Крылов Павел. Над судьбой

   Алдонтины и шауни завораживали Платона. Он хотел понять их глубже, найти суть, основания. Но ничего этого не было. Лишь зыбкий песок перемен. Понимают ли они сами, что происходит с ними?
   Он стал изучать их язык, познавая грамматику. Он хотел составить алфавит их языка. Такая мысль была сразу поддержана вождями. Шауни-алдонтинский язык необычайно певуч, полон образов, символов. Дети природы, в душе поэты и мечтатели, они считали себя неотъемлемой частью окружающего мира, признавая его гармонию и совершенство. Строй языка был вольным, свободным, создавая бесконечное разнообразие языковых форм. Этот язык не только отображал, но и формировал отношения личной свободы и неограниченных возможностей действовать.
   Главны враг краснокожих - энглиши. Только они ведут истребительную войну с аборигенами. Энглиши - молодая, энегичная, дисциплиниованная нация.
   Когда в мир пришел Спаситель, давший людям великую веру, еще многие сотни лет потомки первых богоискателей шли по планете, неся людям учение Спасителя. Они не завоевывали страны и народы. Они покоряли их обоянием учения.
   Нищие монахи-отшельники, ютясь в пещерах и тростниковых хижинах, отказывались от пышной культовой иерархии. Благочестие, самоограничение, глубочайшая вера - это все было.
   А потом им на смену пришли ложь, демагогия, торговля индульгенциями. Энглиши восстали одними из первых. Когда тайно с мертвых языков, доступных лишь посвященным, были переведены тексты Священных Книг, народ ахнул. В них написано совсем не то, о чем говоили священники.
   Энглиши люди уникальной судьбы. Четыре разных народа в течении долгих столетий сражаясь и смешиваясь один с другим создали великую нацию и великий язык. Практичный, жестко регламентированный, строгий, как солдатская шеренга на параде. Строй языка загнан в надежную, четко выверенную форму, ограниченную дисциплиной времен глагола.
   Энглиши, вырываясь вперед, в развитии натолкнулись на рамки строгих догматов начинающей стареть религии, созданной в другое время для других условий. Им нужен был новый Бог и новые законы.
   И они создали их, лишь оставив символы на знаменах. Главной задачей стало безудержное производство и потребление материальных благ.
   Спейны и франки остались верны старым догматам. Медленно, но неуклонно, они стали отставать во всех.
   "Да, - подумал Платон, - такую нацию остановить может лишь равная ей".
   Разделяя большую часть идей автора "Города солнца", Платон Громов в то же время был не согласен с мыслью о преимуществе теократии перед другими формами правления. Конечно, каста ученых жрецов при полном единогласии народа может известное время руководить обществом на принципах добра и справедливости. Но сосредоточение всей полноты власти, как в руках монарха, ак и в руках группы лиц, не может не привести к злоупотреблениям.
   И если противовесом светской власти самодержавцев является духовная власть служителей культа, то чем будет вымеряться баланс интересов в теократическом государстве?
   Без сомнения, стоящие у истоков, увлеченные величием идеи люди найдут в себе силы бороться с искушением. А дальше?!
   Когда между нравственными, гражданскими и уголовными нормами сотрется грань, а издавать законы и следить за их исполнением будут одни и те же люди, кто станет отделять правду от неправды.
   И общество в любой момент может двинуться к пропасти. Ведь некому будет сказать: "Стойте! Куда вы идете?" И любые, даже безумные мысли, могут стать господствующими, если исходят от тех, кого принято считать непогрешимыми.
   Эти проблемы устраняет республиканское устройство общества, где все виды власти разделены и закреплены за разными группами людей и находятся между собой в постоянном противодействии.
   Платон был искренне убежден, что последняя, в классическом понимании вопроса, республика была уничтожена узурпировавшим власть Цезарем. Но к его огромному удивлению то, к чему он собирался звать туземцев (Платон изгнал из своего лексикона слово дикарь), давно уже существовало в готовом виде.
   Социальная иерархия как у алдонтинов, так и шауни была вполне сложившейся и поддерживалась переплетением интересов всех членов племени. Во главе народа стоял Верховный Вождь. Но он не был ни самодержцем, ни главой правительства. Он не обладал реально ни политической, ни экономической властью. Он являлся хранителем устной памяти народа, его традиций. Он был главным судьей народа, следил за торжеством Закона.
   Изменять и дополнять законы мог только Круг Большого Костра. Это было собрание всех достойных членов общества: вождей, младших вождей, старших воинов, куда вполне позволялось входить и женщинам. В особых случаях собирался весь народ.
   Так как примитивное натуральное хозяйство краснокожих не ставило вопросов в экономических, производственных отношениях, не было необходимости и в создании структур, регулирующих права собственности, найм набочей силы, финансовые проблемы.
   Постоянные межэтнические стычки требовали полной мобилизации всего народа, его непрерывной готовности к войне.
   Военными действиями, как и подготовкой к ним руководил Вождь Войны. Как и Верховный Вождь, вождь мирного времени, Вождь Войны был лицом выборным. О наследственной передаче власти не могло быть и речи. Если выдвигалась выдающаяся личность, Вождь Войны мог водить воинов в походы долгие годы. В противном же случае на каждую боевую операцию избирался свой лидер.
   Совершенно новым для Платона и потому особенно непонятным было деление народа на военные общества-братства. Честолюбивый молодой человек, если он чего-то хотел в жизни добиться, непременно был обязан вступить в одно из братств. Всех ждал один путь: воин, младший вождь общества, главный вождь общества, большой вождь племени, верховный вождь.
   Ни родственные связи, ни личные отношения не могли помочь жаждущему славы воину. Только смекалка и отвага способствовали быстрому продвижению
   Общества постоянно соперничали между собой за право быть реальной силой по наведению внутриплеменного порядка, выполнению решений совета вождей, указаний Верховного Вождя. Временное усиление одних и ослабление других общество шло постоянно и определялось в основном силой лидеров.
   К моменту открытия франкской фактории у алдонтинов особенно выделялось братство Небегущих, а у шауни Воины-Псы. Их вождями были Зоркий Сокол и Твердое Сердце, вышедший из общества воинов-псов после смерти Сидящего Быка.
   Входщие в эти общества воины отличались отчаянной смелостью, граничащей с фанатизмом. Они не испытывали горечи поражений в войнах с пришельцами и жаждали войны до полной победы. Воодушевленные полным разгромом врага в апреле шестьдесят девятого года, они требовали немедленного форсирования Отца Рек и нападения на форт Стронг Джампинг.
   Но не их голоса были решающими на советах вождей. Расщепленный Дуб, твердая Скала, Огненный Глаз, Познавший Древо и, конечно же, Сменивший Сущность, прекрасно понимали, что война неизбежна. Но их мысль шла намного дальше. Выграть время для накопления сил, подготовить армию как технически, так и, прежде всего, организационно, а затем обрушить на врага и одним могучим ударом уничтожить его. В любой момент краснокожие были готовы к нанесению контрудара. Но на восточном берегу было все спокойно.
   "Этот метис, - подумал Платон, - которого все называют Сменивший Сущность, явно был до того не интендантом". Краснокожие проводили военные учения. Как сочувствующему делу борьбы аборигенов, Платону разрешалось присутствовать на них.
   Пятьсот всадников полным аллюром мчались по равнине. Путь им преграждало двести столбов, стоящих в семи шагах один от другого. На ходу отряд перестраивался в три линии, выдерживая интервал. Приблизившись на расстояние броска, воины каждой линии за одно мгновение успевали метнуть в цель по пять боевых топориков каждый. Далее, проскочив между сболбов, они вновь выстраивались в одну линию и замедляли ход. Почти все топоры вонзались в цель.
   "Если каждый всадник до начала сечи успеет метнуть пять топоров, - быстро прикинул Платон, - то рубить, пожалуй, уже будет некого". Другие приемы ведения боя удивляли не меньше. Один отряд выстраивался пешим строем в каре, ожидая атаку конницы. Всадники шли лавой пятью линиями. Приближаясь к пехоте на расстояние ружейного выстрела, они давали залп из мушкетов, затем осыпали строй градом стрел и тут же разделившись на два потока уходили далеко в стороны от каре. Зайдя пехоте глубоко в тыл, они смыкали окружение. Необходимость развернуть строй и держать круговую оборону сразу вела к дезорганизации, что обрекало пехоту на поражение.
   Еще больший восторг вызывала другая сцена. Отряд пехоты, вооруженный ружьями и луками стоял посредине голой равнины не имея ни малейшей возможности где-либо укрыться. На него галопом неслась конница. Казалось, ничто не спасет пехотинцев. После обмена выстрелами, пехотинцы готовы принять удар всадников в штыки. Но в последний миг они вдруг исчезли в траншее, вырытой заранее и искусно замаскированной. Пропустив над собой разгореченных коней, они тут же наносят массированный удар из ружей и луков. Пока всадники, неся потери, разворачивают лошадей, пехотинцы успевают перезарядить ружья.
   Много нового узнал Платон и о способах соединения усилий пехоты и конницы при устройстве засады. Отрыд пехоты на марше передвигался, растянувшись в колонну. В месте предполагаемой засады неожиданно с двух сторон появляются два небольших конных отряда на расстоянии безопасном от ружейного выстрела. Ошеломленная пехота от неожиданности дает два залпа, разрядив ружья. Времени, необходимого на перезарядку, находящимся в засаде воинам хватает, чтобы сделать залп по противнику и, отбросив ненужные ружья, ринуться с топорами в рукопашную.
   На что не мог не обратить внимания Платон Громов, краснокожие совершенно объективно оценивали свои способности. С младенчества воспитанные воинами, живущие в традициях пренебрежения к мирному труду, они почти всю работу переложили на хрупкие плечи женщин. Мужчины оставили себе войну и охоту. Но и здесь вожди поступили дальновидно. Из них, кому было уже по семнадцать лет, кузнецов и плотников не сделать. В ученье к энглишам и франкам шли десятилетние. В них надежда народа. Они должны стать рабочей элитой, заменив со временем бледнолицых.
   Да, вожди не спешили вырыть Священный Топор Войны против энглишей. Должны пройти годы, вобравшие в себя упущенные столетия.
   Духовный мир краснокожих сложен и противоречив. В скопище высших существ и духов, в многобразии церемоний и обрядов, посвященных охоте, войне, миру, рождению, смерти и многому другому, нет места Богу-Творцу. То, что для бледнолицых является началом и концом всего, то, что они называют "Дающий Основание Становиться", для аборигенов Континента было абстрактным понятием, наполненным бессмысленным содержанием.
   При всем искреннем желании они так и не смогли понять логики действий Творца. Создав первую пару бессмертных людей, он тут же провоцирует их на грех, чем обрекает на смерть все их потомство. Разочаровавших в людях, он во всемирном потопе уничтожает почти всех, будто не имеет других средств для наведения порядка. Не найдя в себе сил для заботы о всем человечества сразу, он выбирает весьма небольшой народ и помогая ему, попирает права других племен и народов, горячо любимого сына. Ни понять, ни тем более принять Бога Белых краснокожие не могли. Аборигенов Континента не только не интересовал вопрос: "кто сотворил мир и зачем". Им было безразлично дух ли Бог или личность, и если личность, то сколько лиц у него, одно или три. Все это было неважно. Главное - светит солнце в лугах, в лугах есть бизоны. Мир духов - это Высшая Тайна. И какой смысл пытаться познать то, что непознаваемого в принципе.
   Культовая жизнь в племенах определялась жрецами-священными людьми. Но и здесь не было права говорить голосом непререкаемого авторитета. Каждый из жрецов мог знать лишь часть Великой Тайны. Были лекари, врачующие травами, маги-колдуны, "высасывающие" болезни из людей и животных, жрецы-клоуны, через смех несущие облегчение, предсказатели, умеющие понимать видения. Они знали все тонкости обрядов, проводили религиозные церемонии, помогали своему народу в трудные времена. Самый выдающийся из людей культа избирался Верховным Жрецом.
   Прозорливый ум Платона быстро уловил, что победа объединенного народа была явлением из ряда вон выходящим. Диалектик и материалист он был далек от мыслей о предопределенности, провидении, о наличии высшего плана для человечества. Он воспринимал жизнь на планете, включая жизнь людей, не иначе как движение вещества и энергии. Без сомнения, определенные закономерности во всем этом движении была. Но и для Платона Громова они являлись тайной за семью печатями.
   Пытаясь понять, что же все-таки происходит вокруг него, он вновь и вновь как спасительную нить брал в руки томик "Путешествия..." шевалье Бетардье: "Еще сто лет назад бескрайние территории Великих Равнин были практически заселены. Огромные стада бизонов, численность которых определяется десятками миллионов являлись единственными хозяивами этих безграничных земель. Теснимые с трех сторон переселенцами из Старого Света, аборигены вынуждены отступать. Без лошади охота на открытой местности почти невозможна. Но став наездниками, краснокожие получили неограниченное количество пищи. Было бы ошибкой думать, что туземные войны уносят много жертв. Ничего подобного. Только краснокожие могут вести между собой никогда не прекращающиеся войны и исчислять убитых и раненых на пальцах рук. Война для них есть продолжение охоты, скорее часть культа, нежели жизненная необходимость. Конечно, приход сразу стольких народов на новые, необжитые земли создает проблемы определения границ между ними, но, похоже, в основном они уже в прошлом.
   Выйдя на равнины, туземцы практически забыли про голод. В отличие от лесных охотников и земледельцев юга, они не зависят от погоды. Бизонов так много, что никому и в голову не может прийти мысль считать их ресурсом исчерпаемым.
   Возможно критику и даже насмешки может вызвать заявление о том, что с момента активного продвижения туземцев на равнины, численность жителей здесь возросла в пять-семь раз. Особенно неуместным кажется это сообщение в связи с тем, что народы живущие в непосредственной близости с поселениями колонистов, быстро вымирают от эпидемий, алкоголя, духовного разлада.
   Сегодня общая численность кочующих по равнинам дикарей измеряется сотнями тысяч. В сравнении с количеством жителей Старого Света и даже с населением колоний это немного. Но нельзя забывать, что каждое туземное племя - это народ-войско. В наступательных войнах они готовы выставить не менее четверти населения, в оборонительных - до половины. Двенадцатилетний подросток, как и уже дряхлеющая от возраста женщина всегда готовы сражаться.
   Для них нет понятия партизанская война, как и театр военных действий. Любая война является партизанской, а полем боя вся окружающая местность.
   Необходимо взглянуть правде в глаза и признать, что хаотично происходящие в глубинах равнин процессы не имеют общей направленности лишь при отдаленном рассмотрении. Хотим мы того или нет, идет спонтанное накопление жизненной силы. Может ли кто гарантировать, что при достижении определенного критического уровня, эта сила не выплеснется за пределы равнин?
   И если это произойдет, то приоритет интересов туземцев будет не на востоке, где поселения энглишей оцетинились первоклассными фортами, а, прежде всего на юге. В наших колониях некому будет оказывать им сопротивление.
   Потому мы утверждаем, что ситуацию надо брать под контроль и направлять ее развитие в нужное для империи русло. Пока у дикарей не появилось лидеров, способных поднять их на борьбу и нет идей, которые бы их объединяли, необходимо дать им этих лидеров и выдвинуть для них идеи, близкие им по духу.
   Туземцы вполне готовы к вендетте против энглишей. Мы здесь выступаем в роли добрых друзей, надежных деловых партнеров. Этот шанс упустить нельзя. Руками краснокожих вполне реально отбросить наших главных конкурентов в Новом Свете далеко на восток, а павшие в сражениях туземные воины освободят места для полей и ферм нашим поселенцам.
   Да, франки затевали очень большую игру. Это была палка о двух концах. Волей судьбы Платон Громов попал в водоворот событий. "Как часто историю делают не только гении, но большей частью посредственности, движимые лишь сиюминутными интересами", - подумал он и вспомнил другую стратегическую ошибку франков, которая привела к самым трагическим последствиям.
   После смерти Чингиз-хана монголы десять лет копили силы, чтобы приступить к окончательному установлению единого порядка на всей планете. Их натиск был невообразим.
   Лучшие рыцарские армии оставались на полях сражений, а лавина конных армад шла и шла на запад. Они остановились, когда уже франкский король не выходя из храма молил Бога о пощаде, а весь народ, полностью лишенный способности сопротивляться, ждал возмездия за прегрешения. Степняки повернули коней. То ли смерть Великого Хана, то ли другие причины остановили их. Двадцать лет прошли в передрягах перестановки сил. Запад был спасен.
   Среди кочевников верх взяли сторонники учения Спасителя несторианского толка. Экспансия монголов нашла свою религиозную форму. Это был Желтый Крестовый Поход. Они шли в Землю Обетованную освобождать Гроб Господень. Шли навстречу франкам, едва способным удержаться на узкой приморской полосе в Палестине за высокими стенами крепостей.
   Они имели право рассчитывать на союз с единоверцами против злейших врагов. Казалось, мир ислама обречен.
   Но франки решили иначе: бороться с мусульманами с такими союзниками варварами то же, что изгонять беса силою Вельзевула.
   Мамлюки, выйдя из Египта и быстро форсировав Синайскую пустыню, опрокинули монгольский заслон и ринулись на север. Навстречу им выдвинулся Китбуга-нойон. Он правильно рассчитал, что кони врагов утомлены переходом и отдохнуть им негде. В нормальном воображении не укладывалось, что рыцарский совет Акры будет обсуждать вопрос о союзе с извечными врагами против единоверцев.
   Мамлюкам дали все: еду, сено лощадям, отдых под стенами города. Восстановив силы, воины ислама напали на утомленного формированным маршем противника.
   Это было первое поражение монголов. А затем на сорок лет затянулась гражданская война и смена религии. В китае победил буддизм, на западе ислам.
   Мамлюки свирепствовали. И через тридцать лет последний рыцарь покинул Палестину. Весь Ближний Восток стал мусульманским. Турки захватили Константинополь, окончательно закрыв франкам дорогу в Индию и Китай, заставив их взглянуть на запад. Так был открыт Континент. Думали ли тамплиеры, предавая единоверцев, чем все закончится?
   Каждое поколение вновь и вновь совершает одни и те же ошибки. Так кто же все-таки ближе франкам, энглиши или краснокожие? Платон Громов этого не знал.
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
   Несмотря на самые крутые повороты в своей судьбе, народ шауни всегда был уверен, что окружающий его мир совершенен и не требует никаких изменений. Именно эта уверенность и являлась главной проблемой шауни. Прошло более пятисот лет, как их предки выселились со Скалистых Гор в сторону восхода солнца, но лишь с появлением белых людей, лошадей и огнестрельного оружия на равнинах стали происходить изменения.
   Земля шауни раскинулась от Скалистых Гор до Отца Рек в междуречье Извилистой и Мутной рек, берущих начало в горах на северо-западе и юго-западе. Почти две тысячи километров длина каждой из них. Затем они сливаются, чтобы воедино устремиться навстречу Отцу Рек. В месте их слияния, примерно в семидесяти километрах западнее Великой реки и пролегает естественная граница смены лесов лугами. Здесь всегда располагалось главное зимнее селение народа.
   Весь берег Отца Рек покрыт великолепными лесами, изрезанными речушками и ручейками. Круглый год теплые дожди орошают тучную землю.
   Но западнее осадков намного меньше. Леса редеют, лишь украшая темно-зелеными пятнами безбрежное море лугов. Влаги не хватает, чтобы промыть почву. Щедрое солнце всегда согревает травы и за долгие годы образовались черноземы невиданного в Старом Свете плодородия.
   Землепашец, одержимый желанием превратить всю планету в одно огромное поле, еще не осквернил эту благодатную землю.
   В лугах паслись неисчислимые стада бизонов. В лесах и предгорьях водились косули, олени, козлы, зайцы. В рощах звери находили воду и прохладу. Первые белые люди, попавшие на равнины уже в середине 16 века, отмечают отсутствие лошадей у аборигенов, ютящихся по берегам рек и больше промышлющих рыбной ловлей, чем охотой.
   На водоразделах было много зверей, но не хватало источников воды. А ее с собой много не унесешь. Вся жизнь очень малочисленных племен проходила только рядом с водой.
   К концу 17 века ситуация резко изменилась. Убегавшие от небрежных хозяев, лошади спейнов, дичали и уходили на север и восток. Гигантские табуны мустангов бродили по равнинам рядом со стадами бизонов. Травы хватало всем.
   Краснокожие быстро поняли огромные преимущества, даваемые мустангами. Всего за несколько десятилетий они превратились в неукротимых наездников. Но скотоводами не стали. Они так и не признали достоинства колеса. А примитивные туземные волокуши из двух жердей и куска кожи оправдывали себя только на сильно пересеченной местности. Молоко от мустангов в пищу не использовалось, да и мсо тоже редко. Лошадь не вытеснила из лугов бизона.
   Выселившиеся под натиском пришельцев на равнины, многочисленные племена аборигенов не настолько возросли в численности, чтобы им стало тесно. Постоянные войны между ними велись скорее из-за потребности в доблести, чем из-за реальных экономических причин.
   За сезон дождей и бурного роста трав бизоны нагуливают жир, набираются сил. Зимой, с понижением температуры, рост трав почти прекращается и бизоны уходят в более южные широты. Это время больших охот, заготовки мяса. Для шауни осенние охоты то же самое, что для земледельцев сбор урожая. Они установили ряд ограничений отстрела животных в другие сезоны, не убивали детенышей.
   Осенние миграции бизонов ежегодно шли по одним и тем же тропам, пересекающим с севера на юг Извилистую и Мутную реки.
   Резкое изменение уклада жизни объединенного народа привело к тому, что очень многим охотникам пришлось заняться совсем другими делами. Возникла нужда в иных способах добычи и заготовки мяса. Первые попытки выращивать растения и разводить молочных коров еще не принесли ощутимых результатов. Идеи превратить междуречье двух рек в один огромный охотничий загон была подсказана Платоном Громовым. Так охотятся многие народы Южной Сибири. Краснокожих долго убеждать не пришлось.
   Несколько западнее слияния двух рек по направлению с севера на юг был вырыт ров в два человеческих роста глубиной и шириной двадцать шагов. Надо рвом возвышается земляной вал с частоколом из стволов деревьев. Длина сооружения не менее пятнадцати тысяч шагов. На северо-запад и юго-запад от стены охотничий загон тянулся на несколько сотен тысяч шагов и по форме представлял трапецию длиною в семь дней пешего пути.
   С конца сентября бизоны начинают свое вековечное движение, а в ноябре равнины заливают дожди. Сроки охоты определила сама природа.
   В этом жизненно важном деле был задействован почти каждый. Вдоль полос леса, отделяющих луга от рек, на всем протяжении загона были выставлены сторожевые посты в семидесяти шагах один от другого. Молодые воины и еще не имеющие имени подростки день и следили за животными, не давая им скрыться в прибрежной полосе леса.
   В это время на западно границе загона растянулась цепь в пять тысяч вдадников на расстоянии тридцати шагов друг от друга. Началось медленное беспрерывное движение в сторону восхода волнца.
   Издавая громкий шум трещетками, бубенцами, свистками, щелканьем кнутов и боевыми кличами, воины погнали животных. Обследовался каждый холмик, каждый кустик. Не пропускалась ни одна ложбина, чувствуя приближение людей, звери, как травоядные, так и хищники, уходили все дальше и дальше от преследователей. Постепенно цепь всадников уплотнялась между сходящимися реками, а площадь загона неуклонно сокращалась.
   Нелегко было соблюдать целостность линии, особенно ночью, но ее непрерывность выдерживалась даже когда приходилось переправляться через речушки, ручьи, озера, прочесывать густые лесные чащи. Сутки шли за сутками. Каждый воин имел связку факелов. Использовалась целая система знаков для связи. И в безлунные ночи и в туман они всегда общались между собой огнями и звуковыми сигналами.
   Приходилось нести настоящую сторожевую службу: жечь костры, выставлять часовых. Все чаще становились видны горящие глаза хищников, начинающих понимать безвыходность своего положения. Пользуясь ночной темнотой, волки пытались прорваться между загонщиками. Или вдруг в истепленном отчаянии разъяренный кабан, выставив вперед страшные клыки, бросался на людей. Но меткая стрела или копье тут же разили их.
   Бдительность загонщиков росла. День и ночь сменяя друг друга они неумолимо стемились к намеченной цели. Если лисица таилась в норе, ее, во что ни то ни стало, обязательно выгоняли оттуда. Спрятавшегося в расселине между скал медведя всегда находила стрела. Но огромным, неповоротливым бизонам укрыться было негде. И некоторые, обессилившие от многодневного напряжения, в изнеможении падали. За цепью законщиков на запряженных в волокуши мустангах следовали старики, женщины, подростки. Они тут же свежевали туши, сушили мясо, собирали внутренности, шкуры, жилы, когти, копыта, кости, рога.