Страница:
– Нам не повезло. А кто кроме него?
– Блек, конечно, потому что он занимается обслуживанием всех наших машин и устройств. Но и он уже должен был уйти.
Хотите узнать его домашний адрес?
– Он мне известен, – сказал Тентенден.
– Это правда, вы друзья.
Ричардсон усмехнулся.
– В таком случае, может быть, я могу вернуться к своим делам?
– Да, мы теперь уйдем. Спасибо за вашу помощь, мистер Ричардсон, – сказал Уэст. – Да, я забыл: наши люди останутся здесь на всю ночь. Они хорошо прочешут здесь все, чтобы найти следы убийц Иенсена. И так как они будут здесь, я считаю бессмысленным назначать кого-нибудь ночным сторожем.
– Очень хорошо. Я как раз просил двух наших рабочих осуществить охрану, но теперь, раз в этом нет необходимости, я отпущу их домой. Они, вероятно, будут в восторге, так как провести здесь ночь после того, что случилось, им страшно не улыбалось.
Дверь отворилась и секретарша позвала Ричардсона.
– Сэр Ланселот ждет вас у телефона.
Директор ударил себя по лбу.
– Где была моя голова? Я совсем забыл об этом. Сэр Ланселот мой компаньон, и так как он был очень взволнован этим происшествием, я сказал ему, чтобы он позвонил мне вечером. Он, безусловно, спросит, что мы выяснили. Что я должен ответить ему?
– Правду. Мы ничего еще не знаем.
Другая молодая женщина, высокая, тонкая, типично английского типа, с персиковым цветом кожи и фарфоровыми голубыми глазами... глазами, которые до странности были похожи на глаза Ричардсона, подошла к группе.
– Отец! Я еду домой... Мне тебя подождать?
– Нет, Роз, возвращайся одна, у меня еще огромное количество дел.
Предупреди мать, что я запоздаю. Не ждите меня к обеду.
Она вышла из комнаты, кивнув головой обоим мужчинам.
Ричардсон также кивнул им и направился к телефону.
– Это дочь Ричардсона? – поинтересовался Уэст.
– Да, – ответил Тентенден. – Она красива, не правда ли?
И очень мила к тому же. Все в этом городке обожают ее.
– Почему она так обеспокоена?
– Обеспокоена?.. Она?.. Я ничего не заметил.
Между тем Роджер Уэст отгадал правильно. Роз Ричардсон очень беспокоилась о своем отце. Она упрекала себя в том, что раньше не заметила в нем перемену, которая произошла с ним после забастовки. Правда, у нее было и оправдание: она была еще очень молода и была очень увлечена учением... Потом она ездила во Францию, где вела жизнь молодой девушки, у которой есть деньги и нет никаких обязанностей: играла в теннис, каталась верхом, много танцевала...
Но однажды она была поражена мрачным и нервным состоянием своего отца.
Она поделилась своим беспокойством с матерью, которая со свойственным ей спокойствием сказала ей:
– У твоего отца беспокойный темперамент. Я всегда знала его таким. Он считает себя ответственным за забастовку, которая нанесла большой ущерб типографии, и ничто не убедит его в противном.
– Но, мама, ведь это была всеобщая забастовка. Не могла же единственная типография в Корби избегнуть ее, одна во всей Великобритании.
– Действительно, но что ты хочешь?.. Таков характер твоего отца, и каждый раз, когда случается какая-нибудь неприятность, он считает, что мог ее избежать... Если ты себе ногу повредишь, поднимаясь в гору, он будет упрекать себя, что позволил тебе пойти туда. Если дом охватит огнем, он будет считать себя виновным, потому что оставил в нем спички... Это всегда так. И особенно, когда касается этой проклятой фабрики. Последняя забастовка нанесла ему сильный удар. Он считал, что при тех обстоятельствах, в которых находятся местные рабочие, у них не было оснований для забастовки. В сущности, они это сделали из солидарности с другими, но твой отец воспринял это как личную обиду.
– Как бы мне хотелось сделать для него что-нибудь. У него такой грустный вид.
– Ты это можешь сделать, Роз. Ты знаешь, насколько он будет счастлив, если ты будешь работать рядом с ним... Разве он не просил тебя об этом несколько лет назад?.. Почему бы теперь тебе не сделать этого?.. Если у него есть определенная причина быть несчастным и грустным, ты скорее обнаружишь ее.
– Это неплохая идея.
Сказано, сделано. На следующее утро Роз стала секретаршей своего отца, чем очень обрадовала его.
С той поры она не переставала наблюдать за ним и старалась помогать ему.
Она видела, что он мало спал, несмотря на многочисленные снотворные порошки, прописанные ему доктором Арнольдом.
Дрожание рук, нервные судороги лица не прекратились...
А у него было все, чтобы быть счастливым: прекрасное положение – без беспокойства за завтрашний день, что было очень важным для здешних мест; жена, на которой он женился по любви и которая никогда не обманывала его надежд, дочь, которую он обожал и которая радовала его; прекрасный дом, немного в стороне от Корби, в двух шагах от моря, расположенный между холмов с превосходным видом; ни малейшей заботы о деньгах.
Возвращаясь домой Роз продолжала задавать себе вопросы о заботах отца.
Ее мать тоже была в тревоге.
– Как прошел день?
– Более или менее хорошо, учитывая ситуацию. Отец казался не слишком нервным. Не более, чем обычно. Конечно, я знаю, что он не перестает думать о преступлении. К тому же, там была полиция, которая не дала бы возможности забыть об этом. Было уже достаточно тревожным, когда суперинтендант Тентенден был один в этом деле, но теперь, когда там находится инспектор из Скотланд Ярда, это совершенно ужасно, тем более, что, не знаю по какой причине, но папа страшно боится...
– Боится, он?.. Ты воображаешь себе Бог знает что, дочь моя.
Почему ему бояться детектива?
– Я бы дорого дала, чтобы знать... Но я слишком хорошо знаю папу, чтобы не понимать этого. Он боится этого мистера Уэста, тогда как смерть этого бедного Иенсена оставила его равнодушным... Может быть, он просто очень мало знал его?
– Но достаточно для того, чтобы поручить ему эту должность, несмотря на его увечье.
Миссис Ричардсон казалась крайне утомленной. Ей было за сорок и она, казалось, все еще не опомнилась от удивления, что вышла замуж за Ричардсона.
Правда, это произошло не без препятствий. Дочь ремесленника из Корби, она была секретаршей у деда Сиднея Ричардсона. Когда он решил жениться на ней, вся семья была против. Ему даже угрожали, что лишат его наследства, чтобы только помешать такому мезальянсу!
Он долго держался один против всех и, наконец, глава семьи Ричардсонов, этот ужасный дед – кончил тем, что признал свою новую внучку. Но несмотря на это, она никогда не стала полностью своей в семье и была под властью мужа.
– Мне нужно убедить его заговорить, он должен, обязательно должен поделиться со мной своими горестями.
Но она совершенно не была уверена в успехе.
– Я тебя умоляю, мамочка, попробуй поговорить с ним, когда он вернется домой. Чтобы вам было спокойнее говорить, я пойду и проведу вечер у Люси. Но только не сдавайся сразу.
Первый подозреваемый
Обвинение
– Блек, конечно, потому что он занимается обслуживанием всех наших машин и устройств. Но и он уже должен был уйти.
Хотите узнать его домашний адрес?
– Он мне известен, – сказал Тентенден.
– Это правда, вы друзья.
Ричардсон усмехнулся.
– В таком случае, может быть, я могу вернуться к своим делам?
– Да, мы теперь уйдем. Спасибо за вашу помощь, мистер Ричардсон, – сказал Уэст. – Да, я забыл: наши люди останутся здесь на всю ночь. Они хорошо прочешут здесь все, чтобы найти следы убийц Иенсена. И так как они будут здесь, я считаю бессмысленным назначать кого-нибудь ночным сторожем.
– Очень хорошо. Я как раз просил двух наших рабочих осуществить охрану, но теперь, раз в этом нет необходимости, я отпущу их домой. Они, вероятно, будут в восторге, так как провести здесь ночь после того, что случилось, им страшно не улыбалось.
Дверь отворилась и секретарша позвала Ричардсона.
– Сэр Ланселот ждет вас у телефона.
Директор ударил себя по лбу.
– Где была моя голова? Я совсем забыл об этом. Сэр Ланселот мой компаньон, и так как он был очень взволнован этим происшествием, я сказал ему, чтобы он позвонил мне вечером. Он, безусловно, спросит, что мы выяснили. Что я должен ответить ему?
– Правду. Мы ничего еще не знаем.
Другая молодая женщина, высокая, тонкая, типично английского типа, с персиковым цветом кожи и фарфоровыми голубыми глазами... глазами, которые до странности были похожи на глаза Ричардсона, подошла к группе.
– Отец! Я еду домой... Мне тебя подождать?
– Нет, Роз, возвращайся одна, у меня еще огромное количество дел.
Предупреди мать, что я запоздаю. Не ждите меня к обеду.
Она вышла из комнаты, кивнув головой обоим мужчинам.
Ричардсон также кивнул им и направился к телефону.
– Это дочь Ричардсона? – поинтересовался Уэст.
– Да, – ответил Тентенден. – Она красива, не правда ли?
И очень мила к тому же. Все в этом городке обожают ее.
– Почему она так обеспокоена?
– Обеспокоена?.. Она?.. Я ничего не заметил.
Между тем Роджер Уэст отгадал правильно. Роз Ричардсон очень беспокоилась о своем отце. Она упрекала себя в том, что раньше не заметила в нем перемену, которая произошла с ним после забастовки. Правда, у нее было и оправдание: она была еще очень молода и была очень увлечена учением... Потом она ездила во Францию, где вела жизнь молодой девушки, у которой есть деньги и нет никаких обязанностей: играла в теннис, каталась верхом, много танцевала...
Но однажды она была поражена мрачным и нервным состоянием своего отца.
Она поделилась своим беспокойством с матерью, которая со свойственным ей спокойствием сказала ей:
– У твоего отца беспокойный темперамент. Я всегда знала его таким. Он считает себя ответственным за забастовку, которая нанесла большой ущерб типографии, и ничто не убедит его в противном.
– Но, мама, ведь это была всеобщая забастовка. Не могла же единственная типография в Корби избегнуть ее, одна во всей Великобритании.
– Действительно, но что ты хочешь?.. Таков характер твоего отца, и каждый раз, когда случается какая-нибудь неприятность, он считает, что мог ее избежать... Если ты себе ногу повредишь, поднимаясь в гору, он будет упрекать себя, что позволил тебе пойти туда. Если дом охватит огнем, он будет считать себя виновным, потому что оставил в нем спички... Это всегда так. И особенно, когда касается этой проклятой фабрики. Последняя забастовка нанесла ему сильный удар. Он считал, что при тех обстоятельствах, в которых находятся местные рабочие, у них не было оснований для забастовки. В сущности, они это сделали из солидарности с другими, но твой отец воспринял это как личную обиду.
– Как бы мне хотелось сделать для него что-нибудь. У него такой грустный вид.
– Ты это можешь сделать, Роз. Ты знаешь, насколько он будет счастлив, если ты будешь работать рядом с ним... Разве он не просил тебя об этом несколько лет назад?.. Почему бы теперь тебе не сделать этого?.. Если у него есть определенная причина быть несчастным и грустным, ты скорее обнаружишь ее.
– Это неплохая идея.
Сказано, сделано. На следующее утро Роз стала секретаршей своего отца, чем очень обрадовала его.
С той поры она не переставала наблюдать за ним и старалась помогать ему.
Она видела, что он мало спал, несмотря на многочисленные снотворные порошки, прописанные ему доктором Арнольдом.
Дрожание рук, нервные судороги лица не прекратились...
А у него было все, чтобы быть счастливым: прекрасное положение – без беспокойства за завтрашний день, что было очень важным для здешних мест; жена, на которой он женился по любви и которая никогда не обманывала его надежд, дочь, которую он обожал и которая радовала его; прекрасный дом, немного в стороне от Корби, в двух шагах от моря, расположенный между холмов с превосходным видом; ни малейшей заботы о деньгах.
Возвращаясь домой Роз продолжала задавать себе вопросы о заботах отца.
Ее мать тоже была в тревоге.
– Как прошел день?
– Более или менее хорошо, учитывая ситуацию. Отец казался не слишком нервным. Не более, чем обычно. Конечно, я знаю, что он не перестает думать о преступлении. К тому же, там была полиция, которая не дала бы возможности забыть об этом. Было уже достаточно тревожным, когда суперинтендант Тентенден был один в этом деле, но теперь, когда там находится инспектор из Скотланд Ярда, это совершенно ужасно, тем более, что, не знаю по какой причине, но папа страшно боится...
– Боится, он?.. Ты воображаешь себе Бог знает что, дочь моя.
Почему ему бояться детектива?
– Я бы дорого дала, чтобы знать... Но я слишком хорошо знаю папу, чтобы не понимать этого. Он боится этого мистера Уэста, тогда как смерть этого бедного Иенсена оставила его равнодушным... Может быть, он просто очень мало знал его?
– Но достаточно для того, чтобы поручить ему эту должность, несмотря на его увечье.
Миссис Ричардсон казалась крайне утомленной. Ей было за сорок и она, казалось, все еще не опомнилась от удивления, что вышла замуж за Ричардсона.
Правда, это произошло не без препятствий. Дочь ремесленника из Корби, она была секретаршей у деда Сиднея Ричардсона. Когда он решил жениться на ней, вся семья была против. Ему даже угрожали, что лишат его наследства, чтобы только помешать такому мезальянсу!
Он долго держался один против всех и, наконец, глава семьи Ричардсонов, этот ужасный дед – кончил тем, что признал свою новую внучку. Но несмотря на это, она никогда не стала полностью своей в семье и была под властью мужа.
– Мне нужно убедить его заговорить, он должен, обязательно должен поделиться со мной своими горестями.
Но она совершенно не была уверена в успехе.
– Я тебя умоляю, мамочка, попробуй поговорить с ним, когда он вернется домой. Чтобы вам было спокойнее говорить, я пойду и проведу вечер у Люси. Но только не сдавайся сразу.
Первый подозреваемый
Выходя с фабрики, Уэст и Тентенден видели, как отъезжала Роз на своей маленькой красной машине. Она так рванула с места, что суперинтендант не смог сдержать своего недовольства.
– Мне часто приходится ее урезонивать. Хотя она и Роз Ричардсон, но она, как и все, должна соблюдать дорожные правила.
Увидев легкую улыбку на губах своего коллеги, он добавил почти против своей воли:
– Да, я знаю, о чем вы думаете. Мы живем здесь, как в средние века.
– Признаюсь, это несколько неожиданно.
– Что вы хотите?.. В течение нескольких поколений фабрика – единственное оставшееся от прошлого, и совершенно понятно, что семью, которой принадлежит это дело, надо рассматривать как неких сюзеренов. Он вздохнул.
– Да, так же, как и Ки. Фактически Ланселот Ки – тайный акционер типографии. Он немного старше Ричардсона и вложил в дело более миллиона фунтов стерлингов. Это дядя Сиднея и настоящий хозяин всего.
– Значит, Ричардсон и Ки могут мчаться по дорогам, сломя голову, и никто не имеет права сделать им замечание. Я просто боюсь спросить, что же произойдет, если случится серьезное дорожное происшествие?
– Я понимаю, что вы так воспринимаете все это. Красавчик! И тем не менее, этому не верите... Только маленькая Роз по настоящему нарушает правила... Но она так мила. До сих пор с ней не случалось, к счастью, ничего неожиданного, но она привыкла ездить слишком быстро. А когда кто-нибудь из полиции замечает это, ей просто делают замечание.
– Мне очень хочется поступить как она, чтобы посмотреть, что же получится?.. Как вы думаете, имею и я тоже право на отеческую улыбку дежурного местного полицейского?
Тентенден рассмеялся.
– Нет, конечно, нет.
– Вернемся к нашим дорогим сюзеренам. Расскажите мне немного о семье Ки... Какую, в точности, роль они играют на фабрике?
– Это довольно любопытно. Несмотря на то, что он располагает основными акциями фабрики, Ки предоставил руководство фабрикой своему племяннику, Сиднею Ричардсону. Сам же удовольствовался тем, что открыл филиал фабрик" в Лондоне, вместе с одним из своих сыновей, Питером.
– Он тоже издает?
– Нет, он организовал очень активную сеть продажи.
Особенно активно этим занимается его сын Питер.
– Какого сорта этот человек?
– Кто, отец или сын?
– Начнем с отца.
– Здесь его почти никто не знает. Это человек очень выдержанный, довольно надменный, полный предрассудков.
– А Питер?
– Должен признаться, что нахожу его малосимпатичным, суля по тому, что мне известно о нем. Это очень работящий человек, очень самодовольный, который в двадцать восемь лет кажется на десять лет старше. Это идол семьи.
– Расскажите мне и об остальных членах семьи.
– Миссис Ланселот Ки больше нет. Что касается Питера, то у него есть старший брат.
– Кажется, я догадываюсь, что ваши симпатии на его стороне.
– Вы догадались правильно. Да, признаюсь, что я предпочитаю его остальным Ки. Между тем, это что-то вроде сына в семье.
– Расскажите мне про это.
– Он работал здесь на фабрике и помогал Сиднею Ричардсону до той поры, пока не задумал жениться на Роз. Они составляли прекрасную пару, малышка была очень привязана к нему. К несчастью, Сидней отказался дать свое согласие.
– Почему?
– Он ненавидел Поля. Я думаю, что он не мог ему простить его чувство юмора. И он объявил, что Поль недостаточно серьезен, что он ведет слишком рассеянный образ жизни.
– А где правда?
– Я не думаю, чтобы это было правдой, но может быть и не было совершенной ложью, так как после ужасного спора Поль наделал много глупостей. Он стал пить, и его находили мертвецки пьяным в разных местах. Потом он стал ходить в подозрительные бары, у него происходили отвратительные истории с женщинами, он много проиграл на бегах. Короче, семья устроила совет и его просто убрали с фабрики.
Уэст выслушал рассказ своего коллеги с большим вниманием и интересом, после чего наступило долгое молчание.
Но вскоре Уэст нарушил его.
– Мне кажется, вы хорошо знаете Чарли Блека. Вы можете себе представить причину, по которой Блек не заявил об исчезновении своей жены?
Тентенден с несчастным видом пожал плечами.
– Нет, я не нахожу никакого объяснения.
Оба детектива приблизились к тому месту, на котором немного времени тому назад они обнаружили разбитую фару и насос от велосипеда.
Инспектор Броун полностью развернул свою работу под удивленными взглядами местных агентов. Он достал весь набор своих инструментов и одновременно давал распоряжения.
Суперинтендант Тентенден отвел Уэста в сторону:
– Я не думаю, чтобы наше присутствие было бы здесь необходимо. Я отдал распоряжение всем не произносить имени Дорис Блек, но вы знаете, как это происходит в маленьких местечках. Все очень быстро узнают все... Если вы имеете намерение воспользоваться удивлением Чарли, я советую вам не тратить времени даром и отправиться повидать его сейчас же.
Роджер Уэст признал правильность предложения инспектора:
– Согласен. Лучше всего нам будет удалиться отсюда так, чтобы нас никто не заметил.
Они пересекли Корби, возбуждая любопытство прохожих, и вскоре подошли к номеру 17 на Парк Террас.
Чарли сразу же открыл им дверь и не высказал никакого удивления. Он провел их в довольно большую комнату, где было очень уютно, хотя вещи были подержанными. Целая серия серебрянных кубков украшала камин.
Он указал им на стулья и все уселись. Суперинтендант Тентенден взял на себя инициативу начать разговор.
– Мистер Уэст попросил меня сопровождать его к тебе, чтобы задать несколько вопросов относительно неисправности, о которой мы недавно говорили.
– О максикоте?
– Да.
– Что вы хотите знать, мистер Уэст?
– Пользуетесь ли вы этой машиной регулярно?
– Да. Раз в неделю, примерно, в обычное время – но гораздо чаще в случае срочной работы.
– Когда ею пользовались в последний раз?
– Во вторник.
– Она была на ходу?
– Да.
– Вы можете это утверждать?
– Да, и абсолютно официально.
– Тогда, по вашему мнению, почему она оказалась в неисправности сегодня утром? – спросил Уэст.
– Из-за болта, который удерживает лезвие. Он был недостаточно закреплен.
Вот почему резка была с дефектом. Я полагаю, вам известно, как действует максикот?
– Да, я уже имел возможность видеть, как он работает.
– В таком случае, я не открою вам ничего нового, сказав, что в таком инструменте все должно быть точно на своих местах. Это точный инструмент.
Один миллиметр смещения и все – он испорчен. Вместо того, чтобы аккуратно разрезать страницы книги, машина буквально рвет их.
– А во вторник вы заметили, что этот болт не держится?
– Нет, но это должно было случиться со дня на день.
– Значит, проверку во вторник вы произвели сами?
– Да, мистер Уэст, я всегда лично провожу ее. Эта машина очень опасна, если она не налажена. Если гильотина упадет на секунду раньше или позже, или если один из болтов ослабнет, она может отрезать палец, или даже руку. Кроме того, какой-нибудь болт всегда может ослабнуть. Пыль или простая капля масла может привести к этому. Это и есть причина, по которой Маллоу каждое утро проверяет ее состояние, прежде чем начать на ней работать. Если он замечает малейшую ненормальность, он сразу же вызывает меня. Такая неисправность и произошла сегодня утром. Это нас здорово задержало, конечно, но мы не могли действовать иначе.
– В котором часу он известил вас?
– После восьми часов.
Он, казалось, колебался, потом, слегка пожав плечами, продолжал:
– Благодаря несчастному совпадению, я сегодня пришел с опозданием. Я... я провел очень плохую ночь, заснул под утро, не услышал звонок будильника.
Только около девяти часов я смог подойти к максикоту. Если бы я был там вовремя, неприятность была бы ликвидирована раньше. Это по моей вине машина так долго не могла быть использована, я признаюсь в этом.
– Ты опоздал?! – воскликнул Тентенден с изумленным видом. – Скажи мне, с тобой это случается не часто?
– Нет, конечно.
– А нельзя ли узнать, что заставило вас провести такую бессонную ночь, мистер Блек? – спросил Уэст.
И так как старший мастер не ответил на этот вопрос, Тентенден попробовал нажать на него.
– Разве нельзя узнать об этом, Чарли?
Тот с усталым видом закрыл глаза, глубоко вздохнул, потом ответил едва слышным голосом:
– Хорошо, хорошо, я вам все расскажу, хотя предпочел бы оставить это при себе. Моя жена не ночевала дома. За последнее время я заметил, что она переменилась... я должен был спросить ее... Теперь я боюсь, что будет уже слишком поздно спрашивать у нее объяснений и что она покинула меня ради другого, моложе меня.
– У вас есть подозрения? – спросил Роджер Уэст.
– Нет, но я думал всю ночь и пришел к убеждению, что в ее жизни есть кто-то другой.
После небольшого молчания Блек продолжал безжизненным тоном:
– Она намного моложе меня, и я должен признаться, что никогда не говорил с ней о том, что могло ее интересовать... Так, мало-помалу, я вернулся к своим холостяцким привычкам. Каждый вторник и субботу, а иногда и в другие дни, я отправлялся в таверну на встречу с друзьями. Мы играли в карты и выпивали по стаканчику или два... В это время Дорис скучала одна в доме. Я это хорошо понял... Потом она взяла в привычку, в свою очередь, проводить вечер вне дома с одной из своих подруг, к тому же с очень хорошей женщиной.
Я не видел в этом ничего плохого, наоборот, я был рад, это давало мне возможность проводить вечера с друзьями. Затем, постепенно, я увидел, как изменилась моя маленькая Дорис. Она становилась менее приветливой, более озабоченной. И, наконец, я узнал, что вечера, проведенные у полруги, были лишь фальшивым алиби.
– Но было время, когда вы не были уверены в этом?
– Да, как я вам уже сказал, она изменилась сразу: у нее даже появилась странная манера смотреть на меня, когда она думала, что я этого не вижу.
Потом, этот страшный запах табака, который она приносила с собой. Я не курю, она тоже. Отсюда вывести заключение очень легко – всего один шаг. Теперь, вероятно, она меня бросила... она без сомнения отправилась к этому курильщику.
Суперинтендант Тентенден обратился к Уэсту.
– Роджер, я хотел бы сказать вам два слова наедине...
«Ток, – подумал Роджер Уэст, – ты пытаешься вставить мне палки в колеса, потому что растрогался рассказом своего друга Чарли... Но ничего не выйдет, я пойду до конца, хочешь ты этого или нет».
Он громко ответил:
– Одну секунду, Артур, если не возражаете. Сначала я хочу еще задать несколько вопросов мистеру Влеку.
Он отлично понимал, что Тентенден дружит с Чарли и потому попытается избавить его от огорчений, но он, Уэст, не собирается входить в эти подробности. Он должен воспользоваться тем, что некоторые факты еще были не известны и действовать в своей обычно решительно манере...
Чарли вполне мог быть убийцей своей жены. Он сам рассказал им о причине, и в таких случаях нельзя было пренебрегать ничем, чтобы обнаружить мотив.
Тентендена очень огорчил ответ его коллеги и он сразу же взял официальный тон:
– К вашим услугам, – ответил он.
– Уэст обратился к Влеку:
– Теперь я хотел бы получить ответ на такой вопрос: вы знаете человека, к которому отправлялась ваша жена каждый раз, когда вы отсутствовали? Да или нет?
– Я вам уже, кажется, ответил... Нет, я не знаю, о ком идет речь.
– Позвольте мне усомниться в этом...
– Я не могу вам помешать, мистер Уэст, но вы ошибаетесь... Если бы я знал, кто это, я клянусь вам, что не стал бы дожидаться до сегодняшнего дня, я стал бы сам действовать. Я помешал бы моей маленькой Дорис уйти к нему.
Прежде всего в этом моя вина: я не дал ей понять, до какой степени люблю ее.
У нас огромная разница в возрасте, и я никогда не уделял нужного внимания ее интересам. Теперь она меня покинула, и все конечно.
– Имя этого мужчины?
– Я вам сказал правду, я его не знаю.
– Я в это не верю.
– Я вас предупреждаю, полицейский вы или нет, но я не допущу, чтобы меня называли лжецом. Потом, даже если бы я его знал, по какому праву вы требуете, чтобы я вам его назвал?.. Я не думаю что это дело полиции, если моя жена покинула меня.
– Это верно, при условии, что с этим человеком ничего не случилось.
– Что... что вы хотите сказать?
Его лицо выражало удивление и страх.
– Я вижу, что вы меня поняли... Теперь вы мне назовете имя любовника вашей жены, не так ли?
– Пусть бог будет мне свидетелем и пусть он меня накажет, если я вам лгу, мистер Уэст, я действительно не знаю его. А ты, Артур?
Суперинтендант явно страдал, видя мучения своего друга. Он попытался еще раз вмешаться и сказал:
– Мистер Уэст, мне крайне необходимо поговорить с вами.
Я настаиваю на этом, а также прошу вас.
– А я настаиваю на том, чтобы вы дали мне возможность вести дело так, как я считаю это нужным.
Тентенден вздрогнул, услышав такой резкий ответ, он покраснел до корней волос и молча покинул комнату.
Блек смотрел, как уходит его друг, потом недоуменно посмотрел на Уэста.
Несмотря на все свои усилия, детектив ничего не смог вытянуть из него.
Он решил, наконец, присоединиться к Тентендену на площадке.
– Что вы хотели мне сказать такое срочное, Артур?
– Теперь известна причина смерти Дорис. Она была задушена.
Суперинтендант пытался дважды прервать допрос по очень незначительной причине, но сейчас не стоило этого замечать, и Роджер решил просто не обращая внимания на Тентендена, продолжать задавать нужные ему вопросы.
– Где находится тело?
– В одном помещении комиссариата, которое служит нам моргом... Доктор Овен вместе с врачом из Корби производит вскрытие.
– Когда это будет готово?
– Вы хотите сказать... для идентификации?
– Да.
– Не ранее чем через полчаса, но...
– Полчаса?.. Это вполне подойдет... Но что с вами, Артур?..
Вы, кажется, расстроены?
– Так оно и есть. Несмотря на то, что я флик. Я не могу больше присутствовать при том, каким зверским образом вы расправляетесь с бедным Чарли.
Роджеру потребовались все силы, чтобы сохранить спокойствие.
– Может быть, я был резок, хотя я этого не думаю. Но что бы то ни было, мне не пришлось бы трясти его таким образом, если бы вы сразу мне рассказали о связи Дорис с Иенсеном.
– Грязное белье стирают обычно только в кругу семьи.
– Вы знаете так же хорошо, как и я, что нельзя скрывать даже незначительные факты во время следствия.
– Верно, я был не прав. Но я был вам нужен не для того, чтобы обнаружить горшок с розами.
– Да, но с опозданием.
– Какое это имеет значение.
Роджеру хотелось рассердиться, но он взял себя в руки, пытаясь поставить себя на место своего коллеги... Какое значение, действительно, имеет небольшое опоздание?
Он продолжал со своим обычным спокойствием:
– Учитывая создавшуюся ситуацию. Блек может оказаться убийцей.
– Но...
– Через полчаса я отведу его в морг, чтобы он опознал тело своей жены.
– Роджер, послушайте меня!
– Я прекрасно знаю, что вы мне скажете, но уверяю вас, что нужно предоставить мне действовать, как я считаю нужным Его реакция может быть очень многозначительной.
– Вы действуете так, как будто он виновен... А вы подумали, что будет, если он невиновен?.. Какой это будет удар для него?
– Думайте лучше о том, что чувствовали Дорис и Иенсен.
– Да, конечно, это вы тут распоряжаетесь, – пролепетал суперинтендант с несчастным видом.
– Об этом не может быть и речи, Артур... И вы это знаете. Я только напоминаю вам, что я нахожусь здесь только по вашей просьбе. Что меня поразило по приезде в Корби, это то, как вы тут все друг друга знаете, как высоко цените. И потому, что вы очень сознательный человек, вы и хотели, чтобы кто-нибудь со стороны помог вам... Вы были правы, вы честно выполнили свой долг полицейского, и теперь моя очередь сделать все возможное. Так что я снова отправлюсь допрашивать вашего друга Чарли... И не сможет ли один из ваших людей стенографировать его ответы?
Четверть часа спустя, Чарли Блек, бледный и расстроенный, отвечал на вопросы, задаваемые Уэстом относительно максикота, опознания личности любовника его жены и относительно сомнений, которые у него возникли в отношении Дорис. Из-за упорного сопротивления Блека, Уэст решил обострить положение:
– Теперь вы будете сопровождать меня в морг. Я хочу, чтобы вы сделали одно опознание.
Сотни людей собрались около маленького домика Блека, когда из него вышел Уэст в сопровождении Чарли.
Таинственная смерть Дорис, безусловно, ошеломила многих.
Люди в толпе при виде Блека одобрительно забормотали.
И небольшого роста мужчина даже бросился к Блоку как раз в тог момент, когда тот садился в полицейскую машину в сопровождении Уэста и Тентендена.
– Не огорчайся, Чарли, – кричал он. – Все люди знают, что ты невиновен.
Ты слишком хорошо известен, чтобы тебя можно было заподозрить в подобной вещи.
– Невиновен? О чем это он говорит? – удивленно спросил Блек.
Их окружили полицейские, и Блек сел в машину, не сумев услышать продолжения.
Морг находился сзади комиссариата полиции. Туда ввели Чарли.
На центральном столе угадывалось тело, покрытое покрывалом. Роджер приподнял покрывало. Дорис, казалось, спокойно спала.
– Вы знаете...
Он не смог закончить свою фразу. Блек секунд десять смотрел на лицо своей жены, потом взмахнул руками и упал на пол.
Тентенден бросил на своего коллегу взгляд, полный упрека и злобы.
– Мне часто приходится ее урезонивать. Хотя она и Роз Ричардсон, но она, как и все, должна соблюдать дорожные правила.
Увидев легкую улыбку на губах своего коллеги, он добавил почти против своей воли:
– Да, я знаю, о чем вы думаете. Мы живем здесь, как в средние века.
– Признаюсь, это несколько неожиданно.
– Что вы хотите?.. В течение нескольких поколений фабрика – единственное оставшееся от прошлого, и совершенно понятно, что семью, которой принадлежит это дело, надо рассматривать как неких сюзеренов. Он вздохнул.
– Да, так же, как и Ки. Фактически Ланселот Ки – тайный акционер типографии. Он немного старше Ричардсона и вложил в дело более миллиона фунтов стерлингов. Это дядя Сиднея и настоящий хозяин всего.
– Значит, Ричардсон и Ки могут мчаться по дорогам, сломя голову, и никто не имеет права сделать им замечание. Я просто боюсь спросить, что же произойдет, если случится серьезное дорожное происшествие?
– Я понимаю, что вы так воспринимаете все это. Красавчик! И тем не менее, этому не верите... Только маленькая Роз по настоящему нарушает правила... Но она так мила. До сих пор с ней не случалось, к счастью, ничего неожиданного, но она привыкла ездить слишком быстро. А когда кто-нибудь из полиции замечает это, ей просто делают замечание.
– Мне очень хочется поступить как она, чтобы посмотреть, что же получится?.. Как вы думаете, имею и я тоже право на отеческую улыбку дежурного местного полицейского?
Тентенден рассмеялся.
– Нет, конечно, нет.
– Вернемся к нашим дорогим сюзеренам. Расскажите мне немного о семье Ки... Какую, в точности, роль они играют на фабрике?
– Это довольно любопытно. Несмотря на то, что он располагает основными акциями фабрики, Ки предоставил руководство фабрикой своему племяннику, Сиднею Ричардсону. Сам же удовольствовался тем, что открыл филиал фабрик" в Лондоне, вместе с одним из своих сыновей, Питером.
– Он тоже издает?
– Нет, он организовал очень активную сеть продажи.
Особенно активно этим занимается его сын Питер.
– Какого сорта этот человек?
– Кто, отец или сын?
– Начнем с отца.
– Здесь его почти никто не знает. Это человек очень выдержанный, довольно надменный, полный предрассудков.
– А Питер?
– Должен признаться, что нахожу его малосимпатичным, суля по тому, что мне известно о нем. Это очень работящий человек, очень самодовольный, который в двадцать восемь лет кажется на десять лет старше. Это идол семьи.
– Расскажите мне и об остальных членах семьи.
– Миссис Ланселот Ки больше нет. Что касается Питера, то у него есть старший брат.
– Кажется, я догадываюсь, что ваши симпатии на его стороне.
– Вы догадались правильно. Да, признаюсь, что я предпочитаю его остальным Ки. Между тем, это что-то вроде сына в семье.
– Расскажите мне про это.
– Он работал здесь на фабрике и помогал Сиднею Ричардсону до той поры, пока не задумал жениться на Роз. Они составляли прекрасную пару, малышка была очень привязана к нему. К несчастью, Сидней отказался дать свое согласие.
– Почему?
– Он ненавидел Поля. Я думаю, что он не мог ему простить его чувство юмора. И он объявил, что Поль недостаточно серьезен, что он ведет слишком рассеянный образ жизни.
– А где правда?
– Я не думаю, чтобы это было правдой, но может быть и не было совершенной ложью, так как после ужасного спора Поль наделал много глупостей. Он стал пить, и его находили мертвецки пьяным в разных местах. Потом он стал ходить в подозрительные бары, у него происходили отвратительные истории с женщинами, он много проиграл на бегах. Короче, семья устроила совет и его просто убрали с фабрики.
Уэст выслушал рассказ своего коллеги с большим вниманием и интересом, после чего наступило долгое молчание.
Но вскоре Уэст нарушил его.
– Мне кажется, вы хорошо знаете Чарли Блека. Вы можете себе представить причину, по которой Блек не заявил об исчезновении своей жены?
Тентенден с несчастным видом пожал плечами.
– Нет, я не нахожу никакого объяснения.
Оба детектива приблизились к тому месту, на котором немного времени тому назад они обнаружили разбитую фару и насос от велосипеда.
Инспектор Броун полностью развернул свою работу под удивленными взглядами местных агентов. Он достал весь набор своих инструментов и одновременно давал распоряжения.
Суперинтендант Тентенден отвел Уэста в сторону:
– Я не думаю, чтобы наше присутствие было бы здесь необходимо. Я отдал распоряжение всем не произносить имени Дорис Блек, но вы знаете, как это происходит в маленьких местечках. Все очень быстро узнают все... Если вы имеете намерение воспользоваться удивлением Чарли, я советую вам не тратить времени даром и отправиться повидать его сейчас же.
Роджер Уэст признал правильность предложения инспектора:
– Согласен. Лучше всего нам будет удалиться отсюда так, чтобы нас никто не заметил.
Они пересекли Корби, возбуждая любопытство прохожих, и вскоре подошли к номеру 17 на Парк Террас.
Чарли сразу же открыл им дверь и не высказал никакого удивления. Он провел их в довольно большую комнату, где было очень уютно, хотя вещи были подержанными. Целая серия серебрянных кубков украшала камин.
Он указал им на стулья и все уселись. Суперинтендант Тентенден взял на себя инициативу начать разговор.
– Мистер Уэст попросил меня сопровождать его к тебе, чтобы задать несколько вопросов относительно неисправности, о которой мы недавно говорили.
– О максикоте?
– Да.
– Что вы хотите знать, мистер Уэст?
– Пользуетесь ли вы этой машиной регулярно?
– Да. Раз в неделю, примерно, в обычное время – но гораздо чаще в случае срочной работы.
– Когда ею пользовались в последний раз?
– Во вторник.
– Она была на ходу?
– Да.
– Вы можете это утверждать?
– Да, и абсолютно официально.
– Тогда, по вашему мнению, почему она оказалась в неисправности сегодня утром? – спросил Уэст.
– Из-за болта, который удерживает лезвие. Он был недостаточно закреплен.
Вот почему резка была с дефектом. Я полагаю, вам известно, как действует максикот?
– Да, я уже имел возможность видеть, как он работает.
– В таком случае, я не открою вам ничего нового, сказав, что в таком инструменте все должно быть точно на своих местах. Это точный инструмент.
Один миллиметр смещения и все – он испорчен. Вместо того, чтобы аккуратно разрезать страницы книги, машина буквально рвет их.
– А во вторник вы заметили, что этот болт не держится?
– Нет, но это должно было случиться со дня на день.
– Значит, проверку во вторник вы произвели сами?
– Да, мистер Уэст, я всегда лично провожу ее. Эта машина очень опасна, если она не налажена. Если гильотина упадет на секунду раньше или позже, или если один из болтов ослабнет, она может отрезать палец, или даже руку. Кроме того, какой-нибудь болт всегда может ослабнуть. Пыль или простая капля масла может привести к этому. Это и есть причина, по которой Маллоу каждое утро проверяет ее состояние, прежде чем начать на ней работать. Если он замечает малейшую ненормальность, он сразу же вызывает меня. Такая неисправность и произошла сегодня утром. Это нас здорово задержало, конечно, но мы не могли действовать иначе.
– В котором часу он известил вас?
– После восьми часов.
Он, казалось, колебался, потом, слегка пожав плечами, продолжал:
– Благодаря несчастному совпадению, я сегодня пришел с опозданием. Я... я провел очень плохую ночь, заснул под утро, не услышал звонок будильника.
Только около девяти часов я смог подойти к максикоту. Если бы я был там вовремя, неприятность была бы ликвидирована раньше. Это по моей вине машина так долго не могла быть использована, я признаюсь в этом.
– Ты опоздал?! – воскликнул Тентенден с изумленным видом. – Скажи мне, с тобой это случается не часто?
– Нет, конечно.
– А нельзя ли узнать, что заставило вас провести такую бессонную ночь, мистер Блек? – спросил Уэст.
И так как старший мастер не ответил на этот вопрос, Тентенден попробовал нажать на него.
– Разве нельзя узнать об этом, Чарли?
Тот с усталым видом закрыл глаза, глубоко вздохнул, потом ответил едва слышным голосом:
– Хорошо, хорошо, я вам все расскажу, хотя предпочел бы оставить это при себе. Моя жена не ночевала дома. За последнее время я заметил, что она переменилась... я должен был спросить ее... Теперь я боюсь, что будет уже слишком поздно спрашивать у нее объяснений и что она покинула меня ради другого, моложе меня.
– У вас есть подозрения? – спросил Роджер Уэст.
– Нет, но я думал всю ночь и пришел к убеждению, что в ее жизни есть кто-то другой.
После небольшого молчания Блек продолжал безжизненным тоном:
– Она намного моложе меня, и я должен признаться, что никогда не говорил с ней о том, что могло ее интересовать... Так, мало-помалу, я вернулся к своим холостяцким привычкам. Каждый вторник и субботу, а иногда и в другие дни, я отправлялся в таверну на встречу с друзьями. Мы играли в карты и выпивали по стаканчику или два... В это время Дорис скучала одна в доме. Я это хорошо понял... Потом она взяла в привычку, в свою очередь, проводить вечер вне дома с одной из своих подруг, к тому же с очень хорошей женщиной.
Я не видел в этом ничего плохого, наоборот, я был рад, это давало мне возможность проводить вечера с друзьями. Затем, постепенно, я увидел, как изменилась моя маленькая Дорис. Она становилась менее приветливой, более озабоченной. И, наконец, я узнал, что вечера, проведенные у полруги, были лишь фальшивым алиби.
– Но было время, когда вы не были уверены в этом?
– Да, как я вам уже сказал, она изменилась сразу: у нее даже появилась странная манера смотреть на меня, когда она думала, что я этого не вижу.
Потом, этот страшный запах табака, который она приносила с собой. Я не курю, она тоже. Отсюда вывести заключение очень легко – всего один шаг. Теперь, вероятно, она меня бросила... она без сомнения отправилась к этому курильщику.
Суперинтендант Тентенден обратился к Уэсту.
– Роджер, я хотел бы сказать вам два слова наедине...
«Ток, – подумал Роджер Уэст, – ты пытаешься вставить мне палки в колеса, потому что растрогался рассказом своего друга Чарли... Но ничего не выйдет, я пойду до конца, хочешь ты этого или нет».
Он громко ответил:
– Одну секунду, Артур, если не возражаете. Сначала я хочу еще задать несколько вопросов мистеру Влеку.
Он отлично понимал, что Тентенден дружит с Чарли и потому попытается избавить его от огорчений, но он, Уэст, не собирается входить в эти подробности. Он должен воспользоваться тем, что некоторые факты еще были не известны и действовать в своей обычно решительно манере...
Чарли вполне мог быть убийцей своей жены. Он сам рассказал им о причине, и в таких случаях нельзя было пренебрегать ничем, чтобы обнаружить мотив.
Тентендена очень огорчил ответ его коллеги и он сразу же взял официальный тон:
– К вашим услугам, – ответил он.
– Уэст обратился к Влеку:
– Теперь я хотел бы получить ответ на такой вопрос: вы знаете человека, к которому отправлялась ваша жена каждый раз, когда вы отсутствовали? Да или нет?
– Я вам уже, кажется, ответил... Нет, я не знаю, о ком идет речь.
– Позвольте мне усомниться в этом...
– Я не могу вам помешать, мистер Уэст, но вы ошибаетесь... Если бы я знал, кто это, я клянусь вам, что не стал бы дожидаться до сегодняшнего дня, я стал бы сам действовать. Я помешал бы моей маленькой Дорис уйти к нему.
Прежде всего в этом моя вина: я не дал ей понять, до какой степени люблю ее.
У нас огромная разница в возрасте, и я никогда не уделял нужного внимания ее интересам. Теперь она меня покинула, и все конечно.
– Имя этого мужчины?
– Я вам сказал правду, я его не знаю.
– Я в это не верю.
– Я вас предупреждаю, полицейский вы или нет, но я не допущу, чтобы меня называли лжецом. Потом, даже если бы я его знал, по какому праву вы требуете, чтобы я вам его назвал?.. Я не думаю что это дело полиции, если моя жена покинула меня.
– Это верно, при условии, что с этим человеком ничего не случилось.
– Что... что вы хотите сказать?
Его лицо выражало удивление и страх.
– Я вижу, что вы меня поняли... Теперь вы мне назовете имя любовника вашей жены, не так ли?
– Пусть бог будет мне свидетелем и пусть он меня накажет, если я вам лгу, мистер Уэст, я действительно не знаю его. А ты, Артур?
Суперинтендант явно страдал, видя мучения своего друга. Он попытался еще раз вмешаться и сказал:
– Мистер Уэст, мне крайне необходимо поговорить с вами.
Я настаиваю на этом, а также прошу вас.
– А я настаиваю на том, чтобы вы дали мне возможность вести дело так, как я считаю это нужным.
Тентенден вздрогнул, услышав такой резкий ответ, он покраснел до корней волос и молча покинул комнату.
Блек смотрел, как уходит его друг, потом недоуменно посмотрел на Уэста.
Несмотря на все свои усилия, детектив ничего не смог вытянуть из него.
Он решил, наконец, присоединиться к Тентендену на площадке.
– Что вы хотели мне сказать такое срочное, Артур?
– Теперь известна причина смерти Дорис. Она была задушена.
Суперинтендант пытался дважды прервать допрос по очень незначительной причине, но сейчас не стоило этого замечать, и Роджер решил просто не обращая внимания на Тентендена, продолжать задавать нужные ему вопросы.
– Где находится тело?
– В одном помещении комиссариата, которое служит нам моргом... Доктор Овен вместе с врачом из Корби производит вскрытие.
– Когда это будет готово?
– Вы хотите сказать... для идентификации?
– Да.
– Не ранее чем через полчаса, но...
– Полчаса?.. Это вполне подойдет... Но что с вами, Артур?..
Вы, кажется, расстроены?
– Так оно и есть. Несмотря на то, что я флик. Я не могу больше присутствовать при том, каким зверским образом вы расправляетесь с бедным Чарли.
Роджеру потребовались все силы, чтобы сохранить спокойствие.
– Может быть, я был резок, хотя я этого не думаю. Но что бы то ни было, мне не пришлось бы трясти его таким образом, если бы вы сразу мне рассказали о связи Дорис с Иенсеном.
– Грязное белье стирают обычно только в кругу семьи.
– Вы знаете так же хорошо, как и я, что нельзя скрывать даже незначительные факты во время следствия.
– Верно, я был не прав. Но я был вам нужен не для того, чтобы обнаружить горшок с розами.
– Да, но с опозданием.
– Какое это имеет значение.
Роджеру хотелось рассердиться, но он взял себя в руки, пытаясь поставить себя на место своего коллеги... Какое значение, действительно, имеет небольшое опоздание?
Он продолжал со своим обычным спокойствием:
– Учитывая создавшуюся ситуацию. Блек может оказаться убийцей.
– Но...
– Через полчаса я отведу его в морг, чтобы он опознал тело своей жены.
– Роджер, послушайте меня!
– Я прекрасно знаю, что вы мне скажете, но уверяю вас, что нужно предоставить мне действовать, как я считаю нужным Его реакция может быть очень многозначительной.
– Вы действуете так, как будто он виновен... А вы подумали, что будет, если он невиновен?.. Какой это будет удар для него?
– Думайте лучше о том, что чувствовали Дорис и Иенсен.
– Да, конечно, это вы тут распоряжаетесь, – пролепетал суперинтендант с несчастным видом.
– Об этом не может быть и речи, Артур... И вы это знаете. Я только напоминаю вам, что я нахожусь здесь только по вашей просьбе. Что меня поразило по приезде в Корби, это то, как вы тут все друг друга знаете, как высоко цените. И потому, что вы очень сознательный человек, вы и хотели, чтобы кто-нибудь со стороны помог вам... Вы были правы, вы честно выполнили свой долг полицейского, и теперь моя очередь сделать все возможное. Так что я снова отправлюсь допрашивать вашего друга Чарли... И не сможет ли один из ваших людей стенографировать его ответы?
Четверть часа спустя, Чарли Блек, бледный и расстроенный, отвечал на вопросы, задаваемые Уэстом относительно максикота, опознания личности любовника его жены и относительно сомнений, которые у него возникли в отношении Дорис. Из-за упорного сопротивления Блека, Уэст решил обострить положение:
– Теперь вы будете сопровождать меня в морг. Я хочу, чтобы вы сделали одно опознание.
Сотни людей собрались около маленького домика Блека, когда из него вышел Уэст в сопровождении Чарли.
Таинственная смерть Дорис, безусловно, ошеломила многих.
Люди в толпе при виде Блека одобрительно забормотали.
И небольшого роста мужчина даже бросился к Блоку как раз в тог момент, когда тот садился в полицейскую машину в сопровождении Уэста и Тентендена.
– Не огорчайся, Чарли, – кричал он. – Все люди знают, что ты невиновен.
Ты слишком хорошо известен, чтобы тебя можно было заподозрить в подобной вещи.
– Невиновен? О чем это он говорит? – удивленно спросил Блек.
Их окружили полицейские, и Блек сел в машину, не сумев услышать продолжения.
Морг находился сзади комиссариата полиции. Туда ввели Чарли.
На центральном столе угадывалось тело, покрытое покрывалом. Роджер приподнял покрывало. Дорис, казалось, спокойно спала.
– Вы знаете...
Он не смог закончить свою фразу. Блек секунд десять смотрел на лицо своей жены, потом взмахнул руками и упал на пол.
Тентенден бросил на своего коллегу взгляд, полный упрека и злобы.
Обвинение
– Господи, Боже мой! Вы зашли слишком далеко, Уэст. Он потерял сознание и теперь принадлежит врачам, которым нужно будет оградить его от ваших нападений.
Уэст не смог скрыть своего недовольства.
– Должен ли я все время повторять вам, еще и еще раз, что это по вашей просьбе я приехал сюда. Теперь, когда я здесь, моя обязанность и сделать все возможное, чтобы прояснить дело и узнать правду. Я совершенно определенно должен знать, как мне держаться с Влеком.
– Я вас упрекаю только в том, что вы смотрите на него как на виновного.
Если это так, то дело судьи обвинить его, а не ваше... Я пойду поищу врача.
– Чтобы он дал ему снотворное и чтобы я ничего не смог из него вытянуть.
Конечно нет.
Уэст не смог скрыть своего недовольства.
– Должен ли я все время повторять вам, еще и еще раз, что это по вашей просьбе я приехал сюда. Теперь, когда я здесь, моя обязанность и сделать все возможное, чтобы прояснить дело и узнать правду. Я совершенно определенно должен знать, как мне держаться с Влеком.
– Я вас упрекаю только в том, что вы смотрите на него как на виновного.
Если это так, то дело судьи обвинить его, а не ваше... Я пойду поищу врача.
– Чтобы он дал ему снотворное и чтобы я ничего не смог из него вытянуть.
Конечно нет.