Страница:
– Бродячая программа, ты должна остановиться и сдаться! – прогудел один из мусорщиков.
– Как же, прямо сейчас! – сказал я.
– Сдаться – правильное решение. Мы готовы гарантировать вам жизнь.
Ну-ну, недавно мне кое-кто тоже много чего гарантировал.
Я бросился наутек. После секундного колебания мусорщики, гудя что-то о нарушении законов, об ответственности за оные и о каких-то гребаных гарантиях, устремились за мной.
Вот и отлично. Пока все шло по плану.
К тому моменту, когда я, время от времени останавливаясь и паля куда попало из пистолета, проскочил пару улиц, за мной снова увязался целый шлейф преследователей. Все это начинало здорово напоминать предыдущую погоню. Хотя было и одно отличие. Теперь я хорошо представлял, куда мне нужно бежать, знал точку, в которую нужно привести своих преследователей. До нее оставалось домов пятнадцать, не больше.
Нырнув за киоск, торгующий порнографическими журналами, я переждал несколько секунд и, выглянув из-за него, снова выстрелил.
Вот так-то!
Тяжеленная, огромная вывеска над расположенным на другой стороне улицы баром, лишившись одной из двух поддерживавших ее стоек, покачнулась и стала заваливаться на бок. Потом что-то в уцелевшей стойке хрустнуло, она перекрутилась винтом, и свободный конец вывески пронесся над мостовой, словно огромный меч. Под его удар попало сразу несколько преследователей. Их отшвырнуло шагов на пять назад, и они покатились, словно сбитые кегли, выкрикивая какие-то совсем уж непристойные ругательства. Кажется, кому-то из них отсекло краем вывески ухо. Другой зацепил ногой мусорщика, и тот с размаху протаранил будку предсказателя судеб, сплошь разрисованную звездами, кометами и портретами старца в черной одежде с высоко поднятым перстом.
Нет, все-таки здорово, что лет пять назад по киберам прокатилось повальное увлечение гиперреализмом. Тогда каждый обладающий деньгами постоянный житель кибера считал для себя вопросом чести устроить так, чтобы его дом, или бар, или магазин, или банк были построены с учетом законов реального мира. Стены при сильном ударе должны были крошиться и трескаться, а при очень сильном могли вполне натурально развалиться. Светильники можно было разбить, причем так, что вниз дождем сыпались осколки стекла, стулья с противным скрипом разламывались, витрины очень натурально трескались, а вывески могли, лишившись опоры, якобы под действием силы тяжести рухнуть вниз и кого-то очень натурально придавить.
Конечно, все это стоило бешеных денег, но зато было очень модно. По галовиденью то и дело обсуждались вопросы, касающиеся гиперреализма. «Этично ли снабжать дома туалетами, если ими никто не пользуется, а также стоит ли насыщать эти туалеты соответствующими запахами?», «Стоит ли подвергать себя риску, снабжая комнатных собачек программами, способными вызвать у них болезнь бешенства?», «Имеет ли смысл вводить в программы грядок, создаваемых для любителей выращивать в кибере овощи, подпрограммы, отвечающие за регулярное появление сорняков?»
Эта мода продержалась от силы год, не больше, а потом, как и свойственно всем модам, сошла на нет. К счастью, вывеска, внесшая сумятицу в ряды преследователей, оказалась установленной в этот краткий период, иначе мой выстрел мог пропасть даром.
Позволив себе пару секунд полюбоваться на его результаты, я хотел было уже рвануть дальше по улице, как вдруг произошло нечто незапланированное. Киоск, за которым я прятался, неожиданно выпустив пару цепких щупалец, крепко обхватив ими мое туловище.
Ох, ты!
Я рванулся, пытаясь освободиться. Не тут-то было. Щупальца были прочными. Разорвать их, похоже, не удастся.
Откуда они взялись? Ах да, я совсем забыл, что многие киоски снабжены подобными штучками. Всяких мелких хулиганов и здесь, в кибере, хватает. Чертов киоскер, воспользовавшись тем, что я задержался на несколько лишних секунд, успел задействовать противохулиганское устройство!
Точно, так оно и есть!
Я рванулся еще раз. Безрезультатно.
Преследователи мои, кажется, воспряли духом и поспешно ринулись к киоску.
Не так прытко, мои дорогие! К счастью, руки у меня свободны.
Я несколько раз нажал на курок. Шагах в десяти от меня, поперек улицы, пролегла стена огня.
Интересно, сколько в этой пукалке зарядов? Вот будет забавно, если они как раз сейчас кончатся! Впрочем, даже если этого и не произойдет, довольно скоро кто-то из преследователей догадается по соседним улицам зайти мне в тыл. После этого отважный рыцарь и борец со вселенской несправедливостью вполне благополучно накроется медным тазом.
Я отчаянно закрутил головой.
Эх, сейчас самое время кому-то из бродячих программ прийти мне на помощь. Тому же Хоббину и Ноббину. А лучше – Сплетнику. Он, похоже, в этой компании самый сообразительный.
Как же, жди. Либо их сейчас нет поблизости, либо они боятся высовываться, надеясь, что я выпутаюсь из ловушки сам.
Не выпутаюсь! Не выпутаюсь, трах-тарарах-тах-тах-тах вас всех!
Журналистка!
Я так и не понял, каким образом она оказалась рядом. Да это сейчас, собственно, и не имело никакого значения. Она возникла рядом со мной, и я мгновенно понял, что единственная моя надежда на нее.
– Ага, значит маньяк – бродячая программа все-таки попал в ловушку.
– Ты ошиблась, – сказал я, направляя на нее дуло пистолета. – Прежде всего, в ловушку попала ты. Если ты меня сейчас не освободишь, я отстрелю тебе ноги.
Для того чтобы мои слова не походили на глупую шутку, я скорчил самую зверскую гримасу, на которую была способна моя личина.
Тихо засмеявшись, девушка показала мне розовый, великолепно сделанный язычок и сказала:
– Дурак! Спорим, не выстрелишь!
Я опустил дуло пистолета вниз и устало вздохнул.
– Конечно, не выстрелю. Что ты хочешь?
– Я ты не догадался?
– Да нет у меня времени на это идиотское интервью. Еще немного и тебе придется брать его у ребят, которые меня прикончили.
– А что, неплохая мысль, – задумчиво проговорила журналистка. – Может быть, и в самом деле слегка подождать?
Вот тут я испугался. Кто знает, вдруг она не шутит? Журналисты – они такие.
– Ладно, уговорила, – быстро сказал я. – Дам я тебе интервью. Вот убегу от этих гадов и сразу дам. Все расскажу, все, что тебе будет угодно. А сейчас, ну ты же видишь, что времени нет совсем?
Журналистка бросила на меня испытующий взгляд, потом сказала:
– Хорошо, на первый раз поверим. Учти, если обманешь, я тебя где угодно найду, и тогда – берегись!
– Как только избавлюсь от погони, я весь в твоем распоряжении.
– Весь ты мне не нужен, – фыркнула журналистка. – А вот интервью…
На кончике указательного пальца ее правой руки сверкнуло тонкое, острое лезвие. Для того чтобы разрезать щупальца хватило двух быстрых движений руки.
– Лети, голубь, лети, – отступив на пару шагов, проговорила журналистка. – Кстати, не забудь об обещании.
– Не забуду.
Оглянувшись, я увидел, что огненная стена, отделявшая меня от преследователей, стала гораздо ниже. Еще немного и кто-нибудь из охотников за премиями сможет через нее перебраться.
Стоп, что-то этих уродцев стало меньше. И мусорщики куда-то делись. Отправились в обход? Наверняка. Получается, мне нужно поторопиться.
Я бросился прочь.
Квартала через два позади обозначились преследователи. Они и в самом деле отправились в обход. Задержись я возле киоска еще хотя бы на минуту, и им удалось бы взять меня в кольцо.
А вот и не получилось! Не вышло.
Я несколько раз выстрелил из пистолета, отпугивая особенно рьяных охотников за премиями, и устремился дальше. До цели оставалось совсем немного. Если меня в течение следующих пяти минут не подстрелят, я натяну нос всей своре.
Судьба была ко мне благосклонна. Я вполне благополучно достиг намеченной Хоббином цели. Она представляла из себя большой шатер, над входом в который висела табличка: «Зоопарк».
Я бросился к его двери, и тут старикашка с огромными бакенбардами и в ливрее, здорово напоминающей те, которые в восемнадцатом веке носили лакеи в домах богачей, заступил мне дорогу и завопил:
– Билет! Ты должен купить билет!
Ничего не оставалось, как опуститься до пошлости. Я помахал у него перед носом кольтом и заявил:
– Вот мой билет! Доходит?
Довод подействовал. Старикашка благоразумно отступил в сторону и быстро сказал:
– Заходите. Надеюсь, вам тут понравится.
– Не думаю, но выхода у меня нет.
Еще раз выстрелив, чтобы несколько охладить пыл преследователей, я нырнул в шатер.
Это и в самом деле оказался зоопарк. Причем внутри шатер был гораздо больше, чем снаружи.
Я оторопело огляделся.
Дьявол, как же я найду ту самую клетку?
Снаружи донесся крик старичка:
– Он здесь! Он забежал сюда и даже не заплатил за вход. Требую отметить это в вашем отчете.
Прекрасно! Старый хрыч, кажется, знал свое дело туго. Он и не подозревал, что его крики льют воду на мою мельницу.
Но как же все-таки мне тут сориентироваться?
Я двинулся по проходу между клетками, внутри которых сидели созданные в допотопные времена вирусы. На каждой клетке висела табличка, сообщавшая о том, кем был создан ее обитатель, а также как он действует. Проходя мимо клеток, я поглядывал на эти таблички. Мне нужен был вирус под названием «королевский тигр». Пока попадалось все что угодно, только не он.
Поравнявшись с очередной клеткой, я увидел, как над висевшей на ней табличкой появилась еще одна.
«Торопись. Ты должен миновать три клетки, считая от этой, по прямой и свернуть направо. Еще через три клетки – налево. Шестая является той самой. Удачи. Хоббин».
Спасибо, старик, позаботился. Теперь надо поспешить. И вообще, что-то мои преследователи запаздывают. По идее, они уже обязаны быть здесь и палить в меня из всего имеющегося в своем распоряжении оружия. Хотя…
Я представил, как должны были рассуждать преследователи.
Похоже, они вообразили, будто загнали добычу в ловушку. Выходов из этого зоопарка вероятно не более двух-трех. Стоит их перекрыть, и я попался. Наверняка этим самым они сейчас и занимаются – перекрывают выходы из зоопарка. Что они будут делать дальше? Ну конечно, ворвутся внутрь, разом, по команде, и начнут палить во все стороны.
В полном соответствии с разработанным Хоббином планом.
Кстати, к тому времени, когда это произойдет, я должен уже стоять возле клетки «королевского тигра».
Табличка с сообщением Хоббина несколько раз мигнула и исчезла. Я поспешил дальше.
Искомая клетка оказалась несколько больше других. А сидело в ней настоящее чудовище, огромное, жуткое, действительно смахивающее на тигра. Полосы, по крайней мере, на его теле были, широкие, черные и белые.
Увидев меня, страшилище испустило рев и кинулось на прутья решетки, пытаясь их сломать. Прутья, конечно, эту яростную атаку выдержали.
Стараясь не думать о том, что Хоббин мог что-то в своем плане не учесть, я внимательно осмотрел замок клетки. Очень надежный и в то же время простой замок. Для того чтобы его открыть, надо было нажать всего одну кнопку.
Неплохо. Но где же преследователи? Что-то они запаздывают.
Я уже хотел было заняться чтением таблички, в которой перечислялись тактико-технические характеристики монстра, все еще исходившего слюной и пытавшегося до меня добраться, когда началось…
Как я и предполагал, они вломились в шатер зоопарка сразу через несколько дверей. Мусорщики, ясное дело, тотчас рассеялись в разные стороны и занялись поисками меня, грешного. Остальная публика повела себя менее организованно. Многие охотники попали в зоопарк вирусов впервые. Кое у кого из них при виде мечущихся в клетках и ревущих тварей сдали нервы. Послышались испуганные крики и выстрелы.
Меня это уже не интересовало. Я следил за мусорщиками. В предстоящем представлении в роли зрителей мне нужны были именно они.
Наконец, я дождался.
Один из мусорщиков выплыл из соседнего прохода, совсем неподалеку от меня, и затянул давно уже надоевшую песню:
– Бродячая программа, если ты немедленно не сдашься, мы вынуждены будем тебя уничтожить.
Ну вот, осталось только решиться на последний шаг. Либо сейчас – либо никогда. Либо пан – либо пропал.
– Ну ты, шарообразный, – сказал я мусорщику. – Вам меня не взять. Усек? Знаешь почему?
– Бродячая программа, если ты немедленно не положишь свое оружие на пол, я буду вынужден, в соответствии с законом…
Все, время вышло.
Я нажал на кнопку замка. Дверь клетки мгновенно растаяла. Королевский тигр, пытавшийся проломить прутья решетки, заметил это не сразу, и я успел с достоинством войти в клетку.
–… а также используя данные мне права и учитывая твою потенциальную опасность, я применяю против тебя имеющееся в данный момент у меня…
– Дурак, – пробормотал я, поворачиваясь к королевскому тигру лицом.
Мгновением позже монстр сообразил, что добыча наконец-то оказалась в пределах досягаемости, и бросился на меня…
8.
– Как же, прямо сейчас! – сказал я.
– Сдаться – правильное решение. Мы готовы гарантировать вам жизнь.
Ну-ну, недавно мне кое-кто тоже много чего гарантировал.
Я бросился наутек. После секундного колебания мусорщики, гудя что-то о нарушении законов, об ответственности за оные и о каких-то гребаных гарантиях, устремились за мной.
Вот и отлично. Пока все шло по плану.
К тому моменту, когда я, время от времени останавливаясь и паля куда попало из пистолета, проскочил пару улиц, за мной снова увязался целый шлейф преследователей. Все это начинало здорово напоминать предыдущую погоню. Хотя было и одно отличие. Теперь я хорошо представлял, куда мне нужно бежать, знал точку, в которую нужно привести своих преследователей. До нее оставалось домов пятнадцать, не больше.
Нырнув за киоск, торгующий порнографическими журналами, я переждал несколько секунд и, выглянув из-за него, снова выстрелил.
Вот так-то!
Тяжеленная, огромная вывеска над расположенным на другой стороне улицы баром, лишившись одной из двух поддерживавших ее стоек, покачнулась и стала заваливаться на бок. Потом что-то в уцелевшей стойке хрустнуло, она перекрутилась винтом, и свободный конец вывески пронесся над мостовой, словно огромный меч. Под его удар попало сразу несколько преследователей. Их отшвырнуло шагов на пять назад, и они покатились, словно сбитые кегли, выкрикивая какие-то совсем уж непристойные ругательства. Кажется, кому-то из них отсекло краем вывески ухо. Другой зацепил ногой мусорщика, и тот с размаху протаранил будку предсказателя судеб, сплошь разрисованную звездами, кометами и портретами старца в черной одежде с высоко поднятым перстом.
Нет, все-таки здорово, что лет пять назад по киберам прокатилось повальное увлечение гиперреализмом. Тогда каждый обладающий деньгами постоянный житель кибера считал для себя вопросом чести устроить так, чтобы его дом, или бар, или магазин, или банк были построены с учетом законов реального мира. Стены при сильном ударе должны были крошиться и трескаться, а при очень сильном могли вполне натурально развалиться. Светильники можно было разбить, причем так, что вниз дождем сыпались осколки стекла, стулья с противным скрипом разламывались, витрины очень натурально трескались, а вывески могли, лишившись опоры, якобы под действием силы тяжести рухнуть вниз и кого-то очень натурально придавить.
Конечно, все это стоило бешеных денег, но зато было очень модно. По галовиденью то и дело обсуждались вопросы, касающиеся гиперреализма. «Этично ли снабжать дома туалетами, если ими никто не пользуется, а также стоит ли насыщать эти туалеты соответствующими запахами?», «Стоит ли подвергать себя риску, снабжая комнатных собачек программами, способными вызвать у них болезнь бешенства?», «Имеет ли смысл вводить в программы грядок, создаваемых для любителей выращивать в кибере овощи, подпрограммы, отвечающие за регулярное появление сорняков?»
Эта мода продержалась от силы год, не больше, а потом, как и свойственно всем модам, сошла на нет. К счастью, вывеска, внесшая сумятицу в ряды преследователей, оказалась установленной в этот краткий период, иначе мой выстрел мог пропасть даром.
Позволив себе пару секунд полюбоваться на его результаты, я хотел было уже рвануть дальше по улице, как вдруг произошло нечто незапланированное. Киоск, за которым я прятался, неожиданно выпустив пару цепких щупалец, крепко обхватив ими мое туловище.
Ох, ты!
Я рванулся, пытаясь освободиться. Не тут-то было. Щупальца были прочными. Разорвать их, похоже, не удастся.
Откуда они взялись? Ах да, я совсем забыл, что многие киоски снабжены подобными штучками. Всяких мелких хулиганов и здесь, в кибере, хватает. Чертов киоскер, воспользовавшись тем, что я задержался на несколько лишних секунд, успел задействовать противохулиганское устройство!
Точно, так оно и есть!
Я рванулся еще раз. Безрезультатно.
Преследователи мои, кажется, воспряли духом и поспешно ринулись к киоску.
Не так прытко, мои дорогие! К счастью, руки у меня свободны.
Я несколько раз нажал на курок. Шагах в десяти от меня, поперек улицы, пролегла стена огня.
Интересно, сколько в этой пукалке зарядов? Вот будет забавно, если они как раз сейчас кончатся! Впрочем, даже если этого и не произойдет, довольно скоро кто-то из преследователей догадается по соседним улицам зайти мне в тыл. После этого отважный рыцарь и борец со вселенской несправедливостью вполне благополучно накроется медным тазом.
Я отчаянно закрутил головой.
Эх, сейчас самое время кому-то из бродячих программ прийти мне на помощь. Тому же Хоббину и Ноббину. А лучше – Сплетнику. Он, похоже, в этой компании самый сообразительный.
Как же, жди. Либо их сейчас нет поблизости, либо они боятся высовываться, надеясь, что я выпутаюсь из ловушки сам.
Не выпутаюсь! Не выпутаюсь, трах-тарарах-тах-тах-тах вас всех!
Журналистка!
Я так и не понял, каким образом она оказалась рядом. Да это сейчас, собственно, и не имело никакого значения. Она возникла рядом со мной, и я мгновенно понял, что единственная моя надежда на нее.
– Ага, значит маньяк – бродячая программа все-таки попал в ловушку.
– Ты ошиблась, – сказал я, направляя на нее дуло пистолета. – Прежде всего, в ловушку попала ты. Если ты меня сейчас не освободишь, я отстрелю тебе ноги.
Для того чтобы мои слова не походили на глупую шутку, я скорчил самую зверскую гримасу, на которую была способна моя личина.
Тихо засмеявшись, девушка показала мне розовый, великолепно сделанный язычок и сказала:
– Дурак! Спорим, не выстрелишь!
Я опустил дуло пистолета вниз и устало вздохнул.
– Конечно, не выстрелю. Что ты хочешь?
– Я ты не догадался?
– Да нет у меня времени на это идиотское интервью. Еще немного и тебе придется брать его у ребят, которые меня прикончили.
– А что, неплохая мысль, – задумчиво проговорила журналистка. – Может быть, и в самом деле слегка подождать?
Вот тут я испугался. Кто знает, вдруг она не шутит? Журналисты – они такие.
– Ладно, уговорила, – быстро сказал я. – Дам я тебе интервью. Вот убегу от этих гадов и сразу дам. Все расскажу, все, что тебе будет угодно. А сейчас, ну ты же видишь, что времени нет совсем?
Журналистка бросила на меня испытующий взгляд, потом сказала:
– Хорошо, на первый раз поверим. Учти, если обманешь, я тебя где угодно найду, и тогда – берегись!
– Как только избавлюсь от погони, я весь в твоем распоряжении.
– Весь ты мне не нужен, – фыркнула журналистка. – А вот интервью…
На кончике указательного пальца ее правой руки сверкнуло тонкое, острое лезвие. Для того чтобы разрезать щупальца хватило двух быстрых движений руки.
– Лети, голубь, лети, – отступив на пару шагов, проговорила журналистка. – Кстати, не забудь об обещании.
– Не забуду.
Оглянувшись, я увидел, что огненная стена, отделявшая меня от преследователей, стала гораздо ниже. Еще немного и кто-нибудь из охотников за премиями сможет через нее перебраться.
Стоп, что-то этих уродцев стало меньше. И мусорщики куда-то делись. Отправились в обход? Наверняка. Получается, мне нужно поторопиться.
Я бросился прочь.
Квартала через два позади обозначились преследователи. Они и в самом деле отправились в обход. Задержись я возле киоска еще хотя бы на минуту, и им удалось бы взять меня в кольцо.
А вот и не получилось! Не вышло.
Я несколько раз выстрелил из пистолета, отпугивая особенно рьяных охотников за премиями, и устремился дальше. До цели оставалось совсем немного. Если меня в течение следующих пяти минут не подстрелят, я натяну нос всей своре.
Судьба была ко мне благосклонна. Я вполне благополучно достиг намеченной Хоббином цели. Она представляла из себя большой шатер, над входом в который висела табличка: «Зоопарк».
Я бросился к его двери, и тут старикашка с огромными бакенбардами и в ливрее, здорово напоминающей те, которые в восемнадцатом веке носили лакеи в домах богачей, заступил мне дорогу и завопил:
– Билет! Ты должен купить билет!
Ничего не оставалось, как опуститься до пошлости. Я помахал у него перед носом кольтом и заявил:
– Вот мой билет! Доходит?
Довод подействовал. Старикашка благоразумно отступил в сторону и быстро сказал:
– Заходите. Надеюсь, вам тут понравится.
– Не думаю, но выхода у меня нет.
Еще раз выстрелив, чтобы несколько охладить пыл преследователей, я нырнул в шатер.
Это и в самом деле оказался зоопарк. Причем внутри шатер был гораздо больше, чем снаружи.
Я оторопело огляделся.
Дьявол, как же я найду ту самую клетку?
Снаружи донесся крик старичка:
– Он здесь! Он забежал сюда и даже не заплатил за вход. Требую отметить это в вашем отчете.
Прекрасно! Старый хрыч, кажется, знал свое дело туго. Он и не подозревал, что его крики льют воду на мою мельницу.
Но как же все-таки мне тут сориентироваться?
Я двинулся по проходу между клетками, внутри которых сидели созданные в допотопные времена вирусы. На каждой клетке висела табличка, сообщавшая о том, кем был создан ее обитатель, а также как он действует. Проходя мимо клеток, я поглядывал на эти таблички. Мне нужен был вирус под названием «королевский тигр». Пока попадалось все что угодно, только не он.
Поравнявшись с очередной клеткой, я увидел, как над висевшей на ней табличкой появилась еще одна.
«Торопись. Ты должен миновать три клетки, считая от этой, по прямой и свернуть направо. Еще через три клетки – налево. Шестая является той самой. Удачи. Хоббин».
Спасибо, старик, позаботился. Теперь надо поспешить. И вообще, что-то мои преследователи запаздывают. По идее, они уже обязаны быть здесь и палить в меня из всего имеющегося в своем распоряжении оружия. Хотя…
Я представил, как должны были рассуждать преследователи.
Похоже, они вообразили, будто загнали добычу в ловушку. Выходов из этого зоопарка вероятно не более двух-трех. Стоит их перекрыть, и я попался. Наверняка этим самым они сейчас и занимаются – перекрывают выходы из зоопарка. Что они будут делать дальше? Ну конечно, ворвутся внутрь, разом, по команде, и начнут палить во все стороны.
В полном соответствии с разработанным Хоббином планом.
Кстати, к тому времени, когда это произойдет, я должен уже стоять возле клетки «королевского тигра».
Табличка с сообщением Хоббина несколько раз мигнула и исчезла. Я поспешил дальше.
Искомая клетка оказалась несколько больше других. А сидело в ней настоящее чудовище, огромное, жуткое, действительно смахивающее на тигра. Полосы, по крайней мере, на его теле были, широкие, черные и белые.
Увидев меня, страшилище испустило рев и кинулось на прутья решетки, пытаясь их сломать. Прутья, конечно, эту яростную атаку выдержали.
Стараясь не думать о том, что Хоббин мог что-то в своем плане не учесть, я внимательно осмотрел замок клетки. Очень надежный и в то же время простой замок. Для того чтобы его открыть, надо было нажать всего одну кнопку.
Неплохо. Но где же преследователи? Что-то они запаздывают.
Я уже хотел было заняться чтением таблички, в которой перечислялись тактико-технические характеристики монстра, все еще исходившего слюной и пытавшегося до меня добраться, когда началось…
Как я и предполагал, они вломились в шатер зоопарка сразу через несколько дверей. Мусорщики, ясное дело, тотчас рассеялись в разные стороны и занялись поисками меня, грешного. Остальная публика повела себя менее организованно. Многие охотники попали в зоопарк вирусов впервые. Кое у кого из них при виде мечущихся в клетках и ревущих тварей сдали нервы. Послышались испуганные крики и выстрелы.
Меня это уже не интересовало. Я следил за мусорщиками. В предстоящем представлении в роли зрителей мне нужны были именно они.
Наконец, я дождался.
Один из мусорщиков выплыл из соседнего прохода, совсем неподалеку от меня, и затянул давно уже надоевшую песню:
– Бродячая программа, если ты немедленно не сдашься, мы вынуждены будем тебя уничтожить.
Ну вот, осталось только решиться на последний шаг. Либо сейчас – либо никогда. Либо пан – либо пропал.
– Ну ты, шарообразный, – сказал я мусорщику. – Вам меня не взять. Усек? Знаешь почему?
– Бродячая программа, если ты немедленно не положишь свое оружие на пол, я буду вынужден, в соответствии с законом…
Все, время вышло.
Я нажал на кнопку замка. Дверь клетки мгновенно растаяла. Королевский тигр, пытавшийся проломить прутья решетки, заметил это не сразу, и я успел с достоинством войти в клетку.
–… а также используя данные мне права и учитывая твою потенциальную опасность, я применяю против тебя имеющееся в данный момент у меня…
– Дурак, – пробормотал я, поворачиваясь к королевскому тигру лицом.
Мгновением позже монстр сообразил, что добыча наконец-то оказалась в пределах досягаемости, и бросился на меня…
8.
– Ты прав, все они полные дураки и кретины, – сказал смотритель зоопарка. – А все потому, что программа, у которой нет возможности самостоятельного развития, обречена на непроходимую тупость. Почему, спросишь ты, нельзя сделать так, чтобы каждым мусорщиком управлял человек? Ну, сам понимаешь, людям надо платить деньги, и довольно неплохие. Именно поэтому девятнадцатью из двадцати мусорщиков управляют программы. Конечно, их разрабатывают очень большие мастера, но все-таки, все-таки ни один из них не рискнул ввести в свою программу возможность самостоятельного развития. И могу тебя уверить, что не рискнет. Почему? Ха, да потому, что при этом возрастает риск превращения одного из мусорщиков в бродячую программу. Или нескольких. Или всех. Смекаешь? Кстати, учти, тебе здорово повезло. Будь среди тех, кто тебя ловил, был хотя бы один управляемый человеком мусорщик, наш обман мог и раскрыться.
На вид смотрителю было лет двадцать, не больше. Щуплая фигура, худое лицо, на носу в соответствии с годичной давности модой большие роговые очки, с простыми стеклами. Короче, самый обыкновенный юный кукарача, будущий мастер.
Как этому мальцу подвезло устроиться на такой ответственный пост? Может, у него родители – большие шишки? Да нет, вряд ли. Шишки, как правило, стремятся устроить своих отпрысков на какую-нибудь синекуру, а тут надо работать. Таким образом, остается одно объяснение того, как подобный типчик мог стать смотрителем зоопарка. Передо мной, похоже, и в самом деле юный гений.
Я невольно взглянул на смотрителя зоопарка с уважением.
Тот снисходительно улыбнулся и, откинувшись поудобнее на спинку кресла, положил ноги на край пульта.
Ноббин выбил ступнями короткую дробь и сказал:
– При чем тут везение? Спорим, устроенное нами представление могло обмануть даже специалиста?
Смотритель зоопарка благосклонно кивнул.
– Обмануть? Согласен, это представление могло обмануть кого угодно. Вот только настоящего специалиста оно бы не удовлетворило. Уж он бы наверняка попытался узнать о зоопарке вирусов побольше.
– Ну и что он такого мог узнать? – полюбопытствовал я.
– Много чего. Например, то, что этот зоопарк на самом деле сплошная фикция. Весь, полностью. Причем, если эту тайну узнают посетители, то наше заведение, понятное дело, разорится. Однако мусорщики, если, конечно, они пожелают это сделать, докопаются до правды очень быстро.
– Что значит – фикция?
– Небольшой, невинный обман. Все знают, что во времена легендарных программистов существовали жуткие вирусы, способные запросто уничтожить практически любую программу. Но это было так давно, что сейчас никто не представляет, как они на самом деле выглядели. Ну, может быть, за исключением нескольких специалистов-историков. Между тем, посетителям очень нравится, когда их пугают. Так нравится, что они даже согласны платить за подобное деньги. С учетом этого и был создан наш музей. Конечно, все представленные в нем вирусы, все, без исключения, не более чем плод воображения нескольких мастеров, которым очень хорошо заплатили. Они совершенно безобидны, эти вирусы, поскольку никогда реально не существовали. Но свою задачу выполняют: пугают и приносят деньги.
– Но если они не способны причинить никому вред, – спросил я, – то в чем состоят твои обязанности?
– О! – смотритель зоопарка вознес к потолку палец. – Самой главной моей обязанностью является следить за тем, чтобы никто не узнал правду о нашем музее. Ну и, конечно, я должен заботиться о процветании нашего скромного заведения, создавать ему надлежащую рекламу.
– Угу, – сказал я. – Стало быть, в тот момент, когда я вошел в клетку «королевского тигра», мне и в самом деле ничего не угрожало? Ничегошеньки?
– Точно, – с готовностью кивнул смотритель зоопарка. – Ни в малейшей степени. Единственное, чего я боялся, это сбоя, в результате которого вирус на тебя не бросится. Вот это было бы настоящей катастрофой. Стоило кому-то из охотившихся за тобой это заметить, а потом о данном странном событии где-нибудь обмолвиться, и все – пиши пропало.
Я кивнул.
Все верно, все по плану. И сейчас, когда я убедился в том, что меня не обманывают, можно воспринимать слова смотрителя вполне спокойно. А вот тогда…
Мне вспомнилось, как на меня бросилась эта идиотская программа, что именно я при этом испытал, и мне жутко захотелось треснуть по шее либо Хоббина, либо Ноббина, неважно кого именно, главное – посильнее.
Видимо мои мысли отразились у меня на лице, и Хоббин поспешно сказал:
– Обрати внимание, как все это было ловко проделано. Посторонним наблюдателям показалось, что вирус тебя проглотил, а на самом деле ты просто перенесся сюда, в эту комнату. Причем все заняло не более секунды. Неужели ты посмеешь утверждать, что за это время успел испугаться?
Чертов хитрец. Не могу же я, в самом деле, признаться, что перепугался как никогда в жизни? Происходи все это в большом мире, уж наверняка мне бы пришлось срочно менять штаны.
Я посмотрел на Хоббина, потом на Ноббина, а уж затем на смотрителя зоопарка. Тот скорчил все понимающую физиономию и заговорщически мне подмигнул.
Это помогло.
Тяжело вздохнув, я сказал:
– Хорошо, уродцы вы эдакие, ваша взяла. Однако могли вы меня предупредить, что эта программа абсолютно безвредна? Зачем надо было рассказывать байку о том, что она на меня не нападет, о том, что мне нужно всего лишь пробежать мимо нее в самый дальний угол клетки, о том, что мусорщики увидят очень интересный мультик и поверят в мою гибель?
– Ну-у-у-у… так ведь в конце концов и получилось, – промолвил Хоббин. – А предупреди мы тебя и сцена мнимой гибели могла получится не такой достоверной. Понимаешь, что я имею в виду?
Я понимал. Я очень хорошо понимал. Мне снова захотелось дать кому-то из этих хитрецов по шее, но я даже не попытался встать со стула. Почему? Да потому, что момент для подобного действия был пропущен. А еще почему? Ну конечно, потому, что мне вдруг пришла в голову одна очень интересная мысль.
В самом деле, кто теперь помешает этим бродячим программам со мной расправиться? Все, что им было угодно, они уже получили. По крайней мере, ультиматум мусорщиков им теперь не угрожает. Официально я погиб, войдя в клетку невероятно злобного вируса. О том, что это не так, знают только несколько бродячих программ, да смотритель зоопарка. Кстати, он тоже должен быть чертовски заинтересован в том, чтобы я по-настоящему исчез. Вместе со мной исчезнет и опасность утечки информации о настоящей сути вверенного его попечительству балаганчика.
– Ладно, Бог с ним, – сказал я. – Поступили вы, конечно, по-свински, но ради пользы дела…
Хоббин заулыбался. Ноббин выбил ногами быструю, радостную дробь. Смотритель зоопарка бросил озабоченный взгляд на один из мониторов, расположенных на пульте, за которым он сидел, потом повернулся ко мне и, поощрительно улыбнувшись, заявил:
– Ничего, все образуется. Кстати, скоро вернется Сплетник. А мы еще должны успеть кое-что с тобой сделать.
Он пошарил на пульте, нашел на нем малюсенькую коробочку и несколько раз нажал на нее указательным пальцем. В результате коробочка увеличилась раза в три. Еще несколько нажатий и коробочка превратилась в довольно внушительно выглядевшую шкатулку. Открыв ее, смотритель зоопарка, озабоченно посвистывая, стал в ней копаться.
Момент был самый подходящий. Причем другого может и не подвернуться. Вот-вот вернется Сплетник, и моих противников станет четверо. А может, и больше? Кто знает, на что способны взгляды этого странного создания? Может быть, не только наблюдать, но еще и, например, кусаться или, возможно, плеваться ядом?
Стараясь сохранять самый безмятежный вид, я сунул руку в карман.
Отлично, мой верный «кольт» все еще был при мне. И это странно. По крайней мере, уж от оружия-то эта странная кампашка должна была меня освободить. Или у них не было времени даже на это? Кто знает? Да и не важно это сейчас. Пора начинать.
– Между прочим, когда эта тварь прыгнула на тебя, у тебя было такое лицо… – сказал Хоббин.
Резко вскочив, я выхватил пистолет и, отпрыгнув в сторону, прижался спиной к стене.
– Оба-на, – сказал Ноббин. – Это еще что?
Смотритель зоопарка прекратил копаться в своей шкатулке и, бросив на меня безмятежный взгляд, объяснил:
– Приступ паранойи. Ничего страшного. Он скоро пройдет.
– Конечно, пройдет, – криво усмехнувшись, заявил я. – Как только вы выпустите меня из этой берлоги. Наружу.
Хоббин покачал головой и заявил:
– Об этом не может быть и речи.
– Неужели?
Я многозначительно повел стволом своей пушки, сделав вид, будто прикидываю, в кого из этой троицы выстрелю первого. Хоббин и Ноббин заметно встревожились. Смотритель зоопарка небрежно пожал плечами и снова принялся копаться в шкатулке.
– Э, парень, а зачем тебе это нужно? – осторожно спросил Ноббин.
– Затем, что я вам не доверяю, – сказал я. – Кто мешает вам меня прямо сейчас ухлопать? После того как вы отвели от себя ультиматум мусорщиков, я стал для вас не более чем досадной помехой.
Смотритель зоопарка удовлетворенно крякнул и вытащил из шкатулки шприц с длинной иглой, несколько ампул, а также несколько таблеток. Положив их на пульт, он спросил:
– А кто мешал нам ухлопать тебя раньше? Учти, ты мог перенестись из клетки королевского тигра не в эту комнату, а в неизвестность.
Да, вот об этом я не подумал. Сильный довод, очень сильный. Впрочем, даже его можно подвергнуть сомнению.
– Мусорщики могли и не поверить в мою гибель. Как бы в этом случае вы меня сдали? Может быть, вы не уничтожили меня сразу именно поэтому? А сейчас, когда мусорщики остались в дураках, нужды во мне уже нет.
– Конечно, нет, – сказал Хоббин. – Только, учти, мы заключили соглашение и обязаны его выполнить.
– Обязательно выполним, – заверил Сплетник.
Я так и не заметил, как он вошел в комнатку. Секунду назад его не было, а потом он уже как ни в чем ни бывало стоял возле противоположной стены. Взгляд Сплетника соскочил с плеча хозяина и поспешно обежал комнату. Причем при этом он старался не приближаться ко мне слишком уж близко.
И правильно делал. У меня возникло почти непреодолимое желание поджарить все эту компанию. А что, чем не выход? По крайней мере, ухлопав их, я получу эту самую проклятую уверенность, что они мне не убьют.
Сплетник сел на свободный стул и задумчиво сказал:
– Между прочим, если ты начнешь палить в этой не такой уж большой комнате, то неминуемо сгоришь вместе с нами. В этом твоя ошибка. Прежде чем выхватывать оружие, ты должен был узнать, где выход отсюда. Поэтому советую не размахивать револьвером попусту, а сесть и поговорить с нами.
В его словах был резон.
Садиться я не стал, а вот ствол револьвера опустил вниз. Если понадобится, я все равно успею выстрелить раньше, чем кто-либо из находящихся в комнате. Правда, Сплетник прав, много от этого я не выиграю. Поэтому имеет смысл послушать, что мне скажут.
Взгляд Сплетника снова оказался на плече хозяина. Вид у него был довольно усталый, но, несмотря на это, время от времени тихо попискивая, он принялся вылизывать свою правую переднюю лапку, так, словно это занятие было неким священным ритуалом, действом, без произведения которого могут случиться совершенно ужасные вещи, типа нападения отряда налоговой полиции.
Сплетник вяло махнул смотрителю зоопарка рукой, и тот, поспешно обшарив пульт, нашел в его уголке какой-то маленький предмет. Положив его на ладонь, смотритель осторожно подул. Мгновенно увеличившись, предмет превратился в большую кофейную чашку.
– Спасибо, – сказал Сплетник, взял чашку и сделал из нее основательный глоток.
На лице у него появилось блаженное выражение. Довольно крякнув, Сплетник поспешно сделал еще один глоток и улыбнулся. Улыбка у него была хорошая, качественная, настоящее произведение искусства.
От этой улыбки мне как-то сразу вдруг стало легко и просто. Я даже подумал, что все мои подозрения являются полной чепухой, бредом больного воображения, и уже хотел было сунуть пистолет в карман, сесть на свой стул и попытаться объяснить всем находящимся в комнате, что слегка погорячился. А также, что мне за это стыдно.
На вид смотрителю было лет двадцать, не больше. Щуплая фигура, худое лицо, на носу в соответствии с годичной давности модой большие роговые очки, с простыми стеклами. Короче, самый обыкновенный юный кукарача, будущий мастер.
Как этому мальцу подвезло устроиться на такой ответственный пост? Может, у него родители – большие шишки? Да нет, вряд ли. Шишки, как правило, стремятся устроить своих отпрысков на какую-нибудь синекуру, а тут надо работать. Таким образом, остается одно объяснение того, как подобный типчик мог стать смотрителем зоопарка. Передо мной, похоже, и в самом деле юный гений.
Я невольно взглянул на смотрителя зоопарка с уважением.
Тот снисходительно улыбнулся и, откинувшись поудобнее на спинку кресла, положил ноги на край пульта.
Ноббин выбил ступнями короткую дробь и сказал:
– При чем тут везение? Спорим, устроенное нами представление могло обмануть даже специалиста?
Смотритель зоопарка благосклонно кивнул.
– Обмануть? Согласен, это представление могло обмануть кого угодно. Вот только настоящего специалиста оно бы не удовлетворило. Уж он бы наверняка попытался узнать о зоопарке вирусов побольше.
– Ну и что он такого мог узнать? – полюбопытствовал я.
– Много чего. Например, то, что этот зоопарк на самом деле сплошная фикция. Весь, полностью. Причем, если эту тайну узнают посетители, то наше заведение, понятное дело, разорится. Однако мусорщики, если, конечно, они пожелают это сделать, докопаются до правды очень быстро.
– Что значит – фикция?
– Небольшой, невинный обман. Все знают, что во времена легендарных программистов существовали жуткие вирусы, способные запросто уничтожить практически любую программу. Но это было так давно, что сейчас никто не представляет, как они на самом деле выглядели. Ну, может быть, за исключением нескольких специалистов-историков. Между тем, посетителям очень нравится, когда их пугают. Так нравится, что они даже согласны платить за подобное деньги. С учетом этого и был создан наш музей. Конечно, все представленные в нем вирусы, все, без исключения, не более чем плод воображения нескольких мастеров, которым очень хорошо заплатили. Они совершенно безобидны, эти вирусы, поскольку никогда реально не существовали. Но свою задачу выполняют: пугают и приносят деньги.
– Но если они не способны причинить никому вред, – спросил я, – то в чем состоят твои обязанности?
– О! – смотритель зоопарка вознес к потолку палец. – Самой главной моей обязанностью является следить за тем, чтобы никто не узнал правду о нашем музее. Ну и, конечно, я должен заботиться о процветании нашего скромного заведения, создавать ему надлежащую рекламу.
– Угу, – сказал я. – Стало быть, в тот момент, когда я вошел в клетку «королевского тигра», мне и в самом деле ничего не угрожало? Ничегошеньки?
– Точно, – с готовностью кивнул смотритель зоопарка. – Ни в малейшей степени. Единственное, чего я боялся, это сбоя, в результате которого вирус на тебя не бросится. Вот это было бы настоящей катастрофой. Стоило кому-то из охотившихся за тобой это заметить, а потом о данном странном событии где-нибудь обмолвиться, и все – пиши пропало.
Я кивнул.
Все верно, все по плану. И сейчас, когда я убедился в том, что меня не обманывают, можно воспринимать слова смотрителя вполне спокойно. А вот тогда…
Мне вспомнилось, как на меня бросилась эта идиотская программа, что именно я при этом испытал, и мне жутко захотелось треснуть по шее либо Хоббина, либо Ноббина, неважно кого именно, главное – посильнее.
Видимо мои мысли отразились у меня на лице, и Хоббин поспешно сказал:
– Обрати внимание, как все это было ловко проделано. Посторонним наблюдателям показалось, что вирус тебя проглотил, а на самом деле ты просто перенесся сюда, в эту комнату. Причем все заняло не более секунды. Неужели ты посмеешь утверждать, что за это время успел испугаться?
Чертов хитрец. Не могу же я, в самом деле, признаться, что перепугался как никогда в жизни? Происходи все это в большом мире, уж наверняка мне бы пришлось срочно менять штаны.
Я посмотрел на Хоббина, потом на Ноббина, а уж затем на смотрителя зоопарка. Тот скорчил все понимающую физиономию и заговорщически мне подмигнул.
Это помогло.
Тяжело вздохнув, я сказал:
– Хорошо, уродцы вы эдакие, ваша взяла. Однако могли вы меня предупредить, что эта программа абсолютно безвредна? Зачем надо было рассказывать байку о том, что она на меня не нападет, о том, что мне нужно всего лишь пробежать мимо нее в самый дальний угол клетки, о том, что мусорщики увидят очень интересный мультик и поверят в мою гибель?
– Ну-у-у-у… так ведь в конце концов и получилось, – промолвил Хоббин. – А предупреди мы тебя и сцена мнимой гибели могла получится не такой достоверной. Понимаешь, что я имею в виду?
Я понимал. Я очень хорошо понимал. Мне снова захотелось дать кому-то из этих хитрецов по шее, но я даже не попытался встать со стула. Почему? Да потому, что момент для подобного действия был пропущен. А еще почему? Ну конечно, потому, что мне вдруг пришла в голову одна очень интересная мысль.
В самом деле, кто теперь помешает этим бродячим программам со мной расправиться? Все, что им было угодно, они уже получили. По крайней мере, ультиматум мусорщиков им теперь не угрожает. Официально я погиб, войдя в клетку невероятно злобного вируса. О том, что это не так, знают только несколько бродячих программ, да смотритель зоопарка. Кстати, он тоже должен быть чертовски заинтересован в том, чтобы я по-настоящему исчез. Вместе со мной исчезнет и опасность утечки информации о настоящей сути вверенного его попечительству балаганчика.
– Ладно, Бог с ним, – сказал я. – Поступили вы, конечно, по-свински, но ради пользы дела…
Хоббин заулыбался. Ноббин выбил ногами быструю, радостную дробь. Смотритель зоопарка бросил озабоченный взгляд на один из мониторов, расположенных на пульте, за которым он сидел, потом повернулся ко мне и, поощрительно улыбнувшись, заявил:
– Ничего, все образуется. Кстати, скоро вернется Сплетник. А мы еще должны успеть кое-что с тобой сделать.
Он пошарил на пульте, нашел на нем малюсенькую коробочку и несколько раз нажал на нее указательным пальцем. В результате коробочка увеличилась раза в три. Еще несколько нажатий и коробочка превратилась в довольно внушительно выглядевшую шкатулку. Открыв ее, смотритель зоопарка, озабоченно посвистывая, стал в ней копаться.
Момент был самый подходящий. Причем другого может и не подвернуться. Вот-вот вернется Сплетник, и моих противников станет четверо. А может, и больше? Кто знает, на что способны взгляды этого странного создания? Может быть, не только наблюдать, но еще и, например, кусаться или, возможно, плеваться ядом?
Стараясь сохранять самый безмятежный вид, я сунул руку в карман.
Отлично, мой верный «кольт» все еще был при мне. И это странно. По крайней мере, уж от оружия-то эта странная кампашка должна была меня освободить. Или у них не было времени даже на это? Кто знает? Да и не важно это сейчас. Пора начинать.
– Между прочим, когда эта тварь прыгнула на тебя, у тебя было такое лицо… – сказал Хоббин.
Резко вскочив, я выхватил пистолет и, отпрыгнув в сторону, прижался спиной к стене.
– Оба-на, – сказал Ноббин. – Это еще что?
Смотритель зоопарка прекратил копаться в своей шкатулке и, бросив на меня безмятежный взгляд, объяснил:
– Приступ паранойи. Ничего страшного. Он скоро пройдет.
– Конечно, пройдет, – криво усмехнувшись, заявил я. – Как только вы выпустите меня из этой берлоги. Наружу.
Хоббин покачал головой и заявил:
– Об этом не может быть и речи.
– Неужели?
Я многозначительно повел стволом своей пушки, сделав вид, будто прикидываю, в кого из этой троицы выстрелю первого. Хоббин и Ноббин заметно встревожились. Смотритель зоопарка небрежно пожал плечами и снова принялся копаться в шкатулке.
– Э, парень, а зачем тебе это нужно? – осторожно спросил Ноббин.
– Затем, что я вам не доверяю, – сказал я. – Кто мешает вам меня прямо сейчас ухлопать? После того как вы отвели от себя ультиматум мусорщиков, я стал для вас не более чем досадной помехой.
Смотритель зоопарка удовлетворенно крякнул и вытащил из шкатулки шприц с длинной иглой, несколько ампул, а также несколько таблеток. Положив их на пульт, он спросил:
– А кто мешал нам ухлопать тебя раньше? Учти, ты мог перенестись из клетки королевского тигра не в эту комнату, а в неизвестность.
Да, вот об этом я не подумал. Сильный довод, очень сильный. Впрочем, даже его можно подвергнуть сомнению.
– Мусорщики могли и не поверить в мою гибель. Как бы в этом случае вы меня сдали? Может быть, вы не уничтожили меня сразу именно поэтому? А сейчас, когда мусорщики остались в дураках, нужды во мне уже нет.
– Конечно, нет, – сказал Хоббин. – Только, учти, мы заключили соглашение и обязаны его выполнить.
– Обязательно выполним, – заверил Сплетник.
Я так и не заметил, как он вошел в комнатку. Секунду назад его не было, а потом он уже как ни в чем ни бывало стоял возле противоположной стены. Взгляд Сплетника соскочил с плеча хозяина и поспешно обежал комнату. Причем при этом он старался не приближаться ко мне слишком уж близко.
И правильно делал. У меня возникло почти непреодолимое желание поджарить все эту компанию. А что, чем не выход? По крайней мере, ухлопав их, я получу эту самую проклятую уверенность, что они мне не убьют.
Сплетник сел на свободный стул и задумчиво сказал:
– Между прочим, если ты начнешь палить в этой не такой уж большой комнате, то неминуемо сгоришь вместе с нами. В этом твоя ошибка. Прежде чем выхватывать оружие, ты должен был узнать, где выход отсюда. Поэтому советую не размахивать револьвером попусту, а сесть и поговорить с нами.
В его словах был резон.
Садиться я не стал, а вот ствол револьвера опустил вниз. Если понадобится, я все равно успею выстрелить раньше, чем кто-либо из находящихся в комнате. Правда, Сплетник прав, много от этого я не выиграю. Поэтому имеет смысл послушать, что мне скажут.
Взгляд Сплетника снова оказался на плече хозяина. Вид у него был довольно усталый, но, несмотря на это, время от времени тихо попискивая, он принялся вылизывать свою правую переднюю лапку, так, словно это занятие было неким священным ритуалом, действом, без произведения которого могут случиться совершенно ужасные вещи, типа нападения отряда налоговой полиции.
Сплетник вяло махнул смотрителю зоопарка рукой, и тот, поспешно обшарив пульт, нашел в его уголке какой-то маленький предмет. Положив его на ладонь, смотритель осторожно подул. Мгновенно увеличившись, предмет превратился в большую кофейную чашку.
– Спасибо, – сказал Сплетник, взял чашку и сделал из нее основательный глоток.
На лице у него появилось блаженное выражение. Довольно крякнув, Сплетник поспешно сделал еще один глоток и улыбнулся. Улыбка у него была хорошая, качественная, настоящее произведение искусства.
От этой улыбки мне как-то сразу вдруг стало легко и просто. Я даже подумал, что все мои подозрения являются полной чепухой, бредом больного воображения, и уже хотел было сунуть пистолет в карман, сесть на свой стул и попытаться объяснить всем находящимся в комнате, что слегка погорячился. А также, что мне за это стыдно.