Элли Крамер
Уроки любви

Пролог

   – Алло! Миссис Ол?
   – Разумеется, это я, Колин! Не тратьте время. Я, кажется, велела не тревожить меня в круизе?
   – Видите ли, у нас проблемы…
   – У вас проблемы – вы и решайте. У меня проблем нет.
   – Марго, послушайте…
   – Хорошо. У вас голос, как у дохлой макрели. Что случилось? Акции? Депозиты? Президент США заболел ветрянкой?
   – Хуже.
   – Ага, понятно. Вивиана уже знает?
   – Еще нет, но будет знать примерно через час.
   – Отлично. Будьте твердым. Вы скаутом были?
   – Мадам, мне не составляет труда ставить на место сенаторов и магнатов, но ваша внучка…
   – Сочувствую вам, мой дорогой. Что делать. Во времена моей юности поверенные ходили с револьверами. У вас опасная профессия.
   – Я готовился, но, боюсь, мои доводы покажутся ей…
   – Знаешь что, Колин. Не надо никаких объяснений. Просто скажи ей одно слово.
   – Какое, мэм?
   – Илси.
   – Илси?
   – Илси.
   – И… что, это должно…
   – Колин, дорогой, у вас за плечами Итон, Оксфорд, Гарвард и двадцать пять лет работы на «Олшот Ойл Индастри». Только вы один не икали при виде моего мужа. Только вам я доверяю безоговорочно. Вы не знаете, кто такая Илси?
   – Знаю, мэм.
   – Ну, так проведите причинно-следственные связи. Все. Заканчиваю разговор. Ко мне идет маникюрша. Будет плохо – вызывайте кавалерию. Сошлитесь на меня. Целую.
   – Да, мэм. Всего доброго, мэм. Приятного отдыха, мэм.
 
***
 
   За три месяца до этого. Штат Техас. Захолустный городишко.
   Именно здесь и началась сказка. Что-то вроде Золушки и Короля Дроздоборода вместе взятых. Только нашей Золушке уже двадцать девять лет. У нее серые глаза, буйные соломенные кудри, косая сажень в плечах и могучие руки, которыми можно дробить камни. Золушку зовут Шейн Кримсон.
   Вообще-то родители назвали его Закариа Шейнас Кримсон, но его бабушка уверяла всех, что это претенциозно. Почти никто в городке не знал, что значит это слово, а бабка Кримсон пользовалась заслуженным уважением, поэтому Закариа Шейнас быстро превратился в Шейна, и страсти улеглись. Он рос добродушным и в меру шкодливым мальчишкой, летом помогал бабке на ферме, осенью и зимой ходил в школу, весной эту школу прогуливал, а в пятнадцать лет и вовсе бросил, потому что остался совсем один на всем белом свете. Шейна наверняка отправили бы в какой-нибудь приют, но в маленьких городах на федеральный закон люди смотрят несколько иначе, нежели в больших. Короче, Шейн получил работу на бензоколонке, твердый заработок и уважение соседей.
   Тринадцать лет он работал на своей бензоколонке и ни разу об этом не пожалел. По воскресеньям он ходил в кино с девчонками, по субботам иногда позволял себе кружечку пива в местном баре. На День Всех Святых смотрел карнавальное шествие, на День благодарения навещал могилы матери и бабки.
   Жизнь Шейна могла бы показаться скучной и нудной, какой она наверняка и была, но сам молодой человек никогда в жизни так не думал. Он любил свою работу и свой город, дружил с соседями, охотно и дружелюбно болтал с приезжими, вернее, с ПРОезжими, а, кроме того, у него была тайная страсть. Шейн Кримсон был азартным игроком.
   Каждую пятницу он покупал один-единственный лотерейный билет и заполнял его, высунув от усердия кончик языка. Рано утром в субботу относил его на почту. В понедельник читал таблицу выигрышей.
   Это оставалось неизменным в течение многих лет. Строго говоря, первый билет ему купила бабка, на десятилетие. Именно тогда день рождения пришелся на пятницу, так и повелось.
   У Шейна была своя система, хотя он никому о ней не рассказывал. Все числа имели тайный смысл, ведомый одному лишь Шейну, и он возлагал на них большие надежды.
   28 – столько щенков принесла за свою жизнь любимая собака Шейна, громадная, лохматая и бестолковая Сандра. 92 – столько было бабке Кримсон, когда она оставила своего внука в полном одиночестве на этой грешной земле. 45 – калибр кольта, доставшегося от деда, которого Шейн никогда не видел. Кольт не стрелял, но в остальном был очень хорош. 1 – в честь той самой единственной девушки, которая однажды станет женой Шейна, потому что жениться можно и нужно только один раз в жизни. Ну а последнее число менялось каждый год. Возраст Шейна. От 10 до 28 все шло нормально, но вот на этот раз…

1

   – Я к Колину.
   – Но, мисс…
   Взгляд, которым Вивиана Олшот наградила несчастную секретаршу, мог заморозить Тихий океан. Достигалось это ежедневными упражнениями. Секретарша пискнула и опустилась на свое место, неожиданно ощутив слабость в коленях. Вивиана хмыкнула. Увольнять девицу не стоило, но попугать…
   В самом деле, секретарша была не так уж виновата. Мало кто мог бы узнать блистательную Вивиану Олшот в разъяренной девчонке, ворвавшейся в сверкающую приемную Колина Фаррелла. Футболка и джинсовые шорты, кроссовки на босу ногу, пыльные разводы на щеках и ни грамма косметики. Результат автопробега по трассе. Автостопом. АВТОСТОПОМ!
   За это ответят. Те, кому следует. А следует это именно Колину Фарреллу, потому что он управляющий, поверенный и еще Бог знает кто в империи Олшот.
   Несравненная Вивиана, в свою очередь, являлась единственной наследницей империи Олшот.
   – Я предупрежу мистера Фаррелла…
   – Не надо. Я хочу сделать ему сюрприз. Ох, как я хочу сделать ему сюрприз!
   Дверь распахнулась, стукнувшись об стол секретарши, та опять пискнула и подпрыгнула. Вивиана ворвалась в кабинет – метр шестьдесят пять ярости, золотистый хвост спутанных волос, сапфировые лазеры вместо глаз. Но Колин Фаррелл был невозмутим. Он приподнялся с места, ласково кивнул, указал на кресло – и при этом продолжал разговаривать по телефону. Вивиана заставила себя досчитать до десяти, потом вытянула из сумочки пачку сигарет и демонстративно закурила. Фаррелл не переносил табачного дыма.
   Отвратительный поверенный ласково подвинул ей стерильную пепельницу и распрощался, наконец, со своим невидимым собеседником.
   – Ви, дорогая, какая радость. Я бы даже сказал, неожиданная радость.
   – Какого дьявола все это значит?
   – Прости, я не совсем понимаю.
   Вивиана смяла сигарету в пепельнице, воображая, что душит Колина Фаррелла. Она могла почти все, но этот человек был ей не по зубам. Колин Фаррелл в течение четверти века был доверенным лицом Монтегю Олшота, нефтяного короля, вел все финансовые дела семьи, а самое главное – был другом бабушки. Бабушки Марго, хотя Вивиана считала, что ей больше подошло бы имя Скарлетт 0'Хара. Когда дед умер, Марго взяла бразды правления в свои руки, да так крепко, что никто и не заметил разницы. Кое-кто даже считал, что Монти Олшот был мягче.
   Да, мистер Фаррелл был Вивиане не по зубам, и от этого хорошенькая фурия злилась еще больше.
   – Удовлетворю твое любопытство. Постарайся вникнуть во все сразу, потому что у меня через полчаса обед с Дикси Сеймур в «Мажестик».
   – Ви, дорогая, я буду счастлив помочь, если ты мне скажешь, в чем дело, и перестанешь терзать филодендрон.
   Вивиана мрачно посмотрела на ощипанный цветок, который она нервно обрывала последние полторы минуты, и сцепила руки на коленке.
   – Я тебе скажу. Меня остановила полиция.
   – Это бывает.
   – Мне выписали штраф.
   – И это тоже случается.
   – Я поехала к ближайшему банкомату, а он сожрал мою карту.
   – Ви, пока ничего сверхъестественного.
   – О да. Когда карту у банкомата отобрали, выяснилось, что на ней нет ни гроша.
   Колин по-прежнему не выказывал ни малейшего удивления.
   – Я, разумеется, решила, что произошел сбой в системе, позвонила в банк и попросила подтвердить мою платежеспособность.
   – Ну и?
   – А они мне сообщили, что на счету у меня ноль. Ничего! Пусто! Зеро! Понимаешь теперь?
   – Ви, дорогая, с высоты своего возраста могу тебе сказать почти как царь Соломон: и это бывает.
   – Черта с два! Этого не может быть!
   – Вивиана, ты противоречишь здравому смыслу. Во-первых, это бывало уже неоднократно.
   – Нет, не бывало!
   – Бывало, просто ты не обращала на это внимания. Твоя бабушка пополняла счет, только и всего. Зачем думать о том, о чем думать не стоит, верно?
   Вивиана решила проигнорировать иронию, звучавшую в голосе Колина.
   – Хорошо, может, пару раз такое и случалось…
   – Если быть точными, семь раз. Последний – полгода назад. Ты тогда купила серебряный «феррари»…
   – …Но это все равно здесь ни при чем. Со времени последнего начисления на мой депозит прошло две недели, не больше, а денег нет! Более того, этот придурок в банке забрал мои кредитные карточки! Что он себе позволяет, ничтожество! Да я на туфли потратила в прошлом году больше, чем он зарабатывает в своем вонючем банке…
   – Во-первых, это ТВОЙ вонючий банк. Во-вторых, сядь. Сядь, Вивиана! Нам надо поговорить.
   Вскочившая было Вивиана ошеломленно опустилась в кресло. Колин Фаррелл знал ее с младенческих лет, с его дочерьми она играла, когда была маленькой, но никогда, никогда в жизни он не разговаривал с ней в таком тоне. С ней вообще никто в таком тоне не разговаривал.
   – Я села. Я спокойна. Я прошу прощения за несдержанность. Теперь объясните мне, мистер Фаррелл, что себе позволяет МОЙ банк. И некоторые его сотрудники.
   – Боюсь, Вивиана, они просто добросовестно работают.
   – Что?
   – Да. И выполняют данные им распоряжения.
   – Чьи распоряжения?
   – Распоряжения Марго. Твоей бабушки.
   Вивиана откинулась на спинку кресла.
   – Ты хочешь сказать, что Марго приказала клерку отобрать у меня карточки?
   – Боюсь, что да. Кроме того, прошло не две недели. Двенадцать недель, Вивиана. Счет действительно пуст.
   – Три месяца, надо же… Как это я упустила… Ничего. Бабушка всегда решала эти проблемы. Я просто позвоню ей и…
   – Боюсь, это невозможно. Ее нет в стране.
   – Как это?
   Колин взглянул на наследницу миллионов с легкой иронией.
   – В данный момент она на яхте, яхта в море, море Эгейское, это Греция. Меня она уполномочила передать тебе, что сможет связаться с тобой не раньше, чем через три месяца.
   – Через… три месяца? Я не понимаю.
   – Ви, прости мне менторский тон, но ведь твоя бабушка наверняка предупреждала тебя, что ты слишком много тратишь.
   – Я никогда не клянчила, если ты об этом. Она просто предлагала мне деньги до того, как они кончались.
   – Ну а теперь перестала это делать, только и всего.
   – Только и всего? И что теперь делать мне? Как это все называется?
   – Сказать тебе? Пожалуйста. У тебя нет денег. Ты неплатежеспособна.
   Вивиана рассмеялась самым противным своим смехом, потому что иначе расплакалась бы.
   – Шутишь, Колин. Ценю хорошую шутку, но дело серьезное. Что же мне делать?
   – Давай найдем выход.
   Теперь он говорил с ней почти отеческим тоном, и это бесило еще сильнее.
   Ну да, да, она тратила деньги, не думая о суммах. Она так привыкла, черт возьми. Вот уж чего в их семье всегда было навалом, так это денег. «Феррари» ерунда, гроши, вот ее новая квартира в пентхаусе, это да, это действительно дорого. Но если машина была просто игрушкой, то к своему дому Вивиана относилась очень серьезно. Она продумала до мелочей каждую деталь обстановки, она сама покупала занавески и коврики, салфетки и вазы для цветов… Это был ее настоящий дом, место, где она чувствовала себя в безопасности.
   Она ни разу в жизни не чувствовала себя в безопасности, когда росла. Дом бабушки и дедушки был похож на дворец, по нему легкими тенями скользили чопорные горничные в униформе, и каждая вещь стояла на своем определенном месте, потому что так велели дизайнеры. По саду было страшно гулять – таким ровным и чистым он был. Ни холмика, ни соринки на песчаной дорожке. Такое ощущение, что даже фонтан журчал с вполне определенной громкостью.
   В том доме было красиво, как в музее, и точно так же нельзя было ничего трогать.
   Вивиана сглотнула тяжелый комок в горле.
   – Я… должна продать дом?
   – Нет.
   – Но у меня же нет денег!
   – Через три месяца они у тебя будут. Твой собственный депозит и твои собственные начисления.
   – В сентябре?
   – Точно.
   – А сейчас июнь.
   – Правильно.
   – А больше она ничего не говорила? Слова прощания перед уходом в далекий морской поход? Напутствие непутевой внучке?
   – Она сказала, что тебе вполне под силу решить все свои проблемы. Что ты из сильной семьи, что твои предки…
   – Все. Достаточно. Дальше я знаю.
   Вивиана испытывала сильнейшее желание завизжать и что-нибудь разбить. Семейные предания она знала наизусть. Дедушка Монти начинал во времена сухого закона, причем приехал в город с полусотней долларов в кармане. Через год у него уже было несколько тысяч, а в конце жизни его состояние оценивалось в полмиллиарда. Бабушка Марго не отставала от своего супруга. Выпускница католической школы, сбежавшая в актрисы, – для того времени это было более чем смело. Нечто вроде ухода в море с корсарами.
   – Колин, скажи мне только одно. Марго меня ненавидит, да?
   – Ты прекрасно знаешь, что она тебя любит.
   – Тогда что?! Она хочет меня проучить?
   – Думаю, дело не в этом.
   – Старческое слабоумие? Склероз?
   Колин Фаррелл посмотрел на наследницу миллионов с искренним негодованием. Сама мысль о слабоумии Марго Олшот была кощунством, по крайней мере, для ее верного друга и поверенного.
   – Как тебе такое в голову пришло! Марго прекрасная женщина, и я не знаю более светлого ума!
   – Сдаюсь. Видимо, разгадка совсем уж проста. Просто из чистой вредности ей захотелось превратить жизнь единственной внучки в кошмар.
   – Она на самом деле велела сказать тебе только одно слово.
   – Какое?
   – Илси.
   Вивиана мрачно смотрела на Фаррелла. Какое отношение ко всему этому имеет ее мать? Ее воистину непутевая, давно потерянная мамаша Илси Бекинсейл?
   Война невестки со свекровью началась еще у алтаря, с переменным успехом проходила в течение двадцати лет и слегка заглохла в последние пять с небольшим лет. Последний скандал произошел пятнадцать лет назад, когда умер отец Вивианы. Умер после тяжелой и трудной болезни, приковавшей его к постели, но, к несчастью, сохранившей ему ясный рассудок до последней минуты.
   Илси ни в чем не нуждалась и ни в чем себе не отказывала, жила на полную катушку, разъезжала по европейским курортам, а за ней тянулся шлейф сомнительных связей и компрометирующих знакомств. «Веселая вдова» гордилась этим своим прозвищем и плевать хотела на ярость свекрови. Она вообще на все плевать хотела, Илси Бекинсейл, в замужестве Олшот.
   Беременность в свое время стала для нее неприятной неожиданностью. Илси с трудом дождалась родов, после чего вздохнула свободно, переложив бремя материнства на платных нянь, мужа и свекровь. Когда Вивиана стала достаточно взрослой, чтобы хоть что-то соображать – то есть достигла пятилетнего возраста, – она попыталась вернуть мать. В ход шли трогательные и бесхитростные письма, рисунки, мольбы по телефону, однако Илси отшучивалась и присылала дочке шикарных кукол.
   Если Вивиана хотела сказку на ночь, ей достаточно было приказать, и нянька рассказывала. Нянька убирала игрушки и отправляла одежду в стирку. Нянька привозила из бутиков красивые платья. Целый штат прислуги выполнял все прихоти маленькой, озлобленной девочки, и Вивиана с детства привыкла к тому, что может купить все на свете. В бешенство ее приводила только мысль, что единственная вещь, которую она никогда и ни за какие деньги не получит, это любовь ее матери.
   – Колин, это шутка? Илси сроду никому не помогала. Неужели она захочет дать мне денег?
   – Не в этом дело. Полагаю, Марго хотела сказать, что жизнь Илси должна послужить тебе своего рода уроком.
   – Да, только вот у Илси никаких проблем с наличными нет. Что же мне делать… Ага, знаю. Надо что-нибудь продать! Продам свой «мерседес», куплю что-нибудь дешевенькое…
   – Ты не сможешь.
   – Почему это?
   – Марго наложила арест на твои счета, на все твои финансы. Строго говоря, машины, драгоценности и прочее являются собственностью Марго, а вовсе не твоими. О недвижимости и ценных бумагах мы даже не говорим. Это не обсуждается.
   – То есть я должна помереть с голоду, обвешавшись бриллиантами?
   – Ну, до голодной смерти тебе далеко, а что до денег… Ви, тебе никогда не приходило в голову, что их можно заработать?
   Вивиана задумчиво крутила в пальчиках лист филодендрона.
   Как ее звали, ту серую мышку, которая училась с ней в колледже? Милли? Санни? Полли? Она одевалась в секонд-хенде, ездила на раздолбанном велосипеде и подрабатывала официанткой. Их орбиты никогда в жизни не пересекались – блестящая Вивиана Олшот, за которой приезжал шофер и которая носила норковые шубки, на каждый день новый фасончик, просто не обращала внимания на бесцветную и скучную, как зубная боль, зубрилку.
   Разговорились они случайно, в библиотеке. Выяснилось, что Миллисент – точно, Миллисент Тукборо! – приехала из какого-то захолустья. Мать ее была уборщицей, отец водителем, а обучение в колледже оплатили жители ее родного городка, собрав деньги по благотворительной подписке. Миллисент собиралась учиться на доктора, чтобы потом уехать обратно в свой город и работать для тех, кто так помог ей в жизни.
   Да, а ведь эта серая мышка вряд ли пропала. Она была вполне самостоятельна в семнадцать лет, наверняка и сейчас у нее все в порядке.
   Колин, с тревогой наблюдавший за хмурой Вивианой, откашлялся и подал голос.
   – Ви, я хочу уточнить. Ни взаймы, ни в кредит ты денег не получишь,
   – Я поняла.
   – Но ты можешь их заработать.
   – Как, по-твоему?
   – У тебя высшее образование.
   – Ага. История искусств. Очень практично. Самая необходимая специальность в мире.
   – Ну, чему-то ты научилась за четыре года…
   – Да. Я хорошо разбираюсь в греческой мифологии. Может, попроситься к Марго в экскурсоводы? Брось, Колин. Ничего я не умею. Только тратить деньги и весело проводить время.
   В голосе девушки прозвучало такое отчаяние, что сердце Колина Фаррелла не выдержало.
   – Ви, Марго убьет меня, если узнает, но… на ланч с Дикси хватит.
   Она машинально взяла деньги и вышла, вяло кивнув Колину на прощание.
   Восемьдесят долларов. Пара обедов в «Мажестик». Заправить машину. Сеанс массажа. Маникюр. Пузырек любимых духов.
   Нет, дорогая. Тебе предстоит прожить на восемьдесят долларов три месяца, потому что ни на одну работу тебя не возьмут!
   Что-то мешало Вивиане двигаться вперед, и она с неудовольствием подняла голову.
   Оказывается, она практически упиралась в грудь незнакомца в джинсовом костюме. Незнакомец был лохмат и усат, большие пальцы были заложены за широкий ковбойский ремень, а серые глаза смотрели на Вивиану дерзко и восхищенно. Она явно произвела на незнакомца неизгладимое впечатление, потому что уступать ей дорогу он не собирался.
   Какие у него здоровенные ручищи… Нет, ерунда, он не может быть ни клиентом Колина, ни новым служащим. С такими руками только в лесорубы идти. Канадские.
   По спине у Вивианы внезапно пробежала дрожь. Приятная и волнующая. Слишком уж он был… мужчина.
   Такой загар не заработать на пляже. Это только на ранчо, когда целый день находишься на свежем воздухе. И мускулы такие в тренажерном зале не накачать. Парень не Аполлон, если уж говорить о греческой мифологии. Скорее, Гефест. Кряжистый и высокий, очень мощный и обстоятельный. Несуетливый.
   Секретарша тоже смотрела на парня во все глаза, бедная девочка. Конечно, тут чьи угодно гормоны взыграют. Вивиана задрала нос, осторожно обошла парня по кривой и выплыла из офиса. В горле щипало, глаза заволакивало слезами. Нет ничего хуже, чем попасть в дурацкое положение!
 
***
 
   Она приехала в «Мажестик» с небольшим опозданием, потому что переодевалась дома и там позволила себе поплакать. Очень зря, ибо Дикси Сеймур обладала прямо-таки орлиным зрением и дотошностью старого полицейского. Худая брюнетка с синими очами (контактные линзы, цена восемьдесят баксов!), Дикси была старинной приятельницей Вивианы. Подругой ее назвать язык не поворачивался, потому что Вивиана прекрасно знала: оступись она, попади в настоящую беду – Дикси немедленно перемоет ей все косточки и продаст с потрохами. Впрочем, сейчас Дикси была кстати. Лучше, чем ничего, если можно так говорить о приятелях.
   В течение четверти часа Дикси красиво хлопала ресницами, охала и вскрикивала, даже закусила безупречно накрашенные губки пару раз, а потом, когда обессиленная рассказом Вивиана мрачно припала к бокалу с коктейлем, выдохнула потрясенным шепотом:
   – Ви, это же кошмар! Я бы удавилась на твоем месте. Или отравилась. Даже не представляю, как можно жить на восемьдесят баксов… хоть полчаса! То есть ты с нами не едешь? Я имею в виду, мы же собирались на Мальорку…
   Вивиана застонала. Все ее друзья поедут на райский остров, будут пить шампанское и купаться в лагунах, кататься в шикарных тачках вокруг острова… А Вивиана Олшот будет… мыть посуду в какой-нибудь забегаловке!
   Официант неслышно материализовался за спиной.
   – Простите, мисс Олшот, вам звонят.
   Она потащилась к стойке бара, ощущая себя глубоко несчастной и до смерти уставшей посудомойкой.
   – Вивиана? Это Колин Фаррелл. У меня неожиданное сообщение…
   – Что еще? Марго догадалась, что ты дал мне денег, и ты хочешь их забрать?
   – Слушай меня, юная Вивиана!
   В течение нескольких минут юная Вивиана ошеломленно выслушивала то, что говорил ей Колин, а потом осторожно поинтересовалась:
   – Это ты так шутишь, что ли? Или это еще один дьявольский план Марго?
   Через некоторое время Дикси забеспокоилась и отправилась на поиски подруги. Вивиану она обнаружила все там же, у стойки. Девушка смотрела на телефонную трубку, которую сжимала в руках, и сильно вздрогнула, когда Дикси тронула ее за плечо.
   – Господи! Я должна ехать, Дикси. Мне позвонил Колин Фаррелл. Либо он сошел с ума, либо я помешалась от горя.
   – Плохие новости?
   – Скорее, хорошие, если иметь в виду мою ситуацию. Он нашел мне работу.
   – Так быстро? Вот душечка! И что ты будешь делать?
   – Если все это не бред сумасшедшего… Сегодня в офисе я наткнулась на гориллу в джинсовом костюме. Сейчас Колин сообщил мне, что горилла выиграла в лотерею бешеные деньги и хочет, чтобы ее научили вести себя за столом, пользоваться носовыми платками и все прочее…
   – Много выиграла?
   – Кто?
   – Горилла.
   – Ах, этот… Колин сказал, пятьдесят миллионов.
   Теперь окаменела Дикси Сеймур. Вивиана этого даже не заметила. Она сердито вернула трубку на рычажки и пробурчала:
   – Ерунда какая-то. Из него Элиза Дулитл, как из меня… профессор Хиггинс!
   – Клево! Потрясно! Офигительно! А главное – прикольно!
   – Дикси, я терпеть не могу этих новоявленных Рокфеллеров! Он хочет стать настоящим джентльменом! Да этому же нельзя научиться за неделю!
   – Ви, он же будет платить, так какая разница…
   – Большая! Я не фея-крестная, а он не Золушка. Трох-тибидох – и ты джентльмен. Танцуешь менуэт, шпаришь по-французски и знаешь, зачем в ресторане слева от тарелки номер семь кладут нож номер пять.
   – Ну, положим, по-французски из наших никто не говорит…
   – А он хочет!
   – Ви, я знаю, почему ты злишься. Это все фортуна. Ты в один миг стала бедной, а он в это время нежданно-негаданно огреб джек-пот. Кстати, я не ослышалась? Пятьдесят миллионов?
   Вивиана мрачно посмотрела на подругу.
   – Не ослышалась. Это и есть самое противное. Ладно. Поеду к Колину. Нам, пролетариям, выбирать не приходится.

2

   Шейн Кримсон в семнадцатый раз выглянул из-за «Спортивного обозрения», надеясь, что хоть в этот раз секретарша его не заметит, но она заметила и опять приветливо улыбнулась. Шейн мучительно оскалился в ответ, искренне полагая, что выглядит спокойно и независимо. Дружелюбно. Располагающе. На пятьдесят миллионов, одним словом.
   Ерунда. Он испуганно скалится, и это самое слабое определение. Он испуган, он смущен, он не в своей тарелке, и выглядит он центов на десять, да и то вряд ли.
   Мечтать о миллионах куда проще, чем владеть ими.
   Шейн в отчаянии подергал себя за усы. Странно, еще несколько дней назад он искренне гордился этими кавалерийскими усами, подмигивал себе по утрам в зеркало и точно знал, что неотразим. Сейчас, сидя в шикарной до невозможности приемной Колина Фаррелла, Шейн Кримсон ощущал себя непроходимой стоеросовой дубиной, деревенщиной в самом первозданном смысле этого слова. Что с того, что эта секретарша улыбается ему? В душе она наверняка смеется над ним. Нет, уроки положительно необходимы. Все уроки. Иначе он даже кофе не сможет выпить, как сегодня. Секретарша предложила ему чашечку, и он едва не брякнул, что, мол, с удовольствием, но вовремя разглядел крошечные чашечки за стеклом зеркального буфета и прикусил язык. Размером чашечки были с его ноготь, может, чуть побольше. Как их взять? Как из них пить? Куда их потом девать?
   И та девчонка, которая налетела на него этим утром в этой же самой приемной… Да, на ней была простая футболка, джинсовые шорты, довольно пыльные кроссовки, но секретарша мистера Фаррелла при ее появлении вытянулась в струнку, а уж какие у девчонки были руки! Длинные, холеные пальчики, совершенно невообразимый лак на миндалевидных ноготках, длинных и ухоженных, золотая цепочка на тонком запястье. А еще она так посмотрела на Шейна… словно он был мокрицей, на которую она по рассеянности наступила, и это при том, что ростом она была совсем невелика.