Кукаркин Евгений. Замполит

   - Ты меня искала наверно не для этого? Хочешь чего-нибудь поесть?
   - Нет. Я хочу спросить, почему ты не приезжаешь домой. Уже неделю ты здесь и не приехал ко мне.
   - Меня не было больше половины года, как ты жила?
   Она как-то пожухла, сразу на лбу вздулась жилка.
   - Тебе уже все рассказали? Мне было так трудно без тебя, исчезли деньги, даже за квартиру нечем было заплатить и пришел он... Колька Комаров. Помог конечно...
   - И тоже клялся в любви..., сначала оставался у тебя на ночь, а потом, говорят, остался совсем.
   - Он попал в аварию недавно и умер.
   - А я попал в аварию семь месяцев назад.
   Клавка совсем затухает и горбиться.
   - Значит, не придешь? А как же квартира, она записана на тебе.
   - Ищи работу и выметайся. Даю тебе срок неделю. Если останешься, приду и выкину.
   - Но я же... Мне некуда уйти.
   - Не валяй передо мной дурака, прописана у матери и иди туда.
   - Ванечка, а может быть...
   - Все, Клава, все кончено. Я не только попал в аварию, я еще и вылечился.
   Клавка встает и пошатываясь идет к двери. Мне ее не жалко, все-таки я из другого мира. Я все же боялся другого. Если бы я пришел сразу домой, то... может быть и сломался, из благородства оставил ее жить, а на нейтральной территории легче покончить со всем разом.
   Квартира захламлена, мебели почти нет. Я убираю горы мусора, переклеиваю обои. Интересно, в этой квартире наверно тоже побывали сыщики Мухитдинова и не нашли ключа. Где же ключ? А может вызвать сюда Лену? Пожалуй это хорошая мысль, но надо аклиматься. Закончить ремонт, купить кое-какую мебель. Эта, красотка, вывезла все что могла, а ключи от машины бросила в унитаз. Хорошо не спустил еще... Раздается звонок. В дверях стоит аккуратная молодая женщина, в строгом костюме, с голубыми глазами и валом светлых волос на бок.
   - Здравств... Неужели это ты?
   - Заходи, Наташа.
   Я уже мыслю как Полтаранин, примерно так. Это жена моего друга, который предал меня. Это он попытался меня убить, это он сошелся с Клавкой. Полковник сделал ему автомобильную катастрофу, убирая свидетелей. А вот какую роль играла она в этой драме?
   - Здравствуй, Иван, - она вытягивает губы и, привстав на цыпочки, касается моего подбородка. - Помолодел, без усов стал еще интересней, чем прежде.
   - Иди садись на стул. Мебели у меня нет, так что не обессудь.
   Она оглядывает полупустые комнаты.
   - Значит с Леной помирился, а эту швабру выгнал? Ты изменился не только внешне, но и внутренне.
   - Тебе чай приготовить?
   - Нет. Выпить у тебя чего-нибудь есть?
   - Увы... Еще не обзавелся.
   - А жаль.
   Она садиться на стул, закидывает ногу на ногу, показав красивые длинные ноги, достает из кармана пачку сигарет и зажигалку.
   - У тебя можно курить?
   - Давай кури, пока этот бедлам в квартире, то все можно.
   Наталья затягивается и потом смотрит на меня.
   - Я теперь одна. Как Колю похоронила так ни на кого и смотреть не хочу.
   - Пенсию тебе сделали?
   - Разве в пенсии дело. Коля был мерзавцем...
   Она выжидательно смотрит на меня и продолжает.
   - А ты здорово изменился, - повторяется она опять. - Когда ты разбился и остался жив, муженек был в панике. Он как истеричка бегал по квартире и повторял через каждые пять минут: "Надо же, он жив." Я поняла, что тут дело нечисто. Потом следователь... В общем, Коля раскололся и что-то ему рассказал.
   Женщина жадно затягивается.
   - А потом эта, засранка, пришла ко мне, - морщина она.
   - Кто?
   - Клавка. Торговаться со мной пришла, по поводу имущества. Сказала, что Коля не может жить со мной и переходит к ней, поэтому она должна забрать часть его шмоток. Я выгнала ее.
   - Когда муж раскололся, его еще дергали?
   - Нет. Судя по всему здесь задействованы очень важные лица. Его до самой смерти больше ни куда не вызывали. Мне даже показалось не сексот ли он.
   Наверно так и было, - подумал я.
   - А ты сама знала, кто пытался убить меня?
   Она замерла и кусок пепла свалился ей на колено. Смахнув его рукой, Наташа шепчет.
   - Знала...
   Я жду продолжения и в комнате стоит тишина. Наташка молчит и докуривает сигарету.
   - Мне пора.
   Она поднялась со стула и мы смотрим друг другу в глаза. Вдруг Наташа обхватывает меня руками и прижимает голову к груди.
   - Ты прости меня, Ваня. Я тебя не предавала. Я любила тебя, хотя ты был с другой. Терпеть не могла Лену, ненавидела Клавку и все равно прощала тебе все.
   - Но ты была при муже.
   - А с кем же мне еще быть.
   - И знала, что он уговорит и купит какого-то мерзавца, для моего убийства.
   Наташка плачет, вытирая слезы подолом моей рубашки.
   - У меня... тушь... Я в ванну.
   Она вырывается и несется в ванну. Я стою и гляжу ей в след. Моя рубаха испорчена черными разводами и пятнами от слез. Через пять минут из ванны уже выходит холодная леди, она кивает мне головой.
   - Так я пошла, Ваня?
   - Иди.
   Традиционный поцелуй в подбородок и Наташа ушла.
   Хохряков прямо домой принес кучу чертежей и ворох бумаг. Он расстелил все на полу и аккуратно переставляя ноги в пустые квадраты, начал лекцию.
   - Будете среди моряков и ведите себя как моряк. Говорить должны правильно и ходить тоже. Не вздумайте слезать с трапа задом, только головой вперед. Вот здесь ваша каюта, - он карандашом тыкает в чертеж разреза судна. - Не спутайте ее с соседними...
   Началось нудное заучивание названий и морских правил. Когда это все кончилось, я спросил.
   - А почему вы не рассказываете об обязанностях замполита?
   - Зачем? Сами поймете. Это человек, который по идее должен лечить человеческие души, следить за правильностью мысли у команды и своевременно пресекать дурные поступки. Кроме того, он следит за валютной кассой, а это уже немало важно.
   Майор скатывает чертежи и уже в дверях, говорит мне.
   - У вас будет много трудностей. Здесь на суше, мы вам поможем справиться, а вот в море, вы сам себе хозяин. Будьте там осторожны и внимательны. До свидания, Иван Васильевич.
   Я на дежурстве. В дверь врывается стайка девчат. Они шушукаются, оглядываясь на меня. Наконец одна стройненькая девушка отрывается от группы и подходит к моему столу.
   - Здравствуй, Ванечка. Неужто не признал.
   - Здравствуй, кошечка.
   Девчонки вокруг смеются.
   - Как кошечку сразу признал, - захлебывается одна из них.
   - Чего-то я тебя, Ванечка, не вижу в обычных злачных местах, продолжает Машка. - Говорят ты уже не пьешь, бабами не увлекаешься, бедную Клавку избил и выкинул из дома. Уж не залечили ли тебя эти несносные врачи?
   - Говорят, что кур доят.
   - Знаю, знаю. Коров тоже на что-то сажают.
   Кругом опять хохот.
   - Ванечка, давай сегодня вечером спрыснем твое новое личико. Я в кайфе от него.
   - Не могу, не дай бог, сглазишь.
   - Да ты не бойся. У тебя только губы распухнут...
   Девчонки ржут.
   - Нет. Занят сегодня.
   - А Клавка говорит, ты изменился от того, что у тебя все сломано. Неужели самое важное не вылечили?
   Сегодня день смеха. Подруги Машки чуть не плачут, перегибаясь пополам от приступов хохота.
   - А Клавка не говорила тебе, почему она не приехала в больницу, когда я загибался?
   Все замирают. Звуки медленно исчезают. Лицо Машки стало пунцовым.
   - Извини, Ванечка. Я просто большая дура. Поверь, совсем не хотела смеяться над тем, что произошло. Ты не калека и слава богу. А Клавкасволочь. Я ей не верю. Пойдемте девочки.
   Вся толпа тихо переговариваясь выталкивается в дверь. Последней выходит Машка-кошечка. Она вдруг резко поворачивается в дверях и кричит.
   - Ваня, если захочешь увидеть меня, позвони. Телефон старый. Чертова девка. А ведь ей всего 27лет, а выглядит как восемнадцатилетняя. Ни мужа, ни детей, одни мужики в голове. Однако, и человеческое ей не чуждо. Наверно, все же женщины ближе воспринимают боль других.
   - Нет у меня денег. Извини, Иван, но нет.
   Капитан Гришаков Федор Матвеевич, вытирает взмокшую лысину. Я пришел к нему домой с просьбой одолжить денег на мебель. По картотеке майора Хохрякова, он числиться моим другом.
   - Ладно не дашь, другие дадут. По крайне мере с ними ничего не случиться, - блефую я.
   Лицо Федора Матвеевича сразу становиться серым.
   - Постой, Ваня. Я знаю где их достать. У моей жены где-то здесь заначка припрятана. Я ее сейчас разорю. Что только не сделаешь для старого друга. Теперь жена пилить меня будет до самого начала рейса.
   Он уходит в другую комнату и вскоре возвращается с пачкой денег.
   - Вот пять тысяч. Хватит?
   - Давай.
   Теперь капитан деланно веселеет.
   - Значит тебя тоже выпускают в плавание?
   - Разве не слышал? Вместе поплывем.
   - А в Амстердаме тебе помощь будет нужна?
   Мы смотрим пристально друг другу в глаза. Похоже он все знает. Надо что бы он первый раскрыл карты.
   - В чем же ты хочешь мне помочь?
   - Полковник Мухитдинов сказал, что если что то у тебя проясниться, то оказать любую помощь.
   - А он не говорил, что должно у меня проясниться?
   - Ты что то должен вспомнить.
   Крутишь капитан. Он надеется, что я найду ключ и номер счета, а тебя заставляет следить за каждым моим шагом.
   - Спасибо, Федор Матвеевич, но в этот раз в Амстердаме, мне по видимому, помощь будет не нужна.
   Он облегченно вздыхает.
   - Значит операция откладывается.
   И чего они меня проверяют. Не доверяют наверно. Этот тип после нашего разговора точно будет звонить им и сообщит содержание нашей беседы.
   - Пока откладывается. Я пойду, Федор Матвеевич. Мне квартиру доделать надо.
   - А я думал, мы чайку погоняем, поговорим по душам.
   Вот хитрая лиса, как-будьто об этом только и мечтал.
   - Спасибо, но некогда. В следующий раз.
   В пустой квартире надрывается телефон.
   - Але. Я слушаю.
   - Ваня, приезжай ко мне. Я чего-то все боюсь. Приезжай, - почти умоляет голос Натальи.
   - Что стряслось?
   - По моему за мной следят...
   - Тебе не кажется?
   - Ванечка. приезжай, - чуть не плачет она.
   - Хорошо. Жди.
   Перепуганная женщина стоит у порога.
   - Заходи быстрей.
   Дверь захлопывается и она шепчет.
   - Ты никого во дворе не видел?
   - Нет.
   - Пойдем я тебе покажу.
   Наталья подводит меня к занавеске окна и показывает пальцем вправо.
   - Смотри там, видишь человек?
   Кроме уродливых теней деревьев я ничего не вижу, но что бы поддержать игру спрашиваю.
   - И давно за тобой следят?
   - Я вижу их третий день. С работы провожают сюда. Здесь целыми сутками дежурят.
   На улице появляется запоздалый прохожий и торопливо проходит мимо.
   - Вот видишь, пошел сообщать, что кто-то ко мне пришел.
   - Да, незавидное у тебя положение. Сын где?
   - К Колиной матери отправила.
   - А все же, почему они за тобой следят?
   Наталья отходит от окна и плюхается на диван.
   - Не знаю.
   А я догадываюсь, тебе надо заманить меня к себе, вот и придумала эту историю со слежкой.
   - А может наоборот, от того, что ты много знаешь?
   - Может быть, - чуть не плачет она опять.
   - Пойду на кухню, сделаю чай. У тебя там колбасы или сыра нет?
   - В холодильнике...
   Я иду на кухню и слышу шуршание шлепанцев за мной. Наталья стоит, опираясь на косяк кухонной двери и следит за моими действиями.
   - Колбаса в левом углу. Ваня я три дня пытаюсь вспомнить, что может тянуться за мной, почему так вдруг неожиданно, началась слежка. Да, я знала, что задумал против тебя муж со своими друзьями, я знала, что все провалилось и они искали выхода из создавшегося положения. Когда муж ушел к Клавке, я даже желала ему смерти, а когда она пришла, то была в шоке. И вот появился ты. Пришла посмотреть на тебя, почувствовать прежнего друга и испугалась. Не узнала. С этого момента все началось. Они пошли за мной, после моего посещения твоей квартиры. Значит ты под наблюдением?
   - Может быть, но меня это не беспокоит.
   - И тогда я взвесила все варианты, что может связывать тебя и меня в последних событиях.
   - И нашла след?
   - Да. После того как ты разбился, сюда приходил Сопин, твой друг тоже. Он все успокаивал Колю, они выпили и тут разговор пошел о том, как вытащить деньги из банка самим, как достать номер счета и ключ...
   Я чуть не выронил чайник.
   - Ну и...
   - Разве ты не помнишь, ключ ты отдал мне. Вечером, перед тем как уехать в отпуск в Ростов, к жене, - подчеркнула она слово "жена",- приехал ко мне. Ругал Клавку, Ленку и попросил сохранить ключ. Говорил, что вдруг потеряешь его, тогда голову оторвут, а у меня сохранить надежней. Ты же меня все равно, не смотря ни на что любил, Полторанин и доверял мне.
   - Пьяный сильно был?
   Теперь только не сорваться.
   - Да уж... Естественно под хмельком. Но как всегда здоров..., особенно в постели.
   - Так что они о ключе говорили?
   - Коля-то? Он сказал, что наверняка ты прячешь ключ в сейфе на судне и поэтому нет смысла его взламывать...
   - А он знал, что ключ у тебя?
   - Может быть и знал... Похоже не знал... Мне кажется, у меня шкатулка с ключом пропала. Я переискала все, но ее нигде нет. Она пропал перед уходом Коли к Клавке.
   Спокойней. Может она опять блефует.
   - Найдешь наверно. Хотя он мне сейчас вот так нужен.
   - Я еще поищу, вдруг сунула куда-нибудь в другое место. Я все к чему, раз мой бывший муж искал ключ, чтобы ограбить банк, значит он всем нужен и тебе, и им... этим, кто за мной следит.
   До чего же умненькая, стервочка. Как все здорово устроила, притворилась что запугана слежкой, перелопатила все прошедшие события, фактики и свела их к истине.
   - Не знаю.
   - А тебя спрашивал кто-нибудь о ключе? - задала мне вопрос Наталья.
   - Требовали его найти.
   - Кто?
   - Полковник КГБ.
   Ее от меня отшатывает, похоже она догадывалась об этом, но такого прямого ответа не ожидала.
   - И что ты им сказал?
   - Что не помню где он.
   - Ты, значит не рассказал обо мне?
   - Нет.
   - Мне что-то холодно, дай мне чай.
   Наталья сидит, закутанная в пуховой платок, сжавшись в комочек на диване. Я ее напоил чаем, но ее по-прежнему колотит.
   - Мне холодно, подойди сюда.
   Я подсаживаюсь к ней и крепко прижимаю к себе. Тело Натальи действительно дрожит. Мы долго сидим, она потихоньку согревается и приходит в себя.
   - Пошли спать.
   Глаза ее молят, что бы я сказал- да.
   - Да.
   Наталья будит меня утром.
   - Я почти всю ночь не спала. Ты не Полторанин. Слышишь?
   - Слышу.
   - Ты мощнее, ласковее. У тебя другая кожа, волосы, бугры мышц, запахи и вообще все другое. Ты подделка под него и одновременно никогда им не будешь. Кто ты?
   Вот чертовка, как они все-таки чувствительны. Что Лена, что Наталья, стоит им ближе прикоснуться к сокровенному и обман становиться разгаданным.
   - Я Пол...
   - Врешь. Я была сегодня ночью на седьмом небе, с Иваном так не получалось. Тело другое, другие ласки. Неужели Ленка не догадалась, что ты, не ты?
   Догадалась и молчит. Ленка получила, то о чем мечтает женщина всю жизнь: крепкую семью и немного бабьего счастья.
   - Что ты хочешь от меня?
   - Я? Ничего.
   - Тогда поставим точку на этом вопросе. Я для всех Полторанин.
   - Ладно. Мне надо на работу. Вставай.
   Наталья быстро успокаивается. Я одеваюсь и подхожу к окну. Наталья самая сложная задачка в твоей жизни Полторанин.
   Мебель завезли и расставили по комнатам. Теперь можно и вызывать Ленку с Катей. Звонит телефон. Я беру трубку.
   - Ваня, это я, Наташа. Ваня, прости меня. Я очень плохо вела себя.
   - Ты о чем?
   - Я о последнем нашем разговоре. Моя подруга в регистратуре достала твою карту. Я все прочла. Там жуткие вещи. Ты действительно сшит из кусочков.
   - Значит ты еще и шпионишь за мной.
   - Нет, Ваня, я тебе не поверила. Хотя и сейчас меня гложет червь сомнения, но ты явно не тот, что прежде. Я представила твои мучения, те несколько операций, боже, что ты вытерпел. Давай забудем наши ссоры.
   - Давай. Я хочу тебе сообщить новость. Вызываю Ленку с дочкой сюда.
   На том конце слышно дыхание и потом тихий голос.
   - Правильно делаешь, Ваня.
   Телефон тут же запел занудные сигналы.
   Прошло две недели. Приехала Лена и Катя и жизнь забила ключом в нашей квартире. Обо мне как бы забыли все: и комитетчики, и друзья, и враги.
   Прибыло наше судно и я стал собираться в плаванье. Федор
   Матвеевич попросил зайти в свою каюту.
   - Иван, хочу с тобой поговорить вот о чем. Ты знаешь, мы плывем в Брест. Сейчас мы пойдем под погрузку селитры. До чего же я не люблю эту гадость...
   - Чего так тревожишься, кэп?
   - Мы обязательно пойдем на обратном пути через Амстердам.
   - Ну и что?
   - Я поэтому и нервничаю, Иван. У меня такое предчувствие, что что-то произойдет. Я никогда не ошибаюсь в этом.
   Мы молчим, но я знаю, он хочет откровения.
   - Что тебя волнует я или плавание?
   - Ты. Что вы там задумали?
   Федор не сказал КГБ, он смешал меня с ними.
   - Думаю все будет в порядке. Я тебе теперь, буду предсказывать погоду каждый день и постараюсь не ошибаться.
   Он обижен моим недоверием.
   - Прошу, проследи с четвертым, чтобы все правильно уложили груз и закрепили там. Осмотрите все мешки и что бы не одного порванного.
   - Хорошо, кэп.
   Я звоню к Наталье. - Алле... Это я, Иван, ты меня слышишь? - Ваня... Здравствуй, Наташа. Ты не можешь встретиться со мной? Трубка молчит и потом выдыхает.
   - Где?
   - Недалеко от твоего дома в кафе "Матрешка".
   - Хорошо, я выхожу.
   Она так же аккуратно и элегантно одета, ее светлые волосы сложены в прическу. Наталья подставляет мне щеку для поцелуя.
   - Здравствуй, Ванечка.
   Мы садимся за столик и она подперев рукой подбородок, спрашивает.
   - Что стряслось?
   - После завтра мы уходим в море.
   - Я знаю.
   - А у меня на сердце не спокойно...
   - Из-за меня?
   - И из-за тебя тоже. Больше всего меня тревожит Лена и дочка.
   - Здесь у тебя, по-моему, все в порядке.
   - Я боюсь другого, моего бурного прошлого.
   - А... Вон оно как? Боишься, что твои бывшие любовницы и твои бурные похождения, в твое отсутствие, не выплеснулись как из помойного ведра на них.
   - Боюсь.
   - Чего же ты тогда вызвал ее из Ростова? Жила бы там и все было в порядке.
   - У меня дочь, она ни в чем не виновата, ей нужна семья, отец. В конце концов, там Лена, неплохая женщина, поверившая в новую, лучшую жизнь.
   - Я ведь тоже верю и надеюсь на лучшую жизнь.
   - У тебя все впереди.
   - Ах ты, ...
   Наталья вспыхивает, выбрасывает руки на скатерть, но потом гаснет и уже спокойным твердым голосом спрашивает.
   - Что тебе надо?
   - Твоей помощи.
   - Это я уже догадалась. Что именно?
   - Поддержать Лену. Не дать этим стервам оплевать ее.
   - Хорошо, Ваня. Все что в моих силах, я сделаю. На что ради тебя идиота не пойдешь, но у меня есть одно условие...
   - Что еще?
   - Пойдем ко мне сейчас...
   К судну пришли родственники моряков. Команда прощается с ними. Ленка сует мне спортивную сумку.
   - Ванечка, возьми ее, там провизия и некоторые теплые вещи.
   - Папа, - обращается Катя, - а кораблики тонут?
   - Эти нет, - я киваю на свое судно.
   - А Витька говорил, что если в нем сделать дырку, он утонет.
   - Витька, это твой друг?
   - Нет, мы не дружим, у него пуговицы нет на лямке.
   - Раз он такой неряха, значит он не прав.
   Ленка стоит рядом и улыбается. Гудит гудок. Все вокруг меняется. Начинаются вскрики, все стали торопиться. Ленка тоже обнимает меня и мы долго целуемся. Потом я поднимаю Катю и толкнув ее пальцем в носик спрашиваю.
   - Что тебе привезти?
   - Карлсона.
   - Договорились.
   Все, пора в путь. Я поднимаюсь на судно и с палубы машу семье рукой и вдруг замечаю рядом с ними Наталью. Она тоже приветливо машет ладонью.
   Я сижу в своей каюте и разбираю спортивную сумку, здесь и пирог, и книги, свитер и теплые носки, А это что? В углу коробочка. Я открываю ее и замираю... Небольшой ключ, с испещренной насадочкой на конце. Кто же мне его подсунул? Лена, Наталья? Машинально вытаскиваю связку ключей от квартиры и насаживаю ключ на кольцо. Кто?
   Мне выдали из управления кипу бумаг, где для замполитов судов составлены графики проведения политбесед и тем, инструкции и руководства работы с личным составом судов. Сегодня по этому идиотскому графику политзанятие. Тема: "Развитое коммунистическое общество". Матросы сидят в столовой и я несу чушь, о том как хорошо будет нашим детям жить при коммунизме. Люди привыкли к этой ерунде и занимаются своим делом: кто читает, кто пишет, в углу двое режутся в карты, еще несколько спят и только буфетчица Галя смотрит на меня, разинув рот.
   - У кого какие вопросы, - заканчиваю я лекцию.
   Галя поднимает руку.
   - А скажите, вот... как.... то есть, вы выпали из окна? Мне сказали..., редко выживают... с такой высоты.
   Все оживаю, даже спящие проснулись и с интересом смотрят на меня.
   - Это просто счастливый случай, я упал с шестого этажа гостиницы на газон.
   - Говорят врачи сшили вас из кусочков, - спросил моряк у окна.
   - Так и было.
   - А страшно падать с большой высоты и знать, что ты разобьешься? спросил кто-то.
   - Страшно, но мне повезло, я не помню, как сумел совершить этот трагический шаг.
   - Вы здорово поддали? - спросил тот же голос
   - Да я выпил многовато в тот день.
   - Извините, товарищ замполит, но вы много пережили, это не сказалось на... вашей психике, что ли. Вы почувствовали, что стали другим?
   - Шесть месяцев проведенные в больнице, конечно заставляют понять по другому многие человеческие ценности. Изменилось отношение к друзьям, товарищам по работе и вообще к людям.
   - Как же вас допустили к работе? Да еще в дальнее плавание? Неужели наши врачи научились так хорошо штопать людей?
   - Наверно я был настойчив.
   В моей каюте два сейфа, один для денег, другой для бесчисленных документов. Я пытаюсь разобраться в этом ворохе бумаг и личных вещей. За верхней дверцей железного шкафа вещи предшественника, в нижней - мои. Здесь бинокль, фонарь, старые, исписанные календари, книги, блокноты с конспектами и бумаги, стопка бумаг. Я все скинул на пол разбираю по стопочкам. Вот доносы команды судна на своих друзей и товарищей, которым Полторанин почему-то не дал им ход. Особенно активен матрос Кукушкин, который обливал грязью "деда" четыре раза, а это донос от четвертого помощника на Кэпа. Вот корявый почерк буфетчицы Гали на подозрительную возню с долларами матроса Трифонова и еще... и еще. Другая стопка- письма, здесь вскрытые конверты некоторых членов команды, почему то не переданные им, полученные записки и открытки от многих поклонниц, самим Полтораниным. Выходит мой предшественник копался в чужой переписке. Наконец третья стопка - это протоколы проведения занятий, отчеты о проводимых работах и копии корреспонденции отсылаемой в первый отдел и в политуправление. Я ищу следы или намеки об амстердамском банке. Увы все глухо. Зачем, интересно, Полторанин хранил старые календари? На них тоже пометки и надписи. Ничего примечательного.
   Мы прибыли в Гамбург. Здесь начались первые мои неприятности.
   Матрос в потертой полу изношенной робе, уныло стоял передо
   мной.
   - Так расскажите, Трифонов, как все произошло.
   - Мы, под руководством старпома группой сошли на берег. Честно вам говорю, не хотел я никуда удирать или отставать. Вошли мы почти в центр города, а там, за стеклянными витринами бабы, и все полуголые. Меня бес попутал, засмотрелся я на витрины и... отстал от ребят. А потом стал бегать, искать их.
   - Ну, и...?
   - Не нашел, конечно. Подумал, чего уже терять, куплю каких-нибудь шмоток сам и спокойно приду на корабль. Прошел в первый попавшийся переулке к лавчонке, смотрю товар вроде сносный, да и цены подходящие. Сами посудите черный блестящий костюм и всего за три доллара. Купил я его, хозяин лавчонке подобострастно раскланивается, красиво так упаковал, слезу пустил, мерзавец. Сервис прямо, еще тот... А на два оставшихся доллара решил выпить... пива. Уже у порта заскочил в кабачок, там смотрю болгары пиво хлещут, Знакомые оказались, они с "Варны", ну и после второй кружки...
   - Точно помнишь, после второй?
   - После второй, век мне света не видать, точно, после второй, я им похвастал, что костюм дешевый в городе купил. Покажи, говорят. Показал, тут такое началось, болгары от хохота чуть не упали, а потом и весь кабачок вповалку лег. Костюм-то оказывается для покойников, одноразовый из какой-то бумажной ткани. Ну, я и обозлился. Влепил одному болгарину в ухо и пошло...
   - Так, значит, влепил и пошло... Так что же мне с тобой делать?
   - Виноват я, товарищ замполит. Бес попутал, точно.
   Я смотрю на него и размышляю. Хозяин кабачка выставил счет на 124 доллара, в полиции сказали, что пострадало двое, один болгарин и один переодетый офицер, министерства безопасности. Он то уж как под кулаком Трифонова оказался, не пойму, обычно они сидят как мышки по углам и все подслушивают. За болгар обидно, друзья ведь. Придется просить капитана, что бы нанес визит вежливости, попросил извинения. Теперь с деньгами. Что с Трифонова взять, придется трясти валютную кассу.
   - Иди, Трифонов, ты ввел в расход наши деньги и мой тебе приговор: до Союза, будешь сидеть на судне и ни на одной стоянке на берег не выйдешь.
   - Слушаюсь, - уныло отвечает он и выходит из каюты.
   Капитан выслушал меня и кивнул головой.
   - Нехорошо получилось. Прибудем на родину, спишу Трифонова. Одни неприятности только с ним. А к болгарам придется идти. У меня бутылочка армянского еще осталась, возьму для примирения. А что с этим офицером, который тоже пострадал?
   - Сам не пойму. Как он под кулак Трифонова попал? В полиции деликатно намекнули, что нас могут задержать, если министерство безопасности потребует расследования дела.