Коултер Кэтрин. Мишень

   Сзади послышались аплодисменты. Они поспешно отскочили друг о г друга и увидели Эмму, бегущую по дорожке. Над ней реял змей в виде гнома. Она искусно управляла им и весело смеялась. Ветер играл ее волосами, и девочка казалась не правдоподобно, сказочно прелестной на фоне алого заката.
   Взгляд Рамзи, переполненный нежностью, был устремлен на Эмму.
   – У нас хватит ума, чтобы решить все проблемы, – пробормотал он, не поворачиваясь к Молли. – Давай рискнем.
   – Ты не мог бы снова поцеловать меня, Рамзи?
   – С превеликим удовольствием.
   На этот раз поцелуй длился куда дольше, хотя Рамзи ухитрился держать себя в руках. Он пробовал ее на вкус, игриво прикусывая нижнюю губу, но не делал попытки проникнуть языком ей в рот. Вряд ли это уместно сейчас, когда Эмма в двух шагах. Что она подумает?
   Рамзи неохотно отстранился. Он желал Молли больше всех женщин на свете. Из памяти почти изгладились минуты, проведенные в объятиях Сьюзен. Она ушла в прошлое, полное дорогих воспоминаний, прошлое, становящееся с каждым днем, прожитым с Молли и Эммой, все более расплывчатым. Теперь в душе родились новые чувства, настолько сильные и всепоглощающие, что без остатка завладели им.
   Он снова поцеловал ее, едва прикасаясь губами, давая время поближе узнать друг друга. И улыбнулся, но ничего не сказал, гадая, однако, о чем она думает.
   Молли отчетливо понимала, по какой причине Рамзи так хочет жениться на ней. И принимала. Он без памяти любит Эмму. И чтобы заполучить ее, готов взять в качестве приложения мамашу.
   Она нервно облизнула губы:
   – Ты просто хочешь постоянно чувствовать себя секс-символом.
   Он не признался, как любит ее чувство юмора, не уничтоженное даже цепью жизненных трагедий. И надеялся, что это бесценное качество сохранится до конца их дней. И он всю жизнь буде г слушать ее звонкий смех если, конечно, Молли выйдет за него.
   – Откуда ты знаешь?
   Она вновь изучающе оглядела его, словно готовясь снимать. И задумчиво склонила голову набок.
   – Секс неизбежно входит в сделку. Конечно, тебе нравятся мои волосы и глаза, но я чересчур костлявая.
   Захочется ли тебе заниматься любовью с такой шваброй, как я?
   – Придется. Во всяком случае, попытаюсь, – пробормотал он, не отводя от нее взгляда.
   Молли очень захотелось провести ладонью по его бедру, остановиться на.., но она вовремя вспомнила, где находится.
   – Как насчет Эммы?
   – Сначала придется красться, как тать в ночи, или вообще воздерживаться от всяких супружеских отношений. Я спрашивал доктора Лу, можно ли Эмме спать в одной комнате с нами, и она велела мне не волноваться по пустякам. Сказала, что в обычных обстоятельствах детям не стоит ночевать вместе с родителями, но здесь дело иное. И добавила, что Эмма скорее всего сама откажется о г этого, когда опасность минует. Итак, Молли, что скажешь? Согласна?
   Молли, отряхиваясь, встала.
   – Похоже, та семья собирается уходить. Идем за Эммой и сообщим, что у нее будет новый папочка. – Она направилась к девочке, но остановилась, обернулась и с мрачной улыбкой объявила:
   – Я согласна положить конец вашим страданиям, судья Хант.
   – Скажи это! – настаивал он так громко, что на них стали оглядываться. – Я хочу, чтобы все было по правилам.
   Под недоуменными взглядами людей Молли засмеялась и тряхнула головой.
   – Я выйду за тебя! – крикнула она. – И с огромной радостью.
   Раздались громкие аплодисменты и нарочито жалобные стоны мужчин, тотчас заработавших тычки от своих супруг.
   – Это так чудесно звучит! – признался он, догоняя Молли. – Более чем чудесно. Теперь мы станем настоящей семьей. Просто не могу дождаться. Смотри, мужчина, кажется, хочет подарить Эмме змея. Пойдем поблагодарим их за то, что присмотрели за ней. – Но вместо того чтобы шагнуть к девочке, неожиданно замер и притянул Молли к себе:
   – Я когда-нибудь говорил, что ты самая прекрасная женщина на свете? И становишься все прекраснее с каждым днем?
   – Нет. Только что у меня красивые волосы.
   – И это тоже. Волосы – твое главное достоинство и предмет гордости. – Он протянул руку и навил густую прядь себе на палец-. – На ощупь совсем как шелк. Ты настоящая королева. И каждая крошечная косточка в этом худеньком тельце – само совершенство.
   Он весело воззрился на Эмму, запыхавшуюся от бега, усталую, но довольную.
   – Я тебе не противен, Молли?
   – Поверь, ты мне очень нравишься, – выпалила она, смущенно ковыряя землю носком сапожка, и наконец набралась храбрости бросить на него взгляд сквозь длиннющие ресницы. – Особенно твое тело.
   На какое-то мгновение Молли показалось, что он заключит ее в объятия. И она бы не сопротивлялась, но Рамзи поспешно отступил.
   – Вот и прекрасно. Неплохое начало. Давай поженимся, Молли, как только вернемся домой. Остановимся по пути в Лас-Вегасе и устроим медовый месяц до свадьбы. Что ты на это скажешь?
   «И что такое вообще любовь?» – подумала она, медленно наклоняя голову.
   Но всем грандиозным планам не суждено было осуществиться. Не осталось даже времени сказать Эмме о появлении нового папочки. Портье в Дромоленд-Касл вручил им две записки, принятые по телефону, и факс от Савича.

* * *

   Они вылетели из Шеннона в Чикаго бизнес-классом, сидя в среднем трехместном ряду. Эмма устроилась между ними и проспала почти всю дорогу, удобно улегшись на трех подушках и укрывшись одеялом, из-под которого выглядывало пианино. Все дни, проведенные в Ирландии, оно стояло в углу номера, совершенно позабытое Эммой, пока они не вернулись с проулки Молли, прочитав записки, побледнела, Рамзи выругался и ринулся собирать вещи.
   Молли заметила, что шнурок на кроссовке дочери развязался и болтается. Она долго смотрела на него, прежде чем стянуть с маленькой ножки кроссовку. На Эмме были клетчатые носки. Молли только вчера их постирала.
   Они почти не разговаривали. Судьба снова больно ударила ее. Душа Молли оцепенела, но она была благодарна за опустошенность, овладевшую телом и мозгом.
   Наконец она выговорила едва слышно, чтобы не разбудить Эмму:
   – Я не верю. Все твержу себе, что это ошибка и что Ив жестоко пошутила.
   – Понимаю.
   – Теперь они прищучат Шейкера?
   – Трудно сказать. Мы все узнаем, когда доберемся до Чикаго. Слушай, твой отец еще жив. Одному Господу известно, как ему удалось выкарабкаться, но он жив, и это хороший знак.
   – А может, его уже нет на свете. – Молли осеклась, глядя на пустой киноэкран прямо перед ее носом. – Или он пришел в себя и рассказал копам, кто в него стрелял!
   Рамзи потянулся к трубке телефона, висевшего на спинке переднего кресла.
   – Нет, – запротестовала Молли, схватив его за руку. – Не хочу ничего знать, по крайней мере пока. Лучше буду думать, что ты прав. Он описал копам стрелявшего, и к тому времени, как мы приземлимся в аэропорту О'Хара, все плохое кончится.
   Но Рамзи с сомнением покачал головой. Вряд ли это возможно.
   – Помнишь, – сказал он, – я говорил, что стреляли с большого расстояния, судя по траектории пули.
   Киллер засел на крыше четырехэтажного здания на противоположной стороне улицы. Мейсон просто не мог его видеть. По словам Савича, баллистическая экспертиза показала, что пуля калибра 7,62 выпущена из снайперской винтовки типа SIG-Sauer SSG2000. Эта винтовка принята на вооружение в армии.
   Он не добавил, что пуля, разорвавшая грудь Мейсона, швырнула жертву в стоявшую на обочине машину с такой силой, что у новенького синего «бьюика-ривьеры» разлетелось боковое стекло.
   – Гюнтер шел на шаг впереди хозяина и не получил даже царапины.

* * *

   Эмма застонала во сне. Рамзи осторожно принялся растирать ее плечи и шею. Девочка попробовала было оттолкнуть его руку, но тут же успокоилось.
   – Надо сказать ей. Она не глупа и обо всем догадается.
   – Знаю. И в этом ее спасение, – едва слышно согласился Рамзи. – Необходимо первым делом снова позвонить доктору Лу.
   – Он жив, Рамзи.
   Рамзи ничего не ответил, продолжая легонько гладить Эмму по спине, и устало откинул голову на подголовник кресла. Господи, только они успели привыкнуть к разнице во времени, как все начинается снова.
   Он хотел жениться, и как можно скорее. Хотел, чтобы Эмма знала: он всегда будет рядом, и теперь она его дочь. Женщина, которая станет его женой, как только они улучат момент, сидела через кресло – протяни руку и коснешься ее. Он не знал, что сказать ей, какие слова найти. И что, черт побери, теперь будет.
   – Рамзи?
   – Да?
   – Нам придется подождать, пока все не утрясется.
   – Дьявол! – прошипел Рамзи, тоскливо вздыхая.

Глава 29

   Детектив О'Коннор вместе с Майлзом уже ждали их в доме Мейсона. Остальные, как пояснил Майлз, уехали в больницу.
   – Входите. Мистер Лорд пока держится. Он еще не пришел в сознание, но врачи говорят, что его состояние стабилизировалось. Мне очень жаль, Молли.
   – Спасибо, Майлз. Нам всем сейчас нелегко. Благодарю за то, что в одиночку обороняете крепость.
   – Здравствуйте, судья Хант, миссис Сантера, – приветствовал детектив, выходя из гостиной. – Печально, что вам не дали отдохнуть. Все так неожиданно. Никто не знает, как теперь быть. Надеюсь, вы не возражаете, миссис Сантера, что я вломился сюда?
   – Вовсе нет, детектив, – заверила Молли и, усевшись на корточки перед Эммой, спросила:
   – Хочешь пойти с Майлзом на кухню и поискать чего-нибудь вкусненького?
   – Я испек шоколадные пирожные для Эммы, – объявил Майлз. – Они еще теплые, прямо из духовки.
   Эмма окинула мать долгим терпеливым взглядом. В глазах малышки стыла такая недетская усталость, что Молли хотелось плакать.
   – Твой дедушка в больнице, Эмма. Он был ранен.
   Теперь детектив О'Коннор хочет поговорить со мной и Рамзи. Узнать, что мы думаем обо всем этом.
   – Ладно, мама. Я пойду с Майлзом.
   – Спасибо, Эм. Я скоро приду. Ужасно хочется пирожных.
   В награду она получила еще один многострадальный взгляд. Молли сидела, пока Майлз с Эммой не скрылись на кухне. Эмма по-прежнему прижимала пианино к груди.
   Наконец Молли встала и мрачно пробормотала:
   – Пойдем в гостиную.
   – Данные баллистиков подтвердились, – начал О'Коннор. – Пуля калибра 7,62, выпущена из снайперской винтовки.
   – Киллера, конечно, не нашли?
   – Мы поднялись на крышу здания. Там валялись два сигаретных окурка, стаканчик из-под кофе, и – о чудо из чудес – темнело крошечное влажное пятнышко.
   – Пятнышко? – удивилась Молли, хлопая глазами. – Странное чудо!
   – Он плюнул, миссис Сантера. Слюна! Значит, можно провести тест на ДНК. Если поймают этого типа, у нас в руках окажется неопровержимое доказательство его виновности. Эксперты считают, что киллер – заядлый курильщик и страдает хроническим бронхитом.
   Его пороки в конце концов станут причиной гибели.
   Поскольку Мейсон Лорд – человек влиятельный, несмотря на более чем сомнительные связи и род занятий, этот случай получил большую огласку. Правда, журналисты поняли, что здесь особенно ловить нечего, но завтра они снова соберутся у дома. Я рад, что вы приехали ночью. Но они скоро пронюхают о вашем возвращении.., судья Хант.
   – Что говорят врачи о состоянии Мейсона?
   Детектив взглянул на часы.
   – Уже почти полночь. Я сказал хирургу, что вы вот-вот появитесь. Он велел вам позвонить и узнать последние новости.
   О'Коннор вынул сотовый телефон и набрал номер.
   Через пять минут переговоров, на протяжении которых его отсылали от одного человека к другому, он вручил телефон Молли.
   Рамзи впился глазами в ее лицо. Выражение почему-то не изменилось. Странно. Неужели…
   Молли отключилась и отдала телефон детективу:
   – Он жив. Хирург, доктор Билиотти, говорит, что шансов пятьдесят на пятьдесят, если он, конечно, протянет ночь. Отец уже пришел в себя. И прошептал полицейскому, сидевшему у кровати, что его застрелил Луи Сантера.
   – Шутите! – воскликнул детектив. – Он, должно быть, еще не отошел от наркоза.
   – Так и Билиотти читает. Больше отец не сказал ни слова. Доктор жалуется, что папарацци осадили больницу и его лично. Одна из сиделок поймала репортера, нарядившегося уборщиком и тащившего швабру. Он, видите ли, пытался пробраться к постели Лорда.
   – Кстати, у вас нет никаких версий? Идей, которые могли бы поспособствовать раскрытию преступления?
   Молли и Рамзи сокрушенно уставились на детектива. Оставалось лишь признать свое поражение.

* * *

   Шипение регулятора казалось неприлично громким в тишине отделения интенсивной терапии Чикагской мемориальной больницы на улице Джефферсона – в ближайшем травматологическом центре, куда привезли раненого. Молли вперилась глазами в белое лицо отца. Из носа и рта отходят трубки, в венах торчат иглы капельниц, мочеприемник свисает со спинки кровати.
   Полицейский сидел на кровати с диктофоном на коленях и криминальным романом в руке. Он равнодушно кивнул вновь прибывшим, но тотчас вскочил, узнав судью Ханта, и снова поклонился, на этот раз куда почтительнее.
   Отделение интенсивной терапии было огромным, безликим, набитым новейшими приборами. Кроме Мейсона, здесь находилось всего шесть пациентов, отделенных друг от друга занавесками. Стоны боли мешались с этим проклятым шипением, тихими голосами родственников, пытавшихся беседовать с больными, проклятиями, несущимися с койки в дальнем углу, торопливыми шагами сестер.
   Отец лежал неподвижно, как труп. И если бы отключили аппарат искусственного дыхания, наверняка бы умер.
   Она слегка коснулась ладонью его щеки, влажной и словно обвисшей.
   И в этот миг поняла, что страстно желает его выздоровления. Каков бы он ни был, это все же ее отец. Пусть живет, долго-долго.
   Не прошло и пяти минут, как сиделка жестом велела им уходить. Очутившись в коридоре, Молли спросила детектива О'Коннора:
   – Маме звонили? Она живет в Италии.
   Тот непонимающе уставился на нее, почесал за ухом и покачал головой:
   – Ничего не могу сказать, миссис Сантера.
   – Тогда я немедленно свяжусь с ней, как только мы вернемся домой.
   Было уже около двух часов ночи. Молли хотелось снова вбежать в отделение, убедиться, что отец еще на этом свете. Жизнь едва теплилась в этом изуродованном теле.
   На обратном пути им почти не встретилось машин, но Рамзи не отрывал взгляда от дороги. Он так измучился, ничего не соображал. Даже если бы им все-таки удалось пожениться, в эту минуту он сильно сомневался в том, что чары Молли могли бы побудить его к действиям. Впрочем, и она выглядела не лучше. Едва держится на ногах.
   Когда они наконец подкатили к воротам особняка Лорда, какой-то мужчина выскочил из машины, стоявшей на обочине дороги, и кинулся наперерез.
   – Репортер. Только этого нам не хватало, – буркнул Рамзи и громко окликнул охранника:
   – Это судья Хант! Сию секунду откройте ворота! Шевелитесь! Здесь репортер!
   – Слизняки вонючие, – прорычал охранник и распахнул ворота как раз в тот момент, когда репортер коснулся заднего бампера.
   – Погодите! – завопил он, но Рамзи, не сбавляя скорости, ворвался на подъездную дорожку. Репортер устремился было следом, но вовремя узрел широкую полубезумную улыбку охранника, восседавшего в освещенной будке. Массивные металлические половинки начали бесшумно смыкаться. Еще немного, и репортер был бы разрезан пополам. К счастью, он успел отскочить.
   – Эй, ты что, никогда не слышал о первой заповеди, ублюдок проклятый!
   Охранник, осклабившись, проорал в громкоговоритель:
   – Ну да, дерьмо поганое, а если я ублюдок, то принц Чарльз – картонка от «тампакса»!
   Рамзи удивленно поднял брови. Что за чушь! Слушать этот бред не было сил, но что-то неожиданно замкнуло в голове, и он принялся смеяться. Молли присоединилась к нему. Они вошли в дом, держась за руки и оглушительно хохоча.
   – О Господи, – только и пробормотал потрясенный Майлз.

* * *

   И у Майлза, и у Гюнтера было алиби. Как, впрочем, и у Уоррена О'Делла, и у Ив. В тот злополучный день у миссис Лорд в гостях была ее мать. Они пили чай со льдом у бассейна, когда произошло несчастье.
   Репортеры буквально стояли на ушах. Наконец они нашли очередную героиню дня! Поскольку Ив была молода, красива, безмерно богата, то, естественно, сразу же обрела кучу поклонников и почитателей, сочувствующих и сострадающих. Истерия подогревалась прессой, которая всегда была готова лизать задницу сильным мира сего.
   Мать Молли выразила свое сочувствие, но отказалась приехать.
   – К чему, дорогая? – удивилась она. – У меня нет ни малейшего желания держать его бессильную руку и рыдать у постели или становиться объектом приставаний папарацци. Постарайся почаще сообщать мне, как идут дела, Молли, а я стану молиться за него.
   «Ничего странного, – подумала Молли, – если учесть, что новая миссис Лорд совсем девочка по сравнению с мамой и что они не виделись с отцом больше десяти лет».
   Мейсон Лорд, чья душа трепетала в унылой пустыне чистилища между жизнью и смертью, был почти забыт.
   Все внимание уделялось его прелестной молодой жене, которая в любой миг могла стать вдовой. Но с другой стороны, какой репортер отважится рискнуть своей шкурой, интересуясь подробностями жизни такого человека, как Лорд?
   Эту ночь он протянул. Правда, в какую-то минуту казалось, что все кончено: настала клиническая смерть.
   Но врачи вытащили раненого с того света. Ему вновь поставили капельницу, и таким образом удалось держать под контролем артериальное давление. Молли и Рамзи решили утром остаться дома и позаниматься с Эммой. Зато им представилась возможность видеть, как Ив Лорд прокладывает себе путь через толпу репортеров, кишевших у ворот больницы. Этот блок новостей транслировался каждый час по трем местным телеканалам, так что миссис Лорд в мгновение ока стала чем-то вроде кинозвезды.
   – Многое отдала бы, чтобы узнать, о чем она думает, – заметила Молли.
   – Ты не одинока. Детектив О'Коннор тоже об этом мечтает, – сообщил Рамзи и обернулся к Эмме, как раз входившей в гостиную.
   – Привет, Эм! – улыбнулась Молли. – Ну-ка, расскажи, что готовит Майлз на обед.
   Эмма стояла в дверях, прижимая к себе пианино и смущенно глядя на мать.
   – Мама, когда мы поедем домой?
   «Домой, – подумала Молли. – Где он, этот дом?»
   – А куда бы ты хотела поехать? – вмешался Рамзи, похлопывая себя по колену. Девочка тут же подбежала к нему, поставила пианино на пол и устроилась поудобнее. – Куда? – снова повторил он.
   – Домой. В Сан-Франциско.
   – Вот как! Ну, ты настоящая умница! Сразу все просекла. Что бы ты сказала, если бы мы с твоей мамой поженились?
   Эмма задумчиво нахмурилась, подняла руку и, погладив его по щеке, с душераздирающей детской искренностью пояснила:
   – Мой папа только что умер, Рамзи. Он был не таким уж хорошим, но все равно это мой папа.
   – Верно. И всегда им останется.
   – Не думаю, что вам следует жениться, – неожиданно объявила Эмма, прислонившись головкой к его плечу. – Я боюсь, Рамзи. Очень боюсь.
   – Чего, родная?
   – Если ты женишься на маме, тебя тоже могут взорвать.
   – О, Эмма! – вздохнул Рамзи, прижимая девочку к себе. – Никто меня не тронет, никто на свете.
   – Уже тронули. Тебя подстрелили там, в горах, а когда моего папу взорвали, ты тоже долго болел.
   – Пустяки. Такой верзила, как я, вынесет все что угодно. Не волнуйся, Эм. Прошу тебя. Зря ты это.
   Девочка, наклонившись, подняла пианино.
   «Ее якорь спасения», – подумал Рамзи, не представляя, что делать дальше.
   – Знаешь что, Эмма? – наконец прошептал он.
   Эмма поглаживала пальцами клавиши, низко опустив голову. Не желает даже взглянуть на него?
   – Я думаю, что, когда мы станем одной семьей и все снова будет хорошо, мы вернемся в Ирландию. Проведем наш медовый месяц в Банретти-Касл?
   Малышка едва заметно улыбнулась и, выпустив пианино, стиснула шею Рамзи.
   – Не знаю. Просто не знаю. А мама? Она согласна?
   – Вот увидишь, она у меня будет самая счастливая.
   – Мама, – деловито обратилась Эмма к Молли, – как по-твоему, мы сможем защищать Рамзи?
   «Удар ниже пояса», – подумала Молли, чувствуя, как сжалось сердце. Но, поняв, что нельзя показывать Эмме свои тревоги, улыбнулась и кивнула:
   – Конечно, мышка. Видишь ли, Эм, он прав. Такого верзилу ничем не возьмешь. Он большой и сильный.
   Мы гораздо слабее, значит, придется думать и за него.
   Станем, как говорится, мозгом операции. Будем придумывать всякие планы и хитрости, как уберечь Рамзи. Ясно?
   – Угу. А кто стрелял в дедушку?
   – Мы еще не знаем, детка, – вздохнула Молли. – Но он жив, и теперь врачи в больнице его лечат.
   – Посмотри, который час, – попросил Рамзи. – Нужно поторопиться, иначе опоздаем к доктору Лу.
   – Надеюсь, мы сумеем отвязаться от репортеров, – расстроенно буркнула Молли.
   Им действительно повезло, и, едва оказавшись в кабинете Элинор, Эмма торжествующе объявила:
   – Доктор Лу, Рамзи и ма хотят пожениться. Что скажете?
   – Думаю, – зачарованно протянула доктор Лу, – надо немедленно послать секретаршу за бутылкой шампанского. Эмма, ты, надеюсь, обойдешься «спрайтом»?
   – Мне бы лучше «Доктор Пеппер».
   – Прекрасно. – Поговорив по телефону, доктор Лу вернулась к девочке. – Через полчаса мы отпразднуем великое событие. Поздравляю вас всех. Эмма, объясни: почему ты так взволнованна?
   – Рамзи могут убить, как моего папу.
   – Верно, – согласилась врач, – но видишь ли, Эмма, такое может случиться с любым человеком в мире Помнишь, совсем недавно трагически погибла принцесса Диана Никогда не забуду, как были потрясены люди, осознав, что никто из нас не гарантирован от подобных случаев. «Не гарантирован» – означает, что такая же катастрофа может произойти в любую минуту, с любым из нас. Поэтому будем жить и наслаждаться каждым днем, который дарован нам Господом. Когда-нибудь ты поймешь, какое это счастье. Ясно?
   – Но ча принцессой не охотились плохие люди, – возразила Эмма с непререкаемой детской логикой.
   – Тебя не переспоришь, – покачала головой Элинор. – Ладно, давай посмотрим на все это с другой стороны. Рамзи и твоя мама мечтают дать тебе теплый дом.
   Вы трое станете дружной семьей. Они любят тебя и хотят, чтобы ты знала: они всегда будут рядом.
   Эмма вздохнула и, обернувшись к Рамзи, молча и очень долго изучала его. Потом мельком взглянула на мать и улыбнулась.
   – Знаете, доктор, я думаю, Рамзи станет мне очень хорошим папой. Он ужасно меня любит. Ужасно.
   – Неужели?
   – Ну да. Он просто озверел, когда тот человек снова чуть меня не украл.
   Молли уже успела рассказать Элинор по телефону, что произошло на пляже.
   – Ты сильно перепугалась?
   – Да, но все быстро кончилось. Рамзи говорит, я снова сумела спастись.
   – А что ты сделала?
   – Тот человек ударил меня, но я не от.., отключилась, как говорит мама. И здорово укусила его. Он такой толстый, и я вспомнила, как кусаются собачки, зарычала и тяпнула его. Он дернулся, а я высунула голову и громко позвала Рамзи. Он увидел нас, и тому типу пришлось меня бросить. Жаль, что ты не поймал его, Рамзи.
   – Мне тоже, крошка.
   Доктор Лу немного поговорила с Эммой с глазу на глаз. Потом они распили шампанское. Эмма прикончила маленькую банку «Доктора Пеппера», и Молли с Рамзи еще долго принимали поздравления от штата сотрудников и ждавших в приемной пациентов. Один из них, пожилой мужчина с сильным нервным тиком, радостно объявил:
   – Я видел ваш снимок в газете, судья. Правда, не очень четкий. Вы обнимали маленькую девочку.
   – Нет! – громко вмешалась Эмма, крепко стиснув пианино. – Он обнимал меня. Просто Рамзи был страшно расстроен.

* * *

   – К сожалению, я никого не заметил, – заверил Мейсон Лорд детектива О'Коннора и, со свистом втянув в себя воздух, зажмурил глаза от боли. Затем, нажав кнопку, впрыснул себе морфин через иглу, торчавшую в вене.
   Детектив подождал, пока лекарство подействует.
   – Никаких угроз, подозрительных лиц, хотя бы шума?
   – Нет. Мы с Гюнтером как раз выходили из офиса моего приятеля. Немного поболтали о том о сем. Хороший парень. Известный политик.
   – Его имя, сэр?
   – Член сената штата Квентин Корди. Не стоит его допрашивать, офицер, он вряд ли замыслил разделаться со мной. Мы просто друзья, вот и все.
   – Прекрасно, сэр. В таком случае кого же вы подозреваете? Кто знал, где вы будете в этот час?
   Для Молли было очевидным, что отец уже немало раздумывал над этим. Она ненавидит это выражение его глаз, взгляд холодного расчетливого убийцы. Несмотря на перенесенные страдания, он вновь и вновь перебирал в уме имена тех немногих людей, которые, по его мнению, могли решиться на такое.
   – Знали, конечно, избранные, – наконец выговорил Лорд, – но, разумеется, только самые доверенные лица. – Он помедлил, впрыснул еще морфина и сокрушенно пробормотал:
   – Если я пригрел на груди предателя, сам с ним и разделаюсь, детектив.
   – Нет, сэр, доверьтесь полиции. Это называется покушением на убийство.
   – В таком случае вы прекрасно знаете, что за всем стоит Рул Шейкер. Но таких глупостей раньше за ним не водилось. Должно быть, совсем спятил.
   – Мне кажется, мистер Лорд, – заметил детектив поднимаясь, – что если мистер Шейкер действительно такой кретин, как вы считаете, значит, у вас нешуточные проблемы. Пока что вы надежно защищены. Но Рул Шейкер, естественно, уже узнал о своей неудаче. Если вы правы, представляю, что он сейчас говорит!