Вечером к мужу ластится:
– Попроси у дочери ещё золотишка сундучок, ему это ничего не стоит, а нам сгодится!
По своей простоте душевной старик и обратился к дочери:
– Пусть твой ненаглядный нам ещё сундук золота пришлёт!
Погостила Дуняша у отца, к мужу вернулась, просьбу отца передала.
Усмехнулся речной государь, но сундук золота Кузьме дал.
Как увидала молодая жена золото, тут же приказывает, подбоченясь:
– А теперь сам к рыбине иди и проси, чтоб он нам дворец хрустальный подарил, да чтоб сплошь золотом, да позументом крыта! Да чтоб по золоту дорогие каменья рисунком разбросаны! И чтоб они по ночам небесными звёздами светились а днём как жар горели и лучи солнца чтобы отражались!
Делать нечего, пошёл Кузьма на поклон к зятю, все просьбы и требования жены ему пересказать.
Выслушал его речной царь, рассердился, топнул ногой, строго сказал:
– Твоя дочь мне женой является, а таких запросов у неё не рождается! А уж ей я бы ни в чём не отказал!
– Значит, ты её сполна богатством осыпал!
Но речной продолжает сердиться:
– Мне для тебя сокровищ дать, что нищему горсть муки насыпать, но дурной голове, что давать, что не давать, всё едино!
– Как это так? – не понял Кузьма.
– А так, чем больше тебе дам, тем меньше тебе достанется!
– Почему? – удивился старик.
– У твоей жёнушки женишок есть, вчера у плетня с ним любезничала и говорила, как получит, что требует, тебя утопит, а за него замуж пойдёт.
– Не может быть такого! – не верит старик.
– Ты не смотри, что в реке живу, что на земле творится, всё знаю и ведаю! – И тут же предлагает старику: – Я тебя сейчас волной на берег выброшу, а ты мёртвым притворись, а что дальше будет, сам увидишь, и услышишь!
А тем временем, жёнушка-молодица у берега хрустальный дворец поджидала, да о другом женишке мечтала. И вот, наконец забурлила река, заволновалась, да к ногам её, вместо дворца, мужа-утопленника выбросила.
Убедившись, что Кузьма мёртв, заголосила, запричитала, чтоб вся деревня услыхала.
Народ незамедлительно собрался, о Кузьме горюют.
Тут и тайный женишок явился – не запылился. Увидала его молодица, на грудь бросилась и тихонько говорит:
– Слава Богу, старый пень окочурился, только жаль, что не успел у своей безмозглой рыбины хрустального дворца выпросить!
Услыхал её Кузьма, тут же вскочил и всем, кто о нём соболезновал, поблагодарил и сказал:
– Когда у человека ума от пятки до пупа, не ропщи, что теряешь. А коль хочешь найти, почаще к мудрым советам прислушивайся, а ещё свой разум напрягай, от слепоты избавишься! А как прозреешь да поумнеешь, афериста – обманщика, стороной за версту обойдёшь!
ЖЕСТОКОСТЬ ПОРОДИШЬ – В РАБСТВО УГОДИШЬ.
ЛЕЖАЛА ДОСКА У ДОРОГИ.
О ЧЁМ КРИЧИТ ЧАЙКА НАД МОРЕМ?
– Попроси у дочери ещё золотишка сундучок, ему это ничего не стоит, а нам сгодится!
По своей простоте душевной старик и обратился к дочери:
– Пусть твой ненаглядный нам ещё сундук золота пришлёт!
Погостила Дуняша у отца, к мужу вернулась, просьбу отца передала.
Усмехнулся речной государь, но сундук золота Кузьме дал.
Как увидала молодая жена золото, тут же приказывает, подбоченясь:
– А теперь сам к рыбине иди и проси, чтоб он нам дворец хрустальный подарил, да чтоб сплошь золотом, да позументом крыта! Да чтоб по золоту дорогие каменья рисунком разбросаны! И чтоб они по ночам небесными звёздами светились а днём как жар горели и лучи солнца чтобы отражались!
Делать нечего, пошёл Кузьма на поклон к зятю, все просьбы и требования жены ему пересказать.
Выслушал его речной царь, рассердился, топнул ногой, строго сказал:
– Твоя дочь мне женой является, а таких запросов у неё не рождается! А уж ей я бы ни в чём не отказал!
– Значит, ты её сполна богатством осыпал!
Но речной продолжает сердиться:
– Мне для тебя сокровищ дать, что нищему горсть муки насыпать, но дурной голове, что давать, что не давать, всё едино!
– Как это так? – не понял Кузьма.
– А так, чем больше тебе дам, тем меньше тебе достанется!
– Почему? – удивился старик.
– У твоей жёнушки женишок есть, вчера у плетня с ним любезничала и говорила, как получит, что требует, тебя утопит, а за него замуж пойдёт.
– Не может быть такого! – не верит старик.
– Ты не смотри, что в реке живу, что на земле творится, всё знаю и ведаю! – И тут же предлагает старику: – Я тебя сейчас волной на берег выброшу, а ты мёртвым притворись, а что дальше будет, сам увидишь, и услышишь!
А тем временем, жёнушка-молодица у берега хрустальный дворец поджидала, да о другом женишке мечтала. И вот, наконец забурлила река, заволновалась, да к ногам её, вместо дворца, мужа-утопленника выбросила.
Убедившись, что Кузьма мёртв, заголосила, запричитала, чтоб вся деревня услыхала.
Народ незамедлительно собрался, о Кузьме горюют.
Тут и тайный женишок явился – не запылился. Увидала его молодица, на грудь бросилась и тихонько говорит:
– Слава Богу, старый пень окочурился, только жаль, что не успел у своей безмозглой рыбины хрустального дворца выпросить!
Услыхал её Кузьма, тут же вскочил и всем, кто о нём соболезновал, поблагодарил и сказал:
– Когда у человека ума от пятки до пупа, не ропщи, что теряешь. А коль хочешь найти, почаще к мудрым советам прислушивайся, а ещё свой разум напрягай, от слепоты избавишься! А как прозреешь да поумнеешь, афериста – обманщика, стороной за версту обойдёшь!
ЖЕСТОКОСТЬ ПОРОДИШЬ – В РАБСТВО УГОДИШЬ.
В древней и давно всеми забытой стране, которой управлял царь Эфир, жила – была девушка, по имени Яира.
Девушка была влюблена в своего царя, потому что он был молод и хорош собой.
Эфир никогда не видел Яиру и ничего не знал ни о ней, ни о её чувствах к нему.
Отец Яиры был золотых дел мастером и поэтому к нему однажды приходит ближайший слуга царя, приказывает:
– Наш высокочтимый надумал жениться и поэтому ты обязан изготовить для его невесты золотые подвески, и цепочку.
Услыхала Яира эти слова, горько заплакала, но никому свою беду не рассказала, даже отцу.
Изготовил мастер заказ, собрался царю отнести, а Яира выхватила из его рук изделие, и поспешно выскочив из дома, у порога скороговоркой проговорила:
– Я сама отнесу твою работу.
Девушка радовалась, что наконец-то встретится с любимым наедине, в надежде, что он обратит на неё внимание, возможно и удостоит большим. Нагадал же ей звездочёт, что она будет царицей…
Забрал Эфир из рук девушки изделия, восхитившись украшениями, захлопал в ладоши, приглашая слуг войти.
Слуги явились, а он приказал:
– Заточить эту негодницу в башню, и чтоб я её больше никогда не видел, казнить!
– За что? – удивились немало слуги и сама Яира.
– Эта красавица может затмить своей красотой мою невесту, хуже того, может тронуть моё сердце, а она ниже меня происхождением и не имеет права на чувства царя!
Сидит девушка в сырой и холодной башне, горько плачет, что молодой красивый царь оказался таким безжалостно жестоким и несправедливым. Он растоптал красоту и унизил её человеческое достоинство.
Услыхал охраняющий её стражник, как она рыдает, пожалел, отпустил, но строго наказал:
– Беги отсюда куда подальше и больше никогда Эфиру не попадайся на глаза, и чтобы тебя его слуги не видели, иначе и тебе, и мне отрубят головы!
– Но рано или поздно меня хватятся, тогда как?
– Сейчас царь занят хлопотами сватовства и он уже забыл о твоём существовании, и больше никогда не вспомнит! Но, если увидит, тогда гибель неминуема!
Убежала Яира, долго бродила по горам и лесам, наконец, набрела на заброшенную избушку охотников, там поселилась.
Никто не мог предположить, что сватовство Эфира закончится его неудачей. Соседний царь был весьма осведомлён о жестокости Эфира, дал полный отказ.
Этот отказ привёл к полной ярости Эфира и он объявил соседнему государству войну.
А у того царя кроме прекрасной дочери Виолы, был ещё сын, по имени Мирон.
Собрал и Мирон своё войско, такой жестокий бой был, что поле брани от тел убитых прогибалось, а от крови озёрами и реками покрылось. Мирон у Эфира много пленных взял и много земель отвоевал, попала в плен и Яира.
Увидел царевич девушку, сразу влюбился.
Как прибыли домой, Мирон незамедлительно к отцу пришёл, всё о своих чувствах рассказал.
Выслушал его отец и возмутился:
– Она принадлежит тебе рабыней, а ты мечтаешь жениться!
– Да отец, иначе я не могу обладать столь прекрасным созданием. Ты взгляни на неё, и поймёшь, что она настолько чиста, что не достойна участи рабыни!
– А разве тебе неизвестны законы нашей страны, что женившись на рабыне, ты тоже становишься рабом и я буду вынужден поставить клеймо раба! И никто не вправе нарушить этот закон, даже мой сын!
– Отпусти меня отец, мы уйдём с ней и будем свободными!
Понял отец, как сильны и безграничны чувства сына, но при всём желании помочь не мог.
– Я не имею права отпускать тебя, не поставив клейма! По нашим законам раб может получить свободу, если проживёт в нашей стране без единого замечания и нарекания десять лет! – снова возразил отец сыну.
Ушёл Мирон в свои покои растерянный и удручённый, вдруг входит сестра, увидав его в безнадёжно, отчаявшемся состоянии воскликнула:
– О, мой любимый брат, что привело вас в столь печальное расположение духа?
Мирон рассказал ей о печали, а она в ответ рассмеялась и как пташка защебетала:
– Мужчины настолько прямодушны, что не могут найти выхода из создавшегося положения!
– А чего можешь предложить ты, моя милая и любимая сестра! – с нескрываемой надеждой спросил юноша.
– Разве наш отец и ты забыли о том, что воин одержавший победу в бою имеет право на понравившийся ему подарок! Получив свою рабыню, ты имеешь право устроить конкурс красоты. И если девушка займёт первое место, она получит свободу! А если она свободна, но бедна, она получает огромную сумму денег! Богатая девушка будет награждена высшим титулом!
Обрадовался Мирон, благодарственно поцеловал сестру, побежал к отцу объявить о своём решении.
Выслушал отец сына, сказал:
– Разве тебе не сказала сестра, что не заняв первого места, девушку отправят на самые тяжёлые, каторжные работы!
Но Мирон настоял на своём.
И вот по городу затрубили трубы, глашатаи объявили о предстоящем конкурсе.
На следующий день, на постамент вывели всех желающих девушек, мечтавших щегольнуть красотой и искусством. После просмотра всех красавиц, начали объявлять имена участниц, а когда произнесли имя Яира, а девушка поклонилась, публика дружно зааплодировала, скандировав её имя. Она стала самой красивой девушкой их государства.
Яира получила свободу, а Мирон права жениться на ней, но при том потерял права наследия на царский трон. Женившись на девушке не царского происхождения, означало получить презрение народа.
И отправились они куда глаза глядят. Зашли в дремучий лес на них напали разбойники, хотели ограбить, но ничего ценного кроме отличительной царской медали Мирона, не нашли. Один из разбойников сорвал медаль с Мирона, на себя одел, отправился во дворец. А как явился, показал медаль царевича, его пропустили. Пришёл к царю, заявляет:
– Я Мирон!
Увидал отец медаль на разбойнике, встревожился:
– Что вы сделали с моим сыном?
Но тот бесстыдно стоит на своём:
– Если ты не объявишь меня своим сыном, я тебя назову сумасшедшим! Тогда все тебя признают таковым, и ты будешь вынужден передать мне трон! А его наследником являюсь я, потому что я обладатель медали царевича! А снять с меня её имеют права, в случае моей смерти! Пока медаль на мне, казнить меня не имеют права!
Возмущённый царь сорвал с нахала-разбойника медаль, приказав казнить его немедленно.
Повели самозванца на плаху, а он кричит:
– Люди, наш царь сошёл с ума, не узнаёт родного сына!
Казнили разбойника, а молва о безумии царя прокатилась по всему государству.
Не выдержал старик ударов судьбы, умер.
Идут Яира и Мирон куда и сами не знают, а молва о смерти отца их догнала. Расстроились молодые столь печальной вести, а страна осталась без наследника. Забеспокоился Мирон, что без главы и без наследника пойдут распри и войны за трон, которые приведут страну в полный упадок. А больше всего боялся Мирон своего соседа Эфира, который претендует на руку и сердце его сестры, значит, только он может претендовать на трон.
Отдать страну в руки Эфира, значит, распять её или всех граждан повесить, потому что неуёмному в жестокости Эфиру, в собственной стране каждый второй грезился врагом и предателем или разбойником!
Задумался, запечалился Мирон, но на принятие трона и сана он потерял все права.
Поняла Яира горестные думы и сердечную печаль мужа, тоже глубоко задумалась и вдруг осенённая мыслью, воскликнула:
– Мирон, я пойду в город как нищенка и проникну во дворец и встречусь с Виолой, она поможет тебе!
– Я потерял медаль, значит, потерял права наследства!
– Я объявлю себя царицей, твоей умершей матерью, чтобы узаконить твоё имя и право на трон!
– Тебе никто не поверит! – безнадёжно махнул рукой тот.
– Ничего, люди правде не верят, а когда им ложь и лесть нашёптываешь, они не только верят, но и поклоняются!
Глубоко задумался Мирон и подумав, подумав, согласился на эту авантюру, кто ни рискует, тот не побеждает.
Проникла Яира во дворец, поговорила с Виолой и та согласилась им помочь.
Одели в одежды и украшения умершей царицы, нагримировали, вышла она на центральную площадь, обратилась к людям.
– Я обращаюсь ко всем, от малых до великих, выслушайте меня!
Сразу сбежалось столько народа, яблоку упасть некуда…
Ошеломлённые граждане увидали перед собой воскресшую из мёртвых царицу, с интересом ждали, что она скажет.
– Ваш царь ушёл из жизни, обидевшись на вас! По навету подлеца и разбойника, вы объявили его сумасшедшим, тем самым вы предали его, поверив самозванцу! Царь прислал меня, чтобы я вас жестоко покарала!
Народ упал перед ней, стал молить о пощаде:
– О! Милосердная и любимая царица, мы не поверили самозванцу, но царская власть так велика, а слава высокая, мы думали и это для него почётно! Ты всегда была милосердна, пожалей наших детей, и мы исполним любую твою волю!
– Я помилую вас, если сейчас из ста одинаково одетых юношей, узнаете своего молодого царевича Мирона, вашего защитника и покровителя! Признав за ним право на царский трон, дав безграничное право повелителя!
Народ загудел, облегчённо вздохнув, зааплодировали, что могут избежать наказания.
И вот возвели на постамент сто одинаково одетых молодых людей, среди них не было Мирона, Яира снова обратилась к людам:
– Я вижу у ворот города юношу, приведите его!
Как горожане увидали Мирона, разом скандировали:
– Это Мирон! Это наш царь! Наш повелитель, благодетель и покровитель!
Так стал Мирон царём, заняв своё законное место.
А царь Эфир ещё раз решил попытать счастья, претендуя на руку и сердце Виолы.
С почётом и уважением встречает Яира гостя.
Сидит гость за столом, к еде не притрагивается, оскорбив тем самым хозяев. Украдкой посматривает на Яиру, хмурится и вздыхает.
– Что с вами, разве мы гостя не по достоинству встречаем? – любезно улыбается царица.
Опустив глаза, Эфир отвечает:
– Однажды я лишил девушку жизни!
– За что? – будто ничего не зная, спросила Яира.
– За её божественную красоту!
– Но красота не уничтожается, её боготворят и ею восхищаются! – сказала царица с доброй, открытой улыбкой.
– Девушка была ниже меня происхождением и не имела права на что-либо претендовать! – ответил жёстко Эфир.
– Будете ли вы любить свою жену? – поинтересовался Мирон, нежно улыбнувшись Яире.
– Чувств я не признаю! Каждый обязан жениться равному величию и происхождению!
– Но любовь – дар богов, награда! – возразил Мирон.
– Любовь – удел рабов и дураков! Чем больше этих червей расплодится, тем жирнее рыба, поглощающая их! А чем больше рабов и дураков размножится, тем дешевле рабсила!
Но что ему Яира, категорично возразила:
– Позвольте не согласиться с вашей точкой зрения на жизнь. Ведь вы человек, а если человек, у вас сердце имеется, в котором должно быть чисто и светло! Но ни в коей мере не должно быть замусоренной лачугой или свинарником, где рождаются и скапливаются объединение грязных мыслей и страстей, являясь рассадником низменных желаний!
Больше не желая поддерживать для Эфира неприятную беседу, он стал собираться домой.
По возвращении, Эфир вдруг почувствовал себя совсем одиноким, что защемило сердце. А поняв, что безумно, но безнадёжно влюблён, одновременно вспыхнули гнев и отчаяние. Чем больше его чувства любви обжигают, муки тоски обуревают, тем больше он страдает и тем ярче в нём ненависть неугасимым пламенем злобой полыхает. А когда понял, что без Яиры его жизнь пуста и никчёмна, решил отомстить обидчице.
В надежде, что сможет её завоевать и уничтожить, объявил Мирону войну.
Делать не чего, собрал и Мирон свои войска. И снова не только дал противнику достойный отпор, но и взял в плен самого Эфира.
И предстал Эфир перед Яирой в новом качестве. В цепях, стоя на коленях, не имея права поднять глаза и окинуть взором царицу.
А она, возвышаясь перед ним на царском троне, с достоинством, строго произнесла:
– Будучи царём и повелителем, ты возомнил себя хозяином человеческой судьбы и жизни, судьёй и палачом! Сеял в мир злобу и жестокость, вселял в сердца людей страх и отчаяние, умываясь их слезами, как родниковой водой! А став презренным рабом будешь садовником. Украшая землю садами, возможно сумеешь понять, полюбить, принять, оценить красоту! Но, будешь вынужден оплакивать своё бесправное, рабское положение. Когда количество твоих слёз, на чаше весов сравняются с тем количеством, что люди пролили по твоей вине, получишь свободу!
На что Эфир упрямо возразил:
– Ты меня поучала, что человеческое сердце-дом, где не должно быть места жестокости и чувству мести! Храм, в котором каждый обязан растить прекрасный, подобный солнцу, живительный букет добродетелей, любви и сострадания!
Горько вздохнув, Яира ответила:
– Преступника заслуженно наказать – не жестокость проявить, а дать ему возможность содеянное искупить! Без искупления и у Бога не вымолить прощения!
Ещё не утратив в себе царственной осанки, гордыни и величия, Эфир не мог смириться со столь унизительным положением, вспылив, громко вскричал:
– Лицемерка! Красиво рассуждаешь о сострадании и добродетели, а на себя Божественную миссию берёшь, не видишь, кто перед тобой! Не тебе меня судить!
Царица спокойно улыбнулась:
– Какую дорогу себе проложишь, по той и пойдешь, капля за каплей поглощая яд, что вырабатывал в своей душе годами, отравляя и уничтожая всё прекрасное, окружающее тебя!
Пытаясь разорвать и сбросить с себя цепи, Эфир хотел встать, но, убедившись в тщетности своих действий, хотел закричать, но от наплывшего на него гнева, зашипел по-змеиному:
– Ненавижу! И очень сожалею, что пощадил ничтожество – замарашку! Ты не рождена царицей, ты всего – на всего…
– Я царь! Твой покоритель и победитель, преклонив передо мной колена, выслушаешь меня! – не дал ему договорить, вошедший в комнату Мирон. – Прокладывая путь власти мечом и топором, ты не стремился к познанию истины, что распорядитель чужой жизни и судьбы, предрекает свою! Не сознавая, что наши мысли, слова и деяния – бумерангом к нам возвращаются! Не оглядываясь на прошлое, и не задумываясь о будущем, играл и забавлялся, ломал, крушил и крошил человеческие судьбы в своё удовольствие!
А теперь, когда за тобой тянется шлейф грязных хвостов расплаты, сковав самому себе и накинув цепи искупления муками и страданием, ропщешь, ищешь понимая и снисхождения, а находишь виновника свей искалеченной судьбы!
С этой минуты, своим высочайшим повелением, я лишаю тебя слова в присутствии меня и царицы!
Приказав вывести Эфира, Мирон глубоко задумался, тихо произнёс:
– Да! Колесо судьбы то вверх, то вниз вращается безжалостно и беспощадно!
С тех пор, когда наступает рассвет, мы видим на травах, цветах и кустах капельки слёз жестокого Эфира, которые называем росой.
Девушка была влюблена в своего царя, потому что он был молод и хорош собой.
Эфир никогда не видел Яиру и ничего не знал ни о ней, ни о её чувствах к нему.
Отец Яиры был золотых дел мастером и поэтому к нему однажды приходит ближайший слуга царя, приказывает:
– Наш высокочтимый надумал жениться и поэтому ты обязан изготовить для его невесты золотые подвески, и цепочку.
Услыхала Яира эти слова, горько заплакала, но никому свою беду не рассказала, даже отцу.
Изготовил мастер заказ, собрался царю отнести, а Яира выхватила из его рук изделие, и поспешно выскочив из дома, у порога скороговоркой проговорила:
– Я сама отнесу твою работу.
Девушка радовалась, что наконец-то встретится с любимым наедине, в надежде, что он обратит на неё внимание, возможно и удостоит большим. Нагадал же ей звездочёт, что она будет царицей…
Забрал Эфир из рук девушки изделия, восхитившись украшениями, захлопал в ладоши, приглашая слуг войти.
Слуги явились, а он приказал:
– Заточить эту негодницу в башню, и чтоб я её больше никогда не видел, казнить!
– За что? – удивились немало слуги и сама Яира.
– Эта красавица может затмить своей красотой мою невесту, хуже того, может тронуть моё сердце, а она ниже меня происхождением и не имеет права на чувства царя!
Сидит девушка в сырой и холодной башне, горько плачет, что молодой красивый царь оказался таким безжалостно жестоким и несправедливым. Он растоптал красоту и унизил её человеческое достоинство.
Услыхал охраняющий её стражник, как она рыдает, пожалел, отпустил, но строго наказал:
– Беги отсюда куда подальше и больше никогда Эфиру не попадайся на глаза, и чтобы тебя его слуги не видели, иначе и тебе, и мне отрубят головы!
– Но рано или поздно меня хватятся, тогда как?
– Сейчас царь занят хлопотами сватовства и он уже забыл о твоём существовании, и больше никогда не вспомнит! Но, если увидит, тогда гибель неминуема!
Убежала Яира, долго бродила по горам и лесам, наконец, набрела на заброшенную избушку охотников, там поселилась.
Никто не мог предположить, что сватовство Эфира закончится его неудачей. Соседний царь был весьма осведомлён о жестокости Эфира, дал полный отказ.
Этот отказ привёл к полной ярости Эфира и он объявил соседнему государству войну.
А у того царя кроме прекрасной дочери Виолы, был ещё сын, по имени Мирон.
Собрал и Мирон своё войско, такой жестокий бой был, что поле брани от тел убитых прогибалось, а от крови озёрами и реками покрылось. Мирон у Эфира много пленных взял и много земель отвоевал, попала в плен и Яира.
Увидел царевич девушку, сразу влюбился.
Как прибыли домой, Мирон незамедлительно к отцу пришёл, всё о своих чувствах рассказал.
Выслушал его отец и возмутился:
– Она принадлежит тебе рабыней, а ты мечтаешь жениться!
– Да отец, иначе я не могу обладать столь прекрасным созданием. Ты взгляни на неё, и поймёшь, что она настолько чиста, что не достойна участи рабыни!
– А разве тебе неизвестны законы нашей страны, что женившись на рабыне, ты тоже становишься рабом и я буду вынужден поставить клеймо раба! И никто не вправе нарушить этот закон, даже мой сын!
– Отпусти меня отец, мы уйдём с ней и будем свободными!
Понял отец, как сильны и безграничны чувства сына, но при всём желании помочь не мог.
– Я не имею права отпускать тебя, не поставив клейма! По нашим законам раб может получить свободу, если проживёт в нашей стране без единого замечания и нарекания десять лет! – снова возразил отец сыну.
Ушёл Мирон в свои покои растерянный и удручённый, вдруг входит сестра, увидав его в безнадёжно, отчаявшемся состоянии воскликнула:
– О, мой любимый брат, что привело вас в столь печальное расположение духа?
Мирон рассказал ей о печали, а она в ответ рассмеялась и как пташка защебетала:
– Мужчины настолько прямодушны, что не могут найти выхода из создавшегося положения!
– А чего можешь предложить ты, моя милая и любимая сестра! – с нескрываемой надеждой спросил юноша.
– Разве наш отец и ты забыли о том, что воин одержавший победу в бою имеет право на понравившийся ему подарок! Получив свою рабыню, ты имеешь право устроить конкурс красоты. И если девушка займёт первое место, она получит свободу! А если она свободна, но бедна, она получает огромную сумму денег! Богатая девушка будет награждена высшим титулом!
Обрадовался Мирон, благодарственно поцеловал сестру, побежал к отцу объявить о своём решении.
Выслушал отец сына, сказал:
– Разве тебе не сказала сестра, что не заняв первого места, девушку отправят на самые тяжёлые, каторжные работы!
Но Мирон настоял на своём.
И вот по городу затрубили трубы, глашатаи объявили о предстоящем конкурсе.
На следующий день, на постамент вывели всех желающих девушек, мечтавших щегольнуть красотой и искусством. После просмотра всех красавиц, начали объявлять имена участниц, а когда произнесли имя Яира, а девушка поклонилась, публика дружно зааплодировала, скандировав её имя. Она стала самой красивой девушкой их государства.
Яира получила свободу, а Мирон права жениться на ней, но при том потерял права наследия на царский трон. Женившись на девушке не царского происхождения, означало получить презрение народа.
И отправились они куда глаза глядят. Зашли в дремучий лес на них напали разбойники, хотели ограбить, но ничего ценного кроме отличительной царской медали Мирона, не нашли. Один из разбойников сорвал медаль с Мирона, на себя одел, отправился во дворец. А как явился, показал медаль царевича, его пропустили. Пришёл к царю, заявляет:
– Я Мирон!
Увидал отец медаль на разбойнике, встревожился:
– Что вы сделали с моим сыном?
Но тот бесстыдно стоит на своём:
– Если ты не объявишь меня своим сыном, я тебя назову сумасшедшим! Тогда все тебя признают таковым, и ты будешь вынужден передать мне трон! А его наследником являюсь я, потому что я обладатель медали царевича! А снять с меня её имеют права, в случае моей смерти! Пока медаль на мне, казнить меня не имеют права!
Возмущённый царь сорвал с нахала-разбойника медаль, приказав казнить его немедленно.
Повели самозванца на плаху, а он кричит:
– Люди, наш царь сошёл с ума, не узнаёт родного сына!
Казнили разбойника, а молва о безумии царя прокатилась по всему государству.
Не выдержал старик ударов судьбы, умер.
Идут Яира и Мирон куда и сами не знают, а молва о смерти отца их догнала. Расстроились молодые столь печальной вести, а страна осталась без наследника. Забеспокоился Мирон, что без главы и без наследника пойдут распри и войны за трон, которые приведут страну в полный упадок. А больше всего боялся Мирон своего соседа Эфира, который претендует на руку и сердце его сестры, значит, только он может претендовать на трон.
Отдать страну в руки Эфира, значит, распять её или всех граждан повесить, потому что неуёмному в жестокости Эфиру, в собственной стране каждый второй грезился врагом и предателем или разбойником!
Задумался, запечалился Мирон, но на принятие трона и сана он потерял все права.
Поняла Яира горестные думы и сердечную печаль мужа, тоже глубоко задумалась и вдруг осенённая мыслью, воскликнула:
– Мирон, я пойду в город как нищенка и проникну во дворец и встречусь с Виолой, она поможет тебе!
– Я потерял медаль, значит, потерял права наследства!
– Я объявлю себя царицей, твоей умершей матерью, чтобы узаконить твоё имя и право на трон!
– Тебе никто не поверит! – безнадёжно махнул рукой тот.
– Ничего, люди правде не верят, а когда им ложь и лесть нашёптываешь, они не только верят, но и поклоняются!
Глубоко задумался Мирон и подумав, подумав, согласился на эту авантюру, кто ни рискует, тот не побеждает.
Проникла Яира во дворец, поговорила с Виолой и та согласилась им помочь.
Одели в одежды и украшения умершей царицы, нагримировали, вышла она на центральную площадь, обратилась к людям.
– Я обращаюсь ко всем, от малых до великих, выслушайте меня!
Сразу сбежалось столько народа, яблоку упасть некуда…
Ошеломлённые граждане увидали перед собой воскресшую из мёртвых царицу, с интересом ждали, что она скажет.
– Ваш царь ушёл из жизни, обидевшись на вас! По навету подлеца и разбойника, вы объявили его сумасшедшим, тем самым вы предали его, поверив самозванцу! Царь прислал меня, чтобы я вас жестоко покарала!
Народ упал перед ней, стал молить о пощаде:
– О! Милосердная и любимая царица, мы не поверили самозванцу, но царская власть так велика, а слава высокая, мы думали и это для него почётно! Ты всегда была милосердна, пожалей наших детей, и мы исполним любую твою волю!
– Я помилую вас, если сейчас из ста одинаково одетых юношей, узнаете своего молодого царевича Мирона, вашего защитника и покровителя! Признав за ним право на царский трон, дав безграничное право повелителя!
Народ загудел, облегчённо вздохнув, зааплодировали, что могут избежать наказания.
И вот возвели на постамент сто одинаково одетых молодых людей, среди них не было Мирона, Яира снова обратилась к людам:
– Я вижу у ворот города юношу, приведите его!
Как горожане увидали Мирона, разом скандировали:
– Это Мирон! Это наш царь! Наш повелитель, благодетель и покровитель!
Так стал Мирон царём, заняв своё законное место.
А царь Эфир ещё раз решил попытать счастья, претендуя на руку и сердце Виолы.
С почётом и уважением встречает Яира гостя.
Сидит гость за столом, к еде не притрагивается, оскорбив тем самым хозяев. Украдкой посматривает на Яиру, хмурится и вздыхает.
– Что с вами, разве мы гостя не по достоинству встречаем? – любезно улыбается царица.
Опустив глаза, Эфир отвечает:
– Однажды я лишил девушку жизни!
– За что? – будто ничего не зная, спросила Яира.
– За её божественную красоту!
– Но красота не уничтожается, её боготворят и ею восхищаются! – сказала царица с доброй, открытой улыбкой.
– Девушка была ниже меня происхождением и не имела права на что-либо претендовать! – ответил жёстко Эфир.
– Будете ли вы любить свою жену? – поинтересовался Мирон, нежно улыбнувшись Яире.
– Чувств я не признаю! Каждый обязан жениться равному величию и происхождению!
– Но любовь – дар богов, награда! – возразил Мирон.
– Любовь – удел рабов и дураков! Чем больше этих червей расплодится, тем жирнее рыба, поглощающая их! А чем больше рабов и дураков размножится, тем дешевле рабсила!
Но что ему Яира, категорично возразила:
– Позвольте не согласиться с вашей точкой зрения на жизнь. Ведь вы человек, а если человек, у вас сердце имеется, в котором должно быть чисто и светло! Но ни в коей мере не должно быть замусоренной лачугой или свинарником, где рождаются и скапливаются объединение грязных мыслей и страстей, являясь рассадником низменных желаний!
Больше не желая поддерживать для Эфира неприятную беседу, он стал собираться домой.
По возвращении, Эфир вдруг почувствовал себя совсем одиноким, что защемило сердце. А поняв, что безумно, но безнадёжно влюблён, одновременно вспыхнули гнев и отчаяние. Чем больше его чувства любви обжигают, муки тоски обуревают, тем больше он страдает и тем ярче в нём ненависть неугасимым пламенем злобой полыхает. А когда понял, что без Яиры его жизнь пуста и никчёмна, решил отомстить обидчице.
В надежде, что сможет её завоевать и уничтожить, объявил Мирону войну.
Делать не чего, собрал и Мирон свои войска. И снова не только дал противнику достойный отпор, но и взял в плен самого Эфира.
И предстал Эфир перед Яирой в новом качестве. В цепях, стоя на коленях, не имея права поднять глаза и окинуть взором царицу.
А она, возвышаясь перед ним на царском троне, с достоинством, строго произнесла:
– Будучи царём и повелителем, ты возомнил себя хозяином человеческой судьбы и жизни, судьёй и палачом! Сеял в мир злобу и жестокость, вселял в сердца людей страх и отчаяние, умываясь их слезами, как родниковой водой! А став презренным рабом будешь садовником. Украшая землю садами, возможно сумеешь понять, полюбить, принять, оценить красоту! Но, будешь вынужден оплакивать своё бесправное, рабское положение. Когда количество твоих слёз, на чаше весов сравняются с тем количеством, что люди пролили по твоей вине, получишь свободу!
На что Эфир упрямо возразил:
– Ты меня поучала, что человеческое сердце-дом, где не должно быть места жестокости и чувству мести! Храм, в котором каждый обязан растить прекрасный, подобный солнцу, живительный букет добродетелей, любви и сострадания!
Горько вздохнув, Яира ответила:
– Преступника заслуженно наказать – не жестокость проявить, а дать ему возможность содеянное искупить! Без искупления и у Бога не вымолить прощения!
Ещё не утратив в себе царственной осанки, гордыни и величия, Эфир не мог смириться со столь унизительным положением, вспылив, громко вскричал:
– Лицемерка! Красиво рассуждаешь о сострадании и добродетели, а на себя Божественную миссию берёшь, не видишь, кто перед тобой! Не тебе меня судить!
Царица спокойно улыбнулась:
– Какую дорогу себе проложишь, по той и пойдешь, капля за каплей поглощая яд, что вырабатывал в своей душе годами, отравляя и уничтожая всё прекрасное, окружающее тебя!
Пытаясь разорвать и сбросить с себя цепи, Эфир хотел встать, но, убедившись в тщетности своих действий, хотел закричать, но от наплывшего на него гнева, зашипел по-змеиному:
– Ненавижу! И очень сожалею, что пощадил ничтожество – замарашку! Ты не рождена царицей, ты всего – на всего…
– Я царь! Твой покоритель и победитель, преклонив передо мной колена, выслушаешь меня! – не дал ему договорить, вошедший в комнату Мирон. – Прокладывая путь власти мечом и топором, ты не стремился к познанию истины, что распорядитель чужой жизни и судьбы, предрекает свою! Не сознавая, что наши мысли, слова и деяния – бумерангом к нам возвращаются! Не оглядываясь на прошлое, и не задумываясь о будущем, играл и забавлялся, ломал, крушил и крошил человеческие судьбы в своё удовольствие!
А теперь, когда за тобой тянется шлейф грязных хвостов расплаты, сковав самому себе и накинув цепи искупления муками и страданием, ропщешь, ищешь понимая и снисхождения, а находишь виновника свей искалеченной судьбы!
С этой минуты, своим высочайшим повелением, я лишаю тебя слова в присутствии меня и царицы!
Приказав вывести Эфира, Мирон глубоко задумался, тихо произнёс:
– Да! Колесо судьбы то вверх, то вниз вращается безжалостно и беспощадно!
С тех пор, когда наступает рассвет, мы видим на травах, цветах и кустах капельки слёз жестокого Эфира, которые называем росой.
ЛЕЖАЛА ДОСКА У ДОРОГИ.
Ехал мужик, вёз доски и одну обронил.
Лежит доска на обочине дороги и думает: «Как хорошо, что я упала, а то бы меня, как сестриц на пол постелили, топтать бы начали!»
Лежит доска месяц, лежит и другой… Дожди её мочат, ветры обдувают…
Много ли, мало ли она так пролежала, засырела, пожухла и почернела. А как совсем загнила, затужила, заохала…
И вот однажды идёт мужик по дороге, увидал доску, подобрал и домой принёс, положил у печи, жене говорит:
– Мария, я на дрова доску принёс, у печи положил.
А доска лежит и на своих сестриц поглядывает, а те чистенькие, прихоленные, краской покрашены да ещё и лаком покрытые. Блестят, радостью светятся.
Позавидовала доска своим сестрицам, а за себя горько, и обидно стало, что она тихонько заплакала.
А Мария взглянула на доску, мужа заругала:
– Зачем в дом ненужный хлам притащил? Она вся просырела, сгнила, гореть не будет, выброси на помойку!
Муж жену послушался.
Лежит доска на обочине дороги и думает: «Как хорошо, что я упала, а то бы меня, как сестриц на пол постелили, топтать бы начали!»
Лежит доска месяц, лежит и другой… Дожди её мочат, ветры обдувают…
Много ли, мало ли она так пролежала, засырела, пожухла и почернела. А как совсем загнила, затужила, заохала…
И вот однажды идёт мужик по дороге, увидал доску, подобрал и домой принёс, положил у печи, жене говорит:
– Мария, я на дрова доску принёс, у печи положил.
А доска лежит и на своих сестриц поглядывает, а те чистенькие, прихоленные, краской покрашены да ещё и лаком покрытые. Блестят, радостью светятся.
Позавидовала доска своим сестрицам, а за себя горько, и обидно стало, что она тихонько заплакала.
А Мария взглянула на доску, мужа заругала:
– Зачем в дом ненужный хлам притащил? Она вся просырела, сгнила, гореть не будет, выброси на помойку!
Муж жену послушался.
О ЧЁМ КРИЧИТ ЧАЙКА НАД МОРЕМ?
Когда земля не была заселена людьми и не разделялась морями и океанами, на ней жили жестокие и беспощадные друг к другу звери.
В то время чайка была, белоснежная, огромная и самая красивая птица, являлась украшением того жестокого мира.
Любуясь ею, некоторые звери мечтали заслужить её внимания.
Однажды, это было на восходе зимнего солнцестояния, дракон похитил чайку и от радости что было мочи, торжествующе закричал:
– Я поймал чайку! Я единственный обладатель земной красоты.
Птица отчаянно забилась в лапах ликующего злодея, стала призывать на помощь друзей:
– Я погибаю!..
Услыхав призыв о помощи своей любимицы, змея подползла к злодею, и грациозно извиваясь, очаровывая и завораживая изяществом, начала танцевать, чтобы загипнотизировать дракона и так освободить чайку.
Но неподалёку вдруг заблеяла овца, потерявшая ягнёнка.
От этого крика дракон очнулся от гипнотического состояния, познав замысел змеи, набросился на неё драться.
Силы были неравными, и змея позвала на помощь своих друзей…
Первым прибежал кролик, стал просить дракона:
– Я себя приношу тебе в жертву, отпусти чайку, без её красоты и очарования, земля погибнет!
Эти слова ещё больше польстили похитителю, придя в полный восторг, он гордо воскликнул:
– Я повелитель огня а обладая красотой, стану повелителем мира! Из чайки я сделаю чучело, и когда вы захотите полюбоваться её красотой, вы будете вынуждены преклоняться передо мной!
Прибежавший на помощь бык решил вразумить дракона.
– О, повелитель, всех повелителей, если погибнет чайка и все мы, то обречён на погибель и ты!
Но злой был неумолим, кичился перед ними силой и могуществом, ответил быку диким хохотом, похожим на рёв, потом ударил хвостом о землю так, что она содрогнулась, и зашатались горы.
Но друзья не испугались его угроз, и снова завязалась схватка.
Когда дракон увидел, что змея похитила у него искру, пришёл в бешенство и пустил на своих врагов бурю огня, что вокруг него образовалась неприступная стена огня.
Тогда мышка, сделав подкоп, забралась к нему промеж пальцев, начала прогрызать кожу…
Злодею сначала было щекотно, и он хохотал, но мышка упорно продолжала грызть его, что он дико взревел от нестерпимой боли, наконец, выпустив чайку.
Освободившись, чайка сказала друзьям:
– Бегите по указанному мной пути…
Но, взмахнув крыльями, вдруг застонала и упала, горько заплакав:
– У меня сломано крыло, я не могу двигаться с вами, прощайте друзья…
Увидев чайку свободной, дракон рассвирепел окончательно, что друзья его одолели, начал колотиться по земле так, что начался горный обвал…
– Садись на мои рога! – крикнул бык чайке, и они помчались прочь от злодея, спасаясь от обвала, по пути, указанному чайкой.
Но как они не спешили, нескончаемый поток сыпавшихся с гор камней настигал их, отбив быку ноги.
Заскрежетав от боли зубами, бык с сожалением произнёс:
– Друзья, я обречён, бегите дальше без меня!
Тогда лошадь укоризненно ответила:
– Разве мы можем оставить тебя в беде, садись ко мне на спину, я вынесу вас!
А дракон, продолжая преследовать спасителей чайки, обезумев от злобы и отчаяния, взлетел до самого неба, что прорвал голубую крышу.
По небу побежали тучи, да такие густые, что наступила ночная темень, начался проливной дождь, затопляя всю землю…
Спотыкаясь и падая, звери спешили укрыться в безопасное место…
И только успели они вступить на священную землю, где были в безопасности, началось землетрясение. Земля будто дышала, разверзаясь, рушилась, образуя огромные котлованы, которые тут же заполнялись водой, превращаясь в моря и океаны…
Вдруг чайка отчаянно закричала:
– Дети, там мои дети, их наверно затопило водой! – Превозмогая боль, она полетела навстречу надвигающейся бури…
Взлетев высоко над землёй, чайка увидела неоглядную гладь воды и плывущее по нему её пустое гнездо.
Зарыдав от отчаяния и невосполнимого горя, птица опустилась в гнездо.
Подхватившие её волны бушевали, то, скрывая под кипящей пеной, то выбрасывали на поверхность, унося всё дальше от друзей, в открытый океан.
– Оставайся с нами, теперь мы владыки мира и света, мы и тебе дадим год правления! – старались удержать её друзья.
– Отдайте его дракону, он так любит царствовать! – ответила рыдающая чайка, уносясь, всё дальше и дальше, по несущим её в неведомые дали волнам…
Она так горько плакала, роняя слёзы в воду, что та становилась солёной…
И вдруг услыхала, над головой разнёсся радостный крик её птенцов. Они так выросли, что мать их сначала не узнала.
А вода, приняв горечь слёз чайки, с тех пор навсегда осталась солёной, а над её волнами, над бескрайними просторами летают чайки, призывно окликая друг друга, чтобы мамы могли всегда отыскать своих птенцов.
В то время чайка была, белоснежная, огромная и самая красивая птица, являлась украшением того жестокого мира.
Любуясь ею, некоторые звери мечтали заслужить её внимания.
Однажды, это было на восходе зимнего солнцестояния, дракон похитил чайку и от радости что было мочи, торжествующе закричал:
– Я поймал чайку! Я единственный обладатель земной красоты.
Птица отчаянно забилась в лапах ликующего злодея, стала призывать на помощь друзей:
– Я погибаю!..
Услыхав призыв о помощи своей любимицы, змея подползла к злодею, и грациозно извиваясь, очаровывая и завораживая изяществом, начала танцевать, чтобы загипнотизировать дракона и так освободить чайку.
Но неподалёку вдруг заблеяла овца, потерявшая ягнёнка.
От этого крика дракон очнулся от гипнотического состояния, познав замысел змеи, набросился на неё драться.
Силы были неравными, и змея позвала на помощь своих друзей…
Первым прибежал кролик, стал просить дракона:
– Я себя приношу тебе в жертву, отпусти чайку, без её красоты и очарования, земля погибнет!
Эти слова ещё больше польстили похитителю, придя в полный восторг, он гордо воскликнул:
– Я повелитель огня а обладая красотой, стану повелителем мира! Из чайки я сделаю чучело, и когда вы захотите полюбоваться её красотой, вы будете вынуждены преклоняться передо мной!
Прибежавший на помощь бык решил вразумить дракона.
– О, повелитель, всех повелителей, если погибнет чайка и все мы, то обречён на погибель и ты!
Но злой был неумолим, кичился перед ними силой и могуществом, ответил быку диким хохотом, похожим на рёв, потом ударил хвостом о землю так, что она содрогнулась, и зашатались горы.
Но друзья не испугались его угроз, и снова завязалась схватка.
Когда дракон увидел, что змея похитила у него искру, пришёл в бешенство и пустил на своих врагов бурю огня, что вокруг него образовалась неприступная стена огня.
Тогда мышка, сделав подкоп, забралась к нему промеж пальцев, начала прогрызать кожу…
Злодею сначала было щекотно, и он хохотал, но мышка упорно продолжала грызть его, что он дико взревел от нестерпимой боли, наконец, выпустив чайку.
Освободившись, чайка сказала друзьям:
– Бегите по указанному мной пути…
Но, взмахнув крыльями, вдруг застонала и упала, горько заплакав:
– У меня сломано крыло, я не могу двигаться с вами, прощайте друзья…
Увидев чайку свободной, дракон рассвирепел окончательно, что друзья его одолели, начал колотиться по земле так, что начался горный обвал…
– Садись на мои рога! – крикнул бык чайке, и они помчались прочь от злодея, спасаясь от обвала, по пути, указанному чайкой.
Но как они не спешили, нескончаемый поток сыпавшихся с гор камней настигал их, отбив быку ноги.
Заскрежетав от боли зубами, бык с сожалением произнёс:
– Друзья, я обречён, бегите дальше без меня!
Тогда лошадь укоризненно ответила:
– Разве мы можем оставить тебя в беде, садись ко мне на спину, я вынесу вас!
А дракон, продолжая преследовать спасителей чайки, обезумев от злобы и отчаяния, взлетел до самого неба, что прорвал голубую крышу.
По небу побежали тучи, да такие густые, что наступила ночная темень, начался проливной дождь, затопляя всю землю…
Спотыкаясь и падая, звери спешили укрыться в безопасное место…
И только успели они вступить на священную землю, где были в безопасности, началось землетрясение. Земля будто дышала, разверзаясь, рушилась, образуя огромные котлованы, которые тут же заполнялись водой, превращаясь в моря и океаны…
Вдруг чайка отчаянно закричала:
– Дети, там мои дети, их наверно затопило водой! – Превозмогая боль, она полетела навстречу надвигающейся бури…
Взлетев высоко над землёй, чайка увидела неоглядную гладь воды и плывущее по нему её пустое гнездо.
Зарыдав от отчаяния и невосполнимого горя, птица опустилась в гнездо.
Подхватившие её волны бушевали, то, скрывая под кипящей пеной, то выбрасывали на поверхность, унося всё дальше от друзей, в открытый океан.
– Оставайся с нами, теперь мы владыки мира и света, мы и тебе дадим год правления! – старались удержать её друзья.
– Отдайте его дракону, он так любит царствовать! – ответила рыдающая чайка, уносясь, всё дальше и дальше, по несущим её в неведомые дали волнам…
Она так горько плакала, роняя слёзы в воду, что та становилась солёной…
И вдруг услыхала, над головой разнёсся радостный крик её птенцов. Они так выросли, что мать их сначала не узнала.
А вода, приняв горечь слёз чайки, с тех пор навсегда осталась солёной, а над её волнами, над бескрайними просторами летают чайки, призывно окликая друг друга, чтобы мамы могли всегда отыскать своих птенцов.