- Touchc <Здесь: не в бровь, а в глаз (фр.).>, саrа. Продолжай свои расчеты, и ты, конечно, выяснишь, что, когда мне исполнится восемьдесят, тебе будет значительно больше сорока.
- Какая несправедливость! - притворно-негодующе запротестовал Чезаре, взмахнув руками, - жестом, ставшим за последние недели таким знакомым Касси. Ты ведь знаешь, Антонио, я не говорю на твоем невыносимо-грубом английском.
Неужели ты не должен быть хоть немного вежливее со своим бедным братом?
- Простите нас, синьор, - умоляюще улыбнулась Касси. - К сожалению, я не могу воздать вашему брату по заслугам, когда говорю по-итальянски.
- А мне кажется, ты прекрасно выражаешь свои мысли на обоих языках, дорогая. Чезаре, надеюсь, ты выпьешь с нами вина? Мы можем поднять бокалы за успех Монтальто у прелестной Джованны.
Касси разочарованно вздохнула, когда Чезаре, пусть и нехотя, но все же откланялся. На прощание он галантно поднес к губам ее руку и слегка поцеловал ладонь.
- Вы должны настоять, чтобы Антонио приглашал меня почаще на виллу Парезе, синьорина.
- Тебе и без того прекрасно известно, что ты всегда желанный гость, щеголь несчастный, - засмеялся граф, похлопав брата по плечу. Лицо Чезаре озарилось лукавой усмешкой:
- Но, Антонио, в прошлом мне приходилось довольствоваться лишь твоим обществом, отнюдь не столь занимательным. Сейчас все по-другому.
- Буду рада увидеть вас снова, синьор! - искренне воскликнула Касси.
- Надеюсь, между нами всегда будет царить подобное согласие, синьорина.
Чезаре отвесил брату шутливый поклон и, кивнув на прощание Касси, вышел.
Вечером, когда они ужинали на маленькой закрытой веранде, выходящей в сад, Касси отложила вилку и вкрадчиво осведомилась:
- Я все время гадаю, милорд, что сделал бы ваш добрый брат, узнай он от меня о вашем постыдном поступке.
Прежде чем ответить, граф вздернул брови и пригубил вино.
- Говоря по правде, сага, я был доволен, когда ты придержала язычок, в противном случае, боюсь, тебе пришлось бы испытать немало унижений. Хотя Чезаре очень любит разыгрывать рыцаря перед красивыми женщинами, его преданность мне безгранична.
Касси, взбешенная насмешкой, отвела глаза:
- Значит, вы ничего ему не сказали? Граф откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.
- Только, что ты англичанка и моя почетная гостья.
- Почетная гостья! Вы прекрасно понимаете, что он считает меня вашей любовницей!
- Ты, конечно, права, Кассандра, но давай не будем спорить. Если желаешь броситься к ногам моего бедняги брата и молить о покровительстве... - Граф многозначительно пожал плечами. - Он скорее всего восхитится моей дерзостью.
Плечи девушки устало опустились. Выражение темных глаз Энтони чуть смягчилось:
- Я разве не говорил, что Чезаре - мой единственный родственник? Я унаследовал от матери виллу Парезе - это ее приданое.
Завороженная нежностью его голоса, Касси подняла голову.
- Парезе.., это ее девичье имя?
- Да. Древнее уважаемое семейство, вошедшее в историю Генуи и ведущее род от Андреа Дориа. Тогда Генуя была владычицей морей.
- Андреа Дориа... - тот, который бросал в море серебряные сервизы?
Граф не сразу ответил, поглощенный своим занятием. Длинные пальцы ловко снимали кожуру с апельсина.
- Да, именно тот, - наконец кивнул он, очаровательно улыбаясь. Неотразимый красавец, блестящий адмирал, спасший Геную в начале XVI века от французов, а потом от испанских и миланских наемников. Именно он дал Генуе олигархическую конституцию и вновь установил мир на Ривьере.
Наклонившись вперед, Энтони вручил Касси сочную дольку:
- Очень сладко. Надеюсь, тебе понравится. Касси с удовольствием надкусила апельсин, и оранжевый сок потек по подбородку.
- К несчастью, - продолжал задумчиво граф, вновь возвращаясь к давно минувшим дням, - со времен Андреа Дориа Генуе отчаянно не хватает героев. Но мы выжили и даже приобрели репутацию банкиров всех европейских стран. Именно это занятие, Кассандра, и требует моего внимания в промежутках между путешествиями и поездками в Англию.
. - Вы , банкир? - ошеломленно пробормотала девушка. - Но английские графы считают ниже своего достоинства занятия ремеслом или торговлей!
- Ты забываешь, что я наполовину генуэзец! Граф вытянул ноги, и взгляд Касси мгновенно оказался прикованным к его мускулистым бедрам, обтянутым темными штанами.
- Это старая традиция, - пояснил он, протягивая Касси очередную дольку, восходящая к началу XV века, когда во время одной из самых мрачных страниц в истории Генуи несколько местных торговцев объединили свои средства и усилия и основали банк Святого Георгия. Эти люди, принадлежащие к самым благородным семействам, годами совершенствовали свое искусство. Если Филипп II, испанский король, нуждался в деньгах для очередной войны, он взывал к помощи генуэзских банкиров. Но, конечно, времена меняются. Генуя не может защитить себя от иностранных захватчиков. Уже в этом веке нас жестоко порабощали французы, а потом австрийцы в союзе с Испанией. Всего восемь лет назад мы были вынуждены продать Франции проклятый остров Корсику, - вздохнул Энтони и осторожно вытер подбородок и рот Касси салфеткой. - Сок довольно липкий, но, я надеюсь, тебе понравилось.
- Очень, милорд. Никогда не ела таких сладких апельсинов.
- Впрочем, довольно итальянской истории, сага, - решил граф и, бросив на стол салфетку, задумчиво навил на палец золотистый, ниспадавший на плечо локон девушки.
- Кажется, я еще не говорил, как мне нравится твоя новая прическа. Весьма элегантно.
- Перестаньте быть таким.., милым, - сухо бросила девушка, отнимая руку. Розовые губки слегка приоткрылись, обнажив ровные белые зубы. Граф совсем по-мальчишески улыбнулся и в этот миг показался Касси таким неотразимо-обаятельным, что она невольно улыбнулась в ответ.
- Но, сага, я ничуть не притворяюсь! Поверь, я не так уж плох, если ты дашь мне шанс это доказать. И единственное мое желание - угождать тебе.
Его взор устремился на вырез светло-желтого шелкового платья, не скрывающий белоснежных вздымающихся полушарий. Касси поспешно прикрыла ладонями грудь, сознавая, что по телу прошел восхитительный озноб предвкушения. Отодвинув стул, она резко поднялась.
- Я.., я замерзла, милорд.
- О, у меня есть превосходное лекарство от холода.
Он неторопливо встал и шагнул к ней. Темные, хищно сверкавшие глаза, казалось, пожирали ее. Касси нервно облизнула губы, но не отстранилась. Несколько мгновений он не дотрагивался до нее, просто стоял рядом, и когда наконец протянул руки, Касси, сама не зная как, очутилась в его объятиях, припала к груди и безмолвно подняла голову. Энтони начал настойчиво обводить языком ее губы, пока не проник внутрь. Полные груди девушки тяжело вздымались, и Энтони прижал ее к себе еще крепче.
- Я не могу нести тебя, сага, - прошептал он, почти не отнимая рта. Касси почему-то решила, что его поцелуи именит вкус апельсина. - Ты станешь сегодня моей, Кассандра?
- Да, - хрипло пробормотала она. Все тело нестерпимо ныло, внизу живота осел свинцовый ком. Больше они не произнесли ни слова. Граф лишь криво усмехнулся, когда Касси, добравшись до спальни, немедленно поспешила в гардеробную переодеться. Но ему почему-то не хотелось подтрунивать над ней по поводу столь неуместной скромности. Энтони стал торопливо раздеваться, бросая на пол одежду. Оставшись обнаженным, он лег в постель. Долго ждать не пришлось. Вскоре появилась Касси, одетая в прозрачную сорочку. Ее волосы густой волной ниспадали на плечи. Энтони нежно улыбнулся и призывно откинул одеяла.
- Прелестная сорочка, Кассандра, но я предпочел бы видеть ее рядом с моей одеждой, на полу.
Касси долго колебалась, прежде чем спустить бретельки с плеч. Щеки у нее слегка порозовели от смущения.
- Мне.., мне не следовало так хотеть...
- Что именно, любовь моя?
Девушка нерешительно тряхнула головой, выскользнула из сорочки и поскорее пробралась в постель, где свернулась клубочком подальше от графа.
Несколько секунд он лежал спокойно, прислушиваясь к ее дыханию.
- Сага, чего тебе не следует хотеть? Энтони протянул руку. Пальцы коснулись гладкой кожи, и он, затаив дыхание, погладил Касси по спине, немного задержался на пояснице, сжал округлые ягодицы. Очень медленно, под дразнящими ласками, напряженные мышцы стали расслабляться.
- Я не должна так сильно хотеть вас, - прошептала она прерывающимся голосом и, быстро придвинувшись к нему, прижалась трепещущим телом. Маленькие ладошки обхватили щеки Энтони, и Касси припала к его губам. От ее невинной ласки Энтони потерял голову. Он тихо застонал и, почувствовав, как ее язык сплелся с его языком, быстро вынул руку из перевязи, стиснул бедра Касси и положил ее на себя. Она не отрывала от него широко раскрытых потрясенных глаз.
- Помоги мне войти в тебя, сага, - прошептал он, снова приподнимая ее. Теплая рука девушки сомкнулась на его напряженном отростке. Выгнувшись ему навстречу, Касси захватила его в плен, и, погрузившись в тесные глубины ее тела, Энтони едва не лишился рассудка от непередаваемо-острого блаженства. Он вторгался в нее все сильнее и глубже, и Касси, гладя завитки жестких волос у него на груди, ощущала неукротимую мощь его плоти. Неожиданно он снова охнул, впиваясь пальцами в ее бедра, и ее нарастающая страсть оказалась бесплодной Энтони сильно вздрогнул, напрягся и на миг застыл. Мышцы живота затрепетали под ее пальцами. Касси ничего не понимала: их вдруг словно разлучила некая неведомая сила.
- Энтони, - смущенно пробормотала она. Но в ответ раздался прерывистый стон, и он излил в нее влагу естества. Лишь спустя несколько долгих минут граф, почувствовав прикосновение руки Касси, медленно открыл глаза.
- Что ты делаешь, дорогая?
Касси испуганно отстранилась:
- Слушала, как бьется сердце. Теперь уже медленнее.
- Надеюсь, иначе мне просто не выжить, - пошутил Энтони, не отрывая взгляда от ее волос, полузакрывших плечи и налитую грудь.
С трудом подняв руку, он погладил маленький розовый сосок. Касси затрепетала. Ее глаза в мягком сиянии свечи сейчас казались почти черными.
- Моя бедная любовь, - еле слышно пробормотал граф, укладывая ее на спину.
- Я ничего не... - начала она, но Энтони не дал ей договорить, зная, что ее пламенная, неутоленная страсть требует высвобождения. И когда он принялся теребить губами упруго-податливую плоть, где сосредоточились все ее желания, Касси негромко охнула. Энтони наслаждался, слушая тихие вскрики, эту музыку любви, вырывавшуюся у нее из горла, и, на мгновение оцепенев, почувствовал нарастающий экстаз. - Пожалуйста, Энтони, - простонала она, прижимаясь бедрами к его рту, - войди в меня сейчас.
Энтони с сожалением усмехнулся, поцеловал еще раз ее вздрагивающую плоть и, приподнявшись, лег рядом с девушкой.
- Мое сердце все еще стучит, ужасно быстро и громко. Ты не...
Он заглушил ее слова поцелуем.
- Прости, любимая, но пока, боюсь, я не способен на подвиги. Видишь, вот поэтому мужчина должен сначала дать наслаждение женщине.
- Понимаю, - выдохнула она, продолжая гладить его плечи. - Ты хочешь сказать, что не должен был.., покидать меня.
- Совершенно верно. Но ты довела меня едва ли не до безумия, сага, откликнулся Энтони, нежно лаская ее груди. - Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой, Кассандра. Ни одна женщина...
Он мгновенно осекся, заметив слегка сдвинутые брови Касси.
- Ты хочешь сказать... - произнесла она странно-глухим, невыразительным голосом, - ..что ..как это говорится, у тебя было немало любовниц?
Энтони растянулся поудобнее и прижал к себе ее податливое тело. Прямота и чистосердечие Касси забавляли его. Неужели она настолько наивна, что считает, будто он провел все эти годы в целомудрии?
Энтони откинул у нее со лба облако волос и усмехнулся.
- Сейчас это уже не важно, - покачал он головой, и, к его удивлению, Касси прекратила допрос и, вздохнув, прижалась к его плечу.
Ее пальцы легонько пробежали по его груди и животу. Губы коснулись плеча, а язык ласкающе скользнул по коже. Энтони, счастливый оттого, что она хочет его и не стесняется показать это, ощутил, как наливается и восстает его плоть.
- Ты чародейка, Кассандра, - прошептал он, вонзаясь во влажные, готовые к его вторжению глубины. Глаза девушки медленно темнели, подергивались пеленой, и Энтони сдерживал себя, пока она наконец не застонала и не заколотила его по спине кулачками.
Потом они долго лежали молча, прижавшись друг к другу так близко, что слышали, как бьются их сердца. Энтони бережно поцеловал ее сомкнутые веки.
- Ты мне нужна, сага, - тихо признался он. - Я безмерно люблю тебя и хочу. Знаю, тебе трудно довериться мне и отдаться до конца. Но я не собирался причинять тебе боль.., просто не мог оставить другому.., должен был увезти, дать время и возможность полюбить меня, так же сильно, как люблю тебя я. Прошу, не думай обо мне как о жестоком, безжалостном негодяе. Я мечтаю сделать тебя счастливой, дорогая, и прошу стать моей женой, возлюбленной и партнером.
От его былой надменности сейчас не осталось и следа. Он говорил так мягко, почти умоляюще, что Касси была глубоко тронута, впервые почувствовав, насколько он бывает уязвим. Ей на кратчайший миг захотелось ответить на его признание, но внутренняя борьба пересилила. Она сама себя не понимала. Неужели ее страсть превратилась в такую могучую силу, что она готова простить ему все?
Девушка медленно, с сожалением покачала головой.
- Если вы действительно хотите моего счастья, милорд, прошу, исполните мою единственную просьбу.
Его темные глаза сузились, но голос по-прежнему оставался мягким:
- Да, любовь моя?
- Позвольте мне написать Эллиоту и Бекки.
- И Эдварду Линдхерсту? - неожиданно резко спросил граф, но от Касси не укрылась скрытая за небрежным тоном боль.
- Да.
- Нет, Кассандра. Девушка быстро отстранилась:
- Почему, милорд? Вы боитесь, что Эдвард приедет сюда и увезет меня?
- Ему будет довольно сложно незаметно появиться в Генуе, - спокойно бросил он. Но в голосе уже не слышалось прежней мягкости.
- По крайней мере позвольте мне написать им, что я жива! И если вы настаиваете на этом, я не сообщу, где нахожусь.
- Нет, Кассандра, - вздохнул граф. - Ты напишешь брату только после того, как станешь моей женой и графиней Клер. Я не желаю, чтобы Эдвард Линдхерст скитался по Европе в поисках потерянной навеки любви. Я считаю это бессмысленной жестокостью.
- Жестокостью? По-вашему, меньшая жестокость то, что он считает меня погибшей?
- Да, потому что он должен тебя забыть. И когда Эдвард узнает, что ты замужем за мной, результат будет таким же. Ты больше никогда не станешь частью его жизни.
Касси села, прижимая одеяло к груди.
- Но как вы можете клясться в любви ко мне, когда держите меня в плену? Если вы желаете моего счастья, дайте мне возможность выбирать! Отпустите меня! Я не могу и не хочу стать вашей! - Она яростно погрозила ему кулаком и добавила:
- Неужели вы искренне считаете, что Господь дал вам право обладать мной, превратить в одну из своих дорогих вещей, как экипажи, лошади и драгоценности? Знайте, милорд, я принадлежу только себе, и никому больше, и никогда, слышите, никогда не позволю сделать себя предметом торга!
- Но я и не думал относиться к тебе как к вещи, Кассандра, - гневно взорвался граф, забыв о хладнокровии.
- В таком случае отпустите меня! Для окружающих я всего-навсего ваша последняя любовница, недостойная уважения в глазах порядочных людей! Ваш драгоценный братец, вне всякого сомнения, считает меня распутницей, шлюхой, грязной тварью. Возможно, итальянки падают ниц перед вашей самоуверенной надменностью и позволяют соблазнять их медовыми речами. Но я не из таких!
- Ты затеваешь бессмысленный спор и зря себя расстраиваешь. Я не хочу владеть тобой. Мое единственное желание - любить и лелеять тебя.
- Ха!
- Ты сама не знаешь, что говоришь, Кассандра. Касси задохнулась от бешенства, готовая наброситься на него с кулаками, но сумела сдержать гнев и холодно, издевательски бросила:
- Вы убеждали меня, милорд, что я не обладаю повадками потаскухи. Следовательно, можно предположить, что всему причиной ваши таланты умелого любовника. Поэтому впредь, если я захочу ублажить себя вашим телом, заранее сообщу!
- Вот как? - ответил он зловеще-вкрадчиво, моментально обезоружив ее. Наверное, стоит написать Эдварду Линдхерсту и поздравить его с редкой удачей. Подумать только, ему не придется связать жизнь со сварливой ведьмой, от которой он, возможно, снова был бы рад вернуться к армейской службе, если, конечно, ты позволила бы ему носить штаны, иначе вряд ли бедняге удастся сбежать.
- А вы.., вы просто отвратительны! - задохнулась Касси.
- Я могу быть всяким, - уже спокойнее, снова став хозяином положения, возразил граф. - Но, кроме тебя, никто не старается подчеркнуть наиболее гадкие черты моего характера.
- Не смейте называть меня сага!
- Но я не подчиняюсь твоим приказам, ведьмочка. И, кроме того, ты повторяешься, Кассандра, а разговор в таком тоне крайне меня утомляет.
Он отвернулся от Касси, задул свечу и натянул одеяло. Засыпая, Энтони думал, что, видимо, такова его участь, по крайней мере пока - наслаждаться розой по ночам и страдать от уколов острых шипов днем.
Глава 14
Граф Чезаре Беллини стоял у камина из белоснежного мрамора, засунув большие пальцы в карманы светло-желтого фрака, и вопросительно глядел на хозяйку.
- Мой лакей передал, что ты хотела видеть меня, Джованна. Рад был услышать это; мне казалось, ты сегодня занята.
Графиня Джованна Джиусти едва заметно улыбнулась, показывая маленькие белые зубки, и нетерпеливо взмахнула изящной ручкой.
- Ты ведь знаешь, дражайший Чезаре, я всегда предпочитаю твое общество этому противному старикашке Монтальто. Он, раздуваясь от сознания собственной важности, сообщил мне, что граф Клер вернулся и приглашает его на виллу.
Она грациозной походкой приблизилась к Чезаре и положила крошечную ладонь на его рукав.
- Могу я предложить тебе бокал вина?
- Если уж мне не суждено завладеть твоими губами, Джованна, я согласен на вино.
Женщина звонко рассмеялась и обвила руками его шею.
- О, саго, проси все, чего пожелаешь. Она начала покрывать поцелуями шею и подбородок Чезаре и, наконец, подняла к нему лицо. Он быстро притянул женщину к себе и прижался к ее губам так сильно и страстно, что она, задыхаясь, оттолкнула его и укоризненно погрозила пальчиком.
- Мы не виделись всего лишь день, а ты ведешь себя, словно человек, проживший год на необитаемом острове!
Джованна немного помедлила, оглядывая его из-под опущенных черных густых ресниц:
- Я отпустила слуг на весь день и осталась в одиночестве, бедная несчастная вдова.
Ощутив, как ловкие пальцы коснулись разом ставших тесными брюк, Чезаре вздрогнул. Глядя на полураскрытые полные губы, он невольно представлял, как они ласкают его плоть. Они стали любовниками около пяти месяцев назад... Удивительно, что она все еще не остыла к нему.
- Я сделаю все, чтобы угодить одинокой вдове, - пообещал он, расстегивая пуговицы ее голубого бархатного платья.
С трудом дождавшись, пока они наконец окажутся в спальне, Чезаре с нескрываемым волнением следил за Джованной, медленно снимавшей одежду. Интересно, был ли его сводный брат так же очарован белым телом Джованны, дарила ли она ему наслаждение и так же ласкала ртом и руками?
Он лег на спину и лениво потянулся, пока женщина расчесывала длинные волосы цвета воронова крыла.
- Значит, Монтальто сообщил тебе, что граф вернулся?
Джованна повернула голову и ответила не сразу, но достаточно небрежно:
- Да.., и, кажется, твой уважаемый брат приехал из Англии не один.
Чезаре приподнялся на локтях, жалея, что никак не может увидеть ее глаза.
- Я надеялся, Джованна, что тебе все равно, даже если брат привез в Геную целый гарем.
Графиня отложила щетку и медленно повернулась к нему, маняще улыбаясь.
- Конечно, мне все равно, дорогой. Просто я нахожу забавным, что его милость способен пойти на все, лишь бы заполучить женщину. Ведь он привез с собой женщину?
- Твои осведомители, как всегда, точны. Однако насчет женщины.., она скорее почти девочка, лет восемнадцати, не больше.
- Так, значит, ты ее видел? - равнодушно бросила Джованна, хотя глаза у нее настороженно сверкнули.
- Да.
Чезаре покачал головой. Кассандра вела себя отнюдь не как обыкновенная любовница, и брат раньше никогда не привозил женщин на свою драгоценную виллу.
- Я нахожу ее крайне странной, - признался Чезаре.
- Почему? - мягко осведомилась Джованна, садясь на постель.
Чезаре пожал плечами и потянулся к ней.
- Я не хочу больше говорить об этом. Джованна не стала спорить - она слишком хорошо успела узнать его тело и желания. И хотя природа не наградила его могучим сложением Энтони, Чезаре все же был достаточно строен и гибок. Джованна позволила ему целовать себя, сжимать груди и ласкать языком плоский живот, но сама не ощущала ничего, кроме нетерпения. Испепеляющий душу гнев на молодую англичанку Чезаре принял за неукротимую страсть.., он уже хотел подмять ее под себя, но Джованна повалила его на спину и уперлась руками ему в грудь.
- Нет, саго, - гортанно прошептала она. Ей захотелось как можно быстрее удовлетворить его, и поэтому женщина устроилась между раздвинутыми ногами любовника. Ее рука сомкнулась на его плоти, и Чезаре затаил дыхание. Джованна, улыбнувшись, взяла фаллос в рот.
- Боже, Джованна, - застонал он, сжимая ладонями ее лицо и быстро извергся в нее, глядя на женщину ничего не видящими глазами.
Джованна поскорее вытерла губы и, предложив ему вина, осушила собственный бокал залпом, чтобы избавиться от неприятного вкуса.
- Знаешь, - внезапно рассмеялся Чезаре, - я рассказал брату, что Монтальто буквально преследует тебя. Господи, он прав, ты действительно загонишь старика в гроб, если подаришь ему такое наслаждение.
- И что еще сказал граф? - равнодушно бросила красавица. Чезаре лишь пожал плечами:
- Ничего. Только усмехнулся. Джованна, стараясь не выказать истинных чувств, спросила:
- Надеюсь, ты согласен со мной, Чезаре, что граф не должен знать о нашем романе? Иначе непомерная гордость заставит его отобрать у тебя даже то немногое, чем ты владеешь по праву рождения.
- Мой неотразимый сводный братец скоро поймет, что мне можно доверять во всем, касающемся деловых предприятий! - негодующе прошипел Чезаре.
Джованна решила успокоить его:
- Ну конечно, поймет! Ты еще так молод - всего двадцать пять!..
"Да, - подумала она морщась, - для мужчин двадцать пять - молодость, не то, что для женщин!"
- Кстати, как насчет той англичанки? Граф хорошо обращается с ней?
- Признаться, я нахожу ее поведение весьма необычным Она прекрасна.., для тех, кому нравится бело розовая английская красота.
- Но это ничего мне не говорит, Чезаре. Раздраженный ее настойчивостью, граф мысленно раздел Кассандру и с жестокой беспристрастностью признал.
- Она выше большинства итальянок и худая, как тростинка, если не считать тех мест.., где женщине полагается быть округлой. Глаза темно-синие, как Средиземное море в шторм. А волосы.., ах.., совсем как золотые нити, длинные и густые, которые так и манят мужчину зарыться в них лицом. - Он немного помолчал, изучая идеально красивое овальное личико Джованны, едва видневшееся в полумраке комнаты. - Ты, конечно, увидишь ее. Мой брат решил дать ужин. Тебя обязательно пригласят.
Джованна долго молчала.
- Как странно, что граф, крайне разборчивый и привередливый человек, мог поселить потаскуху на своей вилле! Неужели он желает поиздеваться над генуэзским обществом?
- Я уже говорил, Джованна, что нахожу ее поведение крайне странным. Она не относится к графу с почтением, какого можно было бы ожидать от содержанки, во всем зависящей от своего покровителя. Иногда она обращалась к нему по-английски, причем довольно резким тоном. Потаскуха? Вряд ли! Скорее она кажется благородной английской леди.
- Но она всего-навсего его любовница! Ни одна дама благородного происхождения не покинет свою страну только для того, чтобы стать шлюхой аристократа! Ты городишь вздор, Чезаре.
- Возможно, ты и права, но... Джованна круто развернулась, так что ее черные волосы хлестнули его по лицу.
- Но что? - почти прорычала она. Чезаре недоуменно покачал головой.
- Возможно, причиной ее плохого настроения была небольшая ссора, и англичанка просто наказывала графа перед тобой, его братом, потому что он отказал ей в нарядах, драгоценностях.., или не захотел на ней жениться, предположила Джованна и, немного подумав, торжествующе улыбнулась:
- Но граф не из тех людей, которые будут долго терпеть подобные истерики. Он человек властный, гордый и не привык к неповиновению, особенно со стороны женщин. Если англичанка настолько глупа, чтобы этого не понять, он.., он просто достаточно скоро устанет от нее. И тогда все будет по-прежнему.
Чезаре кивнул, пожирая жадным взглядом обнаженную женщину.
- Довольно об Антонио, - выдавил он наконец и вновь потянулся к ней.
***
Касси торопливо обогнула виллу с восточной стороны и, выйдя из-под густой тени магнолий и акаций, заторопилась к массивным железным воротам. Обычно Сорделло исполнял роль привратника, но сейчас он был в саду, занятый серьезным разговором со своим отцом, садовником Марко. И хотя девушка не считала, что сегодня удастся без помех скрыться с виллы, она хотела проверить, хорошо ли ее стерегут, и если да, то кто. Она бесшумно ступала по заросшей травой обочине подъездной аллеи, наслаждаясь благоуханием цветущих роз.
- Какая несправедливость! - притворно-негодующе запротестовал Чезаре, взмахнув руками, - жестом, ставшим за последние недели таким знакомым Касси. Ты ведь знаешь, Антонио, я не говорю на твоем невыносимо-грубом английском.
Неужели ты не должен быть хоть немного вежливее со своим бедным братом?
- Простите нас, синьор, - умоляюще улыбнулась Касси. - К сожалению, я не могу воздать вашему брату по заслугам, когда говорю по-итальянски.
- А мне кажется, ты прекрасно выражаешь свои мысли на обоих языках, дорогая. Чезаре, надеюсь, ты выпьешь с нами вина? Мы можем поднять бокалы за успех Монтальто у прелестной Джованны.
Касси разочарованно вздохнула, когда Чезаре, пусть и нехотя, но все же откланялся. На прощание он галантно поднес к губам ее руку и слегка поцеловал ладонь.
- Вы должны настоять, чтобы Антонио приглашал меня почаще на виллу Парезе, синьорина.
- Тебе и без того прекрасно известно, что ты всегда желанный гость, щеголь несчастный, - засмеялся граф, похлопав брата по плечу. Лицо Чезаре озарилось лукавой усмешкой:
- Но, Антонио, в прошлом мне приходилось довольствоваться лишь твоим обществом, отнюдь не столь занимательным. Сейчас все по-другому.
- Буду рада увидеть вас снова, синьор! - искренне воскликнула Касси.
- Надеюсь, между нами всегда будет царить подобное согласие, синьорина.
Чезаре отвесил брату шутливый поклон и, кивнув на прощание Касси, вышел.
Вечером, когда они ужинали на маленькой закрытой веранде, выходящей в сад, Касси отложила вилку и вкрадчиво осведомилась:
- Я все время гадаю, милорд, что сделал бы ваш добрый брат, узнай он от меня о вашем постыдном поступке.
Прежде чем ответить, граф вздернул брови и пригубил вино.
- Говоря по правде, сага, я был доволен, когда ты придержала язычок, в противном случае, боюсь, тебе пришлось бы испытать немало унижений. Хотя Чезаре очень любит разыгрывать рыцаря перед красивыми женщинами, его преданность мне безгранична.
Касси, взбешенная насмешкой, отвела глаза:
- Значит, вы ничего ему не сказали? Граф откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.
- Только, что ты англичанка и моя почетная гостья.
- Почетная гостья! Вы прекрасно понимаете, что он считает меня вашей любовницей!
- Ты, конечно, права, Кассандра, но давай не будем спорить. Если желаешь броситься к ногам моего бедняги брата и молить о покровительстве... - Граф многозначительно пожал плечами. - Он скорее всего восхитится моей дерзостью.
Плечи девушки устало опустились. Выражение темных глаз Энтони чуть смягчилось:
- Я разве не говорил, что Чезаре - мой единственный родственник? Я унаследовал от матери виллу Парезе - это ее приданое.
Завороженная нежностью его голоса, Касси подняла голову.
- Парезе.., это ее девичье имя?
- Да. Древнее уважаемое семейство, вошедшее в историю Генуи и ведущее род от Андреа Дориа. Тогда Генуя была владычицей морей.
- Андреа Дориа... - тот, который бросал в море серебряные сервизы?
Граф не сразу ответил, поглощенный своим занятием. Длинные пальцы ловко снимали кожуру с апельсина.
- Да, именно тот, - наконец кивнул он, очаровательно улыбаясь. Неотразимый красавец, блестящий адмирал, спасший Геную в начале XVI века от французов, а потом от испанских и миланских наемников. Именно он дал Генуе олигархическую конституцию и вновь установил мир на Ривьере.
Наклонившись вперед, Энтони вручил Касси сочную дольку:
- Очень сладко. Надеюсь, тебе понравится. Касси с удовольствием надкусила апельсин, и оранжевый сок потек по подбородку.
- К несчастью, - продолжал задумчиво граф, вновь возвращаясь к давно минувшим дням, - со времен Андреа Дориа Генуе отчаянно не хватает героев. Но мы выжили и даже приобрели репутацию банкиров всех европейских стран. Именно это занятие, Кассандра, и требует моего внимания в промежутках между путешествиями и поездками в Англию.
. - Вы , банкир? - ошеломленно пробормотала девушка. - Но английские графы считают ниже своего достоинства занятия ремеслом или торговлей!
- Ты забываешь, что я наполовину генуэзец! Граф вытянул ноги, и взгляд Касси мгновенно оказался прикованным к его мускулистым бедрам, обтянутым темными штанами.
- Это старая традиция, - пояснил он, протягивая Касси очередную дольку, восходящая к началу XV века, когда во время одной из самых мрачных страниц в истории Генуи несколько местных торговцев объединили свои средства и усилия и основали банк Святого Георгия. Эти люди, принадлежащие к самым благородным семействам, годами совершенствовали свое искусство. Если Филипп II, испанский король, нуждался в деньгах для очередной войны, он взывал к помощи генуэзских банкиров. Но, конечно, времена меняются. Генуя не может защитить себя от иностранных захватчиков. Уже в этом веке нас жестоко порабощали французы, а потом австрийцы в союзе с Испанией. Всего восемь лет назад мы были вынуждены продать Франции проклятый остров Корсику, - вздохнул Энтони и осторожно вытер подбородок и рот Касси салфеткой. - Сок довольно липкий, но, я надеюсь, тебе понравилось.
- Очень, милорд. Никогда не ела таких сладких апельсинов.
- Впрочем, довольно итальянской истории, сага, - решил граф и, бросив на стол салфетку, задумчиво навил на палец золотистый, ниспадавший на плечо локон девушки.
- Кажется, я еще не говорил, как мне нравится твоя новая прическа. Весьма элегантно.
- Перестаньте быть таким.., милым, - сухо бросила девушка, отнимая руку. Розовые губки слегка приоткрылись, обнажив ровные белые зубы. Граф совсем по-мальчишески улыбнулся и в этот миг показался Касси таким неотразимо-обаятельным, что она невольно улыбнулась в ответ.
- Но, сага, я ничуть не притворяюсь! Поверь, я не так уж плох, если ты дашь мне шанс это доказать. И единственное мое желание - угождать тебе.
Его взор устремился на вырез светло-желтого шелкового платья, не скрывающий белоснежных вздымающихся полушарий. Касси поспешно прикрыла ладонями грудь, сознавая, что по телу прошел восхитительный озноб предвкушения. Отодвинув стул, она резко поднялась.
- Я.., я замерзла, милорд.
- О, у меня есть превосходное лекарство от холода.
Он неторопливо встал и шагнул к ней. Темные, хищно сверкавшие глаза, казалось, пожирали ее. Касси нервно облизнула губы, но не отстранилась. Несколько мгновений он не дотрагивался до нее, просто стоял рядом, и когда наконец протянул руки, Касси, сама не зная как, очутилась в его объятиях, припала к груди и безмолвно подняла голову. Энтони начал настойчиво обводить языком ее губы, пока не проник внутрь. Полные груди девушки тяжело вздымались, и Энтони прижал ее к себе еще крепче.
- Я не могу нести тебя, сага, - прошептал он, почти не отнимая рта. Касси почему-то решила, что его поцелуи именит вкус апельсина. - Ты станешь сегодня моей, Кассандра?
- Да, - хрипло пробормотала она. Все тело нестерпимо ныло, внизу живота осел свинцовый ком. Больше они не произнесли ни слова. Граф лишь криво усмехнулся, когда Касси, добравшись до спальни, немедленно поспешила в гардеробную переодеться. Но ему почему-то не хотелось подтрунивать над ней по поводу столь неуместной скромности. Энтони стал торопливо раздеваться, бросая на пол одежду. Оставшись обнаженным, он лег в постель. Долго ждать не пришлось. Вскоре появилась Касси, одетая в прозрачную сорочку. Ее волосы густой волной ниспадали на плечи. Энтони нежно улыбнулся и призывно откинул одеяла.
- Прелестная сорочка, Кассандра, но я предпочел бы видеть ее рядом с моей одеждой, на полу.
Касси долго колебалась, прежде чем спустить бретельки с плеч. Щеки у нее слегка порозовели от смущения.
- Мне.., мне не следовало так хотеть...
- Что именно, любовь моя?
Девушка нерешительно тряхнула головой, выскользнула из сорочки и поскорее пробралась в постель, где свернулась клубочком подальше от графа.
Несколько секунд он лежал спокойно, прислушиваясь к ее дыханию.
- Сага, чего тебе не следует хотеть? Энтони протянул руку. Пальцы коснулись гладкой кожи, и он, затаив дыхание, погладил Касси по спине, немного задержался на пояснице, сжал округлые ягодицы. Очень медленно, под дразнящими ласками, напряженные мышцы стали расслабляться.
- Я не должна так сильно хотеть вас, - прошептала она прерывающимся голосом и, быстро придвинувшись к нему, прижалась трепещущим телом. Маленькие ладошки обхватили щеки Энтони, и Касси припала к его губам. От ее невинной ласки Энтони потерял голову. Он тихо застонал и, почувствовав, как ее язык сплелся с его языком, быстро вынул руку из перевязи, стиснул бедра Касси и положил ее на себя. Она не отрывала от него широко раскрытых потрясенных глаз.
- Помоги мне войти в тебя, сага, - прошептал он, снова приподнимая ее. Теплая рука девушки сомкнулась на его напряженном отростке. Выгнувшись ему навстречу, Касси захватила его в плен, и, погрузившись в тесные глубины ее тела, Энтони едва не лишился рассудка от непередаваемо-острого блаженства. Он вторгался в нее все сильнее и глубже, и Касси, гладя завитки жестких волос у него на груди, ощущала неукротимую мощь его плоти. Неожиданно он снова охнул, впиваясь пальцами в ее бедра, и ее нарастающая страсть оказалась бесплодной Энтони сильно вздрогнул, напрягся и на миг застыл. Мышцы живота затрепетали под ее пальцами. Касси ничего не понимала: их вдруг словно разлучила некая неведомая сила.
- Энтони, - смущенно пробормотала она. Но в ответ раздался прерывистый стон, и он излил в нее влагу естества. Лишь спустя несколько долгих минут граф, почувствовав прикосновение руки Касси, медленно открыл глаза.
- Что ты делаешь, дорогая?
Касси испуганно отстранилась:
- Слушала, как бьется сердце. Теперь уже медленнее.
- Надеюсь, иначе мне просто не выжить, - пошутил Энтони, не отрывая взгляда от ее волос, полузакрывших плечи и налитую грудь.
С трудом подняв руку, он погладил маленький розовый сосок. Касси затрепетала. Ее глаза в мягком сиянии свечи сейчас казались почти черными.
- Моя бедная любовь, - еле слышно пробормотал граф, укладывая ее на спину.
- Я ничего не... - начала она, но Энтони не дал ей договорить, зная, что ее пламенная, неутоленная страсть требует высвобождения. И когда он принялся теребить губами упруго-податливую плоть, где сосредоточились все ее желания, Касси негромко охнула. Энтони наслаждался, слушая тихие вскрики, эту музыку любви, вырывавшуюся у нее из горла, и, на мгновение оцепенев, почувствовал нарастающий экстаз. - Пожалуйста, Энтони, - простонала она, прижимаясь бедрами к его рту, - войди в меня сейчас.
Энтони с сожалением усмехнулся, поцеловал еще раз ее вздрагивающую плоть и, приподнявшись, лег рядом с девушкой.
- Мое сердце все еще стучит, ужасно быстро и громко. Ты не...
Он заглушил ее слова поцелуем.
- Прости, любимая, но пока, боюсь, я не способен на подвиги. Видишь, вот поэтому мужчина должен сначала дать наслаждение женщине.
- Понимаю, - выдохнула она, продолжая гладить его плечи. - Ты хочешь сказать, что не должен был.., покидать меня.
- Совершенно верно. Но ты довела меня едва ли не до безумия, сага, откликнулся Энтони, нежно лаская ее груди. - Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой, Кассандра. Ни одна женщина...
Он мгновенно осекся, заметив слегка сдвинутые брови Касси.
- Ты хочешь сказать... - произнесла она странно-глухим, невыразительным голосом, - ..что ..как это говорится, у тебя было немало любовниц?
Энтони растянулся поудобнее и прижал к себе ее податливое тело. Прямота и чистосердечие Касси забавляли его. Неужели она настолько наивна, что считает, будто он провел все эти годы в целомудрии?
Энтони откинул у нее со лба облако волос и усмехнулся.
- Сейчас это уже не важно, - покачал он головой, и, к его удивлению, Касси прекратила допрос и, вздохнув, прижалась к его плечу.
Ее пальцы легонько пробежали по его груди и животу. Губы коснулись плеча, а язык ласкающе скользнул по коже. Энтони, счастливый оттого, что она хочет его и не стесняется показать это, ощутил, как наливается и восстает его плоть.
- Ты чародейка, Кассандра, - прошептал он, вонзаясь во влажные, готовые к его вторжению глубины. Глаза девушки медленно темнели, подергивались пеленой, и Энтони сдерживал себя, пока она наконец не застонала и не заколотила его по спине кулачками.
Потом они долго лежали молча, прижавшись друг к другу так близко, что слышали, как бьются их сердца. Энтони бережно поцеловал ее сомкнутые веки.
- Ты мне нужна, сага, - тихо признался он. - Я безмерно люблю тебя и хочу. Знаю, тебе трудно довериться мне и отдаться до конца. Но я не собирался причинять тебе боль.., просто не мог оставить другому.., должен был увезти, дать время и возможность полюбить меня, так же сильно, как люблю тебя я. Прошу, не думай обо мне как о жестоком, безжалостном негодяе. Я мечтаю сделать тебя счастливой, дорогая, и прошу стать моей женой, возлюбленной и партнером.
От его былой надменности сейчас не осталось и следа. Он говорил так мягко, почти умоляюще, что Касси была глубоко тронута, впервые почувствовав, насколько он бывает уязвим. Ей на кратчайший миг захотелось ответить на его признание, но внутренняя борьба пересилила. Она сама себя не понимала. Неужели ее страсть превратилась в такую могучую силу, что она готова простить ему все?
Девушка медленно, с сожалением покачала головой.
- Если вы действительно хотите моего счастья, милорд, прошу, исполните мою единственную просьбу.
Его темные глаза сузились, но голос по-прежнему оставался мягким:
- Да, любовь моя?
- Позвольте мне написать Эллиоту и Бекки.
- И Эдварду Линдхерсту? - неожиданно резко спросил граф, но от Касси не укрылась скрытая за небрежным тоном боль.
- Да.
- Нет, Кассандра. Девушка быстро отстранилась:
- Почему, милорд? Вы боитесь, что Эдвард приедет сюда и увезет меня?
- Ему будет довольно сложно незаметно появиться в Генуе, - спокойно бросил он. Но в голосе уже не слышалось прежней мягкости.
- По крайней мере позвольте мне написать им, что я жива! И если вы настаиваете на этом, я не сообщу, где нахожусь.
- Нет, Кассандра, - вздохнул граф. - Ты напишешь брату только после того, как станешь моей женой и графиней Клер. Я не желаю, чтобы Эдвард Линдхерст скитался по Европе в поисках потерянной навеки любви. Я считаю это бессмысленной жестокостью.
- Жестокостью? По-вашему, меньшая жестокость то, что он считает меня погибшей?
- Да, потому что он должен тебя забыть. И когда Эдвард узнает, что ты замужем за мной, результат будет таким же. Ты больше никогда не станешь частью его жизни.
Касси села, прижимая одеяло к груди.
- Но как вы можете клясться в любви ко мне, когда держите меня в плену? Если вы желаете моего счастья, дайте мне возможность выбирать! Отпустите меня! Я не могу и не хочу стать вашей! - Она яростно погрозила ему кулаком и добавила:
- Неужели вы искренне считаете, что Господь дал вам право обладать мной, превратить в одну из своих дорогих вещей, как экипажи, лошади и драгоценности? Знайте, милорд, я принадлежу только себе, и никому больше, и никогда, слышите, никогда не позволю сделать себя предметом торга!
- Но я и не думал относиться к тебе как к вещи, Кассандра, - гневно взорвался граф, забыв о хладнокровии.
- В таком случае отпустите меня! Для окружающих я всего-навсего ваша последняя любовница, недостойная уважения в глазах порядочных людей! Ваш драгоценный братец, вне всякого сомнения, считает меня распутницей, шлюхой, грязной тварью. Возможно, итальянки падают ниц перед вашей самоуверенной надменностью и позволяют соблазнять их медовыми речами. Но я не из таких!
- Ты затеваешь бессмысленный спор и зря себя расстраиваешь. Я не хочу владеть тобой. Мое единственное желание - любить и лелеять тебя.
- Ха!
- Ты сама не знаешь, что говоришь, Кассандра. Касси задохнулась от бешенства, готовая наброситься на него с кулаками, но сумела сдержать гнев и холодно, издевательски бросила:
- Вы убеждали меня, милорд, что я не обладаю повадками потаскухи. Следовательно, можно предположить, что всему причиной ваши таланты умелого любовника. Поэтому впредь, если я захочу ублажить себя вашим телом, заранее сообщу!
- Вот как? - ответил он зловеще-вкрадчиво, моментально обезоружив ее. Наверное, стоит написать Эдварду Линдхерсту и поздравить его с редкой удачей. Подумать только, ему не придется связать жизнь со сварливой ведьмой, от которой он, возможно, снова был бы рад вернуться к армейской службе, если, конечно, ты позволила бы ему носить штаны, иначе вряд ли бедняге удастся сбежать.
- А вы.., вы просто отвратительны! - задохнулась Касси.
- Я могу быть всяким, - уже спокойнее, снова став хозяином положения, возразил граф. - Но, кроме тебя, никто не старается подчеркнуть наиболее гадкие черты моего характера.
- Не смейте называть меня сага!
- Но я не подчиняюсь твоим приказам, ведьмочка. И, кроме того, ты повторяешься, Кассандра, а разговор в таком тоне крайне меня утомляет.
Он отвернулся от Касси, задул свечу и натянул одеяло. Засыпая, Энтони думал, что, видимо, такова его участь, по крайней мере пока - наслаждаться розой по ночам и страдать от уколов острых шипов днем.
Глава 14
Граф Чезаре Беллини стоял у камина из белоснежного мрамора, засунув большие пальцы в карманы светло-желтого фрака, и вопросительно глядел на хозяйку.
- Мой лакей передал, что ты хотела видеть меня, Джованна. Рад был услышать это; мне казалось, ты сегодня занята.
Графиня Джованна Джиусти едва заметно улыбнулась, показывая маленькие белые зубки, и нетерпеливо взмахнула изящной ручкой.
- Ты ведь знаешь, дражайший Чезаре, я всегда предпочитаю твое общество этому противному старикашке Монтальто. Он, раздуваясь от сознания собственной важности, сообщил мне, что граф Клер вернулся и приглашает его на виллу.
Она грациозной походкой приблизилась к Чезаре и положила крошечную ладонь на его рукав.
- Могу я предложить тебе бокал вина?
- Если уж мне не суждено завладеть твоими губами, Джованна, я согласен на вино.
Женщина звонко рассмеялась и обвила руками его шею.
- О, саго, проси все, чего пожелаешь. Она начала покрывать поцелуями шею и подбородок Чезаре и, наконец, подняла к нему лицо. Он быстро притянул женщину к себе и прижался к ее губам так сильно и страстно, что она, задыхаясь, оттолкнула его и укоризненно погрозила пальчиком.
- Мы не виделись всего лишь день, а ты ведешь себя, словно человек, проживший год на необитаемом острове!
Джованна немного помедлила, оглядывая его из-под опущенных черных густых ресниц:
- Я отпустила слуг на весь день и осталась в одиночестве, бедная несчастная вдова.
Ощутив, как ловкие пальцы коснулись разом ставших тесными брюк, Чезаре вздрогнул. Глядя на полураскрытые полные губы, он невольно представлял, как они ласкают его плоть. Они стали любовниками около пяти месяцев назад... Удивительно, что она все еще не остыла к нему.
- Я сделаю все, чтобы угодить одинокой вдове, - пообещал он, расстегивая пуговицы ее голубого бархатного платья.
С трудом дождавшись, пока они наконец окажутся в спальне, Чезаре с нескрываемым волнением следил за Джованной, медленно снимавшей одежду. Интересно, был ли его сводный брат так же очарован белым телом Джованны, дарила ли она ему наслаждение и так же ласкала ртом и руками?
Он лег на спину и лениво потянулся, пока женщина расчесывала длинные волосы цвета воронова крыла.
- Значит, Монтальто сообщил тебе, что граф вернулся?
Джованна повернула голову и ответила не сразу, но достаточно небрежно:
- Да.., и, кажется, твой уважаемый брат приехал из Англии не один.
Чезаре приподнялся на локтях, жалея, что никак не может увидеть ее глаза.
- Я надеялся, Джованна, что тебе все равно, даже если брат привез в Геную целый гарем.
Графиня отложила щетку и медленно повернулась к нему, маняще улыбаясь.
- Конечно, мне все равно, дорогой. Просто я нахожу забавным, что его милость способен пойти на все, лишь бы заполучить женщину. Ведь он привез с собой женщину?
- Твои осведомители, как всегда, точны. Однако насчет женщины.., она скорее почти девочка, лет восемнадцати, не больше.
- Так, значит, ты ее видел? - равнодушно бросила Джованна, хотя глаза у нее настороженно сверкнули.
- Да.
Чезаре покачал головой. Кассандра вела себя отнюдь не как обыкновенная любовница, и брат раньше никогда не привозил женщин на свою драгоценную виллу.
- Я нахожу ее крайне странной, - признался Чезаре.
- Почему? - мягко осведомилась Джованна, садясь на постель.
Чезаре пожал плечами и потянулся к ней.
- Я не хочу больше говорить об этом. Джованна не стала спорить - она слишком хорошо успела узнать его тело и желания. И хотя природа не наградила его могучим сложением Энтони, Чезаре все же был достаточно строен и гибок. Джованна позволила ему целовать себя, сжимать груди и ласкать языком плоский живот, но сама не ощущала ничего, кроме нетерпения. Испепеляющий душу гнев на молодую англичанку Чезаре принял за неукротимую страсть.., он уже хотел подмять ее под себя, но Джованна повалила его на спину и уперлась руками ему в грудь.
- Нет, саго, - гортанно прошептала она. Ей захотелось как можно быстрее удовлетворить его, и поэтому женщина устроилась между раздвинутыми ногами любовника. Ее рука сомкнулась на его плоти, и Чезаре затаил дыхание. Джованна, улыбнувшись, взяла фаллос в рот.
- Боже, Джованна, - застонал он, сжимая ладонями ее лицо и быстро извергся в нее, глядя на женщину ничего не видящими глазами.
Джованна поскорее вытерла губы и, предложив ему вина, осушила собственный бокал залпом, чтобы избавиться от неприятного вкуса.
- Знаешь, - внезапно рассмеялся Чезаре, - я рассказал брату, что Монтальто буквально преследует тебя. Господи, он прав, ты действительно загонишь старика в гроб, если подаришь ему такое наслаждение.
- И что еще сказал граф? - равнодушно бросила красавица. Чезаре лишь пожал плечами:
- Ничего. Только усмехнулся. Джованна, стараясь не выказать истинных чувств, спросила:
- Надеюсь, ты согласен со мной, Чезаре, что граф не должен знать о нашем романе? Иначе непомерная гордость заставит его отобрать у тебя даже то немногое, чем ты владеешь по праву рождения.
- Мой неотразимый сводный братец скоро поймет, что мне можно доверять во всем, касающемся деловых предприятий! - негодующе прошипел Чезаре.
Джованна решила успокоить его:
- Ну конечно, поймет! Ты еще так молод - всего двадцать пять!..
"Да, - подумала она морщась, - для мужчин двадцать пять - молодость, не то, что для женщин!"
- Кстати, как насчет той англичанки? Граф хорошо обращается с ней?
- Признаться, я нахожу ее поведение весьма необычным Она прекрасна.., для тех, кому нравится бело розовая английская красота.
- Но это ничего мне не говорит, Чезаре. Раздраженный ее настойчивостью, граф мысленно раздел Кассандру и с жестокой беспристрастностью признал.
- Она выше большинства итальянок и худая, как тростинка, если не считать тех мест.., где женщине полагается быть округлой. Глаза темно-синие, как Средиземное море в шторм. А волосы.., ах.., совсем как золотые нити, длинные и густые, которые так и манят мужчину зарыться в них лицом. - Он немного помолчал, изучая идеально красивое овальное личико Джованны, едва видневшееся в полумраке комнаты. - Ты, конечно, увидишь ее. Мой брат решил дать ужин. Тебя обязательно пригласят.
Джованна долго молчала.
- Как странно, что граф, крайне разборчивый и привередливый человек, мог поселить потаскуху на своей вилле! Неужели он желает поиздеваться над генуэзским обществом?
- Я уже говорил, Джованна, что нахожу ее поведение крайне странным. Она не относится к графу с почтением, какого можно было бы ожидать от содержанки, во всем зависящей от своего покровителя. Иногда она обращалась к нему по-английски, причем довольно резким тоном. Потаскуха? Вряд ли! Скорее она кажется благородной английской леди.
- Но она всего-навсего его любовница! Ни одна дама благородного происхождения не покинет свою страну только для того, чтобы стать шлюхой аристократа! Ты городишь вздор, Чезаре.
- Возможно, ты и права, но... Джованна круто развернулась, так что ее черные волосы хлестнули его по лицу.
- Но что? - почти прорычала она. Чезаре недоуменно покачал головой.
- Возможно, причиной ее плохого настроения была небольшая ссора, и англичанка просто наказывала графа перед тобой, его братом, потому что он отказал ей в нарядах, драгоценностях.., или не захотел на ней жениться, предположила Джованна и, немного подумав, торжествующе улыбнулась:
- Но граф не из тех людей, которые будут долго терпеть подобные истерики. Он человек властный, гордый и не привык к неповиновению, особенно со стороны женщин. Если англичанка настолько глупа, чтобы этого не понять, он.., он просто достаточно скоро устанет от нее. И тогда все будет по-прежнему.
Чезаре кивнул, пожирая жадным взглядом обнаженную женщину.
- Довольно об Антонио, - выдавил он наконец и вновь потянулся к ней.
***
Касси торопливо обогнула виллу с восточной стороны и, выйдя из-под густой тени магнолий и акаций, заторопилась к массивным железным воротам. Обычно Сорделло исполнял роль привратника, но сейчас он был в саду, занятый серьезным разговором со своим отцом, садовником Марко. И хотя девушка не считала, что сегодня удастся без помех скрыться с виллы, она хотела проверить, хорошо ли ее стерегут, и если да, то кто. Она бесшумно ступала по заросшей травой обочине подъездной аллеи, наслаждаясь благоуханием цветущих роз.