Крупеникова И.. Предел бесконечности

   Она стремительно отвернулась. Взгляд уперся в живую зелень растений в искусственном саду.
   - Простить за правду? - прошептала она. - Господи, что же творится в нашем мире!
   Орион отступил на шаг, но Анна, не раздумывая, бросилась ему на грудь, стиснула плечи, обняла и отчаянно прижалась к нему всем телом.
   - Я тебя люблю! Я тебя все равно люблю, Орион! Неужели мы стали настолько пустыми, что только у индивидов осталась настоящая душа. Боже, что я говорю... - она вздрогнула и попятилась.
   - Анна!
   - Я не имею права тебя любить, - слезы потекли по ее щекам. - Ты такой... чистый. А я пустая, я даже не умею верить сердцу!... Прости, я не могу сейчас. Я должна разобраться с собой. Прости, Орион!
   Каблучки застучали по пластиковому полу. Орион шагнул следом за девушкой, но ноги сковало и невидимые гири потянули вниз. Что-то сжалось и ухнуло в груди, отчаянно завертелись перед глазами стены и пол. Он уцепился за перила и с ужасом ждал, когда поднявшийся изнутри жар поглотит его целиком.
   - Орион, - теплая рука, опустившаяся на затылок, показалась ледяной. - Что она тебе наговорила?
   Появление Стаса стало нежданным спасением. Холодный пот остудил тело. Буря затаилась на дне единственного источника.
   Стас настойчиво развернул Ориона к себе и посмотрел в глаза.
   - Парень, ты себя нормально чувствуешь? - на лице опекуна отразился страх.
   Орион попытался ответить, но только глотнул ртом воздух и не выдавил ни звука.
   - А ну пошли со мной, - Стас решительно взял его под руку и повел в жилое крыло.
   Ровное дуновение кондиционеров перемешалось с горячими всплесками неизвестного происхождения. Орион сфокусировал взгляд на человеке и вдруг догадался, то слышит его испуганное дыхание.
   - Не бойся, я, кажется, еще не умер.
   Бестолковая реплика нисколько не успокоила Стаса.
   - Заткнись, бога ради, - буркнул он.
   Орион оказался в своей постели. К губам прижали скользкий стакан, и вода просочилась в пересохшее горло. Время, звуки и абрисы предметов поплыли в тумане.
   - Малыш, ты меня слышишь? - Стас наклонился над подопечным. - Отлично. Побудь здесь. И пока я за тобой не приду, чтоб никуда!
   Он вышел и, заметив, как ноют колени, прислонился к захлопнутой двери.
   - Ну и напугал ты меня, парень, - вполголоса пробормотал он. - Что же там между вами произошло?... - Стас оглянулся на комнату Ориона, но решил не возвращаться к нему с вопросами. - Да-а, уважаемый Филипп Алексеевич, теперь держись зубами за воздух. Владеть он ими будет! Ха! Кишка тонка - владеть человеком!
   Журналистка сидела в комнате отдыха персонала, где на полную громкость орал видеопроигрыватель, и курила.
   - День добрый, - Стас подсел к девушке. - Позволите на пару слов?
   - Я хочу побыть одна.
   Стас демонстративно оглянулся на пятерых сотрудников перед экраном.
   - Одна? - он потряс большим пальцем в сторону зрителей.
   - Им на меня наплевать, - Анна затянулась.
   - Я не задержу вас надолго, - продолжал Стас, как бы не замечая недовольства собеседницы. - Я видел, как вы разговаривали с Орионом. Ума не приложу, почему Филипп вас до сих пор не поставил в известность... - он невзначай покосился на Анну и встретил ее крайне недружелюбный взгляд. Впрочем, на иное он и не рассчитывал. - Дело в том, что Орион - не совсем человек.
   - Да? - дежурная, но вполне сознательная реплика.
   - Он индивид. Один из тех, кого создавал ваш отец.
   - И какое это имеет значение?
   Стас оказался в замешательстве. "Один-ноль в ее пользу, - признал он. Похоже, парень сам успел ей всё рассказать. Чем же она его огрела?".
   - Мне показалось, что вам, журналисту, будет интересно это узнать, сыграв невозмутимость, продолжал Стас вслух.
   Настороженность в заплаканных зеленых глазах. "Один-один", - улыбнулся он про себя.
   - Спасибо за информацию, - отозвалась Анна. - Надо понимать, братец весьма высоко поднялся в своих исследованиях.
   - Откровенно говоря, он поделил лавры с отцом. Модуль управления, тот самый "камушек", о котором вчера болтала девчушка, он у отца просто спёр.
   - О, как интригующе, - журналистка изобразила интерес. - А что, четыре новые капсулы действительно существуют?
   Она не надеялась, что Стас клюнет на удочку, но он ожидал как раз подобного вопроса.
   - Существуют. Филипп досконально скопировал кристалл с помощью компьютеров и вскоре после появления на свет Ориона, заложил новых индивидов. Но об этом до сегодняшней ночи знали только два человека.
   - Вы и Филипп? Тогда почему вы мне сейчас об этом рассказываете?
   - Чтобы расставить точки в забавном ночном приключении. Девочка, умышленно или нет, выложила все, как на духу.
   - Это вы провели ее в лабораторию?
   - Да что вы! Вернее всего, она спокойненько забрела туда сама следом за Филиппом. Он же ничего вокруг не видит, когда занят делом.
   "Он и в остальных случаях ничего вокруг не видит", - подумала Анна.
   - Филипп хочет наладить потоковое производство индивидов? - спросила она.
   - Боюсь, что да.
   - Боитесь? - и Анна ясно вспомнила слова Антона об отце и его ссоре с сыном.
   - Вы обратили внимание, как ведет себя Орион?
   Она не ответила. Стас, не спуская глаз с дрогнувшей маски на ее лице, продолжал:
   - Индивид - это не робот, не Продукт, которым нужно управлять. Это личность. Причем богатая человеческая личность. Тиражирование одного и того же человека вернее всего погубит и оригинал, и его клоны. Даже глупенькая девочка это осознает.
   Акцент на "человека" сделал свое дело. Анна вздрогнула и отвернулась.
   - И что вы предлагаете? Вразумить Филиппа? - она нервно притушила сигарету и потянулась за новой.
   - Для начала я хочу понять, что произошло с Орионом.
   - Где он? - Анна привстала.
   Орешек треснул. Хитринка забилась в уголки серых внимательных глаз, и Анна зарделась. "О, женщины. Сколько же у вас личин? - с тоской и восхищением Стас взирал на собеседницу. - И которая настоящая? Не та ли, что возникает при мысли о любимом?"
   - Парень в своей комнате. Не волнуйтесь, ничего страшного. Вымотался до предела, теперь отсыпается.
   Анна поджала губы.
   - Вы решили, что он из-за меня?... Ради этого вся беседа?
   Настало время откровений. Стас прикинул в уме предстоящие ходы и ответил.
   - Постарайтесь понять, Анна, - доверительный тон попал не в фазу: журналистка насторожилась. - Орион взрослел и совершенствовался на моих глазах. Теперь он окунулся в настоящую жизнь. И мне небезразлично, как он будет чувствовать себя впредь. Он любит вас, а значит - будет жить для вас.
   Настороженность исчезла. Девушка рассеянно покачала головой. Слабое чувство, похожее на зависть, скользнуло по сердцу. У Ориона был настоящий друг, опекун,... отец. Для нее в жизни не нашлось человека, взявшего бы на себя столь тяжкую роль.
   - Почему же вы сказали, что Орион не совсем человек? - глухо спросила Анна.
   - Потому что это правда. Восемь месяцев назад он вышел из капсулы, похожей на те, которые сейчас стоят в личной лаборатории вашего брата. Возможно, я выразился неточно. Он - иначе рожденный человек. Ему в сто крат труднее освоиться в нашем обществе. Но он имеет право на нормальную жизнь. И дать ему эту жизнь может только тот, кто вырос на земле среди людей. Филипп этого не понимает. Но Тамарины "нарисованные цветки" он вчера осознал, будьте уверены. И теперь горит желанием использовать девочку в своих целях.
   "Девочка похожа на мать. Мать рисовала узоры", - закрутилось в голове у Анны. Разговор на террасе: "Что ты рисуешь?" - "Посмотри, это Диво". - "Эти черточки?"
   Ей потребовалось двадцать лет, чтобы понять мамину мечту...
   - Вы полагаете, создание индивидов можно продолжить? - робко спросила она.
   - Если Тамара сумеет нарисовать код на камне, и мы поможем индивидам познать человеческие чувства, да. Филипп жаждет спасти цивилизацию после всемирного потопа, - Стас усмехнулся в усы. - А, по-моему, многих надо спасать уже сейчас от черствости, примитивизма и бесчеловечности.
   "Создать индивида! Создать еще одного искреннего, мудрого человека с доброй душой и открытым сердцем, - мысли закружились у Анны разноцветной счастливой радугой. - Когда такие люди вольются в человеческое общество, общество заметит их и повернется к ним лицом. Пойдет за чистотой и искренностью, как отважилась пойти я!"
   - Убедить Тамару будет нелегко, - с трудом приглушив восторг, начала Анна. - Филипп вел себя вчера как последний дурак. Вряд ли девочка согласится участвовать в его работе. Ему нужно наладить с ней отношения. И вообще, нам понадобится время.
   - Мне нравится это "нам", - кинул Стас. - А Филиппа я беру на себя.
   Уткнув палец в стену, Тамара чертила на ней невидимую линию. Коридор тянулся и тянулся вперед, встречные люди проходили туда-сюда, иногда задевали и, обронив дежурное "извините", шли по делам.
   Холодно. Цветы не живут, когда холодно. Глеб. Глебушка...
   Слезинка пробежала по щеке.
   Хлопали железные двери. Плясали цветные точки в узком окошке. Белые одежды. Плохие одежды.
   Тамара пристроилась за спиной пожилого человека в очках, увлеченно изучавшего шуршащие бумаги. Хлопнули двери. Тамара пошла в новый коридор. Человек в очках оглянулся по сторонам, произнес грубое слово, и железные двери закрыли его в маленькой комнатке.
   Он обижается на комнатку. А комнатка не виновата. Он велел ей неправильно ехать.
   Темно.
   - Кошка, кошка, где твоя дорожка?
   Кошкины глазки видят всё в лесу.
   Кошка, кошка, подожди немножко.
   Солнышко станет и прольет росу.
   Стена была совсем холодной, и Тамара отдернула пальчик. По телу пробежал озноб.
   Дядя Боря говорил, что бабушку Владлену положили под землю, когда она уснула. А я не сплю. Я живая. И я иду под землей. И земля не обижается. Интересно. И немножко страшно.
   Раздался отчетливый скрип. Тамара вмиг притихла и присела на корточки. В темноте показался огонек. Женщина с плохими мыслями прошла мимо. Девочка сжалась в комочек. Мысли были настолько черными, что она боялась на них смотреть. Но там, откуда она пришла, тоже были мысли.
   Как мышки в погребе, - Тамара осмелела.
   Мышка одна,
   она голодна.
   Зернышко пожевала,
   другое достала.
   День за днем.
   Мышки вдвоем.
   Зернышки тают,
   люди страдают.
   Зима холодная,
   деревня голодная...
   - Ой.
   Тамара уперлась в приоткрытую дверь.
   Плохое место. Очень плохое. Но Глеб бы не испугался. И я не боюсь.
   Она проползла между железной колодой и острыми обрезами скрипучих ворот и отважно шагнула в новый коридор. Большущие детские глаза расширись от ужаса. Тамара прижимала к груди кулачки, будто удерживала в себе желание бежать без оглядки.
   Я буду смелой, и земля разрешит мне стать взрослой, чтобы Глебу всегда было хорошо. Я не боюсь мышек...
   Коридор внезапно кончился, и девочка почувствовала дуновение. Кто-то медленно и глубоко дышал.
   - Кошка, кошка, дай мне свои глазки, - зашептала Тамара. - Я тебе их верну...
   Она поморгала и вгляделась в кромешную тьму. Очертания предметов обрели четкость, и перед взором девочки открылась широкое помещение. Столы, стулья, шкаф и в нем бутылочки и коробочки. А в глубокой стеклянной ванне чуть в стороне...
   Тамара зажмурилась. Из темноты на нее смотрела масса человеческой плоти.
   - Ты ненастоящий, - медленно проговорила девочка. - Я не боюсь.
   Она открыла сначала один глаз, потом другой. Существо в ванне двигалось и шумно дышало.
   - Зачем ты плохо думаешь? Я тебе ничего не сделаю...
   Из ванны показалась человеческая рука. Совсем детская, судя по размерам ладони, но неестественно длинная. Рука прикоснулась к большой грифельной доске, стоящей на штативе вплотную к аквариуму, и начеркала мелом поверх полустертых значков, совершенно непонятных Тамаре:
   "Где моя мама?"
   - Она ушла и забыла закрыть дверь. Ты кто?
   "Гном".
   - Так зовет тебя мама?
   "Да".
   - Тебе трудно писать?
   "Нет".
   - А мне кажется, трудно. Ты думай, а я буду слушать.
   "Чтение мыслей - аномальное явление. Читай мысли. Я буду изучать".
   - Ну хорошо, - Тамара слегка растерялась. - Ты думаешь, что ты страшный, поэтому люди тебя заперли здесь, и только мама к тебе приходит.
   "Неточно".
   - Так неинтересно. Ты прячешься от меня. В тебе мысли придуманные! Почему ты думаешь о людях плохо? Потому что мама так думает, да? У твоей мамы очень страшные мысли! А ты о людях ничего не знаешь.
   "Я верю маме".
   - Ты помогаешь ей в плохом деле... - Тамара всеми силами старалась понять, что же в действительности задумала женщина, повстречавшаяся в оранжерее. Она сказала, что нельзя прощать, а прежде упомянула Филиппа. Теперь страшное создание в аквариуме периодически глушило мысль об... отце.
   Тамара сделала еще одно усилие, и вдруг осмыслила. Все оказалось предельно просто: страшилище верит маме, мама ненавидит страшного человека Филиппа, страшилище в ванне плохо думает о папе, и получается, что папа страшилища это и есть Филипп.
   Я подумала, как взрослая! - обрадовалась Тамара. - Я думаю как земля и как взрослая сразу! Как Глеб!
   "Говори", - вычертила на доске рука.
   - О чем говорить?
   "Что я думаю?"
   - Нет. Я не буду тебе говорить. Думай сам. Но учти, мама учит тебя думать неправильно и плохо. Ты не страшный, ты просто стал ненастоящим.
   "Как ты меня видишь?" - рука поставила знак вопроса, покачалась в воздухе и дописала. - "В комнате абсолютно темно".
   - А я попросила у кошки глазки. Ты правда не страшный, Гном. Но мне пора идти.
   Тамара попятилась и опрометью кинулась в коридор.
   Глава 20
   Сказка
   С помощью шумной молодежной компании Глеб и Черныш преодолели полторы сотни километров в седлах мотоциклов и оказались, образно говоря, в нескольких шагах от цели. Но след пресловутого фургона затерялся где-то на лесных дорогах, и человек с собакой потратили на поиски его целый день. Когда, наконец, направление было определено, Черныш из самых благих побуждений чуть не свел на нет все совместные труды.
   Недалеко от районного центра - довольно крупного городка - Глеба остановила патрульная милицейская машина. Грубое обращение блюстителя правопорядка, потребовавшего документы, возмутило собаку. Черныш кинулся на человека в форме, сбил с ног и ощутимо тяпнул. Второй патрульный выхватил оружие. Глебу удалось не попасть под удар электрической дубинки и уберечь пса от пуль. Петлять по лесу пришлось довольно долго. Измотанные, путешественники всю ночь отсиживались в пустой медвежьей берлоге, дожидаясь, когда страсти вокруг их личностей поутихнут.
   Глеб решил сторониться проезжих дорог. Образ Тамары проступал с каждым часом все отчетливее. Парень закрывал глаза и ощущал девочку рядом так, будто мог дотронуться до ее горячего солнечного цветка. А Черныш - живой шустрый компас - неизменно поворачивался в направлении его мыслей. Ничто теперь не могло сбить путников с незримого следа - ни талые снега, ни лесные буреломы, ни полноводные ручьи.
   Полдень выдался жарким, как будто май опередил время и вылился на землю потоками весеннего тепла. Заслышав вдалеке голоса, Глеб взял правее, чтобы избежать ненужных встреч. Ни ветка, ни сук не хрустнули под ногой. Но вот голоса повернули в его сторону. Глеб приказал Чернышу залечь в кустах, и сам притаился рядом.
   Из-за деревьев показался огромный мордоворот в пятнистой униформе, и чуть позади него моложавая длинноногая женщина. Она без умолку говорила, военный отвечал короткими басовитыми репликами, и оба торопливо оглядывались по сторонам. Потом женщина в отчаянии прокричала: "Витя! Витя!" и расплакалась. Глеб, хотя и находился в трех десятках метров от людей, увидал их страх. Женщина и мужчина боялись чего-то одного, но боялись по-разному. Помедлив, парень покинул свое укрытие. "Легенду" он придумал, когда остановился за спинами людей.
   - День добрый!
   Оба вздрогнули. Рука вояки дернулась к кобуре, но он совладал с рефлексами и за оружие не схватился. "Частный лицей No1. Служба охраны" - прочел Глеб на металлической пластине, приколотой к форменной куртке.
   - Возникли проблемы? - спросил он, сделав вид, что движения охранника не заметил.
   - Ты кто такой? - тот слегка отодвинул спутницу, собравшуюся немедленно выплеснуть свои беды на встречного.
   - Лесник местный.
   - А где твой жетон?
   Глеб ожидал вопроса.
   - Дома валяется. Хочешь, пошли, покажу. Тут километров пятнадцать всего.
   Мордоворот хмыкнул, покосился на собаку и решил, видимо, что все лесники должны выглядеть именно так: заношенная до дыр одежда, посох в руках, участливый взгляд, за плечами сумка, а у ног беспородная псина.
   - Что у вас случилось-то? - Глеб обратился к моложавой даме.
   - Мы проводили урок. Я каждый год привожу свой класс на эту поляну, - она торопливо показала туда, где звенели детские голоса. - Понимаете, у меня уникальная методика: мы с ребятами проходим весенний лес.
   Как можно проходить весенний лес на уроке Глеб не понимал. Впрочем, учительницу это не волновало. Запинаясь, она быстро продолжала:
   - У нас мальчик пропал. Хороший мальчик. Все были на месте. Стали в автобус садиться, а Витеньки нет.
   - Сколько взрослых с вами? - Глеб повернулся к охраннику.
   - Всего четверо. Мы с партнером, госпожа учительница и девушка из старшего класса. Поможешь мальца отыскать?
   - Да-да, прошу вас, помогите! - закивала женщина. - Меня уволят, если с ним что-то случилось! Подумать только, сколько раз мы ездили сюда, ничего страшного не приключалось!
   Глеб осознал, в чем состояла разница "страха" учительницы и мужчины в униформе: она боялась за себя, а он - за малыша.
   - Покажите мне его вещь. Любую, - и Глеб зашагал по направлению к автобусу, хотя еще не видел ни машины, ни людей. - Черныш!
   Пес поскакал за хозяином.
   Дети в автобусе притихли, когда перед ними предстал бородатый дядька в помятой старой куртке. Пока учительница судорожно искала сумку пропавшего мальчишки, Глеб внимательно изучал ребят. От некоторых исходило "тепло", где-то две трети десятилеток не излучали ничего. От двух он почувствовал явный "холод".
   Вещи, наконец, нашлись. Глеб вынес портфель из автобуса и подозвал собаку.
   - Нюхай. Нюхай! Черныш, след! След! Ищи, Черныш!
   Пес радостно визгнул и без труда отыскал одному ему "видную" дорожку.
   Мальчика обнаружили в километре от автобуса на высоком берегу разлившейся реки, по которой ползли одинокие льдины. Счастливая учительница излила Глебу тонны благодарностей. Тот для порядка что-то ответил и устремил взгляд на школьника. "Холод". Неприкрытый жесткий "холод". Он украдкой вздохнул, а когда заметил, чем занимается ребенок, ужаснулся. Витя самозабвенно резал перочинным ножом дождевых червяков, извлеченных из-под коряги.
   - Что ты делаешь? - Глеб присел возле мальчишки.
   - Я побеждаю, - сообщил пацан. - Папа сказал, что я должен всегда побеждать!
   Учительница потащила мальчика за руку. Он неохотно поплелся за ней, с сожалением посмотрев на недобитых червей, сложенных кучкой на плоском камне.
   - Сынок местной шишки, - пренебрежительно пояснил охранник. - С ним и в школе одни неприятности.
   - Бывает, - откликнулся Глеб.
   - Хороший у тебя пес! - мужчина потрепал собаку по холке. Черныш не возмутился. - У нас в селе было полно собак. Жаль вот, жена не хочет в квартире живность держать. А я б завел такого! У, хороший пес! А давно тут лесничество открыли?
   - Нет, я пока один работаю, - парень развивал "легенду". - Месяц назад приехал. Лес тут больной. Видишь, - он поднял кусочек коры поваленного дерева, - поросль рыжеватая.
   - Ну?
   - А должна быть серая.
   Сейчас он говорил честно. Лес в этом районе страдал, и Глеб это чувствовал нутром.
   - Да тут всё больное, - вздохнул охранник и оглянулся. Учительница уже скрылась за деревьями. - А, сама дойдет, - он махнул рукой. - Постою немного! Люблю эти места... А тебя не предупреждали, когда взяли на работу?
   - О чем? - насторожился "лесник".
   - Да, это... у нас здесь дебри, чуть на юг возьмешь, вообще хана.
   - Я видал.
   - Ходили слухи, где-то рядом военная база раньше была. Кто говорил атомная, кто - бактериологическая. Потом ее вроде как закрыли. А следы, знаешь, на долгие годы остаются. Ты не слышал?
   - Нет. Но теперь мне кое-что про лес понятно. Спасибо!
   Интуиция не подвела. Он знал теперь все, что хотел. Оставалось только отыскать бывший военный объект.
   Лес подскажет, - Глеб глубоко вдохнул теплый весенний воздух. - Держись, Тома. Я рядом.
   ___________________
   - Я не хочу с ним говорить! - Тамара упрямо смотрела в пол. - Он кричит.
   - Тома, Филипп Алексеевич прошлый раз был не в духе, - Стас попробовал зайти с другого конца. - Он много работает и иногда...
   - Нет. Он неправильно думает.
   Орион нахмурился. Затея не понравилась ему с самого начала. Зато Анна отчаянно двинулась в атаку.
   - Томочка, Филипп хочет сказать тебе очень-очень важное, - начала она. Мы с ним просто поговорим. Не бойся. Хочешь, я буду сидеть рядом?
   - Глеб придет и поговорит с ним про важное, - Тамара отвернулась.
   - Слушайте, милая девушка, - вдруг поднялся Стас. Резкость в его голосе была строго дозирована. - Вам уже семнадцать лет. Вам пора принимать решения самостоятельно, а не хвататься по любому поводу за рукав старшего брата. Так вы никогда не станете взрослой.
   Демарш произвел желаемый эффект. Тамара вскинула голову и испуганно посмотрела на нависшего над ней великана с соломенными усами.
   - Я стану взрослой, когда разрешит земля.
   - Земля разрешает стать взрослыми тем, кто достоин: умным и смелым.
   Тамара отодвинулась от Стаса, оглянулась на Ориона, на Анну и выпалила:
   - Я не боюсь Филиппа и его плохого цветка. И я хочу стать умной. Я сама поговорю с ним о важном.
   После того, как Стас ушел, девочка минут десять молча сидела на ковре. Орион и Анна поначалу не решались нарушить тишину, но пауза перевалила за все разумные пределы, и стало ясно, что Тамара глубоко ушла в себя.
   - Анна, ты уверена, что создание индивидов целесообразно? - шепотом спросил Орион.
   Она подняла изумленный взгляд.
   - Конечно! А как же иначе?... Послушай. Я сегодня поняла, почему мама создавала портреты. Она всю жизнь ждала чего-то особенного, светлого, чистого. А его не было. И тогда она это нарисовала. Те, кого отец называл индивидами, в представлении мамы были светочами, маяками, которые покажут людям настоящую любовь, добро и красоту. Ее мечта отныне живет во мне. Я встретила тебя, и как-то изменилась. Но только я одна. А сколько еще на земле людей, которые хотят и могут стать лучше. Они ждут своего дива. И девочка может его нарисовать. Мне кажется, в Тамаре поселилась душа моей мамы. Это звучит нелепо, тебе, наверное, трудно согласиться...
   - Мне трудно согласиться, - Орион тронул ее руку и тем самым мягко прервал восторженную речь. - Я знаю, как больно быть индивидом.
   - Хотите, я расскажу вам сказку? - подала голос Тамара. - Сказка мне приснилась.
   - Расскажи, - Анна почему-то забеспокоилась.
   Девочка поудобнее устроилась на ковре и устремила взор в потолок
   - В далекой-далекой земле жили добрые люди. У них были голубые глаза и кудрявые белые волосы. Они были такие хорошие и милые, что все вокруг застыло от их доброты. Им некуда было идти, потому что все дороги были знакомые. Им стало плохо. Но земля решила спасти людей и показала им большущую пещеру, где жили камни. Люди нарисовали на одном камне портрет нового человека, и пещера сделала его настоящим. Новый человек вышел к людям. Он отдал им все, что знал и умел, а они отдали ему свою любовь и доброту. Потом они рисовали на камнях новых людей, и новые люди нашли неизвестные дороги, и пошли они все вместе по этим дорогам, и им опять стало хорошо.
   - А ты умеешь рисовать портрет? - бухнула Анна.
   Девочка пригладила косички и серьезно ответила.
   - Анна, мы живем на нашей земле. А сказка про чужую землю.
   - Но ведь моя мама рисовала портреты, и ты их видела.
   - Видела. Она и Глеба нарисовала, и Ориона нарисовала. Только она, наверное, не знала, что на нашей земле всё по-другому.
   - Тома, а наша земля разрешает рисовать портреты? - на одном дыхании выговорил Орион.
   - Я не знаю, - девочка понурилась. - Когда цветок Глеба родился, земля не обиделась, когда твой родился, тоже, вроде, не обиделась. У земли спроси, она никогда не обманывает.
   Стас дважды прорепетировал с Филиппом предстоящую встречу и остался удовлетворен.
   - Слушай, главное - держи себя в руках. И запомни: с Тамарой надо говорить на ее языке, иначе она тебя не воспримет. Ну, давай, зови.
   Пока Филипп разговаривал по коммутатору с Орионом, Стас облачился в халат.
   - Маловат, - он с сожалением нащупал треснувший шов.
   - Что? - оглянулся Филипп.
   - Твой размер мне явно не по плечу, вот что... Черт! - он поспешно сунул пораненный палец в рот и удивленно посмотрел на пуговицу. - Черт его дери! Ладно, мы с тобой договорились. Только не пялься на меня в экран. Представь, что меня тут вообще нет.
   Стас скрылся в личной лаборатории босса, а доктор Жулавский вышел в приемную, чтобы встретить Тамару.
   - Здравствуй, умная кроха, - он вылепил на лице добродушную улыбку.
   Девочка оглянулась на Ориона и скроила недовольную гримасу.
   - Давай поговорим. Пойдем ко мне, я угощу тебя очень вкусным соком.
   Она покорно прошла в кабинет. Орион двинулся за ней, но Филипп предупреждающе поднял указательный палец.
   - Жди здесь. Надо будет, позову.
   Разговор с Тамарой оказался для Филиппа сущим адом. Первые полчаса это было устное сочинение на тему: "как мой папа путешествовал по горам и придумал сделать особенного человека". Когда дело дошло до "глиняного ящика с ключевой водой", Тамара начала подбрасывать отдельные фразы. Филиппу пришлось под нажимом суфлера упомянуть о "маме, которая помогла папе нарисовать особенного человека". После чего девочка выдала скороговоркой: