Страница:
Я потерся чуть-чуть между его гладких ягодиц, а потом вдруг сразу взял. Он весь расслабленный был такой, мяконький… Вот я и взял его сразу и в задницу и пальцами в рот. Жестоко, наверное, немного. Я же его даже не смазал ничем - там. Честно говоря, вообще я не люблю трахать слякоть. Может потому у меня и с девками не пошло. А тут… как объяснить? Есть у меня на него право!
Шурка дернулся во сне, застонал в полный голос. Потом резко ахнул, видимо, просыпаясь. Забился в моих руках пойманной птицей. Укусил больно.
Это было так классно, что я просто поплыл. Шептал на ухо нежную дребедень.
И он вдруг чувственно прогнулся назад, навстречу мне, закинул назад руку - зарылся пальцами мне в волосы.
– Стасенька, - произнес он слабо и напевно, у него даже голос дрогнул, так по особенному это прозвучало.
А потом он стал двигаться навстречу мне, как еще никто никогда не делал. Даже зубы сводило от удовольствия. Я такого от Шурки никак не ожидал. Братиш весь извивался, как кошечка, так жадно сжимал меня внутри. Я щипал свободной рукой ему сосочки, а он сам себя помогал. Быстро-быстро.
Он кончил дважды, а я все никак не мог насытиться им.
Черт, было просто великолепно.
Теперь я точно знаю, что никого другого, в сущности, и не желал никогда. Он и я, мы рождены друг для друга.
Я не хочу даже думать, что мог бы жить без него.
Я НЕ СМОГУ.
Эра абсолютного безвременья. День -0,454
Эра абсолютного безвременья. День -0,403
Эра абсолютного безвременья. День -0,394
Эра абсолютного безвременья. День -0,393
Эра абсолютного безвременья. День -0,392
Эра абсолютного безвременья. День -0,391
Эра абсолютного безвременья. День -0,390
Эра абсолютного безвременья. День -0,389
Эра абсолютного безвременья. День -0,388
Эра абсолютного безвременья. День -0,387
Эра абсолютного безвременья. День -0,367
Эра абсолютного безвременья. День -0,357
Эра абсолютного безвременья. День -0,327
Эра абсолютного безвременья. День -0,317
Эра абсолютного безвременья. День -0,285
Эра абсолютного безвременья. День -0,279
Эра абсолютного безвременья. День -0,229
Эра абсолютного безвременья. День -0,158
Эра абсолютного безвременья. День -0,137
Эра абсолютного безвременья. День -0,131
Эра абсолютного безвременья. День -0,126
Эра абсолютного безвременья. День -0,122
Эра абсолютного безвременья. День -0,121
Эра абсолютного безвременья. День -0,119
Эра абсолютного безвременья. День -0,109
Эра абсолютного безвременья. День -0,103
Эра абсолютного безвременья. День -0,101
Эра абсолютного безвременья. День -0,86
Эра абсолютного безвременья. День -0,66
Эра абсолютного безвременья. День -0,61
Эра абсолютного безвременья. День -0,28
Эра абсолютного безвременья. День -0,27
Шурка дернулся во сне, застонал в полный голос. Потом резко ахнул, видимо, просыпаясь. Забился в моих руках пойманной птицей. Укусил больно.
Это было так классно, что я просто поплыл. Шептал на ухо нежную дребедень.
И он вдруг чувственно прогнулся назад, навстречу мне, закинул назад руку - зарылся пальцами мне в волосы.
– Стасенька, - произнес он слабо и напевно, у него даже голос дрогнул, так по особенному это прозвучало.
А потом он стал двигаться навстречу мне, как еще никто никогда не делал. Даже зубы сводило от удовольствия. Я такого от Шурки никак не ожидал. Братиш весь извивался, как кошечка, так жадно сжимал меня внутри. Я щипал свободной рукой ему сосочки, а он сам себя помогал. Быстро-быстро.
Он кончил дважды, а я все никак не мог насытиться им.
Черт, было просто великолепно.
Теперь я точно знаю, что никого другого, в сущности, и не желал никогда. Он и я, мы рождены друг для друга.
Я не хочу даже думать, что мог бы жить без него.
Я НЕ СМОГУ.
Эра абсолютного безвременья. День -0,454
Вот и встретили Новый год. Тихо так, по-домашнему.
Саха к девке своей свалил. Мы с Шуриком вдвоем были. Я уже лет пять, как не встречал Новый год с «семьей». Все по кабакам, по приятелям больше. Мог и просто проспать. Тоже мне - большой праздник.
Но в этот раз вышло вполне даже мило. Уютно так, тихо. И, не смейтесь, вообще без алкоголя. Хавали покупной салат с рыбой, пили чай и, не спеша, не суетясь, целовались перед телеком.
Потом, конечно, был обалденный секс. Но оно и понятно. Я же с подарком ему, как и думал, угадал - дальше некуда.
Я ему компьютер купил.
Саха к девке своей свалил. Мы с Шуриком вдвоем были. Я уже лет пять, как не встречал Новый год с «семьей». Все по кабакам, по приятелям больше. Мог и просто проспать. Тоже мне - большой праздник.
Но в этот раз вышло вполне даже мило. Уютно так, тихо. И, не смейтесь, вообще без алкоголя. Хавали покупной салат с рыбой, пили чай и, не спеша, не суетясь, целовались перед телеком.
Потом, конечно, был обалденный секс. Но оно и понятно. Я же с подарком ему, как и думал, угадал - дальше некуда.
Я ему компьютер купил.
Эра абсолютного безвременья. День -0,403
Купили Хиппи «Форд»-а. Трехлеточку, конечно, не новье. Но все же неплохая замена его «Ладе».
Автоматы себя-таки окупают (даже несмотря на дикое количество взяток и подмазок, с которыми приходится иметь дело). Впрочем, они нужны мне только для толчка. Планы мои куда грандиознее…
Вот отпразднуем Шуркин день рожденья и займусь ими уже непосредственно.
Автоматы себя-таки окупают (даже несмотря на дикое количество взяток и подмазок, с которыми приходится иметь дело). Впрочем, они нужны мне только для толчка. Планы мои куда грандиознее…
Вот отпразднуем Шуркин день рожденья и займусь ими уже непосредственно.
Эра абсолютного безвременья. День -0,394
Первый день весны - Шуркин день рожденья.
Я не поскупился - возил его в Москву. Саха нам забронировал полу-люкс в гостинице. Красота!
Приехали-то мы еще вчера, поздно вечером, ну а сегодня мы с ним целый день торчали в аква-парке. Братец был просто счастлив. Да и я считаю, что оно стоило денег. Все же зима еще по старому стилю, даже богатая Москва грязь месит, а тут - огромные бассейны, горки всякие, трамплины, трубы еще какие-то. Все, что твоей душе угодно, одним словом. Плескайся - не хочу. Я чего собственно такую фигню и придумал. Хочется же покупаться: даже мне хочется, а Шурке - пацаненку - и подавно. Мы же с ним оба рыбины. Только он - овца, а я - бык.
Ну, словом, массу удовольствия получил. И от купанья, и от одного уже Шуркиного восторга. Роскошный ускоренный минет, которым он мне его выразил после, в душевой, тоже кашку маслу не испортил.
Я доволен. Я чувствую себя человеком.
Я не поскупился - возил его в Москву. Саха нам забронировал полу-люкс в гостинице. Красота!
Приехали-то мы еще вчера, поздно вечером, ну а сегодня мы с ним целый день торчали в аква-парке. Братец был просто счастлив. Да и я считаю, что оно стоило денег. Все же зима еще по старому стилю, даже богатая Москва грязь месит, а тут - огромные бассейны, горки всякие, трамплины, трубы еще какие-то. Все, что твоей душе угодно, одним словом. Плескайся - не хочу. Я чего собственно такую фигню и придумал. Хочется же покупаться: даже мне хочется, а Шурке - пацаненку - и подавно. Мы же с ним оба рыбины. Только он - овца, а я - бык.
Ну, словом, массу удовольствия получил. И от купанья, и от одного уже Шуркиного восторга. Роскошный ускоренный минет, которым он мне его выразил после, в душевой, тоже кашку маслу не испортил.
Я доволен. Я чувствую себя человеком.
Эра абсолютного безвременья. День -0,393
Шурка слег. Ангина. Простудился.
Он когда уже домой ехали, весь изошел просто кашлем.
Привалился ко мне, горячий, губы дрожат. А от меня помощи, как от репы какой-нибудь. Хорошо с соседнего купе женщина нам помогла, нашла ему аспирин. Проводница-заянька каждые 15 минут горячий чай приносила. Я им чуть ли не руки целовать был готов за их помощь.
Довез-таки.
Аллилуйя.
Он когда уже домой ехали, весь изошел просто кашлем.
Привалился ко мне, горячий, губы дрожат. А от меня помощи, как от репы какой-нибудь. Хорошо с соседнего купе женщина нам помогла, нашла ему аспирин. Проводница-заянька каждые 15 минут горячий чай приносила. Я им чуть ли не руки целовать был готов за их помощь.
Довез-таки.
Аллилуйя.
Эра абсолютного безвременья. День -0,392
Шурке звонили из нашей гребанной школы. Сучонок оставил им «новый» телефон. Я крепко послал его классную матом, хотя и не люблю это дело. Знаю, не стоило, наверно. Надо было лучше совета спросить… Но мне просто необходимо было сорвать на ком-то фрустрацию.
Саха принес водку и мед, будем делать Шурке притирания.
Саха принес водку и мед, будем делать Шурке притирания.
Эра абсолютного безвременья. День -0,391
Температура спала.
Глори аллилуйя!
Глори аллилуйя!
Эра абсолютного безвременья. День -0,390
С утра кормил его кашкой. На руках носил в туалет. Потом мыл как младенца. Читал ему книжку, пока малыш не заснул и даже после этого не сразу посмел отнять у него руку, в которую спящий Шурка вцепился прямо-таки мертвой хваткой.
Когда пришли наши, я был реально никакой. Все решения по налоговой и расчетам с крышей в конечном счете принимал Саха (за что и ценю его).
– Послушай меня внимательно, Стас, - сказал он мне потом, когда мы в гостиной смотрели телевизор. - Будь я твоим врагом - подлым Штирлицем, я бы тебя в рот поцеловал за твоего Шурку.
Я только поморщился, понимая, что Саха говорит совершенно серьезно, но от этого не чувствуя большей симпатии к поднятой теме.
– Он - твоя откровенная слабость, Стас. Ты сам подставляешь его под удар, - Саха щелкал орешки и даже не смотрел на меня, экран телека мертво бликовал в стеклах его очков. - Ты еще не вошел в полную силу, так что не удивляйся, если окажешься не в состоянии защитить его.
Я кивнул в знак того, что подумаю над его словами. Голова болела все хуже, а крепкий черный кофе, похоже, только добавлял полешек в огонь.
Саха сочувственно сверкнул очками на то, как я жру слоновьи дозы «Салпадеина» и без юмора в голосе велел мне ложиться на кушетку в гостиной.
Я заразился.
Когда пришли наши, я был реально никакой. Все решения по налоговой и расчетам с крышей в конечном счете принимал Саха (за что и ценю его).
– Послушай меня внимательно, Стас, - сказал он мне потом, когда мы в гостиной смотрели телевизор. - Будь я твоим врагом - подлым Штирлицем, я бы тебя в рот поцеловал за твоего Шурку.
Я только поморщился, понимая, что Саха говорит совершенно серьезно, но от этого не чувствуя большей симпатии к поднятой теме.
– Он - твоя откровенная слабость, Стас. Ты сам подставляешь его под удар, - Саха щелкал орешки и даже не смотрел на меня, экран телека мертво бликовал в стеклах его очков. - Ты еще не вошел в полную силу, так что не удивляйся, если окажешься не в состоянии защитить его.
Я кивнул в знак того, что подумаю над его словами. Голова болела все хуже, а крепкий черный кофе, похоже, только добавлял полешек в огонь.
Саха сочувственно сверкнул очками на то, как я жру слоновьи дозы «Салпадеина» и без юмора в голосе велел мне ложиться на кушетку в гостиной.
Я заразился.
Эра абсолютного безвременья. День -0,389
Шурка идет на поправку. Аллилуйя!
Я жру водку с перцем и, не взирая на братьи протесты, целый день валяюсь на диване.
Саха по приходу домой надевает марлевую повязку. Так и вещает нам через нее. Доктор Лектор, мать…
Я жру водку с перцем и, не взирая на братьи протесты, целый день валяюсь на диване.
Саха по приходу домой надевает марлевую повязку. Так и вещает нам через нее. Доктор Лектор, мать…
Эра абсолютного безвременья. День -0,388
Вроде мне лучше. Я переселился обратно в свою комнату. Теперь
Шурик меня выхаживает. Так вот мы поменялись ролями.
Все. Меня тошнит…
Шурик меня выхаживает. Так вот мы поменялись ролями.
Все. Меня тошнит…
Эра абсолютного безвременья. День -0,387
Мой собственный день рожденья в этом году пришлось отметить исключительно тихо. Я вообще не шибко люблю его праздновать. Я ведь родился точняк в женский день.
8 марта. Мимоза, глюкоза, стиральный порошок в неумелых мужских руках, монументальные (пережиток советского времени) красные восьмерки за витринами магазинов и неотступное ощущение того, что зима не сдастся еще как минимум месяц.
Саха свалил еще с утра, пока я крепко спал. И собственно скатертью дорога, никого не хочется видеть в такой день.
Странный полусон-полумечта: нащупываю на подоконнике гранату, култых - зубами чеку, а саму, родимую, со звоном в хрустальные брызги стекла, в веселое солнечное утро за окном…
Аллилуйя!
Скрипнула дверь, прошаркали по полу стоптанные тапочки, еще мои, старинные, на литой подошве, 3 см в толщину, цвета стен районного вытрезвителя.
Излучая любовь, будто маленькое солнышко свою маленькую радиацию подошел Шурка. Принес мне с кухни кипяченого молока.
Брррр… С детсада не переношу эту мерзость.
Очевидно понимая мой оптимизм, братиш терпеливо собрал ручкой ложечки липкую пенку и, предварительно подув, подал мне напиток.
Пока я давился белой гадостью, он извлек из-под столешницы (ха, вот так тайник) лист А4 и забрался с ним ко мне на кровать.
– С днем рожденья, Стася, - торжественно провозгласил Шурка и, не дожидаясь, пока я обезопашу нас обоих от кипятка, полез обниматься.
– Шурка, Шурка, убавь! - возопил я и, добившись паузы, быстренько передислоцировал кружку с остатками млека на подоконник, после чего уже полностью отдался на милость победителя и был вознагражден восхитительным и совершенно бесстрашным (при моей недолеченной ангине) поцелуем.
Затем мне вручили чудом уцелевший подарок - простенький рисунок, бледная акварель поверх простого карандаша: светло-зеленое поле, вдалеке коричневый домик на фоне темно-зеленого леса и две черные фигурки у домика крепко вцепившиеся друг другу в руки.
– Это мы, - авторитетно пояснил Шурок, восседая верхом на моих коленках и сверху вниз заглядывая на картинку. - А это Наш Замечательный Дом. За ним растет Непролазный Лес. А в поле прячутся горох и арбузы. - Заметив скепсис в моих глазах, Шурка поспешно пояснил: - Я видел это место во сне. Еще давно. Много лет назад. Тебе нравится?
– Очень, - прошептал я, чувствуя, как почему-то сдавило горло, и, отложив рисунок, крепко прижал братишку к себе.
– Обещай, что мы всегда будем вместе, - попросил он полуудавленный в моем объятии.
– Обещаю, - сказал я.
8 марта. Мимоза, глюкоза, стиральный порошок в неумелых мужских руках, монументальные (пережиток советского времени) красные восьмерки за витринами магазинов и неотступное ощущение того, что зима не сдастся еще как минимум месяц.
Саха свалил еще с утра, пока я крепко спал. И собственно скатертью дорога, никого не хочется видеть в такой день.
Странный полусон-полумечта: нащупываю на подоконнике гранату, култых - зубами чеку, а саму, родимую, со звоном в хрустальные брызги стекла, в веселое солнечное утро за окном…
Аллилуйя!
Скрипнула дверь, прошаркали по полу стоптанные тапочки, еще мои, старинные, на литой подошве, 3 см в толщину, цвета стен районного вытрезвителя.
Излучая любовь, будто маленькое солнышко свою маленькую радиацию подошел Шурка. Принес мне с кухни кипяченого молока.
Брррр… С детсада не переношу эту мерзость.
Очевидно понимая мой оптимизм, братиш терпеливо собрал ручкой ложечки липкую пенку и, предварительно подув, подал мне напиток.
Пока я давился белой гадостью, он извлек из-под столешницы (ха, вот так тайник) лист А4 и забрался с ним ко мне на кровать.
– С днем рожденья, Стася, - торжественно провозгласил Шурка и, не дожидаясь, пока я обезопашу нас обоих от кипятка, полез обниматься.
– Шурка, Шурка, убавь! - возопил я и, добившись паузы, быстренько передислоцировал кружку с остатками млека на подоконник, после чего уже полностью отдался на милость победителя и был вознагражден восхитительным и совершенно бесстрашным (при моей недолеченной ангине) поцелуем.
Затем мне вручили чудом уцелевший подарок - простенький рисунок, бледная акварель поверх простого карандаша: светло-зеленое поле, вдалеке коричневый домик на фоне темно-зеленого леса и две черные фигурки у домика крепко вцепившиеся друг другу в руки.
– Это мы, - авторитетно пояснил Шурок, восседая верхом на моих коленках и сверху вниз заглядывая на картинку. - А это Наш Замечательный Дом. За ним растет Непролазный Лес. А в поле прячутся горох и арбузы. - Заметив скепсис в моих глазах, Шурка поспешно пояснил: - Я видел это место во сне. Еще давно. Много лет назад. Тебе нравится?
– Очень, - прошептал я, чувствуя, как почему-то сдавило горло, и, отложив рисунок, крепко прижал братишку к себе.
– Обещай, что мы всегда будем вместе, - попросил он полуудавленный в моем объятии.
– Обещаю, - сказал я.
Эра абсолютного безвременья. День -0,367
Я - гений! Вот, наконец-то, новый проект вызрел, оформился и я с чистой совестью приступил к работе над ним.
Народу вот только потребуется много. Придется еще людей набирать. Может и Малыша даже подключить стоит.
Деньги любят, чтобы на них работали.
Народу вот только потребуется много. Придется еще людей набирать. Может и Малыша даже подключить стоит.
Деньги любят, чтобы на них работали.
Эра абсолютного безвременья. День -0,357
Саха познакомил меня со своей последней пассией. Длинная, как жердь, на лице - следы от героических боев с беспросветной фригидностью. Но зато работает в Прокуратуре. Нужная девочка.
Я, блин, сказал Сахе, что готов ему даже заплатить, лишь бы он ее не посеял. Саха ржет:
– Она с меня сама с живого не слезет. В этом городе каждая встречная полна до тебя серьезных намерений, забыл? Думаешь, она чего с тобой познакомилась - для какой-нибудь своей подружки-сеструшки старается. Ох, Стася, сейчас жизнь - золото. Восемь девок - один я. Стоит только захотеть и все бабы в этой прокуратуре твои будут. Я бы тебе рекомендовал.
И подмигивает со значением.
Я только покачал головой. Мне никто кроме Шурика не нужен, даже если для пользы дела.
Я, блин, сказал Сахе, что готов ему даже заплатить, лишь бы он ее не посеял. Саха ржет:
– Она с меня сама с живого не слезет. В этом городе каждая встречная полна до тебя серьезных намерений, забыл? Думаешь, она чего с тобой познакомилась - для какой-нибудь своей подружки-сеструшки старается. Ох, Стася, сейчас жизнь - золото. Восемь девок - один я. Стоит только захотеть и все бабы в этой прокуратуре твои будут. Я бы тебе рекомендовал.
И подмигивает со значением.
Я только покачал головой. Мне никто кроме Шурика не нужен, даже если для пользы дела.
Эра абсолютного безвременья. День -0,327
Ха, люблю я, когда все идет, как по маслу.
Проект мой, как и следовало ожидать, оказался далеко не из самых легких, но такие дела и не делаются в один день.
Устаю, блин, как собака.
А тут еще Шурка все время пытается лезть в наш бизнес.
Говорит, у него после Москвы «вкус к жизни проснулся». Кто бы теперь этот вкус усыпил, а?
Не хочу я его в наши дела вмешивать. Не нужно это ему. Шурик и так пробьется. Он сможет.
Без всего этого дерьма.
Проект мой, как и следовало ожидать, оказался далеко не из самых легких, но такие дела и не делаются в один день.
Устаю, блин, как собака.
А тут еще Шурка все время пытается лезть в наш бизнес.
Говорит, у него после Москвы «вкус к жизни проснулся». Кто бы теперь этот вкус усыпил, а?
Не хочу я его в наши дела вмешивать. Не нужно это ему. Шурик и так пробьется. Он сможет.
Без всего этого дерьма.
Эра абсолютного безвременья. День -0,317
Шурка здорово на меня обижен, что я запретил ему совать нос, куда не надо. Завел теперь дружбу с Сахой. Тот его учит всяким хитрым фенькам на компьютере. Саха у меня сейчас единственный, кому грешно жаловаться на перегрузки. Он у нас по поддельной документации специализируется, а такого рода работа будет нужна в основном на втором этапе.
Впрочем, по большому счету Шурик ведет себя хорошо. Понимает, что я для нас с ним стараюсь.
Обещал свозить его летом на Селигер.
Впрочем, по большому счету Шурик ведет себя хорошо. Понимает, что я для нас с ним стараюсь.
Обещал свозить его летом на Селигер.
Эра абсолютного безвременья. День -0,285
Мне разбили лицо. Офигеть можно, я со школы не выяснял дела кулаками, не красовался с фингалами. Хотя и не скажу, чтобы вспомнить старое было совсем уж не приятно.
Так что хожу теперь весь из себя непрезентабельный. Шурка дразниться: «Стас - красный глаз».
Что за ерунда? Похоже, придется подобрать и нанять пару быков на такой случай.
Так что хожу теперь весь из себя непрезентабельный. Шурка дразниться: «Стас - красный глаз».
Что за ерунда? Похоже, придется подобрать и нанять пару быков на такой случай.
Эра абсолютного безвременья. День -0,279
С первым этапом операции покончено.
Людей по-прежнему катастрофически не хватает. Никто не в курсе, где можно купить внимательных и выносливых рабов?
Достаточно умных и достаточно глупых в одно и то же время.
Как обжигающе приятен этот азарт работы! Адреналин.
Людей по-прежнему катастрофически не хватает. Никто не в курсе, где можно купить внимательных и выносливых рабов?
Достаточно умных и достаточно глупых в одно и то же время.
Как обжигающе приятен этот азарт работы! Адреналин.
Эра абсолютного безвременья. День -0,229
С Селигером в этом году не получилось. Пришлось ограничиться неделькой на водохранилище. Шурик стерпел подмену достаточно спокойно. То ли понимает, что меня дела задавили, то ли просто не хочет со мной ссориться.
А здесь вода - сверкает вся, даже глазам больно. Прохладная.
По началу, как войдешь в нее, покусывает, а потом приятно.
Приятно лежать на спине, греть пузо, отблескивать зеркалкой очков. Приятно слышать Шуркин голос, читающий мне его нескладные вирши о лете. Чувствовать его пальцы, опутывающие меня лозами цветущего вьюнка.
Приятно быть с ним. Приятно быть в нем. Приятно не думать ни о чем более.
Только вот не выходит не думать…
А здесь вода - сверкает вся, даже глазам больно. Прохладная.
По началу, как войдешь в нее, покусывает, а потом приятно.
Приятно лежать на спине, греть пузо, отблескивать зеркалкой очков. Приятно слышать Шуркин голос, читающий мне его нескладные вирши о лете. Чувствовать его пальцы, опутывающие меня лозами цветущего вьюнка.
Приятно быть с ним. Приятно быть в нем. Приятно не думать ни о чем более.
Только вот не выходит не думать…
Эра абсолютного безвременья. День -0,158
Как я и думал, Малыш облажался. Даже Хиппи оказался бессилен, пришлось подключать Саху.
Ох, как же я зол на эту безмозглую сволочь. Если бы он не знал столько (а вроде бы и немного он знает), с радостью бы позволил ментам его еще на пару лет упечь в каталажку. Но сейчас не могу. Нужны даже такие пальцованные олухи, как он.
Вот, закончим с делом, сам ему перо в ребра суну. Чтобы нервы мне больше не мотал.
Ох, как же я зол на эту безмозглую сволочь. Если бы он не знал столько (а вроде бы и немного он знает), с радостью бы позволил ментам его еще на пару лет упечь в каталажку. Но сейчас не могу. Нужны даже такие пальцованные олухи, как он.
Вот, закончим с делом, сам ему перо в ребра суну. Чтобы нервы мне больше не мотал.
Эра абсолютного безвременья. День -0,137
Не все клеится так ладно, как я рассчитывал. Измотался. Устаю очень.
А Шурка, дрянь, даже ужин не согреет.
А Шурка, дрянь, даже ужин не согреет.
Эра абсолютного безвременья. День -0,131
Звонили из школы. Я уже говорил, что этот маленький засранец догадался вместо отцовского дать им мой телефон? Да, кажется, говорил.
Пришлось сходить туда. Его классная (у нас она в свое время физичкой была) - Марья-дай-бог-памяти-как-ее-там - при виде меня отнюдь в восторг не пришла, но объяснения, что с отцом мы больше не живем, приняла нормально. Я сказал ей, что работаю шофером, из чего она, похоже, сделала вывод, что из меня все-таки вышел толк. Несмотря ни на что. Вопреки всем ее ожиданиям. Похоже, даже исполнилась ко мне определенного уважения.
Жаловалась мне на Шурку:
– Такой был внимательный, серьезный мальчик, а теперь все забросил. До уроков ему дела нет, успеваемость упала, дисциплины никакой, да еще эти похабные мерзкие стишки.
Марья-может-быть-она-и-Петровна кинула мне тетрадный лист, исцарапанный знакомыми каракулями, где мой брат в мелких подробностях воспевал подробности нашей с ним половой жизни.
Что ж… Хотя бы не от первого лица.
– Стасик, я помню, какой ты был в школе, но до такого даже ты никогда не опускался! - возмущенно всплеснула физичка своими коротенькими пухленькими ручками. - Разберись с этим как-нибудь. Повлияй на него.
Я обещал повлиять. А Марь-Агаповне вывалил из кармана рублей триста случайно завалявшихся денег, чтобы поднять Шуркину успеваемость.
Дома пригрозил братишу, что в следующий раз не стану разбираться, пусть настоящего отца вызывают. Он не разговаривал со мной до вечера. Уже потом, в постели, тоненьким голосом попросил прощения.
А ведь, если честно, стихи были красивые. На что я к этому делу равнодушен, а мне понравилось. Всякие «сочленения коленей» и «исступления экстаза»… Я бы так не сказал.
Кстати, сколько мы с ним уже не занимались любовью? С лета, наверное.
Словом, я его чуть до смерти не затрахал. Но он, молодец, не выл, не кричал. Кусал пальцы и все стерпел.
Надо бы ему теперь что-нибудь купить, подарок в смысле. А то чересчур это все как-то.
Пришлось сходить туда. Его классная (у нас она в свое время физичкой была) - Марья-дай-бог-памяти-как-ее-там - при виде меня отнюдь в восторг не пришла, но объяснения, что с отцом мы больше не живем, приняла нормально. Я сказал ей, что работаю шофером, из чего она, похоже, сделала вывод, что из меня все-таки вышел толк. Несмотря ни на что. Вопреки всем ее ожиданиям. Похоже, даже исполнилась ко мне определенного уважения.
Жаловалась мне на Шурку:
– Такой был внимательный, серьезный мальчик, а теперь все забросил. До уроков ему дела нет, успеваемость упала, дисциплины никакой, да еще эти похабные мерзкие стишки.
Марья-может-быть-она-и-Петровна кинула мне тетрадный лист, исцарапанный знакомыми каракулями, где мой брат в мелких подробностях воспевал подробности нашей с ним половой жизни.
Что ж… Хотя бы не от первого лица.
– Стасик, я помню, какой ты был в школе, но до такого даже ты никогда не опускался! - возмущенно всплеснула физичка своими коротенькими пухленькими ручками. - Разберись с этим как-нибудь. Повлияй на него.
Я обещал повлиять. А Марь-Агаповне вывалил из кармана рублей триста случайно завалявшихся денег, чтобы поднять Шуркину успеваемость.
Дома пригрозил братишу, что в следующий раз не стану разбираться, пусть настоящего отца вызывают. Он не разговаривал со мной до вечера. Уже потом, в постели, тоненьким голосом попросил прощения.
А ведь, если честно, стихи были красивые. На что я к этому делу равнодушен, а мне понравилось. Всякие «сочленения коленей» и «исступления экстаза»… Я бы так не сказал.
Кстати, сколько мы с ним уже не занимались любовью? С лета, наверное.
Словом, я его чуть до смерти не затрахал. Но он, молодец, не выл, не кричал. Кусал пальцы и все стерпел.
Надо бы ему теперь что-нибудь купить, подарок в смысле. А то чересчур это все как-то.
Эра абсолютного безвременья. День -0,126
Нет, он это нарочно делает.
Мелкий засранец. И как я раньше не замечал?
Горы посуды в раковине его работы. Пожрет какой-нибудь ерунды и ставит в раковину, а помыть - ни фига, не чешется. Бесит - невероятно! Он ведь и дома никогда не мыл. Но там мне до этого как-то наплевать было. Даже не задумывался. Привык, что дома был вечный срач. Да и когда Шурка стал с нами жить, ведь нормально же в начале все было. Мыл, значит. А с начала этой осени наша кухня здесь все больше напоминает то, что было в отцовской квартире. Не буду ни фига ему говорить, если сам до конца недели не сообразит помыть - изобью.
Мелкий засранец. И как я раньше не замечал?
Горы посуды в раковине его работы. Пожрет какой-нибудь ерунды и ставит в раковину, а помыть - ни фига, не чешется. Бесит - невероятно! Он ведь и дома никогда не мыл. Но там мне до этого как-то наплевать было. Даже не задумывался. Привык, что дома был вечный срач. Да и когда Шурка стал с нами жить, ведь нормально же в начале все было. Мыл, значит. А с начала этой осени наша кухня здесь все больше напоминает то, что было в отцовской квартире. Не буду ни фига ему говорить, если сам до конца недели не сообразит помыть - изобью.
Эра абсолютного безвременья. День -0,122
Не сообразил. Пришлось избить.
Эра абсолютного безвременья. День -0,121
Засранец проплакал всю ночь. Не пошел в школу. Все утро под моим присмотром драил кухню, потом ползал на карачках, мыл пол (а не хрена было в ботинках по всей квартире шататься). Он был весь такой приниженный и несчастный, что я едва не разжалобился. Хотя, нет, все же разжалобился немного. Помог ему помыться потом, растирал полотенцем. Долго гладил по спине и по голове…
Эра абсолютного безвременья. День -0,119
Сорвался на Хиппи и Кику - ленкиного шурина. Думал, разорву уродов безмозглых. Невнимательные, незаинтересованные. Не партнеры серьезные, а сорняки совковые какие-то. Напугал их, конечно. Что говорить, я даже сам напугался. Потом, когда успокоился.
Ненавижу, когда меня подводят.
Весь вечер сидел в комнате Сахи.
Пил с ним очень горячий, очень крепкий чай. Невозмутимый Саха разминал своими цепкими пальцами мне плечи. Монотонно бормотал что-то про законы кармы и что мне нужно пощадить себя и окружающих. На мои язвы относительно того, что его доля в моем проекте меньше десяти процентов, то-то он так спокоен за успех всего предприятия, непонятно к чему заявил:
– В тебе, Стас, живут восемнадцать демонов. Если ничего не сделаешь, они тебя разорвут.
– Я атеист, - хмуро огрызнулся я, стряхивая его руки. - Нету никаких демонов.
– Как знаешь, - Саха легонько хлопнул меня открытыми ладонями по плечам. - Мое дело предупредить.
– Покуришь со мной? - чувствуя себя неожиданно брошенным и одиноким спросил я.
– Покурить - покурю. А потом иди к себе. Твой ганимед уже два часа как под дверью мнется.
– Мой кто?
– Шурка твой. Все - иди. Все равно ничего уже не соображаешь.
Я вяло улыбнулся Сахе, благодарно хмыкнул:
– Супер-мозг - вещь в хозяйстве чрезвычайно нужная.
Он вздернулся, усмехнулся.
– Иди уже.
За дверью и правда сидел на корточках мой братиш. Внимательно всмотрелся мне в лицо, будто искал что-то в моих глазах и боялся найти.
Я подал ему руку, помогая встать.
– Все в порядке, Шур. Пошли спать.
За окнами лизала стекла непроглядная ночная темень, да скрипели нагие нищие клены.
Ненавижу, когда меня подводят.
Весь вечер сидел в комнате Сахи.
Пил с ним очень горячий, очень крепкий чай. Невозмутимый Саха разминал своими цепкими пальцами мне плечи. Монотонно бормотал что-то про законы кармы и что мне нужно пощадить себя и окружающих. На мои язвы относительно того, что его доля в моем проекте меньше десяти процентов, то-то он так спокоен за успех всего предприятия, непонятно к чему заявил:
– В тебе, Стас, живут восемнадцать демонов. Если ничего не сделаешь, они тебя разорвут.
– Я атеист, - хмуро огрызнулся я, стряхивая его руки. - Нету никаких демонов.
– Как знаешь, - Саха легонько хлопнул меня открытыми ладонями по плечам. - Мое дело предупредить.
– Покуришь со мной? - чувствуя себя неожиданно брошенным и одиноким спросил я.
– Покурить - покурю. А потом иди к себе. Твой ганимед уже два часа как под дверью мнется.
– Мой кто?
– Шурка твой. Все - иди. Все равно ничего уже не соображаешь.
Я вяло улыбнулся Сахе, благодарно хмыкнул:
– Супер-мозг - вещь в хозяйстве чрезвычайно нужная.
Он вздернулся, усмехнулся.
– Иди уже.
За дверью и правда сидел на корточках мой братиш. Внимательно всмотрелся мне в лицо, будто искал что-то в моих глазах и боялся найти.
Я подал ему руку, помогая встать.
– Все в порядке, Шур. Пошли спать.
За окнами лизала стекла непроглядная ночная темень, да скрипели нагие нищие клены.
Эра абсолютного безвременья. День -0,109
Все уроды. Безрукие, безъязыкие. И безмозглые.
Лишу всех долей. Выдам по пять штук и пусть валят. Новых найду.
Не таких козлов! Не лохов!
И Шурка, жопа, опять посуду не моет. Засранец.
Руки уже опять на него чешутся. Но щажу.
Глаза пуганные, мокрые. Жалко.
Не верю…
Лишу всех долей. Выдам по пять штук и пусть валят. Новых найду.
Не таких козлов! Не лохов!
И Шурка, жопа, опять посуду не моет. Засранец.
Руки уже опять на него чешутся. Но щажу.
Глаза пуганные, мокрые. Жалко.
Не верю…
Эра абсолютного безвременья. День -0,103
Смотрю в зеркало.
Зеркало смотрит в меня.
Мы оба видим одно и то же.
Чудовище.
Я превращаюсь в монстра.
Я…
Откуда во мне такая злоба. Внезапная, яростная, страшная.
Необъяснимая…
Ведь не верить же Сахе с его демонами и кармой?
Откуда? Раньше же не было.
Зеркало смотрит в меня.
Мы оба видим одно и то же.
Чудовище.
Я превращаюсь в монстра.
Я…
Откуда во мне такая злоба. Внезапная, яростная, страшная.
Необъяснимая…
Ведь не верить же Сахе с его демонами и кармой?
Откуда? Раньше же не было.
Эра абсолютного безвременья. День -0,101
Только сейчас заметил: когда он улыбается, его улыбка - как осколок стекла. Сверкающая, как делает это всякое стекло, в солнечный день, в мелкой воде, среди разных там камешков.
Острое. Страшное, если наступить на него босой ногой.
Когда он улыбается, мне хочется встать перед ним на колени и возопить «Глори алиллуйя!»
Когда он улыбается, мне хочется ударить его.
Видимо, это и есть то, что люди называют…
Острое. Страшное, если наступить на него босой ногой.
Когда он улыбается, мне хочется встать перед ним на колени и возопить «Глори алиллуйя!»
Когда он улыбается, мне хочется ударить его.
Видимо, это и есть то, что люди называют…
Эра абсолютного безвременья. День -0,86
Новый год. Встречал его с моими дружками. Шурку не взял.
Хватит с него подарка. Сержусь.
В компании нажрались в полную усрачку. Это просто злой рок, но я правда легко пьянею и совсем соображать перестаю. Сразу.
Поэтому, наверно, я сегодня так зол.
Погано мне. Надоело все.
Домой хочу.
Хватит с него подарка. Сержусь.
В компании нажрались в полную усрачку. Это просто злой рок, но я правда легко пьянею и совсем соображать перестаю. Сразу.
Поэтому, наверно, я сегодня так зол.
Погано мне. Надоело все.
Домой хочу.
Эра абсолютного безвременья. День -0,66
Ну вот, осталось совсем немного.
Последний рывок - и у меня в руках чистые деньги.
Только б не сглазить.
Последний рывок - и у меня в руках чистые деньги.
Только б не сглазить.
Эра абсолютного безвременья. День -0,61
Ездили по нашим делам в Москву. Все серьезно так, пристойно, цивильно. Баня, герлы смазливые. Смотрел я, как они изгаляются, извиваются, сиськами-ляжками своими трясут, но так и не смог понять, как такое можно хотеть? Думал даже попробовать с одной из них, которая хихикала не так противно.
Да и зол я, честно говоря, на Шурку за все его последние выходки. Не знаю, разрядки что ли какой-то захотелось.
Выплеска, но… не могу. Не хочу я ее… ни одну из них не хочу.
Не хочу.
Да и зол я, честно говоря, на Шурку за все его последние выходки. Не знаю, разрядки что ли какой-то захотелось.
Выплеска, но… не могу. Не хочу я ее… ни одну из них не хочу.
Не хочу.
Эра абсолютного безвременья. День -0,28
Нет, я что ли виноват, что работаю как проклятый? Что не могу во всем на моих товарищей положиться? Нет у меня к ним такого доверия. Нет! Понимаешь?
Он, похоже, не понимает. Давненько я не видел Шурка таким обиженным.
Глаза злые, сухие, красные. Молчит, губы сжаты, как у пластмассовой куклы. Пока я распинался, взял свою подушку с кровати и перебросил ее на кресло. Вытащил из шкафа второе одеяло. Мол на диване буду спать, с тобой не лягу.
Черт! Ну я же не специально.
Нельзя же так все выворачивать, будто я нарочно забыл про его день рожденья.
Пришлось бежать вниз за тортом. В «Продуктах» в соседнем доме его любимой «Праги» не было, продавали только «Медовик». Вот уж редкая гадость… И тем не менее, я чуть было не купил, в последний момент передумал. Рванул на улицу Ленина в гастроном. Хорошо он теперь до 22.00 работает. Там, правда, «Праги» тоже не оказалось. Зато купил ему «Трюфель». Я же в тортах ни хрена не понимаю, но этот показался мне по виду вполне. И продавщица, Тамарка (в параллельном классе она со мной училась), очень советовала. Дорогой, правда, собака, ну да хрен с ним, ерунда.
Когда влетел обратно домой, самодеятельность с дивана была уже убрана, а Шурка ждал меня на скамеечке в прихожей. Еще, кажется, даже не успев разглядеть в моей руке торт, вскочил, бросился ко мне, прижался к груди.
– Прости, Шур, - шепнул я ему в волосы, обнимая братяньку одной рукой. - Я перед тобой виноват. Но ты прости меня, Шурок. С днем рожденья тебя!
Он поднял на меня мокрое лицо, лишь на мгновение глянул мне в глаза и окончательно разревелся.
– Я испугался… испугался, что ты ушел… на совсем. Ты так убежал, Стася. Я испугался…
Позабыв о торте и не переставая одной рукой обнимать Шурку, я кое-как вытряхнулся из куртки, спинал с себя ботинки и увлек своего Засморкашку в комнату. Там усадил его на кровать, сам опустился перед ним на корточки, сжал в ладонях холодные маленькие ручки.
– Шурка, я знаю, что ты сердишься. Знаю, тебе кажется, я тебя совсем забыл, но, я тебе обещаю, это скоро закончится. Еще пару месяцев, и мы сможем с тобой ни в чем себе не отказывать. Я нас с тобой, считай, на много лет обеспечу и такую базу нам создам на будущее, ты поверь мне. Я тебя в любой институт после школы пропихнуть смогу. В какой захочешь! Помнишь, ты говорил, что юристом хочешь быть? Будешь юристом. Ну, не плачь так. Что, не хочешь? Не хочешь братку своего потом из тюрьмы вытаскивать? Боже! Да, тише ты. Тише, я же шучу. Я же не всерьез. Юристом, врачом, поэтом - мне ж без разницы. Я тебе все куплю!
– С тобой, - пролепетал Шурка, протягивая ко мне обе руки и за голову привлекая меня к своему животу.
– Хорошо, понял, - мягко посмеялся я из теплой близости его тела. - Закончу с делами, буду полностью в твоем распоряжении.
– Обещаешь? - теперь он смотрел мне в глаза, требовательно, жадно.
– Обещаю.
– Правда?
– Правда.
– Серьезно?
– Серьезнее некуда. Хватит, Шур. Все.
Он, похоже, не понимает. Давненько я не видел Шурка таким обиженным.
Глаза злые, сухие, красные. Молчит, губы сжаты, как у пластмассовой куклы. Пока я распинался, взял свою подушку с кровати и перебросил ее на кресло. Вытащил из шкафа второе одеяло. Мол на диване буду спать, с тобой не лягу.
Черт! Ну я же не специально.
Нельзя же так все выворачивать, будто я нарочно забыл про его день рожденья.
Пришлось бежать вниз за тортом. В «Продуктах» в соседнем доме его любимой «Праги» не было, продавали только «Медовик». Вот уж редкая гадость… И тем не менее, я чуть было не купил, в последний момент передумал. Рванул на улицу Ленина в гастроном. Хорошо он теперь до 22.00 работает. Там, правда, «Праги» тоже не оказалось. Зато купил ему «Трюфель». Я же в тортах ни хрена не понимаю, но этот показался мне по виду вполне. И продавщица, Тамарка (в параллельном классе она со мной училась), очень советовала. Дорогой, правда, собака, ну да хрен с ним, ерунда.
Когда влетел обратно домой, самодеятельность с дивана была уже убрана, а Шурка ждал меня на скамеечке в прихожей. Еще, кажется, даже не успев разглядеть в моей руке торт, вскочил, бросился ко мне, прижался к груди.
– Прости, Шур, - шепнул я ему в волосы, обнимая братяньку одной рукой. - Я перед тобой виноват. Но ты прости меня, Шурок. С днем рожденья тебя!
Он поднял на меня мокрое лицо, лишь на мгновение глянул мне в глаза и окончательно разревелся.
– Я испугался… испугался, что ты ушел… на совсем. Ты так убежал, Стася. Я испугался…
Позабыв о торте и не переставая одной рукой обнимать Шурку, я кое-как вытряхнулся из куртки, спинал с себя ботинки и увлек своего Засморкашку в комнату. Там усадил его на кровать, сам опустился перед ним на корточки, сжал в ладонях холодные маленькие ручки.
– Шурка, я знаю, что ты сердишься. Знаю, тебе кажется, я тебя совсем забыл, но, я тебе обещаю, это скоро закончится. Еще пару месяцев, и мы сможем с тобой ни в чем себе не отказывать. Я нас с тобой, считай, на много лет обеспечу и такую базу нам создам на будущее, ты поверь мне. Я тебя в любой институт после школы пропихнуть смогу. В какой захочешь! Помнишь, ты говорил, что юристом хочешь быть? Будешь юристом. Ну, не плачь так. Что, не хочешь? Не хочешь братку своего потом из тюрьмы вытаскивать? Боже! Да, тише ты. Тише, я же шучу. Я же не всерьез. Юристом, врачом, поэтом - мне ж без разницы. Я тебе все куплю!
– С тобой, - пролепетал Шурка, протягивая ко мне обе руки и за голову привлекая меня к своему животу.
– Хорошо, понял, - мягко посмеялся я из теплой близости его тела. - Закончу с делами, буду полностью в твоем распоряжении.
– Обещаешь? - теперь он смотрел мне в глаза, требовательно, жадно.
– Обещаю.
– Правда?
– Правда.
– Серьезно?
– Серьезнее некуда. Хватит, Шур. Все.
Эра абсолютного безвременья. День -0,27
Трескотня будильника пинком выкинула меня из сна, Шуркиных объятий и кровати.
Я его теперь со школой не трахаю. В смысле, когда хочет, тогда пускай и ходит. Уже взрослый мальчик, и мозги на месте - в состоянии сам решить, когда надо ходить, а когда и забить можно.
На кухне отвратительно свежий уже с утра Саха поглощал «Трюфель».
– Не налегай так активно, - мрачно сообщил ему я. - Фигуру испортишь.
– А тебя это каким боком заботит? - явно наслаждаясь моим состоянием утреннего мрака ухмыльнулся он. - У меня работа нервная, я легко худею.
– Твое счастье, - я поднял с плиты кофеварку (Саха всегда сам варит себе кофе: он растворимого не признает), глотнул со дна ядреную темную муть.
– Когда закончишь там извращаться, - в спину мне заявил Саха, - изволь обратить свое высокое внимание на присутствующих здесь смертных.
Повернувшись я угрюмо уставился на него заплывшими от несправедливо рано оборванного сна глазами.
– Ну?
– Через две недели мы с Аней уезжаем в Турцию. Отдыхать, - невозмутимо сообщил он мне. - На двадцать дней.
Сначала я даже онемел в прекрасном праведном гневе. Только через пару минут тяжелой паузы нашел в себе силу выдавить сквозь залепивший гортань комок ненависти:
– Ах ты ж сволочь!
Он равнодушно передернул острыми надменными плечами.
– Моя часть работы в общем проекте все равно уже сделана. Останусь я здесь или уеду - для вас от этого мало что измениться.
Я его теперь со школой не трахаю. В смысле, когда хочет, тогда пускай и ходит. Уже взрослый мальчик, и мозги на месте - в состоянии сам решить, когда надо ходить, а когда и забить можно.
На кухне отвратительно свежий уже с утра Саха поглощал «Трюфель».
– Не налегай так активно, - мрачно сообщил ему я. - Фигуру испортишь.
– А тебя это каким боком заботит? - явно наслаждаясь моим состоянием утреннего мрака ухмыльнулся он. - У меня работа нервная, я легко худею.
– Твое счастье, - я поднял с плиты кофеварку (Саха всегда сам варит себе кофе: он растворимого не признает), глотнул со дна ядреную темную муть.
– Когда закончишь там извращаться, - в спину мне заявил Саха, - изволь обратить свое высокое внимание на присутствующих здесь смертных.
Повернувшись я угрюмо уставился на него заплывшими от несправедливо рано оборванного сна глазами.
– Ну?
– Через две недели мы с Аней уезжаем в Турцию. Отдыхать, - невозмутимо сообщил он мне. - На двадцать дней.
Сначала я даже онемел в прекрасном праведном гневе. Только через пару минут тяжелой паузы нашел в себе силу выдавить сквозь залепивший гортань комок ненависти:
– Ах ты ж сволочь!
Он равнодушно передернул острыми надменными плечами.
– Моя часть работы в общем проекте все равно уже сделана. Останусь я здесь или уеду - для вас от этого мало что измениться.