Страница:
Шаблона. Но Токар успокоил его подозрения - а это главное.
- Оставь прибыль с этой штуки себе, Токар. Для Шаба и Славы. Как
свадебный подарок. Они уже назначили день?
- Точно - еще нет. После его отпуска и защиты. Зимой, наверное.
Собираешься приехать?
- Собираюсь вообще податься в Весло. У меня не хватит сил сражаться с
новым Наблюдателем.
- Да следующим летом мода на времена Владычества и без того схлынет. -
Токар хихикнул. - Попробую присмотреть тебе местечко. Если ты все будешь
делать так блестяще, как этого короля, то нигде не пропадешь.
- Тебе правда нравится? Я подумывал, а не посадить ли его на коня. -
Боманц почувствовал прилив гордости за свое мастерство.
- Коня? Точно? Они похоронили его вместе с конем?
- С доспехами и всем прочим. Не знаю, кто хоронил теллекурре, но
мародеров там не было. У меня целый ящик монет, драгоценностей и гербов. -
Монет Владычества? Вот это самый шик! Их же по большей части переплавили.
Хорошо сохранившаяся монета времен Владычества стоит в пятьдесят раз больше
номинала.
- Ну так оставь этого царя Имярек у меня. Я сделаю коня, а ты заберешь
его в следующий раз.
- Долго тебе ждать не придется. Разгружусь и сразу назад. Кстати, где
Шаб? Я хотел ему привет передать. - Токар потряс очередным кожаным пакетом.
- Слава?
- Слава. Ей бы романы писать. Она меня на бумаге разорит.
- Шаб копает. Пошли. Жасмин! Я повел То-кара на раскопки.
На улице Боманц постоянно поглядывал через плечо. Комета стала такой
яркой, что была видна и днем. - Чертовски красивый будет вид, когда она
достигнет пика, - предсказал он.
- Да уж наверное.
От улыбки Токара у Боманца по спине побежали мурашки. "Мерещится", -
подумал он.
***
Дверь лавки Шаблон открыл спиной и сбросил на пол груду оружия.
- Похоже, рудник истощился, пап. Сегодня один мусор.
Боманц отогнул медную проволоку, выпутался из каркаса, поддерживавшего
конский скелет.
- Так пусть Мен-фу этим займется. В доме и без того места нет.
По лавке действительно было не пройти. Боманц мог ничего не делать
годами, будь у него такое желание.
- Хорошо смотрится, - одобрил Шаблон коня, прежде чем отправиться за
очередным грузом оружия из одолженной тачки. - Придется тебе показать, как
взгромоздить нашего короля наверх, чтобы я смог его собрать, когда вернусь.
- Я и сам могу.
- Думал, ты остаешься.
- Может быть. Не знаю. Когда ты диссертацию-то начнешь?
- Я уже работаю. Делаю заметки. Как только соберусь, смогу записать вот
так! - Шаблон щелкнул пальцами. - Не беспокойся. Времени у меня
предостаточно. - Он снова вышел. Жасмин принесла чай.
- Я думала, тут Шаб.
- На улице. - Боманц мотнул головой. Жасмин оглянулась в поисках места
для чайника и чашек.
- Надо прибрать тут все.
- Я это себе давно говорю. Вернулся Шаблон.
- Тут хватит частей и обломков, чтобы собрать целые доспехи. Только
носить их нельзя будет.
- Чаю? - спросила у него мать.
- Конечно. Пап, я проходил мимо штаба - прибыл новый Наблюдатель. -
Уже?
- Тебе он понравится. Привез экипаж и три фургона с одеждой для своей
любовницы. И взвод слуг. - Что? Ха! Он сдохнет, когда Бесанд покажет ему
квартиру.
Наблюдатель жил в келье, более подходившей монаху, чем самому
могущественному человеку в провинции.
- Он того заслуживает.
- Ты его знаешь?
- Понаслышке. Вежливые называют его Шакал. Если б я знал, что это он...
Ну что я мог сделать? Ничего. Ему повезло, что семья отослала его сюда.
Останься он в городе, его бы кто-нибудь прирезал.
- Не слишком популярен, да?
Сам узнаешь, если останешься. Возвращайся, пап.
- У меня есть дело, Шаб.
- И надолго?
- Пара дней. Или вечность. Ты же знаешь. Я доберусь до этого имени.
- Мы могли бы попытаться сейчас, папа. Воспользоваться смятением.
- Без экспериментов, Шаб. Только уверенность. Я не желаю играть со
Взятыми в кости.
Шаблон явно хотел еще поспорить, но вместо этого глотнул чаю. Потом
снова вышел к тачке.
- Токар должен уже появиться, - сказал он, вернувшись. - Может, он
привезет не два фургона. Боманц хихикнул:
- Может, он не только фургоны привезет, но и сестренку?
- Да, я и об этом думал...
- Как же ты будешь диссертацию писать?
- Ну, выпадают минуты... Боманц протер тряпочкой драгоценность на
упряжи коня мертвого царя.
- Ладно, хватит на сегодня. Пошли к раскопу.
- Сделаем крюк, поглядим на суету? - предложил Шаблон.
- Не пропущу ни за какие деньги.
***
Ближе к вечеру к раскопу пришел Бесанд. Боманца он застал дремлющим.
- Что такое? - вопросил он. - Спим на работе?
Боманц выпрямился:
- Ты же меня знаешь. Я только из дома вышел. Я слыхал, новенький
приехал. Бесанд плюнул:
- Не напоминай.
- Плохо?
- Хуже, чем я ожидал. Попомни мои слова, Бо, - сегодня начинается конец
света. Эти дураки еще пожалеют.
- Ты уже решил, что будешь делать дальше?
- Рыбачить. Рыбачить, мать его за ногу. В самой глухой глуши. День
подожду, чтоб этого типа в курс ввести, и пойду на юг. - Я всю жизнь мечтал
осесть в одном из Самоцветных городов. Никогда не видел моря. Так ты
уезжаешь, да?
- Только не надо об этом с такой радостью, ладно? Ты с твоими
дружками-воскресителями победил, но я-то знаю, что меня побили на чужой
земле.
- Последнее время мы не слишком много спорили. Не стоит наверстывать
упущенное.
- Ладно-ладно. Само собой вылетело. Извини. Это от разочарования. Все
вокруг рассыпается, а я ничего не могу поделать.
- Ну, не настолько же все плохо.
- Настолько. У меня свои источники, Бо. Я же не псих-одиночка. Есть в
Весле многие умные люди, которые разделяют мои страхи. Говорят, что
воскресители готовят что-то. Ты еще увидишь. Если только не унесешь ноги.
- Наверное, унесу. Шаблон этого типа знает. Но я не могу уйти, пока не
закончу раскопки.
Бесанд, прищурившись, глянул на приятеля.
- Бо, мне бы следовало заставить тебя все здесь убрать. Тут словно
черти блевали.
Боманц не был аккуратным работником. На сотню футов вокруг раскопа
землю усеивали кости, обломки древних доспехов и прочий мусор. Жуткое
зрелище. А он и не замечал.
- Да к чему мучиться? За год все зарастет. Кроме того, я не хочу, чтобы
Мен-фу переработался.
- Бо, ты сама сердечность.
- Стараюсь.
- Еще увидимся.
- Ладно.
Боманц попытался сообразить, что он сделал не так, за чем приходил
Бесанд и чего не нашел. Потом пожал плечами, улегся на траву и закрыл глаза.
***
Женщина манила его. Никогда еще сои не был так ярок. И так удачен.
Боманц подошел к женщине, взял за руку, и она повела его тенистой тропинкой
между деревьями. Тонкие лучики солнечного света пронзали кроны, в них
плясали золотые пылинки. Женщина говорила, но слов было не разобрать. Ему
было все равно. Покой.
Золото стало серебром. Серебро отлилось в громадный тупой клинок, что
пробивал ночное небо, затмевая слабые звезды. Комета снижалась, снижалась...
Великанское лицо женщины глянуло на него. Она кричала. Зло кричала. А он не
слышал...
Комета исчезла. Полная луна скользила по усеянному алмазами небу. Тень
закрыла звезды, смела Млечный Путь. Голова, разобрал Боманц. Силуэт головы.
Волк, глотающий луну... И тень исчезла. Снова рядом с ним была женщина,
снова он шел по лесной тропе, спотыкаясь о солнечные зайчики. Она обещала
ему что-то...
Он проснулся: Жасмин трясла его за плечи.
- Бо! У тебя снова кошмар. Проснись.
- Я.., в порядке, - пробормотал он. - Не так и страшно.
- Не надо было тебе есть столько лука. В твоем возрасте и при твоей
язве...
Боманц сел, похлопал себя по животу. В последнее время язва его не
беспокоила. Может, дела отвлекали его от хворей? Он спустил ноги с кровати н
уставился в темноту.
- Ты что?
- Думаю спуститься к Шабу.
- Отдохнул бы.
- Чушь. В моем-то возрасте? Старикам отдых не нужен. Я не могу так
тратить время. - Он нашарил ботинки.
Жасмин по привычке пробормотала что-то нехорошее. Боманц не обратил
внимания. Равнодушие он довел до степени искусства.
- Поосторожнее, - добавила она.
- А?
- Поберегись, говорю. Что-то не по себе мне, раз Бесанда нет.
- Так он только утром уехал.
- Да, но...
Боманц вышел из дома, бормоча под нос что-то о суеверных старухах,
которые боятся любых перемен.
Путь он выбрал кружной, по временам останавливался, глядя на Комету.
Удивительное зрелище. Полотнище блеска. Интересно, что может означать тот
сон? Тень, пожирающая луну. Не слишком много, решил он.
На околице Боманц услышал голоса. Он пошел потише - обычно в такой час
люди по улице не бродят.
Голоса доносились из заброшенного сарая. Внутри мерцала свеча.
Паломники, предположил Боманц. Он пристроился к щели, но не увидел ничего,
кроме чьей-то спины. Что-то в этих сутулых плечах... Бесанд? Нет, слишком
широкие. Скорее уж один из Токаревых громил...
Голосов он тоже не узнал - в сарае больше перешептывались, - но один из
них был подозрительно похож на вечное нытье Мен-фу. Слова, однако, он слышал
вполне отчетливо.
- Слушай, мы сделали все, что могли. Когда у мужика отбирают дом и
работу, он мог бы и понять, что ему тут не место. Но ведь не уходит же!
Второй голос:
- : Значит, пришло время серьезных мер. Нытик:
- Это уже слишком.
- Трус. - Презрительное фырканье. - Я это сделаю. Где он?
- Забрался на старую конюшню. На чердак. Устроил себе там подстилку,
как старый пес в углу.
Кто-то, ворча, встал. Шаги. Боманц схватился за живот и поспешно
отсеменил в тень. Дорогу пересекла сутулая фигура. Сияние Кометы отразилось
от обнаженного клинка.
Боманц перебрался в тень подальше и принялся думать.
Что все это значит? Убийство, само собой. Но чье? И зачем? Кто
поселился в заброшенной конюшне? Паломники и просто путники вечно ночевали в
пустых строениях... И кто эти заговорщики?
На ум приходили разные варианты, но Боманц отбросил все - слишком уж
они были мрачные. Когда самообладание вернулось к нему, он побежал к
раскопу.
Лампа Шаблона стояла на месте, но самого парня не было видно.
- Шаб? - Нет ответа. - Шаблон! Где ты? - Опять нет ответа. - Шаблон! -
вскрикнул Боманц почти панически.
- Пап, это ты?
- Где ты?
- Сру.
Боманц со вздохом сел. Секундой позже вылез из кустов сын, утирая пот
со лба. Странно: ночь прохладная.
- Шаб, неужели Бесанд передумал? Этим утром он вроде уехал. А я только
что слышал, как несколько мужиков сговаривались убить кого-то, и вроде бы
его.
- Убить? Кто?
- Не знаю. Трое или четверо. Одним из них мог быть Мен-фу. Он не
возвращался?
- Не знаю. Тебе не примерещилось часом? Что ты вообще тут делаешь
посреди ночи?
- Опять кошмары. Не мог заснуть. И мне не примерещилось. Эти типы
собирались убить кого-то, потому что тот не уехал.
- Это ж бессмыслица, пап.
- Да мне пле... - Боманц резко развернулся. Что-то зашуршало за его
спиной. В круг света вышла, пошатываясь, фигура, сделала три шага и упала.
- Бесанд! Это Бесанд. А я что тебе говорил! Грудь бывшего Наблюдателя
пересекала кровавая рана.
- Я в порядке, - прошептал он. - В порядке. Просто шок. Не так
страшно.., как кажется.
- Что случилось?
- Пытались меня убить. Я же говорил - скоро начнется. Говорил, что они
играют по-крупному. Но в этот раз я их надул. И убийцу ихнего срезал.
- Я думал, ты уезжаешь. Я видел, как ты уходил.
- Передумал. Не могу уехать. Я клятву дал, Бо. Работу у меня отняли, но
не совесть же. Я должен их остановить.
Боманц посмотрел сыну в глаза. Шаблон покачал головой:
- Пап, глянь на его запястье. Боманц посмотрел.
- Ничего не вижу.
- В том-то и дело. Амулета нет.
- Он же его сдал, когда уходил. Разве нет?
- Нет, - ответил Бесанд. - Потерял в драке. И в темноте не смог найти.
- Он снова издал тот странный звук.
- Папа, он серьезно ранен. Я сбегаю в бараки.
- Шаб, - выдохнул Бесанд, - только ему не говори. Скажи капралу Хрипку.
- Ладно. - Шаблон умчался.
Свет Кометы наполнял ночь призраками. Курганье, казалось, корчится и
ползет. Тени проскальзывали среди кустов. Боманц поежился и попытался
убедить себя, что это лишь игра воображения.
***
Близилось утро. Бесанд вышел из шока и теперь прихлебывал присланный
Жасмин супчик. Пришел капрал Хрипок, доложил результаты расследования.
- Ничего не нашел, сударь. Ни тела, ни амулета. Даже следов драки нет.
Словно и не было ничего.
- Ну не сам же я себя порезал!
Боманц призадумался. Если бы он не подслушал заговорщиков, то просто не
поверил бы Бесанду. Этот человек способен организовать покушение на себя,
чтобы вызвать сочувствие.
- Я вам верю, сударь. Я только рассказываю, что нашел.
- Они потеряли свой лучший шанс. Теперь мы предупреждены. Будьте
внимательны.
- И не забывайте, кто ваш новый начальник, - встрял Боманц. - Не
наступайте ему на мозоли.
- Этот недоумок. Сделай что можешь, Хрипок. И не шарь вокруг курганов.
- Слушаюсь. - Капрал отбыл.
- Возвращайся домой, пап, - предложил Шаблон. - Ты весь серый. Боманц
поднялся.
- Ты в порядке? - спросил он.
- Отлично, - ответил Бесанд. - Не беспокойся обо мне. Солнце-то встало.
Эти твари на дневном свету ни на что не годятся.
"Не слишком на это рассчитывай, - подумал Боманц. - Если это истинные
почитатели Властелина, они и ясный полдень могут превратить в ночь".
- Я тут думал этой ночью, пап, - произнес Шаблон, как только они
отошли. - До начала заварушки. О твоей проблеме с прозваниями. И меня
осенило. Есть в Весле такой старый камень - здоровый, с рунами и резьбой.
Черт знает, Сколько он там стоит. Никто не помнит, кто его ставил или зачем.
Всем наплевать.
- Ну и?
- Давай покажу, что на нем нарисовано. - Шаблон подобрал веточку,
расчистил клочок земли, начал рисовать. - На верхушке - неровная звезда в
круге. Потом несколько строк - руны, которые никто прочитать не может. Их я
не помню. Потом картинки. - Он поспешно чертил линии.
- Довольно грубо.
- Они такие и есть. Но посмотри. Вот этот. Человечек со сломанной
ногой. Здесь. Червь? Тут - человек поверх контура зверя. Тут - человек с
молнией. Понимаешь? Хромой. Крадущийся в Ночи. Меняющий Облик. Зовущая Бурю.
- Может быть. А может быть, ты торопишься с выводами.
- Пускай. - Шаблон продолжал рисовать. - Вот так они расположены на
камне. Четверо, кого я назвал. В том же порядке, что у тебя на карте. Смотри
сюда. На твоих пустых местах. Это могут быть те Взятые, чьи могилы мы еще не
определили. - Он указал на пустой кружок, человечка со склоненной набок
головой, голову зверя с кругом во рту.
- Позиции сходятся, - признал Боманц.
- И?
- Что "и"?
- Папа, ты прикидываешься идиотом. Круг - это может быть ноль. А может
быть знак прозывавшегося Безликим или Безымянным. Этот - Повешенный. А тут -
Луногрыз, или Лунный Пес?
- Вижу, Шаб. Но я не уверен, что хочу видеть. - Он рассказал Шаблону
свой сон - огромная волчья пасть, заглатывающая луну.
- Вот видишь! - сказал Шаблон. - Тебе собственное сознание
подсказывает. Проверь свидетельства. И посмотри, все ли сходится.
- Не стоит.
- Почему?
- А я их наизусть помню. Сходится.
- Так в чем дело?
- Я уже не уверен, что хочу это сделать.
- Папа... Папа, если не ты, то я это сделаю. Я не позволю тебе
выбросить зря тридцать семь лет. Что изменилось? Ты отдал почти все, чтобы
попасть сюда. Неужели ты можешь все это просто списать?
- Я привык к такой жизни. Меня она не тяготит.
- Папа... Я ведь встречался с твоими знакомыми по прежней жизни. Все
они говорят, что ты мог бы стать великим волшебником. Они изумлялись, что с
тобой произошло. Они знают, что у тебя был какой-то тайный великий план и ты
отправился исполнять его. Они думают, что ты мертв, потому что иначе о
человеке твоих способностей было бы известно. И теперь я начинаю подумывать,
что они правы.
Боманц вздохнул. Шаблон никогда не поймет его. Пока не постареет в тени
виселицы.
- Я серьезно, пап. Я сделаю это.
- Нет, не сделаешь. Тебе не хватит ни знаний, ни мастерства. Я сделаю
это сам. Так, наверное, предрешено.
- Пошли!
- Не торопись ты так. Не на посиделки собираешься. Это опасно. Мне
нужен отдых и время, чтобы прийти в соответствующее состояние. Собрать
оборудование, приготовить сцену.
- Пап...
- Шаблон, кто тут специалист? Кто этим займется - ты или я?
- Ты, наверное.
- Тогда заткнись. И держи рот на замке. Самое раннее - завтра ночью.
Если твое расположение прозваний меня удовлетворит.
Шаблон глянул на него обиженно и нетерпеливо.
- В чем дело? Что у тебя за спешка?
- Я просто... Я думаю, что вместе с Токаром приедет Слава. Я хотел,
чтобы она приехала уже к завершению.
Боманц в отчаянии заломил брови.
- Пошли домой. Я с ног валюсь. - Он обернулся. Бесанд, напрягшись от
ярости, глядел в сторону Курганья. - И держи его от меня подальше.
- Пару дней ему будет просто не встать. Чуть позже Боманц пробормотал:
- Что это все может значить? Неужели и вправду воскресители?
- Воскресители - это миф, на котором наживается Бесандова банда, -
ответил Шаблон.
Боманц вспомнил некоторых своих университетских знакомых.
- Не будь так в этом уверен.
Дома Шаблон сразу пошел на чердак - изучать карту. Боманц перекусил и,
прежде чем лечь, сказал Жасмин:
- Приглядывай за Шабом. Что-то он странно себя ведет.
- Странно? Это как?
- Не знаю. Просто странно. Слишком его Курганье интересует. Не давай
ему отыскать мои вещи. Он может попытаться сам открыть путь.
- Он не станет.
- Я уж надеюсь.., но все же приглядывай за ним.
Услыхав, что Грай вернулся. Кожух немедля побежал к старику домой. Грай
обнял его.
- Как поживаешь, парень?
- Мы уж думали, что ты сгинул. - Грая не было дома восемь месяцев. -
Пытался вернуться, но тут у вас дорог совсем не осталось.
- Знаю. Полковник попросил Взятых сбрасывать припасы с ковра-самолета.
- Слыхал. Военный губернатор в Весле на дыбы встал, как это услышал.
Целый полк отправил на строительство новой дороги. Уже на треть сделана. Я
по ней сюда и шел.
Кожух посерьезнел.
- Это действительно была твоя дочь?
- Нет, - ответил Грай.
Уходя, он заявил, что хочет встретиться с женщиной, назвавшейся его
дочерью. Он заявил, что отдаст все свои сбережения человеку, который найдет
его детей и приведет в Весло.
- Ты, кажется, разочарован. Так оно и есть. Исследования не дали почти
ничего. Слишком многих летописей не хватает.
- Как перезимовали, Кожух?
- Плохо.
- Там, внизу, тоже было не лучше. Я за вас беспокоился.
- У нас с племенами были неприятности. Самое худшее из всего. Знаешь,
всегда можно сидеть в доме, приперев дверь бревном. Но когда воры забрались
в твой погреб, есть уже нечего.
- Я так и думал, что до этого дойдет.
- Мы присматривали за твоим домом. Лесовики разграбили пару пустующих.
- Спасибо. - Глаза Грая сузились. Чужие в его доме? Насколько
внимательно они смотрели? Если хорошо поискать, можно найти достаточно,
чтобы повесить его.
Грай выглянул из окна:
- Кажется, дождь идет.
- Да тут всегда дождь идет, кроме тех дней, когда идет снег. Зимой на
двенадцать футов насыпало. Люди волнуются. Что с погодой случилось?
- Старики рассказывают, что после Великой Кометы всегда так - пара
очень суровых зим. В Весле таких холодов не было, но снегопадов - изрядно.
- Сильных морозов и у нас не бывало. Только снегу так навалило, что из
дому не выйти. Я чуть с ума не сошел. Курганье - ровно озеро замерзшее. Даже
Великого кургана не видать.
- Да? Ну мне еще мешок разобрать надо. Так что давай-ка расскажи всем,
что я вернулся. Все деньги порастратил. И работа мне нужна срочно.
- Ладно, Грай.
Грай смотрел из окна, как Кожух бредет к казармам стражников по
настилу, положенному уже после отъезда Грая. Понятно, почему положенному, -
под настилом хлюпала грязь. Кроме того, полковник Сироп не позволял своим
людям бездельничать. Когда Кожух исчез из виду. Грай поднялся на второй
этаж.
Ничего не тронуто. Отлично. Он глянул в окошко на Курганье.
Как оно изменилось за какую-то пару лет. Еще немного, и его вовсе будет
не разглядеть.
Грай фыркнул, пригляделся внимательнее. Потом вытащил из тайника
шелковую карту, посмотрел на нее, потом снова на Курганье. Затем выудил
из-за пазухи намокшие от пота бумаги, те, что таскал с собой с того момента,
как украл их из университета в Весле, разложил их поверх карты.
Ближе к вечеру он встал из-за стола, накинул плащ и, взяв палку, на
которую теперь опирался, вышел. Ковыляя по грязи, лужам и слякоти, он
добрался до холма над Великой Скорбной рекой.
Река, как всегда, разлилась. Русло ее продолжало петлять. Через
некоторое время Грай выругался, врезал тростью по старому дубу и повернул к
дому.
Спустились серые сумерки. До темноты он домой не успеет.
- Черт, как же все сложно, - пробормотал Грай. - Я никогда на это не
рассчитывал. Что же мне теперь делать?
Рискнуть. Сделать шаг, которого он стремился по возможности избежать,
хотя именно в предчувствии его и зимовал в Весле.
В первый раз за многие годы Грай подумал, а стоит ли игра свеч.
Но что бы он ни решил, до темноты ему домой не успеть.
Если с перепугу накричать на Душечку, можно много чего пропустить.
Ильмо, Одноглазый, Гоблин. Масло - вся компания обожает меня подкалывать. И
посвящать меня в подробности они не собирались, нет! Привлекли к этому делу
всех - даже Следопыт, который, кажется, очень привязался ко мне и болтал со
мной больше всех остальных, вместе взятых, не обмолвился словом. Так что
назначенный день я встретил в торжествующем невежестве.
Я собрал полную боевую выкладку. Мы вообще-то, согласно традиции,
тяжелая пехота, хотя в последнее время больше ездим верхом. Большинство из
нас слишком стары, чтобы таскать восемьдесят фунтов барахла на горбу. Я
отволок свои сумы в пещеру, которая служит у нас конюшней и воняет, как
прабабушка всех хлевов, - и не нашел там ни одного оседланного коня.
Впрочем, кроме коня Душечки.
Мальчишка-конюший только ухмыльнулся, когда я спросил его, что
творится.
- Поднимитесь наверх, - посоветовал он. - Сударь.
- Да? Ублюдки вонючие. Я им покажу, как в игрушки со мной играть. Я им
напомню, кто тут ведет Анналы.
Я матерился и стенал, пока не выбрался в сплетение слабых лунных теней
вокруг входа в туннель. Там собралась остальная банда - с облегченной
выкладкой. У каждого только оружие и мешок сушеной жратвы.
- Ты куда собрался, Костоправ? - осведомился Одноглазый, с трудом
сдерживая смех. - Ты, похоже, все свое барахло в мешок увязал. В черепаху
превращаешься? Носишь домик на спине?
- Мы не переезжать собрались. - Это Ильмо. - Просто отправляемся в
налет.
- Да вы просто банда садистов!
Я вышел в полосу тусклого света. Луна через полчаса должна была сесть.
Вдалеке плыли в ночи Взятые. Эти сукины дети серьезно относились к своему
дозору. А чуть поближе к нам собралась целая толпа менгиров. Их было
столько, что равнина походила на пустынное кладбище. И бродячих деревьев
немало.
Больше того - несмотря на полный штиль, я слышал звон Праотца-Дерева.
Это явно что-то значило. Менгир мог бы объяснить мне, но эти каменюги очень
молчаливы, когда дело касается их самих и их братьев по разуму. Особенно
Праотца-Дерева. Многие из них даже не признаются, что он существует.
- Лучше разгрузись, Костоправ, - приказал Лейтенант, но объяснять тоже
ничего не стал.
- И ты с нами? - удивленно спросил я его.
- Ага. Пошевеливайся. Времени у нас немного. Оставь только оружие и
аптечку. И быстрее - одна нога здесь, другая там.
Спускаясь, я столкнулся с Душечкой. Она улыбнулась. Как я ни был зол, а
все же улыбнулся и ответ. Не могу на нее злиться. Я ведь ее знаю с той поры,
как она была во-от такусенькая. Когда Ворон спас ее от головорезов Хромого в
Форсбергской кампании. И я не могу смотреть на эту женщину, не видя в ней
того ребенка. Сентиментален я становлюсь и мягок.
Поговаривают, что я страдаю романтическим параличом мысли. Вспоминая
прошлое, я почти готов с этим согласиться. Все эти глупости, что я писал о
Госпоже...
Когда я вернулся наверх, луна касалась горизонта. По толпе гулял
возбужденный шепоток. Была там и Душечка на своей белой кобыле, гарцевавшая
вокруг и объяснявшаяся с теми, кто понимал язык знаков. А в небе плыли
невиданно низко сияющие пятна, какие встречаются только на щупальцах
летающих китов. Такое бывает только в страшных рассказах об изголодавшихся
китах, которые спускают щупальца до самой земли и пожирают каждое растение и
животное на своем пути.
- Эй! - окликнул я наших. - Поосторожнее там! Этот ублюдок снижается.
Огромная тень затмевала тысячи звезд. И расползалась. Вокруг нее вились
манты. Большие, маленькие, средние - столько их я никогда не видел.
Мой оклик вызвал только смех. Я снова помрачнел и принялся обходить
ударную группу, изводя товарищей проверкой наличия обязательных пакетов
первой помощи. К концу обхода я почувствовал себя намного лучше - пакеты
были у всех.
Летучий кит спускался.
Луна села, и в тот же миг менгиры начали двигаться. И светиться - той
стороной, что повернута к нам и не видна Взятым.
Душечка проехала по отмеченной менгирами дороге. Когда она проезжала
мимо менгира, тот гас и, как я полагаю, передвигался к дальнему концу
шеренги.
Времени проверять у меня не было. Ильмо и Лейтенант построили нас в
колонну. Ночь над нашими головами наполняли хлопанье крыльев и писк
теснящихся в воздухе мант.
Летучий кит оседлал ручей.
Мой бог, он был огромен. Огромен! Я и не подозревал... Он на пару сотен
ярдов уходил в кораллы на дальней стороне ручья. А всего в нем было
четыре-пять сотен ярдов. И в ширину от семидесяти до сотни.
- Оставь прибыль с этой штуки себе, Токар. Для Шаба и Славы. Как
свадебный подарок. Они уже назначили день?
- Точно - еще нет. После его отпуска и защиты. Зимой, наверное.
Собираешься приехать?
- Собираюсь вообще податься в Весло. У меня не хватит сил сражаться с
новым Наблюдателем.
- Да следующим летом мода на времена Владычества и без того схлынет. -
Токар хихикнул. - Попробую присмотреть тебе местечко. Если ты все будешь
делать так блестяще, как этого короля, то нигде не пропадешь.
- Тебе правда нравится? Я подумывал, а не посадить ли его на коня. -
Боманц почувствовал прилив гордости за свое мастерство.
- Коня? Точно? Они похоронили его вместе с конем?
- С доспехами и всем прочим. Не знаю, кто хоронил теллекурре, но
мародеров там не было. У меня целый ящик монет, драгоценностей и гербов. -
Монет Владычества? Вот это самый шик! Их же по большей части переплавили.
Хорошо сохранившаяся монета времен Владычества стоит в пятьдесят раз больше
номинала.
- Ну так оставь этого царя Имярек у меня. Я сделаю коня, а ты заберешь
его в следующий раз.
- Долго тебе ждать не придется. Разгружусь и сразу назад. Кстати, где
Шаб? Я хотел ему привет передать. - Токар потряс очередным кожаным пакетом.
- Слава?
- Слава. Ей бы романы писать. Она меня на бумаге разорит.
- Шаб копает. Пошли. Жасмин! Я повел То-кара на раскопки.
На улице Боманц постоянно поглядывал через плечо. Комета стала такой
яркой, что была видна и днем. - Чертовски красивый будет вид, когда она
достигнет пика, - предсказал он.
- Да уж наверное.
От улыбки Токара у Боманца по спине побежали мурашки. "Мерещится", -
подумал он.
***
Дверь лавки Шаблон открыл спиной и сбросил на пол груду оружия.
- Похоже, рудник истощился, пап. Сегодня один мусор.
Боманц отогнул медную проволоку, выпутался из каркаса, поддерживавшего
конский скелет.
- Так пусть Мен-фу этим займется. В доме и без того места нет.
По лавке действительно было не пройти. Боманц мог ничего не делать
годами, будь у него такое желание.
- Хорошо смотрится, - одобрил Шаблон коня, прежде чем отправиться за
очередным грузом оружия из одолженной тачки. - Придется тебе показать, как
взгромоздить нашего короля наверх, чтобы я смог его собрать, когда вернусь.
- Я и сам могу.
- Думал, ты остаешься.
- Может быть. Не знаю. Когда ты диссертацию-то начнешь?
- Я уже работаю. Делаю заметки. Как только соберусь, смогу записать вот
так! - Шаблон щелкнул пальцами. - Не беспокойся. Времени у меня
предостаточно. - Он снова вышел. Жасмин принесла чай.
- Я думала, тут Шаб.
- На улице. - Боманц мотнул головой. Жасмин оглянулась в поисках места
для чайника и чашек.
- Надо прибрать тут все.
- Я это себе давно говорю. Вернулся Шаблон.
- Тут хватит частей и обломков, чтобы собрать целые доспехи. Только
носить их нельзя будет.
- Чаю? - спросила у него мать.
- Конечно. Пап, я проходил мимо штаба - прибыл новый Наблюдатель. -
Уже?
- Тебе он понравится. Привез экипаж и три фургона с одеждой для своей
любовницы. И взвод слуг. - Что? Ха! Он сдохнет, когда Бесанд покажет ему
квартиру.
Наблюдатель жил в келье, более подходившей монаху, чем самому
могущественному человеку в провинции.
- Он того заслуживает.
- Ты его знаешь?
- Понаслышке. Вежливые называют его Шакал. Если б я знал, что это он...
Ну что я мог сделать? Ничего. Ему повезло, что семья отослала его сюда.
Останься он в городе, его бы кто-нибудь прирезал.
- Не слишком популярен, да?
Сам узнаешь, если останешься. Возвращайся, пап.
- У меня есть дело, Шаб.
- И надолго?
- Пара дней. Или вечность. Ты же знаешь. Я доберусь до этого имени.
- Мы могли бы попытаться сейчас, папа. Воспользоваться смятением.
- Без экспериментов, Шаб. Только уверенность. Я не желаю играть со
Взятыми в кости.
Шаблон явно хотел еще поспорить, но вместо этого глотнул чаю. Потом
снова вышел к тачке.
- Токар должен уже появиться, - сказал он, вернувшись. - Может, он
привезет не два фургона. Боманц хихикнул:
- Может, он не только фургоны привезет, но и сестренку?
- Да, я и об этом думал...
- Как же ты будешь диссертацию писать?
- Ну, выпадают минуты... Боманц протер тряпочкой драгоценность на
упряжи коня мертвого царя.
- Ладно, хватит на сегодня. Пошли к раскопу.
- Сделаем крюк, поглядим на суету? - предложил Шаблон.
- Не пропущу ни за какие деньги.
***
Ближе к вечеру к раскопу пришел Бесанд. Боманца он застал дремлющим.
- Что такое? - вопросил он. - Спим на работе?
Боманц выпрямился:
- Ты же меня знаешь. Я только из дома вышел. Я слыхал, новенький
приехал. Бесанд плюнул:
- Не напоминай.
- Плохо?
- Хуже, чем я ожидал. Попомни мои слова, Бо, - сегодня начинается конец
света. Эти дураки еще пожалеют.
- Ты уже решил, что будешь делать дальше?
- Рыбачить. Рыбачить, мать его за ногу. В самой глухой глуши. День
подожду, чтоб этого типа в курс ввести, и пойду на юг. - Я всю жизнь мечтал
осесть в одном из Самоцветных городов. Никогда не видел моря. Так ты
уезжаешь, да?
- Только не надо об этом с такой радостью, ладно? Ты с твоими
дружками-воскресителями победил, но я-то знаю, что меня побили на чужой
земле.
- Последнее время мы не слишком много спорили. Не стоит наверстывать
упущенное.
- Ладно-ладно. Само собой вылетело. Извини. Это от разочарования. Все
вокруг рассыпается, а я ничего не могу поделать.
- Ну, не настолько же все плохо.
- Настолько. У меня свои источники, Бо. Я же не псих-одиночка. Есть в
Весле многие умные люди, которые разделяют мои страхи. Говорят, что
воскресители готовят что-то. Ты еще увидишь. Если только не унесешь ноги.
- Наверное, унесу. Шаблон этого типа знает. Но я не могу уйти, пока не
закончу раскопки.
Бесанд, прищурившись, глянул на приятеля.
- Бо, мне бы следовало заставить тебя все здесь убрать. Тут словно
черти блевали.
Боманц не был аккуратным работником. На сотню футов вокруг раскопа
землю усеивали кости, обломки древних доспехов и прочий мусор. Жуткое
зрелище. А он и не замечал.
- Да к чему мучиться? За год все зарастет. Кроме того, я не хочу, чтобы
Мен-фу переработался.
- Бо, ты сама сердечность.
- Стараюсь.
- Еще увидимся.
- Ладно.
Боманц попытался сообразить, что он сделал не так, за чем приходил
Бесанд и чего не нашел. Потом пожал плечами, улегся на траву и закрыл глаза.
***
Женщина манила его. Никогда еще сои не был так ярок. И так удачен.
Боманц подошел к женщине, взял за руку, и она повела его тенистой тропинкой
между деревьями. Тонкие лучики солнечного света пронзали кроны, в них
плясали золотые пылинки. Женщина говорила, но слов было не разобрать. Ему
было все равно. Покой.
Золото стало серебром. Серебро отлилось в громадный тупой клинок, что
пробивал ночное небо, затмевая слабые звезды. Комета снижалась, снижалась...
Великанское лицо женщины глянуло на него. Она кричала. Зло кричала. А он не
слышал...
Комета исчезла. Полная луна скользила по усеянному алмазами небу. Тень
закрыла звезды, смела Млечный Путь. Голова, разобрал Боманц. Силуэт головы.
Волк, глотающий луну... И тень исчезла. Снова рядом с ним была женщина,
снова он шел по лесной тропе, спотыкаясь о солнечные зайчики. Она обещала
ему что-то...
Он проснулся: Жасмин трясла его за плечи.
- Бо! У тебя снова кошмар. Проснись.
- Я.., в порядке, - пробормотал он. - Не так и страшно.
- Не надо было тебе есть столько лука. В твоем возрасте и при твоей
язве...
Боманц сел, похлопал себя по животу. В последнее время язва его не
беспокоила. Может, дела отвлекали его от хворей? Он спустил ноги с кровати н
уставился в темноту.
- Ты что?
- Думаю спуститься к Шабу.
- Отдохнул бы.
- Чушь. В моем-то возрасте? Старикам отдых не нужен. Я не могу так
тратить время. - Он нашарил ботинки.
Жасмин по привычке пробормотала что-то нехорошее. Боманц не обратил
внимания. Равнодушие он довел до степени искусства.
- Поосторожнее, - добавила она.
- А?
- Поберегись, говорю. Что-то не по себе мне, раз Бесанда нет.
- Так он только утром уехал.
- Да, но...
Боманц вышел из дома, бормоча под нос что-то о суеверных старухах,
которые боятся любых перемен.
Путь он выбрал кружной, по временам останавливался, глядя на Комету.
Удивительное зрелище. Полотнище блеска. Интересно, что может означать тот
сон? Тень, пожирающая луну. Не слишком много, решил он.
На околице Боманц услышал голоса. Он пошел потише - обычно в такой час
люди по улице не бродят.
Голоса доносились из заброшенного сарая. Внутри мерцала свеча.
Паломники, предположил Боманц. Он пристроился к щели, но не увидел ничего,
кроме чьей-то спины. Что-то в этих сутулых плечах... Бесанд? Нет, слишком
широкие. Скорее уж один из Токаревых громил...
Голосов он тоже не узнал - в сарае больше перешептывались, - но один из
них был подозрительно похож на вечное нытье Мен-фу. Слова, однако, он слышал
вполне отчетливо.
- Слушай, мы сделали все, что могли. Когда у мужика отбирают дом и
работу, он мог бы и понять, что ему тут не место. Но ведь не уходит же!
Второй голос:
- : Значит, пришло время серьезных мер. Нытик:
- Это уже слишком.
- Трус. - Презрительное фырканье. - Я это сделаю. Где он?
- Забрался на старую конюшню. На чердак. Устроил себе там подстилку,
как старый пес в углу.
Кто-то, ворча, встал. Шаги. Боманц схватился за живот и поспешно
отсеменил в тень. Дорогу пересекла сутулая фигура. Сияние Кометы отразилось
от обнаженного клинка.
Боманц перебрался в тень подальше и принялся думать.
Что все это значит? Убийство, само собой. Но чье? И зачем? Кто
поселился в заброшенной конюшне? Паломники и просто путники вечно ночевали в
пустых строениях... И кто эти заговорщики?
На ум приходили разные варианты, но Боманц отбросил все - слишком уж
они были мрачные. Когда самообладание вернулось к нему, он побежал к
раскопу.
Лампа Шаблона стояла на месте, но самого парня не было видно.
- Шаб? - Нет ответа. - Шаблон! Где ты? - Опять нет ответа. - Шаблон! -
вскрикнул Боманц почти панически.
- Пап, это ты?
- Где ты?
- Сру.
Боманц со вздохом сел. Секундой позже вылез из кустов сын, утирая пот
со лба. Странно: ночь прохладная.
- Шаб, неужели Бесанд передумал? Этим утром он вроде уехал. А я только
что слышал, как несколько мужиков сговаривались убить кого-то, и вроде бы
его.
- Убить? Кто?
- Не знаю. Трое или четверо. Одним из них мог быть Мен-фу. Он не
возвращался?
- Не знаю. Тебе не примерещилось часом? Что ты вообще тут делаешь
посреди ночи?
- Опять кошмары. Не мог заснуть. И мне не примерещилось. Эти типы
собирались убить кого-то, потому что тот не уехал.
- Это ж бессмыслица, пап.
- Да мне пле... - Боманц резко развернулся. Что-то зашуршало за его
спиной. В круг света вышла, пошатываясь, фигура, сделала три шага и упала.
- Бесанд! Это Бесанд. А я что тебе говорил! Грудь бывшего Наблюдателя
пересекала кровавая рана.
- Я в порядке, - прошептал он. - В порядке. Просто шок. Не так
страшно.., как кажется.
- Что случилось?
- Пытались меня убить. Я же говорил - скоро начнется. Говорил, что они
играют по-крупному. Но в этот раз я их надул. И убийцу ихнего срезал.
- Я думал, ты уезжаешь. Я видел, как ты уходил.
- Передумал. Не могу уехать. Я клятву дал, Бо. Работу у меня отняли, но
не совесть же. Я должен их остановить.
Боманц посмотрел сыну в глаза. Шаблон покачал головой:
- Пап, глянь на его запястье. Боманц посмотрел.
- Ничего не вижу.
- В том-то и дело. Амулета нет.
- Он же его сдал, когда уходил. Разве нет?
- Нет, - ответил Бесанд. - Потерял в драке. И в темноте не смог найти.
- Он снова издал тот странный звук.
- Папа, он серьезно ранен. Я сбегаю в бараки.
- Шаб, - выдохнул Бесанд, - только ему не говори. Скажи капралу Хрипку.
- Ладно. - Шаблон умчался.
Свет Кометы наполнял ночь призраками. Курганье, казалось, корчится и
ползет. Тени проскальзывали среди кустов. Боманц поежился и попытался
убедить себя, что это лишь игра воображения.
***
Близилось утро. Бесанд вышел из шока и теперь прихлебывал присланный
Жасмин супчик. Пришел капрал Хрипок, доложил результаты расследования.
- Ничего не нашел, сударь. Ни тела, ни амулета. Даже следов драки нет.
Словно и не было ничего.
- Ну не сам же я себя порезал!
Боманц призадумался. Если бы он не подслушал заговорщиков, то просто не
поверил бы Бесанду. Этот человек способен организовать покушение на себя,
чтобы вызвать сочувствие.
- Я вам верю, сударь. Я только рассказываю, что нашел.
- Они потеряли свой лучший шанс. Теперь мы предупреждены. Будьте
внимательны.
- И не забывайте, кто ваш новый начальник, - встрял Боманц. - Не
наступайте ему на мозоли.
- Этот недоумок. Сделай что можешь, Хрипок. И не шарь вокруг курганов.
- Слушаюсь. - Капрал отбыл.
- Возвращайся домой, пап, - предложил Шаблон. - Ты весь серый. Боманц
поднялся.
- Ты в порядке? - спросил он.
- Отлично, - ответил Бесанд. - Не беспокойся обо мне. Солнце-то встало.
Эти твари на дневном свету ни на что не годятся.
"Не слишком на это рассчитывай, - подумал Боманц. - Если это истинные
почитатели Властелина, они и ясный полдень могут превратить в ночь".
- Я тут думал этой ночью, пап, - произнес Шаблон, как только они
отошли. - До начала заварушки. О твоей проблеме с прозваниями. И меня
осенило. Есть в Весле такой старый камень - здоровый, с рунами и резьбой.
Черт знает, Сколько он там стоит. Никто не помнит, кто его ставил или зачем.
Всем наплевать.
- Ну и?
- Давай покажу, что на нем нарисовано. - Шаблон подобрал веточку,
расчистил клочок земли, начал рисовать. - На верхушке - неровная звезда в
круге. Потом несколько строк - руны, которые никто прочитать не может. Их я
не помню. Потом картинки. - Он поспешно чертил линии.
- Довольно грубо.
- Они такие и есть. Но посмотри. Вот этот. Человечек со сломанной
ногой. Здесь. Червь? Тут - человек поверх контура зверя. Тут - человек с
молнией. Понимаешь? Хромой. Крадущийся в Ночи. Меняющий Облик. Зовущая Бурю.
- Может быть. А может быть, ты торопишься с выводами.
- Пускай. - Шаблон продолжал рисовать. - Вот так они расположены на
камне. Четверо, кого я назвал. В том же порядке, что у тебя на карте. Смотри
сюда. На твоих пустых местах. Это могут быть те Взятые, чьи могилы мы еще не
определили. - Он указал на пустой кружок, человечка со склоненной набок
головой, голову зверя с кругом во рту.
- Позиции сходятся, - признал Боманц.
- И?
- Что "и"?
- Папа, ты прикидываешься идиотом. Круг - это может быть ноль. А может
быть знак прозывавшегося Безликим или Безымянным. Этот - Повешенный. А тут -
Луногрыз, или Лунный Пес?
- Вижу, Шаб. Но я не уверен, что хочу видеть. - Он рассказал Шаблону
свой сон - огромная волчья пасть, заглатывающая луну.
- Вот видишь! - сказал Шаблон. - Тебе собственное сознание
подсказывает. Проверь свидетельства. И посмотри, все ли сходится.
- Не стоит.
- Почему?
- А я их наизусть помню. Сходится.
- Так в чем дело?
- Я уже не уверен, что хочу это сделать.
- Папа... Папа, если не ты, то я это сделаю. Я не позволю тебе
выбросить зря тридцать семь лет. Что изменилось? Ты отдал почти все, чтобы
попасть сюда. Неужели ты можешь все это просто списать?
- Я привык к такой жизни. Меня она не тяготит.
- Папа... Я ведь встречался с твоими знакомыми по прежней жизни. Все
они говорят, что ты мог бы стать великим волшебником. Они изумлялись, что с
тобой произошло. Они знают, что у тебя был какой-то тайный великий план и ты
отправился исполнять его. Они думают, что ты мертв, потому что иначе о
человеке твоих способностей было бы известно. И теперь я начинаю подумывать,
что они правы.
Боманц вздохнул. Шаблон никогда не поймет его. Пока не постареет в тени
виселицы.
- Я серьезно, пап. Я сделаю это.
- Нет, не сделаешь. Тебе не хватит ни знаний, ни мастерства. Я сделаю
это сам. Так, наверное, предрешено.
- Пошли!
- Не торопись ты так. Не на посиделки собираешься. Это опасно. Мне
нужен отдых и время, чтобы прийти в соответствующее состояние. Собрать
оборудование, приготовить сцену.
- Пап...
- Шаблон, кто тут специалист? Кто этим займется - ты или я?
- Ты, наверное.
- Тогда заткнись. И держи рот на замке. Самое раннее - завтра ночью.
Если твое расположение прозваний меня удовлетворит.
Шаблон глянул на него обиженно и нетерпеливо.
- В чем дело? Что у тебя за спешка?
- Я просто... Я думаю, что вместе с Токаром приедет Слава. Я хотел,
чтобы она приехала уже к завершению.
Боманц в отчаянии заломил брови.
- Пошли домой. Я с ног валюсь. - Он обернулся. Бесанд, напрягшись от
ярости, глядел в сторону Курганья. - И держи его от меня подальше.
- Пару дней ему будет просто не встать. Чуть позже Боманц пробормотал:
- Что это все может значить? Неужели и вправду воскресители?
- Воскресители - это миф, на котором наживается Бесандова банда, -
ответил Шаблон.
Боманц вспомнил некоторых своих университетских знакомых.
- Не будь так в этом уверен.
Дома Шаблон сразу пошел на чердак - изучать карту. Боманц перекусил и,
прежде чем лечь, сказал Жасмин:
- Приглядывай за Шабом. Что-то он странно себя ведет.
- Странно? Это как?
- Не знаю. Просто странно. Слишком его Курганье интересует. Не давай
ему отыскать мои вещи. Он может попытаться сам открыть путь.
- Он не станет.
- Я уж надеюсь.., но все же приглядывай за ним.
Услыхав, что Грай вернулся. Кожух немедля побежал к старику домой. Грай
обнял его.
- Как поживаешь, парень?
- Мы уж думали, что ты сгинул. - Грая не было дома восемь месяцев. -
Пытался вернуться, но тут у вас дорог совсем не осталось.
- Знаю. Полковник попросил Взятых сбрасывать припасы с ковра-самолета.
- Слыхал. Военный губернатор в Весле на дыбы встал, как это услышал.
Целый полк отправил на строительство новой дороги. Уже на треть сделана. Я
по ней сюда и шел.
Кожух посерьезнел.
- Это действительно была твоя дочь?
- Нет, - ответил Грай.
Уходя, он заявил, что хочет встретиться с женщиной, назвавшейся его
дочерью. Он заявил, что отдаст все свои сбережения человеку, который найдет
его детей и приведет в Весло.
- Ты, кажется, разочарован. Так оно и есть. Исследования не дали почти
ничего. Слишком многих летописей не хватает.
- Как перезимовали, Кожух?
- Плохо.
- Там, внизу, тоже было не лучше. Я за вас беспокоился.
- У нас с племенами были неприятности. Самое худшее из всего. Знаешь,
всегда можно сидеть в доме, приперев дверь бревном. Но когда воры забрались
в твой погреб, есть уже нечего.
- Я так и думал, что до этого дойдет.
- Мы присматривали за твоим домом. Лесовики разграбили пару пустующих.
- Спасибо. - Глаза Грая сузились. Чужие в его доме? Насколько
внимательно они смотрели? Если хорошо поискать, можно найти достаточно,
чтобы повесить его.
Грай выглянул из окна:
- Кажется, дождь идет.
- Да тут всегда дождь идет, кроме тех дней, когда идет снег. Зимой на
двенадцать футов насыпало. Люди волнуются. Что с погодой случилось?
- Старики рассказывают, что после Великой Кометы всегда так - пара
очень суровых зим. В Весле таких холодов не было, но снегопадов - изрядно.
- Сильных морозов и у нас не бывало. Только снегу так навалило, что из
дому не выйти. Я чуть с ума не сошел. Курганье - ровно озеро замерзшее. Даже
Великого кургана не видать.
- Да? Ну мне еще мешок разобрать надо. Так что давай-ка расскажи всем,
что я вернулся. Все деньги порастратил. И работа мне нужна срочно.
- Ладно, Грай.
Грай смотрел из окна, как Кожух бредет к казармам стражников по
настилу, положенному уже после отъезда Грая. Понятно, почему положенному, -
под настилом хлюпала грязь. Кроме того, полковник Сироп не позволял своим
людям бездельничать. Когда Кожух исчез из виду. Грай поднялся на второй
этаж.
Ничего не тронуто. Отлично. Он глянул в окошко на Курганье.
Как оно изменилось за какую-то пару лет. Еще немного, и его вовсе будет
не разглядеть.
Грай фыркнул, пригляделся внимательнее. Потом вытащил из тайника
шелковую карту, посмотрел на нее, потом снова на Курганье. Затем выудил
из-за пазухи намокшие от пота бумаги, те, что таскал с собой с того момента,
как украл их из университета в Весле, разложил их поверх карты.
Ближе к вечеру он встал из-за стола, накинул плащ и, взяв палку, на
которую теперь опирался, вышел. Ковыляя по грязи, лужам и слякоти, он
добрался до холма над Великой Скорбной рекой.
Река, как всегда, разлилась. Русло ее продолжало петлять. Через
некоторое время Грай выругался, врезал тростью по старому дубу и повернул к
дому.
Спустились серые сумерки. До темноты он домой не успеет.
- Черт, как же все сложно, - пробормотал Грай. - Я никогда на это не
рассчитывал. Что же мне теперь делать?
Рискнуть. Сделать шаг, которого он стремился по возможности избежать,
хотя именно в предчувствии его и зимовал в Весле.
В первый раз за многие годы Грай подумал, а стоит ли игра свеч.
Но что бы он ни решил, до темноты ему домой не успеть.
Если с перепугу накричать на Душечку, можно много чего пропустить.
Ильмо, Одноглазый, Гоблин. Масло - вся компания обожает меня подкалывать. И
посвящать меня в подробности они не собирались, нет! Привлекли к этому делу
всех - даже Следопыт, который, кажется, очень привязался ко мне и болтал со
мной больше всех остальных, вместе взятых, не обмолвился словом. Так что
назначенный день я встретил в торжествующем невежестве.
Я собрал полную боевую выкладку. Мы вообще-то, согласно традиции,
тяжелая пехота, хотя в последнее время больше ездим верхом. Большинство из
нас слишком стары, чтобы таскать восемьдесят фунтов барахла на горбу. Я
отволок свои сумы в пещеру, которая служит у нас конюшней и воняет, как
прабабушка всех хлевов, - и не нашел там ни одного оседланного коня.
Впрочем, кроме коня Душечки.
Мальчишка-конюший только ухмыльнулся, когда я спросил его, что
творится.
- Поднимитесь наверх, - посоветовал он. - Сударь.
- Да? Ублюдки вонючие. Я им покажу, как в игрушки со мной играть. Я им
напомню, кто тут ведет Анналы.
Я матерился и стенал, пока не выбрался в сплетение слабых лунных теней
вокруг входа в туннель. Там собралась остальная банда - с облегченной
выкладкой. У каждого только оружие и мешок сушеной жратвы.
- Ты куда собрался, Костоправ? - осведомился Одноглазый, с трудом
сдерживая смех. - Ты, похоже, все свое барахло в мешок увязал. В черепаху
превращаешься? Носишь домик на спине?
- Мы не переезжать собрались. - Это Ильмо. - Просто отправляемся в
налет.
- Да вы просто банда садистов!
Я вышел в полосу тусклого света. Луна через полчаса должна была сесть.
Вдалеке плыли в ночи Взятые. Эти сукины дети серьезно относились к своему
дозору. А чуть поближе к нам собралась целая толпа менгиров. Их было
столько, что равнина походила на пустынное кладбище. И бродячих деревьев
немало.
Больше того - несмотря на полный штиль, я слышал звон Праотца-Дерева.
Это явно что-то значило. Менгир мог бы объяснить мне, но эти каменюги очень
молчаливы, когда дело касается их самих и их братьев по разуму. Особенно
Праотца-Дерева. Многие из них даже не признаются, что он существует.
- Лучше разгрузись, Костоправ, - приказал Лейтенант, но объяснять тоже
ничего не стал.
- И ты с нами? - удивленно спросил я его.
- Ага. Пошевеливайся. Времени у нас немного. Оставь только оружие и
аптечку. И быстрее - одна нога здесь, другая там.
Спускаясь, я столкнулся с Душечкой. Она улыбнулась. Как я ни был зол, а
все же улыбнулся и ответ. Не могу на нее злиться. Я ведь ее знаю с той поры,
как она была во-от такусенькая. Когда Ворон спас ее от головорезов Хромого в
Форсбергской кампании. И я не могу смотреть на эту женщину, не видя в ней
того ребенка. Сентиментален я становлюсь и мягок.
Поговаривают, что я страдаю романтическим параличом мысли. Вспоминая
прошлое, я почти готов с этим согласиться. Все эти глупости, что я писал о
Госпоже...
Когда я вернулся наверх, луна касалась горизонта. По толпе гулял
возбужденный шепоток. Была там и Душечка на своей белой кобыле, гарцевавшая
вокруг и объяснявшаяся с теми, кто понимал язык знаков. А в небе плыли
невиданно низко сияющие пятна, какие встречаются только на щупальцах
летающих китов. Такое бывает только в страшных рассказах об изголодавшихся
китах, которые спускают щупальца до самой земли и пожирают каждое растение и
животное на своем пути.
- Эй! - окликнул я наших. - Поосторожнее там! Этот ублюдок снижается.
Огромная тень затмевала тысячи звезд. И расползалась. Вокруг нее вились
манты. Большие, маленькие, средние - столько их я никогда не видел.
Мой оклик вызвал только смех. Я снова помрачнел и принялся обходить
ударную группу, изводя товарищей проверкой наличия обязательных пакетов
первой помощи. К концу обхода я почувствовал себя намного лучше - пакеты
были у всех.
Летучий кит спускался.
Луна села, и в тот же миг менгиры начали двигаться. И светиться - той
стороной, что повернута к нам и не видна Взятым.
Душечка проехала по отмеченной менгирами дороге. Когда она проезжала
мимо менгира, тот гас и, как я полагаю, передвигался к дальнему концу
шеренги.
Времени проверять у меня не было. Ильмо и Лейтенант построили нас в
колонну. Ночь над нашими головами наполняли хлопанье крыльев и писк
теснящихся в воздухе мант.
Летучий кит оседлал ручей.
Мой бог, он был огромен. Огромен! Я и не подозревал... Он на пару сотен
ярдов уходил в кораллы на дальней стороне ручья. А всего в нем было
четыре-пять сотен ярдов. И в ширину от семидесяти до сотни.