Страница:
По расчетам Мунро, от Мукенко до руин старинного города было тридцать шесть часов пути. Росс запланировала парашютный десант на четырнадцать часов этого дня. Если им повезет с облачностью и если удастся удачно приземлиться, то они смогут добраться до Зинджа к полудню девятнадцатого июня.
Этот план был чрезвычайно опасен. Необученные люди должны будут прыгать с самолета, и это в безлюдном районе, по меньшей мере в трех днях пути от ближайшего мало-мальски значительного городка. Если кто-то получит серьезную травму, его шансы остаться в живых будут немногим больше нуля.
Росс беспокоила и судьба оборудования экспедиции, особенно электронных приборов: на высоте восьми-десяти тысяч футов воздух заметно разрежен и оказывает меньшее сопротивление, чем на уровне моря, поэтому при падении на каменистую поверхность даже контейнеры Кросслина могут оказаться недостаточной защитой.
Сначала Росс отвергла план Мунро как слишком рискованный, но капитан Мунро убедил ее, что все должно получиться отлично. Он сказал, что парашюты снабжены автоматическими устройствами, учитывающими высоту приземления, что вулканическая пыль, которой покрыты склоны Мукенко, мягче песчаного пляжа, что в контейнеры Кросслина можно натолкать побольше соломы и что он сам поможет Эми спуститься на парашюте.
Установив связь с компьютером в Хьюстоне, Росс дважды просчитала вероятность удачного исхода. Результаты оказались неоднозначными.
Вероятность успешного приземления после прыжка с парашютами составляла 0,798; иными словами, один шанс из пяти, что кто-то тяжело пострадает.
Однако если приземление пройдет успешно, то вероятность удачного завершения всей экспедиции сразу возрастает до 0,9934, а в таком случае они почти наверняка опередят экспедицию консорциума.
Все другие планы и варианты давали намного худший результат.
— Думаю, надо прыгать, — просмотрев данные, проговорила Росс.
— Думаю, надо, — согласился Мунро.
Парашютный десант решал множество проблем еще и потому, что геополитические сводки становились все более и более тревожными. К восставшим присоединились почти все кигани, все более и более ненадежными становились пигмеи, и заирское правительство направило крупные армейские части к восточной границе на подавление бунтующих племен, а африканские солдаты, как известно, имели привычку сначала стрелять, а уж потом задавать вопросы. Высадившись на склонах Мукенко. Росс и ее товарищи вполне могли рассчитывать на то, чтобы миновать все эти опасности.
Но многообещающий план составлялся до того, как заирская армия ракетами обстреляла их самолет. «Фоккер» все еще кружил над землями кигани в восьмидесяти милях к югу от места предполагавшегося десантирования, понапрасну растрачивая время и горючее. Похоже, что их великолепный план, столь тщательно разработанный Мунро и Росс и подтвержденный компьютером, неожиданно становился невыполнимым.
Вдобавок ко всем свалившимся на экспедицию бедам Росс никак не могла посовещаться с Хьюстоном: компьютер решительно отказывался связываться со спутником. Росс потратила пятнадцать минут в тщетных попытках чего-то добиться усилением сигнала или подбором другого кода и лишь потом сообразила, что ее передачу попросту глушат.
Сколько Карен Росс себя помнила, первый раз в жизни ей ужасно захотелось разреветься.
— Да успокойтесь же, — негромко сказал Мунро, отводя руку Росс от клавиатуры. — Что толку зря расстраиваться, давайте решать проблемы по очереди.
Мунро понимал, что и Эллиот и Росс растерялись. В экспедициях он не раз сталкивался с подобными ситуациями, особенно когда приходилось иметь дело с этими учеными и инженерами. Ученые всю жизнь корпели в лабораториях, можно сказать, в тепличных условиях. Рано или поздно они начинали верить, что весь мир так же комфортен, благоустроен и упорядочен, как и их лаборатории. Хотя в принципе они понимали, что на самом деле это не так, непосредственное столкновение с реальным миром, живущим по своим законам и равнодушным к ним, неизменно было тяжелым психическим потрясением. Мунро уже видел симптомы такого потрясения.
— Но ведь дураку понятно, — сказала Росс, — что наш «Фоккер» — не военная машина. Как они могут обстреливать гражданский самолет?
Мунро сочувственно взглянул на Росс и не стал объяснять, что во время конголезской войны гражданские самолеты сбивались всеми воюющими сторонами.
— Бывает, — коротко ответил он.
— А глушение? У этих ублюдков нет устройств для глушения. Наш сигнал забивают где-то между моим передатчиком и спутниковым ретранслятором. Для этого нужен еще один спутник и…
Росс замолчала и нахмурилась.
— Надеюсь, вы не думали, что ребята из консорциума будут сидеть сложа руки? — сказал Мунро. — Проблема в другом: сможете ли вы вообще когда-либо связаться с Хьюстоном? У вас в запасе есть какие-нибудь контрмеры?
— Ну конечно, — ответила Росс. — Я могу закодировать пакетный сигнал, могу передавать оптические сигналы на инфракрасной несущей, могу подсоединиться к наземному кабелю… но в ближайшие несколько минут я не могу сделать ровным счетом ничего, а информация нужна нам сейчас. Наш план полетел ко всем чертям.
— Давайте разбираться с проблемами по очереди, — спокойно повторил Мунро.
Он видел растерянность Росс и понимал, что в таком состоянии она не способна разумно рассуждать. Кроме того, он знал, что и думать за Росс он не может, поэтому его задача состоит в том, чтобы ее успокоить.
По мнению Мунро, можно было уже считать, что экспедиция СТИЗР провалилась, потому что у них не оставалось никаких шансов опередить консорциум. Но Мунро не собирался сдаваться; он провел в тропические леса не одну экспедицию и по собственному опыту знал, что здесь всякое может случиться. Поэтому он сказал:
— Мы еще можем наверстать потерянное время.
— Наверстать? Каким образом?
— На север можно спуститься по Рагоре, — предложил он первое, что пришло в голову. — Очень быстрая река, по ней доберемся без проблем.
— Рагора слишком опасна.
— Нужно посмотреть на месте, — возразил Мунро, прекрасно зная, что права Росс.
Рагора очень опасная река, особенно в июне. Тем не менее Мунро старался говорить спокойно, рассудительно, убежденно.
— Мне предупредить остальных? — спросил наконец он.
— Да, — ответила Росс. — Давайте отсюда выбираться.
Издалека донесся звук разрыва очередной ракеты. Мунро быстро прошел в хвост «Фоккера» и сказал Кахеге:
— Готовь людей.
— Слушаюсь, босс, — отозвался Кахега.
По кругу пошла бутылка виски. Каждый носильщик отпил по большому глотку.
Эллиот почувствовал неладное:
— Что вы затеяли, черт возьми?
— Люди готовятся, — ответил Мунро.
— К чему готовятся? — потребовал уточнений Эллиот.
В этот момент к ним подошла нахмуренная Росс.
— Дальше мы пойдем пешком, — сказала она.
Эллиот бросил взгляд в иллюминатор:
— А где аэродром?
— Здесь нет аэродрома, — ответила Росс.
— Как это нет аэродрома? Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что здесь нет аэродрома.
— Значит, самолет сядет на какую-нибудь лужайку? — догадался Эллиот.
— Нет, — сказала Росс. — Самолет вообще не будет садиться.
— Тогда как же мы окажемся на земле? — спросил Эллиот.
Не успел он договорить до конца, как почувствовал подкатившую тошноту, потому что уже знал ответ.
— Как крепко держать? — не понял Эллиот.
— Она слишком мала, чтобы на нее можно было надеть парашют, — объяснил Мунро. — Ей придется спускаться со мной.
Повиснув на плече у Мунро, Эми громко храпела. Мунро осторожно положил ее на пол; горилла, не переставая храпеть, перевернулась на спину.
— Теперь послушайте, — сказал Мунро. — Ваш парашют раскрывается автоматически. Когда он раскроется, стропы окажутся у вас под обеими руками — левой и правой. Потянете правые стропы, вас снесет вправо, потянете левые — влево, а…
— Что будет с ней? — спросил Эллиот, показывая на Эми.
— Ее я возьму с собой. Теперь слушайте внимательно. Если что-то пойдет не так, у вас на груди есть запасной парашют. — Он похлопал по матерчатому свертку с небольшим черным приборчиком наверху. Цифры на экранчике прибора показывали 4757. — Это ваш альтиметр, он показывает вашу высоту во время прыжка и автоматически выбрасывает запасной парашют, если на высоте трех тысяч шестисот футов скорость вашего падения все еще будет больше двух футов в секунду. Вам не о чем беспокоиться и ничего не нужно делать, вся эта штука работает автоматически.
От страха у Эллиота по телу потекли струйки холодного пота.
— А как приземляться?
— Ничего особенного, — ухмыльнулся Мунро. — Приземлитесь вы тоже автоматически. Расслабьтесь, старайтесь коснуться земли ногами. Удар будет не сильнее, чем при прыжке с трехметрового забора. Такие прыжки вы проделывали тысячи раз.
Обернувшись, Эллиот увидел открытый люк, через который в салон врывались яркие лучи солнечного света и резкие порывы ветра. Один за другим быстро выпрыгнули носильщики-кикуйю. Эллиот посмотрел на Росс. Та судорожно схватилась за край люка, ее губы дрожали, она была смертельно бледна.
— Карен, вы же не собираетесь…
Росс резко оттолкнулась от порожка и исчезла.
— Вы следующий, — сказал Мунро.
— Я ни разу в жизни не прыгал, — продолжал сопротивляться Эллиот.
— Вот и хорошо. Не будете бояться.
— Но я уже боюсь.
— В этом я могу вам помочь, — сказал Мунро и вытолкнул Эллиота из самолета.
Мунро проводил Эллиота взглядом, и улыбка сразу сошла с его лица. Он старался казаться беззаботным только для блага Эллиота. «Если человеку предстоит сделать что-то опасное, рискованное, — говорил он позже, — то лучше его разозлить. Уверяю вас, злоба помогает. Пусть человек кого-то ненавидит, только бы он не растерялся. Я хотел заставить Эллиота ненавидеть меня все то время, пока он будет лететь к земле».
Мунро отдавал себе полный отчет в том, какие опасности подстерегают их впереди. Выпрыгнув из самолета, они прощались не только с надежной опорой под ногами, но и с самой цивилизацией, а значит, и со всеми ее благами и неоспоримыми преимуществами. За считанные минуты они должны были не только спуститься с неба на землю, но и переместиться во времени, перенестись назад, в эпоху примитивного и опасного образа жизни, который существовал в Конго многие столетия до появления там белого человека. «Все это так, говорил позже Мунро, — но я не видел причины, зачем мне расстраивать неопытных путешественников раньше времени. Мне нужно было провести их в Конго, а не пугать до смерти. Для этого впереди у нас было более чем достаточно времени и возможностей».
Впрочем, красота пейзажа не привлекала Эллиота. Больше того, он закрыл глаза, потому что земля приближалась с ужасающей быстротой. Однако с закрытыми глазами вой ветра показался еще страшнее.
Прошло слишком много времени, решил Эллиот. Очевидно, купол (или черт его знает, как его называют) парашюта не хотел раскрываться. Теперь его жизнь зависела от запасного парашюта, укрепленного на груди. Эллиот схватился было за небольшой плотный сверток, потом отдернул руки: он боялся помешать автоматике. Ему смутно вспомнились рассказы о том, как люди погибали лишь из-за того, что поторопились раскрыть автоматический парашют.
Ветер выл все так же устрашающе, а Эллиот стремительно, слишком стремительно падал к земле. И ничего не происходило. Он чувствовал, как ветер относит в сторону ноги, треплет брюки и рубашку. Однако по-прежнему ничего не происходило. После прыжка прошло не меньше трех минут. Эллиот не осмеливался открыть глаза, боясь совсем рядом увидеть надвигающиеся кроны деревьев, отсчитывая последние секунды своей жизни…
Он почувствовал, что его вот-вот стошнит.
Рвота хлынула изо рта, но он падал вниз головой и липкая, мерзкая жидкость растеклась по подбородку, потом по шее, забралась под рубашку.
Холод стал просто невыносимым. Эллиот не мог унять дрожь.
Вдруг неведомая сила так резко дернула его, что руки и ноги едва не вырвались из суставов, и перевернула вверх головой.
Сначала он решил, что ударился о землю, разбился, но тут же понял, что все еще спускается, только намного медленнее. Он осмелился раскрыть глаза и увидел перед собой одно лишь бледно-голубое небо.
Посмотрев вниз, он пришел в ужас. Оказывается, до земли оставались еще тысячи футов. Очевидно, с того момента, как Мунро вытолкнул его из самолета, прошли лишь считанные секунды…
Эллиот поднял голову, но вместо самолета прямо над собой увидел гигантский прямоугольник с блестящими красными, белыми и голубыми полосами — купол парашюта. Смотреть вверх оказалось проще, поэтому Эллиот принялся тщательно изучать купол. Ведущий угол был искривлен и плотно натянут; задний угол, напротив, трепетал на ветру. Парашют напоминал крыло самолета со множеством веревок, на которых он висел.
Эллиот глубоко вдохнул и перевел взгляд вниз. До земли было еще очень далеко. Медленный спуск действовал успокаивающе. В самом деле, в некоторой степени даже умиротворяющий полет, подумал Эллиот.
Потом он сообразил, что не столько спускается вниз, сколько скользит в сторону. Внизу были видны парашюты Кахеги и его братьев, потом парашют Росс. Эллиот попытался пересчитать их, получалось вроде бы шесть, но точно он сказать не мог, оказалось, что в полете очень трудно сосредоточиться.
Но самое главное было в другом: очевидно, его сносило в сторону, все дальше и дальше от остальных.
Эллиот потянул за стропы, находившиеся возле его левой руки, и почувствовал, как все его тело изогнулось, а купол парашюта немного накренился и заскользил влево.
Получается неплохо, подумал он.
Стараясь держаться возможно ближе к тем парашютам, что плыли под ним, он еще сильнее потянул за левые стропы, не обращая внимания на то, что таким образом еще ускоряет падение. Шум ветра заглушал все другие звуки. В надежде увидеть Мунро, Эллиот снова посмотрел вверх, и снова наткнулся взглядом на стропы и купол своего же парашюта.
Он снова опустил глаза. К его удивлению, земля теперь оказалась намного ближе, чем он ожидал. Больше того, она приближалась с угрожающей быстротой. И почему он решил, что медленно плывет вниз? Если это медленный спуск, то что такое падение? На глазах Эллиота первым коснулся земли парашют Кахеги, потом приземлился второй, третий. Их куполы медленно съеживались.
Скоро приземлится и он. Эллиот уже спустился почти до крон деревьев, но теперь парашют понес его почти параллельно земле. Только тут он осознал, что все еще тянет левой рукой за стропы, и ослабил натяжение. Опускаясь, парашют заскользил вперед.
Вот и еще два купола съежились на земле. Эллиот оглянулся: Кахега и его братья уже складывали парашюты. Очевидно, они приземлились благополучно.
Эллиот приободрился.
Теперь его несло прямо на густую рощицу. Эллиот потянул за правые стропы и всем телом изогнулся в ту же сторону. Но парашют двигался слишком быстро, и уклониться от деревьев было уже невозможно. Он врежется прямо в рощу. Ему казалось, что деревья тянут к нему свои жесткие ветви, словно норовя схватить покрепче.
Эллиот закрыл глаза. Ветки стали царапать лицо и кожу, рвать одежду, а он падал, падал, каждую секунду ожидая, что вот-вот ударится о землю, покатится…
О землю от так и не ударился.
В одно мгновение наступила тишина. Эллиот обнаружил, что качается вверх-вниз на стропах в четырех футах от земли. Парашют зацепился за ветки. Тогда Эллиот расстегнул крепления и упал. Не успел он подняться, как к нему уже бежали Кахега и Росс, на ходу спрашивая, как он себя чувствует.
— Превосходно, — ответил Эллиот.
Он и в самом деле чувствовал себя отлично, лучше чем когда бы то ни было. В следующее мгновение у него подкосились ноги, и его вырвало.
Кахега засмеялся.
— Добро пожаловать в Конго, — сказал он.
— Где Эми? — спросил Эллиот, вытерев подбородок.
Еще через несколько секунд приземлился Мунро. Ухо у него было в крови: насмерть перепуганная Эми укусила его в воздухе. Горилла перенесла прыжок с парашютом не худшим образом и, едва оказавшись на земле, побежала на четвереньках к Эллиоту: ей не терпелось убедиться, что он жив. Потом она прожестикулировала:
«Эми не любить летать».
Упал первый сигарообразный контейнер. При ударе о землю он взорвался, словно бомба. Во все стороны полетели снаряжение экспедиции и солома.
— Вот и второй!
Эллиот юркнул в более безопасное место и припал к земле. Второй контейнер рухнул в нескольких ярдах, забросав его блестящими пакетами риса и пищевых концентратов. Над головой кружил «Фоккер». Эллиот поднялся и успел увидеть, как падают два последних контейнера. Носильщики бросились врассыпную.
— Осторожно, там лазеры! — крикнула Росс.
Все происходившее смахивало на бомбежку, к счастью быстро закончившуюся. «Фоккер» улетел, и небо очистилось. Путешественники принялись собирать снаряжение и закапывать парашюты. Мунро отдавал отрывистые команды на суахили.
Через двадцать минут все члены экспедиции, растянувшись цепочкой, уже шли по тропическому лесу. Начался стодвадцатимильный переход, который должен был завершиться в неисследованных восточных районах Конго, там, где лежали сказочные богатства.
Если только им удастся прийти туда вовремя.
Этот план был чрезвычайно опасен. Необученные люди должны будут прыгать с самолета, и это в безлюдном районе, по меньшей мере в трех днях пути от ближайшего мало-мальски значительного городка. Если кто-то получит серьезную травму, его шансы остаться в живых будут немногим больше нуля.
Росс беспокоила и судьба оборудования экспедиции, особенно электронных приборов: на высоте восьми-десяти тысяч футов воздух заметно разрежен и оказывает меньшее сопротивление, чем на уровне моря, поэтому при падении на каменистую поверхность даже контейнеры Кросслина могут оказаться недостаточной защитой.
Сначала Росс отвергла план Мунро как слишком рискованный, но капитан Мунро убедил ее, что все должно получиться отлично. Он сказал, что парашюты снабжены автоматическими устройствами, учитывающими высоту приземления, что вулканическая пыль, которой покрыты склоны Мукенко, мягче песчаного пляжа, что в контейнеры Кросслина можно натолкать побольше соломы и что он сам поможет Эми спуститься на парашюте.
Установив связь с компьютером в Хьюстоне, Росс дважды просчитала вероятность удачного исхода. Результаты оказались неоднозначными.
Вероятность успешного приземления после прыжка с парашютами составляла 0,798; иными словами, один шанс из пяти, что кто-то тяжело пострадает.
Однако если приземление пройдет успешно, то вероятность удачного завершения всей экспедиции сразу возрастает до 0,9934, а в таком случае они почти наверняка опередят экспедицию консорциума.
Все другие планы и варианты давали намного худший результат.
— Думаю, надо прыгать, — просмотрев данные, проговорила Росс.
— Думаю, надо, — согласился Мунро.
Парашютный десант решал множество проблем еще и потому, что геополитические сводки становились все более и более тревожными. К восставшим присоединились почти все кигани, все более и более ненадежными становились пигмеи, и заирское правительство направило крупные армейские части к восточной границе на подавление бунтующих племен, а африканские солдаты, как известно, имели привычку сначала стрелять, а уж потом задавать вопросы. Высадившись на склонах Мукенко. Росс и ее товарищи вполне могли рассчитывать на то, чтобы миновать все эти опасности.
Но многообещающий план составлялся до того, как заирская армия ракетами обстреляла их самолет. «Фоккер» все еще кружил над землями кигани в восьмидесяти милях к югу от места предполагавшегося десантирования, понапрасну растрачивая время и горючее. Похоже, что их великолепный план, столь тщательно разработанный Мунро и Росс и подтвержденный компьютером, неожиданно становился невыполнимым.
Вдобавок ко всем свалившимся на экспедицию бедам Росс никак не могла посовещаться с Хьюстоном: компьютер решительно отказывался связываться со спутником. Росс потратила пятнадцать минут в тщетных попытках чего-то добиться усилением сигнала или подбором другого кода и лишь потом сообразила, что ее передачу попросту глушат.
Сколько Карен Росс себя помнила, первый раз в жизни ей ужасно захотелось разреветься.
* * *
Почти на отдавая себе отчета, Росс снова и снова бессмысленно нажимала одну клавишу за другой.— Да успокойтесь же, — негромко сказал Мунро, отводя руку Росс от клавиатуры. — Что толку зря расстраиваться, давайте решать проблемы по очереди.
Мунро понимал, что и Эллиот и Росс растерялись. В экспедициях он не раз сталкивался с подобными ситуациями, особенно когда приходилось иметь дело с этими учеными и инженерами. Ученые всю жизнь корпели в лабораториях, можно сказать, в тепличных условиях. Рано или поздно они начинали верить, что весь мир так же комфортен, благоустроен и упорядочен, как и их лаборатории. Хотя в принципе они понимали, что на самом деле это не так, непосредственное столкновение с реальным миром, живущим по своим законам и равнодушным к ним, неизменно было тяжелым психическим потрясением. Мунро уже видел симптомы такого потрясения.
— Но ведь дураку понятно, — сказала Росс, — что наш «Фоккер» — не военная машина. Как они могут обстреливать гражданский самолет?
Мунро сочувственно взглянул на Росс и не стал объяснять, что во время конголезской войны гражданские самолеты сбивались всеми воюющими сторонами.
— Бывает, — коротко ответил он.
— А глушение? У этих ублюдков нет устройств для глушения. Наш сигнал забивают где-то между моим передатчиком и спутниковым ретранслятором. Для этого нужен еще один спутник и…
Росс замолчала и нахмурилась.
— Надеюсь, вы не думали, что ребята из консорциума будут сидеть сложа руки? — сказал Мунро. — Проблема в другом: сможете ли вы вообще когда-либо связаться с Хьюстоном? У вас в запасе есть какие-нибудь контрмеры?
— Ну конечно, — ответила Росс. — Я могу закодировать пакетный сигнал, могу передавать оптические сигналы на инфракрасной несущей, могу подсоединиться к наземному кабелю… но в ближайшие несколько минут я не могу сделать ровным счетом ничего, а информация нужна нам сейчас. Наш план полетел ко всем чертям.
— Давайте разбираться с проблемами по очереди, — спокойно повторил Мунро.
Он видел растерянность Росс и понимал, что в таком состоянии она не способна разумно рассуждать. Кроме того, он знал, что и думать за Росс он не может, поэтому его задача состоит в том, чтобы ее успокоить.
По мнению Мунро, можно было уже считать, что экспедиция СТИЗР провалилась, потому что у них не оставалось никаких шансов опередить консорциум. Но Мунро не собирался сдаваться; он провел в тропические леса не одну экспедицию и по собственному опыту знал, что здесь всякое может случиться. Поэтому он сказал:
— Мы еще можем наверстать потерянное время.
— Наверстать? Каким образом?
— На север можно спуститься по Рагоре, — предложил он первое, что пришло в голову. — Очень быстрая река, по ней доберемся без проблем.
— Рагора слишком опасна.
— Нужно посмотреть на месте, — возразил Мунро, прекрасно зная, что права Росс.
Рагора очень опасная река, особенно в июне. Тем не менее Мунро старался говорить спокойно, рассудительно, убежденно.
— Мне предупредить остальных? — спросил наконец он.
— Да, — ответила Росс. — Давайте отсюда выбираться.
Издалека донесся звук разрыва очередной ракеты. Мунро быстро прошел в хвост «Фоккера» и сказал Кахеге:
— Готовь людей.
— Слушаюсь, босс, — отозвался Кахега.
По кругу пошла бутылка виски. Каждый носильщик отпил по большому глотку.
Эллиот почувствовал неладное:
— Что вы затеяли, черт возьми?
— Люди готовятся, — ответил Мунро.
— К чему готовятся? — потребовал уточнений Эллиот.
В этот момент к ним подошла нахмуренная Росс.
— Дальше мы пойдем пешком, — сказала она.
Эллиот бросил взгляд в иллюминатор:
— А где аэродром?
— Здесь нет аэродрома, — ответила Росс.
— Как это нет аэродрома? Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что здесь нет аэродрома.
— Значит, самолет сядет на какую-нибудь лужайку? — догадался Эллиот.
— Нет, — сказала Росс. — Самолет вообще не будет садиться.
— Тогда как же мы окажемся на земле? — спросил Эллиот.
Не успел он договорить до конца, как почувствовал подкатившую тошноту, потому что уже знал ответ.
* * *
— С Эми будет все в порядке, — бодро говорил Мунро, затягивая ремни на груди Эллиота. — Я сделал ей укол вашего торалена, так что теперь она совсем ручная. Никаких проблем, я буду ее крепко держать.— Как крепко держать? — не понял Эллиот.
— Она слишком мала, чтобы на нее можно было надеть парашют, — объяснил Мунро. — Ей придется спускаться со мной.
Повиснув на плече у Мунро, Эми громко храпела. Мунро осторожно положил ее на пол; горилла, не переставая храпеть, перевернулась на спину.
— Теперь послушайте, — сказал Мунро. — Ваш парашют раскрывается автоматически. Когда он раскроется, стропы окажутся у вас под обеими руками — левой и правой. Потянете правые стропы, вас снесет вправо, потянете левые — влево, а…
— Что будет с ней? — спросил Эллиот, показывая на Эми.
— Ее я возьму с собой. Теперь слушайте внимательно. Если что-то пойдет не так, у вас на груди есть запасной парашют. — Он похлопал по матерчатому свертку с небольшим черным приборчиком наверху. Цифры на экранчике прибора показывали 4757. — Это ваш альтиметр, он показывает вашу высоту во время прыжка и автоматически выбрасывает запасной парашют, если на высоте трех тысяч шестисот футов скорость вашего падения все еще будет больше двух футов в секунду. Вам не о чем беспокоиться и ничего не нужно делать, вся эта штука работает автоматически.
От страха у Эллиота по телу потекли струйки холодного пота.
— А как приземляться?
— Ничего особенного, — ухмыльнулся Мунро. — Приземлитесь вы тоже автоматически. Расслабьтесь, старайтесь коснуться земли ногами. Удар будет не сильнее, чем при прыжке с трехметрового забора. Такие прыжки вы проделывали тысячи раз.
Обернувшись, Эллиот увидел открытый люк, через который в салон врывались яркие лучи солнечного света и резкие порывы ветра. Один за другим быстро выпрыгнули носильщики-кикуйю. Эллиот посмотрел на Росс. Та судорожно схватилась за край люка, ее губы дрожали, она была смертельно бледна.
— Карен, вы же не собираетесь…
Росс резко оттолкнулась от порожка и исчезла.
— Вы следующий, — сказал Мунро.
— Я ни разу в жизни не прыгал, — продолжал сопротивляться Эллиот.
— Вот и хорошо. Не будете бояться.
— Но я уже боюсь.
— В этом я могу вам помочь, — сказал Мунро и вытолкнул Эллиота из самолета.
Мунро проводил Эллиота взглядом, и улыбка сразу сошла с его лица. Он старался казаться беззаботным только для блага Эллиота. «Если человеку предстоит сделать что-то опасное, рискованное, — говорил он позже, — то лучше его разозлить. Уверяю вас, злоба помогает. Пусть человек кого-то ненавидит, только бы он не растерялся. Я хотел заставить Эллиота ненавидеть меня все то время, пока он будет лететь к земле».
Мунро отдавал себе полный отчет в том, какие опасности подстерегают их впереди. Выпрыгнув из самолета, они прощались не только с надежной опорой под ногами, но и с самой цивилизацией, а значит, и со всеми ее благами и неоспоримыми преимуществами. За считанные минуты они должны были не только спуститься с неба на землю, но и переместиться во времени, перенестись назад, в эпоху примитивного и опасного образа жизни, который существовал в Конго многие столетия до появления там белого человека. «Все это так, говорил позже Мунро, — но я не видел причины, зачем мне расстраивать неопытных путешественников раньше времени. Мне нужно было провести их в Конго, а не пугать до смерти. Для этого впереди у нас было более чем достаточно времени и возможностей».
* * *
В свободном падении Эллиот совсем потерял голову от страха. Ему казалось, будто желудок подступил к самому горлу, во рту он ощущал горечь желчи, в ушах завывал и свистел ветер, он безжалостно трепал его волосы, да и воздух оказался неожиданно холодным: Эллиот моментально продрог до костей и весь дрожал. Внизу были видны только покрытые лесом холмы.Впрочем, красота пейзажа не привлекала Эллиота. Больше того, он закрыл глаза, потому что земля приближалась с ужасающей быстротой. Однако с закрытыми глазами вой ветра показался еще страшнее.
Прошло слишком много времени, решил Эллиот. Очевидно, купол (или черт его знает, как его называют) парашюта не хотел раскрываться. Теперь его жизнь зависела от запасного парашюта, укрепленного на груди. Эллиот схватился было за небольшой плотный сверток, потом отдернул руки: он боялся помешать автоматике. Ему смутно вспомнились рассказы о том, как люди погибали лишь из-за того, что поторопились раскрыть автоматический парашют.
Ветер выл все так же устрашающе, а Эллиот стремительно, слишком стремительно падал к земле. И ничего не происходило. Он чувствовал, как ветер относит в сторону ноги, треплет брюки и рубашку. Однако по-прежнему ничего не происходило. После прыжка прошло не меньше трех минут. Эллиот не осмеливался открыть глаза, боясь совсем рядом увидеть надвигающиеся кроны деревьев, отсчитывая последние секунды своей жизни…
Он почувствовал, что его вот-вот стошнит.
Рвота хлынула изо рта, но он падал вниз головой и липкая, мерзкая жидкость растеклась по подбородку, потом по шее, забралась под рубашку.
Холод стал просто невыносимым. Эллиот не мог унять дрожь.
Вдруг неведомая сила так резко дернула его, что руки и ноги едва не вырвались из суставов, и перевернула вверх головой.
Сначала он решил, что ударился о землю, разбился, но тут же понял, что все еще спускается, только намного медленнее. Он осмелился раскрыть глаза и увидел перед собой одно лишь бледно-голубое небо.
Посмотрев вниз, он пришел в ужас. Оказывается, до земли оставались еще тысячи футов. Очевидно, с того момента, как Мунро вытолкнул его из самолета, прошли лишь считанные секунды…
Эллиот поднял голову, но вместо самолета прямо над собой увидел гигантский прямоугольник с блестящими красными, белыми и голубыми полосами — купол парашюта. Смотреть вверх оказалось проще, поэтому Эллиот принялся тщательно изучать купол. Ведущий угол был искривлен и плотно натянут; задний угол, напротив, трепетал на ветру. Парашют напоминал крыло самолета со множеством веревок, на которых он висел.
Эллиот глубоко вдохнул и перевел взгляд вниз. До земли было еще очень далеко. Медленный спуск действовал успокаивающе. В самом деле, в некоторой степени даже умиротворяющий полет, подумал Эллиот.
Потом он сообразил, что не столько спускается вниз, сколько скользит в сторону. Внизу были видны парашюты Кахеги и его братьев, потом парашют Росс. Эллиот попытался пересчитать их, получалось вроде бы шесть, но точно он сказать не мог, оказалось, что в полете очень трудно сосредоточиться.
Но самое главное было в другом: очевидно, его сносило в сторону, все дальше и дальше от остальных.
Эллиот потянул за стропы, находившиеся возле его левой руки, и почувствовал, как все его тело изогнулось, а купол парашюта немного накренился и заскользил влево.
Получается неплохо, подумал он.
Стараясь держаться возможно ближе к тем парашютам, что плыли под ним, он еще сильнее потянул за левые стропы, не обращая внимания на то, что таким образом еще ускоряет падение. Шум ветра заглушал все другие звуки. В надежде увидеть Мунро, Эллиот снова посмотрел вверх, и снова наткнулся взглядом на стропы и купол своего же парашюта.
Он снова опустил глаза. К его удивлению, земля теперь оказалась намного ближе, чем он ожидал. Больше того, она приближалась с угрожающей быстротой. И почему он решил, что медленно плывет вниз? Если это медленный спуск, то что такое падение? На глазах Эллиота первым коснулся земли парашют Кахеги, потом приземлился второй, третий. Их куполы медленно съеживались.
Скоро приземлится и он. Эллиот уже спустился почти до крон деревьев, но теперь парашют понес его почти параллельно земле. Только тут он осознал, что все еще тянет левой рукой за стропы, и ослабил натяжение. Опускаясь, парашют заскользил вперед.
Вот и еще два купола съежились на земле. Эллиот оглянулся: Кахега и его братья уже складывали парашюты. Очевидно, они приземлились благополучно.
Эллиот приободрился.
Теперь его несло прямо на густую рощицу. Эллиот потянул за правые стропы и всем телом изогнулся в ту же сторону. Но парашют двигался слишком быстро, и уклониться от деревьев было уже невозможно. Он врежется прямо в рощу. Ему казалось, что деревья тянут к нему свои жесткие ветви, словно норовя схватить покрепче.
Эллиот закрыл глаза. Ветки стали царапать лицо и кожу, рвать одежду, а он падал, падал, каждую секунду ожидая, что вот-вот ударится о землю, покатится…
О землю от так и не ударился.
В одно мгновение наступила тишина. Эллиот обнаружил, что качается вверх-вниз на стропах в четырех футах от земли. Парашют зацепился за ветки. Тогда Эллиот расстегнул крепления и упал. Не успел он подняться, как к нему уже бежали Кахега и Росс, на ходу спрашивая, как он себя чувствует.
— Превосходно, — ответил Эллиот.
Он и в самом деле чувствовал себя отлично, лучше чем когда бы то ни было. В следующее мгновение у него подкосились ноги, и его вырвало.
Кахега засмеялся.
— Добро пожаловать в Конго, — сказал он.
— Где Эми? — спросил Эллиот, вытерев подбородок.
Еще через несколько секунд приземлился Мунро. Ухо у него было в крови: насмерть перепуганная Эми укусила его в воздухе. Горилла перенесла прыжок с парашютом не худшим образом и, едва оказавшись на земле, побежала на четвереньках к Эллиоту: ей не терпелось убедиться, что он жив. Потом она прожестикулировала:
«Эми не любить летать».
* * *
— Осторожно!Упал первый сигарообразный контейнер. При ударе о землю он взорвался, словно бомба. Во все стороны полетели снаряжение экспедиции и солома.
— Вот и второй!
Эллиот юркнул в более безопасное место и припал к земле. Второй контейнер рухнул в нескольких ярдах, забросав его блестящими пакетами риса и пищевых концентратов. Над головой кружил «Фоккер». Эллиот поднялся и успел увидеть, как падают два последних контейнера. Носильщики бросились врассыпную.
— Осторожно, там лазеры! — крикнула Росс.
Все происходившее смахивало на бомбежку, к счастью быстро закончившуюся. «Фоккер» улетел, и небо очистилось. Путешественники принялись собирать снаряжение и закапывать парашюты. Мунро отдавал отрывистые команды на суахили.
Через двадцать минут все члены экспедиции, растянувшись цепочкой, уже шли по тропическому лесу. Начался стодвадцатимильный переход, который должен был завершиться в неисследованных восточных районах Конго, там, где лежали сказочные богатства.
Если только им удастся прийти туда вовремя.
Глава 2
КИГАНИ
Оправившемуся от шока Эллиоту прогулка по прохладным лесам Бараваны доставляла огромное удовольствие. В листве деревьев болтали обезьяны, перекликались на разные голоса птицы. За Эллиотом — покуривая и обмениваясь шутками на своем экзотическом языке, шли носильщики-кикуйю.
Эллиоту нравилось буквально все: чувство освобождения от надоевшей цивилизации, предчувствие приключений, невероятных событий, которые могли произойти в любой момент, и, наконец, романтичность их цели — поиски таинственной пропавшей цивилизации. Особую пикантность всему происходящему придавало ощущение постоянной опасности. Именно это приподнятое настроение заставляло его особенно чутко прислушиваться к крикам лесных животных и, любуясь игрой солнечного света и теней, с удовольствием ощущать под ногами пружинящую почву. Он изредка посматривал на шедшую впереди Карен Росс и неожиданно для себя стал находить ее грациозной и даже красивой.
Росс не оглядывалась.
Пытаясь поймать сигнал, она на ходу крутила ручки одного из электронных приборов. Второй прибор, тоже черный ящичек, висел у нее на плече.
Поскольку она не оглядывалась, Эллиот успел заметить, что на плече у нее уже появилось темное пятно от пота, что такое же пятно, только еще большее, появилось и на спине, а ее повлажневшие светло-каштановые волосы некрасиво прилипли к шее. Еще он заметил, что ее брюки помяты и перепачканы грязью — вероятно, еще при падении. Росс так и не обернулась.
— Наслаждайтесь лесом, — посоветовал Эллиоту Мунро. — Потом вы долго будете вспоминать прохладу и сухой воздух.
Эллиот согласился. Он тоже находил этот лес чрезвычайно приятным.
— Да, очень приятный лес, — кивнул Мунро, хотя странное выражение его лица говорило скорее об обратном.
Леса Бараваны нельзя было назвать девственными. Время от времени путешественникам попадались убранные поля и другие признаки деятельности человека, и тем не менее они не встретили ни единого фермера. Когда Эллиот обратил на это внимание Мунро, тот только покачал головой.
Потом экспедиция углубилась в лес, и Мунро стал необщительным, потеряв, казалось, всякую склонность к разговорам. Вместе с тем у него пробудился интерес к местной фауне: он часто останавливался, внимательно прислушивался к пению птиц и лишь после этого знаком показывал, что можно идти дальше.
Во время таких кратких остановок Эллиот оглядывался на носильщиков, уверенно балансирующих с поклажей на головах. В такие минуты Эллиот ощущал свою близость к Ливингстону, Стэнли и другим отважным путешественникам, пересекавшим Африку столетие назад. В этом смысле его романтические ассоциации были весьма точны. По сравнению с семидесятыми годами прошлого века в экваториальной Африке мало изменился и жизненный уклад местного населения, и характер отправлявшихся сюда экспедиций. Для мало-мальски детального исследования региона все еще нужно было преодолевать пешком сотни миль, все так же были необходимы носильщики, по-прежнему экспедиции требовали огромных затрат — и встречались со множеством опасностей.
— Нет, — ответил Мунро.
— Согласна, — добавила Карен Росс, мельком взглянув на часы.
В начале второго путешественники услышали шум вертолетов. Мунро и носильщики среагировали мгновенно, нырнув под густую листву больших деревьев и поглядывая оттуда вверх. Несколькими секундами позже над их головами пролетели два больших зеленых вертолета; на их корпусах Эллиот разглядел выведенные белой краской три буквы FZA.
Прищурившись, Мунро проследил, в каком направлении исчезли боевые машины. Вертолеты были американскими, но чем они вооружены, он разглядеть не успел.
— Это армия, — сказал Мунро. — Ищут кигани.
Примерно час спустя они вышли на поле, засеянное маниоком, посреди которого стоял грубо сколоченный сельский дом. Из его трубы поднималась струйка голубоватого дыма, а рядом на веревке сушилось выстиранное белье.
Обитателей дома не было видно.
Все встречавшиеся им раньше поля путешественники обходили стороной, но на этот раз Мунро, подняв руку, остановил людей. Носильщики бросили груз на траву и молча сели.
Атмосфера определенно накалялась, хотя Эллиот никак не мог понять почему. На опушке леса Мунро, не сводя пристального взгляда с дома и поля, посовещался с Кахегой. Прошло двадцать минут, но никаких признаков присутствия людей по-прежнему не обнаруживалось. Росс, сидевшая на корточках возле Мунро, стала проявлять признаки нетерпения:
— Не понимаю, почему…
Мунро прикрыл ей рот ладонью и, показав на поле, прошептал одно слово:
— Кигани.
У Росс округлились глаза. Мунро опустил руку.
Теперь уже все путешественники не могли отвести взгляда от этого сельского дома. Ни в доме, ни возле него по-прежнему не было заметно никаких признаков жизни. Росс рукой описала в воздухе круг, предлагая обойти поле и двигаться дальше, но Мунро только молча покачал головой и ткнул пальцем в землю; это должно было означать, что Росс следует сидеть и не шевелиться. Потом, кивнув в сторону Эми, щипавшей высокую траву чуть в стороне от людей, он бросил вопросительный взгляд на Эллиота. Похоже, Мунро боялся, как бы Эми шумом не выдала их. Эллиот знаками приказал Эми вести себя потише, хотя большой необходимости в этом не было: горилла чувствовала общее напряжение и время от времени тоже настороженно посматривала на дом.
Прошло еще несколько минут, но все оставалось на своих местах. Все терпеливо выжидали, прислушиваясь к звону цикад и глядя на белье, трепавшееся на ветру в лучах горячего полуденного солнца.
Потом исчезла и тоненькая струйка дыма.
Мунро и Кахега обменялись взглядами. Кахега неслышно скользнул в лес, к носильщикам, раскрыл один из тюков и вытащил автомат. Прикрыв затвор рукой, чтобы приглушить щелчок, он снял оружие с предохранителя. Стояла неправдоподобная тишина. Кахега бесшумно вернулся к Мунро и передал тому автомат. Мунро проверил положение предохранителя и положил оружие рядом с собой на траву. Еще несколько минут прошло в томительном ожидании. Эллиот взглядом следил за Росс, но та сидела к нему спиной и не оборачивалась.
Послышался негромкий скрип, и дверь дома распахнулась. Мунро поднял автомат.
Никто не выходил. Путешественники не сводили глаз с открытой двери.
Наконец появились кигани.
Эллиот насчитал двенадцать высоких, мускулистых мужчин, вооруженных луками и стрелами; в руках они несли панги — длинные ножи с широкими лезвиями. Их тела и ноги были разукрашены белыми полосами, а вымазанные той же краской лица походили на черепа и производили самое грозное впечатление. Когда кигани пересекали поле, над высоким маниоком возвышались лишь их настороженно осматривающиеся белые головы.
Эллиоту нравилось буквально все: чувство освобождения от надоевшей цивилизации, предчувствие приключений, невероятных событий, которые могли произойти в любой момент, и, наконец, романтичность их цели — поиски таинственной пропавшей цивилизации. Особую пикантность всему происходящему придавало ощущение постоянной опасности. Именно это приподнятое настроение заставляло его особенно чутко прислушиваться к крикам лесных животных и, любуясь игрой солнечного света и теней, с удовольствием ощущать под ногами пружинящую почву. Он изредка посматривал на шедшую впереди Карен Росс и неожиданно для себя стал находить ее грациозной и даже красивой.
Росс не оглядывалась.
Пытаясь поймать сигнал, она на ходу крутила ручки одного из электронных приборов. Второй прибор, тоже черный ящичек, висел у нее на плече.
Поскольку она не оглядывалась, Эллиот успел заметить, что на плече у нее уже появилось темное пятно от пота, что такое же пятно, только еще большее, появилось и на спине, а ее повлажневшие светло-каштановые волосы некрасиво прилипли к шее. Еще он заметил, что ее брюки помяты и перепачканы грязью — вероятно, еще при падении. Росс так и не обернулась.
— Наслаждайтесь лесом, — посоветовал Эллиоту Мунро. — Потом вы долго будете вспоминать прохладу и сухой воздух.
Эллиот согласился. Он тоже находил этот лес чрезвычайно приятным.
— Да, очень приятный лес, — кивнул Мунро, хотя странное выражение его лица говорило скорее об обратном.
Леса Бараваны нельзя было назвать девственными. Время от времени путешественникам попадались убранные поля и другие признаки деятельности человека, и тем не менее они не встретили ни единого фермера. Когда Эллиот обратил на это внимание Мунро, тот только покачал головой.
Потом экспедиция углубилась в лес, и Мунро стал необщительным, потеряв, казалось, всякую склонность к разговорам. Вместе с тем у него пробудился интерес к местной фауне: он часто останавливался, внимательно прислушивался к пению птиц и лишь после этого знаком показывал, что можно идти дальше.
Во время таких кратких остановок Эллиот оглядывался на носильщиков, уверенно балансирующих с поклажей на головах. В такие минуты Эллиот ощущал свою близость к Ливингстону, Стэнли и другим отважным путешественникам, пересекавшим Африку столетие назад. В этом смысле его романтические ассоциации были весьма точны. По сравнению с семидесятыми годами прошлого века в экваториальной Африке мало изменился и жизненный уклад местного населения, и характер отправлявшихся сюда экспедиций. Для мало-мальски детального исследования региона все еще нужно было преодолевать пешком сотни миль, все так же были необходимы носильщики, по-прежнему экспедиции требовали огромных затрат — и встречались со множеством опасностей.
* * *
К полудню Эллиоту стало казаться, что его ботинки ужасно тяжелы и неудобны. Он страшно устал. Очевидно, носильщики тоже устали, потому что замолчали, перестали подшучивать друг над другом и курить. Довольно долго все шли молча. Потом Эллиот поинтересовался у Мунро, не пора ли им сделать небольшой привал и позавтракать.— Нет, — ответил Мунро.
— Согласна, — добавила Карен Росс, мельком взглянув на часы.
В начале второго путешественники услышали шум вертолетов. Мунро и носильщики среагировали мгновенно, нырнув под густую листву больших деревьев и поглядывая оттуда вверх. Несколькими секундами позже над их головами пролетели два больших зеленых вертолета; на их корпусах Эллиот разглядел выведенные белой краской три буквы FZA.
Прищурившись, Мунро проследил, в каком направлении исчезли боевые машины. Вертолеты были американскими, но чем они вооружены, он разглядеть не успел.
— Это армия, — сказал Мунро. — Ищут кигани.
Примерно час спустя они вышли на поле, засеянное маниоком, посреди которого стоял грубо сколоченный сельский дом. Из его трубы поднималась струйка голубоватого дыма, а рядом на веревке сушилось выстиранное белье.
Обитателей дома не было видно.
Все встречавшиеся им раньше поля путешественники обходили стороной, но на этот раз Мунро, подняв руку, остановил людей. Носильщики бросили груз на траву и молча сели.
Атмосфера определенно накалялась, хотя Эллиот никак не мог понять почему. На опушке леса Мунро, не сводя пристального взгляда с дома и поля, посовещался с Кахегой. Прошло двадцать минут, но никаких признаков присутствия людей по-прежнему не обнаруживалось. Росс, сидевшая на корточках возле Мунро, стала проявлять признаки нетерпения:
— Не понимаю, почему…
Мунро прикрыл ей рот ладонью и, показав на поле, прошептал одно слово:
— Кигани.
У Росс округлились глаза. Мунро опустил руку.
Теперь уже все путешественники не могли отвести взгляда от этого сельского дома. Ни в доме, ни возле него по-прежнему не было заметно никаких признаков жизни. Росс рукой описала в воздухе круг, предлагая обойти поле и двигаться дальше, но Мунро только молча покачал головой и ткнул пальцем в землю; это должно было означать, что Росс следует сидеть и не шевелиться. Потом, кивнув в сторону Эми, щипавшей высокую траву чуть в стороне от людей, он бросил вопросительный взгляд на Эллиота. Похоже, Мунро боялся, как бы Эми шумом не выдала их. Эллиот знаками приказал Эми вести себя потише, хотя большой необходимости в этом не было: горилла чувствовала общее напряжение и время от времени тоже настороженно посматривала на дом.
Прошло еще несколько минут, но все оставалось на своих местах. Все терпеливо выжидали, прислушиваясь к звону цикад и глядя на белье, трепавшееся на ветру в лучах горячего полуденного солнца.
Потом исчезла и тоненькая струйка дыма.
Мунро и Кахега обменялись взглядами. Кахега неслышно скользнул в лес, к носильщикам, раскрыл один из тюков и вытащил автомат. Прикрыв затвор рукой, чтобы приглушить щелчок, он снял оружие с предохранителя. Стояла неправдоподобная тишина. Кахега бесшумно вернулся к Мунро и передал тому автомат. Мунро проверил положение предохранителя и положил оружие рядом с собой на траву. Еще несколько минут прошло в томительном ожидании. Эллиот взглядом следил за Росс, но та сидела к нему спиной и не оборачивалась.
Послышался негромкий скрип, и дверь дома распахнулась. Мунро поднял автомат.
Никто не выходил. Путешественники не сводили глаз с открытой двери.
Наконец появились кигани.
Эллиот насчитал двенадцать высоких, мускулистых мужчин, вооруженных луками и стрелами; в руках они несли панги — длинные ножи с широкими лезвиями. Их тела и ноги были разукрашены белыми полосами, а вымазанные той же краской лица походили на черепа и производили самое грозное впечатление. Когда кигани пересекали поле, над высоким маниоком возвышались лишь их настороженно осматривающиеся белые головы.