Страница:
– Зачем зайца! Не надо зайца, мне этот медена хватит! – замахал руками Чики-Брики и от страха чуть в обморок не упал.
– Не слушайте его, он пошутил! – решил успокоить гостя Досифей.
– Что это пошутил? – не понял гость.
– Шутит, что-есть смеётся! – пояснил ему царь.
Погостил Чики-Брики, отдохнул и восвояси укатил.
Только гостя проводили, тут на царство Досифея беда обрушилась. С Юга на них хан-Фарух ополчился. С Севера король Вихрей высадился, с Запада император Чертополох войной спешит.
Расстроился, пригорюнился Досифей, а Гаврила его успокаивает:
– Ничего батюшка, выдюжим, у нас ещё четвёртая сторона имеется, она и выручит! Я на Юг поеду, с ханом Фарухом встречусь, скажу ему, будто Вихрей нам пушки и порох доставил, чтобы его, Фаруха разгромить! Иван пусть к Вихрею скачет да предупредит, будто Фарух на торг нам хлеб привёз, чтобы его войска голодали! Пётр пусть навстречу Чертополоху спешит да во все трубы трубит, что, будто Фарух с Вихреем на нашей стороне воевать, согласны, против него дула повернули!
А пока мы время выиграем, да пока враги разберутся да поймут в чём дело, ты батюшка на четвёртую сторону скачи. Перед народом поклонились, всю правду им раскрой, клич кликнешь, рать несметная соберётся, восстанет народ, свою родину на поругание да себя на растерзание не отдаст!
Приехал Гаврила к хану Фаруху и как сказал, что Вихрей порох да пушки в распоряжение Гаврилы предоставил, побагровел от злости, последними словами обругал и воевать против Вихрея поспешил.
Фарух на Вихрея рьяно, из всех пушек запалил, а Вихрей ответный огонь открыл…
Тут и Чертополох подоспел, а с кем и против кого воевать, не знает и не думавши, взял да и против всех, во все стороны огня пустил…
Так Досифей с сыновьями войну обошли, зато крепкую, надёжную дружину собрали и с той поры зорко свои границы охраняли.
По прибытии домой, победу не победу, а что врага обхитрили, отметить решили. За праздничные столы чинно расселись, а тут, откуда ни возьмись, вихрь налетел, Гаврилу подхватил и унёс.
Принёс вихрь Гаврилу и под ноги хана Фаруха бросил.
Увидал хан царевича, обрадовался, и гордо восседая, воскликнул:
– Я великий из великих! Я непобедим! Я…
– Ты конечно умный хан и знаешь, что себя не похвалишь, как оплёванный, обгаженный сидишь! – не дал ему Гаврила договорить, чтоб разговор поддержать.
– А я вовсе не хвалюсь, сам себе признаюсь, что в моём ханстве нет таких смекалистых. Я тебя главным визирем-советником назначу, ещё величественнее и могущественнее стану!
– Ты не меньше меня смекалистый и хитрый хан, но одного не учёл, что не подобает царевичу в визирях служить. Мне по роду и по чину не меньше, как полцарства положено! – усмехнулся и почесал затылок Гаврила.
– Ишь куда метишь! Под моей славой подписаться хочешь! – Более величественную позу принял Фарух.
– Слава твоя невеличка, почёта вовсе не вижу, чтоб под ними имя своё обозначить, а вот гордыня и спесь из тебя фонтаном хлещут, брызгами рассыпаются! А гордыня и спесь в едином обличии ходят, за собою пальчиком поманят, а потом поглумятся, в бесчестие заведут, да и в грязную яму забросят!
– На себя посмотри да бревно из глаза вытащи, гордость из тебя со всех сторон так и прёт! – упрекнул Гаврилу Хан.
– Я не гордый, а свободолюбивый! – поправил его царевич.
– Я много стран завоевал, покорил, поработил, скоро и твоим царством завладею да под пятку положу! – никак не мог успокоиться Фарух.
– А с натуги пуп не развяжется! – усмехнулся Гаврила.
Тут уж Фарух разозлился:
– Моё терпение иссякло! Не хочешь покориться и добровольно мне служить, я из тебя послушного барашка сделаю! Гордость и заносчивость из тебя вышибу! – И визирям строго приказал:
– Приковать его к столбу позора! Ночь простоит, устанет, а как утро настанет, голову на солнцепёке не прикрывать! Пить начнёт просить, пусть каждый прохожий плюнет на него! Да зорко за этим проследить, кто ослушается, того казнить!
Хлопоты не заставили себя долго ждать, всё чётко, исправно исполнили.
Простоял молодец всю ночь, ноги затекли, ноют, болью аж до сердца достают. Солнце взошло, нещадно палить начало. У Гаврилы от жажды в горле пересохло так, что дышать тяжело, во рту как огнём палит. Огоньки в глазах мерцают, голова кружится, а он стойко держится, пить не просит, терпит, молчит.
И вдруг видит, горожане забегали, засуетились, залопотали. От ханского дворца до городских ворот ковровые дорожки расстелили. Фарух при параде, на крыльцо вышел, высоко гостя встречает.
Глядит Гаврила, а это Чики-Брики въезжает.
Встретил хан гостя и перво-наперво, повёл достопримечательности обозревать.
Увидал король Гаврилу, через лорнет внимательно со всех сторон рассмотрел. А как убедился, что не ошибся, очень удивился:
– Это же Пошутил! Как он здесь оказайт? Что делайт? – засыпал вопросами хозяина.
– Какой ещё Пошутил? – Не меньше удивился хан, а у самого сомнения в душу закрались, думает: «А может моя сестра Варуха, чертяка старая, сослепу что-то перепутала да не того мне принесла?» Приказал отвязать молодца, во дворец доставить, до выяснения личности оставить.
В честь высокого гостя хан пышный праздник с обильным ужином устроил.
Приятно заморскому королю слух музыкой ублажать, а приятней на танцующих красавиц молоденьких взирать, но Фаруху говорит:
– Я хочет, чтобы Пошутил с нами обедайт.
Делать нечего, не зря же гостя пригласил, в любезностях рассыпается. Частыми набегами и войнами страну разорил, по ветру пустил, а сердце злобой потешать хочется. Вот и решил у Чики-Брики помощь и поддержку найти, чтобы Досифея наказать, что как мальчишку вокруг пальца обвёл, объегорил, да против союзников воевать заставил. А больше всего его душе ни сна, ни покоя нет, когда страну богатую и процветающую видит, сердце щемит от желаний, чтоб её завоевать, разорить и разграбить, тогда вдоволь своё величие потешит.
А когда желанье есть, а возможностей нет, надо кого-то в друзья и союзники себе назначить, на свою сторону переманить. А тогда необходимо много лгать, лебезить, его желанья упреждать, угождать, да капризам потакать.
Насытившись винами крепкими, угощеньями сладкими да зрелищем азартным, Фарух курительные трубки предложил.
Гаврила от своей отказался и Чики-Брики предупредил:
– Трубку не кури, задуришь!
– Что это задуришь? – не понял король.
– Будешь пьян и нос в табаке! – пояснил Гаврила.
– Я ейст не хочет носом в табак! – бросил трубку король.
В полумраке, под тихую и приятную мелодию, девушки-красавицы бёдрами выкрутасы выкручивают, бренделя-кренделя выделывают, нежно позвякивая украшениями…
– Выбирайте любую в подарок! – предлагает хан гостям.
– Не бери, беду на себя накличешь! – опять предупредил короля Гаврила.
Но у Чики-Брики, при виде юных созданий, голова вскружилась, а сердце, хотя и млеет, но учащённо бьётся. Глаза, как у голодного волка при виде добычи разгорелись, а девушки одна краше другой…
Выбрал Чики-Брики себе красавицу, а Фарух говорит:
– Красавицу эту получишь, если испытание выдержишь. Я тебя к стене поставлю а Пошутил стрелу выпустит. Стрела в тебя не попадёт, войском мне поможешь, а попадёт, красавицу получишь!
– Гостей так не принимайт! – завопил от страха гость, а Гаврила его успокаивает:
– Моя стрела вокруг земли три раза облетит, через три дня вернётся, к твоим ногам упадёт! – Натянул молодец тетиву, стрела с песней над головой короля пролетела, в открытое окно вырвалась и из виду скрылась.
– Почему так плохо стреляешь? Куда стрела твоя делась? – возмутился Фарух и вдогонку Варуху отправил…
Вихрем вскружилась старуха – Варуха, за стрелой полетела, но поймать не смогла, только в скорости её подогнала.
К вечеру стрела возвратилась и не к ногам Чики-Брики упала, а в спину хозяина угодила.
Завопил от боли Фарух, на Гаврилу с бранью набросился…
– Сам виноват, траекторию движения нарушил! – спокойно ответил Гаврила.
А Чики-Брики с радостью воскликнул:
– Он пошутил! Он пошутил!
– За такие шутки я прикажу его вздёрнуть! – взбесился хан.
– Я ейст его выкупайт! – предложил Хану король.
– Он не пленник, не продаётся! – ответил Фарух.
– Тогда не имеешь права вешайт! – обрадовался Чики-Брики.
Наступила ночь, Чики-Брики в опочевальню привели, а у него в постели кто-то лежит. Обрадовался гость, что с юной красавицей ночь проведёт, поспешно одеяло откинул, а на него беззубый рот оскалился, древней старухи.
Чики-Брики хотел от старухи убежать, а та за ним погналась. Так всю ночь пробегали. Король от ведьмы старой, а та за ним, пока Чики-Брики без сил на пол не свалился. А как упал, старуха его за шиворот схватила и к хану поволокла. Бросила к ногам Фаруха, истерично завопила:
– Этот негодяй меня всю ночь домогался! Накажи его!
А Чики-Брики от неё отбивается, и тоже в истерику ударился:
– Этот ведьма древний мне не нужен, мне тот молоденький девушка мил!
Тут старуха в молодицу-красавицу превратилась, а Фарух расхохотался и над гостем потешается:
– А такая тебя устроит?
– Такой нравится! Такой мне приятен! – искренне восхитился гость. А та опять в старуху превратилась, на шею к Чики-Брики набросилась, со страстью целует.
Чики-Брики от неё отбивается, на Фаруха ругается:
– Я ейсть уезжайт! Парик и штаны мои королевские верните!
Видит Фарух, что гость не на шутку оскорбился, обиделся. Решил успокоить гостя:
– Не сердись, я пошутил!
– Когда Гаврила пошутил, он от меня медена гонял, а потом его шкуру мне дарил! А ты старый древний, как сама жизнь, мне старуха подсовал! Я ейст уезжайт немедленно! – не может никак успокоиться гость.
Но Фарух строго возразил:
– Пока против Досифея военный договор не подпишешь, я тебя казнить прикажу, за посягательство на честь моей сестры!
– Против Пошутил я воевайт не будет! – категорично утвердился во мнении Чики-Брики.
Тогда Фарух ему злобно пригрозил:
– Если договор не подпишешь, оба в петлях болтаться будете, а подпишешь, я его с тобой отпущу!
– А этот вопрос я с Пошутил решайт! – категорично заявил Чики-Брикии.
Выслушал Гаврила короля и говорит:
– Срочно договор подписывай, иначе во век отсюда выбраться не сможем!
– Но я не хочет быть предатель другу! – растерялся король.
– Ты подпиши, бумага всё стерпит, а предателем можешь и не быть, там уж думать да кумекать начнём, когда дома окажемся! – уговаривает Гаврила заморского короля.
Что делать, когда в безвыходное положение попадёшь, на любую хитрость пойдёшь. Подписал Чики-Брики военный договор с Фарухом, и домой поспешили.
Как из города, в чистое поле выехали, глядит Гаврила, погони за ним нет, говорит королю:
– Меня Фарух так просто отсюда не выпустит, ты домой езжай а я возвращусь.
– Я никуда без друга не поехайт, Фарух и меня может возвращайт, про тебя спрашивайт…
– И верно! – поддержал его Гаврила.
Они город вокруг объехали, с другой стороны обратно вернулись. В нищенские одежды обрядились, в бедной лачуге поселились.
А Фарух рассчитал, когда они в чистое поле заедут, чтоб не было свидетелей, снова Гаврилу похитить, думал, что тот верхом быстрее Чики-Брики поскачет, поспешит отцу о нападении предупредить. Снова старуху – Варуху за ним вдогонку послал.
Поспешила Варуха, найти путника не смогла, вернулась, Фаруху доложила:
– Даже их следов нигде не обнаружила. Наверное, на ковре-самолёте улетели! Зато братьев Пошутила встретила, на выручку брата спешат!
– Я им «пышную» встречу устрою! – обрадовался Фарух.
Встретил Фарух гостей, делает вид, что очень рад. Напоил, накормил и курительные трубки подсунул.
Ничего не подозревающие гости, в искренность Фаруха поверили, с удовольствием трубками затянулись, мертвецким сном заснули.
А как гости уснули, хан приказал:
– Обезглавить!
Но, с той минуты, как Гаврила тайно в городе поселился, зорко за дворцом Фаруха наблюдал и видел, как его братья за его дверью скрылись.
Пока Иван и Пётр гостеприимством и угощениями наслаждались, он в лачугу, где остановился, поспешил, там с ног до головы сажей вымазался, наизнанку тулуп вывернул, на себя одел и назад ко дворцу вернулся. Встал у дворцовых ворот и кричит что есть мочи:
– Если мне сейчас с ханом Фарухом не встретиться, у него завтра утром сын умрёт!
Как услыхали слуги, чёртовы угрозы, к хану поспешили, доложили.
Вышел хан на крыльцо, руку к сердцу приложил, низко поклонился:
– О! Достопочтенный шайтан, от чего мне такую беду накликаешь? Разве я тебя чем обидел?
– Вчера моя мать в твоём саду была, яблоко сорвала, твои слуги её за это наказали, а теперь за это она твоего сына в кипящий котёл головой окунёт!
Испугался Фарух, как осиновый лист затрепетал, снова спрашивает:
– Любезный, а если я от твоей матушки откуплюсь, она моего сына не тронет?
– У моей матушки аппетит безграничный, она большой выкуп потребует, что ты можешь взамен дать?
– Отдам двоих гостей вместо моего одного сына, она согласится на это или нет?
Гаврила голову вверх задрал и размахивая руками, что-то нашёптывал, делал вид, будто с Шайтанихой говорит. Пошептал, пошептал, отвечает:
– Согласна мать на замену, давай двоих, но чтоб чужестранцы были, своих она не признаёт!
Обрадовался Фарух, что может Шайтаниху задобрить, слугам приказывает:
– Тех двоих немедленно на телегу грузите, и достопочтимому Шайтану отдайте.
– Головы рубить? – спрашивают слуги хана.
– Головы гостям рубить? – спрашивает хан у «Шайтана».
Гаврила опять сделал вид, будто с «Матерью» разговаривает. Пошептал, пошептал, отвечает:
– Нет, они ей целёхонькие, свеженькие нужны!
Увёз Гаврила братьев, а те выспались, а утром ни как не поймут, где находятся и как они в такой нищенской лачуге оказались. А Гаврилу увидали, очень обрадовались. А как Гаврила им всё рассказал, как их ночью спас, устыдились:
– Вот так спасители, если бы не Гаврила, отправились бы в тар-тарары не в гости, а навсегда к нечистой силе.
Так они счастливы, все домой отправились.
Ехали, ехали и вдруг Чики-Брики безудержно хохотать начал.
– Что случилось? Над нами, что ли потешаешься? – Не могут остановить его братья от смеха.
А то продолжает смеяться и отвечает:
– Я с Фарух против Пошутил военный договор подписал, он с меня будет войска ждать, а я ему комбинацию из трёх пальцев буду рисовайт, подписайт и отправляйт: «Пошутил тебя второй раз, как младенца обмануйт, дурачка обставляйт, а я дурак не хочет быть!» Вот он позлится! – снова рассмеялся король.
Братья его поддержали, наконец, у них неприятные и тяжёлые чувства от пережитой ночи, стали рассеваться.
ЧИКИ-БРИКИ С ФАРУХОМ ВОЮЕТ.
ЛЕСНАЯ СКАЗКА-БЫЛЬ.
– Не слушайте его, он пошутил! – решил успокоить гостя Досифей.
– Что это пошутил? – не понял гость.
– Шутит, что-есть смеётся! – пояснил ему царь.
Погостил Чики-Брики, отдохнул и восвояси укатил.
Только гостя проводили, тут на царство Досифея беда обрушилась. С Юга на них хан-Фарух ополчился. С Севера король Вихрей высадился, с Запада император Чертополох войной спешит.
Расстроился, пригорюнился Досифей, а Гаврила его успокаивает:
– Ничего батюшка, выдюжим, у нас ещё четвёртая сторона имеется, она и выручит! Я на Юг поеду, с ханом Фарухом встречусь, скажу ему, будто Вихрей нам пушки и порох доставил, чтобы его, Фаруха разгромить! Иван пусть к Вихрею скачет да предупредит, будто Фарух на торг нам хлеб привёз, чтобы его войска голодали! Пётр пусть навстречу Чертополоху спешит да во все трубы трубит, что, будто Фарух с Вихреем на нашей стороне воевать, согласны, против него дула повернули!
А пока мы время выиграем, да пока враги разберутся да поймут в чём дело, ты батюшка на четвёртую сторону скачи. Перед народом поклонились, всю правду им раскрой, клич кликнешь, рать несметная соберётся, восстанет народ, свою родину на поругание да себя на растерзание не отдаст!
Приехал Гаврила к хану Фаруху и как сказал, что Вихрей порох да пушки в распоряжение Гаврилы предоставил, побагровел от злости, последними словами обругал и воевать против Вихрея поспешил.
Фарух на Вихрея рьяно, из всех пушек запалил, а Вихрей ответный огонь открыл…
Тут и Чертополох подоспел, а с кем и против кого воевать, не знает и не думавши, взял да и против всех, во все стороны огня пустил…
Так Досифей с сыновьями войну обошли, зато крепкую, надёжную дружину собрали и с той поры зорко свои границы охраняли.
По прибытии домой, победу не победу, а что врага обхитрили, отметить решили. За праздничные столы чинно расселись, а тут, откуда ни возьмись, вихрь налетел, Гаврилу подхватил и унёс.
Принёс вихрь Гаврилу и под ноги хана Фаруха бросил.
Увидал хан царевича, обрадовался, и гордо восседая, воскликнул:
– Я великий из великих! Я непобедим! Я…
– Ты конечно умный хан и знаешь, что себя не похвалишь, как оплёванный, обгаженный сидишь! – не дал ему Гаврила договорить, чтоб разговор поддержать.
– А я вовсе не хвалюсь, сам себе признаюсь, что в моём ханстве нет таких смекалистых. Я тебя главным визирем-советником назначу, ещё величественнее и могущественнее стану!
– Ты не меньше меня смекалистый и хитрый хан, но одного не учёл, что не подобает царевичу в визирях служить. Мне по роду и по чину не меньше, как полцарства положено! – усмехнулся и почесал затылок Гаврила.
– Ишь куда метишь! Под моей славой подписаться хочешь! – Более величественную позу принял Фарух.
– Слава твоя невеличка, почёта вовсе не вижу, чтоб под ними имя своё обозначить, а вот гордыня и спесь из тебя фонтаном хлещут, брызгами рассыпаются! А гордыня и спесь в едином обличии ходят, за собою пальчиком поманят, а потом поглумятся, в бесчестие заведут, да и в грязную яму забросят!
– На себя посмотри да бревно из глаза вытащи, гордость из тебя со всех сторон так и прёт! – упрекнул Гаврилу Хан.
– Я не гордый, а свободолюбивый! – поправил его царевич.
– Я много стран завоевал, покорил, поработил, скоро и твоим царством завладею да под пятку положу! – никак не мог успокоиться Фарух.
– А с натуги пуп не развяжется! – усмехнулся Гаврила.
Тут уж Фарух разозлился:
– Моё терпение иссякло! Не хочешь покориться и добровольно мне служить, я из тебя послушного барашка сделаю! Гордость и заносчивость из тебя вышибу! – И визирям строго приказал:
– Приковать его к столбу позора! Ночь простоит, устанет, а как утро настанет, голову на солнцепёке не прикрывать! Пить начнёт просить, пусть каждый прохожий плюнет на него! Да зорко за этим проследить, кто ослушается, того казнить!
Хлопоты не заставили себя долго ждать, всё чётко, исправно исполнили.
Простоял молодец всю ночь, ноги затекли, ноют, болью аж до сердца достают. Солнце взошло, нещадно палить начало. У Гаврилы от жажды в горле пересохло так, что дышать тяжело, во рту как огнём палит. Огоньки в глазах мерцают, голова кружится, а он стойко держится, пить не просит, терпит, молчит.
И вдруг видит, горожане забегали, засуетились, залопотали. От ханского дворца до городских ворот ковровые дорожки расстелили. Фарух при параде, на крыльцо вышел, высоко гостя встречает.
Глядит Гаврила, а это Чики-Брики въезжает.
Встретил хан гостя и перво-наперво, повёл достопримечательности обозревать.
Увидал король Гаврилу, через лорнет внимательно со всех сторон рассмотрел. А как убедился, что не ошибся, очень удивился:
– Это же Пошутил! Как он здесь оказайт? Что делайт? – засыпал вопросами хозяина.
– Какой ещё Пошутил? – Не меньше удивился хан, а у самого сомнения в душу закрались, думает: «А может моя сестра Варуха, чертяка старая, сослепу что-то перепутала да не того мне принесла?» Приказал отвязать молодца, во дворец доставить, до выяснения личности оставить.
В честь высокого гостя хан пышный праздник с обильным ужином устроил.
Приятно заморскому королю слух музыкой ублажать, а приятней на танцующих красавиц молоденьких взирать, но Фаруху говорит:
– Я хочет, чтобы Пошутил с нами обедайт.
Делать нечего, не зря же гостя пригласил, в любезностях рассыпается. Частыми набегами и войнами страну разорил, по ветру пустил, а сердце злобой потешать хочется. Вот и решил у Чики-Брики помощь и поддержку найти, чтобы Досифея наказать, что как мальчишку вокруг пальца обвёл, объегорил, да против союзников воевать заставил. А больше всего его душе ни сна, ни покоя нет, когда страну богатую и процветающую видит, сердце щемит от желаний, чтоб её завоевать, разорить и разграбить, тогда вдоволь своё величие потешит.
А когда желанье есть, а возможностей нет, надо кого-то в друзья и союзники себе назначить, на свою сторону переманить. А тогда необходимо много лгать, лебезить, его желанья упреждать, угождать, да капризам потакать.
Насытившись винами крепкими, угощеньями сладкими да зрелищем азартным, Фарух курительные трубки предложил.
Гаврила от своей отказался и Чики-Брики предупредил:
– Трубку не кури, задуришь!
– Что это задуришь? – не понял король.
– Будешь пьян и нос в табаке! – пояснил Гаврила.
– Я ейст не хочет носом в табак! – бросил трубку король.
В полумраке, под тихую и приятную мелодию, девушки-красавицы бёдрами выкрутасы выкручивают, бренделя-кренделя выделывают, нежно позвякивая украшениями…
– Выбирайте любую в подарок! – предлагает хан гостям.
– Не бери, беду на себя накличешь! – опять предупредил короля Гаврила.
Но у Чики-Брики, при виде юных созданий, голова вскружилась, а сердце, хотя и млеет, но учащённо бьётся. Глаза, как у голодного волка при виде добычи разгорелись, а девушки одна краше другой…
Выбрал Чики-Брики себе красавицу, а Фарух говорит:
– Красавицу эту получишь, если испытание выдержишь. Я тебя к стене поставлю а Пошутил стрелу выпустит. Стрела в тебя не попадёт, войском мне поможешь, а попадёт, красавицу получишь!
– Гостей так не принимайт! – завопил от страха гость, а Гаврила его успокаивает:
– Моя стрела вокруг земли три раза облетит, через три дня вернётся, к твоим ногам упадёт! – Натянул молодец тетиву, стрела с песней над головой короля пролетела, в открытое окно вырвалась и из виду скрылась.
– Почему так плохо стреляешь? Куда стрела твоя делась? – возмутился Фарух и вдогонку Варуху отправил…
Вихрем вскружилась старуха – Варуха, за стрелой полетела, но поймать не смогла, только в скорости её подогнала.
К вечеру стрела возвратилась и не к ногам Чики-Брики упала, а в спину хозяина угодила.
Завопил от боли Фарух, на Гаврилу с бранью набросился…
– Сам виноват, траекторию движения нарушил! – спокойно ответил Гаврила.
А Чики-Брики с радостью воскликнул:
– Он пошутил! Он пошутил!
– За такие шутки я прикажу его вздёрнуть! – взбесился хан.
– Я ейст его выкупайт! – предложил Хану король.
– Он не пленник, не продаётся! – ответил Фарух.
– Тогда не имеешь права вешайт! – обрадовался Чики-Брики.
Наступила ночь, Чики-Брики в опочевальню привели, а у него в постели кто-то лежит. Обрадовался гость, что с юной красавицей ночь проведёт, поспешно одеяло откинул, а на него беззубый рот оскалился, древней старухи.
Чики-Брики хотел от старухи убежать, а та за ним погналась. Так всю ночь пробегали. Король от ведьмы старой, а та за ним, пока Чики-Брики без сил на пол не свалился. А как упал, старуха его за шиворот схватила и к хану поволокла. Бросила к ногам Фаруха, истерично завопила:
– Этот негодяй меня всю ночь домогался! Накажи его!
А Чики-Брики от неё отбивается, и тоже в истерику ударился:
– Этот ведьма древний мне не нужен, мне тот молоденький девушка мил!
Тут старуха в молодицу-красавицу превратилась, а Фарух расхохотался и над гостем потешается:
– А такая тебя устроит?
– Такой нравится! Такой мне приятен! – искренне восхитился гость. А та опять в старуху превратилась, на шею к Чики-Брики набросилась, со страстью целует.
Чики-Брики от неё отбивается, на Фаруха ругается:
– Я ейсть уезжайт! Парик и штаны мои королевские верните!
Видит Фарух, что гость не на шутку оскорбился, обиделся. Решил успокоить гостя:
– Не сердись, я пошутил!
– Когда Гаврила пошутил, он от меня медена гонял, а потом его шкуру мне дарил! А ты старый древний, как сама жизнь, мне старуха подсовал! Я ейст уезжайт немедленно! – не может никак успокоиться гость.
Но Фарух строго возразил:
– Пока против Досифея военный договор не подпишешь, я тебя казнить прикажу, за посягательство на честь моей сестры!
– Против Пошутил я воевайт не будет! – категорично утвердился во мнении Чики-Брики.
Тогда Фарух ему злобно пригрозил:
– Если договор не подпишешь, оба в петлях болтаться будете, а подпишешь, я его с тобой отпущу!
– А этот вопрос я с Пошутил решайт! – категорично заявил Чики-Брикии.
Выслушал Гаврила короля и говорит:
– Срочно договор подписывай, иначе во век отсюда выбраться не сможем!
– Но я не хочет быть предатель другу! – растерялся король.
– Ты подпиши, бумага всё стерпит, а предателем можешь и не быть, там уж думать да кумекать начнём, когда дома окажемся! – уговаривает Гаврила заморского короля.
Что делать, когда в безвыходное положение попадёшь, на любую хитрость пойдёшь. Подписал Чики-Брики военный договор с Фарухом, и домой поспешили.
Как из города, в чистое поле выехали, глядит Гаврила, погони за ним нет, говорит королю:
– Меня Фарух так просто отсюда не выпустит, ты домой езжай а я возвращусь.
– Я никуда без друга не поехайт, Фарух и меня может возвращайт, про тебя спрашивайт…
– И верно! – поддержал его Гаврила.
Они город вокруг объехали, с другой стороны обратно вернулись. В нищенские одежды обрядились, в бедной лачуге поселились.
А Фарух рассчитал, когда они в чистое поле заедут, чтоб не было свидетелей, снова Гаврилу похитить, думал, что тот верхом быстрее Чики-Брики поскачет, поспешит отцу о нападении предупредить. Снова старуху – Варуху за ним вдогонку послал.
Поспешила Варуха, найти путника не смогла, вернулась, Фаруху доложила:
– Даже их следов нигде не обнаружила. Наверное, на ковре-самолёте улетели! Зато братьев Пошутила встретила, на выручку брата спешат!
– Я им «пышную» встречу устрою! – обрадовался Фарух.
Встретил Фарух гостей, делает вид, что очень рад. Напоил, накормил и курительные трубки подсунул.
Ничего не подозревающие гости, в искренность Фаруха поверили, с удовольствием трубками затянулись, мертвецким сном заснули.
А как гости уснули, хан приказал:
– Обезглавить!
Но, с той минуты, как Гаврила тайно в городе поселился, зорко за дворцом Фаруха наблюдал и видел, как его братья за его дверью скрылись.
Пока Иван и Пётр гостеприимством и угощениями наслаждались, он в лачугу, где остановился, поспешил, там с ног до головы сажей вымазался, наизнанку тулуп вывернул, на себя одел и назад ко дворцу вернулся. Встал у дворцовых ворот и кричит что есть мочи:
– Если мне сейчас с ханом Фарухом не встретиться, у него завтра утром сын умрёт!
Как услыхали слуги, чёртовы угрозы, к хану поспешили, доложили.
Вышел хан на крыльцо, руку к сердцу приложил, низко поклонился:
– О! Достопочтенный шайтан, от чего мне такую беду накликаешь? Разве я тебя чем обидел?
– Вчера моя мать в твоём саду была, яблоко сорвала, твои слуги её за это наказали, а теперь за это она твоего сына в кипящий котёл головой окунёт!
Испугался Фарух, как осиновый лист затрепетал, снова спрашивает:
– Любезный, а если я от твоей матушки откуплюсь, она моего сына не тронет?
– У моей матушки аппетит безграничный, она большой выкуп потребует, что ты можешь взамен дать?
– Отдам двоих гостей вместо моего одного сына, она согласится на это или нет?
Гаврила голову вверх задрал и размахивая руками, что-то нашёптывал, делал вид, будто с Шайтанихой говорит. Пошептал, пошептал, отвечает:
– Согласна мать на замену, давай двоих, но чтоб чужестранцы были, своих она не признаёт!
Обрадовался Фарух, что может Шайтаниху задобрить, слугам приказывает:
– Тех двоих немедленно на телегу грузите, и достопочтимому Шайтану отдайте.
– Головы рубить? – спрашивают слуги хана.
– Головы гостям рубить? – спрашивает хан у «Шайтана».
Гаврила опять сделал вид, будто с «Матерью» разговаривает. Пошептал, пошептал, отвечает:
– Нет, они ей целёхонькие, свеженькие нужны!
Увёз Гаврила братьев, а те выспались, а утром ни как не поймут, где находятся и как они в такой нищенской лачуге оказались. А Гаврилу увидали, очень обрадовались. А как Гаврила им всё рассказал, как их ночью спас, устыдились:
– Вот так спасители, если бы не Гаврила, отправились бы в тар-тарары не в гости, а навсегда к нечистой силе.
Так они счастливы, все домой отправились.
Ехали, ехали и вдруг Чики-Брики безудержно хохотать начал.
– Что случилось? Над нами, что ли потешаешься? – Не могут остановить его братья от смеха.
А то продолжает смеяться и отвечает:
– Я с Фарух против Пошутил военный договор подписал, он с меня будет войска ждать, а я ему комбинацию из трёх пальцев буду рисовайт, подписайт и отправляйт: «Пошутил тебя второй раз, как младенца обмануйт, дурачка обставляйт, а я дурак не хочет быть!» Вот он позлится! – снова рассмеялся король.
Братья его поддержали, наконец, у них неприятные и тяжёлые чувства от пережитой ночи, стали рассеваться.
ЧИКИ-БРИКИ С ФАРУХОМ ВОЮЕТ.
Узнал Фарух, что его Чики-Брики обманул, как зверь разъярился и тут же войной против него снарядился.
Но Чики-Брики тоже не лопух, знал, что Фарух ему обмана не простит, с письмом к Досифею гонца отправил.
Прочитал Досифей послание, сыновьям огласил:
Снарядились братья, в поход отправились.
Прибыли в королевство Чики-Брики, а тот окна своего дворца заколачивает.
– Что ты делаешь? – спрашивают его братья.
– Чтоб злой зверь Фарух-яйца мне пострелёнка не делал!
– Ты бы лучше брешь в мозгах заделал! – смеётся Гаврила.
– Что это брешь? – лупает на него глаза король.
– Дырка, значит! – пояснил Гаврила.
– О! Ты опять пошутил! – многозначительно поднял палец Чики-Брики.
И тут дозорные докладывают:
– На горизонте войска появились!
Чики-Брики за Гаврилу спрятался:
– Я ейст прятать, а ты меня охраняйт!
– Я тебя не охраняйт а защищать приехал. – отвечает ему Гаврила. – У тебя слуги есть, пусть они о своём короле пекутся! А если смелый герой, вон, в окоп полезай, оттуда за боем наблюдай!
Смело, уверенно корабли Фаруха к королевству Чики-Брики через море приближались, да только не ожидал, что его сыновья Досифея шквальным огнём встретят…
Понял, что впросак попал, решил их обхитрить. Сделал вид, будто отступает. Решил их в открытое море заманить, а там, на помощь сестры надеялся, что она вихрем налетит, и все судна братьев разобьёт.
Одного не учёл, что судна у братьев лёгкие да в любую погоду манёвренности не теряют, как пушинка по морю летают.
Налетела вихрем Варуха, разлетелась эскадра, плотным кольцом сдавила и на голову Фаруха разбила.
Доложили генералы Чики-Брики, что его друзья победу одержали, король приказывает:
– Белого коня королю!
Усадили его на коня, парик на голову нахлобучили. Радостный, счастливый Чики-Брики гарцует, языком прищёлкивает, рот до ушей:
– Майн Гот, ВИКТОРИЯ!
Получил Фарух сокрушительный удар на море, решил на суше счастья попытать, сдаваться на милость победителя не хочет. Собрал последние крохи, некогда великой армии, в атаку бросился…
Увидал Чики-Брики, что воины хана храбро сражаются, от неудачи не теряются, назад коня повернул и прямо с седла, в укрытие свалился, но храброй осанки королевской не теряет.
Как в укрытии оказался, выхватил из рук генерала подзорную трубу, внимательно за боем следит и командует:
– Да ты что, Пошутил! Да ты спятил Пошутил! Правый фланг атакуй! Правый! Ну что же ты, Пошутил! – Увидал, что воины Фаруха силой превосходят, в животе колики ощутил, упал на землю, корчится от боли, а потом приказал:
– Переодеть короля! – И сам от себя нос воротит…
Переодевают славного воина, а он у наблюдающего за боем спрашивает:
– Что там?
– Бегут! В панике отступают! Бегут! – кричит радостно наблюдающий.
Чики-Брики подзорную трубу выхватил и, убедившись, что Фарух в панике отступает, забыл, что ему штаны одеть не успели, из укрытия выскочил, парик с головы сорвал, над головой им размахивает, что есть мочи, заорал и вперёд побежал:
– Правильно Пошутил! Правильно! Меня слушайт и победил! Ай да Пошутил, такой славный победа одержал! Если бы я мог, сам себя бы поцеловал, что правильно Пошутил подсказал!
А как перед воинами предстал, те, сначала, втихаря прикрывшись, прыснули, подхихикивали, а потом не удержались, все расхохотались.
Сначала Чики-Брики не мог понять над, чем смеются, думал от победы всеобщее веселье, а как увидал, что без порток, а в шляпе перед войском стоит, сначала стыдно прикрылся, а потом со всеми вместе повеселился:
– Майн Гот! Чики-Брики смелый и славный воин-король! Да здравствует король! – И погрозив кулаком в сторону бегущих разбитых врагов, гордо, с достоинством сказал:
– Я тебе кузькин мать показывайт! Будешь честь и совесть знать! У-у-ух, злой зверь Фарух-яйца!
Но Чики-Брики тоже не лопух, знал, что Фарух ему обмана не простит, с письмом к Досифею гонца отправил.
Прочитал Досифей послание, сыновьям огласил:
« Гаврила-Пошутил меня от медена спасайт, а теперь на меня злой Фарух-яйца нападайт! Я за помощью обращайт, чтобы Пошутил меня опять от дикой зверь спосайт! А за это я свой моря ваш торговля открывайт!»– Условия выгодные, помочь надо! – говорит сыновьям Досифей.
Снарядились братья, в поход отправились.
Прибыли в королевство Чики-Брики, а тот окна своего дворца заколачивает.
– Что ты делаешь? – спрашивают его братья.
– Чтоб злой зверь Фарух-яйца мне пострелёнка не делал!
– Ты бы лучше брешь в мозгах заделал! – смеётся Гаврила.
– Что это брешь? – лупает на него глаза король.
– Дырка, значит! – пояснил Гаврила.
– О! Ты опять пошутил! – многозначительно поднял палец Чики-Брики.
И тут дозорные докладывают:
– На горизонте войска появились!
Чики-Брики за Гаврилу спрятался:
– Я ейст прятать, а ты меня охраняйт!
– Я тебя не охраняйт а защищать приехал. – отвечает ему Гаврила. – У тебя слуги есть, пусть они о своём короле пекутся! А если смелый герой, вон, в окоп полезай, оттуда за боем наблюдай!
Смело, уверенно корабли Фаруха к королевству Чики-Брики через море приближались, да только не ожидал, что его сыновья Досифея шквальным огнём встретят…
Понял, что впросак попал, решил их обхитрить. Сделал вид, будто отступает. Решил их в открытое море заманить, а там, на помощь сестры надеялся, что она вихрем налетит, и все судна братьев разобьёт.
Одного не учёл, что судна у братьев лёгкие да в любую погоду манёвренности не теряют, как пушинка по морю летают.
Налетела вихрем Варуха, разлетелась эскадра, плотным кольцом сдавила и на голову Фаруха разбила.
Доложили генералы Чики-Брики, что его друзья победу одержали, король приказывает:
– Белого коня королю!
Усадили его на коня, парик на голову нахлобучили. Радостный, счастливый Чики-Брики гарцует, языком прищёлкивает, рот до ушей:
– Майн Гот, ВИКТОРИЯ!
Получил Фарух сокрушительный удар на море, решил на суше счастья попытать, сдаваться на милость победителя не хочет. Собрал последние крохи, некогда великой армии, в атаку бросился…
Увидал Чики-Брики, что воины хана храбро сражаются, от неудачи не теряются, назад коня повернул и прямо с седла, в укрытие свалился, но храброй осанки королевской не теряет.
Как в укрытии оказался, выхватил из рук генерала подзорную трубу, внимательно за боем следит и командует:
– Да ты что, Пошутил! Да ты спятил Пошутил! Правый фланг атакуй! Правый! Ну что же ты, Пошутил! – Увидал, что воины Фаруха силой превосходят, в животе колики ощутил, упал на землю, корчится от боли, а потом приказал:
– Переодеть короля! – И сам от себя нос воротит…
Переодевают славного воина, а он у наблюдающего за боем спрашивает:
– Что там?
– Бегут! В панике отступают! Бегут! – кричит радостно наблюдающий.
Чики-Брики подзорную трубу выхватил и, убедившись, что Фарух в панике отступает, забыл, что ему штаны одеть не успели, из укрытия выскочил, парик с головы сорвал, над головой им размахивает, что есть мочи, заорал и вперёд побежал:
– Правильно Пошутил! Правильно! Меня слушайт и победил! Ай да Пошутил, такой славный победа одержал! Если бы я мог, сам себя бы поцеловал, что правильно Пошутил подсказал!
А как перед воинами предстал, те, сначала, втихаря прикрывшись, прыснули, подхихикивали, а потом не удержались, все расхохотались.
Сначала Чики-Брики не мог понять над, чем смеются, думал от победы всеобщее веселье, а как увидал, что без порток, а в шляпе перед войском стоит, сначала стыдно прикрылся, а потом со всеми вместе повеселился:
– Майн Гот! Чики-Брики смелый и славный воин-король! Да здравствует король! – И погрозив кулаком в сторону бегущих разбитых врагов, гордо, с достоинством сказал:
– Я тебе кузькин мать показывайт! Будешь честь и совесть знать! У-у-ух, злой зверь Фарух-яйца!
ЛЕСНАЯ СКАЗКА-БЫЛЬ.
Приехали отдыхающие в лес, на берегу реки палатки раскинули. Осмотрелись. Птицы поют, на поляне разные цветы ковром разбросаны, кузнечики стрекочут. Благодать, да и только.
Дети по поляне разбежались, букеты собирают, срывая соцветия, кто с корнями, а кто только головки.
А кто бабочек ловит, кузнечиков для гербария. Мальчишки по деревьям лазают, кусты для костров обламывают, восхищаясь их пышностью.
Женщины пледы расстелили, праздничный обед готовят.
Сели перекусить, раздался перезвон стукающегося хрусталя, ублажая слух мелодичности.
После нескольких перезвонов посыпались остросюжетные анекдоты, проводя детей в особенный восторг.
Кое-кто наслаждался нестройным разногласием, напоминающим песню, повергая тонкий слух пернатых. Те со страху срывались с веток, кружили над гнёздами в тревоге за перепонки своих птенцов.
Когда гортани любителей песен устали, решили насладиться более высоким искусством профессиональных певцов, на перебой несущихся сразу с нескольких магнитофонов.
Мечтая о вечерней ушице, прихватив с собой взрывчатку, любители-рыболовы занялись «делом»…
Другая группа охотников побрела в лесные чащи с ружьями.
По мере, как охотники удалялись, прислушиваясь к оглушающим разрывам на реке, восхищались:
– Во дают мужики! Во дают! Куда рыбу девать будем!
– Не волнуйтесь, я солью запасся, не пропадёт, хоть до единого моряка выловим! – отозвался Иван Кузьмич, начальник цеха и организатор загородного выезда-отдыха.
Взяв на себя роль руководителя и здесь, в лесу, он обучал новичков правилам охоты, показывал, как правильно ставить капканы, разбрасывать на деревьях петли для ловли птиц, заранее предвкушая запах и вкус жареной дичи.
И вот, на конец довольные добычей, возвращались к месту расположения, где их поджидала душистая и наваристая уха.
Неподалёку от места стоянки валялись обрезки грибных корневищ, потроха распоротых рыб, над которыми роились мухи. Пустые бутылки и осколки от разбитой посуды, опустошённые консервные банки, очистки от картошки…
Снова с перезвоном стаканов отметили обильный ужин, измождённые от бурного отдыха и напитками, разбрелись по палаткам и машинам, дружно похрапывали.
Они не слыхали плач и крик маленьких беспомощных зверушек лишившихся родительской опеки, обречённых на гибель.
В чаще плакала медведица потерявшая медвежонка, попавшего в руки зверя-человека, мечтавшего сдать малютку за приличную сумму в зоопарк.
Вдруг над головой медведицы раздался треск. Задрав морду увидела сидящего на дереве и хмурящего густые зелёные брови, Лешего. Тот строго спросил:
– Ты не хозяйка своего жилища?
– Хозяин леса и наш покровитель ты, а почему позволяешь подобные безобразия? – упрекнула его медведица.
– Иди в лесные чащи, собирай весь лесной народ!
– Что ты хочешь делать? – полюбопытствовала медведица.
– Я хочу дать волю годами молчавшему чувству!
– Не надо большей беды, что уже случилось! – замахала лапами медведица.
– Ты меня неправильно поняла, я не хочу проливать кровь, а проучить негодяев необходимо!
Собравшись около человеческого стойбища звери, полакомились съестным, а волк выпил водочные остатки и затянувшись сигаретой, побежал в кусты…
– Фу, зараза какая! – Бросил в сердцах сигарету и плюнул на неё.
– Ты волк впитываешь в себя всё дурное, не задумываясь о последствии! Снова рыгаешь! – упрекнул его Леший.
– У кого учиться, почитай каждый день по лесу рок – вопли да выраженья разносятся! А послушай песни, что они поют, уши вянут, мои уши краснеть начали от стыда за человека! А волчата брейк выделывают, а меня куда подальше посылать научились!… А на соловья взгляни, он раньше серенький был, а теперь в полосочку, чисто зебра от костровых дымов! Перед великими знаменитостями пел, престиж отстаивал, глотку сорвал! Только и радости остались, что от запахов в цене подорожал и теперь годен как дополнительный резерв по увеличению мясной продукции!
– А видал, что куница вчера выделывала? – бросил упрёк Лешему волк.
– Нет! – ответил Леший.
– То-то и оно, ты как услышишь звуки дикости ихней, бежишь куда подальше, а нам деваться некуда, у нас дети здесь, не бросишь! – Снова сплюнул волк и продолжил: – Так вот, как пришли молодые люди, у норы куницы расположились и начали нюхать что-то невообразимо мерзкое по запаху, а говорят, что кайф ловят. Я думал, что в округе новый зверь появился и у нас в лесу поселился, огляделся, никакого кайфа не увидел, кого ловили, до сих пор понять не могу!
Зато потом, когда молодёжь ушла, куница такую гадость во весь лес орала, до сих пор за неё стыдно!
– Безобразие, совсем я вас распустил! – проворчал Леший.
– Пора с этими безобразиями кончать! – закричала лиса. – Разве это жизнь, когда рябчиком не полакомишься! Да что там рябчик, я думать о нём забыла, живой мыши не сыщется!
– А тебе деревенских кур мало? – спросил её заяц.
– Куры есть, а чем их кормят, пестицидами да гербицидами, того гляди отравишься или в мутанта превратишься! – От возмущения, лиса стала заикаться.
– Правильно! – снова подхватил волк. – Третьего дня хотел барашком полакомиться, собаки чуть самого не задрали. Пастух дорогу в лес перекрыл, я в город подался. Иду, по запаху мясокомбинат чую, правда дух воротит, зато знаю, мясо там наверняка имеется. Оказалось, мясо пять лет в холодильнике морозится, наверное для большого привеса! Тогда я в колбасный цех подался, колбаской разговелся, а теперь ветеринара вызывать надо!
– У тебя обязательно приключения! Застрекотала сорока.
– Молчи сплетница, я не виноват, что с голодухи не разобрал, в колбасе вместо мяса крахмал да туалетная бумага!
– Голодным остался? – посочувствовал ему Леший.
– Нет, брюхо набил, а теперь в кусты сходить не могу! Или крахмал кишки переклеил, или бумага в желудке разбухла, процент проходимости утратила! Никак понять не могу!
– Вот незадача, а ты водички попей, может полегчает! – посоветовала медведица.
– Чтобы клейстер сварить или производство по выпуску самоклеющихся обоев по семейному подряду открыть! – съязвил волк.
Звери расхохотались, а Леший цыкнул:
– Тише, варваров разбудите!
И тут решил пожаловаться молчавший и терпеливо все слушающий хорёк:
Дети по поляне разбежались, букеты собирают, срывая соцветия, кто с корнями, а кто только головки.
А кто бабочек ловит, кузнечиков для гербария. Мальчишки по деревьям лазают, кусты для костров обламывают, восхищаясь их пышностью.
Женщины пледы расстелили, праздничный обед готовят.
Сели перекусить, раздался перезвон стукающегося хрусталя, ублажая слух мелодичности.
После нескольких перезвонов посыпались остросюжетные анекдоты, проводя детей в особенный восторг.
Кое-кто наслаждался нестройным разногласием, напоминающим песню, повергая тонкий слух пернатых. Те со страху срывались с веток, кружили над гнёздами в тревоге за перепонки своих птенцов.
Когда гортани любителей песен устали, решили насладиться более высоким искусством профессиональных певцов, на перебой несущихся сразу с нескольких магнитофонов.
Мечтая о вечерней ушице, прихватив с собой взрывчатку, любители-рыболовы занялись «делом»…
Другая группа охотников побрела в лесные чащи с ружьями.
По мере, как охотники удалялись, прислушиваясь к оглушающим разрывам на реке, восхищались:
– Во дают мужики! Во дают! Куда рыбу девать будем!
– Не волнуйтесь, я солью запасся, не пропадёт, хоть до единого моряка выловим! – отозвался Иван Кузьмич, начальник цеха и организатор загородного выезда-отдыха.
Взяв на себя роль руководителя и здесь, в лесу, он обучал новичков правилам охоты, показывал, как правильно ставить капканы, разбрасывать на деревьях петли для ловли птиц, заранее предвкушая запах и вкус жареной дичи.
И вот, на конец довольные добычей, возвращались к месту расположения, где их поджидала душистая и наваристая уха.
Неподалёку от места стоянки валялись обрезки грибных корневищ, потроха распоротых рыб, над которыми роились мухи. Пустые бутылки и осколки от разбитой посуды, опустошённые консервные банки, очистки от картошки…
Снова с перезвоном стаканов отметили обильный ужин, измождённые от бурного отдыха и напитками, разбрелись по палаткам и машинам, дружно похрапывали.
Они не слыхали плач и крик маленьких беспомощных зверушек лишившихся родительской опеки, обречённых на гибель.
В чаще плакала медведица потерявшая медвежонка, попавшего в руки зверя-человека, мечтавшего сдать малютку за приличную сумму в зоопарк.
Вдруг над головой медведицы раздался треск. Задрав морду увидела сидящего на дереве и хмурящего густые зелёные брови, Лешего. Тот строго спросил:
– Ты не хозяйка своего жилища?
– Хозяин леса и наш покровитель ты, а почему позволяешь подобные безобразия? – упрекнула его медведица.
– Иди в лесные чащи, собирай весь лесной народ!
– Что ты хочешь делать? – полюбопытствовала медведица.
– Я хочу дать волю годами молчавшему чувству!
– Не надо большей беды, что уже случилось! – замахала лапами медведица.
– Ты меня неправильно поняла, я не хочу проливать кровь, а проучить негодяев необходимо!
Собравшись около человеческого стойбища звери, полакомились съестным, а волк выпил водочные остатки и затянувшись сигаретой, побежал в кусты…
– Фу, зараза какая! – Бросил в сердцах сигарету и плюнул на неё.
– Ты волк впитываешь в себя всё дурное, не задумываясь о последствии! Снова рыгаешь! – упрекнул его Леший.
– У кого учиться, почитай каждый день по лесу рок – вопли да выраженья разносятся! А послушай песни, что они поют, уши вянут, мои уши краснеть начали от стыда за человека! А волчата брейк выделывают, а меня куда подальше посылать научились!… А на соловья взгляни, он раньше серенький был, а теперь в полосочку, чисто зебра от костровых дымов! Перед великими знаменитостями пел, престиж отстаивал, глотку сорвал! Только и радости остались, что от запахов в цене подорожал и теперь годен как дополнительный резерв по увеличению мясной продукции!
– А видал, что куница вчера выделывала? – бросил упрёк Лешему волк.
– Нет! – ответил Леший.
– То-то и оно, ты как услышишь звуки дикости ихней, бежишь куда подальше, а нам деваться некуда, у нас дети здесь, не бросишь! – Снова сплюнул волк и продолжил: – Так вот, как пришли молодые люди, у норы куницы расположились и начали нюхать что-то невообразимо мерзкое по запаху, а говорят, что кайф ловят. Я думал, что в округе новый зверь появился и у нас в лесу поселился, огляделся, никакого кайфа не увидел, кого ловили, до сих пор понять не могу!
Зато потом, когда молодёжь ушла, куница такую гадость во весь лес орала, до сих пор за неё стыдно!
– Безобразие, совсем я вас распустил! – проворчал Леший.
– Пора с этими безобразиями кончать! – закричала лиса. – Разве это жизнь, когда рябчиком не полакомишься! Да что там рябчик, я думать о нём забыла, живой мыши не сыщется!
– А тебе деревенских кур мало? – спросил её заяц.
– Куры есть, а чем их кормят, пестицидами да гербицидами, того гляди отравишься или в мутанта превратишься! – От возмущения, лиса стала заикаться.
– Правильно! – снова подхватил волк. – Третьего дня хотел барашком полакомиться, собаки чуть самого не задрали. Пастух дорогу в лес перекрыл, я в город подался. Иду, по запаху мясокомбинат чую, правда дух воротит, зато знаю, мясо там наверняка имеется. Оказалось, мясо пять лет в холодильнике морозится, наверное для большого привеса! Тогда я в колбасный цех подался, колбаской разговелся, а теперь ветеринара вызывать надо!
– У тебя обязательно приключения! Застрекотала сорока.
– Молчи сплетница, я не виноват, что с голодухи не разобрал, в колбасе вместо мяса крахмал да туалетная бумага!
– Голодным остался? – посочувствовал ему Леший.
– Нет, брюхо набил, а теперь в кусты сходить не могу! Или крахмал кишки переклеил, или бумага в желудке разбухла, процент проходимости утратила! Никак понять не могу!
– Вот незадача, а ты водички попей, может полегчает! – посоветовала медведица.
– Чтобы клейстер сварить или производство по выпуску самоклеющихся обоев по семейному подряду открыть! – съязвил волк.
Звери расхохотались, а Леший цыкнул:
– Тише, варваров разбудите!
И тут решил пожаловаться молчавший и терпеливо все слушающий хорёк: