Страница:
Агата Кристи
Убийство в Каретном ряду
Глава 1
— Пенни дадите, сэр? — Чумазый мальчонка заискивающе улыбнулся.
— Еще чего! — воскликнул старший инспектор Джэпп. — И послушай, мальчик… — Последовала короткая проповедь. Перепуганный сорванец поспешно ретировался, бросив на ходу своим юным дружкам:
— Что б мне провалиться! Это же переодетый фараон!
Ватага пустилась наутек, распевая песенку о Пороховом заговоре:
— Очень хорошо, Джэпп, — заметил он. — Вы прекрасный проповедник, поздравляю вас!
— Откровенный предлог для попрошайничества, вот что такое день Гая Фокса! — посетовал Джэпп.
— Любопытная традиция — размышлял Эркюль Пуаро. — Фейерверк летит вверх — бах! бах! А человек, ради которого он устраивается, и его деяния давно позабыты.
— Не думаю, что многие из этих ребятишек действительно знают, кто такой был Гай Фокс, — согласился сотрудник Скотленд-Ярда.
— А вскоре, безусловно, последует путаница в мыслях. Этот фейерверк пятого ноября — зачем он устраивается? В честь или в поношение? Взорвать английский парламент — это было бы грехом или благородным деянием?
Джэпп усмехнулся.
— Кое-кто, несомненно, предпочел бы последнее. Свернув с широкой улицы, двое мужчин оказались в относительной тишине каретного ряда. Они вместе обедали и теперь кратчайшим путем шли к квартире Пуаро. То и дело слышались взрывы петард, временами небо расцвечивал золотой дождь.
— Отличный вечерок для убийства, — профессионально заметил Джэпп. — Например, выстрела никто не услышит.
— Мне всегда казалось странным, что многие преступники не пользуются преимуществами подобного рода, — сказал Пуаро.
— Знаете, Пуаро, порой мне прямо хочется, чтобы вы совершили убийство.
— Mon cher!2
— Да, мне хочется знать, как бы вы его обстряпали.
— Дорогой мой Джэпп, если бы я совершил убийство, у вас не было бы ни малейшей возможности увидеть, как я его… обстряпал. Весьма вероятно, вы даже не осознали бы, что произошло убийство.
Джэпп рассмеялся добродушно и даже с нежностью.
— Самоуверенный чертенок, вот вы кто! — снисходительно заметил он.
В половине одиннадцатого утра у Эркюля Пуаро зазвонил телефон.
— Алло! Это вы, Пуаро? Говорит Джэпп. Помните, возвращаясь вчера домой через парк Бардсли Гарденс, мы говорили о том, как легко застрелить человека, когда взрываются все эти штуковины — шутихи, петарды и прочее?
— Разумеется.
— Ну вот, там произошло самоубийство. Дом номер четырнадцать. Молодая вдова, миссис Аллен. Я сейчас выезжаю туда. Хотите со мной?
— Простите, но неужто таких видных людей, как вы, мой дорогой друг, посылают расследовать дела о самоубийствах?
— Ну, пройдоха! Нет, не посылают. Собственно говоря, наш доктор, похоже, считает, что там дело нечисто. Вы приедете? По-моему, вас следует подключить к этому делу.
— Разумеется, приеду. Четырнадцатый дом, говорите?
— Совершенно верно.
Пуаро прибыл к дому № 14 по Бардсли Гарденс Мьюз почти одновременно с Джэппом и еще тремя сотрудниками. Было заметно, что дом привлекает к себе внимание. Множество людей — возницы, их жены, рассыльные, бездельники, прилично одетые прохожие и бесчисленные дети — все глазели на дом № 14 с разинутыми ртами и с восхищением во взоре. На ступеньках стоял констебль в кителе и как мог оттеснял любопытных. Проворные молодые люди с фотоаппаратами были заняты своим делом. Когда Джэпп вылез из машины, они тотчас бросились к нему.
— Пока для вас ничего нет, — сказал Джэпп, отводя их жестом руки. Он кивнул Пуаро. — Итак, вы здесь. Войдем в дом.
Они быстро прошли внутрь, дверь за ними закрылась, и Джэпп с Пуаро оказались притиснутыми друг к другу в тесной прихожей, у основания лестничного пролета. Наверху появился какой-то мужчина, узнал Джэппа и позвал:
— Поднимайтесь сюда, сэр.
Джэпп и Пуаро взобрались по лестнице. Человек на верхней площадке открыл дверь слева, и они очутились в маленькой спальне.
— Вероятно, вы хотите, чтобы я ввел вас в курс дела, сэр?
— Вот именно, Джеймсон, — сказал Джэпп. — Мы слушаем.
Инспектор полицейского участка Джеймсон начал свой доклад:
— Покойная — некая миссис Аллен, сэр. Жила здесь с подругой, мисс Плендерлит. Та гостила в деревне и вернулась ныне утром. Она открыла дверь собственным ключом и удивилась, никого не застав. В девять часов к ним обычно приходит женщина, чтобы убраться. Мисс Плендерлит поднялась наверх, сначала в свою комнату — вот в эту, затем прошла через лестничную площадку к комнате подруги. Дверь оказалась запертой изнутри. Она подергала ручку, постучала и позвала, но не получила ответа. В конце концов, встревожившись, позвонила в полицию. Это было в десять сорок пять. Мы прибыли, немедленно и взломали дверь. Миссис Аллен лежала на полу с простреленной головой. В руке она держала автоматический пистолет двадцать пятого калибра. Создавалось впечатление, что дело ясное: самоубийство.
— Где мисс Плендерлит теперь?
— Она внизу, в гостиной. Весьма хладнокровная, деловая молодая леди. Я бы сказал, девушка с головой на плечах.
— Я потом с ней побеседую. Сейчас я хотел бы видеть Бретта.
Сопровождаемый Пуаро, он пересек лестничную площадку и вошел в противоположную комнату. Высокий пожилой человек кивнул им:
— Привет, Джэпп, рад, что вы приехали. Странное это дело.
Джэпп подошел к нему. Эркюль Пуаро окинул комнату быстрым оценивающим взглядом. Она была гораздо больше той, из которой они только что вышли, и имела глубокую оконную нишу, в то время как другая комната была лишь обыкновенной спальней. А эта явно служила и спальней, и гостиной одновременно. Стены были серебристые, потолок — изумрудно-зеленый, а занавески — какой-то модернистской серебристо-зеленой расцветки. Тут стоял диван, покрытый изумрудно-зеленым стеганым шелковым одеялом, на нем лежало несколько золотистых и серебристых диванных подушек. Стояли здесь и высокое старинное бюро орехового дерева, большие старые часы в ореховом же корпусе и несколько современных стульев, поблескивавших хромом. На низком стеклянном столике — огромная пепельница, полная сигаретных окурков.
Эркюль Пуаро осторожно принюхался, затем подошел к Джэппу.
Тот стоял, разглядывая тело. Оно лежало на том месте, где упало, — возле одного из хромированных стульев. Покойной было лет 27. Светловолосая, с тонкими чертами лица, почти лишенного косметики. Это было симпатичное, задумчивое, возможно чуть простоватое, лицо. На полу, под головой, с левой стороны — кровь, много крови. Пальцы правой руки сжимали маленький пистолет. Женщина была одета в простое темно-зеленое платье, прикрывавшее шею.
— Ну, Бретт, так в чем дело? — спросил Джэпп, взглянув на сидевшего на корточках врача.
— Положение тела правильное, — отвечал тот. — Именно так она и должна была соскользнуть со стула, если застрелилась. Дверь была заперта и окно закрыто изнутри.
— Как вы говорите, тут все в порядке. Что же тогда не так?
— Посмотрите на пистолет. Я его не трогал, жду специалистов по отпечаткам пальцев. Но вам понятно, что я имею в виду.
Пуаро и Джэпп опустились на колени и внимательно осмотрели пистолет.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Джэпп, вставая. — Он в изгибе ее кисти. Создается впечатление, что она держит его, хотя на самом деле она его не держит. Что еще?
— Да много чего. Пистолет у нее в правой руке. А посмотрите на рану. Пистолет был прижат к голове над самым левым ухом, над левым, обратите внимание.
— Гм, — проговорил Джэпп. — Вот оно что. Она не могла держать пистолет в таком положении и выстрелить правой рукой.
— По-моему, это совершенно исключено. Руку завести за ухо еще можно, но я сомневаюсь, что можно выстрелить.
— Ну, стало быть, все ясно. Ее застрелил кто-то другой и постарался сделать так, чтобы все выглядело как самоубийство, Впрочем, а как же насчет запертых двери и окна?
На это ответил инспектор Джеймсон:
— Окно было закрыто и заперто на шпингалет, сэр, но, хотя дверь и была заперта, ключа мы не нашли.
Джэпп кивнул.
— Да, незадача. Тот, кто это сделал, запер дверь, уходя, и надеялся, что отсутствие ключа останется незамеченным.
— C'est bete, cal3 — пробормотал Пуаро.
— А, ладно, Пуаро, старина, перестаньте судить всех по меркам своего блистательного ума! Собственно говоря, это как раз та маленькая подробность, которую часто не замечают. Дверь заперта. Ее взламывают. Находят мертвую женщину… в руке у нее пистолет… явное самоубийство. Она заперлась, чтобы совершить его, ключей никто не ищет. Собственно говоря, хорошо еще, что мисс Плендерлит послала за полицией. Она могла пригласить двух-трех возниц взломать дверь, и уж тогда бы о ключе вообще забыли.
— Да, пожалуй, так, — согласился Эркюль Пуаро. — Это была бы естественная реакция многих людей. Полиция — это ведь последняя инстанция, разве нет? — Он по-прежнему смотрел вниз, на тело.
— Вас что-то удивляет? — спросил Джэпп. Вопрос он задал небрежно, но глаза его смотрели цепко и проницательно.
Пуаро медленно покачал головой.
— Я смотрел на ее часы.
Он наклонился и слегка коснулся их кончиком пальца. Это были изящные часики с бриллиантами, на черном муаровом ремешке, надетом на запястье руки, державшей пистолет.
— Шикарная штучка, а? — заметил Джэпп. — Должно быть, стоила кучу денег. — Он вопросительно склонил голову к Пуаро. — Что-нибудь в них, да?
— Возможно…
Пуаро отошел к конторке, сделанной как секретер. Конторка тоже была изящно украшена и вписывалась в общую цветовую гамму. В центре помещалась довольно массивная серебряная чернильница, перед ней — красивый, покрытый зеленым лаком блокнот для промокашек. Слева от него стоял зеленый стеклянный лоток для ручек, на котором лежало серебряное перо, палочка зеленого воска для запечатывания писем, карандаш и две марки. Справа от блокнота был передвижной календарь, сообщавший день недели, число и месяц, Был там также небольшой стеклянный стаканчик, и в нем стояло зеленое гусиное перо. Пуаро, казалось, заинтересовался пером. Он вытащил его и осмотрел, но чернил на нем не оказалось. Это было всего лишь украшение, ничего больше. Пользовались серебряной ручкой с запачканным чернилами пером. Взгляд Пуаро переместился на календарь.
— Вторник, пятое ноября, — сказал Джэпп, — Вчера. Тут все верно. — Он повернулся к Бретту. — Давно ли она мертва?
— Ее убили в одиннадцать тридцать три вчера вечером, — тут же ответил Бретт. Он улыбнулся, заметив удивленное лицо Джэппа. — Простите, старина, но для этого надо быть эдаким сверхдоктором, каким его изображают в книгах. На самом же деле — около одиннадцати, плюс-минус час.
— О, а то я подумал, что, может быть, в это время остановились ее наручные часы или еще что-нибудь такое.
— Они и вправду остановились. Только в четверть пятого.
— Не думаю, что ее могли убить в четверть пятого,
— Об этом не может быть и речи.
Пуаро откинул крышку блокнота с промокашками.
— Неплохая догадка, — похвалил Джэпп. — Но, увы…
Сверху был девственно чистый лист промокательной бумаги. Пуаро просмотрел другие листки, но все они были одинаковые. Тогда он обратил внимание на корзину для бумаг. В ней оказалось два-три порванных письма и проспекты. Они были разорваны пополам, и восстановить их не составляло труда. Обращение какого-то общества по оказанию помощи бывшим военнослужащим е просьбой о пожертвовании, приглашение на вечеринку С коктейлями 3 ноября, извещение о примерке. Проспекты представляли собой объявления о распродаже мехов и каталог одного универмага.
— Тут ничего нет, — сказал Джэпп.
— Нет, а странно… — ответил Пуаро,
— Вы хотите сказать, что самоубийцы обычно оставляют записку?
— Вот именно.
— По сути, еще одно доказательство того, что это не самоубийство. — Он отошел.
— Теперь я попрошу своих людей заняться этим дедом. А нам лучше спуститься и побеседовать с мисс Плендерлит. Идете, Пуаро?
Пуаро, казалось, по-прежнему был занят конторкой и стоящими на ней предметами. Он вышел из комнаты, но у двери снова оглянулся на гусиное перо крикливого изумрудного цвета.
— Еще чего! — воскликнул старший инспектор Джэпп. — И послушай, мальчик… — Последовала короткая проповедь. Перепуганный сорванец поспешно ретировался, бросив на ходу своим юным дружкам:
— Что б мне провалиться! Это же переодетый фараон!
Ватага пустилась наутек, распевая песенку о Пороховом заговоре:
Спутник старшего инспектора, маленький пожилой человечек с яйцеобразной головой и пышными, как у военного, усами, улыбнулся каким-то своим мыслям.
Нет, наверное, не зря
В пятый день ноября
Будем чучело
Фокса сжигать.
Не забудем вовек,
Как сей злой человек
Наш парламент пытался взорвать.1
— Очень хорошо, Джэпп, — заметил он. — Вы прекрасный проповедник, поздравляю вас!
— Откровенный предлог для попрошайничества, вот что такое день Гая Фокса! — посетовал Джэпп.
— Любопытная традиция — размышлял Эркюль Пуаро. — Фейерверк летит вверх — бах! бах! А человек, ради которого он устраивается, и его деяния давно позабыты.
— Не думаю, что многие из этих ребятишек действительно знают, кто такой был Гай Фокс, — согласился сотрудник Скотленд-Ярда.
— А вскоре, безусловно, последует путаница в мыслях. Этот фейерверк пятого ноября — зачем он устраивается? В честь или в поношение? Взорвать английский парламент — это было бы грехом или благородным деянием?
Джэпп усмехнулся.
— Кое-кто, несомненно, предпочел бы последнее. Свернув с широкой улицы, двое мужчин оказались в относительной тишине каретного ряда. Они вместе обедали и теперь кратчайшим путем шли к квартире Пуаро. То и дело слышались взрывы петард, временами небо расцвечивал золотой дождь.
— Отличный вечерок для убийства, — профессионально заметил Джэпп. — Например, выстрела никто не услышит.
— Мне всегда казалось странным, что многие преступники не пользуются преимуществами подобного рода, — сказал Пуаро.
— Знаете, Пуаро, порой мне прямо хочется, чтобы вы совершили убийство.
— Mon cher!2
— Да, мне хочется знать, как бы вы его обстряпали.
— Дорогой мой Джэпп, если бы я совершил убийство, у вас не было бы ни малейшей возможности увидеть, как я его… обстряпал. Весьма вероятно, вы даже не осознали бы, что произошло убийство.
Джэпп рассмеялся добродушно и даже с нежностью.
— Самоуверенный чертенок, вот вы кто! — снисходительно заметил он.
В половине одиннадцатого утра у Эркюля Пуаро зазвонил телефон.
— Алло! Это вы, Пуаро? Говорит Джэпп. Помните, возвращаясь вчера домой через парк Бардсли Гарденс, мы говорили о том, как легко застрелить человека, когда взрываются все эти штуковины — шутихи, петарды и прочее?
— Разумеется.
— Ну вот, там произошло самоубийство. Дом номер четырнадцать. Молодая вдова, миссис Аллен. Я сейчас выезжаю туда. Хотите со мной?
— Простите, но неужто таких видных людей, как вы, мой дорогой друг, посылают расследовать дела о самоубийствах?
— Ну, пройдоха! Нет, не посылают. Собственно говоря, наш доктор, похоже, считает, что там дело нечисто. Вы приедете? По-моему, вас следует подключить к этому делу.
— Разумеется, приеду. Четырнадцатый дом, говорите?
— Совершенно верно.
Пуаро прибыл к дому № 14 по Бардсли Гарденс Мьюз почти одновременно с Джэппом и еще тремя сотрудниками. Было заметно, что дом привлекает к себе внимание. Множество людей — возницы, их жены, рассыльные, бездельники, прилично одетые прохожие и бесчисленные дети — все глазели на дом № 14 с разинутыми ртами и с восхищением во взоре. На ступеньках стоял констебль в кителе и как мог оттеснял любопытных. Проворные молодые люди с фотоаппаратами были заняты своим делом. Когда Джэпп вылез из машины, они тотчас бросились к нему.
— Пока для вас ничего нет, — сказал Джэпп, отводя их жестом руки. Он кивнул Пуаро. — Итак, вы здесь. Войдем в дом.
Они быстро прошли внутрь, дверь за ними закрылась, и Джэпп с Пуаро оказались притиснутыми друг к другу в тесной прихожей, у основания лестничного пролета. Наверху появился какой-то мужчина, узнал Джэппа и позвал:
— Поднимайтесь сюда, сэр.
Джэпп и Пуаро взобрались по лестнице. Человек на верхней площадке открыл дверь слева, и они очутились в маленькой спальне.
— Вероятно, вы хотите, чтобы я ввел вас в курс дела, сэр?
— Вот именно, Джеймсон, — сказал Джэпп. — Мы слушаем.
Инспектор полицейского участка Джеймсон начал свой доклад:
— Покойная — некая миссис Аллен, сэр. Жила здесь с подругой, мисс Плендерлит. Та гостила в деревне и вернулась ныне утром. Она открыла дверь собственным ключом и удивилась, никого не застав. В девять часов к ним обычно приходит женщина, чтобы убраться. Мисс Плендерлит поднялась наверх, сначала в свою комнату — вот в эту, затем прошла через лестничную площадку к комнате подруги. Дверь оказалась запертой изнутри. Она подергала ручку, постучала и позвала, но не получила ответа. В конце концов, встревожившись, позвонила в полицию. Это было в десять сорок пять. Мы прибыли, немедленно и взломали дверь. Миссис Аллен лежала на полу с простреленной головой. В руке она держала автоматический пистолет двадцать пятого калибра. Создавалось впечатление, что дело ясное: самоубийство.
— Где мисс Плендерлит теперь?
— Она внизу, в гостиной. Весьма хладнокровная, деловая молодая леди. Я бы сказал, девушка с головой на плечах.
— Я потом с ней побеседую. Сейчас я хотел бы видеть Бретта.
Сопровождаемый Пуаро, он пересек лестничную площадку и вошел в противоположную комнату. Высокий пожилой человек кивнул им:
— Привет, Джэпп, рад, что вы приехали. Странное это дело.
Джэпп подошел к нему. Эркюль Пуаро окинул комнату быстрым оценивающим взглядом. Она была гораздо больше той, из которой они только что вышли, и имела глубокую оконную нишу, в то время как другая комната была лишь обыкновенной спальней. А эта явно служила и спальней, и гостиной одновременно. Стены были серебристые, потолок — изумрудно-зеленый, а занавески — какой-то модернистской серебристо-зеленой расцветки. Тут стоял диван, покрытый изумрудно-зеленым стеганым шелковым одеялом, на нем лежало несколько золотистых и серебристых диванных подушек. Стояли здесь и высокое старинное бюро орехового дерева, большие старые часы в ореховом же корпусе и несколько современных стульев, поблескивавших хромом. На низком стеклянном столике — огромная пепельница, полная сигаретных окурков.
Эркюль Пуаро осторожно принюхался, затем подошел к Джэппу.
Тот стоял, разглядывая тело. Оно лежало на том месте, где упало, — возле одного из хромированных стульев. Покойной было лет 27. Светловолосая, с тонкими чертами лица, почти лишенного косметики. Это было симпатичное, задумчивое, возможно чуть простоватое, лицо. На полу, под головой, с левой стороны — кровь, много крови. Пальцы правой руки сжимали маленький пистолет. Женщина была одета в простое темно-зеленое платье, прикрывавшее шею.
— Ну, Бретт, так в чем дело? — спросил Джэпп, взглянув на сидевшего на корточках врача.
— Положение тела правильное, — отвечал тот. — Именно так она и должна была соскользнуть со стула, если застрелилась. Дверь была заперта и окно закрыто изнутри.
— Как вы говорите, тут все в порядке. Что же тогда не так?
— Посмотрите на пистолет. Я его не трогал, жду специалистов по отпечаткам пальцев. Но вам понятно, что я имею в виду.
Пуаро и Джэпп опустились на колени и внимательно осмотрели пистолет.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Джэпп, вставая. — Он в изгибе ее кисти. Создается впечатление, что она держит его, хотя на самом деле она его не держит. Что еще?
— Да много чего. Пистолет у нее в правой руке. А посмотрите на рану. Пистолет был прижат к голове над самым левым ухом, над левым, обратите внимание.
— Гм, — проговорил Джэпп. — Вот оно что. Она не могла держать пистолет в таком положении и выстрелить правой рукой.
— По-моему, это совершенно исключено. Руку завести за ухо еще можно, но я сомневаюсь, что можно выстрелить.
— Ну, стало быть, все ясно. Ее застрелил кто-то другой и постарался сделать так, чтобы все выглядело как самоубийство, Впрочем, а как же насчет запертых двери и окна?
На это ответил инспектор Джеймсон:
— Окно было закрыто и заперто на шпингалет, сэр, но, хотя дверь и была заперта, ключа мы не нашли.
Джэпп кивнул.
— Да, незадача. Тот, кто это сделал, запер дверь, уходя, и надеялся, что отсутствие ключа останется незамеченным.
— C'est bete, cal3 — пробормотал Пуаро.
— А, ладно, Пуаро, старина, перестаньте судить всех по меркам своего блистательного ума! Собственно говоря, это как раз та маленькая подробность, которую часто не замечают. Дверь заперта. Ее взламывают. Находят мертвую женщину… в руке у нее пистолет… явное самоубийство. Она заперлась, чтобы совершить его, ключей никто не ищет. Собственно говоря, хорошо еще, что мисс Плендерлит послала за полицией. Она могла пригласить двух-трех возниц взломать дверь, и уж тогда бы о ключе вообще забыли.
— Да, пожалуй, так, — согласился Эркюль Пуаро. — Это была бы естественная реакция многих людей. Полиция — это ведь последняя инстанция, разве нет? — Он по-прежнему смотрел вниз, на тело.
— Вас что-то удивляет? — спросил Джэпп. Вопрос он задал небрежно, но глаза его смотрели цепко и проницательно.
Пуаро медленно покачал головой.
— Я смотрел на ее часы.
Он наклонился и слегка коснулся их кончиком пальца. Это были изящные часики с бриллиантами, на черном муаровом ремешке, надетом на запястье руки, державшей пистолет.
— Шикарная штучка, а? — заметил Джэпп. — Должно быть, стоила кучу денег. — Он вопросительно склонил голову к Пуаро. — Что-нибудь в них, да?
— Возможно…
Пуаро отошел к конторке, сделанной как секретер. Конторка тоже была изящно украшена и вписывалась в общую цветовую гамму. В центре помещалась довольно массивная серебряная чернильница, перед ней — красивый, покрытый зеленым лаком блокнот для промокашек. Слева от него стоял зеленый стеклянный лоток для ручек, на котором лежало серебряное перо, палочка зеленого воска для запечатывания писем, карандаш и две марки. Справа от блокнота был передвижной календарь, сообщавший день недели, число и месяц, Был там также небольшой стеклянный стаканчик, и в нем стояло зеленое гусиное перо. Пуаро, казалось, заинтересовался пером. Он вытащил его и осмотрел, но чернил на нем не оказалось. Это было всего лишь украшение, ничего больше. Пользовались серебряной ручкой с запачканным чернилами пером. Взгляд Пуаро переместился на календарь.
— Вторник, пятое ноября, — сказал Джэпп, — Вчера. Тут все верно. — Он повернулся к Бретту. — Давно ли она мертва?
— Ее убили в одиннадцать тридцать три вчера вечером, — тут же ответил Бретт. Он улыбнулся, заметив удивленное лицо Джэппа. — Простите, старина, но для этого надо быть эдаким сверхдоктором, каким его изображают в книгах. На самом же деле — около одиннадцати, плюс-минус час.
— О, а то я подумал, что, может быть, в это время остановились ее наручные часы или еще что-нибудь такое.
— Они и вправду остановились. Только в четверть пятого.
— Не думаю, что ее могли убить в четверть пятого,
— Об этом не может быть и речи.
Пуаро откинул крышку блокнота с промокашками.
— Неплохая догадка, — похвалил Джэпп. — Но, увы…
Сверху был девственно чистый лист промокательной бумаги. Пуаро просмотрел другие листки, но все они были одинаковые. Тогда он обратил внимание на корзину для бумаг. В ней оказалось два-три порванных письма и проспекты. Они были разорваны пополам, и восстановить их не составляло труда. Обращение какого-то общества по оказанию помощи бывшим военнослужащим е просьбой о пожертвовании, приглашение на вечеринку С коктейлями 3 ноября, извещение о примерке. Проспекты представляли собой объявления о распродаже мехов и каталог одного универмага.
— Тут ничего нет, — сказал Джэпп.
— Нет, а странно… — ответил Пуаро,
— Вы хотите сказать, что самоубийцы обычно оставляют записку?
— Вот именно.
— По сути, еще одно доказательство того, что это не самоубийство. — Он отошел.
— Теперь я попрошу своих людей заняться этим дедом. А нам лучше спуститься и побеседовать с мисс Плендерлит. Идете, Пуаро?
Пуаро, казалось, по-прежнему был занят конторкой и стоящими на ней предметами. Он вышел из комнаты, но у двери снова оглянулся на гусиное перо крикливого изумрудного цвета.
Глава 2
У подножия узкого лестничного пролета одна дверь вела в просторную жилую комнату, перестроенную из бывшей конюшни. В этой комнате, стены которой были отделаны под грубую штукатурку и украшены гравюрами и резным деревом, сидели двое.
Женщина на стуле рядом с камином протянула руки к огню. Она была темноволосой и стройной, лет двадцати семи — двадцати восьми. Вторая, пожилая дородная матрона с сеткой в руке, отдуваясь и пыхтя, говорила что-то, когда двое мужчин вошли в комнату.
— …И, как я уже сказала, мисс, я так перепугалась, что чуть там же и не упала. Подумать только, что именно сегодня утром…
— Довольно, миссис Пирс, — оборвала ее первая. — Эти джентльмены, я полагаю, из полиции?
— Мисс Плендерлит? — спросил Джэпп, подходя к ней.
Девушка кивнула.
— Так меня зовут. А это миссис Пирс, наша приходящая прислуга.
Неугомонная миссис Пирс заговорила снова:
— Как я сказала мисс Плендерлит, надо же, чтобы именно в это утро у моей сестры, Луизы Мод, случился приступ, а я одна оказалась рядом. А человек, он ведь и есть человек, я и не думала, что миссис Аллен будет возражать, хотя я не люблю разочаровывать своих господ…
Джэпп проворно вклинился в монолог:
— Совершенно верно, миссис Пирс. А теперь, может быть, вы отведете инспектора Джеймсона на кухню и сделаете заявление?
Избавившись таким образом от велеречивой миссис Пирс, Джэпп вновь повернулся к девушке.
— Я старший инспектор Джэпп. Ну, мисс Плендерлит, я хотел бы знать все, что вы можете рассказать мне об этом деле.
— Разумеется. С чего мне начать?
Ее самообладание было достойно восхищения. Ни единого признака горя или потрясения, если не считать чуть ли не неестественную холодность манер.
— В какое время вы прибыли сегодня утром?
— По-моему, почти в половине одиннадцатого. Миссис Пирс старая лгунья: ее здесь не было, как я обнаружила…
— Это часто случается?
Джейн Плендерлит пожала плечами.
— Раза два в неделю она заявляется в полдень, а то и вовсе не приходит. А ей полагается приходить к девяти. Собственно говоря, она, как я сказала, либо приходит сама хворая, либо недуг вдруг поражает кого-нибудь из членов ее семьи. Все эти приходящие прислуги одинаковые — то и дело подводят. По сравнению с другими наша еще ничего.
— Давно она у вас?
— Чуть больше месяца. Та, что была до нее, таскала вещи.
— Пожалуйста, продолжайте, мисс Плендерлит.
— Я расплатилась с таксистом, внесла свой чемодан, поискала миссис Пирс, не увидела ее и поднялась к себе в комнату. Навела у себя порядок, потом пошла к Барбре, миссис .Аллен, и обнаружила, что дверь заперта. Я подергала ручку и постучала, но ответа не дождалась, спустилась вниз и позвонила в полицию.
— Пардон, — быстро ввернул Пуаро, — .а вам не пришло в голову попытаться взломать дверь, скажем, с помощью одного из кучеров с конюшни?
Она устремила на него взор своих холодных серо-зеленых глаз. Взгляд был живым и, казалось, оценивающим.
— Нет, по-моему, я об этом даже не подумала. Если что-то не так, полагала я, посылать надо за полицией и ни за кем иным.
— Стало быть, вы подумали, пардон, мадемуазель, что что-то не так?
— Естественно.
— Потому что вы не смогли достучаться? Но, быть может, ваша подруга выпила снотворного или что-нибудь в этом роде.
— Снотворное она не пила. — Ответ прозвучал резко.
— Или, возможно, она ушла, заперев дверь?
— Зачем ей запирать? Во всяком случае, она бы оставила мне записку.
— А она не… не оставила вам записку? Вы в этом совершенно уверены?
— Разумеется, уверена. Я бы ее сразу увидела. Это прозвучало уже подчеркнуто резко.
— А вы не попытались посмотреть в замочную скважину, мисс Плендерлит? — спросил Джэпп.
— Нет, — задумчиво ответила Джейн Плендерлит. — Мне это даже в голову не пришло. Но я бы все равно ничего не увидела, правда? Ведь в ней был ключ? — Невинно-вопрошающий взгляд ее широко раскрытых глаз встретился со взглядом Джэппа. Пуаро вдруг усмехнулся в усы.
— Вы, разумеется, поступили правильно, мисс Плендерлит, — сказал Джэпп. — Ведь у вас, вероятно, не было оснований полагать, что ваша подруга собиралась покончить с собой?
— О нет!
— Она не казалась встревоженной или подавленной?
— Нет.
— Вы знали, что у нее есть пистолет? Джейн Плендерлит кивнула.
— Да, он у нее был еще в Индии. Она всегда держала его в своей комнате в ящике.
— А разрешение на него у нее было?
— Вероятно. Точно не знаю.
— А теперь, мисс Плендерлит, расскажите все, что можете, о миссис Аллен: как давно вы ее знаете, где ее родственники — в общем, все.
— Я знаю Барбру пять лет. Впервые встретила ее, путешествуя за границей, в Египте. Она возвращалась домой из Индии. Я недолго работала в британской школе в Афинах и перед тем, как отправиться домой, провела несколько недель в Египте. Мы вместе совершали круиз по Нилу, подружились, решили, что подходим друг к другу. Я в то время подыскивала компаньонку, чтобы вместе снимать какой-нибудь крошечный домик или квартиру, Барбра была одна-одинешенька на всем белом свете. Мы подумали, что прекрасно уживемся.
— И вы действительно хорошо ужились?
— Очень хорошо. У каждой из нас был свой круг друзей — у Барбры более широкий, у меня — поуже, большей частью богема. Вероятно, это был наилучший расклад.
Пуаро кивнул. Джэпп продолжал:
— А что вам известно о семье миссис Аллен и ее жизни до встречи с вами?
Джейн Плендерлит пожала плечами.
— По сути дела, не так уж и много, По-моему, ее девичья фамилия была Армитидж.
— А ее муж?
— Кажется, он пил. Вроде бы умер через год или два после их бракосочетания. Был один ребенок, девочка, которая умерла трех лет от роду. Барбра не любила говорить о муже. По-моему, она вышла за него в Индии, когда ей было около семнадцати. Затем они уехали на Борнео или в какое-то такое богом забытое место, куда посылают неудачников. Но поскольку для нее это была явно больная тема, я ее не затрагивала,
— Вы не знаете, не испытывала ли миссис Аллен стесненности в средствах?
— Нет, я уверена, что не испытывала,
— А долги?
— О нет! Я уверена, что ничего подобного не было.
— Теперь я должен задать вам еще один вопрос, и, надеюсь, он вас не расстроит, мисс Плендерлит. Был Ли у миссис Аллен на примете какой-нибудь мужчина или друзья-мужчины?
Ответ Джейн Плендерлит прозвучал холодно:
— В общем, она была помолвлена и собиралась замуж, если это может послужить ответом на ваш вопрос.
— Как фамилия человека, с которым она была помолвлена?
— Чарльз Лэвертон-Уэст. Он член парламента от какого-то местечка в Хэмпшире.
— Они давно знакомы?
— Чуть больше года.
— А как давно она помолвлена с ним?
— Два… нет, почти три месяца.
— Насколько вам известно, никакой ссоры между ними не было?
Мисс Плендерлит покачала головой.
— Нет. Я бы и удивилась, случись что-нибудь в этом роде. Барбра была не из тех, кто ссорится.
— Давно ли вы видели миссис Аллен в последний раз?
— В прошлую пятницу, как раз перед отъездом на выходные.
— Миссис Аллен оставалась в городе?
— Да. По-моему, в воскресенье она собиралась выйти с женихом в город.
— А вы сами, где вы проводили выходной?
— В Лейделс-Холле, в Эссексе.
— Как фамилия людей, у которых вы гостили? «— Мистер и миссис Бентинк.
— Вы уехали от них только сегодня утром?
— Да.
— Вы, должно быть, уехали очень рано?
— Мистер Бентинк подвез меня на автомобиле. Он выезжает рано, потому что к десяти ему надо быть в Сити.
— Ясно. — Джэпп понимающе кивнул. Все ответы мисс Плендерлит были четкими и убедительными.
Пуаро в свою очередь тоже задал вопрос:
— Каково ваше личное мнение о мистере Лэвертон-Уэсте?
Девушка пожала плечами.
— Это имеет какое-нибудь значение?
— Возможно, и нет, но я хотел бы знать ваше мнение.
— Пожалуй, я как-то даже о нем не думала — ни хорошо, ни дурно. Он молод, не старше тридцати одного Или тридцати двух, честолюбив, умеет хорошо выступать перед публикой, намерен пробиться в свет.
— Это с хорошей стороны, а с плохой?
— Ну… — Мисс Плендерлит призадумалась. — По-моему, он простоват. Мысли его не блещут самобытностью, и он немножко позер.
— Это не столь уж серьезные недостатки, мадемуазель, — с улыбкой заметил Пуаро.
— Вы так думаете? — Ее вопрос прозвучал с легкой иронией.
— Возможно, вам они и кажутся серьезными, — взглянув на девушку, Пуаро заметил, что она несколько смущена, и продолжал развивать свою тему: — А вот миссис Аллен даже не заметила бы их.
— Вы совершенно правы. Барбра считала его замечательным, была всецело согласна с его собственным мнением о себе.
— Вы любили свою подругу? — мягко спросил Пуаро. От него не укрылось, что рука на колене сжалась, линия подбородка стала тверже. Но когда девушка ответила, в голосе не отразилось никаких эмоции!
— Вы угадали, любила.
— Еще одно, мисс Плендерлит, — сказал Джэпп. — А вы с ней не ссорились? Между вами не было никаких недоразумений?
— Абсолютно никаких.
— Даже из-за этой помолвки?
— Разумеется, нет. Я разделяла ее радость по этому поводу.
Наступила короткая пауза, затем Джэпп спросил:
— Вы не знаете, были ли у миссис Аллен какие-нибудь враги?
На этот раз, прежде чем ответить, мисс Плендерлит призадумалась. А когда ответила, ее тон слегка изменился:
— Я не совсем понимаю, что, по-вашему, значит» враги «.
— Любой человек, например, которому была бы выгодна ее смерть.
— О нет, это было бы смешно. У нее был очень маленький доход.
— И кто же его унаследует?
Джейн Плендерлит ответила с некоторым удивлением:
— Я, право, не знаю. Не удивлюсь, если это буду я. То есть, если она вообще оставила завещание.
— И никаких врагов? — быстро сменил тему Джэпп. — Каких-нибудь людей, которые затаили бы на нее зло?
— Не думаю, что у кого-нибудь был зуб против нее. Она была очень милым существом, всегда со всеми ладила. У нее был по-настоящему добрый, любезный нрав.
Впервые этот твердый бесцветный голос дрогнул. Пуаро едва заметно кивнул.
— Выходит, миссис Аллен в последнее время пребывала в хорошем расположении духа, не испытывала денежных затруднений, была помолвлена и счастлива в своей помолвке. И не было на свете никаких причин, по которым она могла кончить жизнь самоубийством. Так ведь? — спросил Джэпп.
Джейн немного помолчала.
— Так.
Джэпп встал.
— Простите, мне надо переговорить с инспектором Джеймсоном. — Он вышел из комнаты, и Эркюль Пуаро остался с глазу на глаз с Джейн Плендерлит.
Женщина на стуле рядом с камином протянула руки к огню. Она была темноволосой и стройной, лет двадцати семи — двадцати восьми. Вторая, пожилая дородная матрона с сеткой в руке, отдуваясь и пыхтя, говорила что-то, когда двое мужчин вошли в комнату.
— …И, как я уже сказала, мисс, я так перепугалась, что чуть там же и не упала. Подумать только, что именно сегодня утром…
— Довольно, миссис Пирс, — оборвала ее первая. — Эти джентльмены, я полагаю, из полиции?
— Мисс Плендерлит? — спросил Джэпп, подходя к ней.
Девушка кивнула.
— Так меня зовут. А это миссис Пирс, наша приходящая прислуга.
Неугомонная миссис Пирс заговорила снова:
— Как я сказала мисс Плендерлит, надо же, чтобы именно в это утро у моей сестры, Луизы Мод, случился приступ, а я одна оказалась рядом. А человек, он ведь и есть человек, я и не думала, что миссис Аллен будет возражать, хотя я не люблю разочаровывать своих господ…
Джэпп проворно вклинился в монолог:
— Совершенно верно, миссис Пирс. А теперь, может быть, вы отведете инспектора Джеймсона на кухню и сделаете заявление?
Избавившись таким образом от велеречивой миссис Пирс, Джэпп вновь повернулся к девушке.
— Я старший инспектор Джэпп. Ну, мисс Плендерлит, я хотел бы знать все, что вы можете рассказать мне об этом деле.
— Разумеется. С чего мне начать?
Ее самообладание было достойно восхищения. Ни единого признака горя или потрясения, если не считать чуть ли не неестественную холодность манер.
— В какое время вы прибыли сегодня утром?
— По-моему, почти в половине одиннадцатого. Миссис Пирс старая лгунья: ее здесь не было, как я обнаружила…
— Это часто случается?
Джейн Плендерлит пожала плечами.
— Раза два в неделю она заявляется в полдень, а то и вовсе не приходит. А ей полагается приходить к девяти. Собственно говоря, она, как я сказала, либо приходит сама хворая, либо недуг вдруг поражает кого-нибудь из членов ее семьи. Все эти приходящие прислуги одинаковые — то и дело подводят. По сравнению с другими наша еще ничего.
— Давно она у вас?
— Чуть больше месяца. Та, что была до нее, таскала вещи.
— Пожалуйста, продолжайте, мисс Плендерлит.
— Я расплатилась с таксистом, внесла свой чемодан, поискала миссис Пирс, не увидела ее и поднялась к себе в комнату. Навела у себя порядок, потом пошла к Барбре, миссис .Аллен, и обнаружила, что дверь заперта. Я подергала ручку и постучала, но ответа не дождалась, спустилась вниз и позвонила в полицию.
— Пардон, — быстро ввернул Пуаро, — .а вам не пришло в голову попытаться взломать дверь, скажем, с помощью одного из кучеров с конюшни?
Она устремила на него взор своих холодных серо-зеленых глаз. Взгляд был живым и, казалось, оценивающим.
— Нет, по-моему, я об этом даже не подумала. Если что-то не так, полагала я, посылать надо за полицией и ни за кем иным.
— Стало быть, вы подумали, пардон, мадемуазель, что что-то не так?
— Естественно.
— Потому что вы не смогли достучаться? Но, быть может, ваша подруга выпила снотворного или что-нибудь в этом роде.
— Снотворное она не пила. — Ответ прозвучал резко.
— Или, возможно, она ушла, заперев дверь?
— Зачем ей запирать? Во всяком случае, она бы оставила мне записку.
— А она не… не оставила вам записку? Вы в этом совершенно уверены?
— Разумеется, уверена. Я бы ее сразу увидела. Это прозвучало уже подчеркнуто резко.
— А вы не попытались посмотреть в замочную скважину, мисс Плендерлит? — спросил Джэпп.
— Нет, — задумчиво ответила Джейн Плендерлит. — Мне это даже в голову не пришло. Но я бы все равно ничего не увидела, правда? Ведь в ней был ключ? — Невинно-вопрошающий взгляд ее широко раскрытых глаз встретился со взглядом Джэппа. Пуаро вдруг усмехнулся в усы.
— Вы, разумеется, поступили правильно, мисс Плендерлит, — сказал Джэпп. — Ведь у вас, вероятно, не было оснований полагать, что ваша подруга собиралась покончить с собой?
— О нет!
— Она не казалась встревоженной или подавленной?
— Нет.
— Вы знали, что у нее есть пистолет? Джейн Плендерлит кивнула.
— Да, он у нее был еще в Индии. Она всегда держала его в своей комнате в ящике.
— А разрешение на него у нее было?
— Вероятно. Точно не знаю.
— А теперь, мисс Плендерлит, расскажите все, что можете, о миссис Аллен: как давно вы ее знаете, где ее родственники — в общем, все.
— Я знаю Барбру пять лет. Впервые встретила ее, путешествуя за границей, в Египте. Она возвращалась домой из Индии. Я недолго работала в британской школе в Афинах и перед тем, как отправиться домой, провела несколько недель в Египте. Мы вместе совершали круиз по Нилу, подружились, решили, что подходим друг к другу. Я в то время подыскивала компаньонку, чтобы вместе снимать какой-нибудь крошечный домик или квартиру, Барбра была одна-одинешенька на всем белом свете. Мы подумали, что прекрасно уживемся.
— И вы действительно хорошо ужились?
— Очень хорошо. У каждой из нас был свой круг друзей — у Барбры более широкий, у меня — поуже, большей частью богема. Вероятно, это был наилучший расклад.
Пуаро кивнул. Джэпп продолжал:
— А что вам известно о семье миссис Аллен и ее жизни до встречи с вами?
Джейн Плендерлит пожала плечами.
— По сути дела, не так уж и много, По-моему, ее девичья фамилия была Армитидж.
— А ее муж?
— Кажется, он пил. Вроде бы умер через год или два после их бракосочетания. Был один ребенок, девочка, которая умерла трех лет от роду. Барбра не любила говорить о муже. По-моему, она вышла за него в Индии, когда ей было около семнадцати. Затем они уехали на Борнео или в какое-то такое богом забытое место, куда посылают неудачников. Но поскольку для нее это была явно больная тема, я ее не затрагивала,
— Вы не знаете, не испытывала ли миссис Аллен стесненности в средствах?
— Нет, я уверена, что не испытывала,
— А долги?
— О нет! Я уверена, что ничего подобного не было.
— Теперь я должен задать вам еще один вопрос, и, надеюсь, он вас не расстроит, мисс Плендерлит. Был Ли у миссис Аллен на примете какой-нибудь мужчина или друзья-мужчины?
Ответ Джейн Плендерлит прозвучал холодно:
— В общем, она была помолвлена и собиралась замуж, если это может послужить ответом на ваш вопрос.
— Как фамилия человека, с которым она была помолвлена?
— Чарльз Лэвертон-Уэст. Он член парламента от какого-то местечка в Хэмпшире.
— Они давно знакомы?
— Чуть больше года.
— А как давно она помолвлена с ним?
— Два… нет, почти три месяца.
— Насколько вам известно, никакой ссоры между ними не было?
Мисс Плендерлит покачала головой.
— Нет. Я бы и удивилась, случись что-нибудь в этом роде. Барбра была не из тех, кто ссорится.
— Давно ли вы видели миссис Аллен в последний раз?
— В прошлую пятницу, как раз перед отъездом на выходные.
— Миссис Аллен оставалась в городе?
— Да. По-моему, в воскресенье она собиралась выйти с женихом в город.
— А вы сами, где вы проводили выходной?
— В Лейделс-Холле, в Эссексе.
— Как фамилия людей, у которых вы гостили? «— Мистер и миссис Бентинк.
— Вы уехали от них только сегодня утром?
— Да.
— Вы, должно быть, уехали очень рано?
— Мистер Бентинк подвез меня на автомобиле. Он выезжает рано, потому что к десяти ему надо быть в Сити.
— Ясно. — Джэпп понимающе кивнул. Все ответы мисс Плендерлит были четкими и убедительными.
Пуаро в свою очередь тоже задал вопрос:
— Каково ваше личное мнение о мистере Лэвертон-Уэсте?
Девушка пожала плечами.
— Это имеет какое-нибудь значение?
— Возможно, и нет, но я хотел бы знать ваше мнение.
— Пожалуй, я как-то даже о нем не думала — ни хорошо, ни дурно. Он молод, не старше тридцати одного Или тридцати двух, честолюбив, умеет хорошо выступать перед публикой, намерен пробиться в свет.
— Это с хорошей стороны, а с плохой?
— Ну… — Мисс Плендерлит призадумалась. — По-моему, он простоват. Мысли его не блещут самобытностью, и он немножко позер.
— Это не столь уж серьезные недостатки, мадемуазель, — с улыбкой заметил Пуаро.
— Вы так думаете? — Ее вопрос прозвучал с легкой иронией.
— Возможно, вам они и кажутся серьезными, — взглянув на девушку, Пуаро заметил, что она несколько смущена, и продолжал развивать свою тему: — А вот миссис Аллен даже не заметила бы их.
— Вы совершенно правы. Барбра считала его замечательным, была всецело согласна с его собственным мнением о себе.
— Вы любили свою подругу? — мягко спросил Пуаро. От него не укрылось, что рука на колене сжалась, линия подбородка стала тверже. Но когда девушка ответила, в голосе не отразилось никаких эмоции!
— Вы угадали, любила.
— Еще одно, мисс Плендерлит, — сказал Джэпп. — А вы с ней не ссорились? Между вами не было никаких недоразумений?
— Абсолютно никаких.
— Даже из-за этой помолвки?
— Разумеется, нет. Я разделяла ее радость по этому поводу.
Наступила короткая пауза, затем Джэпп спросил:
— Вы не знаете, были ли у миссис Аллен какие-нибудь враги?
На этот раз, прежде чем ответить, мисс Плендерлит призадумалась. А когда ответила, ее тон слегка изменился:
— Я не совсем понимаю, что, по-вашему, значит» враги «.
— Любой человек, например, которому была бы выгодна ее смерть.
— О нет, это было бы смешно. У нее был очень маленький доход.
— И кто же его унаследует?
Джейн Плендерлит ответила с некоторым удивлением:
— Я, право, не знаю. Не удивлюсь, если это буду я. То есть, если она вообще оставила завещание.
— И никаких врагов? — быстро сменил тему Джэпп. — Каких-нибудь людей, которые затаили бы на нее зло?
— Не думаю, что у кого-нибудь был зуб против нее. Она была очень милым существом, всегда со всеми ладила. У нее был по-настоящему добрый, любезный нрав.
Впервые этот твердый бесцветный голос дрогнул. Пуаро едва заметно кивнул.
— Выходит, миссис Аллен в последнее время пребывала в хорошем расположении духа, не испытывала денежных затруднений, была помолвлена и счастлива в своей помолвке. И не было на свете никаких причин, по которым она могла кончить жизнь самоубийством. Так ведь? — спросил Джэпп.
Джейн немного помолчала.
— Так.
Джэпп встал.
— Простите, мне надо переговорить с инспектором Джеймсоном. — Он вышел из комнаты, и Эркюль Пуаро остался с глазу на глаз с Джейн Плендерлит.
Глава 3
Несколько минут они молчали, Джейн Плендерлит бросила на маленького человечка быстрый оценивающий взгляд, но потом устремила взор в пространство. Однако она помнила о его присутствии. И это чувствовалось по какому-то нервному напряжению. Она сидела неподвижно, но не расслабленно.
Когда Пуаро наконец нарушил молчание, звук его голоса, казалось, принес ей некоторое облегчение. Вопрос свой он задал по обыкновению приятным вежливым тоном:
— Когда вы зажгли камин, мадемуазель?
— Камин?! — Ее голос прозвучал глухо и немного рассеянно. — О, утром, как только приехала.
— Прежде чем поднялись наверх или после?
— Прежде.
— Понятно. Да, естественно… И все уже было готово или вам пришлось все делать самой?
— Все было готово, оставалось только поднести спичку.
В ее голосе слышалось легкое нетерпение. Она явно чувствовала, что он пытается завести разговор. Возможно, так оно и было. Во всяком случае, он продолжал тоном спокойной беседы:
— Но ваша подруга… у нее в комнате я заметил только газовый камин.
Джейн Плендерлит ответила, как заведенная:
— Это единственный камин на угле, который у нас есть. Остальные все газовые.
— Вы и готовите на газе?
— По-моему, теперь все так делают.
— Верно. Это легче.
Обмен пустячными репликами прекратился. Джейн Плендерлит постукивала по полу ногой. Затем вдруг резко сказала:
— А этот человек, старший инспектор Джэпп, его считают способным?
— Он весьма здраво мыслит. Да, он на хорошем счету. Джэпп работает усердно и тщательно, и от него почти ничего не укрывается.
Когда Пуаро наконец нарушил молчание, звук его голоса, казалось, принес ей некоторое облегчение. Вопрос свой он задал по обыкновению приятным вежливым тоном:
— Когда вы зажгли камин, мадемуазель?
— Камин?! — Ее голос прозвучал глухо и немного рассеянно. — О, утром, как только приехала.
— Прежде чем поднялись наверх или после?
— Прежде.
— Понятно. Да, естественно… И все уже было готово или вам пришлось все делать самой?
— Все было готово, оставалось только поднести спичку.
В ее голосе слышалось легкое нетерпение. Она явно чувствовала, что он пытается завести разговор. Возможно, так оно и было. Во всяком случае, он продолжал тоном спокойной беседы:
— Но ваша подруга… у нее в комнате я заметил только газовый камин.
Джейн Плендерлит ответила, как заведенная:
— Это единственный камин на угле, который у нас есть. Остальные все газовые.
— Вы и готовите на газе?
— По-моему, теперь все так делают.
— Верно. Это легче.
Обмен пустячными репликами прекратился. Джейн Плендерлит постукивала по полу ногой. Затем вдруг резко сказала:
— А этот человек, старший инспектор Джэпп, его считают способным?
— Он весьма здраво мыслит. Да, он на хорошем счету. Джэпп работает усердно и тщательно, и от него почти ничего не укрывается.