Страница:
Перед самым заседанием Военного Совета генерал Кутепов устроил предварительное совещание старших начальников Добровольческого корпуса. На этом заседании, несмотря на все заявления А. П., что решение Деникина бесповоротно, начальники единодушно постановили просить генерала Деникина остаться во главе армии. Это постановление было оглашено на Военном Совете.
Генерал Драгомиров послал Деникину телеграмму, в которой подчеркивал, что "только представители флота указали преемником генерала Врангеля, а вся сухопутная армия ходатайствует о сохранении Вами главного командования"...
Деникин был непреклонен. Тогда Военный Совет остановился на кандидатура Врангеля, и 22-го марта в Белой армии произошла смена командования. Приказом по армии генерал Деникин назначил своим преемником генерала барона Врангеля.
XIX.
Когда генерал Врангель уезжал из Константинополя на Военный Совет, ему был вручен для передачи генералу Деникину английский ультиматум.
Британское правительство предлагало генералу Деникину прекратить "неравную и безнадежную борьбу" и обещало свое посредничество для переговоров с Советской властью, чтобы добиться амнистии населению Крыма и войскам Юга России. В случае отклонения этого предложения со стороны Деникина, Англия предупреждала, что она решительно прекратит свою дальнейшую поддержку Белой армии.
На эту ноту генерал Врангель, приняв пост Главнокомандующего, немедленно послал ответ, полный достоинства. Теперь Белая армия в своей борьбе с большевиками оставалась безо всякой помощи извне, и Врангель считал, что положение в Крыму безвыходно.
На обреченность борьбы с большевиками Врангель указывал прямо. Он говорил - "я не вправе обещать армии победу и готов испить с нею чашу унижения".
Обреченность борьбы учитывал ближайший помощник Главнокомандующего генерал Шатилов, когда заявлял на Военном Совета, что у противника "из ста шансов на победу имеется девяносто девять и девять в периоде".
Эту обреченность сознавали штабы при одном взгляде на карту всего Советского Союза и маленького Крымского полуострова.
Чувство обреченности передалось и войсками.
Но если в армии уже не было веры в победу, то осталось сознание долга.
У Главнокомандующего долг вождя - "не склонить знамени перед врагом" и "вывести армию и флот с честью из создавшегося тяжелого положения". (См. "Записки" Генерала П. Н. Врангеля: "Белое Дело". IV. стран. 915.).
У солдата - долг часового на посту. Под защиту штыков армии бежали в Крым тысячи людей.
31-го марта, через девять дней после смены власти в Крыму, красные повели наступление на Перекоп. Бой приняли не только войска генерала Слащева, но и корпус генерала Кутепова, а также донцы. Красные войска, потерпели жестокий урон, после чего они стали на фронте пассивны.
Началась кипучая работа Врангеля по приведению в порядок армии и тыла.
Армия была реорганизована. Она была сведена в четыре корпуса и получила наименование "Русской". Добровольческий корпус стал 1-м армейским, его командиром остался Кутепов.
А. П. быстро подтянул свои войска. Тяжелые неудачи не могли сломить упорство и волю к борьбе старых добровольцев.
Вскоре войска 1-го корпуса были сосредоточены на Перекопском направлении. В конце мая А. П. со штабом переехал в местечко Армянский Базар, недалеко от Перекопских укреплений.
Жалкое местечко скучилось на перешейке среди мертвой солончаковой степи. Около домов ни дерева, ни кустика. В знойном разморенном воздухе пахло тлением и тучами носились мухи. Каждый день заунывным дребезжащим звоном маленькая церковка встречала телеги с телами павших на Перекопском валу...
На рассвете 25-го мая вся Русская армия перешла в наступление. Корпус генерала Кутепова атаковала на Перекоп главные силы XIII-ой Советской армии. Красные упорно сопротивлялись, особенно латышские части. Через несколько часов боя 1-ый корпус овладел всей укрепленной позицией красных.
Корпус генерала Слащева произвел высадку восточнее Арбатской Стрелки, овладел Мелитополем и бил по тылу отступающих красных.
Пять дней продолжались жестокие бои. Красные были разгромлены. XIII-ая Советская армия потеряла до 8.000 пленных, 30 орудий, два бронепоезда и огромные склады боевых припасов. Большие потери понесли и белые, особенно в командном составе.
XX.
Когда Русская армия вышла за Перекоп и заняла Северную Таврию, красные стали усиленно подвозить свои резервы.
В середине июня с Кавказа по железной дороге был переброшен на восточный участок фронта Русской армии конный корпус Жлобы в семь с половиной тысяч шашек на прекрасных конях.
Этот корпус вместе с приданными ему кавалерийскими и пехотными частями XIII-ой Советской армии начал теснить донцов и проникать в глубь расположения Русской армии.
Генерал Врангель отдал директиву, в которой главная роль отводилась генералу Кутепову. Ему было приказано произвести необходимую перегруппировку своих войск, охватить ими со всех сторон конницу Жлобы и на рассвете 20-го июня нанести ей решительный удар.
Пехота должна была разгромить кавалерию.
Всю ночь части 1-го корпуса бесшумно двигались и накапливались, как грозовые тучи. В заснувшей немецкой колонии был ярко освещен только один дом, где неумолчно стучали телеграфные аппараты, и по проволокам несся к войскам повелительный ток.
Пропели третьи петухи. А. П. вышел из штаба. Аппараты смолкли. Наступило напряженное затишье. Ухо ловило каждый звук. Вот заиграла в конце деревни пастушья свирель. На ее нужный зов откликнулось радостное мычанье. Послышался скрип ворот, стук калиток. Вдруг в глубине неба точно хлопнул огромный бич. Оборвалась свирель, шарахнулось стадо, дробными копытцами засеменили овцы. Удары бича все настойчивее гнали с неба предутренний сумрак. Наконец, брызнуло золотом июньское утро. Непрерывный рокот встретил восходящее солнце.
Начальник штаба постучал в комнату А. П. и взволнованным голосом доложил:
- Ваше Превосходительство, бой начался!
- Прекрасно, - послышался голос А. П., - прикажите разбудить меня часа через два.
А. П. был покоен за свои войска.
- Великую выдержку и хладнокровие надо иметь пехоте при отражении кавалерийских атак. Неудержимой лавой на распущенных поводьях марш маршем несутся кони со взлохмаченными гривами. На них влитые всадники с пиками на перевес. С каждым мгновением близится грозный ритм. На одной стороне порыв и гул, на другой неподвижность и безмолвие. Палец лежит на спусковом крючке, глаз впивается в нарастающую цель, сердце обгоняет скок коней, но до команды никто не смет нажать на спасительный спуск.
Однажды, при атаке красной кавалерии на Дроздовцев, присутствовал Кутепов. Он стоял рядом с Туркулом.
- Не пора ли открыть огонь? - не выдержал А. П.
- Ваше Превосходительство, здесь я хозяин и я отвечаю за бой, -сказал Туркул, выждал еще несколько мгновений и скомандовал :
- По кавалерии, батальон... пли!
Мчащиеся кентавры с размаха точно ударились грудью о невидимую преграду.. Вздыбились, опрокинулись...
- Вы нарочно так разыграли этот бой в присутствии вашего командующего? спросил Кутепов Туркула.
- Никак нет, Ваше Превосходительство, мои Дроздовцы обычно так воюют с кавалерией.
Вечером, за ужином, генерал Кутепов провозгласил здравицу за генерала Туркула, отбившего в один бой сразу две атаки - атаку красной кавалерии и атаку своего командующего...
Разгром Жлобы начали Корниловцы. Жлоба с пятью кавалерийскими бригадами бросился на Корниловцев. Встретил стальную стену. Вслед за выдержанным огнем Корниловцев в красную кавалерию врезались броневики, на открытые позиции вынеслись пушки, наверху зареяла воздушная эскадрилья... Отовсюду хлестал стальной град.
Красная конница смешалась. Бросилась на Северо-Запад, их встретили: бронепоезда и пехота Слащева. Жлоба поскакал на Юг, наткнулся на Дроздовцев под командою генерала Витковского. Повернул прямо на Север и опять налетел на Дроздовцев. Кавалеристы помчались на Восток, их перехватили донцы и кавалерия генерала Морозова.
Красные кавалеристы бросали своих взмыленных с запавшими боками коней и разбегались во все стороны.
Конница Жлобы была уничтожена. Вся артиллерия при, ней - 40 орудий, 200 пулеметов, 2000 пленных и 3000 коней были взяты белыми в этом бою.
Быстро перегруппировавшись, Русская армия повела по всему фронту наступление и в последующих двухдневных боях захватила еще несколько тысяч пленных, сотни пулеметов и 200 орудий. (См. "Записки" Генерала П. Н. Врангеля: "Белое Дело". IV. стран. 115.).
Русская армия выполняла свой долг. Крым ликовал...
XXI.
Шесть с половиной месяцев длилась борьба Русской армии на равнинах Северной Таврии. Русская армия истекала кровью. Некоторые полки иго корпуса были сведены в батальоны.
Мобилизация в Крыму и Северной Таврии полностью исчерпала всех способных носить оружие. Единственным источником пополнения войск оставались пленные, но они понижали боеспособность армии.
Снова взор обращался на казачьи земли, откуда приходили сведения о начавшихся восстаниях, и генерал Врангель решил произвести десант на Кубань силою до пяти тысяч штыков и сабель. Три недели продолжалась Кубанская операция, но закончилась неуспехом. Десант пришлось вернуть в Крым.
Всего за четыре дня до начала Кубанской операции красные ожесточенными атаками приковали к фронту войска 1-го корпуса, а на фронте 2-го корпуса противник под прикрытием артиллерийского огня с правого берега Днепра, господствующего над песчаной равниной левого берега, навел понтонный мост в районе Каховки и переправился через Днепр. Все попытки 2-го корпуса выбить противника из Каховского тет-де-пона оказались тщетны.
Большевики сильно укрепили Каховские позиции и перебросили сюда лучшие свои части с тяжелой и легкой артиллерией.
Создалась угроза всему левому флангу Русской армии. Противник получил возможность накапливать в Каховке крупные силы, которыми всегда мог выйти в тыл белым войскам и отрезать их от Перекопа.
Врангель решил перебросить крупные силы на правый берег Днепра и взять Каховку с тыла.
К началу этой операции генерал Кутепов был назначен командующим 1-ой армией, генерал Драценко командующим 2-ой армией.
1-ая армия выполнила свою задачу. Кутепов сосредоточил несколько полков на острове Хортица, древней цитадели буйной Запорожской Сечи. Отсюда Корниловцы и Марковцы бросились в брод через Днепр. Большевики с высокого ярко желтого берега открыли огонь.
Забулькали пули. По Днепру поплыли, извиваясь, алые струйки. В разлетающихся брызгах от несущихся скачками людей заиграло радугой солнце. Высоты у красных были взяты с налета. Армия Кутепова стала развивать успех.
В то же время действия 2-ой армии отличались вялостью и нерешительностью. Генерал Врангель в своих записках определенно указывает, что Драценко "действовал, как бы ощупью", и у него не было "твердого руководства командующего apмией". В результате, несмотря на весь первоначальный успех, вся заднепровская операция была сорвана. Угроза со стороны Каховского плацдарма осталась висеть над Русской армией. (См. "Записки" Генерала П. Н. Врангеля: "Белое Дело". IV. стран. 205.).
К этому времени поляки разгромили большевиков, и между ними было заключено перемирие, кончившееся Рижским договором. Красное командование получило возможность бросить все свои силы на Врангеля.
Кроме, пехоты, перебрасываемой с Польского фронта по железным дорогам, к Днепру двигалась Конная армия Буденного силою в четыре кавалерийских дивизий и отдельной кавалерийской бригады. Буденный шел небольшими переходами и все время пополнялся людским и конским составом.
Каждый день перехватывалось радио с донесением Буденного о месте его ночевки, и было ясно, что к середине октября Буденный будет в Каховке.
На фронте нарастали грозные события, а тыл был поглощен радостным известием - Франция признала правительство Врангеля.
Граф де Мартель с французской миссией приехал в Севастополь вручать свои верительные грамоты. Франция обещала оказать Белой армии "нравственную поддержку" и "матерьяльную помощь".
На банкете граф де Мартель поднял бокал "в честь славных воинов и их блестящего вождя, за окончательное освобождение великой и дружественной нам России".
Ярко освещенный зал, убранный цветами, полный военными и штатскими, оживленно гудел. Все подходили к Врангелю и наперерыв поздравляли его с дипломатической победой.
- Ну, вот мы и вышли на большую дорогу, - приветствовал Врангеля один генерал. (См. "Записки" Генерала П. Н. Врангеля: "Белое Дело". IV. стран. 213.).
Через несколько дней после этого раута вся Русская армия вышла на кораблях в открытое море.
Уже заграницей генерал Кутепов высказал такой свой взгляд на причины падения Крыма с чисто военной точки зрения. Кутепов говорил:
- Кубанская операция была несвоевременна. Она оттянула у нас пять тысяч штыков в тот самый момент, когда большевики повели наступление по всему нашему фронту. Пяти тысяч для десанта было мало, но их было бы достаточно, чтобы противник не овладел Каховкой.
- Неудачным я считаю разделение Русской армии на две армии перед самой Заднепровской операцией. Непосредственное руководство войсками при этой операции должно было бы находиться в одних руках. У нас к Крыму было по существу штыков и сабель всего на один корпус военного времени, а им командовали - главнокомандующий, два командующих и четыре командира корпуса.
- После Заднепровской операции, когда окончательно выяснилась полная невозможность овладеть Каховским плацдармом красных, в тоже время было получено известие о начавшихся мирных переговорах поляков с большевиками, я предлагал генералу Врангелю начать отводить армию из Северной Таврии за Перекоп. Отход был бы без давления на фронте, войска шли бы спокойно, с музыкой. За время отхода можно было бы из Таврии вывезти в Крым все наши хлебные запасы. Дух в войсках не был бы потерян. На Перекопе войска сами укрепили бы свои позиции, и мы смело могли бы отсидеться в Крыму всю зиму. Как потом обернулось бы дело, трудно сказать, но в тот год в России разразился страшный голод, в Тамбовской губернии поднял восстание Антонов, в Кронштадте загремели выстрелы матросов.
- Врангель не согласился с моим планом, так как считал, что очищение нами Северной Таврии могло бы неблагоприятно повлиять на наши переговоры с Францией...
Катастрофа в Крыму разразилась молниеносно.
Красные в середине октября по всему фронту перешли в наступление шестью армиями. Свой главный удар Красное командование решило нанести из Каховского плацдарма, куда уже втянулась VI-ая Советская армия и 1-ая Конная армия Буденного. VI-ая армия совместно со 2-ой Конной должны были наступать на Перекоп, а Буденный получил приказ выйти в тыл главным силам Кутепова и отрезать их от Чонгарского полуострова - второго перешейка, связывающего Северную Таврию с Крымом. Одновременно с Севера и Востока должны были атаковать Русскую армию остальные Советские армии.
Общее количество штыков и сабель в Красной армии было раза в три больше, чем в Белой.
VI-ая Советская армия быстро оттеснила 2-ой корпус за Перекопский вал, а конная армия Буденного пересекла весь тыл генерала Кутепова и отрезала его войска от Крыма. Оба выхода из Таврии в Крым советские войска закупорили.
А. П. из штабного поезда помчался на автомобиле к своим войскам.
Начались сильные морозы. На походе под ногами звенела земля. По полям стлался густой туман. Воздушная разведка с трудом определяла расположение противника. Связь 1-ой армии со 2-ой армией и со Ставкой была прервана. Армия Кутепова медленно отходила на Крым к Чонгарскому полуострову. А. П. на автомобиле, переезжал из одной дивизии в другую, и в его присутствии разыгрывались бои.
Напор красных с Севера сдерживали Корниловцы, на юге успешно воевали Дроздовцы. Генерал Туркул разбил Особую бригаду конницы Буденного и захватил в плен конвой и оркестр Буденного. Сам Буденный еле спасся. Он соскочил со своего жеребца и умчал на автомобиле.
В то же время пешая 3-ья донская дивизия совместно с 7-ой пехотной дивизией внезапным ударом с Востока, обрушилась на Буденного. Красных захватили врасплох, их кони стояли по дворам расседланными. Коннице Буденного еле удалось прорваться через пехоту. Уничтожить ее не удалось.
Русская армия получила возможность втягиваться в Крым.
Под прикрытием 1-ой армии втянулась на Чонгарский полуостров 2-ая армия, а потом уже стала отходить армия Кутепова.
Туркул со своими Дроздовцами огрызнулся в последний раз. Дроздовцы бросились в атаку, разбили красных и захватили в плен около двух тысяч красноармейцев. Дроздовцев никто не поддержал.
Русская армия отошла в Крым Она понесла огромные потери убитыми, ранеными, обмороженными, пленными. В руках красных осталось пять бронепоездов, интендантские склады и около двух миллионов пудов хлеба только в одном Мелитополе.
Русская армия потеряла 18 орудий, за то сама взяла у красных 15 орудий.
Несмотря на благополучное отступление Русской армии, войска потеряли сердце. Подавляла полная безысходность борьбы. У красных были неистощимые резервы. На место разбитых войск тотчас появлялись новые. Никакие победы не приближали желанного конца.
В Крыму, по приказу Врангеля, войска начали перегруппировку и постепенно занимали указанные позиции. В приготовленных окопах не было блиндажей, укрытий, землянок.
Морозы крепчали. Сиваш покрылся льдом, линия обороны неожиданно удлинилась. Солдаты на позициях кутались в тряпье, запихивали под рубашку солому. Число обмороженных росло.
Красные вели яростные атаки и громили Перекоп артиллерией. По замершему Сивашу они обошли Перекопский вал...
Генерал Кутепов доложил Главнокомандующему всю тяжелую обстановку на фронте. Врангель понял, что наступила решительная минута. Он приказал, как можно дольше удерживать последние укрепленные позиции в Крыму, чтобы выиграть несколько дней для окончательной подготовки эвакуации населения и армии.
Весь план эвакуации был заранее тщательно разработан, но количество гражданского населения, стремившегося выехать из Крыма, опрокидывало все предварительные расчеты.
Адмирал Кедров напряг всю свою энергию, и ко дню эвакуации были готовы все суда, могущие держаться на воде.
Началась погрузка лазаретов, тыловых учреждений, населения. 29-го октября Врангель приказал войскам оторваться от противника и, под прикрытием кавалерии, каждой части быстрыми маршами идти в назначенный ей приморский город.
Армия стала отходить в полном поряди.
30-го октября в Севастополь приехал А. П., за ним подходили его войска.
До глубокой ночи А. П. объезжал окраины и предместья Севастополя. Были только отдельные попытки грабежей.
На другой день войска А. П. стали грузиться на суда. Юнкерские училища и заставы от частей генерала Кутепова прикрывали посадку войск.
Наконец, стали сниматься последние заставы. Рота Алексеевскрго училища шла на пристань со старой песнью Студенческого батальона:
"Вспоили вы нас и вскормили
Отчизны родные поля"...
Юнкера погрузились. Главнокомандующий отбыл на крейсер "Корнилов". На берегу остался высокий генерал с седыми усами - комендант Севастопольской крепости - генерал Стогов.
Он низко поклонился родной земле, перекрестился и со слезами на глазах последним сошел с берега.
Молчаливой сосредоточенной толпой провожало население отплывавшую армию. На набережной стояло много портовых рабочих. Но в их глазах не было ни блеска торжества, ни ненависти. Они видели, что от России отрывается живой кусок ее тела.
Генерал Врангель с адмиралом Кедровым объезжал на катере суда. С каждого корабля им неслось навстречу восторженное ура.
Армия была выведена "с честью".
166 судов, нагруженных 135-ью тысячами людей, отплыли от родных берегов. Палубы, проходы, мостики, трюмы были забиты людьми.
В угольном трюме одного парохода, тесно прижавшись друг к другу, сидели офицеры, солдаты. Кое-где мерцали огарки свечей.
Жутко и мрачно было у всех на душе.
На лестнице, ведущей в трюм, показался старенький полковой священник. На войне он обходил поля сражений, утешал и напутствовал умирающих. Могилы павших он обкладывал зеленым дерном и прибивал к белому кресту жестяную дощечку, на которой его рукою было любовно выведено: Воину благочестивому, кровию и честию на поле бранном венчанному.
Этот батюшка стоял теперь на лестнице, и его седая голова четко выделялась на темном небе с мерцающими звездами. Он трижды осенил крестом сгрудившихся во тьме людей и заговорил прерывистым голосом:
-Белые воины, я ваш духовный пастырь и пришел облегчить вашу скорбь... Вы сражались за Святую Русь, но пути Господни неисповедимы. Теперь мы плывем в открытое море и даже не знаем, к каким берегам мы пристанем. Мы покинули родную землю... Многие из нас уже никогда не увидят своих милых, близких и родных... Многим из нас и не суждено будет ступить на свою родную землю и неизвестно, где мы сложим свои кости... Мы, как листья, оторванные бурей от родных ветвей и злобно гонимые ветром... Но пусть каждый надеется на милосердие Божие. Пусть каждый своим духовным взором обращается ко Господу, и пусть первая наша молитва будет всегда о нашей родине... родине несчастной, родине измученной, родине поруганной. Да восстановит ее Господь Бог, и да воссияет она светлой правдой...
{124}
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Не плачь о нас. Святая Русь,
Не надо слезь, не надо!
Молись за павших и живых:
Молитвы нам награда.
Из галлиполийской песни.
I.
Огромным табором на кораблях раскинулась Русская армия перед Царьградом. Но приплыли не завоеватели, осадившие город с моря, а разбитая, вытесненные из родных пределов, измученные войска.
В Царьград торжествовали победители, союзники России по Великой войне, а Русская армия, как бедная родственница, протягивала к ним руку за подаянием. На кораблях трепались сигналы бедствий - хлеба и воды.
Франция великодушно объявила, что она берет Русскую армию под свое покровительство, и на русских судах, взятых Францией со всеми на них нагруженными товарами под залог своей помощи, взвились ее трехцветные флаги.
По международным правилам армия, отошедшая на чужую землю, должна разоружиться. Русские войска это понимали, но национальная гордость трудно мирилась с таким требованием, предъявленным своими союзниками. Ведь и Сербская армия была недавно лишена отечества, однако без унижения высажена на чужую территорию...
Для Русской армии сдать свое оружие значило сразу обратиться в беженскую пыль. Острее всех почувствовал это генерал Кутепов н он отдал приказ, в котором потребовал от своих войск собрать все оружие и хранить его под караулом, а каждой дивизии сформировать батальон из 600 человек, вооруженных винтовками, с пулеметной командой в 60 пулеметов.
Войска генерала Кутепова свое оружие сохранили.
Много дней стояла Русская армия перед Царьградом. Как марево в Кубанских степях, манил к себе город со стройными минаретами за зеркальным Босфором и, как марево, Царьград был недосягаем. Войскам генерала Кутепова было приказано высадиться в Галлиполи. Теперь эти войска были снова сведены в один корпус, во главе которого Врангель оставил Кутепова, произведенного за боевые отличия в Крыму в генерал-от-инфантерии.
В холодное ноябрьское утро к серым развалинам городка Галлиполи подплыли корабли с обломками Русской армии. Кутепов первым высадился на берег. Ему подвели коня. А. П. в сопровождении французского майора поехал осматривать место, предназначенное для русского лагеря.
В семи верстах от города майор широким жестом обвел голое поле у подножья покрытой кустарником горы и сказал:
- Вот место для лагеря.
- И это все? - невольно вырвалось у А П. Майор молча наклонил голову.
Началась разгрузка пароходов. Из своих трюмов они изрыгали тысячи грязных, голодных людей. В зимнюю стужу, под холодным дождем, войска располагались около мола на серых ослизлых камнях...
Сбылись вещие слова турецкого поэта - пророка Намык-Кемаль-бея, чья могила в Галлиполи почитается священной:
"Здесь упадет Россия на голые камни подбитым орлом с подрезанными крыльями".
II.
Уныние охватило войска в Галлиполи. Потеряли родину, выброшены на пустынный полуостров, впереди полная неизвестность.
Духовный надлом сейчас же сказался на внешнем облике войск. Подняв воротники шинелей с оборванными пуговицами и без погон, ходили по Галлиполи толпы хмурых людей. Искали щепки для костров. устраивали в развалинах логовища, продавали на базаре свои и казенные вещи. Старшим в чине чести не отдавали, считали, что бедствие всех сравняло. Быстро стирались все грани, столь необходимые в каждой армии.
Городок опасливо смотрел на вооруженных нищих пришельцев и наглухо запирал свои двери.
А. П. сразу понял, какую тяжкую ответственность возложила на него судьба в Галлиполи. Он знал, что во многих лагерях, где содержались интернированные русские войска, люди совершенно опускались. В полной праздности жили на казенном пайке и целыми днями валялись на нарах. Цепенели физически и духовно.
Генерал Драгомиров послал Деникину телеграмму, в которой подчеркивал, что "только представители флота указали преемником генерала Врангеля, а вся сухопутная армия ходатайствует о сохранении Вами главного командования"...
Деникин был непреклонен. Тогда Военный Совет остановился на кандидатура Врангеля, и 22-го марта в Белой армии произошла смена командования. Приказом по армии генерал Деникин назначил своим преемником генерала барона Врангеля.
XIX.
Когда генерал Врангель уезжал из Константинополя на Военный Совет, ему был вручен для передачи генералу Деникину английский ультиматум.
Британское правительство предлагало генералу Деникину прекратить "неравную и безнадежную борьбу" и обещало свое посредничество для переговоров с Советской властью, чтобы добиться амнистии населению Крыма и войскам Юга России. В случае отклонения этого предложения со стороны Деникина, Англия предупреждала, что она решительно прекратит свою дальнейшую поддержку Белой армии.
На эту ноту генерал Врангель, приняв пост Главнокомандующего, немедленно послал ответ, полный достоинства. Теперь Белая армия в своей борьбе с большевиками оставалась безо всякой помощи извне, и Врангель считал, что положение в Крыму безвыходно.
На обреченность борьбы с большевиками Врангель указывал прямо. Он говорил - "я не вправе обещать армии победу и готов испить с нею чашу унижения".
Обреченность борьбы учитывал ближайший помощник Главнокомандующего генерал Шатилов, когда заявлял на Военном Совета, что у противника "из ста шансов на победу имеется девяносто девять и девять в периоде".
Эту обреченность сознавали штабы при одном взгляде на карту всего Советского Союза и маленького Крымского полуострова.
Чувство обреченности передалось и войсками.
Но если в армии уже не было веры в победу, то осталось сознание долга.
У Главнокомандующего долг вождя - "не склонить знамени перед врагом" и "вывести армию и флот с честью из создавшегося тяжелого положения". (См. "Записки" Генерала П. Н. Врангеля: "Белое Дело". IV. стран. 915.).
У солдата - долг часового на посту. Под защиту штыков армии бежали в Крым тысячи людей.
31-го марта, через девять дней после смены власти в Крыму, красные повели наступление на Перекоп. Бой приняли не только войска генерала Слащева, но и корпус генерала Кутепова, а также донцы. Красные войска, потерпели жестокий урон, после чего они стали на фронте пассивны.
Началась кипучая работа Врангеля по приведению в порядок армии и тыла.
Армия была реорганизована. Она была сведена в четыре корпуса и получила наименование "Русской". Добровольческий корпус стал 1-м армейским, его командиром остался Кутепов.
А. П. быстро подтянул свои войска. Тяжелые неудачи не могли сломить упорство и волю к борьбе старых добровольцев.
Вскоре войска 1-го корпуса были сосредоточены на Перекопском направлении. В конце мая А. П. со штабом переехал в местечко Армянский Базар, недалеко от Перекопских укреплений.
Жалкое местечко скучилось на перешейке среди мертвой солончаковой степи. Около домов ни дерева, ни кустика. В знойном разморенном воздухе пахло тлением и тучами носились мухи. Каждый день заунывным дребезжащим звоном маленькая церковка встречала телеги с телами павших на Перекопском валу...
На рассвете 25-го мая вся Русская армия перешла в наступление. Корпус генерала Кутепова атаковала на Перекоп главные силы XIII-ой Советской армии. Красные упорно сопротивлялись, особенно латышские части. Через несколько часов боя 1-ый корпус овладел всей укрепленной позицией красных.
Корпус генерала Слащева произвел высадку восточнее Арбатской Стрелки, овладел Мелитополем и бил по тылу отступающих красных.
Пять дней продолжались жестокие бои. Красные были разгромлены. XIII-ая Советская армия потеряла до 8.000 пленных, 30 орудий, два бронепоезда и огромные склады боевых припасов. Большие потери понесли и белые, особенно в командном составе.
XX.
Когда Русская армия вышла за Перекоп и заняла Северную Таврию, красные стали усиленно подвозить свои резервы.
В середине июня с Кавказа по железной дороге был переброшен на восточный участок фронта Русской армии конный корпус Жлобы в семь с половиной тысяч шашек на прекрасных конях.
Этот корпус вместе с приданными ему кавалерийскими и пехотными частями XIII-ой Советской армии начал теснить донцов и проникать в глубь расположения Русской армии.
Генерал Врангель отдал директиву, в которой главная роль отводилась генералу Кутепову. Ему было приказано произвести необходимую перегруппировку своих войск, охватить ими со всех сторон конницу Жлобы и на рассвете 20-го июня нанести ей решительный удар.
Пехота должна была разгромить кавалерию.
Всю ночь части 1-го корпуса бесшумно двигались и накапливались, как грозовые тучи. В заснувшей немецкой колонии был ярко освещен только один дом, где неумолчно стучали телеграфные аппараты, и по проволокам несся к войскам повелительный ток.
Пропели третьи петухи. А. П. вышел из штаба. Аппараты смолкли. Наступило напряженное затишье. Ухо ловило каждый звук. Вот заиграла в конце деревни пастушья свирель. На ее нужный зов откликнулось радостное мычанье. Послышался скрип ворот, стук калиток. Вдруг в глубине неба точно хлопнул огромный бич. Оборвалась свирель, шарахнулось стадо, дробными копытцами засеменили овцы. Удары бича все настойчивее гнали с неба предутренний сумрак. Наконец, брызнуло золотом июньское утро. Непрерывный рокот встретил восходящее солнце.
Начальник штаба постучал в комнату А. П. и взволнованным голосом доложил:
- Ваше Превосходительство, бой начался!
- Прекрасно, - послышался голос А. П., - прикажите разбудить меня часа через два.
А. П. был покоен за свои войска.
- Великую выдержку и хладнокровие надо иметь пехоте при отражении кавалерийских атак. Неудержимой лавой на распущенных поводьях марш маршем несутся кони со взлохмаченными гривами. На них влитые всадники с пиками на перевес. С каждым мгновением близится грозный ритм. На одной стороне порыв и гул, на другой неподвижность и безмолвие. Палец лежит на спусковом крючке, глаз впивается в нарастающую цель, сердце обгоняет скок коней, но до команды никто не смет нажать на спасительный спуск.
Однажды, при атаке красной кавалерии на Дроздовцев, присутствовал Кутепов. Он стоял рядом с Туркулом.
- Не пора ли открыть огонь? - не выдержал А. П.
- Ваше Превосходительство, здесь я хозяин и я отвечаю за бой, -сказал Туркул, выждал еще несколько мгновений и скомандовал :
- По кавалерии, батальон... пли!
Мчащиеся кентавры с размаха точно ударились грудью о невидимую преграду.. Вздыбились, опрокинулись...
- Вы нарочно так разыграли этот бой в присутствии вашего командующего? спросил Кутепов Туркула.
- Никак нет, Ваше Превосходительство, мои Дроздовцы обычно так воюют с кавалерией.
Вечером, за ужином, генерал Кутепов провозгласил здравицу за генерала Туркула, отбившего в один бой сразу две атаки - атаку красной кавалерии и атаку своего командующего...
Разгром Жлобы начали Корниловцы. Жлоба с пятью кавалерийскими бригадами бросился на Корниловцев. Встретил стальную стену. Вслед за выдержанным огнем Корниловцев в красную кавалерию врезались броневики, на открытые позиции вынеслись пушки, наверху зареяла воздушная эскадрилья... Отовсюду хлестал стальной град.
Красная конница смешалась. Бросилась на Северо-Запад, их встретили: бронепоезда и пехота Слащева. Жлоба поскакал на Юг, наткнулся на Дроздовцев под командою генерала Витковского. Повернул прямо на Север и опять налетел на Дроздовцев. Кавалеристы помчались на Восток, их перехватили донцы и кавалерия генерала Морозова.
Красные кавалеристы бросали своих взмыленных с запавшими боками коней и разбегались во все стороны.
Конница Жлобы была уничтожена. Вся артиллерия при, ней - 40 орудий, 200 пулеметов, 2000 пленных и 3000 коней были взяты белыми в этом бою.
Быстро перегруппировавшись, Русская армия повела по всему фронту наступление и в последующих двухдневных боях захватила еще несколько тысяч пленных, сотни пулеметов и 200 орудий. (См. "Записки" Генерала П. Н. Врангеля: "Белое Дело". IV. стран. 115.).
Русская армия выполняла свой долг. Крым ликовал...
XXI.
Шесть с половиной месяцев длилась борьба Русской армии на равнинах Северной Таврии. Русская армия истекала кровью. Некоторые полки иго корпуса были сведены в батальоны.
Мобилизация в Крыму и Северной Таврии полностью исчерпала всех способных носить оружие. Единственным источником пополнения войск оставались пленные, но они понижали боеспособность армии.
Снова взор обращался на казачьи земли, откуда приходили сведения о начавшихся восстаниях, и генерал Врангель решил произвести десант на Кубань силою до пяти тысяч штыков и сабель. Три недели продолжалась Кубанская операция, но закончилась неуспехом. Десант пришлось вернуть в Крым.
Всего за четыре дня до начала Кубанской операции красные ожесточенными атаками приковали к фронту войска 1-го корпуса, а на фронте 2-го корпуса противник под прикрытием артиллерийского огня с правого берега Днепра, господствующего над песчаной равниной левого берега, навел понтонный мост в районе Каховки и переправился через Днепр. Все попытки 2-го корпуса выбить противника из Каховского тет-де-пона оказались тщетны.
Большевики сильно укрепили Каховские позиции и перебросили сюда лучшие свои части с тяжелой и легкой артиллерией.
Создалась угроза всему левому флангу Русской армии. Противник получил возможность накапливать в Каховке крупные силы, которыми всегда мог выйти в тыл белым войскам и отрезать их от Перекопа.
Врангель решил перебросить крупные силы на правый берег Днепра и взять Каховку с тыла.
К началу этой операции генерал Кутепов был назначен командующим 1-ой армией, генерал Драценко командующим 2-ой армией.
1-ая армия выполнила свою задачу. Кутепов сосредоточил несколько полков на острове Хортица, древней цитадели буйной Запорожской Сечи. Отсюда Корниловцы и Марковцы бросились в брод через Днепр. Большевики с высокого ярко желтого берега открыли огонь.
Забулькали пули. По Днепру поплыли, извиваясь, алые струйки. В разлетающихся брызгах от несущихся скачками людей заиграло радугой солнце. Высоты у красных были взяты с налета. Армия Кутепова стала развивать успех.
В то же время действия 2-ой армии отличались вялостью и нерешительностью. Генерал Врангель в своих записках определенно указывает, что Драценко "действовал, как бы ощупью", и у него не было "твердого руководства командующего apмией". В результате, несмотря на весь первоначальный успех, вся заднепровская операция была сорвана. Угроза со стороны Каховского плацдарма осталась висеть над Русской армией. (См. "Записки" Генерала П. Н. Врангеля: "Белое Дело". IV. стран. 205.).
К этому времени поляки разгромили большевиков, и между ними было заключено перемирие, кончившееся Рижским договором. Красное командование получило возможность бросить все свои силы на Врангеля.
Кроме, пехоты, перебрасываемой с Польского фронта по железным дорогам, к Днепру двигалась Конная армия Буденного силою в четыре кавалерийских дивизий и отдельной кавалерийской бригады. Буденный шел небольшими переходами и все время пополнялся людским и конским составом.
Каждый день перехватывалось радио с донесением Буденного о месте его ночевки, и было ясно, что к середине октября Буденный будет в Каховке.
На фронте нарастали грозные события, а тыл был поглощен радостным известием - Франция признала правительство Врангеля.
Граф де Мартель с французской миссией приехал в Севастополь вручать свои верительные грамоты. Франция обещала оказать Белой армии "нравственную поддержку" и "матерьяльную помощь".
На банкете граф де Мартель поднял бокал "в честь славных воинов и их блестящего вождя, за окончательное освобождение великой и дружественной нам России".
Ярко освещенный зал, убранный цветами, полный военными и штатскими, оживленно гудел. Все подходили к Врангелю и наперерыв поздравляли его с дипломатической победой.
- Ну, вот мы и вышли на большую дорогу, - приветствовал Врангеля один генерал. (См. "Записки" Генерала П. Н. Врангеля: "Белое Дело". IV. стран. 213.).
Через несколько дней после этого раута вся Русская армия вышла на кораблях в открытое море.
Уже заграницей генерал Кутепов высказал такой свой взгляд на причины падения Крыма с чисто военной точки зрения. Кутепов говорил:
- Кубанская операция была несвоевременна. Она оттянула у нас пять тысяч штыков в тот самый момент, когда большевики повели наступление по всему нашему фронту. Пяти тысяч для десанта было мало, но их было бы достаточно, чтобы противник не овладел Каховкой.
- Неудачным я считаю разделение Русской армии на две армии перед самой Заднепровской операцией. Непосредственное руководство войсками при этой операции должно было бы находиться в одних руках. У нас к Крыму было по существу штыков и сабель всего на один корпус военного времени, а им командовали - главнокомандующий, два командующих и четыре командира корпуса.
- После Заднепровской операции, когда окончательно выяснилась полная невозможность овладеть Каховским плацдармом красных, в тоже время было получено известие о начавшихся мирных переговорах поляков с большевиками, я предлагал генералу Врангелю начать отводить армию из Северной Таврии за Перекоп. Отход был бы без давления на фронте, войска шли бы спокойно, с музыкой. За время отхода можно было бы из Таврии вывезти в Крым все наши хлебные запасы. Дух в войсках не был бы потерян. На Перекопе войска сами укрепили бы свои позиции, и мы смело могли бы отсидеться в Крыму всю зиму. Как потом обернулось бы дело, трудно сказать, но в тот год в России разразился страшный голод, в Тамбовской губернии поднял восстание Антонов, в Кронштадте загремели выстрелы матросов.
- Врангель не согласился с моим планом, так как считал, что очищение нами Северной Таврии могло бы неблагоприятно повлиять на наши переговоры с Францией...
Катастрофа в Крыму разразилась молниеносно.
Красные в середине октября по всему фронту перешли в наступление шестью армиями. Свой главный удар Красное командование решило нанести из Каховского плацдарма, куда уже втянулась VI-ая Советская армия и 1-ая Конная армия Буденного. VI-ая армия совместно со 2-ой Конной должны были наступать на Перекоп, а Буденный получил приказ выйти в тыл главным силам Кутепова и отрезать их от Чонгарского полуострова - второго перешейка, связывающего Северную Таврию с Крымом. Одновременно с Севера и Востока должны были атаковать Русскую армию остальные Советские армии.
Общее количество штыков и сабель в Красной армии было раза в три больше, чем в Белой.
VI-ая Советская армия быстро оттеснила 2-ой корпус за Перекопский вал, а конная армия Буденного пересекла весь тыл генерала Кутепова и отрезала его войска от Крыма. Оба выхода из Таврии в Крым советские войска закупорили.
А. П. из штабного поезда помчался на автомобиле к своим войскам.
Начались сильные морозы. На походе под ногами звенела земля. По полям стлался густой туман. Воздушная разведка с трудом определяла расположение противника. Связь 1-ой армии со 2-ой армией и со Ставкой была прервана. Армия Кутепова медленно отходила на Крым к Чонгарскому полуострову. А. П. на автомобиле, переезжал из одной дивизии в другую, и в его присутствии разыгрывались бои.
Напор красных с Севера сдерживали Корниловцы, на юге успешно воевали Дроздовцы. Генерал Туркул разбил Особую бригаду конницы Буденного и захватил в плен конвой и оркестр Буденного. Сам Буденный еле спасся. Он соскочил со своего жеребца и умчал на автомобиле.
В то же время пешая 3-ья донская дивизия совместно с 7-ой пехотной дивизией внезапным ударом с Востока, обрушилась на Буденного. Красных захватили врасплох, их кони стояли по дворам расседланными. Коннице Буденного еле удалось прорваться через пехоту. Уничтожить ее не удалось.
Русская армия получила возможность втягиваться в Крым.
Под прикрытием 1-ой армии втянулась на Чонгарский полуостров 2-ая армия, а потом уже стала отходить армия Кутепова.
Туркул со своими Дроздовцами огрызнулся в последний раз. Дроздовцы бросились в атаку, разбили красных и захватили в плен около двух тысяч красноармейцев. Дроздовцев никто не поддержал.
Русская армия отошла в Крым Она понесла огромные потери убитыми, ранеными, обмороженными, пленными. В руках красных осталось пять бронепоездов, интендантские склады и около двух миллионов пудов хлеба только в одном Мелитополе.
Русская армия потеряла 18 орудий, за то сама взяла у красных 15 орудий.
Несмотря на благополучное отступление Русской армии, войска потеряли сердце. Подавляла полная безысходность борьбы. У красных были неистощимые резервы. На место разбитых войск тотчас появлялись новые. Никакие победы не приближали желанного конца.
В Крыму, по приказу Врангеля, войска начали перегруппировку и постепенно занимали указанные позиции. В приготовленных окопах не было блиндажей, укрытий, землянок.
Морозы крепчали. Сиваш покрылся льдом, линия обороны неожиданно удлинилась. Солдаты на позициях кутались в тряпье, запихивали под рубашку солому. Число обмороженных росло.
Красные вели яростные атаки и громили Перекоп артиллерией. По замершему Сивашу они обошли Перекопский вал...
Генерал Кутепов доложил Главнокомандующему всю тяжелую обстановку на фронте. Врангель понял, что наступила решительная минута. Он приказал, как можно дольше удерживать последние укрепленные позиции в Крыму, чтобы выиграть несколько дней для окончательной подготовки эвакуации населения и армии.
Весь план эвакуации был заранее тщательно разработан, но количество гражданского населения, стремившегося выехать из Крыма, опрокидывало все предварительные расчеты.
Адмирал Кедров напряг всю свою энергию, и ко дню эвакуации были готовы все суда, могущие держаться на воде.
Началась погрузка лазаретов, тыловых учреждений, населения. 29-го октября Врангель приказал войскам оторваться от противника и, под прикрытием кавалерии, каждой части быстрыми маршами идти в назначенный ей приморский город.
Армия стала отходить в полном поряди.
30-го октября в Севастополь приехал А. П., за ним подходили его войска.
До глубокой ночи А. П. объезжал окраины и предместья Севастополя. Были только отдельные попытки грабежей.
На другой день войска А. П. стали грузиться на суда. Юнкерские училища и заставы от частей генерала Кутепова прикрывали посадку войск.
Наконец, стали сниматься последние заставы. Рота Алексеевскрго училища шла на пристань со старой песнью Студенческого батальона:
"Вспоили вы нас и вскормили
Отчизны родные поля"...
Юнкера погрузились. Главнокомандующий отбыл на крейсер "Корнилов". На берегу остался высокий генерал с седыми усами - комендант Севастопольской крепости - генерал Стогов.
Он низко поклонился родной земле, перекрестился и со слезами на глазах последним сошел с берега.
Молчаливой сосредоточенной толпой провожало население отплывавшую армию. На набережной стояло много портовых рабочих. Но в их глазах не было ни блеска торжества, ни ненависти. Они видели, что от России отрывается живой кусок ее тела.
Генерал Врангель с адмиралом Кедровым объезжал на катере суда. С каждого корабля им неслось навстречу восторженное ура.
Армия была выведена "с честью".
166 судов, нагруженных 135-ью тысячами людей, отплыли от родных берегов. Палубы, проходы, мостики, трюмы были забиты людьми.
В угольном трюме одного парохода, тесно прижавшись друг к другу, сидели офицеры, солдаты. Кое-где мерцали огарки свечей.
Жутко и мрачно было у всех на душе.
На лестнице, ведущей в трюм, показался старенький полковой священник. На войне он обходил поля сражений, утешал и напутствовал умирающих. Могилы павших он обкладывал зеленым дерном и прибивал к белому кресту жестяную дощечку, на которой его рукою было любовно выведено: Воину благочестивому, кровию и честию на поле бранном венчанному.
Этот батюшка стоял теперь на лестнице, и его седая голова четко выделялась на темном небе с мерцающими звездами. Он трижды осенил крестом сгрудившихся во тьме людей и заговорил прерывистым голосом:
-Белые воины, я ваш духовный пастырь и пришел облегчить вашу скорбь... Вы сражались за Святую Русь, но пути Господни неисповедимы. Теперь мы плывем в открытое море и даже не знаем, к каким берегам мы пристанем. Мы покинули родную землю... Многие из нас уже никогда не увидят своих милых, близких и родных... Многим из нас и не суждено будет ступить на свою родную землю и неизвестно, где мы сложим свои кости... Мы, как листья, оторванные бурей от родных ветвей и злобно гонимые ветром... Но пусть каждый надеется на милосердие Божие. Пусть каждый своим духовным взором обращается ко Господу, и пусть первая наша молитва будет всегда о нашей родине... родине несчастной, родине измученной, родине поруганной. Да восстановит ее Господь Бог, и да воссияет она светлой правдой...
{124}
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Не плачь о нас. Святая Русь,
Не надо слезь, не надо!
Молись за павших и живых:
Молитвы нам награда.
Из галлиполийской песни.
I.
Огромным табором на кораблях раскинулась Русская армия перед Царьградом. Но приплыли не завоеватели, осадившие город с моря, а разбитая, вытесненные из родных пределов, измученные войска.
В Царьград торжествовали победители, союзники России по Великой войне, а Русская армия, как бедная родственница, протягивала к ним руку за подаянием. На кораблях трепались сигналы бедствий - хлеба и воды.
Франция великодушно объявила, что она берет Русскую армию под свое покровительство, и на русских судах, взятых Францией со всеми на них нагруженными товарами под залог своей помощи, взвились ее трехцветные флаги.
По международным правилам армия, отошедшая на чужую землю, должна разоружиться. Русские войска это понимали, но национальная гордость трудно мирилась с таким требованием, предъявленным своими союзниками. Ведь и Сербская армия была недавно лишена отечества, однако без унижения высажена на чужую территорию...
Для Русской армии сдать свое оружие значило сразу обратиться в беженскую пыль. Острее всех почувствовал это генерал Кутепов н он отдал приказ, в котором потребовал от своих войск собрать все оружие и хранить его под караулом, а каждой дивизии сформировать батальон из 600 человек, вооруженных винтовками, с пулеметной командой в 60 пулеметов.
Войска генерала Кутепова свое оружие сохранили.
Много дней стояла Русская армия перед Царьградом. Как марево в Кубанских степях, манил к себе город со стройными минаретами за зеркальным Босфором и, как марево, Царьград был недосягаем. Войскам генерала Кутепова было приказано высадиться в Галлиполи. Теперь эти войска были снова сведены в один корпус, во главе которого Врангель оставил Кутепова, произведенного за боевые отличия в Крыму в генерал-от-инфантерии.
В холодное ноябрьское утро к серым развалинам городка Галлиполи подплыли корабли с обломками Русской армии. Кутепов первым высадился на берег. Ему подвели коня. А. П. в сопровождении французского майора поехал осматривать место, предназначенное для русского лагеря.
В семи верстах от города майор широким жестом обвел голое поле у подножья покрытой кустарником горы и сказал:
- Вот место для лагеря.
- И это все? - невольно вырвалось у А П. Майор молча наклонил голову.
Началась разгрузка пароходов. Из своих трюмов они изрыгали тысячи грязных, голодных людей. В зимнюю стужу, под холодным дождем, войска располагались около мола на серых ослизлых камнях...
Сбылись вещие слова турецкого поэта - пророка Намык-Кемаль-бея, чья могила в Галлиполи почитается священной:
"Здесь упадет Россия на голые камни подбитым орлом с подрезанными крыльями".
II.
Уныние охватило войска в Галлиполи. Потеряли родину, выброшены на пустынный полуостров, впереди полная неизвестность.
Духовный надлом сейчас же сказался на внешнем облике войск. Подняв воротники шинелей с оборванными пуговицами и без погон, ходили по Галлиполи толпы хмурых людей. Искали щепки для костров. устраивали в развалинах логовища, продавали на базаре свои и казенные вещи. Старшим в чине чести не отдавали, считали, что бедствие всех сравняло. Быстро стирались все грани, столь необходимые в каждой армии.
Городок опасливо смотрел на вооруженных нищих пришельцев и наглухо запирал свои двери.
А. П. сразу понял, какую тяжкую ответственность возложила на него судьба в Галлиполи. Он знал, что во многих лагерях, где содержались интернированные русские войска, люди совершенно опускались. В полной праздности жили на казенном пайке и целыми днями валялись на нарах. Цепенели физически и духовно.