Коултер Кэтрин. Нескромное предложение

   Сабрина подняла голову и взглянула тетке в глаза:
   — Я не вернусь в Монмут-Эбби. Хотя вы и не верите мне, Тревор действительно пытался совершить насилие. Я ни минуты не сомневаюсь, что, как только он поймет, что меня некому защитить, он удвоит усилия. Кроме того, я больше не желаю жить в одном доме с Элизабет. Она показала свое истинное лицо.
   — И ты осуждаешь сестру? Ведь ты едва не совратила ее мужа!
   — Я этого не делала! Почему вы мне не верите?
   У леди Берсфорд был такой вид, словно она вот-вот бросится на племянницу.
   — Верить тебе?! Какая чушь! Не воображай, что я так же глупа, как ты, Сабрина! О Господи милостивый, что же ты намереваешься предпринять? После того, что ты натворила, оставаться здесь тебе нельзя!
   Сабрина медленно поднялась.
   — Вы не правы, тетя, глубоко не правы. И даже отказываетесь выслушать меня! Почему? Почему считаете, будто я способна лгать?
   — Не будь идиоткой! Даже слепая старуха, миссис Баггил, и то способна увидеть истину. Ты жила вместе с Филипом Мерсеро в одном доме. И он, конечно, не преминул затащить тебя в постель!
   — Прекрасно. В таком случае я уеду из вашего дома, как только сложу вещи.
   — Вот как? И куда это, спрашивается, вы собрались, мисс?
   — Не на панель, если именно это вас волнует. Вы забываете, что деньги, которые так щедро тратили, принадлежат мне. Прощайте, тетушка.
 
   — Мисс Сабрина!
   Сабрина отвела взгляд от стены и всмотрелась в одутловатую неприветливую физиономию горничной. Нет, это невыносимо! Неужели в этом городе каждый знает о ее позоре и наслаждается унижением?
   — Прошу именовать меня леди Сабрина, — процедила она. — Понятно?
   Хиклс явно была не так глупа, как выглядела, но ее новая работа оказалась для нее тяжким испытанием. Она-то воображала, что в гостиной целый день будут толпиться джентльмены, но до сих пор никто не явился с визитом, а хозяйка молчалива и чем-то расстроена. Хиклс была явно разочарована.
   — Леди Сабрина, пора пить чай. Прикажете принести?
   — Да, спасибо, Хиклс.
   Она видела в лице горничной плохо скрытое злорадство. Как странно, даже слуги знали о ее падении! Откуда? А Хиклс, несомненно, кое-что было известно, как и то, что именно она придает их скромному хозяйству некоторое подобие респектабельности.
   Сабрина лениво следила за стрелками часов, медленно отсчитывавшими минуты. Она боялась покидать отель из страха встретить знакомых вроде того джентльмена, который открыто пожирал ее глазами. Как ей хотелось дать ему пощечину!
   Когда часы пробили четыре, Сабрина вдруг сообразила, что сегодня вторник. Вчера она должна была кататься в парке с Филипом Мерсеро. Вероятно, он задержался в имении и ничего не слышал о том, что произошло с ней.
   Филип все предвидел заранее, не раз предупреждал ее, а она смеялась над ним.
   Сабрина посмотрела в узкое зеркало над камином и увидела бледное осунувшееся лицо.
   — Тебе неопровержимо доказали, — бросила она жалкой незнакомке, — что глупее тебя нет на свете. Дурочка, безмозглая дурочка, у которой нет будущего. Перед тобой расстилается, словно пустыня, череда унылых дней, перетекающих в месяцы и годы.
   Безумная ярость, стремление взбунтоваться против такой несправедливости охватили ее с такой силой, что девушка с размаху ударила кулаком в серебристое стекло. Осколки посыпались на ковер. Сабрина тупо уставилась на струйки крови, ползущие по руке.
   Только после полуночи, в результате мучительных размышлений, ее осенила идея. Пусть мир остался прежним, она изменилась. Сабрина прошла долгий путь. Сначала романтические бредни о счастье, потом приступ постыдной жалости к себе, несчастной погубленной душе, и, наконец, стремление действовать. Конечно, сначала следует набраться решимости. Но она сделает то, что задумала, непременно сделает.
   И с этой клятвой Сабрина крепко заснула.
 
   Филип вернулся в Лондон не к понедельнику, а в субботу, раньше, чем предполагал. И все дело в том, что он стосковался по этим, черт бы их побрал, фиолетовым глазам! Сабрина не выходила у него из головы, Филип все время гадал, что она сейчас делает, здорова ли, хороший ли у нее аппетит. Интересно, понравится ли ей стряпня поварихи в Динвитти-Мэнор? Разумеется, она придет в восторг, как и все, кто сюда приезжает!
   Но в Лондоне его ожидали печальные новости.
   В среду Филип заперся в библиотеке своего городского дома и задумчиво смотрел в пространство, сжимая листок бумаги.
   От него потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься к Сабрине сразу же, как он узнал о разразившемся скандале. Но Филип удержал себя, велев Дамблеру поговорить со слугами леди Берсфорд. Дела обстояли еще хуже, чем он предполагал. И все-таки Филип не покинул дома. Отправиться в «Кэвендиш» в воскресенье или понедельник значило принять на себя всю силу ее гнева. Он прекрасно представлял горечь, терзания и бессильное бешенство несправедливо наказанной девушки. Она наверняка винит его за то, что он оказался прав и мрачные предсказания так скоро исполнились. Как известно, гонца, принесшего дурные вести, в старые времена казнили.
   Он развернул записку и снова перечитал. Наконец-то! Еще немного, и он сам бы помчался к ней, невзирая на доводы рассудка. Она пишет, что готова обсудить с ним важное дело. Вот как? В мужестве ей не откажешь. Ему не терпится узнать, что у нее на уме. Хорошо, что он первый не бросился к ней, предлагая свои услуги! Теперь ее очередь! Она все-таки опомнилась.
   Филип позвал Дамблера и стал одеваться, не переставая гадать, что она ему сообщит.

Глава 27

   Ровно в половине пятого виконт Деренкур постучал в дверь гостиничного номера, который снимала леди Сабрина Эверсли. Слава Богу, она не нуждается. Филип первым делом справился, догадалась ли Сабрина закрепить за собой наследство матери.
   Неуклюжая толстая женщина неопределенного возраста впустила виконта, с нескрываемым любопытством рассматривая его. Такая бесцеремонность возмутила Филипа.
   — Я виконт Деренкур. Доложите обо мне своей госпоже, — надменно велел он, справедливо полагая, что Сабрина вынесла немало неприятностей от этой злосчастной особы. Он с первого взгляда почувствовал искреннее отвращение к ней. Она наверняка грубит Сабрине. — Доложите и можете уходить.
   Хиклс с разочарованным видом удалилась в крошечную гостиную.
   — Леди Сабрина, к вам виконт Деренкур, — объявила она.
   Сабрина поднялась навстречу гостю. Филип был потрясен ее видом. Она смертельно бледна и измучена и так смотрит на него, будто ждет осуждения. Боится, что и он заодно с теми, кто издевался над ней?
   — Милорд, я рада, что вы нашли время приехать, — пробормотала девушка с таким смирением, что виконт готов был схватить ее в объятия и просить никогда больше ни о чем не тревожиться, пока он жив. Но Филип сдержался. У нее какое-то деловое предложение. Он будет играть по ее правилам. Поэтому он не сдвинулся с места.
   — Хиклс, — приказала Сабрина горничной, — вы свободны. Оденьтесь потеплее, на улице холодно.
   Филип снял пальто и перчатки, и когда Сабрина взяла их у него, неожиданно нахмурился.
   — Постойте, что у вас с рукой? Дайте я посмотрю.
   — Ничего особенного, — отмахнулась она, пряча руку за спину. — Еще раз благодарю за то, что пришли, милорд. Не хотите ли сесть?
   — Нет, сначала покажите руку. И кто вам ее бинтовал? Слепой калека?
   — Я сама. Трудно орудовать одной рукой. Я порезалась об осколки зеркала. Случайно разбила. Уже совсем не болит.
   Но он высился перед ней, как скала. Наконец Сабрина, устало вздохнув, подчинилась. Филип размотал повязку и осмотрел рану.
   — Не слишком страшно, — решил он, — но нужно промыть порез бренди. У вас есть что-то в этом роде?
   Сабрина кивнула и подошла к буфету. Бренди, должно быть, самого низшего сорта, но это не важно.
   Он подвел Сабрину к окну, распахнул створки и заставил ее высунуть ладонь наружу. И только потом плеснул на нее жгучей жидкости. Девушка даже не дернулась и не застонала. Хорошо еще, что в этот момент под окном не было прохожих.
   — А теперь как следует перевяжем. Очень болит?
   Рана горела, но Сабрина покачала головой. Он аккуратно забинтовал руку.
   — Ну вот, как вы себя чувствуете?
   — Прекрасно, благодарю вас.
   — Не хотите рассказать, как вы ухитрились расколотить зеркало?
   — Нет. Простая неловкость, ничего больше. Пожалуйста, милорд!
   Филип смирился, молча сел и, сложив ладони домиком, улыбнулся Сабрине.
   — Хотите чаю?
   — Не стоит. Сейчас меня больше всего интересует предмет нашей беседы.
   — Тогда к делу.
   Она села напротив Филипа, спокойная, сдержанная, полностью владеющая собой. Ведет себя безупречно. Если он выкажет свое беспокойство, Сабрина посчитает, что ее жалеют, а этого она не допустит.
   Прошло несколько минут. Сабрина не произнесла ни слова, только смотрела на него.
   — Я получил вашу записку, Сабрина. Вы сообщили, что желаете обсудить со мной важное дело, — прервал затянувшееся молчание Филип.
   — Совершенно верно, — выдавила она, упрямо уставясь в какую-то точку за его левым плечом. — Вам, разумеется, уже известно, почему я здесь.
   — О да, — беспечно обронил он. — Я вернулся в Лондон в прошлую субботу. Должен сказать, вы произвели фурор.
   Истории, которых я наслушался, так невероятны, что ни вы, ни я больше не можем считаться простыми смертными. Мои мужские доблести, оказывается, таковы, что любой джентльмен, должно быть, скрипит зубами и зеленеет от зависти. Сабрина не находила слов.
   — Вы приехали в субботу?! И, зная, что произошло, ничего не предприняли? Сегодня среда! Среда!
   — И что из этого? Кстати, вы так и не объяснили, в чем дело.
   Сабрина поднялась и гордо распрямила плечи.
   — Вы правы, милорд…
   — Филип.
   — Да, Филип. Так вот, вы были правы во всем. Я уничтожена, втоптана в грязь стараниями некоей мисс Терезы Эллиот, которая, насколько я поняла, охотится за вами. Я пыталась объяснить ей, что никоим образом не претендую на вас, но она даже не пожелала слушать меня. Все произошло так, как вы и говорили, милорд. Оказалось достаточно одного змеиного языка, чтобы изменить всю мою жизнь! К сожалению, моя тетя не склонна оправдывать меня и предпочла поверить чужим людям. Она потребовала, чтобы я возвратилась в Монмут-Эбби. По вполне понятным причинам я не могла так поступить, поэтому пришлось покинуть ее дом.
   — Не стану тратить зря время, напоминая, что я обо всем вас предупреждал.
   — Спасибо. Я ценю вашу сдержанность. Филип учтиво улыбнулся:
   — Весьма польщен. Ну а теперь о деле. Так что же вы хотели мне сообщить?
   — Я много размышляла в эти дни. Никогда еще мне не приходилось испытывать такого полного одиночества. Ни друзей, ни близких. Мне крайне тяжело. Невыносимо. Больше я так не могу.
   Филип прекрасно представлял, каково сейчас девушке. Значит, теперь даже замужество предпочтительнее всеобщего остракизма. Сама эта мысль не слишком ранила тщеславие Филипа, ибо он понимал, чего стоило это решение Сабрине.
   — Итак, вы несчастны и томитесь в изгнании. Вам это не нравится. Так чего же вы хотите от меня, Сабрина?
   — Собираюсь сделать вам предложение. Прошу, женитесь на мне, Филип. Это честная сделка. Если согласитесь, получаете оставшиеся девять тысяч пятьсот фунтов и мое приданое. Не знаю, насколько оно велико, но, уж наверное, не маленькое. К несчастью, леди Берсфорд успела растратить пятьсот фунтов моего наследства на туалеты для себя и меня.
   — Да вы богачка, Сабрина! Такая же, как та легендарная наследница, что дала название Динвитти-Мэнор. Весьма соблазнительное предложение. Трудно устоять. Давайте уточним: если я женюсь на вас, вы отдаете мне все свои деньги?
   Она ненавидела звук этого бесстрастного голоса. Виконт так безразлично цедил слова, будто пересчитывал мешки с мукой или овец. А ведь речь шла об их совместной жизни, о ее будущем, о возможности спасения!
   — Да, — кивнула девушка, стараясь не выдать горечи и раздражения, переполнявших ее. — А кроме этого… — Она закашлялась, пытаясь выиграть время. Главное — произнести до конца заранее приготовленную тираду и покончить поскорее со всем этим… — Я также предлагаю вам полную свободу. Вы молоды, хотя не понимаю, почему человек старше меня на восемь лет считается чересчур юным для уз брака, а на меня смотрят едва ли не как на старую деву. В любом случае вы еще не перепробовали всех любвеобильных лондонских дам. Можете продолжать в том же духе, сколько пожелаете. Тетя предупредила меня, что вы не собираетесь жениться, пока женщины бросаются вам на шею. Поэтому я и готова закрыть глаза на ваши похождения.
   — Понятно. Вы не собираетесь никоим образом вмешиваться в мою личную жизнь.
   — Совершенно верно.
   Филип наконец не выдержал и рассмеялся.
   — Но я и без того свободен как ветер, Сабрина. Брак — отнюдь не цепи для мужчины, если он, конечно, не глупец. Нет, нужен какой-то более привлекательный довод, кроме вашего золота, разумеется.
   Сабрина отвела глаза, чтобы Филип не заметил, как глубоко ранили ее бездумные жестокие слова.
   — Вы получите и меня, — едва слышно выдавила она, — если захотите. Я молода, невежественна и вовсе не сведуща в делах… делах… то есть в подметки не гожусь тем леди, с которыми вы встречались. Но больше у меня ничего нет, кроме кобылы, да и та охромела.
   — Что ж, все-таки собственность, хоть и не слишком ценная.
   Она подняла голову, и Филип заметил опасный блеск глаз. Превосходно!
   — Я тоже что-то собой представляю.
   — Ну да, наверное. Итак, моя роль во всех ваших хитрых планах и махинациях — спасти вас от бесчестья и дать свое имя.
   — В-верно…
   Как безжалостно он обнажил все ее мысли! И какими жалкими они предстали перед ней! Что он ответит? Сердце Сабрины разрывалось от гнева и обиды. Но оказаться во власти и на попечении Тревора было еще хуже.
   Филип встал и протянул руку. Она сделала то же самое, и они обменялись торжественным рукопожатием.
   — Я принимаю ваше предложение, Сабрина. Девушка не смогла сдержать вздоха облегчения. На щеках ее проступил нежный румянец.
   Он посмотрел в это страстное, живое, нетерпеливое лицо и не удержался от укола:
   — Правда, если память мне не изменяет, вы сказали как-то, что не выйдете замуж без любви.
   Ей хотелось наброситься на него с кулаками. Теперь она целиком зависит от Филипа, он это понимает и, пользуясь ее беспомощностью, не упускает возможности поиздеваться.
   — Память вам не изменяет, — прошипела она, — но все в моей жизни перевернулось вверх дном. Честно говоря, сейчас вы даже не нравитесь мне, но что поделать. — И тут ее прорвало. Она сама не ожидала такой бури эмоций. — Подумать только! Вас по-прежнему обожают, вами восхищаются, повсюду приглашают, а я — всеми презираемая, отвергнутая особа легкого поведения! Это несправедливо!
   — Согласен. Я никогда не понимал этого, но так заведено, и ничего тут не поделаешь. Я говорил вам когда-то, что, к несчастью, в отличие от вас хорошо знаю эти джунгли, где водятся опасные хищники. Играйте по их правилам и только тогда сможете выжить. Вы уже попросили меня жениться на вас, иначе говоря, следуете правилу номер один. Видите, вы уже учитесь.
   Он развалился в кресле и, блаженно вытянув длинные ноги, закинул руки за голову.
   — Да, я выучу все ваши чертовы правила. Ну а теперь, когда мы обо всем договорились, хотите еще чая?
   Филип неожиданно выпрямился.
   — Скажите, Сабрина, вы действительно всерьез предложили мне себя, свои деньги и лошадь?
   Сабрина напряглась и растерянно посмотрела на него. В ответ виконт одарил ее очаровательной улыбкой.
   — Пришлось предложить, — уточнила девушка. — Но это не слишком выгодная для вас сделка. Я некрасива. Чересчур тощая и совершенно невежественная. Не питай вы ко мне отвращения, наверняка посмеялись бы над такой невестой.
   — Понятно. А насчет моей свободы…
   — Даю слово на нее не посягать.
   — Но никто и не может отнять ее у меня. Я о другом. Намереваетесь ли иметь любовников вы?! Сабрина побелела как полотно.
   — О нет, это омерзительно! После Тревора… ни за что и никогда!
   — Но вы отдаете мне себя. И переживете ли, если я осмелюсь предъявить супружеские права? Сабрина опустила глаза.
   — Не знаю. И понятия не имею, что включают в себя эти самые супружеские права. Судя по печальному опыту с Тревором, мне вряд ли захочется испытать это полностью.
   — А если я скажу, что все не так уж плохо? С настоящим мужчиной вы сумеете познать радости любви.
   — Вряд ли, во всяком случае, пока. Но я исполню свой долг. И если захотите меня, не стану сопротивляться. Я сдержу слово и не откажусь от нашей сделки.
   — Великолепно, — иронически буркнул Филип, представляя Сабрину, лежащую в постели неподвижно, подобно статуе, и себя, раскрасневшегося и пыхтящего над ней. Какой кошмар! Но, с другой стороны, понять Сабрину можно. Бедная девочка боится мужчин после всего случившегося.
   Он приблизился к ней и положил руку ей на плечо. Сабрина оцепенела. Филип не удивился, но внутри что-то чуть напряглось.
   — Сабрина, — начал он голосом, нежным, как лепестки роз, — простите, что напугал вас. Это нечестно с моей стороны. Со мной вы в безопасности, даю слово. Я никогда не заставлю насильно делать то, что вам неприятно. И поверьте, я счастлив, что удостоен такой чести. Попытаюсь стать вам хорошим мужем. — Он чуть помолчал и коснулся ее щеки. — Мы прекрасно поладим, вот увидите. Ну а теперь за дело. У нас впереди столько хлопот.
   Сабрина нахмурилась.
   — Надеюсь, этот поступок не навлечет на вас позора?
   — Нет. Большинство посчитает, что мое благородство не имеет пределов. Я позабочусь о том, чтобы никто больше не обидел вас.
   — Мои деньги послужат возмещением за ту жертву, которую вам придется принести?
   — Более чем достаточным. Однако, если я когда-нибудь разорюсь и стану нищим, придется удушить вас и найти другую, с кошельком потолще.
   Он по-прежнему добр и великодушен. Сабрина облегченно вздохнула и даже нашла в себе силы раздвинуть губы в улыбке.
   — Не хочу, чтобы вы остались нищим. Придется с толком тратить каждый фартинг.
   Он притянул ее к себе и коснулся губами ее лба.
   — Я научу вас печь хлеб по своему рецепту.
   — О, на этом мы немало сэкономим, — прошептала она и положила голову ему на грудь. И кажется, больше не боялась. — Я попробую стать вам хорошей женой, Филип. Клянусь.
   Он тихо засмеялся и крепко обнял невесту.
   — Примерная жена. Как это невыносимо!

Глава 28

   Друзья собрались в библиотеке городского дома Филипа Мерсеро. Виконт стоял у камина, глядя на Чарлза Аскбрид-жа и Роэна Кэррингтона.
   — Ну вот и все. Чарли, ты можешь добавить что-то еще, чтобы Роэн полностью уяснил себе суть этой гнусной катастрофы?
   — Нет, но должен сказать, очень рад, что Сабрина наконец послушалась голоса рассудка.
   Роэн Кэррингтон, барон Маунтвейл, растерянно покачал головой:
   — Никак не могу представить себе, что так называемый благородный человек способен изнасиловать невинную девушку, находящуюся под его покровительством! Лично я предпочел бы убить его. Будь я на месте старого графа, не хотел бы, чтобы кровь этого подлеца текла в жилах будущих поколений Монмутов.
   — Все мы разделяем твое мнение, — заверил Филип, — но речь идет о сохранении рода. Этот слизняк — будущий граф, разрази его гром.
   — Филип по крайней мере сделал все, чтобы Тревор и Элизабет больше не распространяли сплетен о Сабрине, — вставил Чарлз.
   — А я все же прикончил бы подлеца. И Сюзанна со мной согласна, — настаивал Роэн, вспомнив о своей жене, счастливо обретенной всего полгода назад. Как она возмутилась, услышав печальную историю Сабрины!
   — Господи, подумать только, этот тип станет моим свояком! — ужаснулся Филип. — И это после того, как я смазал ему по физиономии!
   — Что от нас требуется, Филип? — деловито осведомился Роэн.
   — От тебя — вся сила твоего обаяния. Как по-твоему, нам это удастся?
   — Разумеется, — заверил Роэн, пригубив бренди. — Но самая сложная проблема — справиться с тетушкой, леди Берсфорд. Если нам удастся ее уговорить, тогда все остальное общество быстро последует примеру достойной дамы. Родственники обычно доставляют больше всего хлопот. Жаль, матушка за границей. Она в два счета уложила бы леди Берсфорд на обе лопатки и после этого преспокойно танцевала бы всю ночь.
   — О нет, Роэн, оставь леди мне, — сказал Филип, сладострастно потирая руки. — Эту честь я ни с кем не разделю! Она не только вернет Сабрине благосклонность общества, но и позволит провести свадебную церемонию в своем доме! А праздновать, разумеется, будем здесь.
   — Сколько у нас времени? — спросил Чарлз.
   — Я хочу надеть кольцо на ее палец не позже чем в субботу. Короче говоря, джентльмены, даю вам четыре дня.
   Сейчас самым горячим желанием Филипа было увидеть улыбку Сабрины.
   — Ты просишь нас почти о чуде! — воскликнул Чарлз.
   — Совершенно верно, — согласился Филип, весело ухмыляясь. — А иначе почему позвал на помощь? Ну как, согласны перевернуть мир?
   Роэн поднял бокал:
   — За конец твоей холостой жизни! Поверь, Филип, семейная жизнь совсем не так страшна. Сюзанна стала моим лучшим другом. Трудно представить, как я существовал без нее!
   — Что же до меня, то я останусь холостяком, — провозгласил Чарлз, допивая бренди. — По крайней мере стану изобретать новые способы коротать зиму. Ну пока, еду в «Уайте» и начинаю творить чудеса.
   — А я, — добавил Роэн, пожимая руку Филипа, — отправляюсь к своей дражайшей приятельнице леди Салли Джерси.
   — Спасибо вам обоим, — выдохнул Филип. — От всей души.
   После ухода Роэна Чарлз ненадолго задержался, чтобы поинтересоваться, что Филип намеревался предпринять относительно Терезы Эллиот — ведь это из-за нее начался скандал!
   — Не будь Терезы, — пожал плечами Филип, — нашелся бы кто-то другой.
   — Тереза рвалась заполучить тебя, — возразил Чарлз. — Что, если она не отвяжется от Сабрины?
   — Я ее уничтожу!
   Чарлз кивнул, безоговорочно поверив словам друга.
   — Кроме того, Чарлз, когда все будет закончено и Сабрина немного освоится, боюсь, мисс Эллиот быстро обнаружит, что виконтесса Деренкур — достойный противник.
   На следующее утро, подкрепившись двумя чашками крепкого испанского кофе и ростбифом с кровью, Филип погнал фаэтон к дому Берсфордов. Хотя день выдался облачным, виконт был в прекрасном настроении и с нетерпением ожидал поединка с леди Берсфорд.
   Он спрыгнул на землю, вручил вожжи своему груму Лэнкому и взбежал по широким ступенькам крыльца.
   — Я сам доложу о себе, — бросил он дворецкому. Несчастный в ужасе застонал, глядя вслед незваному гостю, поднимавшемуся на второй этаж, в гостиную. Филип совсем не удивился, что дворецкий узнал его. Ему, разумеется, известно все, как и каждому слуге в Лондоне.
   — Доброе утро, мадам, — приветствовал он омерзительно жизнерадостным голосом.
   Леди Берсфорд с удивительной для ее возраста энергией вскочила и ринулась к нему.
   — Милорд! Что вы здесь делаете?
   Он увидел на письменном столе перо и бумагу. Интересно, сколько писем с жалобами на предательство распутной племянницы она уже успела написать своим приятельницам?
   Но Филип продолжал растягивать губы в деланной улыбке.
   — Надеюсь, вы простите мне столь ранний визит, мадам? Однако вижу, что вы уже встали и приступили к утренним занятиям. Рад, что могу сообщить вам приятные новости, которые вы, в свою очередь, передадите своим друзьям.
   — Немедленно покиньте мой дом, милорд! Мне не о чем говорить с вами. — Она шагнула к нему и величественно указала на дверь. — Вы, разумеется, примчались сюда просить за Сабрину, но все ваши усилия напрасны. Я никогда больше не приму ее. А теперь, пожалуйста, уходите.
   Но Филип продолжал смотреть на нее с тем же восторженным выражением.
   — Неужели, мадам, вы не хотите уделить немного времени своему будущему зятю?
   Леди Берсфорд медленно покачала головой:
   — Я вам не верю. Вы не могли сделать ей предложение, это невозможно. Ни один джентльмен не отважился бы на такое, тем более сейчас, когда ее имя на устах у всего света!
   — Почему же невозможно? Я делал Сабрине предложение не один раз и должен поблагодарить вас за ее согласие. Не обойдись вы с ней столь жестоко, она никогда бы не стала моей невестой.
   — Вы не смеете осуждать мое поведение, милорд!
   — Должен заметить, мадам, что Господь обделил мою суженую родственниками, которые бы заботились о ней, защищали или хотя бы держались на ее стороне. Однако сейчас меня гораздо больше беспокоит мнение общества. Думаю, объединив усилия, мы сможем заткнуть рты сплетникам. Не пройдет и месяца, как новый и куда более интересный скандал затмит историю Сабрины, и все о ней забудут.
   Обширная грудь леди Берсфорд тяжело вздымалась. Она решила дать волю ярости и не пыталась сдерживаться:
   — Это создание — дурная овца в семьях Эверсли и Берсфордов, пятно на их чести! Сколько чепухи она мне тут наговорила! Кто поверит всему этому?!
   — Все, кто хотя бы немного знаком с Сабриной. Она попросту не способна притворяться и лгать! Однако мне абсолютно все равно, верите вы ей или нет. Сейчас важнее всего, чтобы общество безоговорочно приняло мою жену.
   — Ни один приличный человек не посмотрит в ее сторону, — с непонятным удовлетворением констатировала леди Берсфорд. — Что же касается вас, милорд… на вашем месте я, прежде чем мчаться к алтарю, поинтересовалась бы, который вы у нее по счету.