Коултер Кэтрин. Нескромное предложение

   Филипа так и подмывало высказать этой гарпии все, что он о ней думает. Но он сдержал свой пыл. Ничего, успеется, всему свое время.
   — Вот что, мадам, — жестко бросил он. — Довольно с меня вашей глупой утомительной злобы! Вы порочите свою племянницу и мою нареченную! Будьте добры сесть и выслушать меня!
   Леди Берсфорд вовсе не собиралась садиться. Ей хотелось визжать, обличать Сабрину, выгнать вон назойливого посетителя, но у виконта был слишком решительный вид. Она покорно опустилась на стул.
   — Так вот, мадам, мы с Сабриной поженимся в субботу, в вашем доме, скромно и в узком кругу. Завтра я привезу ее сюда, и вы станете обращаться с ней со всем уважением, которого она заслуживает.
   — Пустить ее в мой дом?! Это неслыханно! Да посмотрите, что эта негодяйка сотворила со мной! Не будь моя репутация безупречной, от меня отвернулся бы весь Лондон!
   Филип стойко продолжал улыбаться, хотя желание придушить ведьму все росло.
   — Короче говоря, мадам, вместо того чтобы дать огню разгореться и поглотить вас, Сабрину и меня, не лучше ли потушить его в самом начале? Посудите сами: наиболее разумное решение — благополучно выдать племянницу замуж за виконта. Именно в этот момент мои друзья уже стараются положить конец грязным слухам. Если вы согласитесь со мной, мадам, больше вам не придется опасаться за свое положение в обществе. В противном случае я способен стать грозным врагом, как, впрочем, и мои приятели.
   Он проговорил это так спокойно, что леди Берсфорд даже не сразу уяснила значение его слов. Она встала и гордо выпрямилась.
   — Вы не понимаете, молодой человек. Мои друзья прекрасно осведомлены о моих страданиях и сочувствуют мне. Рыдают вместе со мной о падении нравов. Они не покинут меня и будут на моей стороне! Их уважение ко мне неизменно!
   Оба прекрасно знали, что истинные друзья — такая же редкость, как снег летом. И что, вероятнее всего, дражайшие приятели втихомолку злорадствуют над ее бедами.
   — Почему бы вам не сообщить друзьям, что вы получили бесспорные доказательства невиновности племянницы? Ее и в самом деле очернили и оболгали, а вы, ее тетка, справедливая и честная женщина, желаете исправить допущенную несправедливость. Не находите, что они снова начнут проливать потоки слез, но на этот раз светлых?
   — Но свадьба в субботу? Это невозможно!
   — Отчего же, если постараться? Не согласны?
   Ему показалось, что он услышал тихое проклятие. Но Филип продолжал терпеливо ждать, рассматривая ногти.
   — Хорошо, — бросила она наконец. — Я согласна, но все это не так легко. Если ее не примут в обществе, вините только себя.
   — Примут! Я рассчитываю на ваши старания и уверен, что вы сделаете все возможное. Прислать вам на помощь моего секретаря?
   Леди Берсфорд рассеянно покачала головой, и Филип понял, что она уже планирует, как все лучше устроить. Он кивнул:
   — Завтра же привезу к вам Сабрину. И учтите, что, если не будете с ней приветливы, вам придется иметь дело со мной.
   Он уже был у порога, когда леди Берсфорд проговорила:
   — Надеюсь, вы не пожалеете о своем великодушии, милорд.
   Филип пожал плечами, но леди Берсфорд не умолкала:
   — Почему вы так уверены, что девушка невинна?
   — Я знаю Сабрину. И к тому же имел несчастье познакомиться с Тревором Эверсли. Боюсь, что он придал новое и куда более сильное значение эпитету «омерзительный». Пожалуйста, не забудьте, что теперь Сабрина на моем попечении. До завтра, миледи.

Глава 29

   — Никто не подумал бы, что ты невеста, если бы не роскошное платье, купленное виконтом!
   Сабрина отвернулась от зеркала. Она выглядела куда хуже, чем накануне.
   — Это не Филип купил платье, а я, тетушка.
   — Теперь это тебе совершенно все равно, — фыркнула леди Берсфорд, расправляя юбки своего дорогого шелкового туалета. — Как только священник провозгласит вас мужем и женой, у тебя не останется и пенса своего. Поскольку твой дорогой дедушка все еще не встает с постели, я велела своим поверенным составить брачный контракт. Твое приданое еще больше, чем я предполагала, так что твой муженек разбогатеет и сможет весело проводить время.
   А Сабрина думала об адресованных ей нескольких строках письма, выведенных неровным, почти неразборчивым почерком. Дед заверял внучку, что скоро поправится и сможет принять ее и виконта. Граф не упоминал о неприятных обстоятельствах, сопутствовавших ее внезапному замужеству. Знал ли он правду? Но это сейчас уже не имело значения.
   Радость, вызванная письмом деда, поддерживала ее и придавала сил.
   — Вы имеете в виду любовницу Филипа? — рассеянно спросила она у тетки.
   Леди Берсфорд презрительно пожала плечами:
   — Если у него одна любовница, что весьма сомнительно.
   — Это не важно. Я предоставила ему полную свободу.
   — Он не нуждается в твоем великодушном жесте, девочка моя! Позволь открыть тебе, что Филип Мерсеро никогда не вел целомудренную жизнь и вряд ли что-либо изменит в своей жизни после женитьбы. Интересно посмотреть, будет ли он, как и прежде, выставлять напоказ своих содержанок!
   Сабрина нервно дернула за жесткий воротник из брюссельских кружев, царапавший кожу.
   — Филип очень добр. Он никогда не сделает того, что могло бы причинить мне вред.
   — Ха! Он мужчина, а мужчины всегда поступают, как им в голову взбредет! Если он предпочтет игнорировать тебя, значит, так тому и быть. Если захочет унизить, ты ничего не сможешь поделать. Однако у виконта действительно неплохая репутация. Посмотрим! Что до меня, я поистине шокирована тем, как ловко ты одурачила его! Не думала, что он такой олух!
   Который раз за последние три дня Сабрина едва сдержалась, чтобы не дать дражайшей тетушке оплеуху. Так, чтобы растрепались аккуратные седые букли.
   — Он не олух, — возразила она, сжимая кулаки. Скоро она навсегда покинет этот дом и больше не увидит тетки. Ну, разве что иногда, случайно… Сабрина выпрямилась и объявила: — Кажется, пора спуститься вниз, мадам.
   — Верно. Ради Бога, девочка, ущипни себя за щеки! Ты выглядишь так, словно я все эти дни держала тебя на хлебе и воде, хотя Господь наш видит, сколько я претерпела за это время, сначала от твоей сестрицы, а потом от тебя! Навлечь такой скандал на наш дом, лгать…
   Она осеклась. Сабрина могла пожаловаться виконту, хотя Анисса искренне считала, что обращалась с племянницей куда лучше, чем та могла ожидать при подобных обстоятельствах.
   Леди Берсфорд повернулась и, не оглядываясь, поплыла к порогу.
   Сабрина последовала совету тетки и принялась растирать белые щеки. Неожиданно из глубины спальни появилась Хиклс. По выражению лица горничной Сабрина поняла, что та подслушала весь ее разговор с леди Берсфорд.
   — Вам угодно что-то еще, миледи? — заискивающим тоном спросила Хиклс.
   — Да, — спокойно ответила Сабрина. — Я больше не хочу видеть вашу физиономию, Хиклс. Вы невероятно меня раздражаете. Убирайтесь.
   Она подобрала шлейф платья и ушла, не удостоив горничную даже взглядом.
 
   — Из Сабрины получилась прелестная новобрачная. Правда, слишком бледная, зато не похожая на безжизненную фарфоровую куклу, как большинство невест.
   Маргарет Дрейкмор, в бессильной злобе сжимая кулаки, демонстративно отвернулась от леди Бингли. Та чуть подняла накрашенную бровь:
   — По-моему, вы слишком буквально понимаете слова «дружеская верность», Маргарет. Да кончайте поскорее с этой оборкой, глупая девчонка, — прошипела она горничной, стоявшей перед ней на коленях с иголкой в руках.
   — Но, Маделейн, сейчас самый подходящий случай проявить христианское милосердие, — возразила сидевшая у зеркала леди Дорчестер.
   Ничего не поделаешь, приходится защищать негодницу, тем более что лорд Дорчестер считался добрым приятелем жениха и Роэна Кэррингтона. Сама леди Дорчестер, разумеется, слова плохого не скажет о невесте. Какая обида! Можно было бы прекрасно провести время, смакуя пикантные подробности случившегося скандала.
   Леди Бингли, отпустив горничную, сделала изящный пируэт и чуть приподняла юбку, любуясь результатом.
   — Ну вот, теперь никто не заметит, что этот неуклюжий медведь, полковник Сандовар, наступил на подол и оторвал оборку! Кстати, кажется, заиграли вальс! Пожалуй, стоит спуститься в бальную залу, прежде чем наши мужья испугаются, что мы от них сбежали! Ах, удрать после неудавшегося совращения кузена, провести пять дней в объятиях Филипа Мерсеро и ухитриться вновь вернуться в лоно добродетели — такое не каждая сможет! Тут требуется немало смекалки и ума! Я просто зеленею от зависти при мысли о том, как ловко она сумела выпутаться!
   Маргарет, от всей души сожалея, что не может подтащить леди Бингли к верхней площадке лестницы и спихнуть со ступеней, негодующе выпрямилась.
   — По-моему, я рассказывала вам, как все было на самом деле, Маделейн! Весьма некрасиво с вашей стороны распространять эти глупые сплетни!
   Леди Дорчестер, в свою очередь, пригладила темные волосы и поднялась.
   — Маргарет права, Маделейн! Что было, то было. Все кончено, и не стоит больше злобствовать. — Но, выходя из гардеробной, все-таки не сдержалась: — Поймите, ведь можно поздравить виконта с тем, что судьба избавила его в первую брачную ночь от трепещущей наивной простушки!
   Леди Бингли, рассыпавшись звонким смехом, последовала за ней.
   — Еще бы! У виконта было достаточно времени, чтобы обучить бедную девочку всем премудростям любви! Она получила поистине незабываемые уроки!
   — Стервы! — тихо выругалась Маргарет.
   — Не удивлюсь, если виконтесса окажется в интересном положении, — продолжала Маделейн, — иначе к чему такая спешка со свадьбой?
   Маргарет не без основания заподозрила, что ехидные реплики были предназначены для ее ушей. Но к счастью, почти все гости вели себя как подобает и не проявляли слишком открытой неприязни к Сабрине. При мысли об этом настроение у нее немного улучшилось.
   Скромная свадебная церемония в доме леди Берсфорд прошла достаточно гладко. Брат Маргарет Чарлз выступал как представитель семьи Монмутов. Роэн Кэррингтон был шафером Филипа. Маргарет предложила такой же скромный ужин и бал, но Филип был настроен весьма воинственно.
   — Нет, Сабрина будет танцевать со мной свадебный вальс в присутствии многочисленных гостей. Не пожалею никаких расходов. Пусть весь свет завтра судачит о свадьбе!
   И действительно, в доме виконта присутствовал весь бомонд.
   Наверное, Филип был прав, но измученный вид Сабрины все портит.
   Маргарет задумчиво побрела к широкой дубовой лестнице, ведущей вниз.
   Сабрина торопливо метнулась в тень и подождала, пока Маргарет не скроется из виду. Проходя мимо, она услышала последнюю фразу Маделейн и была крайне уязвлена. Но чего еще ожидать? Девушка тяжело вздохнула. Слава Богу, скоро гости разъедутся.
   Она забыла о выбившихся из прически локонах и быстро спустилась на первый этаж.
   — Постой, Сабрина, я заколю тебе волосы.
   — Филип! — воскликнула она. Виконт стоял двумя ступеньками ниже. На губах играла легкая улыбка. Только сейчас Сабрина сообразила, что, погруженная в собственные переживания, весь день не обращала внимания на мужа. Она во все глаза смотрела на него, неотразимо красивого в строгом черном фраке. — Ты прекрасен! — выдохнула она. — Прости, я совсем не замечала тебя сегодня. Ты столько сделал для меня, а я впервые по-настоящему тебя вижу. У тебя ресницы густые, как у девушки!
   Рот Филипа растянулся едва не до ушей.
   — Что же, начало неплохое. Ты действительно считаешь, что я прекрасен? Я всего лишь мужчина, ко мне не применим столь возвышенный эпитет!
   — Ну вот, ты снова нестерпимо высокомерен! Хочешь, чтобы я убеждала тебя, рассыпалась в комплиментах, а ты станешь снисходительно принимать мое поклонение. Ладно, так и быть, повторю: ты прекрасен. Надеюсь, твое самолюбие удовлетворено?
   — Пожалуй. Любая девушка мечтает о таких ресницах! Подойди же, Сабрина, пока волосы не упали тебе на лоб!
   Она охотно повиновалась и, осторожно ступая из страха наступить на подол подвенечного платья и споткнуться, приблизилась к мужу. Длинные пальцы ловко заправили непокорную прядь на место и закололи шпилькой.
   — Ну вот, теперь ты идеальная виконтесса.
   Сабрина ошеломленно уставилась на Филипа:
   — Господи, да ведь и в самом деле! Почему же я совсем не чувствую себя виконтессой? Все это… — она небрежно взмахнула рукой, — все это кажется сном. Словно это не я, а кто-то другой давал обеты, танцевал, раскланивался с гостями…
   Филип приподнял пальцем ее подбородок.
   — Это не сон, Сабрина. Мы с тобой реальны. И отныне муж и жена. Сном были людская злоба и ненависть, терзавшие тебя до этого дня, — дурным сном. Но теперь все кончено. Навсегда.
   Она вспомнила о только что звучавших за ее спиной язвительных, жалящих насмешках.
   — Да, все кончено, Филип, — выдавила из себя улыбку Сабрина. — Спасибо за все, чем ты для меня пожертвовал.
   Он не выносил этих униженных проявлений благодарности и не задумываясь ответил:
   — Все оплачено твоими деньгами. Так что благодарить меня не за что!
   — Деньги! — гневно процедила Сабрина. — Деньги — это совсем другое, Филип Мерсеро! Но то, что сделал ты… ни за какое золото не купишь.
   Филип, донельзя довольный, мысленно согласился с ней. Интересно, о чем она сейчас думает? У нее совершенно отсутствующий взгляд, и за весь день Сабрина едва проронила несколько слов, если не считать брачных обетов. Ничего, скоро он все это изменит.
   — Ты должна протанцевать со мной еще один вальс, Сабрина, а потом удалишься.
   Насмешливые слова леди Дорчестер всплыли в памяти девушки, и она вздрогнула:
   — Нет, я не хочу! Лучше останусь здесь, с тобой и гостями! — И, видя, как он недоуменно нахмурился, сдавленным голосом повторила: — Я хочу остаться здесь!
   Филип заметил, как она украдкой оглянулась на лестницу, и тут до него дошло. Она боится лечь с ним в постель! Со своим мужем! Дрожит от страха!
   Наверное, стоило бы ей сказать, что нечего опасаться, что он не собирается взять ее силой, но сейчас для подобных излияний не было времени. Первые аккорды вальса раздались в зале.
   — Мой танец, Сабрина, — прошептал Филип, протягивая руку. — Выше голову! Попытайся улыбнуться. Не забывай, сегодняшний день должен считаться счастливейшим в твоей жизни! По крайней мере, что касается меня, так и есть.
   — Ты, должно быть, шутишь, — пробормотала Сабрина, но послушно приподняла уголки губ в подобии улыбки.
   — Возможно, — согласился он и повел ее в центр зала. Роскошно одетые леди и джентльмены учтиво расступались, пропуская жениха с невестой. Краем глаза увидев леди Дорчестер, Сабрина оступилась и ощутила, как пальцы Филипа сжали ее талию. Он одарил ее сияющей улыбкой и, смеясь, приказал: — Покажи всему миру, что ты без ума от меня!
   — Наверное, я действительно лишилась рассудка.
   — Больше чувств! Подумай о моих великолепных ресницах!
   Сабрина, не выдержав, засмеялась.
   — Превосходно, — одобрил Филип, наклоняя голову и целуя маленькое ушко. — Лучше изобразить невозможно!

Глава 30

   Завершая последний круг по залу, Филип спросил:
   — Теперь ты поверила, что дедушка поправляется?
   На этот раз искренняя и очень светлая улыбка озарила ее лицо.
   — О да, Филип. Но его почерк не так разборчив, как раньше. Это немного пугает меня.
   — Все будет в порядке, вот увидишь!
   Музыка смолкла, и Филип, притянув к себе Сабрину, коснулся губами ее губ.
   — Молодец! Ну вот и все.
   Он снова поцеловал жену под смех и аплодисменты собравшихся, все еще не привыкнув к ее маленькому росту: макушка едва доходила до его плеча. И он принял на себя ответственность за это крохотное непредсказуемое создание.
   Будущую мать его детей. Да, при этой мысли любому мужчине станет не по себе!
   Стоя рядом, супруги принимали прощальные пожелания и поздравления гостей. Очень немногие были при этом чистосердечны, большинство оставались холодно-вежливыми. Некоторые джентльмены исподтишка бросали на невесту взгляды, крайне не понравившиеся бы Филипу, если бы он их заметил. Но в основном приличия были соблюдены.
   Одной из последних ушла леди Берсфорд.
   — Ты довольно умело все это проделала, племянница, — заметила она, — и сумела добиться своего. Повезло тебе, что виконт оказался благородным человеком.
   — Совершенно верно. Благодарю вас, тетя, — едва шевеля губами, выговорила Сабрина. Взгляд ее не отрывался от зеркала, сверкавшего как раз над правым плечом тетки.
   Леди Берсфорд кивнула виконту:
   — Доброй ночи, милорд. Оставляю вас с вашей стыдливой новобрачной.
   Филип взял руку Сабрины, поднес к губам и поцеловал пальцы.
   — Сабрина слишком устала, чтобы думать о стыде и тому подобных вещах, хотя я уверен, что она невольно краснела, выслушивая омерзительные замечания, которые позволяли себе некоторые дамы.
   — Ничего не поделаешь, — презрительно фыркнула леди Берсфорд, величественно выпрямляясь.
   Сабрина с облегчением увидела, что дворецкий Грейбар маячит возле тетки с горностаевой накидкой, перекинутой через руку.
   — Спасибо, Грейбар. Ее сиятельство уже уходит. Доброй ночи, тетя.
   Леди Берсфорд пронзила племянницу уничтожающим взглядом и позволила Грейбару накинуть на нее роскошный мех.
   — Что ж, племянница, как постелешь, так и поспишь. Прекрасный выпад, и прямо в цель!
   Но Сабрина лишь безразлично посмотрела на нее, склонив голову набок.
   — Мужчины всегда высоко ценили невинность, — добавила леди Берсфорд и прошествовала вон из комнаты.
   — Забудь. Не обращай внимания, Сабрина, — посоветовал Филип. — Все они не стоят твоего мизинца. Ну что, пора спать?
   Сабрина нерешительно замялась.
   — Ни о чем не волнуйся, — велел он, — и верь мне.
   Он не какой-то похотливый мальчишка, не владеющий собой! Не хватало еще насмерть перепугать ее! Нет, он даст ей возможность опомниться, оглядеться, получше узнать его. Да и ему самому нужно время привыкнуть к мысли о том, что теперь он женатый человек. Совершенно невозможно представить, какие изменения придется вносить в свою доселе столь приятную жизнь.
   — Грейбар сообщил, что эта ужасная особа Хиклс собрала вещи и ушла. Он считает, что Дорис прекрасно тебе подойдет. Я ее пришлю.
   Филип погладил жену по руке и отвернулся.
 
   — Никогда не видела ангела с такими изумительными рыжими волосами, миледи, — восхитилась Дорис. — Даже на картинках в книжке все ангелы — прелестные маленькие девочки со светлыми волосами и огромными голубыми глазами. Но, думаю, красноволосый ангел — тоже очень мило.
   «Только уж слишком он бледный и безжизненный, этот ангел», — подумала про себя горничная, надевая на Сабрину вышитую батистовую сорочку. Она представила себя в объятиях его сиятельства и едва не лишилась сознания. Да, такой джентльмен — мечта любой леди! Очарователен, просто очарователен, и глаза сводят тебя с ума, а против манер невозможно устоять! Правда, на Дорис он никогда не обращал внимания. Жаль, что виконтессой стала эта малышка, которая ведет себя, как испуганный кролик на прицеле охотника! Она совсем не похожа на распутную особу, подарившую виконту свою невинность и сумевшую поймать его на удочку. Если бы не густые волосы и не эти странные глаза, за которые в древние времена ее, вероятно, сожгли бы на костре, как ведьму, она казалась бы жалким потерянным ребенком. Непонятно, как виконту удалось заставить ее задрать юбки!
   Сабрина рассеянно кивнула, и Дорис улыбнулась про себя. Неужели найдется такая женщина, которая сможет остаться равнодушной к виконту в постели?! Даже это бледное создание вряд ли сможет устоять.
   Она отложила щетку и отступила.
   — Что еще будет угодно, миледи?
   — Ничего, Дорис. Спасибо.
   Горничная присела и торопливо удалилась, бесшумно прикрыв за собой дверь. Сабрина медленно отвернулась от зеркала и оглядела большую спальню. Типично мужское убежище со строгой обстановкой, совершенно не отражавшей характер хозяина. Над всем царила огромная кровать из резного дуба, стоявшая на возвышении. Ни занавесей, ни балдахина, чтобы смягчить впечатление.
   Она подняла канделябр и, подойдя к кровати, поставила его на тумбочку. Филип пообещал, что завтра же рабочие начнут переделывать смежные покои, принадлежавшие его матери. Он искренне сожалел, что не хватило времени все подготовить к свадьбе, так что придется сегодня Сабрине провести ночь здесь.
   С ним.
   Сабрина никогда раньше не спала с мужчиной. То есть спала, но тогда у нее был жар. Филип прижимал ее к себе, и все казалось нереальным, призрачным, а она оставалась безвольной молчаливой участницей происходившего.
   И вот теперь Сабрина замужем. И даже предложила Филипу себя как часть сделки. Что-то он не проявил особого энтузиазма!
   Сабрина поскорее улеглась, натянула одеяло до подбородка и уставилась в потемневшие потолочные балки. И стала напряженно прислушиваться, пытаясь уловить шаги мужа. Тонкая ткань рубашки сбилась до талии, когда девушка подтянула колени к подбородку.
   Филип будет добр и нежен. Нет причин бояться, что он станет унижать ее, причинять боль, как Тревор. Он просил доверять ему, и она согласилась.
   Комната была такой пустой и молчаливой… просто невыносимо!
   Сабрина тихо запела и пела до тех пор, пока не заболело горло.
   Он не пришел.
   К счастью, она в отличие от других девушек имела возможность неплохо узнать будущего мужа. Он ухаживал за ней, купал, пек хлеб, рассказывал о своих приключениях. В ту ужасную ночь она пыталась сбежать от него, но проклятая лошадь не тронулась с места. А еще одна неприятность… месячные… он даже знал о подобных вещах! И помог ей. Сабрина зажмурилась что было сил. Да, она знала Филипа, или, лучше сказать, он знал ее. Часы на камине громко пробили один раз. Возможно, он вообще не придет. Но где же Филип будет спать? Она заняла его постель. Если бы он не хотел этого, так и сказал бы. А что, если он занял комнату для гостей?
   Сабрина решительно вскочила. Несправедливо, что она выгнала Филипа из собственной спальни! Это его дом, его кровать!
   Она зажгла свечу, накинула пеньюар и босиком направилась к двери. В коридоре была тишина. Она медленно двинулась вперед, открывая по пути каждую дверь. Пусто. Ни единой живой души. Где же он?
   Девушка спустилась вниз, бережно прикрывая рукой колеблющийся огонек. Наконец она заметила свет, пробивающийся в щель под дверью комнаты в глубине дома. Кажется, нашла!
   Сабрина подняла было руку, чтобы постучать, но тут же передумала и приложилась ухом к двери. Ни звука. Она осторожно повернула ручку. Дверь бесшумно приоткрылась. Похоже на мужской кабинет, обставленный кожаной мебелью и обшитый панелями. Перед камином, в котором почти угас огонь, возвышалось большое мягкое кресло. Она двинулась было к креслу, но Филип неожиданно встал и повернулся лицом к жене. Он так и не снял фрака, только ослабил галстук. Волосы растрепаны, в руке бокал с бренди.
   — Сабрина? — Он шагнул было к ней, но тут же замер. — Что-то случилось? Тебе плохо? Приснился кошмар?
   — О нет! Прости, что побеспокоила тебя, Филип, но ты не пришел в спальню. Это несправедливо, так что я решила найти тебя и попросить прийти.
   Филип ошеломленно потряс головой, словно не веря собственным ушам.
   — Несколько странное предложение, — пробормотал он, — особенно для девушки, предпочитающей скорее увидеть любого мужчину в цепях, чем позволить ему ее коснуться. Давай сначала все выясним. Хочешь, чтобы я пришел в свою спальню?
   — Да, разумеется. Это твой дом.
   — Но теперь и твой тоже! Повторим все еще раз. Ты просишь меня прийти в спальню? И сама там будешь?
   — Конечно. Но если предпочитаешь, чтобы я спала в другом месте, так и скажи. Меня это не оскорбит. Мы ведь друзья, чтобы обращать внимание на такие пустяки.
   Как ни странно, но в эту минуту он готов был поклясться, что в ее голосе прозвучала обида.
   Филип откашлялся и нетерпеливо запустил пальцы в волосы, чем еще больше их растрепал.
   — Ты меня не так поняла, Сабрина. Я хотел поговорить с тобой о супружеских обязанностях… Нет, это слишком прямолинейное понятие. Я собирался побеседовать с тобой об отношениях между мужем и женой, но решил сделать это завтра. Ты очень устала и сегодня должна отдохнуть и выспаться. Не стоит бродить по дому в час ночи в этой вышитой штуке, которая, если сказать правду, делает тебя неотразимо соблазнительной. Ну, что скажешь?
   Сабрина опустила глаза. Хорошо, что она стоит на толстом ковре. Деревянный паркет, должно быть, очень холодный.
   — Что я скажу? Послушай, Филип, чего ты хочешь от меня?
   — Хочу, чтобы ты шла спать, а завтра, когда черные круги под твоими глазами исчезнут, я постараюсь очень осторожно разъяснить тебе, что происходит в постели между супругами. Но сейчас очень поздно и ты… отчего-то совсем не так бледна, как раньше. — Он чертыхнулся и внимательно вгляделся в лицо Сабрины.
   — Я хотела узнать, придешь ли ты, Филип, — терпеливо повторила она. — Ты сам сказал, что уже поздно. Тебе тоже нужно отдохнуть: ты столько сделал за эту неделю! И так старался ради меня!
   — Хорошо, — кивнул Филип и шагнул к ней. Она отступила. Филип протянул руку, но она вручила ему канделябр.