Домой я рванул бодро уже через несколько минут машина стояла во дворе, а я полез в свой волшебный шкафчик. Надо было собраться. Охота на вампира дело такое… своеобразное. Если правильно подготовишься, и суетиться не будешь, то может пройти легко, а вот если лопухнешься… Понятия «неудачно» там не существует. Разорвет тебя вампир. В нем, даже недавно обращенном, силы раза в три больше, чем во мне. А уж вампир старый сильней молодого в несколько раз, да и магией кое-какой владеет.
Перво-наперво я извлек из шкафа кольчугу гномьей работы. Хорошую такую кольчугу, не слишком даже толстую, не тяжелую, которую быстро натянул на себя. Ее прокусить сложно, а кроме того на браслетах и воротниках оной знаки солнца изображены, они вместо христианского креста. Если вампир попытается в горло зубами вцепиться, то наверняка на них мордой напорется. А для него это как каленым железом. Раны от освященных предметов не затягиваются у них долго, иногда – пожизненно.
А у вампиров в драке иногда крышу срывает, если близко пульс чувствуют. Кровь для них не столько жизнь, сколько тяжелейший наркотик. Именно в этом главная проблема с вампирами. Для того, чтобы поддерживать в себе жизнь, достаточно совсем немного крови, и совсем не часто. И совсем не обязательно прямо из сонной артерии, можно и консервированную. Когда вампир пьет из живого человека, его как будто в рай возносит. Старые вампиры это еще контролировать умеют, а молодые очень часто – нет. И именно молодые устраивают «вампирские пиры» с многочисленными жертвами, после который их обычно сразу находят и истребляют. Они как обкурившиеся дурь-травы подростки становятся, сами себя не осознают и не контролируют. Вот и может рвануть он клыками к шее, не убив тебя предварительно, и нарвется на ворот кольчуги со знаками солнца – крестами с закругленными перекладинами на концах.
Дальше из защиты святая вода. Она может быть посвящена любому из богов, кроме тех, что покровительствуют мертвым. Если она была освящена в храме и прошла через серебряный сосуд, освященный там же, она вампиру как концентрированная серная кислота. А налью я ее в самый, что ни на есть, водяной пистолет, только резервуар в нем серебряный, и тоже со знаком солнца, на нем рельефно изображенным. Так надежней. Плесну – мало не покажется. И запасной фиал с собой прихвачу, еще два раза эту брызгалку зарядить можно.
Это все средства оборонительные. Теперь средства усмирения. Иногда появляется возможность взять вампира живым. Редко, но бывает. На моей памяти такое было дважды, и подчас это очень полезно. Второй мной взятый, в прошлом – коммивояжер одного нижегородского торгового дома, рассказал о гнезде в Твери, да еще и со связями. Всплыли имена, был скандал, занималась сама Контрразведка. А я тогда за бесплатно работал. Городской заказ был, и была моя очередь послужить обществу.
Я стащил со шкафа брезентовую сумку, заглянул в нее. Железная глухая маска, ошейник, пояс и кандалы на все конечности, соединенные цепью. Возьму на всякий случай. А вдруг удастся этому самому вампиру вопросики позадавать? Мертвый то он мертвый, но у меня в руках ему все равно небо с овчинку покажется. Проверено.
Ну, и в довершение – оружие.
– Ты что, из ружья в вампиров стреляешь? – удивилась Маша, когда я достал из пирамиды изрядно укороченное ружье-вертикалку могучего десятого калибра.
– Стреляю, а что? Нельзя? – спросил я, откладывая ружье на стол.
– А они разве от пуль мрут?
– А кто сказал, что я пулями?
Пулями я из этого ружья не стрелял. Точнее, стрелял, но это было «побочным явлением». А предназначено оно было для стрельбы совсем другими снарядами, своей собственной конструкции. И изготовления. Осиновыми кольями, если уж быть до конца точным. О чем я Маше и сказал, после чего раскрыл специальную сумку из твердой кожи и показал ей их.
Каждый колышек был великолепен. Идеального круглого сечения, толщиной семь миллиметров. Этого достаточно, вампир мрет от отравления организма, а не от толщины кола. Колышек внутри был полым, как карандаш а вместо грифеля сквозь него проходил стальной пруток из легированной стали, расширяющийся на конце. Незачем полагаться на деревянное острие, такой кол со стальным носом пропорет любой доспех.
На колышке были стабилизаторы. Один спереди, второй – сзади, в том месте, где торец колышка входит в гильзу двенадцатого калибра. Крылья переднего стабилизатора направлены остриями назад, а заднего – вперед. С такими штуками стрела застревает в теле насмерть, ни назад не выдернуть, ни вперед протолкнуть. Ну и затем пыж с пороховым зарядом. Каждая такая стрела вставляется в ствол дробовика подобно обычному патрону, а затем выпаливается в неприятеля. Лучше и надежней любого арбалета. И перезаряжать относительно быстро. А в случае чего, можно и обычным патроном пальнуть, ружье ведь самое стандартное, тверской работы, разве что блок стволов гномий, от Дарри, без дульного сужения.
Затем револьвер. Серебро вампиру безвредно, но огня он боится. Значит, пули с фосфором. Затолкал шесть штук в барабан, еще шесть – в скорозарядник. И три штучки осталось. Мало. Надо снова фосфор покупать, а он не простой, с заклятием, стоит – ой-ой-ой.
Ну и на закуску, так сказать, как оружие последнего шанса, кол осиновый на ручке резиновой, тоже со стальным сердечником. Если ткнуть с силой, можно и кольчугу пробить, кольца раздвинуть. Вот, собственно говоря, и все.
– И это все? Больше ничего не нужно? – спросила Маша.
– На обычного вампира – достаточно.
– А какие еще есть?
– Разные. – пожал я плечами. – В принципе, достаточно на любого. Есть вампиры, которых убит невозможно. Та же брукса, например.
– Это которая в виде птицы?
– Обращается в летучую мышь. Ее нельзя убить. Зато можно разрушить или сжечь.
– А сжечь – это не убить разве?
– Нет. Убить – это убить. Изъять жизнь из тела. А сжечь – разрушить тело, даже если жизнь в нем еще есть. Брукса, правда, горит плохо, с ней вообще возни много.
– Охотился на бруксу?
– Давно еще, в чужой команде. – кивнул я. – На подхвате. Пришлось сначала изловить, потом взорвать, а то, что осталось – сжечь.
– А еще какие есть? – совсем залюбопытствовала Маша.
– Много есть. Видов десять.
– У тебя в книге целая глава их перечисляла. – удивилась она. – Куда больше десятка там было!
Я пояснил:
– Там много повторений. На разных языках по разному одну и ту же тварь называют. К тому же много отличий, что там записаны, построены на суевериях. Вроде тех, что, чтобы стать Носферату, надо обязательно родиться вне брака, и каждый из родителей тоже зачат должен быть вне брака же. Болтовни много.
– А как на самом деле? – спросила Маша.
– Носферату – обычный вампир, просто очень старый. – объяснил я. – Он начинает терять человеческий облик, демон, что внутри, окончательно берет верх. Он уже приближается к личу.
– Личу?
– Вампир из колдуна, который намеренно стал таким, чтобы обрести силу и стать вечным. Зовется Лич. Или Враколак у местных аборигенов. Или Паку-Пат, на восточных языках. Или Нелапси на языках западных баронств.
– А здесь на лича нельзя напороться?
– Нет. Их мало, да и обычно они в людские дрязги не лезут. Они уже частично в демонических планах живут.
– А кого еще можно встретить в обычной жизни?
– Упыря, например. Кстати, упырь света не боится, охотится днем.
– Так же, как и вампир? – удивилась колдунья. – Тоже кровосос?
– Нет, не совсем. Упырь загрызает жертву, как зверь. Кровь пьет, но может и мясом закусить. Он скорее хищник. А настоящий вампир – наркоман. К тому же упыри туповаты, в городе его вычислят почти сразу. Жрать он будет жертву долго и громко, заканчивается это чаще всего облавой и смертью.
– М-м-м… я вроде помню, что возле Царицына два хутора такой выел. Верно?
– Насчет Царицына не знаю, но для хуторян упыри опасней всего. – подтвердил я. – Убить его сложно, нужен огонь или серебро. На хуторе людей мало, если такой ворвется, то может таких дел натворить – ой-ой-ой. Я видел один хутор после упыря. Так крови что в мясницком ряду было, даже на потолке. Всех на куски порвал.
– Бр-р. – зябко передернула плечами Маша. – А еще кого можно встретить?
– Более специализированные разновидности, обычно не людского и не магического происхождения. Баоба-Сит, на двергском языке, например. Это такое существо, таким и рожденное. Всегда женщина, клыки прятать не может, а вот когти втягиваются. Убивается железом. У меня, например, есть стальные пули специально для таких. Они, в принципе, не редко попадаются.
– Как часто?
– Ну, на двух я сам охотился. – ответил я, тщательно проверяя каждый патрон с осиновым колышком. – У нас в городе, и в Эмаусе. Их часто с суккубом путают, хотя между ними нет ничего общего. Просто суккуб – женский демон и нападает на мужчин именно поэтому, а Баоба-Сит – потому, что ей, как женщине, легче именно мужчину заманить в тихое место. Но женщины ей в пищу тоже годятся. Убить их просто, одним выстрелом, труднее выследить.
– Надо же… А что такого в железе, что оно убивает?
– Какая-то реакция с кровью. Мгновенно ржавеет и распадается, говорят, что оно так собирает весь кислород из крови, от этого тварь и умирает. Ураганный некроз тканей. Ну и огонь действует, но железные пули намного дешевле зажигательных. Гвоздей нарубленных можно в патрон набить.
– И ты уверен, что тот, на кого собираешься охотиться – обычный вампир?
– Процентов на девяносто уверен. – кивнул я. – Вампир обыкновенный, он же умрун, он же Strigoilus Vulgaris, если по науке.
Я отвинтил крышку с серебряного резервуара своего водяного пистолета и начал аккуратно переливать туда святую воду из фиала, стараясь не расплескать. Маша же ходила вокруг меня кругами – ее одолевало любопытство.
– А чесноком ты пользуешься?
– Нет смысла. – отрицательно помотал я головой. – У вампира на чеснок тоже аллергия, как и на осину, но намного слабее. Если даже ты обмажешься чесноком с головы до пят, это не поможет. Пить он тебя не станет, верно, а шею свернет обязательно, разве что почихает потом.
– Почихает? Разве они дышат? – удивилась она.
– Я образно. Ну, не понравится ему, не более чем. А вообще, самая страшная тварь, которую можно встретить в городе, хоть и редко – это Упьержи. Других названий не знаю.
– Кто?
Я достал из сумки три плоских резиновых емкости вроде грелок, вытащил из них длинные пустотелые пробки, и начал наливать святую воду в них. Тоже полезный инструмент, моего собственного изобретения. Вампиры балдеют.
– Упьержи, его так горцы с Лесного хребта прозвали. – попутно рассказывал я. – Он скорей даже не вампир, а пожиратель. Выглядит как нормальный человек, чаще всего – самого мирного вида. За секунду может развалиться в груду трупных червей, а те могут пролезть куда угодно. Может подойти к дому, проникнуть внутрь через щели. Там собирается снова в человека, зачаровывает спящих. Вновь рассыпается, и черви пожирают всех. Заживо.
– О-ой, дрянь какая! – аж подскочила Маша, обхватив себя руками за плечи, как будто пытаясь что-то стряхнуть с себя. – А убить то его как?
– Как человека – невозможно, он сразу разваливается. Червей – как угодно, хоть ногами топчи, не поскользнись только. Они ядовитые еще, кстати, парализовать могут. В них никакой магии нет, магия только держит их вместе в человеческом облике. Но если хоть один червяк уползет, упьержи возродится снова, максимум за пару месяцев.
– А обнаружить как этого… упьержи?
– Ну, сама подумай. Магия держит червей вместе…
– Ну да! – сообразила она. – Он же излучать должен все время.
– Верно. И не слабо. Поэтому у нас урядникам амулеты выдают, реагирующие на магические ауры, а в городе ношение активных амулетов запрещено, чтобы не излучали. Только защитные и пассивные.
– И ловили?
– На моей памяти – нет. А лет десять назад, говорят, гонялись тут за червями по всему городу. Я тогда в армии служил.
– Справились?
– Кто его знает? – пожал я плечами. – Но в городе больше он не появлялся.
Закончив с «грелками», я взял со стола ружье, откинул стволы, заглянул в каналы. Я оружие всегда чищу до зеркального блеска перед тем, как в пирамиду убрать, но потом все равно проверяю. Так спокойней и надежней. Отложил. Все, в общем, готов ехать. Натянул поверх кольчуги свитер, чтобы не блестела и не звякала, поверх свитера надел куртку из змеиной коши – скользкая, эластичная, ухватиться за нее трудно. Тоже защита.
– А навьи тогда кто? – спросила Маша.
– Духи умерших, чьи тела истлели без погребения. Кровь они не пьют, тянут саму жизнь. В глухом месте ночью могут запросто заесть насмерть. Все, я пошел. – сказал я, подхватывая со стола сумку и беря в руки двустволку.
– Я с тобой! – подскочила она.
– С чего это? У меня для тебя ни защиты, ни оружия, ничего. У меня все в одном комплекте. И опыта у тебя ноль. – урезонил ее я.
– А я за рулем посижу. Я машину вожу хорошо. День же на улице, вампир спит, не опасно.
– Кстати, еще одно заблуждение. – сказал я, ткнув в нее указательным пальцем. – Вампир спит, когда захочет, как человек. Гроб ему тоже не нужен, кстати. И солнце ему не помеха, если он под прямые лучи не выйдет. Даже сейчас, считай что в полдень, он может на улицу выйти, если в тень.
– А мы на самом солнцепеке встанем!
– А если накроется чем-то, то и солнце ему не помеха.
– Так со мной же Василий будет, насколько я понимаю?
Я задумался. Действительно, торчать на улице – опасность не велика. А водитель пригодился бы, Васька машину водит так, что потом за поваленные заборы не расплатимся. Даром что у него своих три, а толку то…
Я снова полез в шкаф, достал свой короткий помповик с откидным прикладом, затолкал в него пять патронов с раскрывающимися пулями каждая по сорок пять грамм весом. Вампира они не убьют, верно, но дыр в нем таких наделают, что ему уже не до нападения будет. А если в башку угодить, так может и не уйти. Что толку с того, что он не умер еще, если валяется почти что без башки, а встать сможет не раньше, чем через день или два?
– Умеешь управляться? – спросил я Машу.
– Естественно. Лет в десять научилась, как отдача с ног сбивать перестала. – усмехнулась та.
Естественно так естественно. Кто в нашем мире стрелять из ружья не умеет? Это чуть ли не главное умение теперь, грамоте – и то во вторую очередь обучают. Ружья дома что кухонная утварь, даже у аборигенов всех в домах хоть одностволки, но есть.
Я отдал ей дробовик, а к нему еще подсумок с дюжиной патронов и ремнем для ношения через плечо. А затем добавил амулет Солнца. Маленькая, но все же защита. Думаю, все нормально будет, девочка она боевая, сам видел. А рядом с мощным некромантом, да еще в тылу – пусть лучше на самом деле к делу привыкает.
– Пошли!
18
– Думаю, что здесь. – сказал Васька.
Перво-наперво я извлек из шкафа кольчугу гномьей работы. Хорошую такую кольчугу, не слишком даже толстую, не тяжелую, которую быстро натянул на себя. Ее прокусить сложно, а кроме того на браслетах и воротниках оной знаки солнца изображены, они вместо христианского креста. Если вампир попытается в горло зубами вцепиться, то наверняка на них мордой напорется. А для него это как каленым железом. Раны от освященных предметов не затягиваются у них долго, иногда – пожизненно.
А у вампиров в драке иногда крышу срывает, если близко пульс чувствуют. Кровь для них не столько жизнь, сколько тяжелейший наркотик. Именно в этом главная проблема с вампирами. Для того, чтобы поддерживать в себе жизнь, достаточно совсем немного крови, и совсем не часто. И совсем не обязательно прямо из сонной артерии, можно и консервированную. Когда вампир пьет из живого человека, его как будто в рай возносит. Старые вампиры это еще контролировать умеют, а молодые очень часто – нет. И именно молодые устраивают «вампирские пиры» с многочисленными жертвами, после который их обычно сразу находят и истребляют. Они как обкурившиеся дурь-травы подростки становятся, сами себя не осознают и не контролируют. Вот и может рвануть он клыками к шее, не убив тебя предварительно, и нарвется на ворот кольчуги со знаками солнца – крестами с закругленными перекладинами на концах.
Дальше из защиты святая вода. Она может быть посвящена любому из богов, кроме тех, что покровительствуют мертвым. Если она была освящена в храме и прошла через серебряный сосуд, освященный там же, она вампиру как концентрированная серная кислота. А налью я ее в самый, что ни на есть, водяной пистолет, только резервуар в нем серебряный, и тоже со знаком солнца, на нем рельефно изображенным. Так надежней. Плесну – мало не покажется. И запасной фиал с собой прихвачу, еще два раза эту брызгалку зарядить можно.
Это все средства оборонительные. Теперь средства усмирения. Иногда появляется возможность взять вампира живым. Редко, но бывает. На моей памяти такое было дважды, и подчас это очень полезно. Второй мной взятый, в прошлом – коммивояжер одного нижегородского торгового дома, рассказал о гнезде в Твери, да еще и со связями. Всплыли имена, был скандал, занималась сама Контрразведка. А я тогда за бесплатно работал. Городской заказ был, и была моя очередь послужить обществу.
Я стащил со шкафа брезентовую сумку, заглянул в нее. Железная глухая маска, ошейник, пояс и кандалы на все конечности, соединенные цепью. Возьму на всякий случай. А вдруг удастся этому самому вампиру вопросики позадавать? Мертвый то он мертвый, но у меня в руках ему все равно небо с овчинку покажется. Проверено.
Ну, и в довершение – оружие.
– Ты что, из ружья в вампиров стреляешь? – удивилась Маша, когда я достал из пирамиды изрядно укороченное ружье-вертикалку могучего десятого калибра.
– Стреляю, а что? Нельзя? – спросил я, откладывая ружье на стол.
– А они разве от пуль мрут?
– А кто сказал, что я пулями?
Пулями я из этого ружья не стрелял. Точнее, стрелял, но это было «побочным явлением». А предназначено оно было для стрельбы совсем другими снарядами, своей собственной конструкции. И изготовления. Осиновыми кольями, если уж быть до конца точным. О чем я Маше и сказал, после чего раскрыл специальную сумку из твердой кожи и показал ей их.
Каждый колышек был великолепен. Идеального круглого сечения, толщиной семь миллиметров. Этого достаточно, вампир мрет от отравления организма, а не от толщины кола. Колышек внутри был полым, как карандаш а вместо грифеля сквозь него проходил стальной пруток из легированной стали, расширяющийся на конце. Незачем полагаться на деревянное острие, такой кол со стальным носом пропорет любой доспех.
На колышке были стабилизаторы. Один спереди, второй – сзади, в том месте, где торец колышка входит в гильзу двенадцатого калибра. Крылья переднего стабилизатора направлены остриями назад, а заднего – вперед. С такими штуками стрела застревает в теле насмерть, ни назад не выдернуть, ни вперед протолкнуть. Ну и затем пыж с пороховым зарядом. Каждая такая стрела вставляется в ствол дробовика подобно обычному патрону, а затем выпаливается в неприятеля. Лучше и надежней любого арбалета. И перезаряжать относительно быстро. А в случае чего, можно и обычным патроном пальнуть, ружье ведь самое стандартное, тверской работы, разве что блок стволов гномий, от Дарри, без дульного сужения.
Затем револьвер. Серебро вампиру безвредно, но огня он боится. Значит, пули с фосфором. Затолкал шесть штук в барабан, еще шесть – в скорозарядник. И три штучки осталось. Мало. Надо снова фосфор покупать, а он не простой, с заклятием, стоит – ой-ой-ой.
Ну и на закуску, так сказать, как оружие последнего шанса, кол осиновый на ручке резиновой, тоже со стальным сердечником. Если ткнуть с силой, можно и кольчугу пробить, кольца раздвинуть. Вот, собственно говоря, и все.
– И это все? Больше ничего не нужно? – спросила Маша.
– На обычного вампира – достаточно.
– А какие еще есть?
– Разные. – пожал я плечами. – В принципе, достаточно на любого. Есть вампиры, которых убит невозможно. Та же брукса, например.
– Это которая в виде птицы?
– Обращается в летучую мышь. Ее нельзя убить. Зато можно разрушить или сжечь.
– А сжечь – это не убить разве?
– Нет. Убить – это убить. Изъять жизнь из тела. А сжечь – разрушить тело, даже если жизнь в нем еще есть. Брукса, правда, горит плохо, с ней вообще возни много.
– Охотился на бруксу?
– Давно еще, в чужой команде. – кивнул я. – На подхвате. Пришлось сначала изловить, потом взорвать, а то, что осталось – сжечь.
– А еще какие есть? – совсем залюбопытствовала Маша.
– Много есть. Видов десять.
– У тебя в книге целая глава их перечисляла. – удивилась она. – Куда больше десятка там было!
Я пояснил:
– Там много повторений. На разных языках по разному одну и ту же тварь называют. К тому же много отличий, что там записаны, построены на суевериях. Вроде тех, что, чтобы стать Носферату, надо обязательно родиться вне брака, и каждый из родителей тоже зачат должен быть вне брака же. Болтовни много.
– А как на самом деле? – спросила Маша.
– Носферату – обычный вампир, просто очень старый. – объяснил я. – Он начинает терять человеческий облик, демон, что внутри, окончательно берет верх. Он уже приближается к личу.
– Личу?
– Вампир из колдуна, который намеренно стал таким, чтобы обрести силу и стать вечным. Зовется Лич. Или Враколак у местных аборигенов. Или Паку-Пат, на восточных языках. Или Нелапси на языках западных баронств.
– А здесь на лича нельзя напороться?
– Нет. Их мало, да и обычно они в людские дрязги не лезут. Они уже частично в демонических планах живут.
– А кого еще можно встретить в обычной жизни?
– Упыря, например. Кстати, упырь света не боится, охотится днем.
– Так же, как и вампир? – удивилась колдунья. – Тоже кровосос?
– Нет, не совсем. Упырь загрызает жертву, как зверь. Кровь пьет, но может и мясом закусить. Он скорее хищник. А настоящий вампир – наркоман. К тому же упыри туповаты, в городе его вычислят почти сразу. Жрать он будет жертву долго и громко, заканчивается это чаще всего облавой и смертью.
– М-м-м… я вроде помню, что возле Царицына два хутора такой выел. Верно?
– Насчет Царицына не знаю, но для хуторян упыри опасней всего. – подтвердил я. – Убить его сложно, нужен огонь или серебро. На хуторе людей мало, если такой ворвется, то может таких дел натворить – ой-ой-ой. Я видел один хутор после упыря. Так крови что в мясницком ряду было, даже на потолке. Всех на куски порвал.
– Бр-р. – зябко передернула плечами Маша. – А еще кого можно встретить?
– Более специализированные разновидности, обычно не людского и не магического происхождения. Баоба-Сит, на двергском языке, например. Это такое существо, таким и рожденное. Всегда женщина, клыки прятать не может, а вот когти втягиваются. Убивается железом. У меня, например, есть стальные пули специально для таких. Они, в принципе, не редко попадаются.
– Как часто?
– Ну, на двух я сам охотился. – ответил я, тщательно проверяя каждый патрон с осиновым колышком. – У нас в городе, и в Эмаусе. Их часто с суккубом путают, хотя между ними нет ничего общего. Просто суккуб – женский демон и нападает на мужчин именно поэтому, а Баоба-Сит – потому, что ей, как женщине, легче именно мужчину заманить в тихое место. Но женщины ей в пищу тоже годятся. Убить их просто, одним выстрелом, труднее выследить.
– Надо же… А что такого в железе, что оно убивает?
– Какая-то реакция с кровью. Мгновенно ржавеет и распадается, говорят, что оно так собирает весь кислород из крови, от этого тварь и умирает. Ураганный некроз тканей. Ну и огонь действует, но железные пули намного дешевле зажигательных. Гвоздей нарубленных можно в патрон набить.
– И ты уверен, что тот, на кого собираешься охотиться – обычный вампир?
– Процентов на девяносто уверен. – кивнул я. – Вампир обыкновенный, он же умрун, он же Strigoilus Vulgaris, если по науке.
Я отвинтил крышку с серебряного резервуара своего водяного пистолета и начал аккуратно переливать туда святую воду из фиала, стараясь не расплескать. Маша же ходила вокруг меня кругами – ее одолевало любопытство.
– А чесноком ты пользуешься?
– Нет смысла. – отрицательно помотал я головой. – У вампира на чеснок тоже аллергия, как и на осину, но намного слабее. Если даже ты обмажешься чесноком с головы до пят, это не поможет. Пить он тебя не станет, верно, а шею свернет обязательно, разве что почихает потом.
– Почихает? Разве они дышат? – удивилась она.
– Я образно. Ну, не понравится ему, не более чем. А вообще, самая страшная тварь, которую можно встретить в городе, хоть и редко – это Упьержи. Других названий не знаю.
– Кто?
Я достал из сумки три плоских резиновых емкости вроде грелок, вытащил из них длинные пустотелые пробки, и начал наливать святую воду в них. Тоже полезный инструмент, моего собственного изобретения. Вампиры балдеют.
– Упьержи, его так горцы с Лесного хребта прозвали. – попутно рассказывал я. – Он скорей даже не вампир, а пожиратель. Выглядит как нормальный человек, чаще всего – самого мирного вида. За секунду может развалиться в груду трупных червей, а те могут пролезть куда угодно. Может подойти к дому, проникнуть внутрь через щели. Там собирается снова в человека, зачаровывает спящих. Вновь рассыпается, и черви пожирают всех. Заживо.
– О-ой, дрянь какая! – аж подскочила Маша, обхватив себя руками за плечи, как будто пытаясь что-то стряхнуть с себя. – А убить то его как?
– Как человека – невозможно, он сразу разваливается. Червей – как угодно, хоть ногами топчи, не поскользнись только. Они ядовитые еще, кстати, парализовать могут. В них никакой магии нет, магия только держит их вместе в человеческом облике. Но если хоть один червяк уползет, упьержи возродится снова, максимум за пару месяцев.
– А обнаружить как этого… упьержи?
– Ну, сама подумай. Магия держит червей вместе…
– Ну да! – сообразила она. – Он же излучать должен все время.
– Верно. И не слабо. Поэтому у нас урядникам амулеты выдают, реагирующие на магические ауры, а в городе ношение активных амулетов запрещено, чтобы не излучали. Только защитные и пассивные.
– И ловили?
– На моей памяти – нет. А лет десять назад, говорят, гонялись тут за червями по всему городу. Я тогда в армии служил.
– Справились?
– Кто его знает? – пожал я плечами. – Но в городе больше он не появлялся.
Закончив с «грелками», я взял со стола ружье, откинул стволы, заглянул в каналы. Я оружие всегда чищу до зеркального блеска перед тем, как в пирамиду убрать, но потом все равно проверяю. Так спокойней и надежней. Отложил. Все, в общем, готов ехать. Натянул поверх кольчуги свитер, чтобы не блестела и не звякала, поверх свитера надел куртку из змеиной коши – скользкая, эластичная, ухватиться за нее трудно. Тоже защита.
– А навьи тогда кто? – спросила Маша.
– Духи умерших, чьи тела истлели без погребения. Кровь они не пьют, тянут саму жизнь. В глухом месте ночью могут запросто заесть насмерть. Все, я пошел. – сказал я, подхватывая со стола сумку и беря в руки двустволку.
– Я с тобой! – подскочила она.
– С чего это? У меня для тебя ни защиты, ни оружия, ничего. У меня все в одном комплекте. И опыта у тебя ноль. – урезонил ее я.
– А я за рулем посижу. Я машину вожу хорошо. День же на улице, вампир спит, не опасно.
– Кстати, еще одно заблуждение. – сказал я, ткнув в нее указательным пальцем. – Вампир спит, когда захочет, как человек. Гроб ему тоже не нужен, кстати. И солнце ему не помеха, если он под прямые лучи не выйдет. Даже сейчас, считай что в полдень, он может на улицу выйти, если в тень.
– А мы на самом солнцепеке встанем!
– А если накроется чем-то, то и солнце ему не помеха.
– Так со мной же Василий будет, насколько я понимаю?
Я задумался. Действительно, торчать на улице – опасность не велика. А водитель пригодился бы, Васька машину водит так, что потом за поваленные заборы не расплатимся. Даром что у него своих три, а толку то…
Я снова полез в шкаф, достал свой короткий помповик с откидным прикладом, затолкал в него пять патронов с раскрывающимися пулями каждая по сорок пять грамм весом. Вампира они не убьют, верно, но дыр в нем таких наделают, что ему уже не до нападения будет. А если в башку угодить, так может и не уйти. Что толку с того, что он не умер еще, если валяется почти что без башки, а встать сможет не раньше, чем через день или два?
– Умеешь управляться? – спросил я Машу.
– Естественно. Лет в десять научилась, как отдача с ног сбивать перестала. – усмехнулась та.
Естественно так естественно. Кто в нашем мире стрелять из ружья не умеет? Это чуть ли не главное умение теперь, грамоте – и то во вторую очередь обучают. Ружья дома что кухонная утварь, даже у аборигенов всех в домах хоть одностволки, но есть.
Я отдал ей дробовик, а к нему еще подсумок с дюжиной патронов и ремнем для ношения через плечо. А затем добавил амулет Солнца. Маленькая, но все же защита. Думаю, все нормально будет, девочка она боевая, сам видел. А рядом с мощным некромантом, да еще в тылу – пусть лучше на самом деле к делу привыкает.
– Пошли!
18
– Думаю, что здесь. – сказал Васька.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента