Страница:
– И на меня твои слова произвели большое впечатление, – добавила Марианна Клотильда. – Но с чего вы взяли, мадам, – обратилась она к Эванжелине, – что для меня ваш приезд оказался неожиданным? Напротив, я очень хотела познакомиться с вами. Сын рассказывал о вас много хорошего.
– Господи! – вырвалось у девушки.
– Я сказал ей, что ты упряма как ослица, что ты отличная… – герцог ухмыльнулся, – наездница и что тебе очень понравилось в Чеслее. Ах да, я еще добавил, что ты – довольно приятная женщина.
– Видимо, мне следует испытать облегчение, оттого что вы не стали вдаваться в подробности, ваша светлость.
– Ас чего ты взяла, что я не вдавался в подробности? Она же моя мать! Она обожает меня и уверена, что я не способен сделать ничего плохого.
– Это верно. – Что еще остается делать матери такого великолепного сына?
Герцог подбросил Эдмунда в воздух, а Марианна Клотильда предложила:
– Садитесь, мадам. Я велю принести чай. Могу я называть вас просто Эванжелиной? Полагаю, обращение “мадам” не слишком хорошо звучит на нашей круглой Земле.
– И все-таки я не уверен, бабушка, – вмешался помрачневший Эдмунд. – Миссис Роули убеждена, что Земля плоская.
– Круглая, Эдмунд, – поправил его отец. – Круглая.
– Да, папочка. Бабушка, а папа говорил тебе, что я самый лучший стрелок в нашем королевстве?
– Да, он сказал, что ты стрелял в павлина Рекса не меньше двенадцати раз.
– Да, – кивнул Эдмунд и сладко зевнул. Наклонившись к мальчику, Эванжелина погладила его по щеке.
– Вот что, дорогой. Ты устал не меньше своего папы, но ты еще маленький, поэтому тебе придется пойти с Эллен в детскую. Ты должен хоть немного отдохнуть.
Ричард снова взял сына на руки.
– Я сам отнесу его к Эллен, – произнес он. – А потом вернусь – не оставлять же тебя наедине с драконом, Эванжелина. А ты, мама, не пугай ее, пока меня нет.
– Но, папочка, как же мой рассказ? Я готов дальше рассказать его бабушке, – заныл Эдмунд.
– Сделаешь это после сна, – пообещал Ричард. – Попрошу Грейсона принести чай.
Женщины остались наедине. Марианна Клотильда уже начала от всего сердца молить Бога, чтобы Эванжелина подошла ее сыну.
– Садись же, Эванжелина, – приветливо улыбнулась она гостье. – Неужели ты все время ехала в карете с Эдмундом?
– Нет, у меня заболела голова, так что по настоянию его светлости я примерно час ехала с ним верхом.
– Вы вместе сидели на его коне? – переспросила Марианна Клотильда.
К ее удовольствию, Эванжелина зарделась.
– Его светлость сказал, что… – Она замялась. – В общем, да, я сидела на коне перед ним, но и только, ваша светлость.
"Вот и нет”, – с восторгом подумала Марианна Клотильда.
– Моему сыну невозможно отказать, он бывает иногда весьма настойчив, – промолвила она.
– Да, – согласилась девушка. – Я уже знаю об этом. По правде говоря, Ричард не заставлял ее ехать рядом с ним. И ничего особенного не произошло. Эванжелина уютно устроилась, прижавшись к его груди, и крепко уснула. В его объятиях она, как никогда, чувствовала себя в безопасности.
Марианна Клотильда указала на место рядом с собой. Эванжелина расстегнула плащ, бросила его на спинку стула и села. Она очень нравилась Марианне Клотильде. У молодой леди была прекрасная стройная фигура – почти такая же, как у герцогини, с таким же пышным бюстом. Она догадалась, что на Эванжелине платье бедняжки Мариссы.
– Дело в том, Эванжелина, – вымолвила Марианна Клотильда, – что Ричард признался мне в ужасной вещи. Он, оказывается, отдавал тебе какие-то приказания. Тоже мне, хозяин замка! И насколько я поняла, бывал груб.
– О нет, – возразила девушка. – Этого не было. Просто его светлость привык, чтобы все беспрекословно подчинялись, но однажды я поняла, что не хочу этого делать. Вот и все…
– Ну да, сын был добр с тобой. И очень мил, – саркастически заметила герцогиня.
– По-моему, милым я его как раз и не видела, это не в его характере. Ему достаточно кивнуть или просто нахмуриться, чтобы получить свое. Не думаю, что кто-то осмелится противиться его светлости. Разве только глупец… Боже мой, я оскорбила вашего сына! Простите, пожалуйста, ваша светлость. На самом деле со мной герцог был.., решительным. Да, это подходящее определение. Надеюсь, он не обидится, если кто-то назовет его решительным? Как вы считаете?
Марианна Клотильда похлопала Эванжелину по руке.
– Это мы спросим у него. Ты меня не знаешь, но я скажу тебе правду. Мы с сыном очень похожи – не знаю, к добру это или нет. Однако, дорогая моя Эванжелина, – продолжила герцогиня без всякой паузы, – ты почему-то чувствуешь себя виноватой, не так ли?
Откуда она могла узнать?
– Да, – в ужасе пробормотала девушка.
– Но ты же член нашей семьи и можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Кстати, платье Мариссы тебе очень к лицу. Полагаю, это Дорри перешила его?
– Да, у нее хорошо получается.
– Знаю, это я привела ее к Мариссе. Та очень ее любила. В гостиную вошел высокий громоздкий мужчина с огненно-рыжей шевелюрой, в которой, однако, уже просвечивала седина. В руках он держал тяжелый серебряный поднос. Очень густые темно-рыжие брови великана казались приподнятыми, что придавало его лицу удивленное выражение.
– Ax, Грейсон, наконец-то!
– Я принес ваши любимые блюда, ваша светлость. – Он поставил поднос на стол.
– Мы с Грейсоном вместе выросли, – сообщила Марианна Клотильда, когда, к удивлению Эванжелины, управляющий сам стал разливать чай.
– Мадам?
– Мне просто чай, Грейсон.
– Он отлично справляется, – проговорила герцогиня. – Видишь ли, у меня артрит. Я стала неуклюжей, так что Грейсон многое делает за меня. Кстати, артрит – еще одна причина, по которой я не могу бывать в Чеслее. От сырости мне становится хуже. – Улыбнувшись, она взяла из рук управляющего чашку. – А хорошенькая мы, должно быть, парочка. Кости стали хрупкими, волосы седеют, более высокого положения мы уже не займем…
– Совершенно верно, ваша светлость, – согласился Грейсон. – Но вот что я считаю: чем рыжее волосы, тем значительнее положение.
– Да уж, – усмехнулась герцогиня, деликатно надкусывая яблочный пирожок. – Очень вкусно. Правда, не так вкусно, как могла бы приготовить кухарка Филипа Мерсеро или миссис Дент, но вполне приемлемо. Кстати, Грейсон, это мадам де ла Валетт. Она – член нашей семьи, но к тому же захотела стать гувернанткой лорда Эдмунда.
Оглядев Эванжелину с головы до ног, управляющий важно кивнул.
– Полагаю, она справится с мальчиком. – С этими словами он важно удалился из комнаты. Марианна Клотильда рассмеялась:
– Вижу, ты смотришь на булочки. Угощайся, Эванжелина.
– А как он ладит с Бэссиком? – поинтересовалась девушка, лакомясь яблочными пирожками. Герцогиня опять засмеялась:
– Ты весьма проницательна, Эванжелина. Вообще-то они никогда не встречаются. Герцог согласен, что прислуге лучше не бывать вместе. Кстати, Царь Иван – так я называю управляющего Сент-Джон-Корта – поместья Ричарда на севере – будет похлеще Грейсона и Бэссика, вместе взятых. Он как-то сразил меня наповал заявлением, что если бы у Вильгельма Завоевателя был управляющий, то он, Иван, наверняка был бы его потомком.
Эванжелина рассмеялась. Тут в гостиную вернулся Ричард. В дверях он задержался, улыбка озарила его лицо. “И какая улыбка”, – подумала герцогиня.
Глава 24
Глава 25
– Господи! – вырвалось у девушки.
– Я сказал ей, что ты упряма как ослица, что ты отличная… – герцог ухмыльнулся, – наездница и что тебе очень понравилось в Чеслее. Ах да, я еще добавил, что ты – довольно приятная женщина.
– Видимо, мне следует испытать облегчение, оттого что вы не стали вдаваться в подробности, ваша светлость.
– Ас чего ты взяла, что я не вдавался в подробности? Она же моя мать! Она обожает меня и уверена, что я не способен сделать ничего плохого.
– Это верно. – Что еще остается делать матери такого великолепного сына?
Герцог подбросил Эдмунда в воздух, а Марианна Клотильда предложила:
– Садитесь, мадам. Я велю принести чай. Могу я называть вас просто Эванжелиной? Полагаю, обращение “мадам” не слишком хорошо звучит на нашей круглой Земле.
– И все-таки я не уверен, бабушка, – вмешался помрачневший Эдмунд. – Миссис Роули убеждена, что Земля плоская.
– Круглая, Эдмунд, – поправил его отец. – Круглая.
– Да, папочка. Бабушка, а папа говорил тебе, что я самый лучший стрелок в нашем королевстве?
– Да, он сказал, что ты стрелял в павлина Рекса не меньше двенадцати раз.
– Да, – кивнул Эдмунд и сладко зевнул. Наклонившись к мальчику, Эванжелина погладила его по щеке.
– Вот что, дорогой. Ты устал не меньше своего папы, но ты еще маленький, поэтому тебе придется пойти с Эллен в детскую. Ты должен хоть немного отдохнуть.
Ричард снова взял сына на руки.
– Я сам отнесу его к Эллен, – произнес он. – А потом вернусь – не оставлять же тебя наедине с драконом, Эванжелина. А ты, мама, не пугай ее, пока меня нет.
– Но, папочка, как же мой рассказ? Я готов дальше рассказать его бабушке, – заныл Эдмунд.
– Сделаешь это после сна, – пообещал Ричард. – Попрошу Грейсона принести чай.
Женщины остались наедине. Марианна Клотильда уже начала от всего сердца молить Бога, чтобы Эванжелина подошла ее сыну.
– Садись же, Эванжелина, – приветливо улыбнулась она гостье. – Неужели ты все время ехала в карете с Эдмундом?
– Нет, у меня заболела голова, так что по настоянию его светлости я примерно час ехала с ним верхом.
– Вы вместе сидели на его коне? – переспросила Марианна Клотильда.
К ее удовольствию, Эванжелина зарделась.
– Его светлость сказал, что… – Она замялась. – В общем, да, я сидела на коне перед ним, но и только, ваша светлость.
"Вот и нет”, – с восторгом подумала Марианна Клотильда.
– Моему сыну невозможно отказать, он бывает иногда весьма настойчив, – промолвила она.
– Да, – согласилась девушка. – Я уже знаю об этом. По правде говоря, Ричард не заставлял ее ехать рядом с ним. И ничего особенного не произошло. Эванжелина уютно устроилась, прижавшись к его груди, и крепко уснула. В его объятиях она, как никогда, чувствовала себя в безопасности.
Марианна Клотильда указала на место рядом с собой. Эванжелина расстегнула плащ, бросила его на спинку стула и села. Она очень нравилась Марианне Клотильде. У молодой леди была прекрасная стройная фигура – почти такая же, как у герцогини, с таким же пышным бюстом. Она догадалась, что на Эванжелине платье бедняжки Мариссы.
– Дело в том, Эванжелина, – вымолвила Марианна Клотильда, – что Ричард признался мне в ужасной вещи. Он, оказывается, отдавал тебе какие-то приказания. Тоже мне, хозяин замка! И насколько я поняла, бывал груб.
– О нет, – возразила девушка. – Этого не было. Просто его светлость привык, чтобы все беспрекословно подчинялись, но однажды я поняла, что не хочу этого делать. Вот и все…
– Ну да, сын был добр с тобой. И очень мил, – саркастически заметила герцогиня.
– По-моему, милым я его как раз и не видела, это не в его характере. Ему достаточно кивнуть или просто нахмуриться, чтобы получить свое. Не думаю, что кто-то осмелится противиться его светлости. Разве только глупец… Боже мой, я оскорбила вашего сына! Простите, пожалуйста, ваша светлость. На самом деле со мной герцог был.., решительным. Да, это подходящее определение. Надеюсь, он не обидится, если кто-то назовет его решительным? Как вы считаете?
Марианна Клотильда похлопала Эванжелину по руке.
– Это мы спросим у него. Ты меня не знаешь, но я скажу тебе правду. Мы с сыном очень похожи – не знаю, к добру это или нет. Однако, дорогая моя Эванжелина, – продолжила герцогиня без всякой паузы, – ты почему-то чувствуешь себя виноватой, не так ли?
Откуда она могла узнать?
– Да, – в ужасе пробормотала девушка.
– Но ты же член нашей семьи и можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Кстати, платье Мариссы тебе очень к лицу. Полагаю, это Дорри перешила его?
– Да, у нее хорошо получается.
– Знаю, это я привела ее к Мариссе. Та очень ее любила. В гостиную вошел высокий громоздкий мужчина с огненно-рыжей шевелюрой, в которой, однако, уже просвечивала седина. В руках он держал тяжелый серебряный поднос. Очень густые темно-рыжие брови великана казались приподнятыми, что придавало его лицу удивленное выражение.
– Ax, Грейсон, наконец-то!
– Я принес ваши любимые блюда, ваша светлость. – Он поставил поднос на стол.
– Мы с Грейсоном вместе выросли, – сообщила Марианна Клотильда, когда, к удивлению Эванжелины, управляющий сам стал разливать чай.
– Мадам?
– Мне просто чай, Грейсон.
– Он отлично справляется, – проговорила герцогиня. – Видишь ли, у меня артрит. Я стала неуклюжей, так что Грейсон многое делает за меня. Кстати, артрит – еще одна причина, по которой я не могу бывать в Чеслее. От сырости мне становится хуже. – Улыбнувшись, она взяла из рук управляющего чашку. – А хорошенькая мы, должно быть, парочка. Кости стали хрупкими, волосы седеют, более высокого положения мы уже не займем…
– Совершенно верно, ваша светлость, – согласился Грейсон. – Но вот что я считаю: чем рыжее волосы, тем значительнее положение.
– Да уж, – усмехнулась герцогиня, деликатно надкусывая яблочный пирожок. – Очень вкусно. Правда, не так вкусно, как могла бы приготовить кухарка Филипа Мерсеро или миссис Дент, но вполне приемлемо. Кстати, Грейсон, это мадам де ла Валетт. Она – член нашей семьи, но к тому же захотела стать гувернанткой лорда Эдмунда.
Оглядев Эванжелину с головы до ног, управляющий важно кивнул.
– Полагаю, она справится с мальчиком. – С этими словами он важно удалился из комнаты. Марианна Клотильда рассмеялась:
– Вижу, ты смотришь на булочки. Угощайся, Эванжелина.
– А как он ладит с Бэссиком? – поинтересовалась девушка, лакомясь яблочными пирожками. Герцогиня опять засмеялась:
– Ты весьма проницательна, Эванжелина. Вообще-то они никогда не встречаются. Герцог согласен, что прислуге лучше не бывать вместе. Кстати, Царь Иван – так я называю управляющего Сент-Джон-Корта – поместья Ричарда на севере – будет похлеще Грейсона и Бэссика, вместе взятых. Он как-то сразил меня наповал заявлением, что если бы у Вильгельма Завоевателя был управляющий, то он, Иван, наверняка был бы его потомком.
Эванжелина рассмеялась. Тут в гостиную вернулся Ричард. В дверях он задержался, улыбка озарила его лицо. “И какая улыбка”, – подумала герцогиня.
Глава 24
– Входи, мой дорогой, садись и наливай себе чай. По-моему, Эванжелине понравились булочки. Я рассказывала ей о Царе Иване.
– – Царь Иван – это просто ужас какой-то, – усмехнулся герцог и добавил:
– Судя по твоему смеху, Эванжелина, мама не расспрашивала тебя о твоих предках, не обвиняла в том, что ты влюбила в себя ее внука, и не грозила вырвать у тебя ногти, если ты обидишь ее сына, то есть меня?
– Мы обсуждали только предков Царя Ивана, ваша светлость. Мои, как известно, достаточно знатны, но не так величественны.
– Царь Иван – старый приверженец методистской церкви. Он просто терроризировал меня, когда я был мальчиком. И между прочим, до сих пор это делает. – Ричард налил чай себе и подлил ароматного напитка своей матери. Все это он делал с обычной грацией.
Эванжелина снова рассмеялась, и этот звук породил какое-то необыкновенное ощущение в груди Ричарда. Ему захотелось схватить ее в свои объятия, сорвать с нее платье и прильнуть губами к ее нежной груди, а потом… Боже правый, о чем он только думал, находясь в гостиной собственной матери?! Он пил чай, представляя, как занимается с Эванжелиной любовью. Ричард подавился.
Марианна Клотильда похлопала его по спине. Герцог откашлялся, но его матери показалось, что сын как-то странно покраснел, – Но мы еще не говорили об убийстве миссис Нидл, – промолвила герцогиня. – Что тебе известно?
– Барон Линдли извел Эванжелину своими идиотскими предположениями. В частности, он заявил, что миссис Нидл была убита каким-то кретином, которому не понравился изготовленный ею любовный напиток. Якобы он сделал это из чувства мести. Сущая ерунда, но старый педер.., простите, старый идиот хотел поскорее вернуться домой, залить себе в глотку бутылку виски и пристроить в тепло больную ногу. – Ричард помолчал. – Я предпринял кое-какие шаги – Чеслей будет тщательнее охраняться. Ее убийство бессмысленно, она никому не причиняла зла, и это волнует меня больше всего. Почему ее убили? Почему именно миссис Нидл? Увидим. Я не намерен забыть и простить, я непременно докопаюсь до истины.
И узнаю, кто убийца.
Эванжелина спрашивала себя, что он уже сделал и что еще намеревается сделать. Возможно, он узнает, что предатели использовали его пристань для проникновения в Англию, прятались в его пещере. Может быть, поймет, что его предала она. Девушка опустила глаза на фарфоровую чашку, которую держала на коленях.
– Я получила письмо от миссис Роули, – через некоторое время сказала герцогиня. – Она пишет, что все просто в ужасе. Я рада, что ты решил разобраться в этом, дорогой. Миссис Нидл была замечательной женщиной, и она так много видела, – многозначительно добавила Марианна Клотильда. – Говорила ли я тебе, что она предсказала день твоего рождения? И это миссис Нидл сообщила мне, что ты будешь красивее отца, умнее меня, что, признаться, казалось мне маловероятным, и что ты станешь великолепным любовником. Правда, последнее, на мой взгляд, не очень-то подходило для материнских ушей. – Улыбнувшись, она похлопала сына по плечу. – Ну да ладно, довольно, поговорим об этом позже.
Внезапно герцог встал.
– Эванжелина устала, – заявил он. – Я отведу ее в розовую спальню, где она сможет отдохнуть до обеда. Сегодня пообедаем дома и никого больше звать не будем. Пойдем, Эванжелина. – Он протянул девушке руку.
Взглянув на Ричарда, Эванжелина неуверенно кивнула и взяла его за руку.
– Господи, я совершенно забыла! – воскликнула Марианна Клотильда. – Я жду гостей! Если я отменю прием, то меня просто убьют. Что же делать?
Эванжелина услышала, как герцог вполголоса выругался.
– Интересно, а леди Пемберли придет? – спросила она. – И мисс Сторлей?
Марианна Клотильда улыбнулась в точности как герцог.
– Стало быть, ты уже знакома с Эудорой? Она с легкостью могла бы стать генералом в армии Веллингтона! Да, она придет.
– Она очень похожа на Царя Ивана, – заметил герцог. – Не успела Эванжелина появиться в Чеслее, как Эудора разбила лагерь у моих дверей. Ей, видите ли, хотелось убедиться, что это не какая-нибудь авантюристка положила на меня глаз. Больше того, она умудрилась притащить с собой Дрю и Джона Эджертона. Признаться, уезжая, Эудора была в отличном расположении духа. Эванжелина пришлась ей по нраву.
– А лорд Петтигрю и Джон Эджертон тоже будут, ваша светлость? – спросила девушка.
– Я приглашу их, – промолвила герцогиня. – Я как раз думала, что за столом не хватает двух джентльменов. Надеюсь, они примут приглашение.
Эванжелина подумала, что уж Джон Эджертон-то непременно явится в гости, черт бы его побрал!
Марианна Клотильда повернулась к герцогу.
– Так странно, дорогой, но Дрю почему-то все время проводит в компании Фелисии. Их постоянно видят вместе. – Она покачала головой. – Меня не перестает удивлять, с какой легкостью девушки ставят мужчин перед собой на колени. И иногда даже в голову не приходит, что иная из них уже выбрала себе жертву.
– Что за сравнение, мама! – возмутился герцог. – Мужчина никогда не должен падать на колени.
– Это всего лишь метафора, мой дорогой.
– Но она отвратительна. Ни один достойный мужчина не должен унижаться. Господи, мне кажется, Фелисия не перестанет болтать, даже когда они… Впрочем, ладно, не буду об этом, но, думаю, я прав. – Он замолчал, когда чашка его матери слегка звякнула о блюдце.
Эванжелина не слушала их. Она уже думала о том, как ей связаться с Эджертоном, но герцогиня, как выяснилось, решила за нее и эту проблему. Девушка облизнула губы.
– Спасибо за то, что позволили мне приехать, ваша светлость, – проговорила она.
– Что ты думаешь, Ричард? Может, послать поднос в комнату Эванжелины?
– Я бы предпочел пообедать с ней в библиотеке перед камином.
– Это не выход, – заметила Марианна Клотильда. – Тебе придется перепоясать чресла, дорогой.
– Но ты хоть недолго отдохни, – вымолвил герцог, привлекая к себе девушку.
Аккуратные брови герцогини удивленно поползли вверх: она была поражена, услышав, каким повелительным тоном ее сын говорит с Эванжелиной.
Девушка кивнула. Ей пришло в голову, что в одиночестве она сумеет все как следует обдумать и решить, что сказать Эджертону. Больше всего ей хотелось его убить.
– Почему ты дрожишь?
Она подняла глаза на Ричарда.
– Нет, я не дрожу, ваша светлость.
– Увидимся позже, Эванжелина, – попрощалась герцогиня. – По-моему, ты и впрямь едва на ногах держишься. Так ты поведешь ее в розовую спальню? Да, пожалуй, это лучше всего.
Когда они бок о бок поднимались по широкой парадной лестнице, девушка заметила:
– Твой городской дом такой элегантный.
– Да, – согласился герцог. – Тут все переделано по вкусу мамы. А до этого домом занималась ее свекровь, но маме не нравилось, как та обставила особняк. Кстати, у мамы хороший вкус, она всегда выбирает именно то, что нужно. И это касается не только вещей, но и людей.
– И она так добра, – добавила Эванжелина.
– Ты можешь не выходить к гостям, – тихо сказал герцог.
– Ты думаешь, твоя мама не хотела бы видеть меня на обеде? Я не знаю, как она ко мне относится. Не то что ты. – Девушка улыбнулась. – Я всегда вижу, что у тебя на уме.
– Да нет, – буркнул Ричард. Если бы она и впрямь знала, что у него на уме, то не стояла бы так спокойно рядом с ним. – А что касается отношения к тебе моей матери… Не думай об этом. Ты поняла меня?
– Возможно, – кивнула Эванжелина. – Но может, вы все-таки объясните подробнее, ваша светлость?
Не мог же он и в самом деле выложить ей все, что было у него в голове. Она могла испугаться.
– Я просто не хочу, чтобы ты переутомлялась, – сухо произнес Ричард. – А вот и розовая спальня, – остановившись, объявил он. – Возможно, здесь спала принцесса Шарлотта, только вот не знаю почему. А может, вовсе и не она, а леди Бесс. С другой стороны, особняк еще не так стар, чтобы она могла останавливаться в нем.
Ричард поднес руку девушки к своим губам. Она инстинктивно прильнула к нему.
– Нет, – покачал головой Ричард. – Нет. Она отшатнулась.
– Я очень сильная, – заявила Эванжелина через мгновение. Что она сделала? Как это что? Бросилась в его объятия! – В самом деле, тебе не стоит тревожиться обо мне. Я сильная…
Герцог дотронулся костяшками пальцев до ее бледной щеки.
– Неужто так и есть?
Она подняла глаза на его мрачное лицо. Ричард смотрел на ее губы. Ей так хотелось прижаться к нему, услышать стук его сердца, всем телом ощутить тепло его плоти.
Нет, это невозможно. Приосанившись, она беспечно улыбнулась герцогу:
– Нет, конечно. Увидимся вечером, ваша светлость. Едва герцог вернулся в гостиную, как его мать тут же заявила:
– Она такая милая и красивая, не правда ли?
– Конечно, мама, но давай не будем говорить о ней.
– Ладно, но позволю себе заметить, что не больно-то хорошо ты с ней обходишься.
– Это просто смешно! Я обхожусь с ней именно так, как надо.
– Но она же взрослая женщина, вдова. Думаю, Эванжелина привыкла сама принимать решения. Ты считаешь, что ее отец и муж обычно приказывали ей?
– Нет, не сказал бы. Просто.., я не понимаю ее.
– Ты совсем недавно с ней познакомился. Повернувшись к матери, Ричард улыбнулся:
– Верно, хотя, с другой стороны, у меня такое ощущение, будто мы знакомы целую вечность. По-моему, она нуждается в сильной мужской руке, в моей руке.
– Ты быстро принял решение. Герцог пожал плечами:
– Если и так, то что будет? Не представляю…
Марианна Клотильда обожала сына, но даже она вынуждена была признать, что никогда еще не видела его таким озабоченным. Ее поражало, как он вел себя с Эванжелиной. Герцогиня медленно отпила глоток остывшего чая. Ей было известно, какую репутацию имеет Ричард, и она знала, что ни одна из его любовниц не оказывала на него такого влияния, как эта кузина Мариссы. Что ж, похоже, ее гордый циничный сын наконец-то повстречал достойную женщину.
Вдову, да еще наполовину француженку.
Молодую женщину, которая, похоже, обожает и ее сына, и ее внука, если только Марианна Клотильда не ошибается, а ошибалась она в таких делах крайне редко.
– – Царь Иван – это просто ужас какой-то, – усмехнулся герцог и добавил:
– Судя по твоему смеху, Эванжелина, мама не расспрашивала тебя о твоих предках, не обвиняла в том, что ты влюбила в себя ее внука, и не грозила вырвать у тебя ногти, если ты обидишь ее сына, то есть меня?
– Мы обсуждали только предков Царя Ивана, ваша светлость. Мои, как известно, достаточно знатны, но не так величественны.
– Царь Иван – старый приверженец методистской церкви. Он просто терроризировал меня, когда я был мальчиком. И между прочим, до сих пор это делает. – Ричард налил чай себе и подлил ароматного напитка своей матери. Все это он делал с обычной грацией.
Эванжелина снова рассмеялась, и этот звук породил какое-то необыкновенное ощущение в груди Ричарда. Ему захотелось схватить ее в свои объятия, сорвать с нее платье и прильнуть губами к ее нежной груди, а потом… Боже правый, о чем он только думал, находясь в гостиной собственной матери?! Он пил чай, представляя, как занимается с Эванжелиной любовью. Ричард подавился.
Марианна Клотильда похлопала его по спине. Герцог откашлялся, но его матери показалось, что сын как-то странно покраснел, – Но мы еще не говорили об убийстве миссис Нидл, – промолвила герцогиня. – Что тебе известно?
– Барон Линдли извел Эванжелину своими идиотскими предположениями. В частности, он заявил, что миссис Нидл была убита каким-то кретином, которому не понравился изготовленный ею любовный напиток. Якобы он сделал это из чувства мести. Сущая ерунда, но старый педер.., простите, старый идиот хотел поскорее вернуться домой, залить себе в глотку бутылку виски и пристроить в тепло больную ногу. – Ричард помолчал. – Я предпринял кое-какие шаги – Чеслей будет тщательнее охраняться. Ее убийство бессмысленно, она никому не причиняла зла, и это волнует меня больше всего. Почему ее убили? Почему именно миссис Нидл? Увидим. Я не намерен забыть и простить, я непременно докопаюсь до истины.
И узнаю, кто убийца.
Эванжелина спрашивала себя, что он уже сделал и что еще намеревается сделать. Возможно, он узнает, что предатели использовали его пристань для проникновения в Англию, прятались в его пещере. Может быть, поймет, что его предала она. Девушка опустила глаза на фарфоровую чашку, которую держала на коленях.
– Я получила письмо от миссис Роули, – через некоторое время сказала герцогиня. – Она пишет, что все просто в ужасе. Я рада, что ты решил разобраться в этом, дорогой. Миссис Нидл была замечательной женщиной, и она так много видела, – многозначительно добавила Марианна Клотильда. – Говорила ли я тебе, что она предсказала день твоего рождения? И это миссис Нидл сообщила мне, что ты будешь красивее отца, умнее меня, что, признаться, казалось мне маловероятным, и что ты станешь великолепным любовником. Правда, последнее, на мой взгляд, не очень-то подходило для материнских ушей. – Улыбнувшись, она похлопала сына по плечу. – Ну да ладно, довольно, поговорим об этом позже.
Внезапно герцог встал.
– Эванжелина устала, – заявил он. – Я отведу ее в розовую спальню, где она сможет отдохнуть до обеда. Сегодня пообедаем дома и никого больше звать не будем. Пойдем, Эванжелина. – Он протянул девушке руку.
Взглянув на Ричарда, Эванжелина неуверенно кивнула и взяла его за руку.
– Господи, я совершенно забыла! – воскликнула Марианна Клотильда. – Я жду гостей! Если я отменю прием, то меня просто убьют. Что же делать?
Эванжелина услышала, как герцог вполголоса выругался.
– Интересно, а леди Пемберли придет? – спросила она. – И мисс Сторлей?
Марианна Клотильда улыбнулась в точности как герцог.
– Стало быть, ты уже знакома с Эудорой? Она с легкостью могла бы стать генералом в армии Веллингтона! Да, она придет.
– Она очень похожа на Царя Ивана, – заметил герцог. – Не успела Эванжелина появиться в Чеслее, как Эудора разбила лагерь у моих дверей. Ей, видите ли, хотелось убедиться, что это не какая-нибудь авантюристка положила на меня глаз. Больше того, она умудрилась притащить с собой Дрю и Джона Эджертона. Признаться, уезжая, Эудора была в отличном расположении духа. Эванжелина пришлась ей по нраву.
– А лорд Петтигрю и Джон Эджертон тоже будут, ваша светлость? – спросила девушка.
– Я приглашу их, – промолвила герцогиня. – Я как раз думала, что за столом не хватает двух джентльменов. Надеюсь, они примут приглашение.
Эванжелина подумала, что уж Джон Эджертон-то непременно явится в гости, черт бы его побрал!
Марианна Клотильда повернулась к герцогу.
– Так странно, дорогой, но Дрю почему-то все время проводит в компании Фелисии. Их постоянно видят вместе. – Она покачала головой. – Меня не перестает удивлять, с какой легкостью девушки ставят мужчин перед собой на колени. И иногда даже в голову не приходит, что иная из них уже выбрала себе жертву.
– Что за сравнение, мама! – возмутился герцог. – Мужчина никогда не должен падать на колени.
– Это всего лишь метафора, мой дорогой.
– Но она отвратительна. Ни один достойный мужчина не должен унижаться. Господи, мне кажется, Фелисия не перестанет болтать, даже когда они… Впрочем, ладно, не буду об этом, но, думаю, я прав. – Он замолчал, когда чашка его матери слегка звякнула о блюдце.
Эванжелина не слушала их. Она уже думала о том, как ей связаться с Эджертоном, но герцогиня, как выяснилось, решила за нее и эту проблему. Девушка облизнула губы.
– Спасибо за то, что позволили мне приехать, ваша светлость, – проговорила она.
– Что ты думаешь, Ричард? Может, послать поднос в комнату Эванжелины?
– Я бы предпочел пообедать с ней в библиотеке перед камином.
– Это не выход, – заметила Марианна Клотильда. – Тебе придется перепоясать чресла, дорогой.
– Но ты хоть недолго отдохни, – вымолвил герцог, привлекая к себе девушку.
Аккуратные брови герцогини удивленно поползли вверх: она была поражена, услышав, каким повелительным тоном ее сын говорит с Эванжелиной.
Девушка кивнула. Ей пришло в голову, что в одиночестве она сумеет все как следует обдумать и решить, что сказать Эджертону. Больше всего ей хотелось его убить.
– Почему ты дрожишь?
Она подняла глаза на Ричарда.
– Нет, я не дрожу, ваша светлость.
– Увидимся позже, Эванжелина, – попрощалась герцогиня. – По-моему, ты и впрямь едва на ногах держишься. Так ты поведешь ее в розовую спальню? Да, пожалуй, это лучше всего.
Когда они бок о бок поднимались по широкой парадной лестнице, девушка заметила:
– Твой городской дом такой элегантный.
– Да, – согласился герцог. – Тут все переделано по вкусу мамы. А до этого домом занималась ее свекровь, но маме не нравилось, как та обставила особняк. Кстати, у мамы хороший вкус, она всегда выбирает именно то, что нужно. И это касается не только вещей, но и людей.
– И она так добра, – добавила Эванжелина.
– Ты можешь не выходить к гостям, – тихо сказал герцог.
– Ты думаешь, твоя мама не хотела бы видеть меня на обеде? Я не знаю, как она ко мне относится. Не то что ты. – Девушка улыбнулась. – Я всегда вижу, что у тебя на уме.
– Да нет, – буркнул Ричард. Если бы она и впрямь знала, что у него на уме, то не стояла бы так спокойно рядом с ним. – А что касается отношения к тебе моей матери… Не думай об этом. Ты поняла меня?
– Возможно, – кивнула Эванжелина. – Но может, вы все-таки объясните подробнее, ваша светлость?
Не мог же он и в самом деле выложить ей все, что было у него в голове. Она могла испугаться.
– Я просто не хочу, чтобы ты переутомлялась, – сухо произнес Ричард. – А вот и розовая спальня, – остановившись, объявил он. – Возможно, здесь спала принцесса Шарлотта, только вот не знаю почему. А может, вовсе и не она, а леди Бесс. С другой стороны, особняк еще не так стар, чтобы она могла останавливаться в нем.
Ричард поднес руку девушки к своим губам. Она инстинктивно прильнула к нему.
– Нет, – покачал головой Ричард. – Нет. Она отшатнулась.
– Я очень сильная, – заявила Эванжелина через мгновение. Что она сделала? Как это что? Бросилась в его объятия! – В самом деле, тебе не стоит тревожиться обо мне. Я сильная…
Герцог дотронулся костяшками пальцев до ее бледной щеки.
– Неужто так и есть?
Она подняла глаза на его мрачное лицо. Ричард смотрел на ее губы. Ей так хотелось прижаться к нему, услышать стук его сердца, всем телом ощутить тепло его плоти.
Нет, это невозможно. Приосанившись, она беспечно улыбнулась герцогу:
– Нет, конечно. Увидимся вечером, ваша светлость. Едва герцог вернулся в гостиную, как его мать тут же заявила:
– Она такая милая и красивая, не правда ли?
– Конечно, мама, но давай не будем говорить о ней.
– Ладно, но позволю себе заметить, что не больно-то хорошо ты с ней обходишься.
– Это просто смешно! Я обхожусь с ней именно так, как надо.
– Но она же взрослая женщина, вдова. Думаю, Эванжелина привыкла сама принимать решения. Ты считаешь, что ее отец и муж обычно приказывали ей?
– Нет, не сказал бы. Просто.., я не понимаю ее.
– Ты совсем недавно с ней познакомился. Повернувшись к матери, Ричард улыбнулся:
– Верно, хотя, с другой стороны, у меня такое ощущение, будто мы знакомы целую вечность. По-моему, она нуждается в сильной мужской руке, в моей руке.
– Ты быстро принял решение. Герцог пожал плечами:
– Если и так, то что будет? Не представляю…
Марианна Клотильда обожала сына, но даже она вынуждена была признать, что никогда еще не видела его таким озабоченным. Ее поражало, как он вел себя с Эванжелиной. Герцогиня медленно отпила глоток остывшего чая. Ей было известно, какую репутацию имеет Ричард, и она знала, что ни одна из его любовниц не оказывала на него такого влияния, как эта кузина Мариссы. Что ж, похоже, ее гордый циничный сын наконец-то повстречал достойную женщину.
Вдову, да еще наполовину француженку.
Молодую женщину, которая, похоже, обожает и ее сына, и ее внука, если только Марианна Клотильда не ошибается, а ошибалась она в таких делах крайне редко.
Глава 25
Спустившись по парадной лестнице, Эванжелина оцепенела. Шесть лакеев в малиновых с золотом ливреях, выстроившись в ряд, выжидающе смотрели на нее. Грейсон, чей строгий черный костюм резко контрастировал с их пышными одеяниями, похоже, придирчиво осматривал их перчатки, словно желал удостовериться, что те, как и полагается, идеально белы. При этом на огненно-рыжей шевелюре управляющего играли блики многочисленных свечей. Увидев Эванжелину, Грейсон тут же повернулся к ней.
– Мадам, – сообщил он, – герцог и ее светлость уже в гостиной. Они вас ждут. А вы пунктуальны – ее светлость это оценит.
С того мгновения, как горничная с кислой физиономией разбудила ее, девушка места себе не находила.
– А когда приедут гости, Грейсон? – спросила она.
– Через пять минут, мадам. Хочу заметить, что никто, даже принц-регент, не осмеливается опаздывать на приемы в Кларендон-Хаус.
– Я так и думала, – заметила Эванжелина.
Грейсон распахнул перед ней тяжелые дубовые двери, и Эванжелина вошла в парадную гостиную. Улыбаясь матери, герцог, скрестив ноги и сложив руки на груди, стоял возле камина. Он был великолепен в черном с белым вечернем одеянии. Отвечая герцогине, Ричард взмахнул своими длинными пальцами. Эванжелина так и представила, как эти пальцы нежно скользят по ее лицу, шее, груди… У нее перехватило дыхание. Она не должна была представлять этого, потому что знала: как только она начинала мечтать о ласках герцога, он тут же по ее лицу догадывался об этом.
Эванжелине пришло в голову, что она еще слишком молода, чтобы поставить на себе крест.
Заметив Эванжелину, Ричард остановился на полуслове. Он в жизни не видел женщины прекраснее. Она выглядела потрясающе в платье Мариссы из кремового шелка с кружевами. Пояс, повязанный под грудью, приподнимал ее так высоко, что та казалась невероятно большой. И разумеется, приковывала к себе внимание, причем декольте толком не прикрывало ее.
Герцог нахмурился. Он должен поговорить с ней об этом. Он не хотел, чтобы ее оскорбляли взглядами. Ричард покачал головой. Если бы он остался с Эванжелиной наедине, то немедленно подошел бы к ней, развязал пояс и опустил лиф платья до пояса, а потом вдоволь налюбовался бы открывшимся зрелищем и попробовал ее грудь на вкус. И тут герцог встретился с ней взглядом. Эванжелина казалась такой одинокой. “Но почему?” – спрашивал он себя. Это бессмысленно, не могла же она быть несчастна здесь, в Лондоне, с ним! Ричард знал, что его мать наблюдает за ними. Ему следовало взять себя в руки.
Надо было что-то сказать – что-то, не имеющее отношения к его желанию сорвать с нее платье и взять прямо здесь, на полу перед камином. Откашлявшись, Ричард нерешительно шагнул к девушке, но на полпути замер, потому что, честно говоря, не доверял самому себе.
– Ты опаздываешь, Эванжелина, – наконец заговорил он, – но я не стану тебя ругать, потому что ты очень устала в дороге. И ты здесь…
– Я вовсе не опаздываю, ваша светлость, – возразила девушка. – Грейсон заметил, что я на редкость пунктуальна, как и ее светлость.
– И все-таки ты почти опоздала, – упрямо повторил Ричард, чувствуя себя полным идиотом.
– Ваша светлость, – не обращая на него внимания, обратилась Эванжелина к вдовствующей герцогине и делая перед ней реверанс.
– Господи! – воскликнула Марианна Клотильда. – Боюсь, тебе придется защищать Эванжелину. Она очаровательна.
Уверена, все мужчины будут без ума от нее.
– У них есть на это право, – заметил Ричард. – Только посмотри на ее шею, мама. Она такая гибкая и длинная! Впрочем, на мой взгляд, ее туалет чересчур откровенен, так что мужчины, естественно, будут глазеть на нее. Хотя если хоть один из них будет смотреть на нее слишком нахально, я, не раздумывая, швырну его на пол, в розовые кусты.
– Уверяю вас, ваша светлость, ни один джентльмен не бросит на меня косого взгляда. Я бедная вдова, во мне нет ничего особенного. – Однако руками она прикрывала свой роскошный бюст. Эванжелина спорила с Дорри, но безуспешно – та не согласилась сделать платье более скромным. В одном Эванжелина оказалась права: ни один джентльмен не решился проявить к ней внимание в присутствии герцога.
Наклонившись к ее уху, он прошептал:
– Если скажешь еще что-нибудь подобное, я тебя выпорю. Поняла?
Заставив себя улыбнуться, Эванжелина опустила руки:
– Я слышала, что ты сказал, но ничего не поняла.
– Ты больше не будешь говорить про себя всякие глупости, – пояснил Ричард. – Хотя, думаю, ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. У тебя слишком глубокое декольте. Вели Дорри поднять его хотя бы на пару дюймов. Не хочу, чтобы мужчины глазели на твою грудь.
– Почему?
– Потому что она моя.
Девушка едва не упала от этих слов. Заметив ее смятение, Ричард самодовольно ухмыльнулся.
– Дорогой, мне кажется, ты дразнишь Эванжелину, – заметила Марианна Клотильда.
– Вовсе нет, мама. Я просто говорил нашей гостье, чего жду от нее этим вечером.
Марианна Клотильда нахмурилась, услышав смех и голоса, доносившиеся из вестибюля. Что ее сын сказал Эванжелине? Видимо, что-то непристойное, потому что девушка покраснела до корней волос. Надо спросить его, в чем дело, подумала герцогиня, от досады тоже заливаясь краской. Знатная дама, пожалуй, впервые пожалела о том, что ее гости, будь они неладны, оказались столь пунктуальны.
– Мне надо было побыть там, – пожав плечами, промолвила девушка.
– Но больше туда ездить не стоит, мадам, – раздался позади нее знакомый низкий голос.
Эванжелина знала, что он будет на приеме, но не заметила, когда Эджертон приехал. Девушка медленно повернулась к человеку, которого с радостью отправила бы на тот свет.
– Как скажете, сэр Джон.
Эджертон поклонился:
– Позвольте мне вести вас к обеду, мадам. Мы все просто счастливы, что вы решили уехать из провинции. Уверен, что и здесь, в Лондоне, вы найдете себе занятие. Надеюсь, позднее вечером я смогу рассказать вам о городе и о местах, где можно развлечься.
Эванжелина заметила, что герцог посмотрел сначала на нее, а потом на сэра Джона. Опустив глаза, она направилась с ним в парадную столовую Кларендон-Хауса.
К се удивлению, герцог отодвинул для нее стул по правую руку от себя. Лакей оторопело смотрел на хозяина, но потом, взяв себя в руки, отступил назад. Джон Эджертон был вынужден оставить ее рядом с Ричардом. Приподняв брови, он занял свое место, к счастью, расположенное на некотором расстоянии от Эванжелины. Место справа от девушки предназначалось для лорда Джорджа Уоллиса – отставного военного с пышными бакенбардами, который, как вскоре заметила Эванжелина, имел дурную привычку вставлять нелепейшие замечания в любую беседу. Он страстно ненавидел Наполеона. Два его брата погибли в борьбе против тирана.
Напротив сидела леди Джейн Беллерман, старшая дочь графа. Хорошенькая, в розовом платье из дымки, она внимательно оглядела Эванжелину и наградила ее ледяным взглядом.
Эванжелине оставалось только терпеть. Опустив голову, девушка отрезала себе кусочек лососины.
– Мадам, – сообщил он, – герцог и ее светлость уже в гостиной. Они вас ждут. А вы пунктуальны – ее светлость это оценит.
С того мгновения, как горничная с кислой физиономией разбудила ее, девушка места себе не находила.
– А когда приедут гости, Грейсон? – спросила она.
– Через пять минут, мадам. Хочу заметить, что никто, даже принц-регент, не осмеливается опаздывать на приемы в Кларендон-Хаус.
– Я так и думала, – заметила Эванжелина.
Грейсон распахнул перед ней тяжелые дубовые двери, и Эванжелина вошла в парадную гостиную. Улыбаясь матери, герцог, скрестив ноги и сложив руки на груди, стоял возле камина. Он был великолепен в черном с белым вечернем одеянии. Отвечая герцогине, Ричард взмахнул своими длинными пальцами. Эванжелина так и представила, как эти пальцы нежно скользят по ее лицу, шее, груди… У нее перехватило дыхание. Она не должна была представлять этого, потому что знала: как только она начинала мечтать о ласках герцога, он тут же по ее лицу догадывался об этом.
Эванжелине пришло в голову, что она еще слишком молода, чтобы поставить на себе крест.
Заметив Эванжелину, Ричард остановился на полуслове. Он в жизни не видел женщины прекраснее. Она выглядела потрясающе в платье Мариссы из кремового шелка с кружевами. Пояс, повязанный под грудью, приподнимал ее так высоко, что та казалась невероятно большой. И разумеется, приковывала к себе внимание, причем декольте толком не прикрывало ее.
Герцог нахмурился. Он должен поговорить с ней об этом. Он не хотел, чтобы ее оскорбляли взглядами. Ричард покачал головой. Если бы он остался с Эванжелиной наедине, то немедленно подошел бы к ней, развязал пояс и опустил лиф платья до пояса, а потом вдоволь налюбовался бы открывшимся зрелищем и попробовал ее грудь на вкус. И тут герцог встретился с ней взглядом. Эванжелина казалась такой одинокой. “Но почему?” – спрашивал он себя. Это бессмысленно, не могла же она быть несчастна здесь, в Лондоне, с ним! Ричард знал, что его мать наблюдает за ними. Ему следовало взять себя в руки.
Надо было что-то сказать – что-то, не имеющее отношения к его желанию сорвать с нее платье и взять прямо здесь, на полу перед камином. Откашлявшись, Ричард нерешительно шагнул к девушке, но на полпути замер, потому что, честно говоря, не доверял самому себе.
– Ты опаздываешь, Эванжелина, – наконец заговорил он, – но я не стану тебя ругать, потому что ты очень устала в дороге. И ты здесь…
– Я вовсе не опаздываю, ваша светлость, – возразила девушка. – Грейсон заметил, что я на редкость пунктуальна, как и ее светлость.
– И все-таки ты почти опоздала, – упрямо повторил Ричард, чувствуя себя полным идиотом.
– Ваша светлость, – не обращая на него внимания, обратилась Эванжелина к вдовствующей герцогине и делая перед ней реверанс.
– Господи! – воскликнула Марианна Клотильда. – Боюсь, тебе придется защищать Эванжелину. Она очаровательна.
Уверена, все мужчины будут без ума от нее.
– У них есть на это право, – заметил Ричард. – Только посмотри на ее шею, мама. Она такая гибкая и длинная! Впрочем, на мой взгляд, ее туалет чересчур откровенен, так что мужчины, естественно, будут глазеть на нее. Хотя если хоть один из них будет смотреть на нее слишком нахально, я, не раздумывая, швырну его на пол, в розовые кусты.
– Уверяю вас, ваша светлость, ни один джентльмен не бросит на меня косого взгляда. Я бедная вдова, во мне нет ничего особенного. – Однако руками она прикрывала свой роскошный бюст. Эванжелина спорила с Дорри, но безуспешно – та не согласилась сделать платье более скромным. В одном Эванжелина оказалась права: ни один джентльмен не решился проявить к ней внимание в присутствии герцога.
Наклонившись к ее уху, он прошептал:
– Если скажешь еще что-нибудь подобное, я тебя выпорю. Поняла?
Заставив себя улыбнуться, Эванжелина опустила руки:
– Я слышала, что ты сказал, но ничего не поняла.
– Ты больше не будешь говорить про себя всякие глупости, – пояснил Ричард. – Хотя, думаю, ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. У тебя слишком глубокое декольте. Вели Дорри поднять его хотя бы на пару дюймов. Не хочу, чтобы мужчины глазели на твою грудь.
– Почему?
– Потому что она моя.
Девушка едва не упала от этих слов. Заметив ее смятение, Ричард самодовольно ухмыльнулся.
– Дорогой, мне кажется, ты дразнишь Эванжелину, – заметила Марианна Клотильда.
– Вовсе нет, мама. Я просто говорил нашей гостье, чего жду от нее этим вечером.
Марианна Клотильда нахмурилась, услышав смех и голоса, доносившиеся из вестибюля. Что ее сын сказал Эванжелине? Видимо, что-то непристойное, потому что девушка покраснела до корней волос. Надо спросить его, в чем дело, подумала герцогиня, от досады тоже заливаясь краской. Знатная дама, пожалуй, впервые пожалела о том, что ее гости, будь они неладны, оказались столь пунктуальны.
* * *
Интересно, это была мысль герцогини устроить небольшой прием? Эванжелина оторопело смотрела на огромный обеденный стол, на двадцать пять разряженных, смеющихся гостей. Леди Пемберли приветливо поздоровалась с девушкой и тут же во всеуслышание заявила, что у ее платья слишком глубокий вырез. Герцог, стоявший рядом, яростно хмурился. А Фелисия, которая в этот момент что-то говорила лорду Пемберли, похлопывая его по руке изящным веером из слоновой кости, тут же повернулась к ним и весело заметила, что герцогу Портсмуту вовсе не стоило так долго прятать такую красавицу в Чеслее.– Мне надо было побыть там, – пожав плечами, промолвила девушка.
– Но больше туда ездить не стоит, мадам, – раздался позади нее знакомый низкий голос.
Эванжелина знала, что он будет на приеме, но не заметила, когда Эджертон приехал. Девушка медленно повернулась к человеку, которого с радостью отправила бы на тот свет.
– Как скажете, сэр Джон.
Эджертон поклонился:
– Позвольте мне вести вас к обеду, мадам. Мы все просто счастливы, что вы решили уехать из провинции. Уверен, что и здесь, в Лондоне, вы найдете себе занятие. Надеюсь, позднее вечером я смогу рассказать вам о городе и о местах, где можно развлечься.
Эванжелина заметила, что герцог посмотрел сначала на нее, а потом на сэра Джона. Опустив глаза, она направилась с ним в парадную столовую Кларендон-Хауса.
К се удивлению, герцог отодвинул для нее стул по правую руку от себя. Лакей оторопело смотрел на хозяина, но потом, взяв себя в руки, отступил назад. Джон Эджертон был вынужден оставить ее рядом с Ричардом. Приподняв брови, он занял свое место, к счастью, расположенное на некотором расстоянии от Эванжелины. Место справа от девушки предназначалось для лорда Джорджа Уоллиса – отставного военного с пышными бакенбардами, который, как вскоре заметила Эванжелина, имел дурную привычку вставлять нелепейшие замечания в любую беседу. Он страстно ненавидел Наполеона. Два его брата погибли в борьбе против тирана.
Напротив сидела леди Джейн Беллерман, старшая дочь графа. Хорошенькая, в розовом платье из дымки, она внимательно оглядела Эванжелину и наградила ее ледяным взглядом.
Эванжелине оставалось только терпеть. Опустив голову, девушка отрезала себе кусочек лососины.