Крылов Павел. Над судьбой

   ГЛАВА ПЯТАЯ
   Алдонтины безмятежно спали, растянувшись на бизоньих шкурах. Легкий дымок догоравшего костра уносил в небо все тяготы сомнений. Казалось, ничто и никто не сможет нарушить это спокойствие. Встреча вождей состоится! Шауни поверили им.
   В это время Открытая Дверь судорожно сжимал жезль. Медлить было нельзя. Встреча вождей никогда не должна произойти. Воины рода Ворона были рядом. На них он мог надеяться. Они поймут его. Достаточно всего несколько человек.
   Жрец сурово посмотрел на людей.
   - Разум Сидящего Быка помутился. Алдонтины несут нам погибель. За ними придут белые люди. Вождь не понимает этого. Злые духи околдовали его. Наш народ уйдет в горы, и бледнолицые никогда не найдут нас там. Сидящий Бык хочет объединиться с алдонтинами и воевать с бледнолицыми. Но нам их не победить. Мы не будем тревожить белых людей и они не тронут нас.
   - Открытая Дверь прав, я верю ему, - с обожанием смотря в глаза жрецу, произнес Могучий Утес, - но что мы должны делать, скажи нам.
   - Сидящий Бык не слышит волю духов предков. Они уже ждут его в Стране Вечного Покоя. Мы должны помочь ему уйти к Владыке Жизни. Кто готов сделать это?
   Языки пламени освещали лица воинов. Но жрец не находил преданных глаз. Для шауни убить шауни было страшно. Но убить Великого Вождя!? Пауза затягивалась. Открытая Дверь понимал, что в любой момент все может сорваться.
   Он поймал взгляд Антилопы и сурово посмотрев на него, грозно произнес:
   - Ты готов?
   Антилопа задыхался от волнения. Зачем шауни должны убивать друг друга? Неужели иначе нельзя? Для него, как и для каждого воина шауни, жрец был лишь проводником воли духов. И если жрец говорит, значит так надо. Воин гнал сомнения прочь, он не хотел думать об этом. Если бы все сразу исчезло как наваждение.
   Но Жрец ждал ответа. "Такова воля духов, - подумал воин, - и Открытая Дверь сообщает нам ее. Я сын рода Ворона, как и Великий Жрец. Я должен". Антилопа сбросил с себя оцепенение. Он был готов. Он сделает это. И воин ответил.
   - Да!
   Бесшумным скользким ужом пробрался Антилопа к жилищу вождя. Луна предательски освещала селение. Яркие звезды будто кричали: "Вот он, убийца Великого Вождя. Мы покажем, где прячется он. Возьмите его".
   Но никто не видел Антилопу. Разве ждет шауни удара от своих? Воин подкрался к типи Сидящего быка. Белые бизоньи шкуры были украшены прекрасным орнаментом, говорящем о жизни и подвигах владельца жилища. Острое лезвие ножа бесшумно разрезало шкуру. Медленно, прислушиваясь к дыханию каждого обитателя жилища, Антилопа проник внутрь помещения. Все крепко спали. Костер уже догорал и маленькие угольки едва позволяли отличать контуры предметов.
   Зоркие глаза воина быстро привыкли к темноте. Сердце вождя было рядом. Короткий удар остановит его биение. И все сразу станет таким, каким должно быть. Он освободит дух вождя из цепких лап злых духов. Он спасет Сидящего Быка. Рука сжимала рукоятку ножа, но воин медлил. Что-то останавливало его.
   Кровь все сильнее и сильнее стучала в висках Антилопы. Тело покрылось холодным потом. Он весь дрожал. Нет, он не мог сделать это! Выхватив нож из-за пояса, он занес его над головой. Нож обжигал руку. И воин с огромной силой вонзил его в землю. Антилопа закричал. Он обхватил голову руками и выл как зверь. Он не смог убить.
   Вождь проснулся. Ночной мрак не позволял быстро разглядеть очертания тел. Поднялись и остальные члены семьи. Женщины подбросили хворост в костер.
   Огонь осветил Антилопу. Запинаясь от волнения, он рассказал все. Вождь сразу понял - это заговор. Нельзя было поднимать шум. В предверии больших событий преступно сеять раздор среди шауни.
   Пока селение спало, был собран совет из вождей, которым Сидящий Бык доверял безусловно. Необходимо было все делать молниеносно. В первую очередь решили арестовать Открытую Дверь и Могучего Утеса. Дальше действовать по обстановке.
   Молодые воины быстро доставили заговорщиков к жилищу вождя. В свящем селении никто не заметил развернувшихся в ночи событий.
   Все быстро сели на лошадей и выехали из селения на запад. У подножия одинокой скалы, возвывающейся над Извилистой рекой, всадники спешились. Сидящий Бык подошел к Открытой Двери и с глубокой тоской посмотрел в глаза.
   - Жрец неправильно понял волю духов. Великий и Незримый один знает как должно быть. Он спас вождя шауни. Жрец ошибся. Жрец уйдет в мир духов. Они будут учить его понимать волю Гичи-Маниту. Жрец выкурит эту трубку. Магическое зелье поможет ему без боли освободить дух.
   Открытая Дверь осознавал свою обреченность. Ему нет места среди живых. Шауни обезумели. Они выбрали ложный путь. Путь гибели. Он уйдет в мир мертвых первым.
   Вождь прервал мысли жреца.
   - Жрец выкурит трубку сейчас. На восходе солнца он будет вести разговор с духами и ждать, когда сможет уйти к ним. Молодые воины останутс возле скалы. Они заберут тело. Мы похороним его, как Великого Жреца. Имя Открытой Двери останется в народе шауни. Он хотел лучшего для шауни.
   Сидящий Бык подошел к жрецу, передал ему трубку, обнял за плечи. Открытая Дверь разжег трубку и стал глубоко вдыхать в себя ядовитый дым. Яд подействует не сразу. Он знал это. Жрец сам готовил его. Вождь подождал, пока табак догорит. Затем подал знак. Воины вскочили на коней.
   - Прощай, брат! Великий Жрец должен умереть красиво. Встретимся на Заоблачных Полянах Охоты.
   Всадники спешили. Рассвет уже близко. Надо успеть до первых лучей солнца. Быстро спешились. Вождь подошел к Могучему Утесу.
   - Когда ты посылал своего человека убить меня, ты не думал, хочу ли я жить. Воля духов - я жив. Оставят ли они жизнь тебе? Здесь два сосуда - они принадлежат Открытой Двери. Один пуст, в другом ядовитая змея. У тебя есть выбор. Пусть духи решат, должен ли ты жить.
   Воины поднесли сосуды. Могучий Утес без колебаний подошел к крайнему и быстро опустил руку в узкое горло. Ни один мускую не дрогнул на его лице. Лишь маленькая капелька крови выступила на коже. Жить осталось не долго. Он повернулся к Сидящему Быку и медленно, подчеркивая каждое слово, произнес:
   - Великий Вождь! Люди верят тебе. Ты не должен обмануть их. Духи с тобою.
   Сидящий Бык повернулся в центр круга.
   - Могучий Утес был смелым воином и мудрым вождем. Этой ночью он один был на охоте. Змея укусила его. Шауни скорбят.
   Вождь дернул поводья и, сжимая коленями бока мустанга, направил его в сторону селения. Неуловимыми ночными тенями неслись всадники, разрезая первые предрассветные сумерки. Их ждали алдонтинские посланники.
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   Вожак поднял голову, внимательно всматриваясь в глубину леса. Топот конских копыт нарушил тишину. Сомнений не было - это люди. Вожак подал сигнал опасности. Сочная, нежно-зеленая трава была любимым лакомством оленей. Как не хотелось убегать. Старый самец торопил. Самки, детеныши, все стадо стало быстро уходить, направляясь к лесной чащобе. Лишь молодая олениха замешкалась, немного приотстав.
   Двое всадников на горячих мустангах галопом ворвались на поляну. Две стрелы вонзились в шею. Олениха замотала головой и побежала. Она мчалась по кругу, теряя кровь. Силы покидали животное. Всадник накинул аркан и свалил свою добычу на землю, затем хлестким ударом ножа перерезал горло.
   Спешился и второй всадник.
   - Это твоя стрела сразила самку, Твердое Сердце, - посмотрев на раны, сказал он.
   - Сегодня у нас будет много свежего мяса. Мы будем есть его с нашими алдонтинскими братьями.
   Подъехали остальные всадники. Шауни, как и было условлено, расположились лагерем на большой поляне возле впадения в Отца Рек Извилистой реки. Приближались алдонтинские челноки.
   Зоркий Сокол радостно вглядывалс в даль. Он, может быть, лучше других понимал значение этой встречи. Но еще больше думал вождь о ее последствиях. Он вспоминал детали разговора с Паленым Тростником. Каким непонятным и противоречивым был мир белых людей. Но победив бледнолицых можно лишь познав их.
   - Ты живешь среди нас, Паленый Тростник. Ты один из нас. По крови и кости ты белый. Но по духу алдонтин. Ты жил среди энглишей. Один ты знаешь, почему они так могущественны.
   - Брат! Да, я алдонтин. Все эти годы я говорил вам то, о чем ты хочешь знать. Бледнолицые упорны, настойчивы, жестоки, беспощадны. Они не считают краснокожих за людей и готовы уничтожить их всех.
   - Почему?
   - Только для того, чтобы занять нашу землю. Мы не нужны им даже как рабы. Ведь свободолюбивые, гордые краснокожие никогда не станут рабами.
   - Но что же делать нам?
   - Оружие белых совершенно. У них много солдат. Мы сможем победить их, если у нас будет такое же оружие.
   - Но где же мы возьмем его?
   - Алдонтины готовят для себя все сами: оружие, одежду, утверь. Лук, который имел твой дед, ничем не отличается от того, которым стреляешь ты. У энглишей все по-другому. Солдат не может делать ружье, но умеет из него стрелять. Кузнец кует железо, но не печет хлеб. Врач лечит людей, но не шьет. В далеких городах на огромных заводах и фабриках рабочие делают оружие и боеприпасы. Для любой войны оружия хватит. Ведь ничто не мешает построить еще несколько заводов.
   У энглишей всегда достаточно солдат, сколько бы их не погибло. Если надо, король может отправить на войну почти каждого мужчину. Год от года оружие белых люде становится совершенней, а наше остается прежним.
   - Неужели мы обречены.
   - Оружие можно купить и у франков и у спейнов. Было бы золото. Его можно захватить у врага в бою. Его можно купить даже у энглишей. Среди них всегда найдутся предатели. Но пойми вождь, это не даст победы. Мы сможем победить их, только научившись изготавливать такое же оружие, как у них. Нет, лучше, чем у них, потому, что нас намного меньше. Я давно говорю это, но слышали ли меня алдонтины.
   - Что говоришь ты, Паленый Тростник?! Как же сможем мы делать пушки? Или порох? Скажи.
   - Я не знаю ответа, вождь. Но другого пути нет.
   Западный берег приближался. "Как много солдат собрали вмесе энглиши", думал Зоркий Сокол, - корабли, кавалерия. У алдонтинов и шауни воинов намного больше, чем было у блиднолицых в ночном побоище. Мы никогда не выставляли наших воинов всех вместе. Но мы ударим. И враги узнаю силу краснокожих".
   Одетые в праздничные одежды, вожди рассаживались возле костра. Огромные красочные головные уборы из орлиных перьев, гордая осанка, важные, плавные движения. Расщепленный Дуб и Сидящий Бык сели рядом. Встреча происходила на земле шауни. Сидящий Бык достал длинный, украшенный бахромой мешочек. вынул из него Священную Трубку Мира. Затем смесь растертых табачных листьев с корой пурпурной ивы, пропитанную, для облегчения горения, бизоньим жиром. Медленно, с особой важностью, вождь набил трубку, тщательно примял табак. Потом достал из костра уголек и неспеша закурил. Глубоко затянувшись, он направил чубук вверх и выпустил дым по направлению к небу, обращаясь к духам. Затем обратив чубук вниз, он выпустил дым к земле, а потом на все четыре стороны света - к четырем ветрам.
   Проделав это, Сидящий Бык передал Трубку Расщепленному Дубу, который в точности повторил церемониал. Так трубка переходила от одного вождя к другому, пока ритуал не совершил сидящий крайним справа алдонтин. Затем так же трубка последовала обратно, к шауни. Когда церемония закончилась, Сидящий Бык на правах хозяина, обратился к совету.
   - Братья! Всегда за летом приходит осень. Листья опадают. Но весной они вновь украшают деревья. Олень ест траву и резвится в лугах. Медведь убивает оленя - его детям необходимо мясо. Старый и дряблый он умрет и уйдет в землю. Его соки дадут силу траве. Мир, окружающий краснокожих, прекрасен. Мы можем только удивляться мудрости и величию Владыки Жизни. Но пришла огромная беда. Люди с белой кожей готовы уничтожить все это. У них страшное оружие - ружья и пушки. Многие думают, что можно спастись, уйдя далеко в горы и луга, где бледнолицых нет. Это неправда. От них не будет спасения нигде. У нас только один путь. Мы должны победить их.
   Сидящий Бык опустился на землю, предложив выступить Расщепленному Дубу. Старый вождь поднялся. Он молчал, устремив взгляд в пустоту. Печаль и тоска покрывали усталое лицо. Воспоминания о страшном побоище нахлынули волной.
   Вождь подал знак. Из круга вышел Сильный Удар. На обрыве небольшой скалы, нависающей над Извилистой рекой, на старом платане сидел ворон. Расстояние до птицы было вдвое длиннее, чем бил боевой лук. Алдонтин вскинул ружье, прицелился, выстрелил. Пуля прошла навылет. Птица камнем упала в воду. Сильный Удар в два прыжка оказался в челноке. Могучие удары весла погнали его навстречу течению. И уже через несколько мгновений вожди рассматривали тушку убитой птицы.
   Расщепленный Дуб, дождавшись, когда все вожди осмотрят ворона, продолжил.
   - Оружие белых становится все совершеннее. Ружья стреляют дальше и точнее, заряды пушек все тяжелее. Не все вожди видели пушки. Но те, кто видел, знают их силу. Энглиши строят на нашей земле крепость. Большие корабли будут подниматься по реке от Соленой Воды. Они уже завозят черных рабов, чтобы сеять хлопок и маис. Если мы не уйдем с нашей земли на запад, они грозят убить нас всех. Энглиши не хотят войны. Они знают, что в лесах потеряют немало солдат. Мы не дали согласия уйти на закат солнца. Они готовы дать нашим вождям ружья за то, что мы уйдем. Энглиши трусы. Они всегда надеются только на пушки и стены крепостей. Вместе мы победим белых людей. Но алдонтины должны на время уйти на западный берег.
   Вожди с ненавистью сжимали кулаки. Они ненавидели белых людей. Коварных, беспощадных, жестоких. Они ненавидели пушки и ружья, корабли и крепости. Все это разом навалилось на них, разрушая и уничтожая, казалось, незыблемый мир краснокожих. Они хотели мстить подлым белым койотам. Кровь закипала в жилах. Зоркий Сокол поднялся, направил руку в сторону строящегося форта. На скулах играли желваки, глаза горели. Ветер раздувал орлиные перья. За эти несколько дней он сильно постарел. Первые морщины прорезали лоб. От вождя исходила огромная сила и несгибаемая увереность в победе краснокожих.
   - Среди бледнолицых полно людей, готовых за золото продать краснокожим оружие. Вожди энглишей не только не хотят войны с алдонтинами, они не готовы к ней. Они боятся этой войны. Энглиши не смогли уничтожить нас, напав внезапно. Война, где каждый куст таит смерть, им совсем не нужна. Энглиши готовы дать нам ружья и помочь переправиться через реку. Мы должны пугать их и оттягивать время ухода. А в удачный день напасть на них.
   Поднимались все новые и новые вожди. Их речи становились смелее. Многим уже казалось, что достаточно неожиданно напасть всеми силами, и энглиши побегут, бросая ружья. Но мысли присутствующих охладил Твердое Сердце.
   - Еще никогда краснокожим не удавалось победить ни один из белых народов. Проигравшим не оставалось места на земле. Энглиши придут на западный берег. Раньше или позже. Мы не можем, не умеем воевать по их законам. Но мы умеем воевать так, как не могут они. Кто бы ни начал первым, эта война будет длиться очень долго. Мы должны убивать каждого белого, даже если он не солдат. Когда они поймут, что на нашей земле их ждет только смерть, они уйдут. Но прежде, чем уйти они много раз будут стремиться вести с нами войну. Пока вожди алдонтинов будут говорить с энглишами о времени переселения, женщины и дети тайно уйдут на земли шауни. Мы поделим наше мясо на всех. Когда женщины и дети окажутся в безопасности и мы достанем ружья, мы первыми нападем на форт. Если мы уничтожим форт, энглиши направят сюда огромную армию. И тогда каждый шауни и алдонтин будет защищать свое жилище. Нам нужны ружья. Много ружей.
   Вожди уходили к своим народам, уверенные в победе. Они поклялись вести войну с завоевателями, пока бьется сердце последнего воина.
   Уинстон Гудмэн был здоровым циником. Его глубоко философский ум постоянно требовал пищи для анализа.
   Гудмэн удобно расположился в походном кресле в офицерской палатке и с особой тщательностью рассматривал, как солдаты, вооруженные новеньким плотницким инструментом, строили форт. Народа было много, дело спорилось. "Всего лишь месяц назад в этих местах было пустынно, - размышлял Уинстон, - и редкий туземный охотник выслеживал оленя, или, отчаявшись добыть к обеду мяса, удовлетворял голод горстью ягод. И вот на глазах растет крепость. Первокласный форт, пристань, вокруг поля, фермы. Дикари уйдут на запад, пусть они там разбираются со своими проблемами. Форт Стронг Джампинг станет оплотом цивилизации на границе".
   "Дикари уйдут, - поймал себя Гудмэн на слове, - а почему дикари?" Правительственный агент вовсе не был фаталистом. Смысл фразы "на все воля божья" он воспринимал скорее как закономерность причинноследственных связей. И он не для аудитории ставил вопрос: "Почему, собственно говоря, алдонтины дикари, а энглиши цивилизованный народ". Найти ответ в Священном Писании было невозможно. В трудах философов - тоже. А Уинстон должен был завтра принять важное решение, и ответ на такой вопрос, ответ четкий и однозначный вовсе не был бы лишним.
   "Много ли в истории примеров, - задумался агент, - когда экспансия цивилизованных государств была остановлена дикими народами. Оказывались ли они в состоянии переломить ход событий". Мысли роились, в голове прокручивались целые пласты исторических фактов. Гудмэн не сомневался, что, с появлением огнестрельного оружия, везде и всюду превалируют те народы, которые такое оружие производят. И даже более того. Речь может идти не об оружии вообще, а о его техническом уровне. Уже мало иметь просто пушки. Они по скорострельности, дальности стрельбы и мощности заряда должны превосходить пушки противника. "Появление нового поколения оружия в Старом Свете в одной из стран - продолжал рассуждать Гудмэн, - всегда приводит к тому, что в течении пяти, самое большее десяти лет, также же оружие начинают производить другие страны. Это создает баланс сил. И ни одна война не ведет к катострофе".
   На Континенте же ситуация складывалась совсем по-другому. Уже несколько столетий народы белой расы уничтожают аборигенов, но ни один из туземных народов так и не смог создать техническую базу для войн с захватчиками. Отсталость местных племен растет. И ничто не спасет их от поражений и вымирания.
   Уинстон вспомнил глаза Расщепленного Дуба. А ведь старик далеко не простак. Гудмэн был очень далек от теорий о зоологической неполноценности краснокожих. Но факты - вещь упрямая. Чего же не хватает краснокожим? Смелости? Мужества? Отваги? Агент даже улыбнулся. Он немало знал случаев, когда на Столбе Пыток из воина тянули жилы. Но подвергаемый пытке не только не кричал, но, даже не застонал. Белые люди на такое не способны просто физически.
   "Может быть краснокожим не хватает смекалки, - подумал агент, - но тут же быстро отогнал и эту мысль". Как-то вдруг снова заныло плечо. Старая рана всегда напоминала о себе при волнениях. Засаду в лесу, в которую попал он, делали не глупцы. "Так в чем же все-таки причина их огромного отставания", Гудмэн не мог четко сформулировать ответ и поэтому нервничал. Он поднялся, вышел из палатки. Сотни людей, повинуясь единому ритму, делали одно большое дело. Где-то далеко за океаном, много лет назад была выдвинута идея колонизации, здесь в колониях разработан план освоения восточного побережья Отца Рек, и вот эти люди изо дня в день, отбросив свои мелкие проблемы и заботы, заняты реализацией грандиозного проекта.
   "Именно этого нет у краснокожих, - осенило Гудмэна, - они никогда не поймут, что им выгодно подчиняться вождю из чужого племени для достижения общих целей".
   "что чаще всего сплачивало людей, позволяя им создавать великие цивилизации", - дальше развивал мысль Гудмэн. Прежде всего это мощная, всеохватывающая религиозная концепция. Ее место, в принципе, может занимать идея построения великого государства. Или мысль о национальном и даже расовом превосходстве. Ничего этого у краснокожих нет. Их верования примитивны, поддерживаются лишь устной традицией. Каждый жрец толкует их, сообразуясь с ситуацией. Догм, раз и навсегда записанных и возведенных в ранг закона, не существует. При столкновении с религией Старого Света эти верования рушатся, как карточный домик. И туземцы теряют даже такие зыбкие основы для борьбы. И они сначала поглощаются, а затем, как лишний элемент системы, уничтожаются циливизацией""
   Гудмэн широким, размеренным шагом шел по территории стройки, направляясь к реке. "Какое удачное место для пристани", - мелькнуло в голове. Невдалеке цепочка черных рабов направлялась от берега к форту. За спиной каждого был неимоверных размеров тюк. "Мы привозим черт знает откуда этих, - подумал агент, - потому что краснокожие совсем не умеют работать. Да, это скверно". Вдоль берега росла великолепная изумрудная трава. Звери, напуганные появлением людей, разбежались. И трава, еще не познавшая беспощадных рук косаря, буйствовала на напоенной осенными дождями земле.
   Уинстон был в прекрасном настроении. Все очень удачно укладывалось в цепь его умозаключений. Завтра алдонтины будут нагло выколачивать из него ружья и муку. И он даст им это. Разведка донесла, что встреча с вождями шауни состоялась. Алдонтины уйдут на западный берег. И оттуда они будут нападать на поселения, мстить. Правительство выделит войска и они окончательно уничтожат дикарей. Алдонтины уйдут - это главное. В любом случае они обречены. Если дикари останутся, они тоже обречены. Конечно, во втором случае погибнет какое-то количество поселенцев, солдат. Но ведь их несравнимо больше гибнет в войнах в Старом Свете. А его, Гудмэна, служебная карьера весьма зависит от успехов переселения. Ни какие перепитии на Далеком Западе не повлияют на величие империи, но могут очень существенно повлиять на Гудмэна. И он выбрал единственно правильный ход.
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
   Ночно Цветок пришла в сознание. Она лежала на медвежьей шкуре в глубине вигвама. Сквозь отверстие для дыма виднелся кусок затянутого серыми тучами неба. Избитое тело нестерпимо ныло. Хотелось пить. Она поднялась, шатаясь от бессилия, вышла из вигвама. Все селение являлось одним огромным пожарищем. Вокруг были завалы из трупов. Находящиеся в каком-то полубессознательном состоянии люди стаскивали убитых на погребальный костер. Стояла страшная тишина, лишь изедка разрываемая истеричными воплями. Женщина шла через селение, не узнавая людей.
   Она увидела двух юношей, несущих тело ее мужа. Ночной Цветок подбежала к ним. Ее ноги подкосились, от бессилия, она упала на землю, и стала безудержно рыдать. Руки гладили лицо мужа. Но оно было безжизненным, холодным. Подошедший старик поднял женщину, обнял за плечи. Он говорил какие-то слова утешения, но в ушах стоял только шум. Кровь стучала в висках.
   Ночной Цветок бессмысленно смотрела по сторонам. Она не понимала: кто она и где она. В памяти всплывали какие-то неосознаваемые, но страшные картины, тут же сменялись новыми. Кровь стучала еще сильней, что-то как обручем сдавило голову. Боль стала невыносимой. Она провалилась в какую-то пустоту.
   Ночной Цветок открыла глаза. Рядом сидел, низко склонившись над нею, отец. Кругом распространялся запах гари. Едкий черный дым тяжелым столбом с трудом поднимался вверх. Небо было низким, сизым. Моросил мелкий дождь. Было совсем безветренно. И дым погребального костра, ударяясь о тучи, затянувшие сплошной, непреодолимой пеленой небо, расползался во все стороны.
   Лицо отца было скорбным и каким-то растерянным. Он молчал, видимо силясь найти слова.
   - Отец, - прошептала Ночной Цветок.
   - Не надо, ничего не говори. Я понимаю, тебе сейчас тяжело. Успокойся. Время лечит любую боль. Они все уйдут на небо.
   Жрец поправил кожаное одеяло, заботливо накрывая дочь. Она видела, как Познавший Древо подошел к костру, как ворвался он в круг воинов, в прощальном танце провожающих в последний путь мертвых, как кричал он, призывая людей смотреть на Большую Гору.
   Затем она видела Гичи-Маниту. Бог пришел к алдонтинам. Он был суров. Он смотрел прямо в глаза Ночному Цветку. И она испугалась. Она вспомнила все. Страх и отчаяние охватили женщину. Она знала: только смерть спасет ее от мучений.
   Медленным, но твердым шагом Ночной Цветок поднималась на вершину взорванной энглишами скалы. Смерть будет безболезненной. Она просто шагнет вниз.
   ... Ночной Цветок родилась в семье жреца. Как и все девочки ее народа, она уже с четырех лет помогала взрослым. Мальчики учились владеть оружием и ездить верхом, а девочки обрабатывать охотничью добычу, выделывать шкуры. Они изготавливали глиняные горшки, обжигали и раскрашивали их, плели из прутьев корзины и другие прочные и добротные вещи. Девочки кроили платья и мокасины, шили и вышивали, разбирали и собирали походные типи при перекочевках. Девочки учились, как найти съедобные ягоды и корень, как отыскать норы хомяков и луговых собачек. Надо было уметь вытаскивать зверьков из нор так, чтобы они не укусили за руку. Вырастая, женщины должны были знать как перевязывать раны, различать и находить лечебные травы, научиться быстро каскаленными камнями нагреть типи-потельню, горячий воздух которой изгонял злых духов, несущих болезни.
   Прожив пятнадцать Больших Солнц, девушка начинала готовиться к замужеству. И разве возьмет достойный воин в свой вигвам ту, которая не может ловко ездить верхом и быстро находить дороги в лесах и лугах? И кто же выберет ту, которая с трудом может снять шкуру, разделать тушу, высушить или закопать в землю мясо, очистить и высушить кишки?