Кунин Владимир Владимирович. Трое на шоссе

   – Ну нет так нет. На нет и суда нет...
   – А червончик в лапку пробовали? – спросил Серега у кого-то.
   – Он тебя сейчас так пошлет с твоим червончиком...
   – Ну ладно, – сказал Карцев Сереге. – Поболтай с ребятками. Я пойду хоть с людьми поздороваюсь... Дай-ка твою путевку.
   Карцев взял у Сереги путевой лист и направился к небольшому домику – диспетчерской автостанции.
   Навстречу ему из домика выскочил какой-то обозленный парень с документами в руках.
   – Кто дежурит сегодня? – спросил у него Карцев.
   – Да этот... Живоглот... Как его? Володька! Такой гад!
   – Да что ты, – усмехнулся Карцев. – Прекрасный человек.
   Парень посмотрел на Карцева и покрутил пальцем у виска.
   – Тоже может быть, – кротко согласился Карцев. Он обошел домик с тыльной стороны и постучал в дверь служебного входа. Пока ему отпирали изнутри, Карцев приложил двадцать пять рублей к путевым листам.
   Дверь открылась наполовину, и выглянул человечек с кислым лицом лет сорока пяти.
   – Здравствуй, Вовик... – сказал ему Карцев.
   – А... Москва– столица мира... И не проси, ничего сделать не могу. У меня тысячи тонн ждут отправки...
   – Есть предложение, – спокойно сказал Карцев, – дай мне груз из Карпат на две машины. Но такой груз, чтобы уместился в одну. Ты меня понял? – И Карцев протянул Вовику путевки и двадцать пять рублей.
   Секунду Вовик соображал, глядя водянистыми глазами на Карцева.
   Потом неторопливо взял путевые листы, двадцатипятирублевку положил в карман.
   – Ну ты и гусь!
   – Да ведь и ты не чижик, – сказал ему Карцев.
   – Жди. – И Вовик захлопнул дверь.

* * *

   В кругу водителей Серега рассказывал свою любимую историю:
   – А я тогда возил одного маршала... «ЗИС-110» у нас был. А у маршала дочка – закачаешься! И я – будь здоров! Девятнадцать лет, формочка вся офицерская... То, что доктор прописал! Туда-сюда... Сереженька, Сереженька... Ну и закрутилось у нас с ней. Стукнули маршалу. Вызывает. «Садись». Наливает стопаря. «Поговорим как мужчина с мужчиной. Надо жениться!» Я молчу... «Я, – говорит, – в академию тебя определяю, квартиру даю и что хочешь!» А я его и спрашиваю: «Товарищ маршал, а любовь к ней вы мне дать можете?» Он за пистолет...
   – И мимо... – сказал подошедший Карцев.
   – Погоди, Витек... – поморщился Серега.
   – Все. Наше время истекло, – сказал ему Карцев. – По коням!
   – Чего-нибудь обломилось? – спросил у Карцева кто-то.
   – Да что ты! – махнул рукой Карцев, садясь в машину. – Живоглот. Зимой снега не выпросишь. Трогай, Серега!

* * *

   В сплошном тумане шли по горному серпантину десяток машин.
   Впереди Карцев, за ним Серега, дальше угадывался какой-то «ЗИЛ», а потом только слабый молочный свет от нескольких фар.
   Ревели двигатели, преодолевая скользкую крутизну. Желтый противотуманный свет выхватывал из густой пелены кромку шоссе метров на пять впереди.
   На обочинах стояли грузовики, автобусы, «Москвичи», «Волги».
   – Почему они стоят? – напряженно спросила Лена.
   – Боятся, – сказал Карцев. – Не хотят рисковать.
   – А почему же ты тогда рискуешь?
   – Я не рискую. Я работаю.
   – А Сережа?
   – И Сережа.
   – А те, кто за нами?
   – И они ничем не рискуют. Они зацепились за наши задние фонари и ползут потихоньку...
   – Скоро кончится этот туман? – нервно спросила Лена.
   – Ляг в койку, котенок. Подремли. Я разбужу тебя в Мукачеве.
   – Я не засну.
   – Тогда найди какую-нибудь музыку веселую. И прикури мне сигаретку.
   Лена прикурила, передала сигарету Карцеву и включила приемник. В кабину ворвалась разухабистая мелодия.

* * *

   На складах лекарственной стеклотары заканчивали погрузку в одну машину Сереги. Абсолютно пустой фургон Карцева стоял рядом с раскрытыми дверями. Лукавый заведующий складом спросил у Карцева:
   – А пломбировать обе машины?
   – Обе. Моя не очень исправна...
   – Меня это не колышет. Я просто так спросил. Распишись. – он подал Карцеву накладные и крикнул грузчикам: – Все?
   – Порядок! Шофер, закрывай! – завопили грузчики.
   Серега закрыл свой фургон.
   – Распишись в накладных. – Карцев протянул Сереге бумаги.
   Завскладом опломбировал груженый фургон.
   – Мне это все до лампочки! Вес сдан – вес принят. Все!
   Он стал пломбировать совершенно пустой фургон Карцева.
   – Кому какое дело? Может, вы хотите у себя в Москве дышать нашим закарпатским воздухом? Пожалуйста! Полная фура... – И завскладом похлопал по пустому опломбированному фургону.

* * *

   Лена ждала за воротами склада. В руках у нее были две авоськи с продуктами, свежей зеленью, белым огромным хлебом.
   Когда Карцев и Серега выехали из складских ворот, Лена улыбнулась им и жестом показала, что сетки с продуктами очень тяжелые. Карцев и Серега вышли из машин, подошли к Лене. Перехватили у нее из рук сетки.
   – Все, да, мальчики? – Лена потерла натруженные ладошки.
   – Все – это за чистую зарплату, – заржал Серега. – А теперь мы должны еще и премию заработать.
   Карцев улыбнулся, ласково сказал Лене:
   – Не торопись, милая. Работа только начинается...

* * *

   В кромешной мгле, чавкая сапогами в раскисшей земле, несколько человек грузили карцевскую «шкоду».
   Задние двери фургона были раскрыты настежь – запор, на котором висела нетронутая пломба, был отвинчен, и в глубине фуры еле светилась керосиновая лампа.
   Двое в сапогах и ватниках (лиц не разглядеть) укладывали ящики с яблоками, профессионально используя каждый свободный сантиметр.
   Еще четверо таскали эти ящики из домового подполья. Оттуда с трудом пробивался таинственный, колеблющийся, тревожный свет. Работали молча, привычно и быстро. И только в те моменты, когда сельскую ночную мглу вдруг разрывала пьяная песня или мотоциклетное тарахтенье, работа мгновенно прекращалась. Люди с двухпудовыми ящиками в руках замирали, напряженно прислушиваясь. Кто-нибудь тихо прикрывал дверь подполья, в фургоне тут же прикручивали лампу, и замершие фигуры растворялись в черноте карпатской ночи – будто их и не было...
   Но проезжал мотоцикл, смолкала частушка, приоткрывалась дверь, слабый, неверный свет снова очерчивал застывшие фигуры, и ящики с яблоками начинали снова идти снизу вверх нескончаемым потоком.
   Из темноты тихо подошли Серега и Лена. Лена была в лыжной, шапочке и старой кожаной куртке Карцева.
   – А, Сергей... – устало сказал один из грузчиков. – Виктор с Иваном внизу.
   – Айда, Ленок. Иди за мной... – И Серега стал спускаться в подполье, держа Лену за руку.
   Огромный подвал под домом был заставлен ящиками с яблоками, мешками с сушеной грушей. В одном углу загородка, за которой была насыпана гора прекрасных яблок...
   За колченогим столом сидели двое: Иван – пожилой мужик в очках – и Карцев.
   Иван отмечал убывающие ящики, Карцев пил горячий чай.
   Лена настороженно оглядывалась. Иван кивнул им головой.
   – Вы что не отдыхаете? – недовольно спросил Карцев. – Нам всю ночь пилить, а вы разгуливаете. Сидели бы в машине, музыку слушали бы.
   – Скучно нам показалось, – сказал Серега так, чтобы Карцеву стало ясно, что скучно показалось только Лене.
   – Ты где машину поставил?
   – На трассе. Хорошо стоит. Скоро кончите?
   – Часа через полтора, – сказал Иван.
   – Обстановка совершенно детективная, – негромко сказала Лена.
   Серега подошел к загородке и выбрал оттуда два яблока. Обтер их и одно положил перед Леной. Иван считал убывающие ящики. Карцев пил чай.
   Лена покатала яблоко пальцем по столу и нервно сказала:
   – Такое впечатление, как будто мы участвуем в какой-то мерзкой комбинации...
   Серега испуганно посмотрел на Карцева. Иван на секунду прекратил писать, поднял глаза на Лспу
   – Комбинация, конечно, имеет место. – Карцев отхлебнул из стакана. – Но не такая уж она мерзкая.
   Серега захрустел яблоком. Иван снова принялся отмечать ящики.
   – Но мы явно что-то воруем! – чуть повысила голос Лена.
   Иван снял очки, устало потер глаза пальцами.
   – Не что-то, а триста семьдесят ящичков по тридцать два килограммчика. Двенадцать тонн, деточка... Джонатан-стандарт, милая. А что воруем – так у себя же воруем, детка. У себя, родненькая...
   А мимо них все носили и носили наверх ящики с яблоками...
   – Как это «у себя»? – смутилась Лена.
   – Леночка... Ну хватит, – примирительно проговорил Карцев. – Серега, просили же тебя как человека!..
   – Виктор, ты чего шумишь на Сергея? – сказал Иван. – Погоди. Лена, да? Леночка, сколько такие яблочки стоят, не знаешь?
   – На базаре? – презрительно спросила Лена. – К таким на базаре не подступись.
   – Зачем на базаре? В магазине. В государственном магазине, детка...
   – Рубль сорок...
   – Такие рубль пятьдесят, – сказал Серега.
   – Правильно. – Иван протер очки. – А у нас их принимают по десять, пятнадцать, самое большее – по двадцать копеек за килограммчик, родненькая...
   – Но зато вы избавлены от промежуточных расходов – отправки, перевозки... Наконец, за вас торгуют!
   – Чего ж хорошего-то! Где торгуют, как торгуют? – возмутился Карцев. – Где поближе, как бы побыстрее. Да еще половину товара сгноят, не продав... Орел, Рязань, Пенза, Куйбышев, Тольятти... Разве они видят такие яблоки! На рынках перекупщики по три, по четыре рубля дерут! Ну-ка на сторублевой зарплате – купи-ка детишкам такие яблочки!..
   – А это что ж, не для рынка?!
   – Нет, деточка... – Иван снова надел очки. – Эти яблочки мы в Рязани в государственные торгующие организации по восемьдесят копеек сдадим. А повезет, так и по рублю... И получим мы за свои крестьянские мозоли в три раза больше, чем если бы я своему районному начальству потрафил... Потому и расходы за перевозку на себя принимаем... А уж в продажу они пойдут за те же рупь сорок, рупь пятьдесят, как положено.
   Иван порылся под телогрейкой и вытащил толстую пачку денег. Пододвинул ее Карцеву.
   – Тысяча. Мы тебя в Рязани встретим... Где в прошлый раз.
   Карцев вынул из бумажника паспорт, протянул его Ивану.
   – На... В залог.
   – Спрячь, – сказал Иван. – С любого другого – понятное дело. А с тобой...
   – Это и есть «премия»? – презрительно спросила Лена.
   – Нет, – отчужденно ответил ей Карцев. – Это только аванс. Дотянем воз до Рязани – еще полторы получим.
   – Как положено, – солидно подтвердил Иван. А мимо них все носили и носили ящики с яблоками наверх...
   Карцев взял со стола деньги, половину отдал Сергею и, пряча свою половину в карман, сказал Лене:
   – Кстати, эти деньги тоже пока еще не наши. Это деньги трассы. – Он усмехнулся недобро. – Теперь, Ленок, мы как партизаны – ночами да огородами. А это... – Он похлопал себя по карману. – Это боекомплект. Всю дорогу придется отстреливаться...
   – Самое главное – взять перевал, – рассмеялся Серега.
   – Еще до перевала нахлебаетесь, – сказал Иван. – Есть распоряжение по области не заправлять ваши машины...

* * *

   На выезде из Хуста ярко освещенная автозаправочная станция...
   Колонки, на которых написано «Дизельное топливо», обмотаны заправочными шлангами. На языке водителей это означает – горючего нет.
   Несколько «шкод», «МАЗов» и «татр» с большими фургонами сгрудились у заправки. Тут же перед ними ощерились светом черная «Волга» с местными номерами и милицейский «УАЗ».
   Водители тяжелых машин стояли кучкой перед хозяевами черной «Волги» и капитаном милиции.
   – Вывоз фруктов из нашей области, и в частности из нашего района, запрещен! – надсадно, как с трибуны, кричал молодой мужчина в плаще и шляпе. – А поэтому и заправлять ваши машины мы запрещаем. Где хотите, там и заправляйтесь!
   – Мы специально предприняли этот ночной рейд по всем заправочным станциям на территории нашего района, – сказал капитан милиции.
   – Чего же это, вы из заправок частную лавочку устроили? – спросил водитель «МАЗа».
   – Потрудитесь выбирать выражения! – крикнул молодой в шляпе. – Вы – пособники спекулянтов!
   – Да я с госгрузом иду! – возмутился водитель «татры».
   – Знаем мы ваши госгрузы! – сказал второй мужчина из «Волги».
   – А если даже не с госгрузом?! – заорал Серега. – Кто простой машин оплачивать будет? Вы? Только вас и видели!
   Карцев дернул Серегу за куртку.
   – Не вопи, как белый медведь в теплую погоду.
   – Мы стараемся сохранить наше яблочное богатство, – сказал молодой в шляпе. – Перевыполнить план сдачи фруктов государству, вывести район на первое место и с честью отрапортовать области, а вы...
   – А вы помогаете спекулянтам! – не выдержал второй. – Вы развращаете наших хороших и честных тружеников, превращаете их в хищников, которые в целях личной наживы...
   – Ну ладно, хватит, – сказал Карцев. – Видно, что ребята вы тренированные. Только и мы не пальцем деланные. Вам бы все рапортовать, перевыполнять да первые места завоевывать! Подняли бы закупочные цены, наладили бы отправку своих фруктов в дальние районы России, ни хрена этого не было бы на дорогах. А вам лишь бы сдать да перевыполнить, а что дальше – гори оно огнем... Отрапортовали, и ладушки!.. Готовь пиджачки для орденов и медалей! Читай про свой подвиг в областной газетке! Селедку в такие подвиги заворачивать надо! На чужом горбу в рай хотите въехать! Да у вас после рапортов ваших яблок пропадает столько, что ими можно было бы накормить все детские сады и ясли от Орла до Красноярска!
   Сзади к Карцеву подошла Лена, тихо взяла его за руку и, воспользовавшись тем, что Карцев переводил дыхание, зло сказала:
   – А на рынках потом перекупщики по три, по четыре рубля за килограмм дерут.
   – Это еще что такое?! – возмутился молодой в шляпе.
   – Это не «что такое», а женщина, – сказал ему Карцев. – И тоже попросил бы выбирать выражения.
   – Проверьте груз и документы у этого водителя! – приказал второй мужчина капитану милиции.
   – Груз под пломбой, а документы – вот они, лекарственная стеклотара. У вас же получена, – сказал Карцев и развернул накладные перед лицом капитана милиции.

* * *

   «Шкоды» Карцева и Пушкарева ползли на перевал. Впереди снова шел Карцев.
   Лена лежала на подвесной койке, держала руку на плече Карцева. Занавеска с барабанящими зайчиками покачивалась у ее лица.
   – А если бы не заправили? – спросила она.
   – Чего гадать? Заправили же.
   – Ну а если бы не заправили?
   – Если бы да кабы... Если бы у бабушки были... – Карцев запнулся. – Если бы у бабушки была борода, она была бы дедушка.
   – Мда-а... – вздохнула Лена и сняла руку с плеча Карцева. – Как-то я все это себе не так представляла...
   – И меня тоже?
   – И тебя...
   Оба они замолчали. Подъем в гору становился все круче и круче. Карцев поглядывал в зеркало на Серегины фары. Надсадно ревели двигатели.
   – Теперь я понимаю, почему ты никогда не хотел брать меня в рейс... – сказала Лена.
   Карцев рывком переключил на нижнюю передачу, и двигатель завыл уже совсем в иной тональности.
   – Тебе казалось – романтика трассы... – усмехнулся Карцев. – Тяжелый и благородный труд водителей междугородных перевозок. Ветер дальних странствий... Так, что ли? Как в журнале «За рулем»?
   – Пожалуй, – согласилась Лена. – Не совсем, но что-то в этом роде.
   – А оно так и есть. Чего же ты огорчаешься? Правда, это одна сторона медали. А ты вдруг увидела вторую... О которой знает только тот, кто сам ее носит.
   – Послушай, а нельзя ли прожить без этой медали, одну сторону которой все время приходится скрывать?
   – Да запросто! Вкалывай от звонка до звонка и не бери ничего в голову. Главное, чтобы ты ни в чем не был виноват... Хотят сжечь двенадцать тонн колбасы на свалке – да чихать тебе! Отравили озеро химикатами, загубили водоем с рыбой – а ты тут при чем?! Растеряли половину зерна на дороге – да гори оно огнем! Нет в Сибири свежих овощей и фруктов – ты, что ли, виноват в этом?.. Пусть про все это думает тот, кому по штату положено. А ты крути свою баранку и не нарушай правил уличного движения...
   – Но есть же какие-то другие способы борьбы с этим!
   – Какие?! – яростно вскинулся Карцев. – Статейку в «Крокодил» тиснуть? Карикатуру нарисовать? На собрании выступить? Жалобу написать? Это, что ли, способы борьбы?! Борьба – это действия! И я действую!..
   – Я понимала бы, если бы ты действовал бескорыстно, – зло сказала Лена.
   – Мои действия – это моя работа. А каждый труд должен быть оплачен. Я рискую всем – временем, которое мне никто не вернет, напарником, жизнью, машиной...
   – Но машина ведь государственная! – крикнула Лена.
   – А я для кого эти прорехи штопаю? Не для государства?!
   Он посмотрел в зеркало, увидел огни Серегиной «шкоды».
   – Давай, Сержик!.. Давай! Тащись, родимый...
   А Серега в это время у себя в кабине пел фальшиво и хрипло:
   – «От Москвы до Бреста нет такого места...»
   Впереди показались столб с сильным фонарем, небольшая сторожка и перекрывающий трассу опушенный самодельный шлагбаум.
   – Перевал... – сказал Карцев.

* * *

   Серега тоже увидел шлагбаум и сразу прекратил песню. Он видел, как из сторожки вышел человек в зимней шапке и брезентовом плаще. Человек вытянул милицейскую полосатую палочку и показал ею на съезд с трассы. Карцев остановился. Серега тоже.
   Карцев вылез из машины. Серега было приоткрыл дверцу, но Карцев махнул ему рукой, и Серега остался на месте.
   – Привет, командир! – сказал Карцев.
   – О, Карцев нас осчастливил! – узнал его человек в шапке. – Ну и как? Москва стоит? Столица хорошеет?
   – Плохо твое дело, командир, – сочувственно сказал Карцев, – госгруз... Лекарственная стеклотара... Обе фуры под завязку...
   – Ну да?! – восхитился человек.
   – Вот документы. Полный ажур.
   Человек внимательно осмотрел карцевский фургон. Даже на корточки сел. Да так, не вставая, и сказал:
   – Ты мне только мозги не пудри. Понял? Ты же опытный водитель, как же тебе не стыдно? – И укоризненно посмотрел на Карцева снизу вверх.
   Он встал, вынул сильный фонарь из кармана и прошел к Серегиной «шкоде». Включил фонарь, осветил задние рессоры и рассмеялся весело и беззлобно:
   – Ну, ловкачи! Значит, чтоб меня не держали за мальчика, дело было так: взяли госгруз на две машины, упихали все в одну, а вторую поставили под яблочки. Ну что? Будем вызывать инспекцию? Актик на вскрытие?
   – Может, обойдемся?
   – Можем и обойтись. Только ты учти – я же не один...
   – Понятно. И как же это будет выглядеть?
   – Три с полтиной.
   – А о Боге ты подумал?
   Человек в шапке завел Карцева за свою сторожку:
   – Погляди.
   За сторожкой высились штабеля ящиков с яблоками.
   – Три машинки – тридцать пять тонн разгрузили как миленькие. Хочешь быть четвертым?
   – Нет.
   – То-то! Хорошо еще, что милиция отдыхать уехала...
   – Так сколько ты сказал?
   – Сколько слышал.
   Карцев отсчитал триста пятьдесят рублей и отдал их человеку в зимней шапке.
   – Поезжай, Карцев! Всегда рад тебя видеть! Кланяйся белокаменной. А напарнику скажи, что он человек невежливый, – мог бы выйти и поздороваться. Как его? Пушкарев, что ли?..
   И человек в зимней шапке поднял шлагбаум.

* * *

   Мчались машины русской равнинной трассой. Теперь впереди шел Серега.
   В утреннем рассвете голубовато-серебристые «шкоды» были красивы и стремительны. И мчались они так, словно ничто не могло их остановить.
   Дремала Лена, сидя на пассажирском кресле, заросший щетиной Карцев смотрел воспаленными глазами вперед. Погасшая сигарета приклеилась к губе...
   Измученное лицо Сереги тоже было небрито. Глаза красные, время от времени опускаются веки, становится бессмысленным взгляд, потом Серега встряхивает головой, испуганно смотрит в зеркало, видит Карцева, шумно втягивает в себя воздух и выпрямляется на своем водительском сиденье.
   Раз или два Серега потер левую сторону груди рукой, словно попытался снять боль, потом поморщился и сунул таблетку валидола под язык...
   – Забирайся в койку, малыш, – сказал Карцев Лене. – Поспи.
   Лена виновато улыбнулась, не ответила.
   – Скоро станем. Как совсем рассветет – отдохнем...

* * *

   Тишина. Яркое синее небо.
   Лежат неподвижно в зеленой траве Карцев и Серега Пушкарев.
   Стоят неподалеку две «шкоды» с настежь распахнутыми дверцами.
   Подошла Лена. Поставила небольшой чемоданчик на попа, на чемоданчик кружку с горячей водой, помазок, «безопасную» бритву. Сереге на живот положила механическую бритву «Спутник».
   – Через десять минут позову на завтрак, – сказала она и ушла.
   Карцев приподнялся, стал намыливать физиономию. Серега, лежа, завел бритву.
   – Женись, Витек, – сказал Серега, глядя в синее небо.
   Карцев молчал, окунал кисточку в горячую воду.
   – Неужели доедем до московского шестьдесят пятого километра, и она снова выйдет?.. А ты потом до следующего рейса будешь дергаться, как Буратино на веревочке...
   – Двадцать лет разницы... – глухо сказал Карцев, разглядывая себя в зеркальце. – Ты об этом подумал?
   – А сколько нам жить осталось? Ну, десять, пятнадцать лет. Зато какие это были бы у тебя десять лет!..
   Карцев молчал, брился. Скребся Серега жужжащим «Спутником».
   – Кто тебя еще так любить будет?.. – грустно спросил Серега.

* * *

   К Рязани Карцев подъезжал один. У аншлага «Рязань» стоял щит: «До поста ГАИ 500 м».
   Под аншлагом стоял Иван из Закарпатья и с ним двое.
   Карцев остановился. Выпрыгнул из машины.
   – Как долетели?
   – Нормально, – ответил Иван. – Как доехали?
   – Недорого, – сказал Карцев. – Три ночки, и мы тут. Куда ехать?
   – Съезжай с трассы и налево по грунтовке метров восемьсот. Там потребсоюзовские машины ждут.
   В перелеске, около проселочной дороги, ящики с яблоками перегружались из карцевского фургона в продуктовые машины, на которых было написано: «Потребсоюз».
   Иван и Карцев стояли в стороне. Иван достал из пиджака толстый конверт и передал его Карцеву.
   – Здесь полторы.
   – Все в порядке?
   – Пойди пересчитай.
   – Чокнулся, что ли? – сказал Карцев. – Я про закупку.
   – Порядок. А где Сергей и Леночка?
   – Да тут, километрах в десяти... – поморщился Карцев. – Чинится... Трубка высокого давления полетела. А руки не тем концом вставлены. Ни черта в ремонте не смыслит!...
   Кто-то из грузчиков уронил ящик, и тридцать два килограмма ярко-красных яблок разлетелись по траве, закатываясь под колеса грузовиков. Началась перепалка.
   Председатель «Потребсоюза» подошел к Ивану и Карцеву, нервно сказал:
   – Я же говорил, что надо прямо к «Потребсоюзу» ехать! Дело совершенно законное, какого черта! У нас недавно пришла машина, тоже из Закарпатья, сухофрукты привезла, частным грузом. Через весь город, прямо к нам на склады. И никакой лишней перегрузки! И водитель совсем молодой...
   – Это потому, что он молодой, – зло ответил ему Карцев. – А нам это ни к чему. Мы старые.
   Председатель «Потребсоюза» сел в последнюю машину и в сердцах хлопнул дверцей.
   Три грузовика, неторопливо переваливаясь через колдобины перелеска, стали выползать на трассу... а навстречу им, к карцевскому фургону, неизвестно откуда подкатили еще две машины – сверкающие «Жигули» самой последней модели и «ГАЗ-51» с темным глухим фургоном.
   Машины остановились, и из «Жигулей» вышел дородный человек в костюме-тройке и шляпе с перышком. Из фургона высыпали человек шесть дюжих молодцов.
   Карцев удивленно поглядел на них, на Ивана и заглянул в темноту своего фургона. Там в глубине стояли ряды неразгруженных ящиков с яблоками...
   – Здорово, хозяин! – закричал человек в шляпе. – А ну-ка, мальчики! Быстренько!..
   – Это еще кто? – спросил Карцев у Ивана. Иван смутился, еле выдавил:
   – Это, Виктор, понимаешь ли... Ну, клиент, одним словом...
   – Какой еще «клиент»?!
   – Ну, ты погоди... «Потребсоюз» может взять только девять тонн, вот и пришлось... Три тонны... Не обратно же везти.
   – На рынок, что ли? – задохнулся Карцев.
   Он повернулся к человеку из «Жигулей» и негромко сказал:
   – А ну отойди от машины...
   – Это кто?.. – настороженно спросил человек у Ивана.
   – Водитель...
   – Ах, водитель? – обрадованно рассмеялся этот человек. – А то уж думаю, кто это хвост задирает?! А ты только водитель?
   – Отойди от машины, душа твоя рыночная. – Еле сдерживая себя, Карцев пошел на человека в шляпе.
   Но тот оказался не из пугливых:
   – Тихо, тихо, тихо... Тебе заплатили, ну и умойся, водила хренов! Куда ты денешься, копеечник?
   Карцев рванулся было к нему, но в то же время двое дюжих парней мгновенно скрутили его и прижали к стенке фургона.
   – Ну-ка подержите этого дурачка, – распорядился мужчина в шляпе. – А остальные – на перегрузочку! Я ж тебе говорил – куда ты денешься?..
   Безуспешно пытаясь вырваться из могучих рук молодых парней, Карцев закричал в ярости и отчаянии:
   – Ванька!.. Ты во что же меня втравил, сволочь старая?! Ванька, подлюга!.. Спекулянтская твоя рожа!..

* * *

   Машина Сереги стояла на эстакаде в так называемой зоне отдыха...
   Грязный Серега в старом, рваном комбинезоне и берете кричал из-под машины Лене, которая сидела в кабине на водительском кресле:
   – Ну-ка нажми эту педаль еще раз, Ленок!..
   Перепачканная Лена нажимала педаль, кричала вниз:
   – Ну как?
   – А черт его знеет, – бормотал Серега. – Ни хрена не могу разобраться. Витек бы тот сразу сообразил...
   Подкатил Карцев. Хотел развернуться было на выезд, но попал задними колесами тягача в неглубокую канаву и забуксовал. Вертелись ведущие колеса «шкоды», летели комья жидкой грязи, валил дым из глушителя, но машина не трогалась с места...