилась на землю с северной башни. К счастью, Джудит была в это время со мной. Ей едва исполнилось два месяца. Будь она с Кэролайн, я уверен, та унесла бы малышку с собой.
Лоренс закусил губу и с силой ударил кулаком по столу.
— Ничего не поделаешь. Именно я виновен в ее смерти.
Глава 14
Как это было ни трудно, но я сумела придержать язык. Не выпалила обычных утешений, вроде «что за вздор!», «не глупите» и тому подобного. Наконец я вымолвила, хладнокровно и отчетливо:
— Пожалуйста, объясните, почему вы так считаете.
— Накануне она упросила меня снять решетки. Я сделал это, сгорая от угрызений совести, что не убрал их раньше. Посчитал, что Кэролайн совершенно поправилась. Спустившись в гостиную, она с улыбкой отдала мне Джудит и ненадолго вышла. Сказала, что замерзла и хочет взять свою любимую шаль. Очевидно, Кэролайн знала, что слуги тайком следят за ней, потому что поднялась в Синюю комнату, закрыла дверь, прошла по карнизу в соседнее помещение, а оттуда — в северную башню. Будь я немного бдительнее, внимательнее, подожди еще несколько дней, прежде чем снимать решетки, она могла бы выдать себя. И уж разумеется, не бросилась бы с балкона.
Все это случилось так давно, а он по-прежнему незаслуженно мучится сознанием своей вины.
— Если бы вы догадались выждать, она попросту отложила бы задуманное и, едва улучив момент, сделала бы то же самое.
— Возможно, возможно.
— Этот такая трагедия, Лоренс. Мне очень жаль.
— Я не мог заставить себя рассказать вам, Энди. Мне стыдно, что я такой трус. Боялся, что вы отвергнете меня из-за ребенка, который может унаследовать болезнь матери, а еще хуже — посчитаете, что безумие у меня в роду.
— Родители Кэролайн навещают Джудит?
Лоренс искренне удивился, очевидно, он не ожидал подобного вопроса.
— Нет, они никогда ее не видели. И не пожелали объясниться со мной. Джон и Томас тоже знают о том, какие слухи они распускали.
— Какие же?
— Заявили, что их дочь была совершенно нормальной и это я довел ее до самоубийства жестоким обращением, а может, и сам расправился с ней. Правда, они не могли придумать ни одной причины, по которой я хотел бы это сделать, но ни минуты не сомневались, что именно я — убийца Кэролайн. Поэтому они не захотели иметь ничего общего ни со мной, ни с моим ребенком.
— Отреклись от собственной внучки?
Лоренс кивнул.
— Просто невероятно, но вряд ли в этом есть ваша вина. Наоборот, Лоренс, я считаю, что вы прекрасно воспитали Джудит. Милый, живой, веселый и умный ребенок, настоящее солнышко, и к тому же совершенно нормальный. У нее прекрасная гувернантка. Мне действительно жаль Кэролайн, но пора похоронить прошлое. Оно никоим образом не должно коснуться Джудит.
Мрак и отчаяние все еще жили в этой комнате, и, наверное, поэтому у меня вырвалось:
— Мне двадцать один год, но я примирилась с мыслью, что стала мачехой. Мы с Джудит непременно подружимся. Перестаньте мучить себя, Лоренс, я прощаю вас за то, что не сказали правды.
— Вероятно, когда-нибудь у меня это получится, но забыть Кэролайн я не сумею. Джудит — дитя своей матери. Что, если с годами безумие вырвется на свободу?
— Король у нас потерял рассудок. Но был ли таковым его отец, Георг Второй?
— Некоторые тори рады бы это утверждать, но ничего подобного никто не замечал.
Кажется, он уже пытается шутить. Неплохой признак.
— Вам, как и мне, известно, что эта болезнь далеко не всегда передается из поколения в поколение. Насколько я поняла, родители Кэролайн абсолютно здоровы?
— Да, — медленно выговорил Лоренс, — если не считать их болезненной ненависти ко мне.
Похоже, он рад каждому заверению в том, что с его дочерью все в порядке!
— Но могу признаться, что до приезда мисс Джилбенк я боялся за Джудит.
— Сколько ей было лет, когда появилась мисс Джилбенк?
— Наверное, года три.
По мне, сумасшествием было даже сказать такое, не то что думать. Но я все же попыталась урезонить Лоренса:
— Джудит была совсем маленькой. По-моему, любой родитель при виде хаоса, создаваемого младенцем, готов поверить, что в его доме поселилось само отродье сатаны. Во всяком случае, так считал дедушка, а я, как видите, вполне в здравом уме. Да-да, припоминаю, он называл меня злобным чертенком.
Лоренс наконец рассмеялся, по-настоящему рассмеялся, как я и надеялась. Неужели я так ловко сумела выйти из положения, что на его лице засияла улыбка? Нет, готова поклясться, что он словно стал моложе, плечи распрямились, как будто с них свалилась огромная тяжесть.
Проводив меня до двери спальни, он легонько коснулся пальцем моего подбородка:
— Вы воплотили в себе все, о чем я мог лишь мечтать, а может, и немного больше. Я подумаю над вашими словами. Доброй ночи, дорогая моя Энди.
Снова очутившись в Синей комнате после прогулки Джорджем, который на этот раз был далеко не так разборчив, я отпустила Белинду — ей до смерти хотелось остаться и посплетничать. Едва добралась до кровати и с наслаждением вытянулась под теплыми одеялами. Джордж тоже решил укрыться и прижался к моим коленям. Нужно признать, давно у меня не было такого суматошного, пугающего, насыщенного событиями дня, а голова едва перестала болеть после позорного падения с лестницы.
Я почувствовала нечто холодное и зловещее в Черной комнате, поняла, что какая-то сила заманила сюда Амелию… но сейчас слишком устала, чтобы думать об этом. К тому же все закончилось в целом благополучно, если не считать того, что стряслось с Амелией, и дружного отказа расследовать это происшествие. Завтра я прокрадусь в пустое помещение, постою там и посмотрю, что будет. Правда, меня трясло при одной мысли об этом, но уж лучше встретиться с неизведанным лицом к лицу, чем трусливо прятать голову в песок, подобно страусу.
Я заснула, ощущая, как мокрый нос Джорджа прижимается к моей ноге. Не знаю, что меня пробудило, ибо в комнате стояла полная тишина. Ни проблеска света, ни шепотка. Но мгновение назад я видела во сне, как скачу по йоркширским болотам, а в следующую минуту уже смотрела широко открытыми глазами в пустоту.
И когда глаза немного привыкли к мраку, я увидела ЭТО. Зажмурилась, потрясла головой. Но ЭТО не двигалось. Стояло, оцепеневшее и безмолвное, как статуя, как исчадие ада, не более чем в двух футах от изножья кровати.
Помню, как храпел ничего не подозревающий Джордж, хотя внутри у меня все оледенело. Медленно, о, как медленно я высвободила руки из-под одеяла и села. Джордж пошевелился, но не проснулся. Таинственная фигура принялась неспешно обходить кровать, направляясь ко мне. И в тот момент, когда попала в полосу лунного света, я сумела ее разглядеть. Это оказалась старуха, ужасно изуродованная и древнее самой смерти. Спутанные седые волосы обрамляли беспорядочными лохмами омерзительно злобное лицо. Мне хотелось закричать во весь голос, но, к моему полнейшему стыду, из раскрытого рта вырвался только жалобный стон. Меня словно пригвоздили к месту, и от страха не было сил шелохнуться.
— Кто ты? — надтреснутым голосом пролепетала я. — Чего хочешь от меня?
Старуха, которая никак не могла быть настоящей, негромко прохрипела:
— Ты проклятие этого дома. Грязь и пакость. Зло, которое вновь в нем поселилось. Ты — воплощение порока, и все, что исходит от тебя, — проклято. Но ты за все заплатишь!
Я тяжело дышала. Джордж снова заворочался, и впервые с того мига, как я увидела привидение, меня охватил страх не только за себя. Откинув одеяла, я схватила Джорджа и перекатилась на другую сторону кровати, подальше от гнусного призрака. Но оказалась недостаточно проворной, или у старухи было куда больше сил и энергии, чем я предполагала, потому что она успела подбежать ко мне, нагнуться, и в скрюченных пальцах блеснул изогнутый клинок — не из серебра, а из золота, в точности как ятаган из «Тысячи и одной ночи». Еще секунда — и он вонзится в меня.
Я опять откатилась на противоположную сторону. Джордж оглушительно лаял, пытаясь вырваться и наброситься на странное создание.
— Кто ты? Чего хочешь?! — завопила я. Глупые вопросы, но я не знала, что говорю.
Призрак неожиданно метнулся ко мне, пытаясь поймать. Я и не подумала рискнуть с ним схватиться. Странный золотой кинжал был уже высоко поднят, и я зачарованно смотрела, как он опускается к моей груди. Схватив подушку, я швырнула ее в старуху. Подушка задела клинок, едва не выбив его из сморщенной руки. Старуха замешкалась, и этого было достаточно, чтобы я оказалась у двери. Но ручка не повиновалась, хотя я дергала ее побелевшими от напряжения пальцами. Я не помнила, заперла ли дверь. Должно быть, заперла. Джордж уже сходил с ума, и, повернувшись, я увидела, как призрак неуклюже, но довольно быстро приближается ко мне. Тут замок щелкнул, и дверь распахнулась. Я почти выпала в коридор.
Значит, замок все-таки был закрыт. Как же это пакостное создание попало в комнату?
Я не оглядываясь мчалась по коридору, прижимая к себе Джорджа. Нельзя, чтобы старуха утащила его с собой!
Не помню, как я умудрилась сохранить равновесие, хотя в жизни не бегала так быстро, а коридор казался бесконечным. Наконец я обнаружила, что стою перед дверью спальни. Я знала, кто спит за этой дверью, понимала, что направлялась именно сюда. И принялась колотить в потемневшую от времени дубовую створку. Изнутри послышался приглушенный мужской голос. Я продолжала стучать, Джордж не прекращал скандалить. Хорошо, что он так шумит! Может, привидение не посмеет меня преследовать?
— Пожалуйста, объясните, почему вы так считаете.
— Накануне она упросила меня снять решетки. Я сделал это, сгорая от угрызений совести, что не убрал их раньше. Посчитал, что Кэролайн совершенно поправилась. Спустившись в гостиную, она с улыбкой отдала мне Джудит и ненадолго вышла. Сказала, что замерзла и хочет взять свою любимую шаль. Очевидно, Кэролайн знала, что слуги тайком следят за ней, потому что поднялась в Синюю комнату, закрыла дверь, прошла по карнизу в соседнее помещение, а оттуда — в северную башню. Будь я немного бдительнее, внимательнее, подожди еще несколько дней, прежде чем снимать решетки, она могла бы выдать себя. И уж разумеется, не бросилась бы с балкона.
Все это случилось так давно, а он по-прежнему незаслуженно мучится сознанием своей вины.
— Если бы вы догадались выждать, она попросту отложила бы задуманное и, едва улучив момент, сделала бы то же самое.
— Возможно, возможно.
— Этот такая трагедия, Лоренс. Мне очень жаль.
— Я не мог заставить себя рассказать вам, Энди. Мне стыдно, что я такой трус. Боялся, что вы отвергнете меня из-за ребенка, который может унаследовать болезнь матери, а еще хуже — посчитаете, что безумие у меня в роду.
— Родители Кэролайн навещают Джудит?
Лоренс искренне удивился, очевидно, он не ожидал подобного вопроса.
— Нет, они никогда ее не видели. И не пожелали объясниться со мной. Джон и Томас тоже знают о том, какие слухи они распускали.
— Какие же?
— Заявили, что их дочь была совершенно нормальной и это я довел ее до самоубийства жестоким обращением, а может, и сам расправился с ней. Правда, они не могли придумать ни одной причины, по которой я хотел бы это сделать, но ни минуты не сомневались, что именно я — убийца Кэролайн. Поэтому они не захотели иметь ничего общего ни со мной, ни с моим ребенком.
— Отреклись от собственной внучки?
Лоренс кивнул.
— Просто невероятно, но вряд ли в этом есть ваша вина. Наоборот, Лоренс, я считаю, что вы прекрасно воспитали Джудит. Милый, живой, веселый и умный ребенок, настоящее солнышко, и к тому же совершенно нормальный. У нее прекрасная гувернантка. Мне действительно жаль Кэролайн, но пора похоронить прошлое. Оно никоим образом не должно коснуться Джудит.
Мрак и отчаяние все еще жили в этой комнате, и, наверное, поэтому у меня вырвалось:
— Мне двадцать один год, но я примирилась с мыслью, что стала мачехой. Мы с Джудит непременно подружимся. Перестаньте мучить себя, Лоренс, я прощаю вас за то, что не сказали правды.
— Вероятно, когда-нибудь у меня это получится, но забыть Кэролайн я не сумею. Джудит — дитя своей матери. Что, если с годами безумие вырвется на свободу?
— Король у нас потерял рассудок. Но был ли таковым его отец, Георг Второй?
— Некоторые тори рады бы это утверждать, но ничего подобного никто не замечал.
Кажется, он уже пытается шутить. Неплохой признак.
— Вам, как и мне, известно, что эта болезнь далеко не всегда передается из поколения в поколение. Насколько я поняла, родители Кэролайн абсолютно здоровы?
— Да, — медленно выговорил Лоренс, — если не считать их болезненной ненависти ко мне.
Похоже, он рад каждому заверению в том, что с его дочерью все в порядке!
— Но могу признаться, что до приезда мисс Джилбенк я боялся за Джудит.
— Сколько ей было лет, когда появилась мисс Джилбенк?
— Наверное, года три.
По мне, сумасшествием было даже сказать такое, не то что думать. Но я все же попыталась урезонить Лоренса:
— Джудит была совсем маленькой. По-моему, любой родитель при виде хаоса, создаваемого младенцем, готов поверить, что в его доме поселилось само отродье сатаны. Во всяком случае, так считал дедушка, а я, как видите, вполне в здравом уме. Да-да, припоминаю, он называл меня злобным чертенком.
Лоренс наконец рассмеялся, по-настоящему рассмеялся, как я и надеялась. Неужели я так ловко сумела выйти из положения, что на его лице засияла улыбка? Нет, готова поклясться, что он словно стал моложе, плечи распрямились, как будто с них свалилась огромная тяжесть.
Проводив меня до двери спальни, он легонько коснулся пальцем моего подбородка:
— Вы воплотили в себе все, о чем я мог лишь мечтать, а может, и немного больше. Я подумаю над вашими словами. Доброй ночи, дорогая моя Энди.
Снова очутившись в Синей комнате после прогулки Джорджем, который на этот раз был далеко не так разборчив, я отпустила Белинду — ей до смерти хотелось остаться и посплетничать. Едва добралась до кровати и с наслаждением вытянулась под теплыми одеялами. Джордж тоже решил укрыться и прижался к моим коленям. Нужно признать, давно у меня не было такого суматошного, пугающего, насыщенного событиями дня, а голова едва перестала болеть после позорного падения с лестницы.
Я почувствовала нечто холодное и зловещее в Черной комнате, поняла, что какая-то сила заманила сюда Амелию… но сейчас слишком устала, чтобы думать об этом. К тому же все закончилось в целом благополучно, если не считать того, что стряслось с Амелией, и дружного отказа расследовать это происшествие. Завтра я прокрадусь в пустое помещение, постою там и посмотрю, что будет. Правда, меня трясло при одной мысли об этом, но уж лучше встретиться с неизведанным лицом к лицу, чем трусливо прятать голову в песок, подобно страусу.
Я заснула, ощущая, как мокрый нос Джорджа прижимается к моей ноге. Не знаю, что меня пробудило, ибо в комнате стояла полная тишина. Ни проблеска света, ни шепотка. Но мгновение назад я видела во сне, как скачу по йоркширским болотам, а в следующую минуту уже смотрела широко открытыми глазами в пустоту.
И когда глаза немного привыкли к мраку, я увидела ЭТО. Зажмурилась, потрясла головой. Но ЭТО не двигалось. Стояло, оцепеневшее и безмолвное, как статуя, как исчадие ада, не более чем в двух футах от изножья кровати.
Помню, как храпел ничего не подозревающий Джордж, хотя внутри у меня все оледенело. Медленно, о, как медленно я высвободила руки из-под одеяла и села. Джордж пошевелился, но не проснулся. Таинственная фигура принялась неспешно обходить кровать, направляясь ко мне. И в тот момент, когда попала в полосу лунного света, я сумела ее разглядеть. Это оказалась старуха, ужасно изуродованная и древнее самой смерти. Спутанные седые волосы обрамляли беспорядочными лохмами омерзительно злобное лицо. Мне хотелось закричать во весь голос, но, к моему полнейшему стыду, из раскрытого рта вырвался только жалобный стон. Меня словно пригвоздили к месту, и от страха не было сил шелохнуться.
— Кто ты? — надтреснутым голосом пролепетала я. — Чего хочешь от меня?
Старуха, которая никак не могла быть настоящей, негромко прохрипела:
— Ты проклятие этого дома. Грязь и пакость. Зло, которое вновь в нем поселилось. Ты — воплощение порока, и все, что исходит от тебя, — проклято. Но ты за все заплатишь!
Я тяжело дышала. Джордж снова заворочался, и впервые с того мига, как я увидела привидение, меня охватил страх не только за себя. Откинув одеяла, я схватила Джорджа и перекатилась на другую сторону кровати, подальше от гнусного призрака. Но оказалась недостаточно проворной, или у старухи было куда больше сил и энергии, чем я предполагала, потому что она успела подбежать ко мне, нагнуться, и в скрюченных пальцах блеснул изогнутый клинок — не из серебра, а из золота, в точности как ятаган из «Тысячи и одной ночи». Еще секунда — и он вонзится в меня.
Я опять откатилась на противоположную сторону. Джордж оглушительно лаял, пытаясь вырваться и наброситься на странное создание.
— Кто ты? Чего хочешь?! — завопила я. Глупые вопросы, но я не знала, что говорю.
Призрак неожиданно метнулся ко мне, пытаясь поймать. Я и не подумала рискнуть с ним схватиться. Странный золотой кинжал был уже высоко поднят, и я зачарованно смотрела, как он опускается к моей груди. Схватив подушку, я швырнула ее в старуху. Подушка задела клинок, едва не выбив его из сморщенной руки. Старуха замешкалась, и этого было достаточно, чтобы я оказалась у двери. Но ручка не повиновалась, хотя я дергала ее побелевшими от напряжения пальцами. Я не помнила, заперла ли дверь. Должно быть, заперла. Джордж уже сходил с ума, и, повернувшись, я увидела, как призрак неуклюже, но довольно быстро приближается ко мне. Тут замок щелкнул, и дверь распахнулась. Я почти выпала в коридор.
Значит, замок все-таки был закрыт. Как же это пакостное создание попало в комнату?
Я не оглядываясь мчалась по коридору, прижимая к себе Джорджа. Нельзя, чтобы старуха утащила его с собой!
Не помню, как я умудрилась сохранить равновесие, хотя в жизни не бегала так быстро, а коридор казался бесконечным. Наконец я обнаружила, что стою перед дверью спальни. Я знала, кто спит за этой дверью, понимала, что направлялась именно сюда. И принялась колотить в потемневшую от времени дубовую створку. Изнутри послышался приглушенный мужской голос. Я продолжала стучать, Джордж не прекращал скандалить. Хорошо, что он так шумит! Может, привидение не посмеет меня преследовать?