Реакция толпы заставила Перила с тревогой посмотреть на Элоизу.
— Я сделала это, даже не подозревая о последствиях. Я была молода, глупа и очень-очень обижена. Когда я, ненавидя, выкрикнула проклятие, то не знала, что оно будет иметь силу и обернется бедой для всего поместья.
— О каком поместье ты говоришь? — спросил граф, чувствуя, как у него зашевелились волосы на голове.
— Об этом, милорд.
Перил лишился дара речи. Что за безумие? Он снова взглянул на элоизу. которая недоверчиво качала головой, хотя выглядела не менее ошеломленной.
— Объясни, — приказал граф, подходя к Хильдегард и всматриваясь в ее морщинистое лицо с живыми черными глазами.
— Когда-то я жила там, где живу и сейчас. — Она показала на холм. — Но тогда меня звали Энн Левенджер.
Эти слова вызвали целую бурю в толпе, все заговорили разом, но в каждой реплике повторились все те же зловещие слова — «любовница Энн».
Граф не мог поверить в реальность происходящего. Здесь, перед ним стояла женщина, ставшая легендой, причина вражды между его родителями, источник веры его людей в это чертово «проклятие», положившее начало раздорам, которые едва не погубили когда-то процветающий Уитмор.
Сквозь толпу протиснулась нищая старуха с клюкой:
— Пустите меня, дайте посмотреть. Я ее узнаю, если это она!
Старая Морна остановилась в нескольких шагах от Хильдегард, затем подошла ближе, дотронулась до нее и отпрянула.
— Это любовница Энн, все правильно.
Люди с таким негодованием восприняли ее слова, что Перил испугался, как бы они в слепой ярости не накинулись на женщину.
— Здесь не место выяснять детали. — Он взглянул на своих рыцарей, которые стояли за его спиной. — Отведите ее в зал.
— Пожалуйста, милорд. — Элоиза схватила его за руку. Он посмотрел на жену, мольба в ее глазах расправила хмурые складки у него на лбу. — Именно здесь и нужно говорить об этом. Ваши люди долгие годы жили под гнетом проклятия, якобы наложенного ею. Теперь они должны услышать, как все случилось, понять это и навсегда забыть.
Поразмыслив над ее словами, граф пришел к выводу, что она опять права. В конце концов, она — его «добродетельная невеста». Та, кто, покинув безопасность и покой, которые обеспечивали ей неприступные стены монастыря, вкладывала всю душу в восстановление его разрушающегося замка с его упрямыми и суеверными обитателями. У нее есть право принимать решения.
— Хорошо, Хильдегард, говори, — сказал он. — Мы ждем объяснений.
— Я выросла в поместье графа Клэкстона, мой отец был главным писарем у старого графа. Увидев меня, он захотел, чтобы я стала его наложницей, но я уже любила Реймонда, графа Уитмора, и убежала к нему. Я надеялась, что он женится на мне. — Хильдегард грустно покачала головой. — Юные влюбленные девушки не способны критически относиться к своему избраннику. Он хоть и любил меня… — Она посмотрела на Перила. — Но ваш отец больше любил другое — свои амбиции. Он мечтал сделать Уитмор самым роскошным замком в южной Англии, поэтому все имеющиеся деньги вложил в строительство того, что вы сейчас видите. — Она махнула рукой на незаконченную башню. — Ему требовалось больше денег, больше рабочих, больше камня… и он сделал то, что делают ради денег многие аристократы, — женился. А меня прогнал в мой дом. Стыдно признаться, но даже когда приехала его невеста, даже когда они произнесли брачные клятвы, он все равно приходил ко мне. Узнав, что ношу ребенка, я умоляла его расторгнуть брак, признать его первенца наследником. Он снова прогнал меня, велев никогда не возвращаться. В тот момент я и выкрикнула те ужасные слова, а потом с великой горечью и злобой в сердце повторила их в деревне. Я знаю, нет мне за это прощения. Но он причинил мне невыносимую боль, и я хотела причинить боль ему. — Хильдегард замолчана.
Тишина стояла такая, что все слышали шелест молодой листвы в соседних зарослях.
— И ты убежала, — предположила Элоиза.
— Да, мне было слишком тяжело оставаться здесь. Я проклинала его за жадность и вероломство. А когда у меня родился мертвый ребенок, я и в этом обвинила его, и моя ненависть к нему возросла в сто крат. Но провидение сжалилось надо мной. Годы скитаний превратились в паломничество, я побывала во многих странах, училась лекарскому искусству и зарабатывала этим себе на жизнь. Когда мой гнев утих и сердце успокоилось, я поняла, что должна вернуться. Ибо только здесь мой дом.
— И это все? — спросил Перил у себя и у Хильдегард. — Ни черной магии, ни бурлящих котлов, ни паучьего яда, ни тритоньих глаз? Просто несколько слов?
— Просто слова, милорд. Но они могут иметь большую силу. — Хильдегард обвела печальным взглядом людей Уитмора. — Вы и сами видите, сколько боли, отчаяния и бед причинили несколько моих злых слов.
— Нужно было самой испытать невыносимую боль, чтобы иметь право причинить боль другим, — грустно проговорила Элоиза.
Мелькнувшая на лице Хильдегард мудрая улыбка свидетельствовала о том, что ее разбитое сердце исцелилось.
— Вернувшись, я узнала о «проклятии», о том, что произошло со старым графом и Уитмором. Я была в ужасе, когда осознала, на какие страдания обрекли невинных людей мои необдуманные слова. Но я понятия не имела, как это исправить. Однажды в лесу я встретила маленькую монахиню. У нее тоже болело сердце, и она тоже хотела убежать от своего горя. Когда она все-таки решила вернуться домой, в Уитмор, к своей жизни и к своему уделу, я поняла, что должна поступить так же и вернуться домой. — Хильдегард опустилась перед графом на колени. — Милорд, отдаю себя на ваш суд, и какое бы наказание вы мне ни определили, я подчинюсь ему. Но если в вашем сердце найдется хоть капля сострадания, я буду служить вам и этим людям. Обещаю до конца жизни ухаживать за больными и ранеными, как мне предначертано Всевышним.
Перил смотрел на ее седую голову, думая о своем отце и матери, которой не знал… и ему не хотелось выплескивать гнев на женщину, столько пережившую по вине его семьи. Почувствовав ладонь Элоизы на своей руке, он поднял глаза.
Маленькая монахиня в лесу. «Добродетельная невеста», бежавшая от него и снова к нему вернувшаяся, невольно приведя с собой причину несуществующего «проклятия» и средство от него.
— Если все, что ты сказала, правда, ты уже достаточно наказана и, кроме того, уже оплатила свой грех честной и преданной службой. Если ты останешься здесь и будешь лечить наших людей, я могу это лишь приветствовать.
— Благодарю вас, милорд. — Хильдегард поцеловала его кольцо и поднялась на ноги. В глазах у нее стояли слезы. — И благодарю вас, леди Элоиза, за вашу справедливость и защиту. Я буду с радостью служить вам.
— Ты это уже делаешь, Хильдегард. — Она со слезами обняла подругу. — Ты это уже сделала.
После захода солнца, когда Перил стоял на площадке недостроенной башни и смотрел на ближайшую деревню, к нему присоединилась Элоиза. Он был явно чем-то встревожен, поэтому она молча ждала, когда он заговорит.
— Я думал, они будут счастливы, — наконец произнес он. — Думал, они захотят отпраздновать свое освобождение. Но в деревне такая тишина, что прямо жуть берет.
— Им нужно время. Многолетняя вера в «проклятие» поработила их умы и души, и пелена упала с их глаз только сегодня. Они должны привыкнуть к мысли, что обрели свободу.
Перил смотрел на нее с каким-то странным выражением.
— Я думал, что возненавижу Хильдегард. Вероятно, я и должен был ее возненавидеть за причиненные ею страдания. Но ю]гда я посмотрел ей в глаза, то не смог. В них было столько любви, сожаления и прощения. — Он приложил руку к груди. — В чем-то мы с ней очень похожи.
— Вы похожи? Чем?
— Мы оба прожили жизнь, полную борьбы и разрушений. Мы оба захотели изменить нашу жизнь, сделать что-то хорошее, избавиться от боли и отчаяния. Хильдегард в кош це концов поняла, где ее место. И я тоже это понял.
— И где же оно, милорд?
— В твоих объятиях, — улыбнулся он. Глаза у него засверкали, словно полированный янтарь в теплых лучах заходящего солнца. — И в твоем сердце. Лежа во мраке темницы, я осознал, что все, что я так долго искал, у меня теперь есть. Но я был чертовски близок к тому, чтобы это потерять. Я люблю тебя, Элоиза… моя добродетельная невеста. Мой дом там, где ты.
Ей вдруг показалось, что у нее тоже упала с глаз пелена. Господи, какую тяжесть он носил в душе, скрывая ее от всех! Перил чувствовал себя здесь чужим — в собственном замке, в собственном доме! Не трудно догадаться, что он везде чувствовал себя чужим, ибо, отлученный от семьи, рано приобщился к жестокой и суровой жизни воина, которая исключала любую привязанность. После стольких лет скитаний по чужим странам и битв с «врагами», против которых он ничего не имел, он вернулся в давно забытый им замок, к людям, которым нужно было то, чего он дать им не мог — свою душу, свою веру, свою любовь. В этом нуждались не только его люди, но и он сам. Теперь, когда он понял, что его место здесь, рядом с ней, и добровольно отдал ей себя, он обретет покой в своей душе и в своей жизни.
Обхватив мужа за шею, Элоиза страстно прильнула к нему:
— Добро пожаловать домой, милорд.
На следующий день, в Пасхальное воскресенье, отец Бассет отслужил благодарственную мессу во имя новой, процветающей жизни Уитмора. Похоже, никого из присутствующих не удивило появление в часовне лорда Перила, кроме его собственной жены. Он невозмутимо прошел вперед, опустился рядом с ней на колени и взял ее за руку. Посмотрев на отца Бассета и заметив в его глазах слезы, Элоиза поняла, что несколько месяцев назад маленький священник говорил правду. Граф действительно хотел жену — спутника для своей души и жизни. Только сам этого не понимал.
Люди Уитмора отмечали Пасху сладкими булочками, яйцами, свежим элем… Весело состязались, кто больше выиграет яиц, устраивали соревнования по борьбе и бегу, пели и танцевали.
Когда арендаторы и вилланы добрались той ночью до своих тюфяков, они заснули уже в совершенно другом Уитморе.
Во многих семьях детей укладывали в кровать, рассказывая им новую сказку, которая стала любимой и у детей их детей.
Начиналась она с проклятия… мрачных дней… коварного соседа… подлых и трусливых людей. Затем их отважный лорд переплыл море, нашел себе добродетельную невесту, и она сняла с них проклятие. Она, живя среди людей, распространила добрые чары на лорда и поместье. А когда лорда захватили в плен, храбрая леди его спасла. И с этого дня в Уитморе наступил праздник…
Урожаи теперь были высокие, люди добрые и отзывчивые, а многие юноши из Уитмора заслужили благосклонность короля и были возведены в рыцарское звание.
— Я сделала это, даже не подозревая о последствиях. Я была молода, глупа и очень-очень обижена. Когда я, ненавидя, выкрикнула проклятие, то не знала, что оно будет иметь силу и обернется бедой для всего поместья.
— О каком поместье ты говоришь? — спросил граф, чувствуя, как у него зашевелились волосы на голове.
— Об этом, милорд.
Перил лишился дара речи. Что за безумие? Он снова взглянул на элоизу. которая недоверчиво качала головой, хотя выглядела не менее ошеломленной.
— Объясни, — приказал граф, подходя к Хильдегард и всматриваясь в ее морщинистое лицо с живыми черными глазами.
— Когда-то я жила там, где живу и сейчас. — Она показала на холм. — Но тогда меня звали Энн Левенджер.
Эти слова вызвали целую бурю в толпе, все заговорили разом, но в каждой реплике повторились все те же зловещие слова — «любовница Энн».
Граф не мог поверить в реальность происходящего. Здесь, перед ним стояла женщина, ставшая легендой, причина вражды между его родителями, источник веры его людей в это чертово «проклятие», положившее начало раздорам, которые едва не погубили когда-то процветающий Уитмор.
Сквозь толпу протиснулась нищая старуха с клюкой:
— Пустите меня, дайте посмотреть. Я ее узнаю, если это она!
Старая Морна остановилась в нескольких шагах от Хильдегард, затем подошла ближе, дотронулась до нее и отпрянула.
— Это любовница Энн, все правильно.
Люди с таким негодованием восприняли ее слова, что Перил испугался, как бы они в слепой ярости не накинулись на женщину.
— Здесь не место выяснять детали. — Он взглянул на своих рыцарей, которые стояли за его спиной. — Отведите ее в зал.
— Пожалуйста, милорд. — Элоиза схватила его за руку. Он посмотрел на жену, мольба в ее глазах расправила хмурые складки у него на лбу. — Именно здесь и нужно говорить об этом. Ваши люди долгие годы жили под гнетом проклятия, якобы наложенного ею. Теперь они должны услышать, как все случилось, понять это и навсегда забыть.
Поразмыслив над ее словами, граф пришел к выводу, что она опять права. В конце концов, она — его «добродетельная невеста». Та, кто, покинув безопасность и покой, которые обеспечивали ей неприступные стены монастыря, вкладывала всю душу в восстановление его разрушающегося замка с его упрямыми и суеверными обитателями. У нее есть право принимать решения.
— Хорошо, Хильдегард, говори, — сказал он. — Мы ждем объяснений.
— Я выросла в поместье графа Клэкстона, мой отец был главным писарем у старого графа. Увидев меня, он захотел, чтобы я стала его наложницей, но я уже любила Реймонда, графа Уитмора, и убежала к нему. Я надеялась, что он женится на мне. — Хильдегард грустно покачала головой. — Юные влюбленные девушки не способны критически относиться к своему избраннику. Он хоть и любил меня… — Она посмотрела на Перила. — Но ваш отец больше любил другое — свои амбиции. Он мечтал сделать Уитмор самым роскошным замком в южной Англии, поэтому все имеющиеся деньги вложил в строительство того, что вы сейчас видите. — Она махнула рукой на незаконченную башню. — Ему требовалось больше денег, больше рабочих, больше камня… и он сделал то, что делают ради денег многие аристократы, — женился. А меня прогнал в мой дом. Стыдно признаться, но даже когда приехала его невеста, даже когда они произнесли брачные клятвы, он все равно приходил ко мне. Узнав, что ношу ребенка, я умоляла его расторгнуть брак, признать его первенца наследником. Он снова прогнал меня, велев никогда не возвращаться. В тот момент я и выкрикнула те ужасные слова, а потом с великой горечью и злобой в сердце повторила их в деревне. Я знаю, нет мне за это прощения. Но он причинил мне невыносимую боль, и я хотела причинить боль ему. — Хильдегард замолчана.
Тишина стояла такая, что все слышали шелест молодой листвы в соседних зарослях.
— И ты убежала, — предположила Элоиза.
— Да, мне было слишком тяжело оставаться здесь. Я проклинала его за жадность и вероломство. А когда у меня родился мертвый ребенок, я и в этом обвинила его, и моя ненависть к нему возросла в сто крат. Но провидение сжалилось надо мной. Годы скитаний превратились в паломничество, я побывала во многих странах, училась лекарскому искусству и зарабатывала этим себе на жизнь. Когда мой гнев утих и сердце успокоилось, я поняла, что должна вернуться. Ибо только здесь мой дом.
— И это все? — спросил Перил у себя и у Хильдегард. — Ни черной магии, ни бурлящих котлов, ни паучьего яда, ни тритоньих глаз? Просто несколько слов?
— Просто слова, милорд. Но они могут иметь большую силу. — Хильдегард обвела печальным взглядом людей Уитмора. — Вы и сами видите, сколько боли, отчаяния и бед причинили несколько моих злых слов.
— Нужно было самой испытать невыносимую боль, чтобы иметь право причинить боль другим, — грустно проговорила Элоиза.
Мелькнувшая на лице Хильдегард мудрая улыбка свидетельствовала о том, что ее разбитое сердце исцелилось.
— Вернувшись, я узнала о «проклятии», о том, что произошло со старым графом и Уитмором. Я была в ужасе, когда осознала, на какие страдания обрекли невинных людей мои необдуманные слова. Но я понятия не имела, как это исправить. Однажды в лесу я встретила маленькую монахиню. У нее тоже болело сердце, и она тоже хотела убежать от своего горя. Когда она все-таки решила вернуться домой, в Уитмор, к своей жизни и к своему уделу, я поняла, что должна поступить так же и вернуться домой. — Хильдегард опустилась перед графом на колени. — Милорд, отдаю себя на ваш суд, и какое бы наказание вы мне ни определили, я подчинюсь ему. Но если в вашем сердце найдется хоть капля сострадания, я буду служить вам и этим людям. Обещаю до конца жизни ухаживать за больными и ранеными, как мне предначертано Всевышним.
Перил смотрел на ее седую голову, думая о своем отце и матери, которой не знал… и ему не хотелось выплескивать гнев на женщину, столько пережившую по вине его семьи. Почувствовав ладонь Элоизы на своей руке, он поднял глаза.
Маленькая монахиня в лесу. «Добродетельная невеста», бежавшая от него и снова к нему вернувшаяся, невольно приведя с собой причину несуществующего «проклятия» и средство от него.
— Если все, что ты сказала, правда, ты уже достаточно наказана и, кроме того, уже оплатила свой грех честной и преданной службой. Если ты останешься здесь и будешь лечить наших людей, я могу это лишь приветствовать.
— Благодарю вас, милорд. — Хильдегард поцеловала его кольцо и поднялась на ноги. В глазах у нее стояли слезы. — И благодарю вас, леди Элоиза, за вашу справедливость и защиту. Я буду с радостью служить вам.
— Ты это уже делаешь, Хильдегард. — Она со слезами обняла подругу. — Ты это уже сделала.
После захода солнца, когда Перил стоял на площадке недостроенной башни и смотрел на ближайшую деревню, к нему присоединилась Элоиза. Он был явно чем-то встревожен, поэтому она молча ждала, когда он заговорит.
— Я думал, они будут счастливы, — наконец произнес он. — Думал, они захотят отпраздновать свое освобождение. Но в деревне такая тишина, что прямо жуть берет.
— Им нужно время. Многолетняя вера в «проклятие» поработила их умы и души, и пелена упала с их глаз только сегодня. Они должны привыкнуть к мысли, что обрели свободу.
Перил смотрел на нее с каким-то странным выражением.
— Я думал, что возненавижу Хильдегард. Вероятно, я и должен был ее возненавидеть за причиненные ею страдания. Но ю]гда я посмотрел ей в глаза, то не смог. В них было столько любви, сожаления и прощения. — Он приложил руку к груди. — В чем-то мы с ней очень похожи.
— Вы похожи? Чем?
— Мы оба прожили жизнь, полную борьбы и разрушений. Мы оба захотели изменить нашу жизнь, сделать что-то хорошее, избавиться от боли и отчаяния. Хильдегард в кош це концов поняла, где ее место. И я тоже это понял.
— И где же оно, милорд?
— В твоих объятиях, — улыбнулся он. Глаза у него засверкали, словно полированный янтарь в теплых лучах заходящего солнца. — И в твоем сердце. Лежа во мраке темницы, я осознал, что все, что я так долго искал, у меня теперь есть. Но я был чертовски близок к тому, чтобы это потерять. Я люблю тебя, Элоиза… моя добродетельная невеста. Мой дом там, где ты.
Ей вдруг показалось, что у нее тоже упала с глаз пелена. Господи, какую тяжесть он носил в душе, скрывая ее от всех! Перил чувствовал себя здесь чужим — в собственном замке, в собственном доме! Не трудно догадаться, что он везде чувствовал себя чужим, ибо, отлученный от семьи, рано приобщился к жестокой и суровой жизни воина, которая исключала любую привязанность. После стольких лет скитаний по чужим странам и битв с «врагами», против которых он ничего не имел, он вернулся в давно забытый им замок, к людям, которым нужно было то, чего он дать им не мог — свою душу, свою веру, свою любовь. В этом нуждались не только его люди, но и он сам. Теперь, когда он понял, что его место здесь, рядом с ней, и добровольно отдал ей себя, он обретет покой в своей душе и в своей жизни.
Обхватив мужа за шею, Элоиза страстно прильнула к нему:
— Добро пожаловать домой, милорд.
На следующий день, в Пасхальное воскресенье, отец Бассет отслужил благодарственную мессу во имя новой, процветающей жизни Уитмора. Похоже, никого из присутствующих не удивило появление в часовне лорда Перила, кроме его собственной жены. Он невозмутимо прошел вперед, опустился рядом с ней на колени и взял ее за руку. Посмотрев на отца Бассета и заметив в его глазах слезы, Элоиза поняла, что несколько месяцев назад маленький священник говорил правду. Граф действительно хотел жену — спутника для своей души и жизни. Только сам этого не понимал.
Люди Уитмора отмечали Пасху сладкими булочками, яйцами, свежим элем… Весело состязались, кто больше выиграет яиц, устраивали соревнования по борьбе и бегу, пели и танцевали.
Когда арендаторы и вилланы добрались той ночью до своих тюфяков, они заснули уже в совершенно другом Уитморе.
Во многих семьях детей укладывали в кровать, рассказывая им новую сказку, которая стала любимой и у детей их детей.
Начиналась она с проклятия… мрачных дней… коварного соседа… подлых и трусливых людей. Затем их отважный лорд переплыл море, нашел себе добродетельную невесту, и она сняла с них проклятие. Она, живя среди людей, распространила добрые чары на лорда и поместье. А когда лорда захватили в плен, храбрая леди его спасла. И с этого дня в Уитморе наступил праздник…
Урожаи теперь были высокие, люди добрые и отзывчивые, а многие юноши из Уитмора заслужили благосклонность короля и были возведены в рыцарское звание.