Крайтон Майкл. Конго

   — Что такое ЗПОСы? — спросил он.
   — ЗПОСы — это значимые предшествующие обороты спутника, — пояснил Йенсен. — Обычно мы их запрашиваем, когда вдруг вляпаемся в очередную неприятность. Мы вот смотрим на эту вулканическую сигнатуру, — сказал Йенсен и показал на экран. — Не слишком обнадеживает.
   — Что за вулканическая сигнатура? — спросил Эллиот.
   Йенсен и Левин показали ему клубы дыма — темно-зеленые на изображении, раскрашенном компьютером в искусственные контрастные цвета. Клубы извергал кратер Мукенко, один из действующих вулканов системы Вирунга.
   — В среднем извержение Мукенко происходит раз в три года, — сказал Левин. — Последнее извержение было в марте 1977 года, но, судя по этой картинке, вулкан на этот раз торопится и уже готов выплеснуть полную порцию лавы и прочей дряни на следующей неделе или около того. Мы ждем оценки вероятности извержения.
   — Росс знает об этом?
   Йенсен и Левин дружно пожали плечами:
   — Знает, но, похоже, это ее не очень беспокоит. Часа два назад она получила из Хьюстона срочную геополитическую сводку и сразу отправилась в грузовой отсек. С тех пор мы ее не видели.
   Эллиот тоже решил пойти в тускло освещенный грузовой отсек самолета.
   Теплоизоляция здесь почти отсутствовала, поэтому в отсеке было холодно: на стекле и металле автомобилей осел иней, а изо рта вырывался пар. Эллиот обнаружил Карен Росс за рабочим столом, освещенным настольной лампой. Она сидела спиной к Эллиоту, но, заслышав шаги, отложила дела и повернулась к нему.
   — Я думала, вы спите, — сказала она.
   — Не спится. Что вы делаете?
   — Просто проверяю снаряжение. Вот одно из наших последних достижений, сказала она, поднимая небольшой рюкзак. — Мы разработали миниатюрный вариант комплекта снаряжения для экспедиций, работающих в поле. Этот рюкзак весит двадцать фунтов, но в нем есть все, что может понадобиться человеку в течение двух недель: пища, вода, одежда, — словом, все.
   — И даже вода? — не поверил Эллиот.
   Человеку нужно много воды: семь десятых массы его тела приходится на воду, да и пища в основном состоит из нее; именно поэтому дегидратированные пищевые продукты так легки. Но вода нужна человеку даже больше, чем пища. Без пищи люди могут обходиться недели, а без воды погибнут через несколько дней. К тому же воды нужно очень много.
   Росс улыбнулась.
   — Человек потребляет в среднем от четырех до шести литров воды в сутки, то есть восемь — тринадцать фунтов. Чтобы укомплектовать двухнедельную экспедицию в пустынные регионы, нам пришлось бы дать каждому по двести фунтов воды. К счастью, у нас есть разработанная НАСА система рециркуляции, которая очищает все выделения человека, в том числе и мочу.
   Система весит всего шесть унций. Вот так мы и обходимся. — Заметив брезгливую гримасу на лице Эллиота, она добавила:
   — Это совсем не так плохо. Наша обработанная вода чище, чем та, что льется из крана.
   — Поверю вам на слово.
   Эллиот взял в руки странного вида солнцезащитные очки с очень темными, толстыми стеклами и с какой-то непонятной третьей линзой, укрепленной в центре очков над стеклами.
   — Голографический прибор ночного видения, — объяснила Росс. — В нем используется тонкослойная дифракционная оптика.
   Потом она показала видеокамеры — подвеска оптической системы в них компенсировала любые колебания, в том числе движение, стробирующие инфракрасные источники света и миниатюрные обзорные лазеры размером не больше карандашной резинки. Было здесь и несколько небольших треног с зажимами на вершинах и скоростными электродвигателями, но Росс лишь вскользь упомянула, что это «защитные устройства», и не выразила желания углубляться в объяснения.
   В противоположном конце отсека, на освещенном столе Эллиот заметил несколько автоматов. Он взял в руки один из них — увесистый, он блестел свежей смазкой. Рядом были аккуратно уложены магазинные коробки с патронами. Будь Эллиот более искушенным в оружии, он обратил бы внимание на маркировку и увидел бы, что это советские АК-47, произведенные по лицензии в Чехословакии.
   Эллиот недоуменно повернулся к Росс.
   — Просто на всякий случай, — объяснила она. — Мы берем оружие в любую экспедицию. Это ничего не значит.
   Эллиот покачал головой.
   — А что за геополитическую сводку вы получили? — спросил он.
   — Меня она не встревожила, — ответила Росс.
   — А меня встревожила, — сказал Эллиот.

* * *

   Росс объяснила, что геополитическая сводка содержала всего лишь обычные технические детали. За последние двадцать четыре часа заирское правительство успело закрыть восточные границы. Теперь туристам и коммерсантам запрещен въезд в страну со стороны Руанды или Уганды.
   Разрешено прибывать только с запада, через Киншасу.
   Официальные круги никак не комментировали решение о закрытии восточной границы, но в Вашингтоне были почти уверены, что «местные проблемы» могли возникнуть в результате вторжения танзанийской армии в Уганду. Спасаясь от вторжения, войска Иди Амина вынуждены пересекать границу с Заиром. В Центральной Африке под «местными проблемами» обычно подразумевали каннибализм и тому подобное.
   — Вы верите в это? — спросил Эллиот. — В каннибализм и прочие злодейства?
   — Нет, — ответила Росс, — это ложь. Всю эту чушь придумали голландцы, немцы и японцы, возможно, ваш приятель Хакамичи. Евро-японский электронный консорциум знает, что экспедиция СТИЗР близка к цели, к тем самым месторождениям алмазов в Вирунге. Они хотят затормозить наше продвижение любыми средствами и поэтому где-то, скорее всего в Киншасе, всучили крупную взятку, чтобы закрыть восточные границы. Ничего более серьезного здесь нет.
   — Если нет никакой опасности, зачем автоматы?
   — Это обычная мера предосторожности, — повторила Росс. — Поверьте, в этой экспедиции нам не придется пускать в ход оружие. Я бы порекомендовала вам воспользоваться случаем и еще немного поспать. Скоро мы приземлимся в Танжере.
   — В Танжере?
   — Там капитан Мунро.

Глава 6

МУНРО

   Искать имя «капитана» Шарля Мунро в списке фамилий проводников было бесполезно по многим причинам, важнейшей из которых была его основательно подмоченная репутация.
   Мунро был внебрачным сыном фермера-шотландца и его прекрасной служанки-индианки и воспитывался в дикой Северо-Восточной провинции Кении.
   Отцу Мунро не повезло: его убили в 1956 году восставшие племена мау-мау <за семь лет беспрерывных восстаний племен мау-мау было убито более девятнадцати тысяч человек, среди которых было только тридцать семь белых; все убитые белые совершенно справедливо считались в большей мере жертвами обстоятельств, чем продуманной расовой политикой черных повстанцев>.
   Вскоре мать Мунро умерла от туберкулеза, и осиротевший Мунро перебрался в Найроби, где в конце пятидесятых годов стал охотником-профессионалом, сопровождавшим группы туристов в буш. Именно в этот период Мунро присвоил себе звание «капитана», хотя не служил в армии ни дня.
   Очевидно, вскоре развлечение туристов показалось Мунро недостойным занятием, потому что, по слухам, уже к 1960 году он переключился на переправку оружия из Уганды в только что ставшее независимым Конго. После того как в 1963 году Моиза Чомбе выслали из страны, деятельность Мунро стала несовместимой с политикой нового правительства, и в конце того же года он был вынужден на время исчезнуть из Восточной Африки.
   Мунро снова появился в этом регионе в 1964 году в качестве белого наемника генерала Мобуту в Конго. Тогда Мунро служил в отряде полковника Хора, более известного под кличкой «Бешеный Майк». Оценивая Мунро, Хор говорил, что это был «…жестокий, ни перед чем не останавливающийся боец, хорошо знавший джунгли и чрезвычайно полезный в деле, если нам удавалось оторвать его от женщин». После операции «Красный дракон» и захвата Стэнливиля имя Мунро часто упоминалось в связи с дикими зверствами наемников в деревне Авакаби. Затем Мунро опять исчез на несколько лет.
   В 1968 году он объявился в Танжере, где жил в роскоши и был чем-то вроде местной знаменитости. Оставались неясными источники его доходов, которые, судя по всему, были довольно значительны. Поговаривали, что в 1971 году он снабжал мятежных суданских коммунистов оружием из ГДР, в 1974-1975 годах помогал восставшим роялистам в Эфиопии, а три года спустя способствовал высадке французских десантников в заирской провинции Шаба.
   В результате столь многогранной деятельности Мунро в семидесятые годы создалось удивительное положение: будучи объявлен персоной нон грата чуть ли не в десяти африканских государствах, он совершенно свободно разъезжал по всему континенту по поддельным паспортам. Фальшивые документы были в высшей степени прозрачным прикрытием: все пограничники и таможенники знали его в лицо, но в равной мере боялись и пускать его в страну, и запрещать ему въезд.
   Иностранные горнодобывающие и иные компании, чувствуя настроение африканских властей, неохотно брали Мунро в проводники для своих экспедиций. К тому же Мунро требовал за работу во много раз больше других.
   И все же за ним сохранялась репутация человека, способного осуществить невозможное. Было известно, например, что в 1974 году он под чужим именем провел в Камерун две немецкие экспедиции, которые искали месторождения олова. В 1977 году он же был проводником в одной из экспедиций СТИЗР в Анголу в самый разгар вооруженного конфликта. На следующий год в Замбии он бросил другую экспедицию СТИЗР — после того как в Хьюстоне не согласились на предложенную им цену; экспедицию пришлось отменить.
   Короче говоря, Мунро по праву был признан лучшим проводником, если предстояло опасное путешествие. Именно поэтому самолет СТИЗР совершил посадку в Танжере.
   В танжерском аэропорту самолет СТИЗР и его груз были оставлены за пограничным контролем, однако всех пассажиров, за исключением Эми, и экипаж заставили вместе с личными вещами пройти через таможню. Йенсена и Левина увели на обыск, так как в их ручном багаже якобы обнаружили следы героина.
   Это нелепое происшествие было вызвано рядом на первый взгляд невероятных совпадений. В 1977 году таможенные службы США взяли на вооружение детекторы двух типов, в одном из которых использовался метод рассеяния нейтронов, а в другом — химический анализ паров. Оба устройства представляли собой ручные электронные приборы, выпускавшиеся по контракту компанией «Хакамичи электронике». Уже в 1978 году зародилось сомнение в надежности их показаний; в ответ токийская компания предложила проверить приборы в других международных аэропортах, в том числе в Сингапуре, Бангкоке, Дели, Мюнхене и Танжере.
   Итак, мистер Хакамичи отлично разбирался в особенностях детекторов, которые использовались в танжерском аэропорту, и, конечно, знал, что разные материалы, например измельченные семена мака или мелконарезанная репа, могут давать ложный положительный сигнал. А для того чтобы разобраться, является ли положительный сигнал ложным или нет, требовалось не меньше сорока восьми часов. (Позднее выяснилось, что портфели Йенсена и Левина каким-то образом оказались немного обмазанными репой.) И Йенсен и Левин категорически отрицали, что имеют хоть какое-то отношение к запрещенному наркотическому препарату, и обратились за помощью в местное американское консульство, но в любом случае вызволить ученых можно было лишь через несколько дней. Росс позвонила в Хьюстон Трейвизу, и тот сразу понял, что все это «трюки косоглазых» и «голландская селедка».
   Выход был один: продолжать экспедицию без Йенсена и Левина в надежде, что со всеми задачами справятся оставшиеся.
   — Они думают, что этим остановят нас, — сказал Трейвиз, — но ничего у них не выйдет.
   — Кто будет заниматься геологией? — спросила Росс.
   — Вы, — ответил Трейвиз.
   — А электроникой?
   — Вы же общепризнанный гений в электронике, — сказал Трейвиз. — Но обязательно уговорите Мунро. В нем ключ к успеху.

* * *

   В сгущавшихся танжерских сумерках над хаотично разбросанными светлыми домиками района старой крепости, или касбы, поплыла песнь муэдзина, призывая правоверных к вечернему намазу. Раньше на минаретах мечетей появлялся сам муэдзин, теперь же к совершению мусульманского обряда звали магнитофонная запись и мощные усилители.
   На веранде дома Мунро, откуда открывался вид на касбу, сидела Карен Росс и терпеливо ждала, когда их соизволит принять сам хозяин. Рядом в кресле похрапывал уставший от долгого перелета Питер Эллиот.
   Они ждали уже три часа, и Росс стала не на шутку волноваться. Дом Мунро был выстроен в мавританском стиле, то есть почти без внутренних дверей, и легкий ветерок доносил голоса из других комнат. Говорили на каком-то азиатском языке.
   Одна из восхитительных марокканских служанок, которым у Мунро, казалось, не было числа, вынесла на веранду телефон и слегка поклонилась.
   Про себя Росс отметила изящество, ошеломляющую красоту и фиалковые глаза девушки, которой едва ли было больше шестнадцати. Тщательно подбирая английские слова, девушка сказала:
   — Вы можете связаться с Хьюстоном. Торги сейчас начнутся.
   Карен растолкала Питера. Тот сонно заморгал.
   — Сейчас начнутся торги, — сказала она.

* * *

   В доме Мунро Питера Эллиота поражало все. Он ожидал увидеть нечто вроде казармы, а здесь оказались изящные, в мавританском стиле арки, украшенные тонкой резьбой, и ненавязчиво журчавшие фонтаны со сверкавшими в солнечном свете струями.
   Потом, в другой комнате, он встретил японцев и немцев. Не скрывая недружелюбной настороженности, и те и другие уставились на Эллиота и Росс, но Карен вдруг встала, бросила Питеру «прошу прощения», направилась к конкурентам и сердечно обняла молодого светловолосого немца.
   Расцеловавшись, они принялись весело болтать и вообще повели себя как близкие друзья.
   Эллиоту такой поворот событий не понравился, правда, его несколько успокоило, что японцы, все в одинаковых черных костюмах, тоже были явно недовольны. С удовольствием отметив про себя раздражение японцев, Эллиот позволил себе улыбнуться, выражая тем самым свое одобрение встрече старых друзей.
   Тем не менее, когда Росс вернулась, он требовательно спросил:
   — Кто это?
   — Это Рихтер, — ответила Карен. — Самый блестящий знаток математической топологии в Западной Европе; он специализируется в изучении п-мерных пространств. Его работы чрезвычайно изящны. — Она улыбнулась. — Можно сказать, не намного хуже моих.
   — Но он работает на консорциум?
   — Естественно. Он же немец.
   — И вы с ним разговариваете?
   — Я рада такой возможности, — ответила Росс. — У Карла есть лишь один существенный недостаток. Он способен работать только с определенными данными. Берет то, что ему дают, и проделывает чудеса в п-мерном пространстве. У нас в Массачусетсом технологическом был такой же профессор. Не оторвешь от фактов, настоящий заложник реальности. — Росс покачала головой.
   — Он интересовался Эми?
   — Конечно.
   — И что вы ему сказали?
   — Я сказала, что она заболела и скорее всего умрет.
   — И он поверил?
   — Увидим. А вот и Мунро.
   В соседней комнате появился капитан Мунро. Это был высокий, на вид очень крепкий мужчина с усами в полувоенной одежде защитного цвета. Он не выпускал изо рта сигару. Казалось, от внимательного взгляда его темных глазах ничто не может ускользнуть. Он что-то сказал японцам и немцам; судя по всему, тех слова Мунро не обрадовали. Через минуту Мунро вошел в комнату, где его ждали Росс и Эллиот, и широко улыбнулся.
   — Итак, доктор Росс, вы собираетесь в Конго.
   — Собираемся, капитан Мунро, — сказала Росс.
   Мунро улыбнулся:
   — Похоже, всем срочно понадобилось в Конго.
   Затем последовал быстрый обмен несколькими фразами, из которых Эллиот не понял ровным счетом ничего.
   — Пятьдесят тысяч американских в швейцарских франках против двух сотых от уточненного дохода от добычи за первый год, — проговорила Карен Росс.
   Мунро покачал головой.
   — Сто в швейцарских франках и шесть сотых дохода за первый год с первичных залежей — в расчете на сырой продукт, без скидки.
   — Сто в американских долларах против одной сотой дохода за первый год со всех залежей, с полным расчетом с места добычи.
   — С места добычи? В самой середине этого проклятого Конго? Раз с места добычи, то на три года; а если вы прекратите работы?
   — Хотите долю, рискуйте. Учтите, Мобуту умен.
   — Мобуту почти ничего не контролирует, а если я еще жив, то только потому, что я не игрок и не люблю рисковать, — сказал Мунро. — Сто против четырех сотых за первый год с первичных со скидкой только на первую партию. Или я возьму ваши две сотых.
   — Если вы не игрок, могу предложить выкупить все сразу за двести.
   Мунро покачал головой:
   — В Киншасе вы платите больше только за право на геолого-разведочные работы.
   — В Киншасе инфляция, цены растут на все, в том числе и на право на разведку. Но сегодня нижний предел прав на компьютерную разведку намного меньше тысячи.
   — Поверю вам на слово.
   Мунро улыбнулся и снова направился в другую комнату, где его ждали японцы и немцы.
   — Им это знать ни к чему, — вдогонку ему скороговоркой бросила Росс.
   — О, я уверен, они и так все знают, — отозвался Мунро и вышел.
   — Хапуга, — тихо ругнулась Росс в спину Мунро и зашептала в телефонную трубку:
   — На это он ни за что не согласится… Нет, нет, за такие деньги он не пойдет… Они очень хотят его нанять…
   — Вы высоко цените его услуги, — заметил Эллиот.
   — Лучше его никого не сыскать, — отозвалась Росс, продолжая что-то шептать в телефонную трубку.
   В соседней комнате Мунро с досадой качал головой, очевидно не соглашаясь на предложение. Эллиот обратил внимание, как побагровел Рихтер.
   — На какой CEL вы рассчитывали? — Мунро возвратился к Росс.
   — Меньше тысячи.
   — Это вы так говорите. И тем не менее вам известно, что там есть выход руды.
   — Мне это неизвестно.
   — Нужно быть большим дураком, чтобы тратить такие бешеные деньги на пустую прогулку в Конго, — сказал Мунро. — Не так ли?
   Карен Росс ничего не ответила. Она тщательно изучала искусную лепку на потолке.
   — Сейчас Вирунга не очень похожа на парк, — продолжал Мунро. — Бунтуют кигани, а они всегда были людоедами. Да и пигмеев уже не назовешь друзьями. За все наши хлопоты там запросто заработаешь стрелу в спину.
   Каждую минуту грозят взорваться вулканы. Мухи цеце. Плохая вода.
   Чиновники-взяточники. Не самое приятное место, чтобы стремиться туда без веских причин, а? Может, вам лучше отложить свою поездку, пока все не успокоится?
   С последней фразой Мунро Питер Эллиот был совершенно согласен и не преминул об этом сообщить.
   — Мудрый человек, — с широкой улыбкой, раздражавшей Росс, сказал Мунро.
   — Очевидно, мы не найдем условий, устраивающих обе стороны, — как бы подвела черту Карен Росс.
   — Похоже, что так, — кивнул Мунро.
   Эллиот решил, что переговоры окончательно сорвались. Он встал и протянул было руку Мунро, но тот уже снова исчез в соседней комнате, где все еще сидели японцы и немцы.
   — Наши дела идут на лад, — сказала Росс.
   — Почему? — не понял Эллиот. — Ему кажется, что он получит от вас столько, сколько захочет?
   — Нет. Он думает, что мы располагаем более точными данными о месторождении. Значит, скорее всего мы первыми найдем рудное тело и расплатимся с ним.
   Японцы и немцы резко поднялись и направились к выходу. На пороге Мунро обменялся рукопожатиями с немцами и церемонно поклонился японцам.
   — Кажется, вы правы, — сказал Эллиот. — Он их отправляет ни с чем.
   Но Росс помрачнела и нахмурила брови.
   — Нет, это невозможно, — сказал она. — Они не могут уйти просто так.
   Эллиот растерялся окончательно.
   — Я думал, вы тоже хотите, чтобы они ушли.
   — Черт! — выругалась Росс. — Нас провели.
   И она снова что-то зашептала в телефонную трубку.
   Теперь Эллиот даже не пытался ничего понять. Мунро закрыл дверь за последним из гостей, потом вернулся к Эллиоту и Росс и объявил, что ужин подан. Эллиоту это сообщение уверенности не прибавило.

* * *

   Ужин был подан по-мароккански. Все сидели на полу и брали пищу руками.
   Первым блюдом оказался «толстяк» — пирог с бараниной, луком и яблоками, потом подали тушеное мясо.
   — Значит, вы отказали японцам? — спросила Росс. — Сказали им «нет»?
   — Что вы, ни в коем случае, — ответил Мунро. — Это было бы невежливо. Я сказал, что подумаю. Я и в самом деле подумаю.
   — Тогда почему они ушли?
   Мунро пожал плечами:
   — Уверяю вас, я здесь ни при чем. Думаю, им что-то сообщили по телефону, и все их планы изменились.
   Карен Росс бросила взгляд на часы.
   — Отличное мясо, — сказала она, стараясь угодить хозяину.
   — Рад, что вам понравилось. Это таджин. Верблюжатина.
   Карен Росс поперхнулась. Питер Эллиот заметил, что у него тоже аппетит поубавился. Мунро повернулся к Эллиоту:
   — Я слышал, у вас, профессор Эллиот, имеется горилла?
   — Откуда вам это известно?
   — Японцы сказали. Они от нее в восторге. Не могу сообразить почему, но они прямо с ума посходили. Молодой человек с гориллой и молодая женщина, которая ищет…
   — Промышленные алмазы, — подсказала Карен Росс.
   — Ах, значит, промышленные алмазы, — Мунро снова повернулся к Эллиоту.
   — Люблю откровенный разговор. Алмазы — это потрясающе.
   Судя по его поведению, самого главного ему никто не сказал.
   — Мунро, — решительно приступила к делу Росс, — вы должны повести нас в Конго.
   — В мире полно промышленных алмазов, — возразил Мунро. — Они есть в Африке, Индии, России, Бразилии, Канаде, даже в Америке — в Арканзасе, Нью-Йорке, Кентукки. Куда ни плюнь — везде алмазы. А вам непременно подавай Конго.
   Хотя вопрос и не был высказан прямо, тем не менее он требовал ответа.
   — Мы ищем голубые алмазы типа IIb, легированные бором, — объяснила Карен Росс, — с особыми полупроводниковыми свойствами. Они нужны в микроэлектронике.
   Мунро пригладил усы.
   — Голубые алмазы, — повторил он. — Тут есть некоторый смысл.
   Росс ответила, что смысл безусловно есть.
   — А алмазы нельзя легировать самим? — спросил Мунро.
   — Нет. Многие пытались. Предлагалось несколько промышленных процессов легирования бором, но все они оказались трудно воспроизводимыми. Один такой процесс разработали американцы, другой — японцы. И те и другие в конце концов отказались. Решили, что задача неразрешима.
   — Значит, вам нужно найти источник природных алмазов.
   — Правильно. Мне нужно попасть туда как можно быстрее, — вяло, не сводя с Мунро пристального взгляда, проговорила Росс.
   — Это само собой разумеется, — сказал Мунро. — Для нашего уважаемого доктора Росс дело прежде всего, да? — Он прошелся по комнате, прислонился к одной из арок и бросил взгляд на ночной Танжер. — Это меня нисколько не удивляет. В сущности…
   Мунро прервала автоматная очередь. Он быстро нырнул за стену, посуда на столе разлетелась вдребезги, одна из служанок вскрикнула, а Эллиот и Росс бросились на мраморный пол. Пули свистели над головами, дождем сыпалась штукатурка. Только секунд через тридцать воцарилась могильная тишина.
   Когда все кончилось, Эллиот и Росс, поглядывая друг на друга, неуверенно поднялись.
   — Консорциум платит за мое гостеприимство, — ухмыльнулся Мунро. — Я их понимаю.
   Росс стряхнула пыль с одежды и повернулась к Мунро:
   — Пять и две десятых против первых двухсот, без вычетов, в швейцарских франках, с поправками.
   — Пять и семь десятых, и я иду.
   — Пять и семь. Решено.
   Мунро обменялся рукопожатиями с Росс и Эллиотом и объявил, что ему нужно несколько минут на сборы, после чего он будет готов отправиться в Найроби.
   — Так просто? — сказала Росс. Будто вдруг что-то вспомнив, она озабоченно посмотрела на часы.
   — Вас что-то тревожит? — спросил Мунро.
   — Чешские АК-47, — сказала Росс. — В вашем доме.
   Если Мунро и удивился, то не подал виду.
   — Лучше их забрать, — сказал он. — У консорциума наверняка тоже припасено что-нибудь в этом роде, а в ближайшие несколько часов у нас будет дел по горло.
   В этот момент издалека донесся вой полицейской сирены. Он приближался.
   — Воспользуемся черным ходом, — сказал Мунро.
   Через час все трое уже были в воздухе. Самолет взял курс на Найроби.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ: НАЙРОБИ, 16 ИЮНЯ 1979

Глава 1

КРИВЫЕ ВРЕМЕНИ

   От Танжера до Найроби — 3600 миль через всю Африку, восемь часов полета — дальше, чем от Нью-Йорка до Лондона через Атлантический океан. Эти восемь часов Росс провела главным образом за компьютером, рассчитывая то, что она называла «кривыми вероятности в гиперпространстве».
   На экране была карта Африки; весь континент пересекали разноцветные линии.
   — Это кривые времени, — объяснила Росс. — Мы можем оценить их относительную длину и коэффициент запаздывания.
   Под картой Африки цифры показывали суммарную продолжительность различных маршрутов.
   — Что это значит? — спросил Эллиот.
   — Компьютер выбирает оптимальный путь. Видите, он только что нашел кривую времени, которая приведет нас на место через шесть дней восемнадцать часов пятьдесят одну минуту. Теперь компьютер пытается побить собственный рекорд.