Крон Александр Александрович. Глубокая разведка

   М а й о р о в. А что говорить? Оправдываться? Не буду.
   М а р и н а. Прекрасно. Значит, ты еще подтверждаешь?
   М а й о р о в. Я не хочу ни подтверждать, ни отрицать. Ты сама знаешь, что наговорила чепухи. Набор слов, который означает, что ты обижена и хочешь обидеть.
   М а р и н а. Сашка! Мы сейчас поссоримся!
   М а й о р о в. Может быть. Если мы поссоримся, - значит, нас действительно ничего не связывает, кроме пустяков.
   М а р и н а. Ты говоришь таким тоном, как будто у тебя появились какие-то права на меня.
   М а й о р о в. Только одно. Право не лгать. Но я могу замолчать.
   М а р и н а (жалобно). Ты знаешь, что я тебе верю, и пользуешься. Нет, пожалуйста, говори мне всегда только правду. Я, кажется, не очень умею ее слушать, но ты должен это понять и не быть таким резким. Надо бережнее.
   М а й о р о в. Совсем не надо. Я и так переложил сахару.
   М а р и н а. Ух, проклятый упрямец! (Она смотрит на него почти с восхищением.) Почему ты не женился, Саша?
   М а й о р о в. Правду?
   М а р и н а (сердито). Правду, правду.
   М а й о р о в. Ты знаешь.
   М а р и н а. И ты никого не любил после меня?
   М а й о р о в. Любил? Нет. Никого.
   М а р и н а. Мой дорогой! (Она обнимает его и крепко целует.)
   Майоров подхватил ее на руки и легко поднял в воздух.
   Зазвонил телефон. Марина выскользнула из рук
   Майорова, отскочила, поправляя волосы.
   М а й о р о в (взял трубку). Да. Это ты, Андрей? Нет, его нет... Марина здесь... Что?.. Очень хорошо. (Кладет трубку.)
   М а р и н а. Он сейчас сюда придет?
   М а й о р о в. Да.
   М а р и н а (подходит к Майорову и кладет ему руки на плечи). Сашка! Скажи мне, только честно. Когда Андрей, в институтские времена, откровенничал с тобой, он не сказал тебе... Словом, он говорил тебе, что мы с ним... что я уже его жена?
   М а й о р о в. Нет. Не говорил. Все равно - я знал.
   М а р и н а. Ты не мог знать.
   М а й о р о в. Я знал, что он не договаривает. Но для меня было ясно.
   М а р и н а (задумалась, ее лицо стало жестким). Да, это Андрей. Он всегда полулжет.
   М а й о р о в. Ну, будь справедливой. Я бы его не уважал, если б он проболтался. В чем ты видишь ложь?
   М а р и н а. Он тебя обманул, не сказав ни слова лжи. За три года в институте он меня поцеловал один раз. А ты... Ох, теперь я понимаю. Нет, нет, не будем ворошить старье. Сашка! (Прижалась к нему.) Ты чудная, нелепая зверюга. Такой суровый, прожженный разведчик - и наивный, как девочка. Я хочу, чтоб ты сегодня повез меня в степь. Слышишь? И мы будем вместе до самого утра.
   М а й о р о в. Вместе? В степь?
   М а р и н а (быстро). Ну да. Может быть, завтра я буду жалеть, но сегодня меня тянет созорничать.
   М а й о р о в. Это невозможно, Маринка.
   М а р и н а. Ты не хочешь?
   М а й о р о в. Я должен работать всю ночь. Завтра я уезжаю. И потом вообще невозможно.
   М а р и н а (вздрогнула). Да, конечно, это дикость. Я говорю глупости. Все-таки мне обидно, что ты так благоразумен. Хочешь, я приеду к тебе в Баку? Ага! Ты рад?
   М а й о р о в (радостно растерянный). Но... ты решила? Ты уверена, что сможешь?
   М а р и н а (шепотом). Я постараюсь. (Пауза.) Почему ты стал такой мрачный?
   М а й о р о в (он действительно потемнел). Видишь ли... Боюсь, что я все-таки не смогу обмануть Андрея. Нет, даже не то. Пожалуй, я бы смог. Понимаешь, я, кажется, слишком сильно тебя люблю, чтоб теперь завести с тобой интрижку.
   М а р и н а. Понимаю. Я напрасно унижалась. Ты просто трус. (Пытается его оттолкнуть.)
   М а й о р о в (вспыхнул). Трус? Хорошо. Ты слышишь на улице шаги? Это идет Андрей. Сейчас он войдет. Не вырывайся, я тебя никуда не пущу, пока не откроется дверь. Нам придется объясниться и порешить все разом. Так лучше. Мы товарищи и сумеем поговорить, не наворотив грязи. Андрею будет тяжело, но он поймет. Хочешь так?
   М а р и н а (испуганно). Ты с ума сошел! Пусти немедленно! Сию минуту, слышишь? Я требую...
   М а й о р о в (несколько секунд смотрит ей в глаза и потом сразу отпускает руки). Я пошутил. Конечно, я бы этого не сделал.
   М а р и н а (пытается улыбнуться). Нельзя же быть таким отчаянным.
   М а й о р о в. Да? (С горечью.) Если б ты видела, какие у тебя сейчас были злые глаза.
   Вошел Гетманов.
   Хорошо, что ты зашел, Андрей. Есть вопрос, который мы должны разрешить втроем.
   Г е т м а н о в. Втроем?
   М а й о р о в. Именно. Я хочу сказать - вместе с геологом.
   М а р и н а. Я ухожу. Ты надолго, Андрей?
   Г е т м а н о в. Не знаю. Ложись спать - у тебя зеленое лицо.
   М а р и н а. Да. Я очень устала. (Уходит.)
   Г е т м а н о в. Я захватил с собой нашу докладную записку. Ты можешь уделить мне несколько минут?
   М а й о р о в. Ага! Наконец. (Перелистывает.) Постой! Чья это подпись?
   Г е т м а н о в. Где?
   М а й о р о в. Вот, вторая. Какой-то древнеиранский иероглиф.
   Г е т м а н о в. А! Это - Рустамбейли. Ему временно поручен геологический надзор.
   М а й о р о в. Обожди... А куда девался Морис?
   Г е т м а н о в (помолчав). Морис у нас больше не работает.
   М а й о р о в. Здравствуйте! Как так - не работает?
   Г е т м а н о в. Сегодня утром он подал заявление об уходе.
   М а й о р о в. Ты не имел права его отпустить.
   Г е т м а н о в. Я не имел права задерживать его ни минуты. Морис очень больной человек. Если он продолжал работать, на то была его добрая воля.
   М а й о р о в. Пусть возьмет обратно свое заявление. Корми его сливками и черной икрой, зимой мы пошлем его лечиться. А сейчас он нужен.
   Г е т м а н о в. Ты меня ставишь в очень трудное положение. Я сам рассчитывал удержать его, несмотря на то, что последнее время он способен вывести из терпения ангела. Но после того, как он позволил себе... Тебе говорила Марина?
   М а й о р о в. Да.
   Г е т м а н о в. Ты бы послушал. Он назвал меня негодяем, шантажистом и грозил разоблачить перед всем светом. Черт знает что! У меня нет ни малейшего желания сводить личные счеты, но как-то оградить себя от подобного рода наскоков я обязан.
   М а й о р о в. Очень странная история. Нет, ты прав. Морис должен взять свои слова обратно и извиниться. Он так и сделает.
   Г е т м а н о в. Хорошо. У него есть время до десяти часов утра. В пять минут одиннадцатого будет вывешен приказ. Но должен тебя откровенно предупредить - ты не знаешь его характера. Морис упрям как бык.
   М а й о р о в. Ничего. Это я беру на себя.
   Г е т м а н о в. Как знаешь. (Пауза.) Послушай, Саша. Нам надо поговорить вполне откровенно.
   М а й о р о в. По-моему, это единственный метод разговора, который чего-нибудь стоит. Слушаю.
   Г е т м а н о в. Я считаю разведку безнадежной. (Пауза.) Думаю, это ясно не мне одному, но и кое-кому в тресте. Если у Мориса нет необходимого мужества признать свою ошибку, то моя прямая обязанность заговорить об этом открыто. Ты что-то хотел сказать?
   М а й о р о в. Нет. Я слушаю.
   Г е т м а н о в. Подумай и рассуди сам. Четвертый номер стоил около двух миллионов рублей и оказался трупом. Теперь через несколько дней будет закончена "Сара". Я положил на нее много труда, еще больше нервов, но судьба ее предрешена. Когда я припер Мориса к стенке, ему пришлось сознаться, что на проектной глубине мы нефти не получим. А теперь, так сказать, неофициальная сторона. Сегодня ты сказал, что если когда-нибудь мне понадобится твоя помощь... Только пойми меня правильно. Мне очень неловко, что я с места в карьер начинаю эксплуатировать твое обещание, но...
   М а й о р о в. Ладно. Не занимайся пустяками. Я затем и приехал, чтоб тебе помочь.
   Г е т м а н о в. Я тебе очень благодарен, тем более что мне в самом деле нелегко. Я отлично понимаю, что меня запихнули в эту окаянную дыру не случайно. Есть люди, которым мало убрать меня с промысла, где я намозолил им глаза. Им хотелось бы добить меня до конца, да так, чтоб я лег и не встал. К счастью, это не так просто. Моя работа отмечена в печати. "Сара" держит переходящее знамя. И если мои усилия идут прахом, я в этом нисколько не виноват.
   М а й о р о в. Так. Значит - крест?
   Г е т м а н о в. Я не вижу другого выхода.
   М а й о р о в. Тогда чем же я могу тебе помочь?
   Г е т м а н о в. Сейчас скажу. Вероятно, до тебя уже дошли слухи о том, что на "Саре" кривизна несколько выше нормы.
   М а й о р о в. Да. Это - правда?
   Г е т м а н о в. Правда.
   М а й о р о в. Хорошо, что ты мне сказал. Если б это выяснилось при контрольном замере, я бы чувствовал себя в больших дураках. Это Мехти?
   Г е т м а н о в. Неважно. Я начальник разведки и отвечаю за все. Единственное мое оправдание - вернее, не оправдание, а смягчающий довод, что моя ошибка на сегодня не имеет никакого практического значения. Конечно, если вовремя не пресечь демагогии вокруг этого дела, его раздуют до невероятных размеров, и тут я не соберу костей. Теперь моя совесть перед тобой чиста; буде же ты сочтешь возможным своей властью предотвратить поток грязи, готовящийся излиться на мою голову, ты сделаешь доброе дело, которого я тебе не позабуду, как говорится, по гроб моей жизни. Вот все, о чем я тебя прошу.
   М а й о р о в. Не многого ты просишь. (Задумывается.)
   Г е т м а н о в. Учти, что я отнюдь не имею в виду предложить тебе что-либо идущее вразрез с твоей совестью. Поскольку все равно предстоит ликвидация разведки, достаточно этого вопроса не уточнять.
   М а й о р о в. Погоди! Я сейчас думаю совсем о другом... Андрюша! Скажи мне по чести: не завелось какой-нибудь кривизны в тебе самом? Ты чего-нибудь не договариваешь?
   Г е т м а н о в. Почему ты спрашиваешь?
   М а й о р о в. Потому, что мне действительно хочется помочь. А как, я не знаю.
   Г е т м а н о в. Ты мне не доверяешь?
   М а й о р о в. Нет, я верю. Но не все понимаю.
   Г е т м а н о в. Например?
   М а й о р о в. Например, почему ты так худо живешь с людьми?
   Г е т м а н о в. А! С какими там еще людьми?
   М а й о р о в. С хорошими. Конечно, у них есть недостатки, как у всех смертных.
   Г е т м а н о в. Все, что ты говоришь, очень хорошо в теории. Теоретически я тоже горжусь, что Гулам, мой ученик, выдвинут на ответственный пост, и все такое прочее. А на практике - это нуль, человек, за которого все вынужден делать я сам. Мне бы тоже очень хотелось, чтоб геолог и главный инженер заключили между собой договор о социалистическом соревновании и мирно паслись рядом. А в действительности они бегают по очереди ко мне с доносами; и это еще хорошо, потому что я по крайней мере в курсе их замыслов. Конечно, ты понимаешь, что это разговор, который могут позволить себе два коммуниста...
   М а й о р о в. Нет.
   Г е т м а н о в. Что - нет?
   М а й о р о в. Не могут себе позволить. Обывательский разговор.
   Г е т м а н о в. Знаешь что, скажи лучше прямо, что ты не хочешь мне помочь. Когда моральные обязательства в отношении другого человека становятся в тягость, начинаешь изыскивать в нем недостатки. Так легче отказаться. Скажи. Я не обижусь.
   М а й о р о в. Зато если б мне был бы нужен повод обидеться, то лучшего не подберешь. Андрюша! Ты мне друг, и я хочу тебе помочь. У меня есть предложение.
   Г е т м а н о в. Да?
   М а й о р о в (берет записку). Давай порвем к свиньям эту филькину грамоту и будем бурить дальше. Вместе.
   Г е т м а н о в (поражен). Ты хочешь продолжать разведку?
   М а й о р о в. Да. И немного разобрался в этом посудном магазине. (Жест в сторону полок.) Получается убедительно.
   Г е т м а н о в. Что ж, ты думаешь, что я...
   М а й о р о в. Я ничего не думаю. Я думаю, что тебе стоило посоветоваться со мной, прежде чем ставить свою подпись. Ну?
   Г е т м а н о в (поколебавшись). Моя точка зрения тебе известна.
   М а й о р о в. Андрюшка, плюнь. Это фраза для истории, а я с тобой попросту.
   Гетманов молчит.
   Ну, что ж. Придется мне решать единолично.
   Г е т м а н о в. Как знаешь. Подумай, Саша. Риск большой.
   М а й о р о в. Без риска в нашей профессии не ступишь. Продолжать, конечно, хлопотно. Можно нажить неприятности. Бросить - рискуешь заморозить резервы. Мы, разведчики, - люди почти что военные. Будем рисковать!
   Г е т м а н о в (встает, нервничая, собирает бумаги). Я пойду. Ты извини - я нынче не в себе. Не сердись. Пойми, когда взрослый человек подписывает документ, где все сказано черным по белому, нельзя требовать, чтобы он вдруг изменил свой взгляд на вещи.
   М а й о р о в. Ничего не бывает вдруг. Вот видишь - статья? Сегодня утром она мне казалась целиком правильной. А сейчас я вижу, что во многом ошибся.
   Г е т м а н о в. Понимаю. В мой огород камень. Слабая аналогия. Какое тебе дело до этой статьи?
   М а й о р о в. Здравствуйте! Вот так - какое дело! Моя статья.
   Г е т м а н о в (изменился в лице). Твоя?
   М а й о р о в. Моя. Что ты на меня так воззрился?
   Г е т м а н о в. Но Мехти...
   М а й о р о в. Что - Мехти?
   Г е т м а н о в. Нет, ничего. До завтра, Саша. Спасибо. (Вышел.)
   М а й о р о в. Н-да! Грустно.
   Стук в окно.
   Кто?
   И в а н  Я к о в л е в и ч (в окне). Свои. Ну что, Матвей Леонтьев объявился ай нет?
   М а й о р о в. Нет. Заходи.
   И в а н  Я к о в л е в и ч (вошел). Обыскались. Ничего, придет. Он навсегда так: развоюется и убежит. Побегает свое время, отведет душу - и назад. Потом - ничего.
   М а й о р о в. А где Гулам? Теймур?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Ищут. А я покуда к тебе.
   Пауза.
   М а й о р о в. Что это ты какой... Словно тебя воздухом накачали. Ну?
   И в а н  Я к о в л е в и ч (торжественно). Сашка! Слушай внимательно. Сейчас я с тобой буду вести разговор. Официальный.
   М а й о р о в. Я весь - внимание.
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Ты не балуй. Я с тобой серьезно. Отвечай мне откровенно.
   М а й о р о в. О-ох!
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Как на духу - ты мне доверяешь?
   М а й о р о в. Здравствуйте! Что так поздно спохватился?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Сашка, не верти. Отвечай твердо. Доверяешь или же не доверяешь?
   М а й о р о в. Доверяю. Дальше?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Теперь такой вопрос: ты мне рекомендацию можешь написать?
   М а й о р о в. Вот оно что! А в Ярославль поедешь?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Да шут его дери-то совсем! Куда я поеду? Тут у меня вторая родина - сорок вышек моих стоит. Труд моих рук вложен. Я еще в городе поживу.
   М а й о р о в. В каком городе?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. А вот в этом, твоем... который будет.
   М а й о р о в. Ладно, напишем. Кто еще рекомендует?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Гулам. Еще Григорьян - механик.
   М а й о р о в. Как? А Теймур?
   Иван Яковлевич молчит.
   Что так вдруг?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Да ну! Раз такое отношение... Не хочу.
   М а й о р о в. Поссорились?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Не поссорились, а нехорошо.
   М а й о р о в. Рассказывай.
   И в а н  Я к о в л е в и ч. А и рассказывать-то нечего. Не хочет жениться - вот те и все.
   М а й о р о в. На ком?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. На ком? На Клавке. Не на мне же.
   М а й о р о в. Почему же не хочет?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. А вот поди - спроси. С малолетства вместе, а как выучился на инженера, то и забурел. Намекаешь - он в сторону. Я ему нынче прямо заявил: недостойно поступаешь, и это мне очень неприятно видеть.
   М а й о р о в. Ну? А он?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Окрысился, глазами засверкал и заявляет, да этак-то грубо, нетактично: "Ты мне не указ, захочу - так на тебя и не посмотрю, а ты идейно отсталый". Отсталый! Сам-то давно ли стал больно учен.
   С улицы доносится сигнал подъехавшего автомобиля.
   Ну, молчок.
   М а й о р о в. Чепуха какая-то.
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Как это чепуха?
   М а й о р о в. Потому что муть. Дребедень. (В окно.) Теймур?
   Т е й м у р (с улицы). Али! Едем?
   М а й о р о в. Обождать. Мориса ищут.
   Т е й м у р. Есть обождать. А маэстро с тобой?
   М а й о р о в. Нет.
   И в а н  Я к о в л е в и ч (шепотом). Сашка! Ты брось... Что я тебе, для комедии дался?
   М а й о р о в. Тш-ш... (В окно.) Теймур!
   Т е й м у р. Ты что, отец?
   М а й о р о в. Поди сюда. Ты чего на Клаве не женишься?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Сашка!
   М а й о р о в (с ожесточением). Тш-ш! (В окно.) Ну?
   Т е й м у р. Э, зачем кричишь? Скажу. Это долгий разговор.
   И в а н  Я к о в л е в и ч (шипит). Вот... Слыхал? Долгий!..
   М а й о р о в. Да ты говори прямо - не хочешь, что ли?
   Т е й м у р. Отец, не кричи, умоляю. Какой верблюд тебе сказал, что не хочу?
   М а й о р о в (бросает торжествующий взгляд на Ивана Яковлевича). Что у вас там за возня? Отвечай, за чем дело стало?
   За окном тихий спор, шушуканье, выделяется голос
   Клавы.
   К л а в а. Пусти, я сама скажу. (Ее голова показывается в окне). А за тем, что отец мешает. Потому он - шовинист. Вот. (Видит отца и застывает от ужаса.)
   И в а н  Я к о в л е в и ч (в гневе). Позволь! Я это слово проходил! Я его понимаю! Как же ты смеешь, малявка, отца бесчестить?
   Майоров садится в кресло и хохочет всласть,
   захлебываясь и дрыгая ногами. Он смеется все время,
   пока сконфуженная Клава и Теймур влезают в окно.
   Нет, пусть теперь она объяснит свои слова! Это обидное слово. Откуда у нее на отца такой материал, что он именно является шовинист?! В каком смысле?
   Т е й м у р (горячо). В каком смысле? В том смысле, что очень стыдно на сегодняшний день допускать в сознании такой пережиток!..
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Ах, оставьте. Конечно, если я отец и не желаю глядеть на твои безобразные поступки, - это пережиток. А как девку в разгул совращать - это прелестно. Благодарю вас от всей души. Тебе, Тимка, стыдно! Ты у нас в доме как сын, на глазах наших рос. Конечно, мы институтов не кончали...
   Т е й м у р. Э, какой разгул, какой институт?.. (Кричит.) Пойми - я жениться хочу!
   И в а н  Я к о в л е в и ч (кричит). Тимка, не ври! Хотел бы, так давно женился. Никто тебе не помеха!
   Пауза.
   Т е й м у р. Видишь, Клава. Говорил тебе, надо быть несколько выдержаннее.
   И в а н  Я к о в л е в и ч (Теймуру, сурово). А ну, иди сюда.
   Т е й м у р. Зачем?
   И в а н  Я к о в л е в и ч. Иди. Прощать буду.
   Обнимаются.
   М а й о р о в. По такому случаю полагается... Эге!
   Все взгляды обращены на бутылку.
   М-да. С одной стороны...
   Т е й м у р. Сухой закон.
   М а й о р о в. Ладно. В мою голову! (Разливает вино.) Прошу.
   Чокаются.
   Ну, чтоб было хорошо. (Смотрит на Клаву, и его опять разбирает смех.) Небось обидно?
   К л а в а. Что, дядя Саша?
   М а й о р о в. Хотелось пострадать. И - не вышло. Будьте здоровы!
   Пьют.
   Т е й м у р (прислушался). Морис!
   Распахивается дверь, и в нее вихрем влетает Марго.
   Захлебываясь от рыданий, она падает на кровать Мориса
   и прячет лицо в подушку. Все молча переглянулись.
   М а й о р о в (шепотом). Я буду ждать Мориса. Поезжайте, я приеду на своей. (Выпроваживает всех и подходит к Марго.) Кхм! Может быть, вам воды?.. (Дотронулся до ее плеча.) Послушайте.
   Марго молчит.
   Вы скажите, может быть, я могу вам помочь?
   М а р г о (перестала всхлипывать). Кто это? (Приподнялась, разглядывая Майорова, пытается улыбнуться.) А, это вы? (Опять разрыдалась.)
   М а й о р о в. Нет, в самом деле, скажите, не могу ли я вам помочь?
   М а р г о (вытерла глаза, лицо ее стало сосредоточенно мрачным.) Мне помочь нельзя.
   М а й о р о в. Помочь нельзя только покойнику. С вами что-нибудь случилось?
   М а р г о. А зачем я буду говорить? Я вас первый день знаю.
   М а й о р о в. Ничего. Это даже лучше. Тем более завтра я уеду. А сегодня я вроде попа. Исповедую, благословляю, соединяю. Только вот еще анафему объявлять не пробовал.
   М а р г о. Вы симпатичный. Все равно не поможете.
   М а й о р о в. Ну-ну, выкладывайте, что там у вас?
   М а р г о (с трудом). У меня муж. И... любовник... (Испуганно взглянула на Майорова.) Вам противно, да?
   М а й о р о в. Мне-то что! Вам, наверно, противно.
   М а р г о. Вы не подумайте, что Морис. Я его очень уважаю. (Расстроилась.) Что мне теперь делать?
   М а й о р о в. Бросить надо.
   М а р г о. Я и бросила.
   М а й о р о в. Кого?
   М а р г о. Обоих.
   М а й о р о в. Здравствуйте! Это почему?
   М а р г о. Потому что - сволочи! Я дрянь, но такой пакости еще свет не видел. Я-то, дура, думаю: повинюсь мужу, жить - так по-чистому. А он знает. И тот - тоже знает.
   М а й о р о в. Тот - это Мехти?
   М а р г о (с ужасом). И вы знаете?
   М а й о р о в. Нет, что вы! Просто так, похоже.
   М а р г о (всхлипывает). Что же делать? Что мне делать? Скоро я буду старухой, одинокой старухой... Страшно. (Плачет.)
   М а й о р о в. Ну, это вы напрасно. Я, конечно, не авторитет, но, на мой взгляд, вы, знаете, очень красивая женщина. Очень - это точно. И потом, мне известно, что блондинка очень долго не стареют. Это я вам точно говорю. Ну вот, вы и смеетесь.
   М а р г о. Вы комик. Какая же я блондинка? Я крашеная.
   М а й о р о в. Неважно. То есть, наверно, очень важно, но я не то хотел сказать. Я хочу сказать: все не так страшно. Будете работать. Поверьте моему слову - ото всех скорбей.
   М а р г о. Работать! Вам хорошо говорить, раз вы инженер или там геолог. А если я не умею?
   М а й о р о в. Я тоже раньше не умел. Научитесь.
   М а р г о. Мне поздно. Мне мой первый муж всегда говорил: "Ты, Маргарет, предмет роскоши". Факт, между прочим. Сносила вагон тряпок - вот и все мои труды. И не знаю, как это - работать.
   М а й о р о в. Отец работал?
   М а р г о. Отец - всю жизнь. Он был водолаз. (Вздохнула.) К чему вы спрашиваете? О происхождении беспокоитесь? Или наследственность какую ищете? Научно?
   М а й о р о в. Видите ли, наука вообще утверждает, что способность к труду у человека в крови. Ходят слухи, что, когда наш древний обезьяноподобный предок перестал валять дурака, слез с дерева и начал заниматься делом, - именно тогда он и приобрел человеческий облик.
   М а р г о. Вы очень хорошо объясняете. Эх! Мне наши давно толкуют надо работать. Только я им не верю.
   М а й о р о в. Что так?
   М а р г о. Потому что все это один разговор. Вы, может быть, с душой работаете, а они? Что Семен, что тот же Мехти. С утра орали "бурить", а чуть вы приехали - сразу на попятный. Не так глупа - понимаю. (Выбрасывает из кармана черновики.) Да вот, глядите сами.
   М а й о р о в (быстро просмотрел черновики). Н-да. Грустно, грустно... Вы можете отдать мне черновики, Марго?
   М а р г о. Берите.
   М а й о р о в. И не болтайте. Ладно?
   М а р г о. Какое мое дело?
   В дверях фигура Мориса. Вид у него мрачный и
   растерзанный, к брюкам пристали колючки, в руках
   подобранная где-то грязная банка. За его спиной
   улыбающийся Гулам.
   Г у л а м. Вот, привел. Первый раз встречаю такой нервный характер, даю честное слово.
   М а й о р о в. Ну, здравствуйте. Наконец-то. Надо ехать на "Сару", а геолог разыгрывает короля Лира и бегает по степи. Поздравляю вас - вы уволены.
   М о р и с. Как?
   М а й о р о в. По собственному желанию.
   М о р и с. Уже? Ну что ж, хорошо. Прекрасно. Тем лучше. (Устало садится на кровать.)
   М а р г о. Матвей Леонтьевич! Бедненький!
   М а й о р о в. Совсем он не бедненький. Извольте немедленно пойти к Гетманову, пока он еще не спит, извиниться и потребовать обратно свое заявление.
   М о р и с. Эт-то потрясающе! Я еще должен извиняться. Молчите, вы ничего не знаете.
   М а й о р о в. Не пойдете?
   М о р и с. Нет. Всему есть мера. Да! Да! С меня довольно.
   М а й о р о в. Хорошо. Обойдемся без вас.
   Пауза.
   М о р и с. Вы будете бурить дальше?
   М а й о р о в. А вам какое дело?
   М о р и с. Как вы смеете! (Просительно.) Всего двести метров.
   М а й о р о в. Не знаю. Навряд ли.
   М о р и с. Эт-то чудовищно! Вы надо мной издеваетесь.
   М а й о р о в. Нисколько. Мы сначала исправим кривизну. Вероятно, этого будет достаточно. Ну ладно, не устраивайте советской власти семейных сцен. Это очень пустое занятие. Идете?
   М о р и с (поколебавшись). Нет! Нет! Это исключено.
   М а й о р о в. Ну, конечно. Мы готовы пожертвовать жизнью для общего блага, а вот когда надо поступиться копеечной амбицией, тут-то нас и нет.
   М о р и с. Вы нехорошо со мной говорите. Я старше вас. Поймите, я не могу. Это выше моих сил.
   Стук в дверь.
   Да!
   К о м е н д а н т (появляется в дверях). Маргарита! Пошли.
   М а р г о. Я не пойду.
   К о м е н д а н т. Пошли, Маргарита. Понятно, нет?
   М а р г о. Сказала, что не пойду. Матвей Леонтьевич, скажите ему пусть он уйдет.
   М о р и с. Позвольте! Почему вы вламываетесь в дом среди ночи? Кажется, вы еще собираетесь здесь скандалить?
   К о м е н д а н т. А вы, гражданин бывший геолог, полегче. Полегче. Так? Ваша роль нам довольно понятна. Всё!
   М о р и с (вскипел). Как вы смеете, бандит вы этакий...
   К о м е н д а н т. Тише, тише. Не надо хулиганить. И не встревайте. Так? Вы теперь у нас не работаете, я вам не подчиняюсь и знать вас не желаю. Вы для меня нуль без палочки. Ясно? Всё! Пошли, Маргарита.
   М о р и с. Я требую, чтоб вы ушли. Слышите?
   К о м е н д а н т. Не кричите. Я по делу пришел. Нахожусь при исполнении. Так?