Коултер Кэтрин. Ночной ураган

   Слава Богу, он хоть вспомнил о маленьком заброшенном коттедже, в четверти мили от долины. Алек отнес Джинни туда, останавливаясь только, чтобы прижать ее к себе, когда схватки были особенно сильными. Потом Алек раздел жену, разжег огонь и начал действовать, как человек, который знает, что делает.
   И когда Джинни начала кричать, безразличная ко всему, кроме боли, разрывающей тело, Алек, осторожно надавив на ее живот, просунул руку в родовой канал, облегчая путь ребенку. Несколько мгновений спустя сын скользнул в подставленные ладони, и Алек ошеломленно уставился на него, не в силах поверить свершившемуся чуду.
   — Джинни, — прошептал он, глядя на побелевшее лицо жены. — У нас родился сын, любимая. Все позади, и ты подарила мне сына.
   И Джинни, почти теряя сознание от усталости, приподнялась и глухо прохрипела сорванным от крика голосом:
   — Нет, Алек, неправда. Я обещала тебе дочь. Алек, рассмеявшись, перерезал пуповину и завернул младенца в свою высохшую сорочку.
   — Холли будет рада, а вам, мадам жена, придется смириться. Ну а теперь пора избавиться от последа.
   Три часа спустя, на закате, его, Джинни и морщинистого красного младенца нашли слуги, посланные на поиски Смайтом.
 
   Алек задремал. Он не знал, как долго проспал, но, открыв глаза, увидел серьезное личико дочери, с тревогой глядевшей на него.
   — Папа! Ты проснулся? Джинни здорова? А мой братик? Его няня обращается со мной как с маленьким ребенком и ничего не желает говорить. Я проскользнула сюда, пока никто не видел.
   — Все хорошо, хрюшка, — заверил Алек, усадив Холли себе на колени. — И не просто хорошо, а превосходно.
   — Мама выглядит ужасно измученной, папа.
   «На ее месте я бы выглядел еще хуже, если бы перенес такое», — подумал Алек, но не счел нужным объяснять это дочери.
   — Через пару дней она поправится и встанет.
   — Как его зовут?
   — Мы с мамой еще не решили. А как ты думаешь, Холли?
   — Эрнст или Кларенс.
   — Почему столь благочестивые имена?
   — Няня сказала, он такой красивый, что, когда вырастет, станет настоящим ужасом, и поэтому с него нельзя спускать глаз, нужно держать в узде и воспитывать в правилах религии и добродетели. Вот я и подумала, что противное скучное имя может помочь.
   — Господи, а я-то думал, что он похож на маленькую сморщенную обезьянку! Совсем как ты в его возрасте.
   — Но пап! Я вовсе не красива.
   — Совершенно верно, — сухо согласился Алек, глядя на поднятое к нему личико дочери. — Довольно сносно выглядишь, только и всего. И конечно, останешься старой девой и будешь заботиться обо мне и матери, когда мы состаримся. Как насчет того, чтобы самой встать на путь добродетели?
   — Папа, мы должны дать имя малышу, иначе ему будет не по себе.
   Алек неожиданно вспомнил, что прошел не один день, прежде чем Холли получила имя. Он не хотел думать об этом, не собирался…
   Алек тряхнул головой:
   — Хорошо. Спросим Джинни, когда она проснется.
   — Я не сплю… кажется.
   — Мама, как ты себя чувствуешь?
   Холли соскочила с колен отца и подошла к кровати. Маленькая ладошка легонько погладила Джинни по щеке.
   — Прекрасно, дорогая. Но твой отец уже выбрал имя. Мы все решили, пока я рожала в том коттедже. Скажи ей, Алек.
   — Джеймс Девениш Николас Сент-Джон Каррик. Холли широко распахнула изумленные глаза. Джинни, рассмеявшись, взяла девочку за руку.
   — Он вырастет и станет достойным такого длинного имени. И кроме того, папа тверд в своем решении, как скала. Придется исполнить его каприз, а пока будем называть твоего братца просто Дев.
   — Дев, — медленно протянула Холли. — Мне это нравится. Можно мне пойти посмотреть на него сейчас?
   — Конечно, — кивнул Алек. — Только, если любишь меня, постарайся его не будить. У него слишком сильные легкие, чтобы я мог выдерживать эти вопли больше двух минут.
   Дождавшись, пока за девочкой закроется дверь, Алек лег возле жены.
   — Никакого выпирающего живота, — задумчиво заметил он.
   — Благодарение Господу, — зевнула Джинни.
   — Ты тоже рада?
   — Конечно. Такого умелого мужчину неплохо иметь рядом, особенно когда дама готова произвести на свет младенца.
   Джинни заметила, как нервно забилась жилка на шее Алека, а сам он сморщился:
   — Поверь, я едва не лишился последнего разума!
   — К счастью, временно. Миссис Макграфф сказала, что дня через два приедут Берк и Ариель.
   — Да. Ариель изъявила желание посетить тебя, пока ты будешь возлежать в постели, принимая окрестных дам.
   Джинни засмеялась, если хриплый звук, вырвавшийся из сорванного горла, можно было назвать смехом.
   — Тише, мадам.
   Он натянул на себя одеяло и осторожно обнял Джинни:
   — Давай еще подремлем. Господь милостивый видит, я заслужил это, а поскольку ты всего-навсего слабая женщина, Господь милостивый простит, если ты уснешь без всякой причины.
   — Ты великолепен, Алек, хотя мне и хочется огреть тебя чем-нибудь по голове.
   — Знаю, — согласился Алек, целуя жену в щеку.
   — И потом, за последние три месяца я заработала немало денег. Мои эскизы клипера превосходны, так что я вскоре совсем разбогатею.
   Алек, улыбнувшись, прижался губами к ее виску.
   — К чему ты вдруг об этом вспомнила?
   — Только хотела намекнуть, как я великолепно умею вести дела. И кроме того, теперь я еще и мать. Знай же, перед тобой очень талантливая…
   — Девица. Безудержная и самозабвенная… по крайней мере была раньше. Интересно, сможешь ты снова стать такой или все потеряно?
   Джинни хотелось засмеяться, но усталость была слишком велика. Зато она чувствовала, как ей тепло и уютно, как греет сердце и душу ослепительное счастье. И как прекрасна жизнь.
   — Возможно, — пробормотала она, уткнувшись в плечо мужа, — Очень вероятно.
   — Я буду считать дни, — заверил Алек. — Но жаловаться не собираюсь. Стану заботиться о сыне и дочери, потороплю рабочих, чтобы поскорее закончили конюшню, и даже попробую стать приличным наездником, хотя, конечно, никогда не смогу сравниться с Найтом или Берком.
   — Нет, Алек, давай лучше путешествовать. Дождемся, когда придет «Найт дансер», и уплывем далеко-далеко. Я хочу посмотреть обезьянок на Гибралтаре. И познакомиться с губернатором. Как его зовут?
   И неожиданно Алек почувствовал, как от ее слов закипела кровь. Море. Да, он хотел вновь ощутить раскачивающуюся палубу под ногами. Конечно, можно вполне обойтись без проклятых мартышек, но раз Джинни хочет их увидеть, тогда…
   Джинни заснула.
   Алек поцеловал жену в висок и закрыл глаза, представив всех четверых, все семейство Карриков, на баркентине, идущей в Гибралтар. И он сможет показать Джинни и Северную Африку, и, наверное, им удастся добраться до Греции. Ах, Санторини летом… нет на земле места прекраснее…