Страница:
И Бэзил всегда ударяет в корень чьей-то дубовой души. Он хочет, чтобы кто-то стал самим собой, а цена этого — отказ от фальшивых представлений о самом себе. Людям нравится учителя-аферисты, одурманивающие их наркотическими банальностями. Реальность в любом обличии внушает им страх. Вот настоящая причина, почему преследуют пророков.
Разумеется, меня переполнял героин, но на мгновение Мейзи заставила меня совсем об этом забыть.
— А что это за худая девушка там у него постоянно? — спросила я у нее.
Это был автоматический всплеск ревности.
— О, Лала, — промолвила Мейзи, — она ничего. Чудная девочка, одна из самых чудных, пожалуй. Она шведка или что-то вроде, как я полагаю. Он занимается ей все три последних года. Как-то, впрочем я не знаю, как именно они познакомились, он попросил ее позировать ему. Однажды она рассказала мне, как испугала ее причина, по которой он к ней обратился. «Вы написали этот псалм? — спросил он у нее — Я могу различить каждую кость, они пожирают меня взглядом?» Ты же знаешь, на теле девочки нет и унции мяса. Причем она совершенно здорова; так просто, каприз природы. А пока он делал набросок, то попросил подсказать название для картинки. «Изобрази меня как мертвую душу», — предложила она. Он ухватился за фразу, преисполненный энтузиазма, и приступил к работе над огромным полотном, триптихом с диковинными зверьми, и птицами, и лицами, все были расположены так, что стремились к ней, как к центральной фигуре. Она стоит голая с несоразмерно большой головой, и отвратительно улыбается. Ее тело — почти скелет, обтянутый зеленоватой кожей. Картина вызвала нездоровую сенсацию. Странно, что ты ее не видела.
Между прочим, я видела ее на фото в какой-то газете, а теперь я еще и припомнила, как Биль Вальдорф выделил ее, рокоча от смеха, как Королеву Мертвых Душ. Бэзил сказал, что в Лондоне полно мертвых душ.
— Гоголь с его историей здесь не причем, — пояснила Мейзи. — Бэзил считает, и это только правда, пускай и слишком жуткая, что большая часть людей, которые бродят вокруг нас, пьют, едят и танцуют, на самом деле — мертвецы, «мертвые в поступках и грехах», как говаривал мой дядя-старик — во грехе незнания, что они являются Звездами, Истинные и Живые Боги Высочайшего...
Я вздохнула не без грусти. Ведь я также была мертвая душа, и я оставила Хозяина Жизни Вечной в то утро из верности к всего лишь еще одной мертвой душе. И — в тот же день! Фу, что за покойницкая эта жизнь! Какой сырой, знобящий ядовитый воздух! Сколько пота на стенах от тех, кто проклят и агонизирует!
— И посмотри на Лалу теперь! — продолжала Мейзи. — Он подверг ее ряду страшнейших испытаний, потому что она и в самом деле была весьма мертвая — но она прекрасно добралась до конца туннеля. Она — Великая Душа, если таковые вообще водятся в этом мире, и он вознес ее смертную до бессмертия. Ее испорченность сменила нетленность, и она излучает и свет, и жизнь, и любовь, летя сквозь годы в полной свободе...
— Но что она делает сейчас? — задала я вопрос с глухою болью в сердце.
— Как что, свою истинную Волю, конечно! — последовал пламенный ответ. — Она знает, что явилась на эту планету свидетельствовать о Законе Телемы собственной персоной, и оказывать помощь своему Титану в его трудах!
Слова Мейзи ставили меня в тупик. Поразительно, но всем известно, что она была влюблена в Бэзиля, любит и будет любить его вечно. Как так выходило, что она в состоянии говорить о другой женщине, которая тоже любит его, без ревности и, судя по всему, без зависти. Вероятно все-таки правду говорили о грандиозной силе его гипноза, с помощью которой он держал их беспомощных, расставленных как множество писем в картотеке в алфавитном порядке. Однако Мейзи буквально пузырилась энергией и радостью, и было бы абсурдно думать о ней, как о жертве вампиризма.
Я спросила ее об этом в упор.
— Моя милая Лу, — рассмеялась Мэйзи, — ну не будь до такой степени дурочкой! Мое Желание — петь... А Желание Лалы помогать Бэзилю в его работе — с чего-бы нам враждовать? Откуда взяться дурным чувствам? Она помогает мне, помогая ему помогать мне; и я ей помогаю, демонстрируя, как его Закон помог мне, и способен помочь другим. Мы — лучшие в мире подруги, Я и Лала; да и могло ли быть иначе?
Ну конечно она сама совершала столь очевидно невозможный подвиг. Ведь в представлениях обывателей о Бэзиле и его окружении все перевернуто вверх дном. В то же самое время нельзя отрицать, что результат поразительно впечатляющий и над ним стоило поразмыслить. Я вполне могла бы понять его идею развития человечества в некую новую породу, наделенную небывалыми способностями, и навсегда отбросившее старые страхи, суеверия и дорогостоящие капризы.
Я бы не вынесла такое и две секунды. Мэйзи отказалась и от себя и от него, и все же обладала и собою, и им; Я льнула к нему и себе, и потеряла обоих — потеряла навек! Я встала, чтобы уйти, и прежде чем выйти на улицу, я осознала с безутешным отвращением и отчаяньем степень моей деградации, моего проклятья; и я подавила отчаяньем мою извращенную гордость за мою страшную судьбу, и возрадовалась, когда ужасный героиновый голод снова дал о себе знать, глодая мои внутренности. Я облизнула губы при мысли, что я направляюсь к человеку, которого так разрушила моя любовь — и меня вместе с ним.
Для начала, больше никаких дневников — почему это я должна обнажать себя ради Царя Лестригонов? «Каждый след его шагов вымазан кровью», — как сказала однажды Гретель. Да, в неком инфернальном смысле ему удалось сделать меня одной из его жертв. «Что же, ладно, ты получишь достаточно слов в магическом дневнике, чтобы дать тебе знать, что я вырвалась из твоих клещей; я буду заносить в него только те вещи, которые будут говорить тебе, как я тебя ненавижу, как я сумела тебя перехитрить — и ты прочтешь их только тогда, когда моя Мертвая Душа получит Мертвое Тело себе подстать».
14 сентября
Я ожидала застать Питера дома; жаждущего узнать, удалось ли мне выклянчить что-нибудь у МакКолла. Вместо этого он явился после двенадцати, накачанный шампанским и — СНЕЖКОМ!
Черт возьми, какой удачный день!
В нем так и кипела страсть, он схватил меня точно ястреб.
— Ну что, старина, — заорал он, — с МакКоллом все удачно?
Я извлекла мой сверток.
— Ура, все наши беды позади!
Мы откупорили наши три последние бутылки шипучего, чтобы отпраздновать событие, и он угостил меня кокаином. И я еще думала, что мне это не нравится! Да это лучшее из веществ на свете. Нюх левой, нюх правой и большой холмик прямо на язык, но и это еще не все.
— Я расскажу тебе, что было неправильно, — сказал Питер утром. — От кого можно ожидать здравого поведения в подобном месте? Я понял, в чем тут дело. Больше мы не будем голодать. Мы отправляемся в Барли Грандж и устроим себе второй медовый месяц. Ты — моя жимолость, и я — твоя пчелка.
Он распахнул дверь и крикнул служанке, чтобы паковала наши вещи, пока мы сходим позавтракать, и пусть приготовят счет.
— Что за инфернальные мы дураки, — восклицал Питер, когда мы шли по улице, точно на парусах, в сторону «Глицинии», где подают настоящий французский кофе, и настоящий английский бекон.
Мы посмотрели на себя в высокое зеркало. Было видно, как сильно мы болели, но все это миновало.
Решимость и уверенность в себе возвратились, а с ними и любовь. Я чувствовала, как любовь смешивается с моей кровью в бурном потоке, словно воды Роны и Арва в Женеве.
Мы заглянули в магазин и с ходу купили автомобиль. В поместье уже был один, но мы хотели гоночный.
Мы доехали до Грик-Стрит, утопая в восторге. То было ясное, свежее, осеннее утро, все вновь обретало свои оттенки. Зима не наступит никогда. И ночь существовала лишь как бэкграунд для звезд и Луны, да еще, чтобы служить декорацией к нашему райскому аду.
17 сентября
Грандж, определенно, лучший дом на свете. Правда есть один изъян. Мы не желаем видеть гостей. Сельское общество по-своему ничего; но тигры не охотятся стаями, особенно в медовый месяц. Поэтому мы пустили по округе слух, что хрупкое состояние моего здоровья не позволяет нам принимать гостей. Довольно очевидная ложь, если учесть на какой скорости мы прикатили. Гидроплан тоже вернулся из Диля, но мы совсем на нем не летали.
Петушок выдвигал разные доводы, но все они были неубедительны. Мы хохотали над их абсурдностью. Но правда заключалась в том, что он нервничал.
Мы этого не стыдились. После того, что он сделал, он мог сложить весла и отдыхать. Разумеется все это было временно. Мы довели себя до гниения в этом чокнутом, болезненном месте на Грик-Стрит. Нельзя было ожидать возвращения в отличную форму за какую-то неделю.
И кроме того, мы не хотели перевозбуждаться. Нам хватало других способов. Мы обнаружили, что можем видеть духов. Бэзил, этот осел, постоянно твердил об опасностях магии, о предосторожности, о научных методах и о прочей чуши! Да мы видим больше демонов и духов каждый день, чем ему довелось за десять лет. Их совсем нечего бояться. Я не прочь увидеть самого Старого Джентльмена. Я бы...
18 сентября
Одним дождливым днем мы отыскали в библиотеке книгу. В ней говорилось о том, как заставить Дьявола появиться.
Дедушка Петушка был в этих делах дока. В северной башне имеется комната, где он проделывал свои трюки.
Мы поднялись туда после обеда. Там все было более или менее в нетронутом виде. Дядя Мортимер не заботился о каких-либо переменах.
Об этой комнате существовала также и легенда. Во-первых, дедушка был дружен с Бульвер-Литтоном. Мы обнаружили там первое издание «Странной Истории» с дарственной надписью.
Литтон выбрал деда прототипом для Сэра Филиппа Дерваля, белого мага, которого убивают. Об этом он сам написал в предисловии к этому изданию.
Все это было очень жутко и волнующе. В комнате имелось множество самых странных предметов. Там был стол, расписанный загадочными рисунками и буквами, а также огромный меч с рукояткой-крестом; два серебряных месяца, разделенные двумя же медными сферами, и третий, как эфес... Лезвие было обоюдоострое, с выгравированными арабскими или еще какими-то словесами.
Коки начал ими размахивать. Нам показалось, что вспышки света исходят с острия, сопровождаемые гудением и треском.
— Возьми это, — предложил Коки, — в нем есть что-то подозрительно дьявольское.
Я взяла меч из его руки. Конечно, это был лишь мой каприз, но мне показалось, что он совсем не имеет веса, и по моей руке до плеча пробежала странная дрожь.
Еще там была золотая чаша с рубинами вдоль края. Тоже с надписями.
И еще — маленький жезл из черного дерева с изогнутым пламенем на конце; три языка — золотой, серебряный, и из металла, ранее нами невиданного.
Далее шли рядами старинные книги, большей частью на латыни, греческом и еврейском.
Высилась алебастровая статуя Ганеши, слоновьего божества.
— Вот то самое место, — вымолвила я, — где вызывают дьявола.
— Отлично, — ответил Петушок, — но как насчет чертовки для меня?
— О, если я не гожусь, — сказала я, — тебе лучше выдать мне недельное жалованье вместо предупреждения.
Мы оба хохотали как безумные.
В комнате было нечто, отчего у нас кругом пошла голова. Мы принялись бороться и целоваться друг с другом.
Хорошо смеяться над магией, но в конце концов определенные мысли вызывают определенные явления, и мысль может начать работать, если вы подумали ее в месте, подобном этому...
(Дневник Леди Пендрагон прерван в этом месте примечанием, написанным
позднее рукою Мистера Бэзиля Кинга Лама. Изд.)
Лу, чорт ее возьми, все понимает правильно. Она заставила меня вспомнить об Анатоле Франсе — La Rotisserie de la Reine Pedauque — старый Куаньяр был предупрежден Розенкрейцером не произносить вслух имени «Agla», и в момент, когда он его все-таки произнес, у кареты отвалилось колесо, что привело в дальнейшем к его гибели от руки Моисея.
Опять же, все предсказания Розенкрейцера сбылись; он и сам попал в огонь, подобно Саламандре, которую вызвал. Он смотрит на собственную смерть, как на венец своей карьеры — развязку, ради которой он трудился.
Анатоль Франс, в действительности, пишет так, как будто теории Розенкрейцеров верны, хотя его рассудок суетливо разоблачает на каждом шагу абсурдность магии.
Создается впечатление, будто подлинное "Я" художника убеждено в действенности магии, и настаивает на самовыражении вопреки попыткам скептического интеллекта обратить все дело в шутку. В литературе имеются многочисленные примеры подобного конфликта между гением и рассудком, который есть его несовершенный медиум. Для примера — на другом краю шкалы — Мистер У.С.Моэм в «Маге» изо всех своих злобных сил старается показать «злодея» гнусным со всех сторон, объектом презрения и неудачником. И в ту самую минуту, когда его врагам удается убить его и уничтожить труд его жизни, они оказываются вынуждены признать, что он довел до конца Великое Делание — создание Живых Существ! И любой, мужчина или женщина — звезда". — Б.К.Л.
Мне не нравится эта комната. Я ничего об этом не сказала Питеру, но старик разгуливает по ней как живой. Нужна специальная подготовка, чтобы видеть подобные вещи.
Петушок же никогда не был духовно умен.
18 сентября
Тревога из-за взломщиков прошлой ночью. Мы подняли на ноги весь дом, но не смогли найти следов. Здешние слуги устрашающе глупы. Они все время меня раздражают.
В этом доме нельзя спать. Он слишком старый. Доски то и дело трещат. Только начнешь засыпать, как начинается шорох, и сна как не бывало.
Мне невыносима мысль о прикосновении. Моя кожа очень чувствительна. Эта часть спиритуализации моей жизни, я полагаю.
Я рада, впрочем, что новый медовый месяц и не продлился более трех-четырех дней.
Это раздражает чье-то тщеславие. Но ведь это всего лишь воспоминание. Как может тщеславие сосуществовать со спиритуальной жизнью?
Сегодня я увидела дух Героина, когда поднималась в магическую комнату. Он страшно худой и длинный, в развевающихся рваных лохмотьях, и они превращаются в птичек и разлетаются, чтобы буравить чью-то кожу.
Я лишь ощутила укол клюва, и затем он пропал. Они были посланниками иного мира. У них гнездышко в моей печени. Очень занятно слышать, как они чирикают, когда просят пищи. Я не знаю, что они будут делать так далеко от своей матери.
Ужасно, когда не можешь заснуть. Должно быть, это тоже часть подготовки к новой жизни.
Я забрела совсем одна в магическую комнату, и села, положив руки на стол напротив старика, пытаясь заставить его заговорить.
Его губы шевелятся, но я не могу расслышать, что он говорит.
Конечно, меня побеспокоили. Меня всегда беспокоят. Я так устала. Почему они не оставят меня в покое?
На сей раз то был выстрел. Магическая комната окружена окнами.
Я подошла посмотреть, кто бы это мог стрелять. Луна светила очень ярко, но я ничего не увидела.
Затем последовала еще одна вспышка и звук выстрела. Я перешла к тому окну, откуда он донесся, и стала следить. Стреляли у озера. Я долго наблюдала. Затем скрюченная фигура, скрытая в камышах, подскочила и, прижав ружье к плечу, пальнула дважды. После чего, издав вопль и отбросив ружье, побежала к дому. Гадаю, чтобы это могло быть!
20 сентября
Я нашла у деда в комнате манускрипт, в котором говорилось, как надо вызывать Дьявола. Для этого требуются двое, а я сомневаюсь насчет Питера.
Он совсем не чувствует мира духов. Хуже того, он слегка тронулся умом, и вообразил, что видит вещи, которых вообще не существует. Он постоянно чешется.
Он очень странно вел себя за обедом. Мне показалось, что это заметил дворецкий.
В полночь мы поднялись в комнату старика и приступили к проведению ритуала. Многое в нем кажется глупостью, но кульминация превосходна.
Вы говорите без остановки, снова и снова:
"Ио Пан Пан! Ио Пан Пан! Аи Пан Пан!
Ио Пан Пан! Ио Пан Пан! Пан Пан Пан!
Эгипан, Эгипан, Эгипан, Эгипан, Эгипан,
Эгипан, Ио Пан Пан!"
Так и продолжаете, пока что-нибудь не явится. Мы воспользовались двумя черными облачениями, висевшими там же.
Это были красивые шелковые балахоны с капюшонами.
Нужно взять в обе руки по свечке и танцевать, пока вы делаете заклинания.
Мы чувствовали страх и возбуждение. Словно какая-то странная сила овладела нами, провела нас по всему особняку и вывела на луга.
Мы кричали во все горло.
Раз или два мы видели, как слуга высовывает нос через щель в двери. Каждый раз она закрывалась со слабым скрипом, и мы слышали как поворачиваются ключи и задвигаются засовы.
Нам хотелось хохотать, но мы не могли прерывать заклинания. В книге сказано, что нельзя останавливаться, когда вы вне магической комнаты, иначе Дьявол может вас поймать.
Странное дело, но я совсем не помню, что произошло. Приходил Дьявол, или нет?
Я даже не помню возвращения в магическую комнату. Должно быть заснула, поскольку проснулась страшно голодная.
Петушок тоже не спит. Он склонился у окна с дробовиком. Прицеливался два или три раза, но так и не выстрелил. Поставив ружье в угол, он приблизился ко мне, и сказал: «Нехорошо. Они слишком прыткие. Только ночью есть шанс их накрыть».
Он тоже хотел есть. Мы позвонили, чтобы нам подали еду. Никто не ответил на звонок.
Мы звонили, еще и еще.
Тогда Питер рассвирепел и отправился посмотреть, в чем дело.
В доме не было ни единой души!
Этому нет объяснения. Что могло со всеми ними случиться?
Питер считает, что это немцы. Часть заговора, чтобы отомстить ему за его подвиги на войне. Но я совсем так не думаю.
В книге говорится, что необходимо избавиться ото всех, если вы действительно намерены начать служить спиритуально.
Я думаю, это мой дух-хранитель надоумил их убраться, но я очень сомневаюсь насчет Петушка. Он не готов к высшему развитию. Мужчины всегда такие нетонкие, грубые.
Взять хотя бы как одинаковы они в любви. Правда у Петушка с этим все в порядке. Он сам цветок чистоты — совершеннейший рыцарь!
И все же мы пережили очень дурной период. Несомненно нам следует очиститься ото всех наших низменных элементов.
Порою меж нами возникает огромное влечение, не замаранное никаким скотством.
Одно меня тревожит, не слишком ли напряг его рассудок сам процесс очищения от скверны.
У него явно появились чудные идеи. Иногда я застаю его глядящим на меня с глубоким подозрением. Немцы не выходят у него из головы. Только что он обличал Гретель Вебстер, как немецкую шпионку, после чего стал нести какую-то малопонятную околесицу. Но суть всего этого такова — раз Гретель познакомила нас, значит и я была использована ею, как вредитель.
Естественно такие мысли находят, когда хочешь есть, и всем этим мы обязаны загадочному исчезновению прислуги.
Питеру ничего не стоило бы сходить на постоялый двор и сказать, чтобы нам прислали поесть. Но мне стоило дьявольских усилий заставить его это сделать. Его характеру не достает решимости.
Я заставила его два-три раза понюхать снежок. Это его привело в чувство и он отправился в гостиницу.
Я очень рада, что осталась одна. Я всегда чувствовала, что эти слуги шпионят. В доме царила восхитительная тишина.
Когда я пишу, двое прекрасных людей смотрят через плечо. Они посланы наблюдать за мною, направлять и подготавливать меня к великому уделу, который меня ожидает впереди.
А вот и Питер с официантом и подносом. Я должна спрятать эту книжечку. Секреты духовной жизни следует скрывать от профанов.
Все в порядке. Вот и Питер стал моим духовным братом. Мы едим совсем немного. И это естественно: все низменные аппетиты должны быть умерщвлены, прежде чем путь будет продолжен. Питер съел самую малость; а потом сказал:
— Я знаю, от чего мы не смогли заставить Дьявола прийти к нам прошлой ночью. Потому что рядом были слуги. Теперь я вспоминаю, что дедушка держал в доме только двоих, и то отсылал их, когда затевал нечто крупное. Давай посмотрим, что у нас получится сегодня ночью.
Вот здорово. Со мною снова был прежний Питер.
Мы решили, что будет правильным накокаиниться, как следует, перед началом.
ГЛАВА VI
ЛОМКА
23 Сентября
Я не помню, что произошло. И знаю почему. Бэзил когда-то давно говорил мне, что рассудок замечает только материальные вещи. Спиритуальные же события зарегистрированы на более высоком уровне нашей души, который мы не осознаем до тех пор, пока не приспособимся к духовной жизни. Поэтому я могу изложить здесь лишь то, что мы добились полного успеха.
Дьявол, разумеется, нуждается в человеческом переводчике, если он собирается общаться с этим миром, и таким образом он овладел Питером. Он готовил Питера, чтобы воплотиться в него. Он сделает Питера Папой Римским, а я должна появиться в Ватикане переодетой, чтобы помочь ему, потому что он ничего не может без меня сделать.
Моего собственного духовного хранителя зовут Келетиел. Она — прекрасное существо, носит павлинье голубое и зеленое. У нее белые крылья, как у лебедя, и сноп разноцветных цветов. Длинные, свободно падающие до талии черные вьющиеся волосы. Вокруг ее лба обвит золотой обруч с ее именем, усыпанный сапфирами. Я всегда могу к ней обратиться.
Здесь необходим символ, потому что она сильно меняет свои размеры. Иногда она предстает крошечным существом, не доходя до моего колена, а иногда она в два или три раза больше Северной Башни.
Питер и я забрызганы кровью. Мы вышли из круга до того, как Дьявол удалился, и он едва не разорвал нас на части. К счастью, нам удалось вернуться обратно, и он не смог убить нас, но мы потеряли сознание и очнулись спустя долгое время. Вот почему мы не можем вспомнить случившегося.
У меня мелькнула мысль о том, что произошла ужасная ссора с Питером, но я не могу припомнить никаких деталей.
Я полагаю, что он, тем не менее, помнил, а мне не говорил.
Я не знаю, почему он должен действовать подобным образом. Единственная вещь, которая приходит мне в голову — Гретель Вебстер могла, наверное, явиться сюда посмотреть на Питера в своем астральном теле, и настроила его каким-то образом против меня...
Он лежал на софе в пижаме. Я хотела, чтобы меня поцеловали, и подошла к нему с кокаином. Он не пошевелился. Он посмотрел на меня с широко открытыми глазами. В них застыл какой-то жуткий страх, и он произнес:
В бельевом сундуке я нашла несколько полотенец. Я боялась, что он простудится, и тщательно обтерла его с головы до ног. Он выглядел так, будто забыл обо всем на свете. Он был довольно приятным и нормальным, но только немного испуганным.
Я никак не могла разобраться, что же с ним стряслось. Он поступал так, словно знал какой-то ужасный секрет, который надо держать в тайне от меня. Он, казалось, постоянно опасался, что за ним шпионят или подслушивают.
Сегодня вечером я снова направилась в магическую комнату. Питер сидел в комнате своего деда и делал пометки в книге. Сначала я не поняла этого. Я поднялась наверх, а он оставался спать мертвым сном там внизу! Затем, конечно, вся загадка прояснилась.
Пока он спал, появлялся его астральный двойник и занимался магией. Я знала, что очень опасно беспокоить чьего бы то ни было астрального двойника, и на цыпочках выскользнула из комнаты, однако он бесшумно преследовал меня. Каждый раз, когда я оглядывалась через плечо, он был тут как тут, хотя очень быстро отклонялся назад за угол или прятался за дверь...
Питер какое-то время был очень озабочен. Он писал на бланках телеграммы, а затем рвал их в клочья; и тут начинал, похоже, думать, что и это небезопасно, и собирал клочки и сжигал их. Я спросила его об этом, но он ничего не говорил и страшно злился.
Впрочем, по-моему я догадываюсь, в чем, собственно, дело. Я нашла кусочек бумаги, который он забыл уничтожить — письмо в Военное Министерство, предупреждающее относительно германских заговоров, и сообщавшее им о некоторых происходивших здесь вещах. Я едва смогла это прочитать; его почерк был абсолютной абракадаброй.
Он очень много говорит с самим собой. Я кое-что подслушала. Он полагал, что в Министерстве Обороны может сидеть немецкий шпион, и боялся довериться почте или телеграфу.
Разумеется, меня переполнял героин, но на мгновение Мейзи заставила меня совсем об этом забыть.
— А что это за худая девушка там у него постоянно? — спросила я у нее.
Это был автоматический всплеск ревности.
— О, Лала, — промолвила Мейзи, — она ничего. Чудная девочка, одна из самых чудных, пожалуй. Она шведка или что-то вроде, как я полагаю. Он занимается ей все три последних года. Как-то, впрочем я не знаю, как именно они познакомились, он попросил ее позировать ему. Однажды она рассказала мне, как испугала ее причина, по которой он к ней обратился. «Вы написали этот псалм? — спросил он у нее — Я могу различить каждую кость, они пожирают меня взглядом?» Ты же знаешь, на теле девочки нет и унции мяса. Причем она совершенно здорова; так просто, каприз природы. А пока он делал набросок, то попросил подсказать название для картинки. «Изобрази меня как мертвую душу», — предложила она. Он ухватился за фразу, преисполненный энтузиазма, и приступил к работе над огромным полотном, триптихом с диковинными зверьми, и птицами, и лицами, все были расположены так, что стремились к ней, как к центральной фигуре. Она стоит голая с несоразмерно большой головой, и отвратительно улыбается. Ее тело — почти скелет, обтянутый зеленоватой кожей. Картина вызвала нездоровую сенсацию. Странно, что ты ее не видела.
Между прочим, я видела ее на фото в какой-то газете, а теперь я еще и припомнила, как Биль Вальдорф выделил ее, рокоча от смеха, как Королеву Мертвых Душ. Бэзил сказал, что в Лондоне полно мертвых душ.
— Гоголь с его историей здесь не причем, — пояснила Мейзи. — Бэзил считает, и это только правда, пускай и слишком жуткая, что большая часть людей, которые бродят вокруг нас, пьют, едят и танцуют, на самом деле — мертвецы, «мертвые в поступках и грехах», как говаривал мой дядя-старик — во грехе незнания, что они являются Звездами, Истинные и Живые Боги Высочайшего...
Я вздохнула не без грусти. Ведь я также была мертвая душа, и я оставила Хозяина Жизни Вечной в то утро из верности к всего лишь еще одной мертвой душе. И — в тот же день! Фу, что за покойницкая эта жизнь! Какой сырой, знобящий ядовитый воздух! Сколько пота на стенах от тех, кто проклят и агонизирует!
— И посмотри на Лалу теперь! — продолжала Мейзи. — Он подверг ее ряду страшнейших испытаний, потому что она и в самом деле была весьма мертвая — но она прекрасно добралась до конца туннеля. Она — Великая Душа, если таковые вообще водятся в этом мире, и он вознес ее смертную до бессмертия. Ее испорченность сменила нетленность, и она излучает и свет, и жизнь, и любовь, летя сквозь годы в полной свободе...
— Но что она делает сейчас? — задала я вопрос с глухою болью в сердце.
— Как что, свою истинную Волю, конечно! — последовал пламенный ответ. — Она знает, что явилась на эту планету свидетельствовать о Законе Телемы собственной персоной, и оказывать помощь своему Титану в его трудах!
Слова Мейзи ставили меня в тупик. Поразительно, но всем известно, что она была влюблена в Бэзиля, любит и будет любить его вечно. Как так выходило, что она в состоянии говорить о другой женщине, которая тоже любит его, без ревности и, судя по всему, без зависти. Вероятно все-таки правду говорили о грандиозной силе его гипноза, с помощью которой он держал их беспомощных, расставленных как множество писем в картотеке в алфавитном порядке. Однако Мейзи буквально пузырилась энергией и радостью, и было бы абсурдно думать о ней, как о жертве вампиризма.
Я спросила ее об этом в упор.
— Моя милая Лу, — рассмеялась Мэйзи, — ну не будь до такой степени дурочкой! Мое Желание — петь... А Желание Лалы помогать Бэзилю в его работе — с чего-бы нам враждовать? Откуда взяться дурным чувствам? Она помогает мне, помогая ему помогать мне; и я ей помогаю, демонстрируя, как его Закон помог мне, и способен помочь другим. Мы — лучшие в мире подруги, Я и Лала; да и могло ли быть иначе?
Ну конечно она сама совершала столь очевидно невозможный подвиг. Ведь в представлениях обывателей о Бэзиле и его окружении все перевернуто вверх дном. В то же самое время нельзя отрицать, что результат поразительно впечатляющий и над ним стоило поразмыслить. Я вполне могла бы понять его идею развития человечества в некую новую породу, наделенную небывалыми способностями, и навсегда отбросившее старые страхи, суеверия и дорогостоящие капризы.
Я бы не вынесла такое и две секунды. Мэйзи отказалась и от себя и от него, и все же обладала и собою, и им; Я льнула к нему и себе, и потеряла обоих — потеряла навек! Я встала, чтобы уйти, и прежде чем выйти на улицу, я осознала с безутешным отвращением и отчаяньем степень моей деградации, моего проклятья; и я подавила отчаяньем мою извращенную гордость за мою страшную судьбу, и возрадовалась, когда ужасный героиновый голод снова дал о себе знать, глодая мои внутренности. Я облизнула губы при мысли, что я направляюсь к человеку, которого так разрушила моя любовь — и меня вместе с ним.
Для начала, больше никаких дневников — почему это я должна обнажать себя ради Царя Лестригонов? «Каждый след его шагов вымазан кровью», — как сказала однажды Гретель. Да, в неком инфернальном смысле ему удалось сделать меня одной из его жертв. «Что же, ладно, ты получишь достаточно слов в магическом дневнике, чтобы дать тебе знать, что я вырвалась из твоих клещей; я буду заносить в него только те вещи, которые будут говорить тебе, как я тебя ненавижу, как я сумела тебя перехитрить — и ты прочтешь их только тогда, когда моя Мертвая Душа получит Мертвое Тело себе подстать».
14 сентября
Я ожидала застать Питера дома; жаждущего узнать, удалось ли мне выклянчить что-нибудь у МакКолла. Вместо этого он явился после двенадцати, накачанный шампанским и — СНЕЖКОМ!
Черт возьми, какой удачный день!
В нем так и кипела страсть, он схватил меня точно ястреб.
— Ну что, старина, — заорал он, — с МакКоллом все удачно?
Я извлекла мой сверток.
— Ура, все наши беды позади!
Мы откупорили наши три последние бутылки шипучего, чтобы отпраздновать событие, и он угостил меня кокаином. И я еще думала, что мне это не нравится! Да это лучшее из веществ на свете. Нюх левой, нюх правой и большой холмик прямо на язык, но и это еще не все.
— Я расскажу тебе, что было неправильно, — сказал Питер утром. — От кого можно ожидать здравого поведения в подобном месте? Я понял, в чем тут дело. Больше мы не будем голодать. Мы отправляемся в Барли Грандж и устроим себе второй медовый месяц. Ты — моя жимолость, и я — твоя пчелка.
Он распахнул дверь и крикнул служанке, чтобы паковала наши вещи, пока мы сходим позавтракать, и пусть приготовят счет.
— Что за инфернальные мы дураки, — восклицал Питер, когда мы шли по улице, точно на парусах, в сторону «Глицинии», где подают настоящий французский кофе, и настоящий английский бекон.
Мы посмотрели на себя в высокое зеркало. Было видно, как сильно мы болели, но все это миновало.
Решимость и уверенность в себе возвратились, а с ними и любовь. Я чувствовала, как любовь смешивается с моей кровью в бурном потоке, словно воды Роны и Арва в Женеве.
Мы заглянули в магазин и с ходу купили автомобиль. В поместье уже был один, но мы хотели гоночный.
Мы доехали до Грик-Стрит, утопая в восторге. То было ясное, свежее, осеннее утро, все вновь обретало свои оттенки. Зима не наступит никогда. И ночь существовала лишь как бэкграунд для звезд и Луны, да еще, чтобы служить декорацией к нашему райскому аду.
17 сентября
Грандж, определенно, лучший дом на свете. Правда есть один изъян. Мы не желаем видеть гостей. Сельское общество по-своему ничего; но тигры не охотятся стаями, особенно в медовый месяц. Поэтому мы пустили по округе слух, что хрупкое состояние моего здоровья не позволяет нам принимать гостей. Довольно очевидная ложь, если учесть на какой скорости мы прикатили. Гидроплан тоже вернулся из Диля, но мы совсем на нем не летали.
Петушок выдвигал разные доводы, но все они были неубедительны. Мы хохотали над их абсурдностью. Но правда заключалась в том, что он нервничал.
Мы этого не стыдились. После того, что он сделал, он мог сложить весла и отдыхать. Разумеется все это было временно. Мы довели себя до гниения в этом чокнутом, болезненном месте на Грик-Стрит. Нельзя было ожидать возвращения в отличную форму за какую-то неделю.
И кроме того, мы не хотели перевозбуждаться. Нам хватало других способов. Мы обнаружили, что можем видеть духов. Бэзил, этот осел, постоянно твердил об опасностях магии, о предосторожности, о научных методах и о прочей чуши! Да мы видим больше демонов и духов каждый день, чем ему довелось за десять лет. Их совсем нечего бояться. Я не прочь увидеть самого Старого Джентльмена. Я бы...
18 сентября
Одним дождливым днем мы отыскали в библиотеке книгу. В ней говорилось о том, как заставить Дьявола появиться.
Дедушка Петушка был в этих делах дока. В северной башне имеется комната, где он проделывал свои трюки.
Мы поднялись туда после обеда. Там все было более или менее в нетронутом виде. Дядя Мортимер не заботился о каких-либо переменах.
Об этой комнате существовала также и легенда. Во-первых, дедушка был дружен с Бульвер-Литтоном. Мы обнаружили там первое издание «Странной Истории» с дарственной надписью.
Литтон выбрал деда прототипом для Сэра Филиппа Дерваля, белого мага, которого убивают. Об этом он сам написал в предисловии к этому изданию.
Все это было очень жутко и волнующе. В комнате имелось множество самых странных предметов. Там был стол, расписанный загадочными рисунками и буквами, а также огромный меч с рукояткой-крестом; два серебряных месяца, разделенные двумя же медными сферами, и третий, как эфес... Лезвие было обоюдоострое, с выгравированными арабскими или еще какими-то словесами.
Коки начал ими размахивать. Нам показалось, что вспышки света исходят с острия, сопровождаемые гудением и треском.
— Возьми это, — предложил Коки, — в нем есть что-то подозрительно дьявольское.
Я взяла меч из его руки. Конечно, это был лишь мой каприз, но мне показалось, что он совсем не имеет веса, и по моей руке до плеча пробежала странная дрожь.
Еще там была золотая чаша с рубинами вдоль края. Тоже с надписями.
И еще — маленький жезл из черного дерева с изогнутым пламенем на конце; три языка — золотой, серебряный, и из металла, ранее нами невиданного.
Далее шли рядами старинные книги, большей частью на латыни, греческом и еврейском.
Высилась алебастровая статуя Ганеши, слоновьего божества.
— Вот то самое место, — вымолвила я, — где вызывают дьявола.
— Отлично, — ответил Петушок, — но как насчет чертовки для меня?
— О, если я не гожусь, — сказала я, — тебе лучше выдать мне недельное жалованье вместо предупреждения.
Мы оба хохотали как безумные.
В комнате было нечто, отчего у нас кругом пошла голова. Мы принялись бороться и целоваться друг с другом.
Хорошо смеяться над магией, но в конце концов определенные мысли вызывают определенные явления, и мысль может начать работать, если вы подумали ее в месте, подобном этому...
(Дневник Леди Пендрагон прерван в этом месте примечанием, написанным
позднее рукою Мистера Бэзиля Кинга Лама. Изд.)
Лу, чорт ее возьми, все понимает правильно. Она заставила меня вспомнить об Анатоле Франсе — La Rotisserie de la Reine Pedauque — старый Куаньяр был предупрежден Розенкрейцером не произносить вслух имени «Agla», и в момент, когда он его все-таки произнес, у кареты отвалилось колесо, что привело в дальнейшем к его гибели от руки Моисея.
Опять же, все предсказания Розенкрейцера сбылись; он и сам попал в огонь, подобно Саламандре, которую вызвал. Он смотрит на собственную смерть, как на венец своей карьеры — развязку, ради которой он трудился.
Анатоль Франс, в действительности, пишет так, как будто теории Розенкрейцеров верны, хотя его рассудок суетливо разоблачает на каждом шагу абсурдность магии.
Создается впечатление, будто подлинное "Я" художника убеждено в действенности магии, и настаивает на самовыражении вопреки попыткам скептического интеллекта обратить все дело в шутку. В литературе имеются многочисленные примеры подобного конфликта между гением и рассудком, который есть его несовершенный медиум. Для примера — на другом краю шкалы — Мистер У.С.Моэм в «Маге» изо всех своих злобных сил старается показать «злодея» гнусным со всех сторон, объектом презрения и неудачником. И в ту самую минуту, когда его врагам удается убить его и уничтожить труд его жизни, они оказываются вынуждены признать, что он довел до конца Великое Делание — создание Живых Существ! И любой, мужчина или женщина — звезда". — Б.К.Л.
Мне не нравится эта комната. Я ничего об этом не сказала Питеру, но старик разгуливает по ней как живой. Нужна специальная подготовка, чтобы видеть подобные вещи.
Петушок же никогда не был духовно умен.
18 сентября
Тревога из-за взломщиков прошлой ночью. Мы подняли на ноги весь дом, но не смогли найти следов. Здешние слуги устрашающе глупы. Они все время меня раздражают.
В этом доме нельзя спать. Он слишком старый. Доски то и дело трещат. Только начнешь засыпать, как начинается шорох, и сна как не бывало.
Мне невыносима мысль о прикосновении. Моя кожа очень чувствительна. Эта часть спиритуализации моей жизни, я полагаю.
Я рада, впрочем, что новый медовый месяц и не продлился более трех-четырех дней.
Это раздражает чье-то тщеславие. Но ведь это всего лишь воспоминание. Как может тщеславие сосуществовать со спиритуальной жизнью?
Сегодня я увидела дух Героина, когда поднималась в магическую комнату. Он страшно худой и длинный, в развевающихся рваных лохмотьях, и они превращаются в птичек и разлетаются, чтобы буравить чью-то кожу.
Я лишь ощутила укол клюва, и затем он пропал. Они были посланниками иного мира. У них гнездышко в моей печени. Очень занятно слышать, как они чирикают, когда просят пищи. Я не знаю, что они будут делать так далеко от своей матери.
Ужасно, когда не можешь заснуть. Должно быть, это тоже часть подготовки к новой жизни.
Я забрела совсем одна в магическую комнату, и села, положив руки на стол напротив старика, пытаясь заставить его заговорить.
Его губы шевелятся, но я не могу расслышать, что он говорит.
Конечно, меня побеспокоили. Меня всегда беспокоят. Я так устала. Почему они не оставят меня в покое?
На сей раз то был выстрел. Магическая комната окружена окнами.
Я подошла посмотреть, кто бы это мог стрелять. Луна светила очень ярко, но я ничего не увидела.
Затем последовала еще одна вспышка и звук выстрела. Я перешла к тому окну, откуда он донесся, и стала следить. Стреляли у озера. Я долго наблюдала. Затем скрюченная фигура, скрытая в камышах, подскочила и, прижав ружье к плечу, пальнула дважды. После чего, издав вопль и отбросив ружье, побежала к дому. Гадаю, чтобы это могло быть!
20 сентября
Я нашла у деда в комнате манускрипт, в котором говорилось, как надо вызывать Дьявола. Для этого требуются двое, а я сомневаюсь насчет Питера.
Он совсем не чувствует мира духов. Хуже того, он слегка тронулся умом, и вообразил, что видит вещи, которых вообще не существует. Он постоянно чешется.
Он очень странно вел себя за обедом. Мне показалось, что это заметил дворецкий.
В полночь мы поднялись в комнату старика и приступили к проведению ритуала. Многое в нем кажется глупостью, но кульминация превосходна.
Вы говорите без остановки, снова и снова:
"Ио Пан Пан! Ио Пан Пан! Аи Пан Пан!
Ио Пан Пан! Ио Пан Пан! Пан Пан Пан!
Эгипан, Эгипан, Эгипан, Эгипан, Эгипан,
Эгипан, Ио Пан Пан!"
Так и продолжаете, пока что-нибудь не явится. Мы воспользовались двумя черными облачениями, висевшими там же.
Это были красивые шелковые балахоны с капюшонами.
Нужно взять в обе руки по свечке и танцевать, пока вы делаете заклинания.
Мы чувствовали страх и возбуждение. Словно какая-то странная сила овладела нами, провела нас по всему особняку и вывела на луга.
Мы кричали во все горло.
Раз или два мы видели, как слуга высовывает нос через щель в двери. Каждый раз она закрывалась со слабым скрипом, и мы слышали как поворачиваются ключи и задвигаются засовы.
Нам хотелось хохотать, но мы не могли прерывать заклинания. В книге сказано, что нельзя останавливаться, когда вы вне магической комнаты, иначе Дьявол может вас поймать.
Странное дело, но я совсем не помню, что произошло. Приходил Дьявол, или нет?
Я даже не помню возвращения в магическую комнату. Должно быть заснула, поскольку проснулась страшно голодная.
Петушок тоже не спит. Он склонился у окна с дробовиком. Прицеливался два или три раза, но так и не выстрелил. Поставив ружье в угол, он приблизился ко мне, и сказал: «Нехорошо. Они слишком прыткие. Только ночью есть шанс их накрыть».
Он тоже хотел есть. Мы позвонили, чтобы нам подали еду. Никто не ответил на звонок.
Мы звонили, еще и еще.
Тогда Питер рассвирепел и отправился посмотреть, в чем дело.
В доме не было ни единой души!
Этому нет объяснения. Что могло со всеми ними случиться?
Питер считает, что это немцы. Часть заговора, чтобы отомстить ему за его подвиги на войне. Но я совсем так не думаю.
В книге говорится, что необходимо избавиться ото всех, если вы действительно намерены начать служить спиритуально.
Я думаю, это мой дух-хранитель надоумил их убраться, но я очень сомневаюсь насчет Петушка. Он не готов к высшему развитию. Мужчины всегда такие нетонкие, грубые.
Взять хотя бы как одинаковы они в любви. Правда у Петушка с этим все в порядке. Он сам цветок чистоты — совершеннейший рыцарь!
И все же мы пережили очень дурной период. Несомненно нам следует очиститься ото всех наших низменных элементов.
Порою меж нами возникает огромное влечение, не замаранное никаким скотством.
Одно меня тревожит, не слишком ли напряг его рассудок сам процесс очищения от скверны.
У него явно появились чудные идеи. Иногда я застаю его глядящим на меня с глубоким подозрением. Немцы не выходят у него из головы. Только что он обличал Гретель Вебстер, как немецкую шпионку, после чего стал нести какую-то малопонятную околесицу. Но суть всего этого такова — раз Гретель познакомила нас, значит и я была использована ею, как вредитель.
Естественно такие мысли находят, когда хочешь есть, и всем этим мы обязаны загадочному исчезновению прислуги.
Питеру ничего не стоило бы сходить на постоялый двор и сказать, чтобы нам прислали поесть. Но мне стоило дьявольских усилий заставить его это сделать. Его характеру не достает решимости.
Я заставила его два-три раза понюхать снежок. Это его привело в чувство и он отправился в гостиницу.
Я очень рада, что осталась одна. Я всегда чувствовала, что эти слуги шпионят. В доме царила восхитительная тишина.
Когда я пишу, двое прекрасных людей смотрят через плечо. Они посланы наблюдать за мною, направлять и подготавливать меня к великому уделу, который меня ожидает впереди.
А вот и Питер с официантом и подносом. Я должна спрятать эту книжечку. Секреты духовной жизни следует скрывать от профанов.
Все в порядке. Вот и Питер стал моим духовным братом. Мы едим совсем немного. И это естественно: все низменные аппетиты должны быть умерщвлены, прежде чем путь будет продолжен. Питер съел самую малость; а потом сказал:
— Я знаю, от чего мы не смогли заставить Дьявола прийти к нам прошлой ночью. Потому что рядом были слуги. Теперь я вспоминаю, что дедушка держал в доме только двоих, и то отсылал их, когда затевал нечто крупное. Давай посмотрим, что у нас получится сегодня ночью.
Вот здорово. Со мною снова был прежний Питер.
Мы решили, что будет правильным накокаиниться, как следует, перед началом.
ГЛАВА VI
ЛОМКА
23 Сентября
Я не помню, что произошло. И знаю почему. Бэзил когда-то давно говорил мне, что рассудок замечает только материальные вещи. Спиритуальные же события зарегистрированы на более высоком уровне нашей души, который мы не осознаем до тех пор, пока не приспособимся к духовной жизни. Поэтому я могу изложить здесь лишь то, что мы добились полного успеха.
Дьявол, разумеется, нуждается в человеческом переводчике, если он собирается общаться с этим миром, и таким образом он овладел Питером. Он готовил Питера, чтобы воплотиться в него. Он сделает Питера Папой Римским, а я должна появиться в Ватикане переодетой, чтобы помочь ему, потому что он ничего не может без меня сделать.
Моего собственного духовного хранителя зовут Келетиел. Она — прекрасное существо, носит павлинье голубое и зеленое. У нее белые крылья, как у лебедя, и сноп разноцветных цветов. Длинные, свободно падающие до талии черные вьющиеся волосы. Вокруг ее лба обвит золотой обруч с ее именем, усыпанный сапфирами. Я всегда могу к ней обратиться.
Здесь необходим символ, потому что она сильно меняет свои размеры. Иногда она предстает крошечным существом, не доходя до моего колена, а иногда она в два или три раза больше Северной Башни.
Питер и я забрызганы кровью. Мы вышли из круга до того, как Дьявол удалился, и он едва не разорвал нас на части. К счастью, нам удалось вернуться обратно, и он не смог убить нас, но мы потеряли сознание и очнулись спустя долгое время. Вот почему мы не можем вспомнить случившегося.
У меня мелькнула мысль о том, что произошла ужасная ссора с Питером, но я не могу припомнить никаких деталей.
Я полагаю, что он, тем не менее, помнил, а мне не говорил.
Я не знаю, почему он должен действовать подобным образом. Единственная вещь, которая приходит мне в голову — Гретель Вебстер могла, наверное, явиться сюда посмотреть на Питера в своем астральном теле, и настроила его каким-то образом против меня...
Он лежал на софе в пижаме. Я хотела, чтобы меня поцеловали, и подошла к нему с кокаином. Он не пошевелился. Он посмотрел на меня с широко открытыми глазами. В них застыл какой-то жуткий страх, и он произнес:
Разумеется, я понимала, что он не имел это в виду буквально, но мне было обидно. Я дала ему кокаин. Это встряхнуло его. Он сел и, держа меня за плечи и смотря прямо в лицо, сказал:
Черная, эта чума из колодца,
Как видны ее гноящиеся прыщи,
Как кусают зловонные поцелуи
Когда ласкает ее аспид.
Потом он неожиданно завопил, выбежал из дома к озеру и нырнул прямо в него. Он проплыл несколько саженей, затем выбрался на берег и медленно побрел обратно к усадьбе.
Дракон манящий и пугающий,
Тигр похоти и ярости,
Живой в цепях мертвецов,
Живучая слизь среди праха,
Позорно-бесстыдная как пламя,
Оргия выделений брюхатого чрева
Вместе с ненавистью за пределами целей или имен -
Оргазм, смерть, диссолюция!
В бельевом сундуке я нашла несколько полотенец. Я боялась, что он простудится, и тщательно обтерла его с головы до ног. Он выглядел так, будто забыл обо всем на свете. Он был довольно приятным и нормальным, но только немного испуганным.
Я никак не могла разобраться, что же с ним стряслось. Он поступал так, словно знал какой-то ужасный секрет, который надо держать в тайне от меня. Он, казалось, постоянно опасался, что за ним шпионят или подслушивают.
Сегодня вечером я снова направилась в магическую комнату. Питер сидел в комнате своего деда и делал пометки в книге. Сначала я не поняла этого. Я поднялась наверх, а он оставался спать мертвым сном там внизу! Затем, конечно, вся загадка прояснилась.
Пока он спал, появлялся его астральный двойник и занимался магией. Я знала, что очень опасно беспокоить чьего бы то ни было астрального двойника, и на цыпочках выскользнула из комнаты, однако он бесшумно преследовал меня. Каждый раз, когда я оглядывалась через плечо, он был тут как тут, хотя очень быстро отклонялся назад за угол или прятался за дверь...
Питер какое-то время был очень озабочен. Он писал на бланках телеграммы, а затем рвал их в клочья; и тут начинал, похоже, думать, что и это небезопасно, и собирал клочки и сжигал их. Я спросила его об этом, но он ничего не говорил и страшно злился.
Впрочем, по-моему я догадываюсь, в чем, собственно, дело. Я нашла кусочек бумаги, который он забыл уничтожить — письмо в Военное Министерство, предупреждающее относительно германских заговоров, и сообщавшее им о некоторых происходивших здесь вещах. Я едва смогла это прочитать; его почерк был абсолютной абракадаброй.
Он очень много говорит с самим собой. Я кое-что подслушала. Он полагал, что в Министерстве Обороны может сидеть немецкий шпион, и боялся довериться почте или телеграфу.