Страница:
Aye, but there are those
Who see you sin, my friend.
Ты говоришь мне. что ты праведник,
Зная, что я не видел,
Как ты грешишь.
Да, это так,
Зато другие видели, друг мой.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
A man went before a strange god, -
The god of many men, sadly wise.
And the deity thundered loudly,
Fat with rage, and puffing:
"Kneel, mortal, and cringe
And grovel and do homage
To my particularly sublime majesty."
The man fled.
Then the man went to another god,-
The god of his inner thoughts.
And this one looked at him
With soft eyes
Lit with infinite comprehension,
And said: "My poor child!"
Человек предстал перед странным Богом -
Богом многих людей, мудрым и потому печальным.
Божество тотчас прогрохотало громовым голосом,
Раздуваясь и пыхтя от ярости:
- На колени, смертный! Повергнись во прах!
Пресмыкаясь, должен ты явить почтение
Пред моей высочайшей особой!
Человек пустился наутек.
Потом пришел он к другому Богу -
Богу его собственных мыслей.
Этот Бог посмотрел на него,
И увлажнившиеся глаза его
Засветились добротою и пониманием.
Он сказал: - Мое бедное дитя!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Why do you strive for greatness, fool?
Go pluck a bough and wear it.
It is as sufficing.
My Lord, there are certain barbarians
Who tilt their noses
As if the stars were flowers,
And thy servant is lost among their shoe-buckles.
Fain would I have mine eyes even with their eyes.
Fool, go pluck a bough and wear it.
- Зачем ты стремишься к величию, глупец?
Отломи ветку и увенчай себя.
Вот и все, что тебе нужно.
- Господи, вокруг - настоящие варвары,
Они задирают носы к звездам,
Словно к цветам на небе,
И раб твой затерялся среди пряжек их башмаков.
По справедливости я должен быть не ниже их.
- Глупец, отломи ветку и увенчай себя.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
I
Blustering god,
Stamping across the sky
With loud swagger,
I fear you not.
No, though from your highest heaven
You plunge your spear at my heart,
I fear you not.
No, not if the blow
Is as the lightning blasting tree,
I fear you not, puffing braggart.
II
If thou can see into my heart
That I fear thee not,
Thou wilt see why I fear thee not,
And why it is right.
So threaten not, thou, with thy bloody spears,
Else thy sublime ears shall hear curses.
III
Withal, there is one whom I fear;
I fear to see grief upon that face.
Perchance, friend, he is not your god;
If so, spit upon him.
By it you will do no profanity.
But I -
Ah, sooner would I die
Than see tears in those eyes of my soul.
I
Кичливый Бог,
Оглушающий небеса
Своей громогласной похвальбой,
Я не боюсь тебя.
Пусть с небесных высот
Целишь ты копьем в мое сердце,
Я не боюсь тебя.
Даже если удар твой
Подобен молнии, сжигающей деревья,
Я не боюсь тебя, напыщенный хвастун,
II
Если б ты смог прочесть в моем сердце,
Что я не боюсь тебя,
Ты понял бы, почему нет во мне страха
И почему это правильно.
Так не грози же мне своими окровавленными копьями,
Иначе высочайшие уши твои услышат проклятия.
III
Но есть все же некто, пред кем я трепещу,
На чьем лице боюсь увидеть печаль.
Возможно, друг, это не твое божество;
Если так, плюнь на него,
Ты этим не свершишь святотатства.
Но я...
Ах, я скорее умру,
Чем увижу слезы на глазах моей души!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
"It was wrong to do this," said the angel
"You should live like a flower,
Holding malice like a puppy,
Waging war like a lambkin."
"Not so," quoth the man
Who had no fear of spirits;
"It is only wrong for angels
Who can live like the flowers,
Holding malice like the puppies,
Waging war like the lambkins."
- Ты совершил дурной поступок, - сказал ангел,
Ты должен жить как цветочек,
Быть добрым, как щеночек
И кротким, как ягненочек.
- Ты не прав, - ответствовал человек,
Не испытывавший страха перед небожителями, -
Это дурной поступок лишь для ангелов,
Которым ничто не мешает жить как цветочки,
Быть добрыми, как щенята,
И кроткими, как ягнята.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
A man toiled on a burning road,
Never resting.
Once he saw a fat, stupid ass
Grinning at him from a green place.
The man cried out in rage:
"Ah! do not deride me, fool!
I know you -
All day stuffing your belly,
Burying your heart
In grass and tender sprouts:
It will not suffice you."
But the ass only grinned at him from the green place.
Человек брел по раскаленной дороге,
Не давая себе отдыха.
Как-то раз на зеленой лужайке
Заметил он жирного глупого осла,
Таращившегося на него и скалившего зубы.
Человек вскричал в ярости:
- Эй, не смейся надо мной, остолоп!
Я знаю тебя -
Ты целыми днями набиваешь себе брюхо.
Все, что тебе нужно в жизни, -
Это трава и молодые побеги;
Сколько б ты ни съел - тебе все мало!
Но осел лишь таращился на него,
Стоя на зеленой лужайке.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
A man feared that he might find an assassin,
Another that he might find a victim.
One was more wise than the other.
Один человек боялся повстречать убиицу,
Другой - найти убитого
Первый был умнее
Пер. Анатолия Кудрявицкого
With eye and with gesture
You say you are holy.
I say you lie;
For I did see you
Draw away your coals
From the sin upon the hands
Of a little child.
Liar!
И взглядом, и жестами
Ты показываешь, что ты святой.
Но я говорю: - Ты лжешь! -
Ведь я видел,
Как ты сбрасывал с плеч
Тяготы своих грехов
На руки маленького ребенка.
Лжец!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
The sage lectured brilliantly.
Before him, two images:
"Now this one is a devil,
And this one is me."
He turned away.
Then a cunning pupil
Changed the positions.
Turned the sage again:
"Now this one is a devil,
And this one is me."
The pupils sat, all grinning,
And rejoiced in the game.
But the sage was a sage.
Мудрец преподавал блестяще.
Он поставил пред собою двух идолов:
- Предположим, что это - дьявол,
А это - я...
Тут он отвернулся,
А проказливый ученик
Поменял идолов местами.
Мудрец продолжал:
- Так вот, предположим, что это - дьявол,
А это - я.
Ученики едва сдерживали смех,
Тешась забавой.
Но мудрец все же остался мудрецом.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Мудрец вразумлял искусно.
Вот перед ним два рисунка:
"Пусть это будет дьявол,
А это пусть буду я".
И он отвернулся.
Пострел-ученик, ради шутки,
Поменял местами рисунки.
Мудрец повторил, не глядя:
"Пусть это будет дьявол,
А это пусть буду я".
Ученики ухмылялись,
Разбирал их безумный смех.
Но мудрец таки был мудрец.
Пер. Владимира Британишского
Walking in the sky,
A man in strange black garb
Encountered a radiant form.
Then his steps were eager;
Bowed he devoutly.
"My Lord," said he.
But the spirit knew him not.
Блуждая по небу,
Человек в странном черном одеянии
Узрел излучавшую сиянье фигуру.
Затаив дыхание, подошел он ближе,
Отвесил почтительный поклон.
- О мой Господь! - сказал он.
Но тот не знал его.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Upon the road of my life,
Passed me many fair creatures,
Clothed all in white, and radiant.
To one, finally, I made speech:
"Who art thou?"
But she, like the others,
Kept cowled her face,
And answered in haste, anxiously:
"I am Good Deed, forsooth;
You have often seen me."
"Not uncowled," I made reply.
And with rash and strong hand,
Though she resisted,
I drew away the veil
And gazed at the features of Vanity.
She, shamefaced, went on;
And after I had mused a time,
I said of myself:
"Fool!"
На дороге моей жизни
Часто встречались мне прелестные создания,
Одетые во все белое, излучавшие сиянье.
Как-то раз спросил я одну:
- Кто ты?
Но она, как и другие до нее,
Не откинула с лица вуаль.
В волнении проговорила она торопливо:
- Я - Доброе Деяние, поверь мне.
Ты часто меня видел.
- Да, с закрытым лицом, - ответил я.
Быстрым, уверенным движением
Отстранив ее руки,
Я сорвал с нее вуаль -
И открылся мне лик тщеславия.
Покраснев от стыда, она пошла дальше.
Немного поразмыслив,
Я сказал себе:
"Глупец!"
Пер. Анатолия Кудрявицкого
I
There was a man and a woman
Who sinned.
Then did the man heap the punishment
All upon the head of her,
And went away gayly.
II
There was a man and a woman
Who sinned.
And the man stood with her.
As upon her head, so upon his,
Fell blow and blow,
And all people screaming: "Fool!"
He was a brave heart.
III
He was a brave heart.
Would you speak with him, friend?
Well, he is dead,
And there went your opportunity.
Let it be your grief
That he is dead
And your opportunity gone;
For, in that, you were a coward.
I
Мужчина и женщина
Жили во грехе.
Расплачиваться за это
Он предоставил ей,
А сам с легким сердцем удалился прочь.
II
Мужчина и женщина
Жили во грехе.
Но этот мужчина не оставил женщину,
Когда над головой ее, как и над его головой,
Разразилась гроза,
И все люди насмехались над ним: "Вот глупец!"
Он был смелый человек.
III
Он был смелый человек.
Хочешь поговорить с ним, друг?
Да, ты прав, он умер
И это уже невозможно.
Пеняй на себя,
Что он умер
И ты упустил эту возможность, -
Ведь сам ты поступил как трус.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
There was a man who lived a life of fire.
Even upon the fabric of time,
Where purple becomes orange
And orange purple,
This life glowed,
A dire red slain, indelible;
Yet when he was dead,
He saw that he had not lived.
Жил на свете человек,
Чья жизнь была подобна факелу в ночи.
Даже на палитре времени,
Где багрянец так незаметно переходит в желтизну,
А желтизна - в багрянец,
Его жизнь пламенела
Огненно-красным несмываемым пятном.
Но умирая,
Он осознал, что толком и не жил.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
There was a great cathedral.
To solemn song,
A white procession
Moved toward the altar.
The chief man there
Was erect, and bore himself proudly.
Yet some could see him cringe,
As in a place of danger,
Throwing frightened glances into the air,
A-start at threatening faces of the past.
To был великий храм.
Под звуки торжественных песнопений
Белоснежная процессия
Двигалась к алтарю.
Человек, повелевавший всеми,
Был статен, держался гордо.
Но кое-кто видел, как он ежился от страха,
Словно вблизи таилась опасность,
И бросал испуганные взгляды в пространство,
Где ему чудились угрожающие лица из Прошлого.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Friend, your white beard sweeps the ground.
Why do you stand, expectant?
Do you hope to see it
In one of your withered days?
With your old eyes
Do you hope to see
The triumphal march of justice?
Do not wait, friend!
Take your white beard
And your old eyes
To more tender lands.
Друг, твоя седая борода касается земли.
Почему стоишь ты в ожидании?
О чем мечтаешь ты
На склоне дней твоих?
Неужели надеешься
Увидеть своими старыми глазами
Победный марш Справедливости?
Не жди этого, друг!
Отправляйся в путь, седобородый,
И ты увидишь своими старыми глазами
Иной, лучший мир.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Друг, твоя белая борода уже до земли.
Что ж ты стоишь, уповающий?
Уж не надеешься ли узреть это въяве
В свои ветхие дни?
Уж не надеешься ли узреть
Своими дряхлыми глазами
Триумфальный марш справедливости?
Друг не жди.
Уноси свою белую бороду
И свои дряхлые глаза
В более благоприятные страны.
Пер. Владимира Британишского
Once, I knew a fine song,
- It is true, believe me, -
It was all of birds,
And I held them in a basket;
When I opened the wicket,
Heavens! they all flew away.
I cried: "Come back little thoughts!"
But they only laughed.
They flew on
Until they were as sand
Thrown between me and the sky.
Когда-то я знал чудесную песню,
- Поверьте мне, это правда -
Ее пели птицы,
Которых держал я в корзинке.
Когда однажды открыл я дверцу,
Боже! они все улетели прочь.
Я вскричал: - Вернитесь, мои маленькие мысли!
Но в ответ услышал только смех.
Они взмывали все выше,
Пока не стали казаться мне горстью песка,
Брошенной между мною и небесами.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
If I should cast off this tattered coal,
And go free into the mighty sky;
If I should find nothing there
But a vast blue,
Echoless, ignorant, -
What then?
Если я сброшу с себя эту поношенную одежду
И свободным устремлюсь в небесные просторы;
Если я не найду там ничего,
Кроме необозримой голубизны,
Безмолвной, неодушевленной, -
Что тогда?
Пер. Анатолия Кудрявицкого
God lay dead in Heaven;
Angels sang the hymn of the end;
Purple winds went moaning,
Their wings drip-dripping
With blood
That fell upon the earth.
It, groaning thing,
Turned black and sank.
Then from the far caverns
Of dead sins
Came monsters, livid with desire.
They fought,
Wrangled over the world,
A morsel.
But of all sadness this was sad, -
A woman's arms tried to shield
The head of a sleeping man
From the jaws of the final beast.
Бог лежал мертвым на небесах;
Ангелы пели гимн прощания;
Багряные вихри, зазывая,
Проносились по небу,
Из крыльев их сочилась кровь
И капала наземь.
Почерневшая, топкая земля
Издавала стоны.
И вот из глубоких пещер,
Где покоились грехи,
Восстали злобные чудища с горящими глазами.
Они разбрелись по свету,
Пожирая всех, кто попадался навстречу.
Все это было ужасно,
Но страшнее всего было видеть,
Как женщина обхватила руками
Голову спящего мужчины,
Пытаясь спасти его от пасти адского чудовища.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
A spirit sped
Through spaces of night;
And as he sped, he called:
"God! God!"
He went through valleys
Of black death-slime,
Ever calling:
"God! God!"
Their echoes
From crevice and cavern
Mocked him:
"God! God! God!"
Fleetly into the plains of space
He went, ever calling:
"God! God!"
Eventually, then, he screamed,
Mad in denial:
"Ah, there is no God!"
A swift hand,
A sword from the sky,
Smote him,
And he was dead.
Душа мчалась
Сквозь ночной мрак;
На лету она звала:
- Боже! Боже!
Пролетала она над черными
Долинами Смерти,
Все время взывая:
- Боже! Боже!
Эхо, обитающее в расщелинах скал,
Передразнивало ее
На все лады:
- Боже! Боже! Боже!
Вот воспарила душа в небесные выси,
Все время взывая:
- Боже! Боже!
Наконец, обезумев от такого пренебрежения,
Она в исступлении воскликнула:
- Ах, Бога, наверное, нет!
Тотчас быстрая рука,
Метнув молнию с небес,
Пронзила ее -
И испепелила.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Стихотворения не вошедшие в сборники
"LEGENDS"
I
A man builded a bugle for the storms to blow.
The focussed winds hurled him afar.
He said that the instrument was a failure.
II
When the suicide arrived at the sky, the people
there asked him: "Why?"
He replied: "Because no one admired me."
III
A man said: "Thou tree!"
The tree answered with the same scorn: "Thoy man!
Thoy art greater ehan I only in thy possibilities."
IV
A warrior stood upon a peak and defied the stars.
A little magpie, happening there, desired the
soldier's plume, and so plucked it.
V
The wind that waves the blossoms sang, sang, sang
from age to age.
The flowers were made curious by this joy.
"Oh, wind," they said, "why sing you at your
labour, while we, pink beneficiaries, sing
not, but idle, idle, idle from age to age?"
"ЛЕГЕНДЫ"
I
Человек построил большую трубу,
чтоб в нее трубил ветер.
Шквал сорвал ее и умчал далеко-далеко.
Человек сказал, что во всем виновата труба.
II
Когда самоубийца попал на небо,
Там его спросили: - Почему ты покончил с собой?
- Потому что никто мною не восхищался, -
ответил он.
III
Человек сказал: - Ты - дерево!
Дерево ответило так же презрительно:
- Ты - человек!
Твое превосходство надо мной лишь в том,
Что у тебя больше возможностей.
IV
Воитель стоял на холме и вызывал на бой звезды.
Маленькая птичка, пролетавшая мимо,
Прельстилась султаном на его шляпе -
и сорвала его.
V
Ветер, нежно овевавший цветы,
Нескончаемо пел, пел, пел...
Цветы удивлялись своему счастью.
- О ветер, - спросили они, -
почему ты поешь, когда трудишься,
А мы, розовые баловни судьбы, не поем
И всю жизнь нескончаемо ленимся,
ленимся, ленимся.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
When a people reach the top of a hill
Then does God lean toward them,
Shortens tongues, lengthens arms.
A vision of their dead comes to the weak.
The moon shall not be loo old
Before the new battalions rise
- Blue battalions -
The moon shall not be too old
When the children of change shall fall
Before the new battalions
- The blue battalions -
Mistakes and virtues will be trampled deep
A church a thief shall fall together
A sword will come at the bidding of the eyeless,
The God-led, turning only to beckon.
Swinging a creed like a censer
At the head of the new battalions
- Blue battalions -
March the tools of nature's impulse
Men born of wrong, men born of right
Men of the new battalions
- The blue battalions -
The clang of swords is Thy wisdom
The wounded make gestures like Thy Son's
The feet of mad horses is one part,
- Aye, another is the hand of a mother
on the brow of a son.
Then swift as they charge through a shadow.
The men of the new battalions
- Blue battalions -
God lead them high. God lead them far
Lead them far, lead them high
These new battalions
- The blue battalions -
Когда люди достигнут вершины холма,
Бог нагнется к ним,
Свяжет языки, развяжет руки.
Тени погибших товарищей явятся слабым.
Луна не успеет состариться,
Как поднимутся новые батальоны
- Голубые батальоны -
Луна не успеет состариться,
Как дети перемен падут,
Сраженные новыми батальонами
- Голубыми батальонами -
Пороки и добродетели будут втоптаны в землю,
Праведник и жулик погибнут вместе,
Меч обрушится по велению слепцов,
Направляемый Богом, послушный каждому
его кивку.
Раскачивающийся, как кадило, стяг
Во главе новых батальонов
- Голубых батальонов -
Бряцайте оружием, тешьте свои дикие
инстинкты,
Люди, порожденные злом, люди, порожденные
добром,
Люди из новых батальонов
- Голубых батальонов -
Лязг мечей - вот Твоя мудрость,
Раненые корчатся как Твой распятый сын;
Скачка бешеных лошадей - одна сторона медали,
Другая же - рука матери на челе сына.
Стремительны атакующие в сумерках
Люди из новых батальонов
- Голубых батальонов -
Бог ведет их ввысь. Бог ведет их вдаль.
Ведет вдаль, ведет ввысь
Эти новые батальоны
- Голубые батальоны -
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Rumbling, buzzing, turning, whirling Wheels,
Dizzy Wheels!
Wheels!
Скрипящие, гремящие, вертящиеся,
крутящиеся Колеса,
Бешеные Колеса!
Колеса!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Стихотворения из сборника "Война Добрая" - 1899 -
Do not weep, maiden, for war is kind.
Because your lover threw wild hands toward the sky
And the affrighted steed ran on alone,
Do not weep.
War is kind.
Hoarse, booming drums of the regiment,
Little souls who thirst for fight,
These men were born to drill and die.
The unexplained glory flies above them,
Great is the Battle-God, great, and his Kingdom -
A field where a thousand corpses lie.
Do not weep, babe, for war is kind.
Because your father tumbled in the yellow trenches,
Raged at his breast, gulped and died,
Do not weep.
War is kind.
Swift blazing flag of the regiment,
Eagle with crest of red and gold,
These men were born to drill and die.
Point for them the virtue of slaughter,
Make plain to them the excellence of killing
And a field where a thousand corpses lie.
Mother whose heart hung humble as a button
On the bright splendid shroud of your son,
Do not weep.
War is kind.
He плачь, девушка, война ведь добрая.
Если твой возлюбленный
неистово вскинул к небу руки
И конь его в испуге помчался дальше без седока,
Не плачь.
Война добрая.
Громкие, трескучие полковые барабаны;
Ничтожные души, полные боевого задора,
Эти люди рождены,
Чтобы шагать строем и умирать;
Необъяснимый ореол славы окружает их.
Велик Бог Войны, и владения его -
Поля, где лежат тысячи трупов.
Не плачь, малыш, война ведь добрая.
Если твой отец упал на желтый песок в окопе,
Разодрал на груди мундир и, задохнувшись, умер,
Не плачь.
Война добрая.
Яркое стремительное полковое знамя,
Орел с золотисто-красным гребешком.
Эти люди рождены,
чтобы шагать строем и умирать.
Втолкуй им, что убийство - это добродетель,
Скажи им о сладости кровопролития,
О полях, где лежат тысячи трупов.
Мать, чье сердце, словно на тонкой ниточке,
Подвешено к пышному белому савану сына,
Не плачь.
Война добрая.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Не плачь, дева, ибо война добрая.
Из-за того, что твой милый безумно взмахнул
руками
И напуганный конь понесся дальше один,
Не плачь.
Война добрая.
Хриплые громкие барабаны войны,
Мелкие души, стремящиеся к борьбе,
Эти люди созданы для муштры и смерти.
Необъяснимая слава витает над ними,
Велик бог войны и его царство -
Поле и в поле тысяча мертвых.
Не плачь, дитя, ибо война добрая.
Из-за того, что отец твой рухнул в желтых
траншеях,
Рвал на себе мундир, захлебывался и умер,
Не плачь.
Война добрая.
Быстрое яркое знамя полка,
Орел с золотым и алым гребнем,
Эти люди созданы для муштры и смерти.
Обучи их искусству смертоубийства,
Покажи им величие славных побоищ
И поле и в поле тысячу мертвых.
Мать, скорбное сердце твое смиренно склонилось
Who see you sin, my friend.
Ты говоришь мне. что ты праведник,
Зная, что я не видел,
Как ты грешишь.
Да, это так,
Зато другие видели, друг мой.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 51 -
A man went before a strange god, -
The god of many men, sadly wise.
And the deity thundered loudly,
Fat with rage, and puffing:
"Kneel, mortal, and cringe
And grovel and do homage
To my particularly sublime majesty."
The man fled.
Then the man went to another god,-
The god of his inner thoughts.
And this one looked at him
With soft eyes
Lit with infinite comprehension,
And said: "My poor child!"
Человек предстал перед странным Богом -
Богом многих людей, мудрым и потому печальным.
Божество тотчас прогрохотало громовым голосом,
Раздуваясь и пыхтя от ярости:
- На колени, смертный! Повергнись во прах!
Пресмыкаясь, должен ты явить почтение
Пред моей высочайшей особой!
Человек пустился наутек.
Потом пришел он к другому Богу -
Богу его собственных мыслей.
Этот Бог посмотрел на него,
И увлажнившиеся глаза его
Засветились добротою и пониманием.
Он сказал: - Мое бедное дитя!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 52 -
Why do you strive for greatness, fool?
Go pluck a bough and wear it.
It is as sufficing.
My Lord, there are certain barbarians
Who tilt their noses
As if the stars were flowers,
And thy servant is lost among their shoe-buckles.
Fain would I have mine eyes even with their eyes.
Fool, go pluck a bough and wear it.
- Зачем ты стремишься к величию, глупец?
Отломи ветку и увенчай себя.
Вот и все, что тебе нужно.
- Господи, вокруг - настоящие варвары,
Они задирают носы к звездам,
Словно к цветам на небе,
И раб твой затерялся среди пряжек их башмаков.
По справедливости я должен быть не ниже их.
- Глупец, отломи ветку и увенчай себя.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 53 -
I
Blustering god,
Stamping across the sky
With loud swagger,
I fear you not.
No, though from your highest heaven
You plunge your spear at my heart,
I fear you not.
No, not if the blow
Is as the lightning blasting tree,
I fear you not, puffing braggart.
II
If thou can see into my heart
That I fear thee not,
Thou wilt see why I fear thee not,
And why it is right.
So threaten not, thou, with thy bloody spears,
Else thy sublime ears shall hear curses.
III
Withal, there is one whom I fear;
I fear to see grief upon that face.
Perchance, friend, he is not your god;
If so, spit upon him.
By it you will do no profanity.
But I -
Ah, sooner would I die
Than see tears in those eyes of my soul.
I
Кичливый Бог,
Оглушающий небеса
Своей громогласной похвальбой,
Я не боюсь тебя.
Пусть с небесных высот
Целишь ты копьем в мое сердце,
Я не боюсь тебя.
Даже если удар твой
Подобен молнии, сжигающей деревья,
Я не боюсь тебя, напыщенный хвастун,
II
Если б ты смог прочесть в моем сердце,
Что я не боюсь тебя,
Ты понял бы, почему нет во мне страха
И почему это правильно.
Так не грози же мне своими окровавленными копьями,
Иначе высочайшие уши твои услышат проклятия.
III
Но есть все же некто, пред кем я трепещу,
На чьем лице боюсь увидеть печаль.
Возможно, друг, это не твое божество;
Если так, плюнь на него,
Ты этим не свершишь святотатства.
Но я...
Ах, я скорее умру,
Чем увижу слезы на глазах моей души!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 54 -
"It was wrong to do this," said the angel
"You should live like a flower,
Holding malice like a puppy,
Waging war like a lambkin."
"Not so," quoth the man
Who had no fear of spirits;
"It is only wrong for angels
Who can live like the flowers,
Holding malice like the puppies,
Waging war like the lambkins."
- Ты совершил дурной поступок, - сказал ангел,
Ты должен жить как цветочек,
Быть добрым, как щеночек
И кротким, как ягненочек.
- Ты не прав, - ответствовал человек,
Не испытывавший страха перед небожителями, -
Это дурной поступок лишь для ангелов,
Которым ничто не мешает жить как цветочки,
Быть добрыми, как щенята,
И кроткими, как ягнята.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 55 -
A man toiled on a burning road,
Never resting.
Once he saw a fat, stupid ass
Grinning at him from a green place.
The man cried out in rage:
"Ah! do not deride me, fool!
I know you -
All day stuffing your belly,
Burying your heart
In grass and tender sprouts:
It will not suffice you."
But the ass only grinned at him from the green place.
Человек брел по раскаленной дороге,
Не давая себе отдыха.
Как-то раз на зеленой лужайке
Заметил он жирного глупого осла,
Таращившегося на него и скалившего зубы.
Человек вскричал в ярости:
- Эй, не смейся надо мной, остолоп!
Я знаю тебя -
Ты целыми днями набиваешь себе брюхо.
Все, что тебе нужно в жизни, -
Это трава и молодые побеги;
Сколько б ты ни съел - тебе все мало!
Но осел лишь таращился на него,
Стоя на зеленой лужайке.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 56 -
A man feared that he might find an assassin,
Another that he might find a victim.
One was more wise than the other.
Один человек боялся повстречать убиицу,
Другой - найти убитого
Первый был умнее
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 57 -
With eye and with gesture
You say you are holy.
I say you lie;
For I did see you
Draw away your coals
From the sin upon the hands
Of a little child.
Liar!
И взглядом, и жестами
Ты показываешь, что ты святой.
Но я говорю: - Ты лжешь! -
Ведь я видел,
Как ты сбрасывал с плеч
Тяготы своих грехов
На руки маленького ребенка.
Лжец!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 58 -
The sage lectured brilliantly.
Before him, two images:
"Now this one is a devil,
And this one is me."
He turned away.
Then a cunning pupil
Changed the positions.
Turned the sage again:
"Now this one is a devil,
And this one is me."
The pupils sat, all grinning,
And rejoiced in the game.
But the sage was a sage.
Мудрец преподавал блестяще.
Он поставил пред собою двух идолов:
- Предположим, что это - дьявол,
А это - я...
Тут он отвернулся,
А проказливый ученик
Поменял идолов местами.
Мудрец продолжал:
- Так вот, предположим, что это - дьявол,
А это - я.
Ученики едва сдерживали смех,
Тешась забавой.
Но мудрец все же остался мудрецом.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Мудрец вразумлял искусно.
Вот перед ним два рисунка:
"Пусть это будет дьявол,
А это пусть буду я".
И он отвернулся.
Пострел-ученик, ради шутки,
Поменял местами рисунки.
Мудрец повторил, не глядя:
"Пусть это будет дьявол,
А это пусть буду я".
Ученики ухмылялись,
Разбирал их безумный смех.
Но мудрец таки был мудрец.
Пер. Владимира Британишского
- 59 -
Walking in the sky,
A man in strange black garb
Encountered a radiant form.
Then his steps were eager;
Bowed he devoutly.
"My Lord," said he.
But the spirit knew him not.
Блуждая по небу,
Человек в странном черном одеянии
Узрел излучавшую сиянье фигуру.
Затаив дыхание, подошел он ближе,
Отвесил почтительный поклон.
- О мой Господь! - сказал он.
Но тот не знал его.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 60 -
Upon the road of my life,
Passed me many fair creatures,
Clothed all in white, and radiant.
To one, finally, I made speech:
"Who art thou?"
But she, like the others,
Kept cowled her face,
And answered in haste, anxiously:
"I am Good Deed, forsooth;
You have often seen me."
"Not uncowled," I made reply.
And with rash and strong hand,
Though she resisted,
I drew away the veil
And gazed at the features of Vanity.
She, shamefaced, went on;
And after I had mused a time,
I said of myself:
"Fool!"
На дороге моей жизни
Часто встречались мне прелестные создания,
Одетые во все белое, излучавшие сиянье.
Как-то раз спросил я одну:
- Кто ты?
Но она, как и другие до нее,
Не откинула с лица вуаль.
В волнении проговорила она торопливо:
- Я - Доброе Деяние, поверь мне.
Ты часто меня видел.
- Да, с закрытым лицом, - ответил я.
Быстрым, уверенным движением
Отстранив ее руки,
Я сорвал с нее вуаль -
И открылся мне лик тщеславия.
Покраснев от стыда, она пошла дальше.
Немного поразмыслив,
Я сказал себе:
"Глупец!"
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 61 -
I
There was a man and a woman
Who sinned.
Then did the man heap the punishment
All upon the head of her,
And went away gayly.
II
There was a man and a woman
Who sinned.
And the man stood with her.
As upon her head, so upon his,
Fell blow and blow,
And all people screaming: "Fool!"
He was a brave heart.
III
He was a brave heart.
Would you speak with him, friend?
Well, he is dead,
And there went your opportunity.
Let it be your grief
That he is dead
And your opportunity gone;
For, in that, you were a coward.
I
Мужчина и женщина
Жили во грехе.
Расплачиваться за это
Он предоставил ей,
А сам с легким сердцем удалился прочь.
II
Мужчина и женщина
Жили во грехе.
Но этот мужчина не оставил женщину,
Когда над головой ее, как и над его головой,
Разразилась гроза,
И все люди насмехались над ним: "Вот глупец!"
Он был смелый человек.
III
Он был смелый человек.
Хочешь поговорить с ним, друг?
Да, ты прав, он умер
И это уже невозможно.
Пеняй на себя,
Что он умер
И ты упустил эту возможность, -
Ведь сам ты поступил как трус.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 62 -
There was a man who lived a life of fire.
Even upon the fabric of time,
Where purple becomes orange
And orange purple,
This life glowed,
A dire red slain, indelible;
Yet when he was dead,
He saw that he had not lived.
Жил на свете человек,
Чья жизнь была подобна факелу в ночи.
Даже на палитре времени,
Где багрянец так незаметно переходит в желтизну,
А желтизна - в багрянец,
Его жизнь пламенела
Огненно-красным несмываемым пятном.
Но умирая,
Он осознал, что толком и не жил.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 63 -
There was a great cathedral.
To solemn song,
A white procession
Moved toward the altar.
The chief man there
Was erect, and bore himself proudly.
Yet some could see him cringe,
As in a place of danger,
Throwing frightened glances into the air,
A-start at threatening faces of the past.
To был великий храм.
Под звуки торжественных песнопений
Белоснежная процессия
Двигалась к алтарю.
Человек, повелевавший всеми,
Был статен, держался гордо.
Но кое-кто видел, как он ежился от страха,
Словно вблизи таилась опасность,
И бросал испуганные взгляды в пространство,
Где ему чудились угрожающие лица из Прошлого.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 64 -
Friend, your white beard sweeps the ground.
Why do you stand, expectant?
Do you hope to see it
In one of your withered days?
With your old eyes
Do you hope to see
The triumphal march of justice?
Do not wait, friend!
Take your white beard
And your old eyes
To more tender lands.
Друг, твоя седая борода касается земли.
Почему стоишь ты в ожидании?
О чем мечтаешь ты
На склоне дней твоих?
Неужели надеешься
Увидеть своими старыми глазами
Победный марш Справедливости?
Не жди этого, друг!
Отправляйся в путь, седобородый,
И ты увидишь своими старыми глазами
Иной, лучший мир.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Друг, твоя белая борода уже до земли.
Что ж ты стоишь, уповающий?
Уж не надеешься ли узреть это въяве
В свои ветхие дни?
Уж не надеешься ли узреть
Своими дряхлыми глазами
Триумфальный марш справедливости?
Друг не жди.
Уноси свою белую бороду
И свои дряхлые глаза
В более благоприятные страны.
Пер. Владимира Британишского
- 65 -
Once, I knew a fine song,
- It is true, believe me, -
It was all of birds,
And I held them in a basket;
When I opened the wicket,
Heavens! they all flew away.
I cried: "Come back little thoughts!"
But they only laughed.
They flew on
Until they were as sand
Thrown between me and the sky.
Когда-то я знал чудесную песню,
- Поверьте мне, это правда -
Ее пели птицы,
Которых держал я в корзинке.
Когда однажды открыл я дверцу,
Боже! они все улетели прочь.
Я вскричал: - Вернитесь, мои маленькие мысли!
Но в ответ услышал только смех.
Они взмывали все выше,
Пока не стали казаться мне горстью песка,
Брошенной между мною и небесами.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 66 -
If I should cast off this tattered coal,
And go free into the mighty sky;
If I should find nothing there
But a vast blue,
Echoless, ignorant, -
What then?
Если я сброшу с себя эту поношенную одежду
И свободным устремлюсь в небесные просторы;
Если я не найду там ничего,
Кроме необозримой голубизны,
Безмолвной, неодушевленной, -
Что тогда?
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 67 -
God lay dead in Heaven;
Angels sang the hymn of the end;
Purple winds went moaning,
Their wings drip-dripping
With blood
That fell upon the earth.
It, groaning thing,
Turned black and sank.
Then from the far caverns
Of dead sins
Came monsters, livid with desire.
They fought,
Wrangled over the world,
A morsel.
But of all sadness this was sad, -
A woman's arms tried to shield
The head of a sleeping man
From the jaws of the final beast.
Бог лежал мертвым на небесах;
Ангелы пели гимн прощания;
Багряные вихри, зазывая,
Проносились по небу,
Из крыльев их сочилась кровь
И капала наземь.
Почерневшая, топкая земля
Издавала стоны.
И вот из глубоких пещер,
Где покоились грехи,
Восстали злобные чудища с горящими глазами.
Они разбрелись по свету,
Пожирая всех, кто попадался навстречу.
Все это было ужасно,
Но страшнее всего было видеть,
Как женщина обхватила руками
Голову спящего мужчины,
Пытаясь спасти его от пасти адского чудовища.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 68 -
A spirit sped
Through spaces of night;
And as he sped, he called:
"God! God!"
He went through valleys
Of black death-slime,
Ever calling:
"God! God!"
Their echoes
From crevice and cavern
Mocked him:
"God! God! God!"
Fleetly into the plains of space
He went, ever calling:
"God! God!"
Eventually, then, he screamed,
Mad in denial:
"Ah, there is no God!"
A swift hand,
A sword from the sky,
Smote him,
And he was dead.
Душа мчалась
Сквозь ночной мрак;
На лету она звала:
- Боже! Боже!
Пролетала она над черными
Долинами Смерти,
Все время взывая:
- Боже! Боже!
Эхо, обитающее в расщелинах скал,
Передразнивало ее
На все лады:
- Боже! Боже! Боже!
Вот воспарила душа в небесные выси,
Все время взывая:
- Боже! Боже!
Наконец, обезумев от такого пренебрежения,
Она в исступлении воскликнула:
- Ах, Бога, наверное, нет!
Тотчас быстрая рука,
Метнув молнию с небес,
Пронзила ее -
И испепелила.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Стихотворения не вошедшие в сборники
- 69-73 -
"LEGENDS"
I
A man builded a bugle for the storms to blow.
The focussed winds hurled him afar.
He said that the instrument was a failure.
II
When the suicide arrived at the sky, the people
there asked him: "Why?"
He replied: "Because no one admired me."
III
A man said: "Thou tree!"
The tree answered with the same scorn: "Thoy man!
Thoy art greater ehan I only in thy possibilities."
IV
A warrior stood upon a peak and defied the stars.
A little magpie, happening there, desired the
soldier's plume, and so plucked it.
V
The wind that waves the blossoms sang, sang, sang
from age to age.
The flowers were made curious by this joy.
"Oh, wind," they said, "why sing you at your
labour, while we, pink beneficiaries, sing
not, but idle, idle, idle from age to age?"
"ЛЕГЕНДЫ"
I
Человек построил большую трубу,
чтоб в нее трубил ветер.
Шквал сорвал ее и умчал далеко-далеко.
Человек сказал, что во всем виновата труба.
II
Когда самоубийца попал на небо,
Там его спросили: - Почему ты покончил с собой?
- Потому что никто мною не восхищался, -
ответил он.
III
Человек сказал: - Ты - дерево!
Дерево ответило так же презрительно:
- Ты - человек!
Твое превосходство надо мной лишь в том,
Что у тебя больше возможностей.
IV
Воитель стоял на холме и вызывал на бой звезды.
Маленькая птичка, пролетавшая мимо,
Прельстилась султаном на его шляпе -
и сорвала его.
V
Ветер, нежно овевавший цветы,
Нескончаемо пел, пел, пел...
Цветы удивлялись своему счастью.
- О ветер, - спросили они, -
почему ты поешь, когда трудишься,
А мы, розовые баловни судьбы, не поем
И всю жизнь нескончаемо ленимся,
ленимся, ленимся.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 74 -
When a people reach the top of a hill
Then does God lean toward them,
Shortens tongues, lengthens arms.
A vision of their dead comes to the weak.
The moon shall not be loo old
Before the new battalions rise
- Blue battalions -
The moon shall not be too old
When the children of change shall fall
Before the new battalions
- The blue battalions -
Mistakes and virtues will be trampled deep
A church a thief shall fall together
A sword will come at the bidding of the eyeless,
The God-led, turning only to beckon.
Swinging a creed like a censer
At the head of the new battalions
- Blue battalions -
March the tools of nature's impulse
Men born of wrong, men born of right
Men of the new battalions
- The blue battalions -
The clang of swords is Thy wisdom
The wounded make gestures like Thy Son's
The feet of mad horses is one part,
- Aye, another is the hand of a mother
on the brow of a son.
Then swift as they charge through a shadow.
The men of the new battalions
- Blue battalions -
God lead them high. God lead them far
Lead them far, lead them high
These new battalions
- The blue battalions -
Когда люди достигнут вершины холма,
Бог нагнется к ним,
Свяжет языки, развяжет руки.
Тени погибших товарищей явятся слабым.
Луна не успеет состариться,
Как поднимутся новые батальоны
- Голубые батальоны -
Луна не успеет состариться,
Как дети перемен падут,
Сраженные новыми батальонами
- Голубыми батальонами -
Пороки и добродетели будут втоптаны в землю,
Праведник и жулик погибнут вместе,
Меч обрушится по велению слепцов,
Направляемый Богом, послушный каждому
его кивку.
Раскачивающийся, как кадило, стяг
Во главе новых батальонов
- Голубых батальонов -
Бряцайте оружием, тешьте свои дикие
инстинкты,
Люди, порожденные злом, люди, порожденные
добром,
Люди из новых батальонов
- Голубых батальонов -
Лязг мечей - вот Твоя мудрость,
Раненые корчатся как Твой распятый сын;
Скачка бешеных лошадей - одна сторона медали,
Другая же - рука матери на челе сына.
Стремительны атакующие в сумерках
Люди из новых батальонов
- Голубых батальонов -
Бог ведет их ввысь. Бог ведет их вдаль.
Ведет вдаль, ведет ввысь
Эти новые батальоны
- Голубые батальоны -
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 75 -
Rumbling, buzzing, turning, whirling Wheels,
Dizzy Wheels!
Wheels!
Скрипящие, гремящие, вертящиеся,
крутящиеся Колеса,
Бешеные Колеса!
Колеса!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Стихотворения из сборника "Война Добрая" - 1899 -
- 76 -
Do not weep, maiden, for war is kind.
Because your lover threw wild hands toward the sky
And the affrighted steed ran on alone,
Do not weep.
War is kind.
Hoarse, booming drums of the regiment,
Little souls who thirst for fight,
These men were born to drill and die.
The unexplained glory flies above them,
Great is the Battle-God, great, and his Kingdom -
A field where a thousand corpses lie.
Do not weep, babe, for war is kind.
Because your father tumbled in the yellow trenches,
Raged at his breast, gulped and died,
Do not weep.
War is kind.
Swift blazing flag of the regiment,
Eagle with crest of red and gold,
These men were born to drill and die.
Point for them the virtue of slaughter,
Make plain to them the excellence of killing
And a field where a thousand corpses lie.
Mother whose heart hung humble as a button
On the bright splendid shroud of your son,
Do not weep.
War is kind.
He плачь, девушка, война ведь добрая.
Если твой возлюбленный
неистово вскинул к небу руки
И конь его в испуге помчался дальше без седока,
Не плачь.
Война добрая.
Громкие, трескучие полковые барабаны;
Ничтожные души, полные боевого задора,
Эти люди рождены,
Чтобы шагать строем и умирать;
Необъяснимый ореол славы окружает их.
Велик Бог Войны, и владения его -
Поля, где лежат тысячи трупов.
Не плачь, малыш, война ведь добрая.
Если твой отец упал на желтый песок в окопе,
Разодрал на груди мундир и, задохнувшись, умер,
Не плачь.
Война добрая.
Яркое стремительное полковое знамя,
Орел с золотисто-красным гребешком.
Эти люди рождены,
чтобы шагать строем и умирать.
Втолкуй им, что убийство - это добродетель,
Скажи им о сладости кровопролития,
О полях, где лежат тысячи трупов.
Мать, чье сердце, словно на тонкой ниточке,
Подвешено к пышному белому савану сына,
Не плачь.
Война добрая.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Не плачь, дева, ибо война добрая.
Из-за того, что твой милый безумно взмахнул
руками
И напуганный конь понесся дальше один,
Не плачь.
Война добрая.
Хриплые громкие барабаны войны,
Мелкие души, стремящиеся к борьбе,
Эти люди созданы для муштры и смерти.
Необъяснимая слава витает над ними,
Велик бог войны и его царство -
Поле и в поле тысяча мертвых.
Не плачь, дитя, ибо война добрая.
Из-за того, что отец твой рухнул в желтых
траншеях,
Рвал на себе мундир, захлебывался и умер,
Не плачь.
Война добрая.
Быстрое яркое знамя полка,
Орел с золотым и алым гребнем,
Эти люди созданы для муштры и смерти.
Обучи их искусству смертоубийства,
Покажи им величие славных побоищ
И поле и в поле тысячу мертвых.
Мать, скорбное сердце твое смиренно склонилось