Красницкий Евгений. Отрок

    Это — Настена, а остальные?
    Нинея тоже боится. Во-первых, так же, как и у Настены, у нее имеются тяжелые воспоминания — убийство бабы Яги. Кстати, однажды она проговорилась и назвала ее теткой. Тематика страхов примерно та же, что и у Настены — христианское преследование. Но Нинея еще и в цейтноте. Она, как сказала Настена, не имеет права умереть, не воспитав преемницу. С Юлькой, похоже, облом — Юлькина мать Нинеины происки раскусила с первого захода.
    Я- то ей зачем понадобился? Намекала на мою совместимость с Юлькой, зачем ей это? Меня-то такой вариант, как раз, устраивать должен, если старуха хочет нас свести, то «генетики» автоматически становятся Нинеиными противниками. Юльку, конечно, к ней подпускать нельзя, но помощь от нее получить можно попробовать. Во-первых, информационную поддержку, во-вторых, чем черт не шутит, помощь в решении трех стратегических задач. Значит, будем общаться, тем более, что сама приглашала.
    Отец Михаил. Этот-то ничего не боится, проверено на практике. Но боятся его начальники, боятся языческого восстания, боятся отпадения от христианства князей, боятся константинопольского начальства. А сам Михаил просто хороший человек и симпатизирует мне искренне. Вербануть не пытался, но использовать, при случае, не постесняется, несмотря на дружеские отношения. Просто не посчитает это чем-то предосудительным, для него борьба с язычеством — естественное состояние.
    Кто еще в отношении меня планы строит? Дед! Но с ним все понятно — хочет сделать из меня воина, да не простого, а с перспективой выдвижения на командирскую должность. Этот уже напрямую помогает мне в решении двух задач из трех. Дед тоже, вроде бы, ничего не боится, хотя, как посмотреть. Ратнинская сотня, после последнего похода превратилась, чуть ли не полусотню. Еще два-три таких похода и мы из серьезной военной силы превратимся в обычное крестьянское поселение, к нам начнут приезжать в полюдье княжеские тиуны — собирать дань. Старики в эпидемию почти все вымерли, но мужики-то должны понимать опасность? Что-то по этому поводу предпринимается? Нет информации, но понятно, что дедовы старания могут пропасть впустую — мне просто некем будет командовать.
    И так, имеются четыре субъекта управления, пытающиеся как-то на меня повлиять. Что их объединяет? Страх? Нет, пожалуй, если страх и есть, то у каждого свой и между собой они не пересекаются, зачастую, даже противостоят друг другу. Например, страх Настены и страх начальства отца Михаила: она боится христиан, оно боится язычников. На негативе анализ не выстраивается, попробуем на позитиве.
    Дед хочет сделать из меня воина с задатками лидера. Допустим, это у него получается. Настениным намерениям это противоречит? Нет, влиятельный человек, имеющий за спиной реальную силу, для Юльки — прекрасная защита. Значит намерения деда и Настены, в общих чертах совпадают.
    Теперь отец Михаил. Он пытается сделать из меня непоколебимого христианина, но не тупого фанатика, а человека мыслящего, в перспективе способного на проведение собственной линии. Какой? Вспоминайте, сэр, вспоминайте. Разговоров у нас было много, не могли его намерения в этих разговорах не промелькнуть.
    Богословие и исторические экскурсы оставим пока в стороне, что-то он такое говорил о ратнинской сотне… Да! Нас князья боятся, опасаются, что мы полезем в политику! Стоп, сэр, а случайно ли тогда командовать нашими людьми поставили придурка, который и сам угробился и сотню чуть не угробил? Как говорил товарищ Сталин? Нет человека, нет проблемы? В нашем случае: нет сотни — нет проблемы.
    Но это — князья, а отец Михаил по другому ведомству служит. Ага! Церковь не всесильна, на князей давить не может. Допустим, ратнинская сотня переподчиняется Туровской епархии… Эдакий "Владычный полк". Нет, этого мало, владычный полк, все равно — часть княжеской рати, только содержит его Церковь на свои средства. А совсем независимым от светской власти может быть только… Мать честная! Рыцарский орден!
    То- то мне Михаил все про европейский опыт толковал! Интересненько — православный рыцарский орден. В Европе более грозной военной силы, чем рыцарские ордена, нет и еще долго не будет. Профессиональные военные, связанные железной дисциплиной и встроенные в четкую иерархию, подчиняющиеся только духовной власти. Куда там до них дворянской вольнице! Да это же мечта митрополита! Попробуй какой-нибудь князек рыпнись, тут же полетят клочки по закоулочкам.
    Только где взять кадры? Все военные профессионалы разобраны по княжеским и боярским дружинам. Значит ядром, зародышем такого ордена могут стать ратнинцы! А потом, чем черт не шутит, крестовый поход на Булгар, и вот вам, пожалуйста, Орденские земли, с уже готовой инфраструктурой и многочисленным населением. Тогда разговор с князьями другой будет! И с Константинополем, между прочим, тоже. А через сто с небольшим лет придут татары, и если на Калке их встретит не сборище княжеских дружин без единого командования, а Орденская конница… Однако, сэр, вариант интересный!
    Ладно, это, более или менее, понятно. Но Михаил же не доживет, и он сам это прекрасно понимает. Значит, есть в епископском аппарате люди, которые продолжат дело. Михаил, по всей видимости, приставлен сюда следить не только за происками язычников, но и для наблюдения за ратнинским подразделением. Вероятно, есть план окончательного отрыва нашей сотни от князя и переход ее под патронаж церкви. Тогда провокация с придурком боярином, которого, конечно же использовали втемную, несомненно, дело рук церкви. "Князь вас, ребятушки, в распыл пустить задумал, а святые отцы под свою защиту берут".
    Тогда на смену отцу Михаилу пришлют человека из той же структуры — продолжать его работу, и ему меня передадут для дальнейшего воспитания в нужном духе. Святые отцы ждать умеют, потому, что они тоже СЕРЬЕЗНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ.
    Что ж, получается, что пока Церковь, в лице отца Михаила, так же заинтересована в выращивании из меня воина с задатками лидера.
    Три из четырех рассматриваемых субъектов управления вынуждено действуют в унисон, до определенного момента, естественно. Когда дело дойдет до результата, вот тогда они… А ничего, скорее всего, и не будет. Дед возражать вряд ли станет, если доживет, дай ему Бог здоровья, а «генетикам» я буду уже не нужен. Зато я смогу ими заняться с весьма реальными шансами на успех, имея за спиной одну серьезную организацию, можно крепенько прижать другую серьезную организацию.
    Остается четвертый субъект — Нинея. Что ей нужно — непонятно, но уж никак не православный рыцарский орден. Именно попы в компании с воинами ее любимую Ягу и «зачистили».
    И так, три субъекта управления намерены всерьез заняться воспитанием объекта по имени Мишка, и мне, как ни странно, и возразить, вроде бы, нечего, потому, что их цели, по большому счету, совпадают с моими. Но, как говорят американцы, которых еще нет, "нельзя складывать все яйца в одну корзину". А потому с Нинеей отношения будем поддерживать.
    А так ли все благостно, сэр, как Вы это все сейчас себе вообразили? Вас, ведь, в политику втягивают, а эта сфера деятельности ЗДЕСЬ, ничуть не чище, чем ТАМ. Одна провокация с истреблением четырех десятков ратников чего стоит! Вы что, сэр, в ХХ веке дерьма из этой кормушки не наелись, опять на приключения потянуло? Когда это серьезная организация позволяла кому-то использовать себя в своих личных целях? А попробуете взбрыкнуть… Это дед Корней Вас за строптивость только выпорол, а святые отцы мочканут и не почешутся, чужими руками, разумеется, да еще и крокодилову слезу над могилкой прольют, если дело того потребует.
    Ну, мы тоже — не в дровах найдены, кой чему обучены, кое-что умеем, и вообще: предупрежден, значит — вооружен. Так, кажется, граф Монте Кристо однажды выразился?
   Пока что, на повестке дня стояла задача освоения самострела. Насчет прицельных приспособлений Мишка так ничего придумать и не смог, все, что приходило в голову, совершенно не годилось для ручной кузнечной работы, выручили, в который раз, воспоминания из прошлой жизни. Когда-то в молодости у Михаила Ратникова был знакомый, имевший первый спортивный разряд по стрельбе из пистолета. Однажды, зайдя к нему домой Михаил застал того тренирующимся. Упражнение копировало цирковой номер: парень балансировал на доске, положенной на свободно катающуюся по полу трубу, примерно десятидюймового диаметра, и наводил пистолет на висящую на стене мишень.
   Этот- то опыт Мишка и решил перенять. За доской дело не стало, а роль трубы прекрасно исполнило гладко оструганное полено, положенное на еще две гладкие дощечки. Набив изрядное количество синяков и шишек, балансировать Мишка научился, но как было определить: правильно ли он наводит самострел на мишень? В конце концов, нашелся выход и из этого затруднения. К направляющим для болта Мишка прикрепил высохший стебель камыша длинной более двух метров, а на стену сарая подвесил на ниточках несколько бронзовых бубенчиков из ожерелья найденной в лесу покойницы.
   Теперь можно было нарабатывать мышечные рефлексы. Балансируя на доске, Мишка тыкал кончиком камышинки в бубенчики так, чтобы они издавали звон. Постепенно тело научилось само направлять самострел в сторону цели, без участия разума. Мишка нарезал стрелок из камыша, налепил из воска наконечников и стал стрелять по бубенчикам со все большего и большего расстояния. Разумеется, баллистика у легких камышовых стрелок была иной, чем у настоящих болтов с металлическими наконечниками, но Мишка решил, что потом сможет приспособиться.
   Наконец, занятия пришлось перенести на улицу, так как размеров «спортзала» перестало хватать. Остаток октября, весь ноябрь и часть декабря Мишка отдал освоению самострела и изготовлению болтов. Экзамен состоялся гораздо раньше, чем он думал, и сразу — по самому высшему счету — сани, в которых Мишка вместе с матерью ехали за сеном, напоролись на "волчью свадьбу".

Глава 6

   — Вот, деда, так я и учился. На доске неподвижно не устоишь, надо все время туда-сюда качаться, нижняя часть тела, получается, все время в движении. А верхнюю надо на месте держать, чтобы прицелиться. Постепенно тело само привыкает направлять самострел туда, куда глаз смотрит, а камышинка и бубенчик показывают, что самострел направлен правильно.
   Мишка рассказывал, балансируя на доске и время от времени прикасаясь камышинкой то к одному, то к другому бубенчику. Дед слушал внимательно, даже не перебивая вопросами.
   — Сначала учишься на доске уверенно держаться, пока без самострела. Для этого в пол втыкаешь палку, за нее одной рукой держишься. Потом палку бросаешь, и качаешься просто так. Потом берешь самострел и начинается самое трудное. Во-первых, все время хочется руки в стороны развести — для устойчивости. Во-вторых, когда задумываешься о самостреле, забываешь про ноги и падаешь. Я, чтобы все время не расшибаться, веревку к потолку привязывал, а петлю подмышки продевал. Она мне до пола долетать и не давала.
   — Кхе! То-то Прошка прибежал: "Минька повесился!" — кричит. Машка с перепугу горшок со сметаной об пол грохнула, вот Чифу праздник был, все вылизал!
   — Как он подсматривать умудряется? Вроде и дырок нигде нет…
   — Ты лучше подумай: как он с Чифом договорился, тот чужих на подворье не пускает и угощения ни у кого не берет. Талант! Будут от Чифа щенки хорошие, надо Прошке одного подарить, да посмотреть, как воспитывать будет, может, чего полезное узнаем.
    "Так, сэр, вот мы один из секретов лорда Корнея и узнали. Он оказывается весь "передовой опыт" коллекционирует. Отсюда и авторитет. Во-первых, знает у кого к чему особые способности есть, во-вторых, может компетентно высказаться по поводу любой новинки. А ТАМ-то: "Информационное общество, информационное общество!" — информация везде — капитал, надо только уметь собирать и использовать Интересно, он сам это придумал, или научил кто-нибудь?".
   — Так, Михайла, пока самострелы для братанов не готовы, пусть учатся на доске, как ты сказал?
   — Балансировать.
   — Кхе! Придумают же… Пусть учатся на доске баласи… Тьфу! Качаться. Да! Слушай, а ты ножи с доски кидать не пробовал?
   — Нет
   — А ну, давай-ка, посмотрим, что получится.
   Мишка, для начала, взял, все-таки, деревянные кинжалы и попробовал жонглировать ими, балансируя на доске. Вроде бы получалось, хотя чувствовал себя Мишка не очень уверенно. Потом повторил тот же номер уже с настоящими — острыми. Тоже, вроде бы, ничего. Но как только он попробовал метнуть один их кинжалов в стену сарая, тут же слетел на пол.
   — Э-э-э, Михайла, так дело не пойдет! Попробуй боком развернуться и кидать, когда правая нога вверху будет, тогда упор получится.
   Мишка попробовал. Упасть не упал, но бросок получился паршивый.
   — Надо позаниматься, деда, постепенно приспособлюсь. А зачем это?
   — В жизни все, рано или поздно, пригодиться может, если можешь чему-то научиться — научись. Выпадет случай, а умение-то — тут как тут.
    "Точно! Коллекционирует навыки и людей ими владеющих. Потому при нем сотня и благополучна была — он на каждое дело знал кого лучше всего поставить, а еще знал тех, кто редкими умениями владеет и заранее прикидывал: что и в какой ситуации может пригодиться. С такой информационной базой, да еще умеючи с ней обращаясь… Когда еще у нас такой сотник будет? И будет ли вообще?".
   — Вот, к примеру, — Продолжал развивать свою мысль дед. — Поедем мы праздновать проводы зимы в стольный град Туров…
   — Что? Правда поедем?
   — Ты не перебивай, слушай. Приедем мы, значит, в Туров к Никифору — материному младшему брату, а твоему дядьке — а у него двое сыновей твоего возраста. Они ребята столичные, купеческого сословия, начнут перед тобой форсить, да задаваться. А ты им раз, да и покажешь, что-нибудь эдакое. Вы, мол, купеческого сословия, а мы — люди ратные, с нами не шути!
   — Так мы, правда, поедем?
   — А ты сам-то как думаешь? Купцы к нам осенью из-за морового поветрия не приехали? Не приехали. Мед, воск, другой товар нам сбыть надо? Чего молчишь? Надо или не надо?
   — Э-э надо! Если целый год ждать, то товару к следующей осени у нас вдвое больше будет, значит цена упадет. А если в марте в Туров привезти, то там же запасы уже к концу подойдут — в этом году их не обновляли. Значит цена выше обычной будет. Очень выгодно получится. Да и торговать самим не придется, дядька Никифор выгодных покупателей найдет, особенно, если за долю от продажи.
   — О! Слыхал, Андрюха? Не, не зря он к попу таскается, есть толк от учения.
   — А можно и еще выгоды прибавить!
   — Ишь, разошелся! Ну, говори, послушаем, что ты еще измыслил… купец.
   — Что дороже: свеча или воск, из которого она сделана? Свеча! У нас почти вся зима впереди, воск есть, лен для фитилей есть, формы, чтоб свечи отливать дядька Лавр седлает. Продадим свечи, а не воск — еще больше прибытку получим.
   — Андрюха, а пойдем-ка к Лавру в кузню, поговорим. Может пацан и в правду дело придумал?
   — Деда, и я с вами!
   — Куда уж без тебя денешься, пошли.
   Дело завертелось. Мишка на токарном станке выточил деревянную модель свечи, сначала обыкновенной, потом, крепенько помучавшись — витой. Дядька Лавр по моделям изготовил формы для отливки. Мать, как выяснилось, знала средство вываривания воска для того, чтобы он из желтого становился совершенно белым. Свечи получались просто загляденье.
   Приноровившись к станку, Мишка выточил деревянный подсвечник, получилось красиво, даже дед похвалил, но возникла проблема с лаком. И тут же сработала дедова "база данных".
   — У нас же Лука Говорун луки мастерит, должен у него лак быть, как же без лака? К списку товаров, предназначенных для реализации в Турове, прибавилась партия точеных подсвечников. Попробовал Мишка вытачивать и посуду — вспомнил однажды, как красиво выглядят разные миски и прочие емкости с хохломской росписью. Самое же главное, он знал секрет хохломской росписи по дереву — сначала сосуд окрашивался серебрянкой, потом наносился черно-красный рисунок, а уже потом все покрывалось лаком. Из-под слоя лака серебрянка просвечивала, как золото, что и придавало росписи особую нарядность.
   Но, увы: алюминиевой пудры ЗДЕСЬ, по понятным причинам, было не сыскать днем с огнем, а чем ее можно было заменить, Мишка не знал. Краски нескольких других цветов получались довольно яркими из смеси лака и порошков, предназначенных для окраски тканей. А серебрянка… Мишка решил отложить этот вопрос до поездки в Туров, тем более, что выдержанной древесины, для изготовления расписной посуды в массовом масштабе, все равно не было. Проект «Хохлома» пришлось отложить на длительный срок.
   И вот тут-то Мишка вспомнил о матрешках! Их-то можно и без серебрянки расписывать, как захочешь! И диаметр исходной заготовки нужен гораздо меньший, чем для посуды, и к породе дерева можно относиться не так строго. Работа, правда оказалась непростой, размеры надо было выдерживать очень точно, Мишка даже хотел плюнуть на свою задумку, но потом дело пошло. Достаточно было изготовить один комплект матрешек, как появилась возможность точить их по шаблону. Дядьку Лавра этот технический прием привел просто в восторг, он даже и не подозревал о возможности изготовления деталей одного и того же размера без долгой и тщательной подгонки.
   Вспомнив о шестерых внучатах Нинеи, Мишка вырезал шесть, вкладывающихся друг в друга деревянных куколок, а у самой маленькой донышко сделал сферическим и залил внутрь свинец — получился «Ванька-встанька». Когда краска и лак на матрешках высохли, Мишка вложил их одна в другую и вечером торжественно выставил на стол перед дедом.
   — Михайла, ты чего это идолов языческих делать надумал? Да и не бывает таких!
   — Это игрушка, деда, но не простая, а с секретом.
   Мишка раскрыл первую матрешку, вытащил из нее вторую, потом раскрыл и ее… и так пять раз. По мере «размножения» куколок брови у деда задирались все выше и выше, когда же на свет появилась самая маленькая, нахально поднимавшаяся, сколько ее не опрокидывай, к задранным в изумлении бровям добавилась еще и отвисшая челюсть.
   — Колдовство?
   — Да какое колдовство, деда? Просто низ у нее тяжелый от свинца, а верх легкий, вот и все.
   — Ну, Михайла, удивил! Вы только гляньте, что измыслил!
   Вся семья и так пялилась, разинув рты, а Елька уже приготовилась зареветь в предчувствии того, что ей эта красота не достанется.
   — Еленька, не плачь, я это как раз для тебя и сделал!
    "Господи, да чего только не сделаешь за такое счастье в глазах ребенка! Обязательно Нинеиным внучатам отвезу, а отцу Михаилу шахматы выточу, а то у него глиняные".
   — Михайла, да ты что? Такую красоту, да дитю на игрушки!
   — Деда, их много сделать можно и быстро, хватило бы дерева выдержанного, ну и красок с лаком. Если материала хватит, то можно и второй станок наладить, я такую приспособу придумал, что их любой вырезать сможет.
   — Ну молодец, ну удивил! Это сколько же за такую вещь можно будет в Турове запросить?
   — Не знаю, деда, попробовать нужно, а меня чем за выдумку наградишь?
   — Кхе! А чего ты хочешь?
   — Хочу пару десятков свечей, два подсвечника и одну такую матрешку, когда еще сделаем. И еще лошадь с санями на два дня — съезжу Нинею навестить.
   Мать тут же встревожилась:
   — Мишаня, не надо бы, колдунья она… И отец Михаил сердиться станет.
   — Мама, я обещал. Она же мне жизнь спасла. А внучатам ее какая радость будет, они же там живой души не видят, кроме бабки.
   — Все равно, не хорошо…
   Деду начавшаяся дискуссия явно пришлась не по душе, он хлопнул по столу ладонью и решительно встал на сторону внука:
   — Хватит! Раз обещал, должен выполнять! Мужик он или не мужик?
   — Да какой он мужик, батюшка, дите еще!
   — Дите? А от волков вас кто спас? Кончай причитать Анька, не доводи опять до греха. Забыла, как он у Нинеи оказался?
   — Сам же поминать не велел!
   — Вот и помолчи! Ничего с ним не случится, а старуха его действительно спасла, грех гостинец не отвезти! Так, Михайла, покажешь Кузьке, как этих Матрен делать, первую же распишешь, и, как высохнет, собирайся к Нинее. А ты, Анна, испекла бы ее детишкам чего-нибудь вкусного — с медом, с орехами, не ехать же ему с одними деревяшками!
   На подъезде к Нинеиной деревне Мишку одолели сомнения:
    "Подкачу без предупреждения, а у нее там гости — кто-нибудь из тех, кто поля убирал, или еще что-то, чего она мне показывать не хотела бы. Отец Михаил опять спрашивать начнет: не видал ли чего-нибудь странного, а врать неохота. Чтоб такое придумать?".
   Подсказку, совершенно неожиданно выдал Чиф. Ветер дул со стороны деревни и пес вдруг начал принюхиваться к каким-то, только ему понятным запахам. Мишка достаточно хорошо изучил все его повадки и по поведению Чифа понял, что запах его не беспокоит, а наоборот нравится.
   — Мистер Чиф, да у Вас же там подруги! Неужели уже отсюда учуяли? А ну, Чиф, вперед! Вперед! Ищи, Чиф, ищи! Ну что смотришь? Беги, тебя там ждут, вперед!
   Пес, наконец, понял и рванул по дороге галопом, а Мишка придержал Рыжуху, позволив ей идти шагом.
    "Вот так: будем джентльменами, дадим дамам минут пятнадцать на подготовку. Увидят Чифа, поймут, что и я на подходе".
   Расчет вполне оправдался: только выехав из леса, Мишка услышал звонкий голос Красавы:
   — Мисяня! Мисяня!
   Красава, путаясь в длинном подоле, бежала навстречу, улыбаясь во весь рот. Подбежала, запрыгнула в сани и, словно расстались только пять минут назад, повторила свой давешний вопрос:
   — А сказку досказес?
   — Доскажу, доскажу, здравствуй красавица, как вы тут поживаете?
   — Хоросо позиваем, а гостинсы привез?
   — И гостинцы привез, сейчас подъедем, все покажу.
   Мишка оглядел деревню. Поселение не было огорожено тыном, поэтому жилища не теснились одно к другому, а вольготно раскинулись на высоком берегу реки — деревня просматривалась вся насквозь. Ко всем домам в снегу были протоптаны тропинки и вообще, несмотря на отсутствие населения у деревни не было заброшенного вида. Исключение составлял только один дом, тот, который отец Михаил покропил святой водой. Около него снег оказался нетронутым, перед дверью намело сугроб, а во дворе не было поленицы дров. Получалось, что за всеми, кроме одного, домами кто-то присматривает.
    "Странно: одной Нинее с двумя десятками жилищ не управиться, а внуки еще совсем маленькие, помочь не могут. Допустим, дрова осенью холопы старостихи Беляны заготовили, а остальное-то кто делает?".
   — Красава, а кто это у вас за домами присматривает?
   — А… — Красава на несколько секунд замолкла. — А сказку досказес?
   — Что? А, сказку? Да, конечно, доскажу…
   — А гостинсы привез?
   — Привез, привез…
    "Блин, как будто компьютер завис и перезагрузился без сохранения последних изменений. Ей что, блок поставлен, чтобы не проболталась о чем не нужно? Ну дает Нинея! Интересные тут дела творятся, не даром отцу Михаилу приглядывать приказано. Нет, какие-то люди здесь должны быть или периодически появляться, не нечистая же сила, в самом деле, к хозяйственным работам приставлена.
    А откуда люди? Настена говорила, что старуха может себе любую девку из окрестных деревень взять. Может она таким способом с местных плату за ворожбу берет? Или, будучи волхвой, просто приказать может? Скажем, присылать ей по три-пять человек с каждой деревни на какой-то срок. Вроде, как в армии — наряд на кухню от каждой роты поочередно.
    Тогда получается, что Нинея в округе — что-то вроде княгини или боярыни. Но и отец Михаил говорил, что она из очень древнего боярского рода, правда, древлянского, а здесь живут дреговичи. А может она для древлян деревню и сохраняет? Дала команду, и весной — к началу полевых работ — здесь новоселы появятся? Но это значит, что сохранились хотя бы остатки прежней системы управления, и Нинея в этой системе — отнюдь не последний винтик. Значит, опасения христианских иерархов имеют под собой реальную почву?
    А чему, собственно, тут удивляться? Князья-то только один раз в год в полюдье за данью ездят, да и не везде сами, а все остальное время население, практически, предоставлено само себе. К тому же, князья, то и дело, перебираются на новое место, и потому вникать в местные тонкости даже не пытаются. Выходит, что в городах — одна власть, а на остальном пространстве — другая? И как долго это все может продолжаться? Если ты толком не знаешь о том, что творится на «подведомственной» территории, рано или поздно тебя с нее попрут — к гадалке не ходи.
    Картина, в общем-то, достаточно наглядная: древляне упрятали свою боярыню на землях дреговичей, приставили к ней некоторое количество народу, для обслуги и защиты, а сами затихли. Платят подати, вроде бы не сопротивляются, князья и спокойны. А Нинея постепенно и дреговичей под себя загибает, и тоже — по-тихому. Возможно, то же самое происходит и у соседей: у кривичей — вокруг Смоленска, у вятичей — вокруг Москвы… Тьфу ты, Москвы-то еще нет. Ну, вокруг Суздаля. Пока Рюриковичи делятся, язычники объединяются. Блин, рано или поздно, все это «по-тихому» может закончиться очень громко".