Страница:
Денисов знал, что Осипян давно примеривает на себя капитанскую форму, но Крокодил уступит ее только вместе с кожей либо собственным повышением. И то и другое вряд ли совместимо с реальностью.
– Не кипятись. Понимаешь, какое дело. Только между нами.
– О чем ты говоришь! – горячо заверил Рубен, любивший, как и все человечество, чужие тайны.
– У Белковского там сестра... ну... в общем, с мужем у нее проблемы. А он еще и травму получил. Тяжело человеку. Словом, надо помочь. Поверишь, рапорт готов написать.
– Ты? – поразился второй пилот.
– Он!
– О! – Рубен выдержал трагическую паузу, при этом азартно выкатив глаза. – Сестра – это святое.
– Ну? А я о чем. Только ты уж, пожалуйста, никому. Крокодил распорядился, и все, ты с краю.
– Я все понял, Андрей, все понял. Без вопросов. Я тебя уважаю. Давай все же по кофейку.
Денисов прикинул, что кофе разумнее попить у Софочки, и отказался.
– Знаешь, нам там дней пять, может, придется задержаться, – сказал он, сознательно увеличивая срок пребывания на Гринге. Свои дела там он предполагал закончить дня за два, за три. – Так что рассчитывай.
– Спасибо, что сказал, – азартно улыбнулся Рубен.
Слаб человек, слаб.
Софочка сидела в своем рабочем кресле и делала вид, что работает. Но по ее расслабленным плечам и полубессильному наклону головы Денисов видел, что женщине хорошо. Пусть хоть кому-то тут будет хорошо.
– Ты освободилась?
– Проходи.
Она встретила его лукавой и одновременно надменной и усталой улыбкой, свидетельствующей о высшем знании, которого лишен ее визави. Многие искусствоведы бьются над тайной улыбки Джоконды. Вот посмотрели бы они сейчас на психологиню и все поняли б. Ей сейчас не то что двигаться – говорить не хочется.
– Отлично выглядишь, – похвалил ее Денисов, усаживаясь в кресло рядом.
– Спасибо.
– Это тебе спасибо. Поглядишь на тебя – жить хочется. Знаешь, кому-то это дано, а кому-то – как ни кряхти. Юбки, макияж, пластика – все всухую. Подружки, поди, тебе обзавидовались. Послушай, – Денисов доверительно наклонился вперед, – у меня к тебе дельце.
– Пошел ты со своими делами, – лениво проговорила Софочка, пальцами левой руки легонько трогая волосы на своем виске.
Денисов расценил этот жест как приглашение к продолжению разговора.
– Кофейком не угостишь?
– Хочешь – сам ставь. Знаешь где.
Честно говоря, он рассчитывал, что Софочка сама его обслужит – в смысле кофе. Психологически да и по правилам приличия это было бы куда правильнее. Но уж коли так фишка легла, играем.
Под вытяжным шкафом, который дипломированный специалист приспособила под личную кухоньку (почти во всех рабочих помещениях, вопреки запретам, существует нечто подобное), он нашел початую бутылку коньяка, от которой, даже закрытой, пахло. Понятно, что недавно из нее наливали. Софочка не обращала на него внимания, погрузившись в какую-то книгу, хотя Денисов, поглядывая на нее со спины, полагал, что она просто дремлет. Утомилась.
Выбрав чашку побольше, он не пожалел в нее спиртного, зная, что после такой смеси полусуточное бодрствование Софье Перегляд обеспечено. Вряд ли она осыплет его за это благодарностью, но дело того требовало.
– Держи. Я чуть покрепче сделал, а то ты, вижу, спишь. Помнишь, ты говорила, что у тебя языковые программы есть?
– Тебе-то они зачем? – лениво поинтересовалась психологиня, забирая кружку с фирменным знаком Управления. Такие каждый год вручали сотрудникам и партнерам, так что у некоторых, в том числе у Денисова, их скопилось больше, чем на один стандартный сервиз. Впрочем, лично он их активно раздаривал.
То, что Денисов называл языковыми программами, было очень сложной смесью многих научно-прикладных дисциплин. По сути – гипно-инженерное воздействие на мозг, приводящее к тому, что пациент в течение очень короткого промежутка времени получал некий набор знаний по избранной тематике. В данном случае – языка. Существовали и другие области знаний, которые «вкладывали» в головы. Только имелась одна проблема – так называемые побочные эффекты. Доходило до того, что люди превращались в «матрасы» – не реагирующие на внешние раздражители особи, занятые исключительно перерабатыванием полученной насильственным путем информации. Вроде зависшего компьютера. Впрочем, порой «отравления» носили более легкую форму. Поэтому подобные воздействия на человеческий мозг если и не значились под абсолютным запретом, то на них наложили огромные ограничения.
– Да надо, – несколько фальшиво проговорил Денисов и тут же поплатился.
– Что значит «надо»?! – взорвалась, выпрямляясь в кресле, психологиня. – Ты меня чего, на цугундер в очередь записываешь? Или прямо вне очереди? Ты чего пришел? Кофе попить? Вот пей и уматывай. Тоже мне!
– У меня есть и получше! – резко сказал Денисов. – Кончай орать. Это ты на своего этого покрикивай, как там его? Членисторукого. Вот на него и рявкай. Кстати, как он тебе? Ничего? Я к ней с делом пришел, а... Ты чего возомнила-то? Ты на меня свое бешенство матки не перекладывай, подруга! Ты так со своими елдунами разговаривай. Больше бы толку было. А то весь корабль на сперму исходит. Все сортиры уже, понимаешь... Кто будет вылизывать? Ты? Так валяй. Чего сидишь?
– А ты мне позавидовал, да?! Или, может, потому, что тебе не дала? Так ты скажи, скажи. Может, и договоримся.
Денисов передохнул. Гнусно так переть на женщину. Так сама ж нарвалась! Или это на нее так кофе с коньяком действует?
Он не первый год ходит старшим группы. Знает, как нужно шею мылить, а порой и до крови. Железной щеткой. Только не таким ему виделся этот разговор. Но уж как получилось.
Она что-то возмущенно говорила, забыв о своем недавнем умиротворении, но Денисов больше не обращал на ее эмоции внимания. Теперь ему оставалось только давить. А ведь мог бы головой и получше поработать! Брать ее надо было тогда, когда она еще не зажгла над своей дверью надпись о проходящем сеансе. Хорошо еще не красный фонарь.
– Кончай орать, – сказал он.
– А ты мне рот не затыкай!
– Тебе, пожалуй, заткнешь. В общем, как я понял, не хочешь ты себе помочь. Ладно, так и доложим.
– Что ты крутишь, Денисов? «Помочь, доложим!» Я же тебя насквозь вижу.
– Это потому, что я не мутный. И не имею привычки крутить, как ты выражаешься. Я же к тебе нормально пришел, как к человеку, к товарищу, в конце концов. Все, пошел я. За кофе отдельное спасибо.
– На здоровье, – сварливо отозвалась она, поглядывая на него с плохо скрытым интересом, если не опасением.
– Но учти, после услышанного моя благодарность не распространяется так далеко, чтобы помогать тебе с новичком.
– В каком же это смысле, позвольте спросить?
– Ну ты даешь! – произнеся это, Денисов заставил себя улыбнуться. – Мне казалось, ты лучше знаешь свои должностные обязанности. Смотри, Крокодил узнает – больше не возьмет тебя с собой.
– Не боись, Денисов. Возьмет и еще как возьмет.
– Ну, тогда Управление.
– Ты меня еще президентом попугай, – не хотела сдаваться Софочка.
– Президентом? Да запросто. Вот тебе ситуация. Гипотетическая, конечно, но ведь мы с тобой знаем, что от вероятности до реальности один шаг. Такая жизнь пошла! Прибываем мы с тобой на Землю. Всей нашей честной компанией. Проходим карантин и все такое, и вдруг спустя некоторое время выясняется, что один из вновь прибывших, мягко говоря, неадекватен.
– Уж не ты ли?
– Я? Нет. Я же уже сказал тебе кто. Новенький. Тот, который сейчас в санблоке парится. А вдруг у него проявится повышенная агрессивность или иные отклонения?
– Ты его притащил, тебе за него и отвечать.
– Так-то оно так, да не совсем. Кто его должен был первично обследовать? Ты, моя дорогая. Согласно инструкции, каждый, кто находится на борту... – начал Денисов нудным тоном, будто по бумаге читал, но Софочка его оборвала:
– Неувязочка у тебя, начальник. Он не член команды.
– А ты инструкцию-то почитай, подруга дней моих суровых. Почитай-почитай, полезно бывает.
– Ты хочешь сказать, что я должна его оттестировать?
– Это не я так говорю. Ин-струк-ци-я!
– Но я же по-ихнему не бельмеса! Как я его, на пальцах, что ли?
– Я уж там не знаю, на пальцах или на чем другом, – мстительно проговорил Денисов, но обязана. И вариантов у тебя два. Первый – ты быстренько изучаешь его язык. А поскольку язык сложный и за время до посадки выучить в совершенстве ты явно не успеваешь, то просто вводишь себе языковую программу. Со всеми возможными последствиями. Или второй. Делаешь то же самое ему. Был у тебя и третий, попросить помощи у меня, но ввиду сегодняшних событий – сама понимаешь. Недосуг. И ребятам моим тоже.
– Ага. Потому что пьют не просыхая.
– Естественно. Что позволяет сделать вывод о плохой работе штатного психолога.
– Ну и сволочь же ты, Денисов.
– И это заместо спасиба? Интересное кино про девушек. Достойное отдельной строчки в моем рапорте. Кстати, я его еще не закончил. Так что ты решила?
– Перечитать инструкцию! – огрызнулась Софочка.
– И это правильно, – похвалил Денисов, вставая. – Ну, не буду задерживать. Там, наверное, уже очередь к тебе выстроилась. Ребята жаждут помощи.
– Пошел вон!
– И тебе всего хорошего. Да, чуть не забыл. Что передать капитану корабля? Я как раз к нему. Он им сегодня интересовался.
– Успокойся, будет твой парень говорить.
– Ладно, так и скажу.
Но пошел Денисов не к Крокодилу, а к себе в каюту. Пора бы уже прочитать послание из Управления. Помешанные на секретности, те не только страшно шифровали свои послания, но и отводили им очень короткую жизнь. То есть если адресат в течение отведенного времени не вскрыл текст, тот самоликвидировался. Подобное считалось пусть и не грубым, но все же нарушением дисциплины. А оно надо, с чинушами потом бодаться? И без них забот хватает.
Зимина, с которым он делил каюту, не было, поэтому не пришлось даже пытаться следовать очередной инструкции по обращению с секретными документами – получение производить строго одному, убедившись в отсутствии рядом посторонних, к которым в этом случае относятся все те, кому данное отправление прямо не предназначено. Конечно, так он своих ребят не обижал, тем более что большинство принятых им текстов ничего секретного в себе не несли.
На этот раз, чему Денисов немало удивился, первым словом оказалось «секретно» с тремя восклицательными знаками на конце.
Секретно!!!
Руководителю специальной отдельной группы
Старшему оператору технической службы
г-ну Денисову А. Ф.
По имеющимся у нас данным, в секторе пребывания корабля «Марка» в настоящее время находится специальный корреспондент издательского дома «ОМЛ» Артур Маркус (см. справку. Раздел 93, №24 и раздел 908, №11). По нашим данным, с 18 по 22 число текущего месяца он предполагает пребывать на планете Астора. УПТ крайне заинтересовано в том, чтобы г-н Маркус в положительном ключе осветил нашу работу в средствах массовой информации.
В этой связи Вам предлагается наладить с ним неформальный контакт и устроить его перелет с Асторы на Землю на борту «Марки».
На Вас возлагается руководство этой операцией.
Капитан Лялин И. Д. проинформирован и получил соответствующие инструкции. Наши представители на местах нацелены на оказание Вам всей необходимой помощи. Информационная поддержка будет Вам оказываться по категории «В». Финансовые средства Вам следует получить в кассе корабля.
Руководство Управления технической поддержки придает большое значение этой операции. При успешном ее завершении все участники, по Вашему представлению, будут поощрены.
Заместитель начальника УТП Генрих Квеллер
Заведующий оперативным отделом УПТ Игорь Г. Мухин
Конец сообщения
(до самоликвидации осталось 60 секунд).
На памяти Денисова за все время его работы в Управлении лично Квеллер обращался к нему от силы пару раз, если не считать всяких стандартных приказов и поздравлений, где Денисов если и упоминался персонально, то, как правило, в толпе. И оба тех раза ситуации были чрезвычайными, если не сказать критическими. А уж чтобы в компании с Мухиным – никогда.
Игорь в управе занимался разведкой и контрразведкой, хотя официально в его обязанности входило лишь обеспечение безопасности сотрудников. Денисов, как, наверное, и все бригадиры, тесно с ним сотрудничал, передавая ему информацию, за что имел небольшой профит. Очевидно, что инициатором этого необычного приказа, если только это послание можно расценивать подобным образом, являлся как раз Мухин. Квеллер же, жаба надутая, стал подписантом для солидности, хотя Денисову вполне хватило бы и обращения одного Игоря. Видно, не все так просто.
Шестьдесят секунд, оставшиеся до самоуничтожения текста, он провел с толком. Считается, что эту расшифровку невозможно скопировать, но один неглупый парень, работающий на орбитальном причале Управления, сделал ему хитрую программку эксклюзивного характера, при помощи которой оригинал послания в закодированном виде и его расшифровка легко перекочевывали в блок памяти его наручных часов, что Денисов и проделал, а для верности просто перефотографировал текст с экрана, после чего тот рассыпался на зерна и превратился во вполне эротичную картинку, изображающую голую девицу на пляже. Это мухинские штучки. Любит он подколоть сотрудников.
Денисов знал две или три истории, когда вот такой исчезающий из памяти компьютера текст ребята, принявшие его к исполнению, потом не смогли представить в качестве доказательства обоснованности своих действий.
Итак, что мы имеем. Некий корреспондент. Денисов полез в указанные разделы оперативного архива в своем компьютере. Ну, с журналистом все более или менее ясно. Этот активно работает с Агентством по контролю, которое поставляет данные на недобросовестных – на самом деле таковых или нет – подконтрольных Агентству сотрудников других ведомств. Рекламирует себя Агентство. При этом популярность Маркуса растет с каждым новым разоблачением. Вот и теперь он наверняка что-то роет.
Ясен и ход Управления. Ежели его похвалит человечек Агентства, то это совсем не то, как если бы восторженно отписался свой, давно прикормленный писака. Видать, крутые там у них расклады. Из-за них-то Денисов чуть сам не погиб с половиной своей команды и парня этого, Пакита, едва не угробил.
– Капитан, – сказал он, обратившись к Крокодилу по внутренней связи. – Могу к вам сейчас зайти?
– Есть идеи?
– Есть сообщение.
– Тогда давай.
Сроки, указанные Мухиным, исключали остановку «Марки» на Гринге. В это время кораблю следовало быть на Асторе со всеми отсюда вытекающими. Прямое указание Квеллера (так вот в чем идея Мухина!) даже Денисов, слегка поплевывавший на кое-кого из руководства, не исполнить не мог. Крокодил – тем более. А это значит, что первоначальный замысел по легализации Пакита летит к черту.
– Вы получили приказ Квеллера? – с порога спросил Денисов, снова ощутив табачный запах. Хоть бы антитабакином он пользовался, что ли. Просто провокатор какой-то, а не капитан.
– Квеллера? С какой стати? – спросил Лялин, не отрываясь от просмотра. Шел зубодробительный фантастический боевик на тему подземных жителей, беззаветно сражающихся с подземной же нежитью. В прошлом месяце Лялин, помнится, смотрел мелодрамы. Некоторые из экипажа пугались, когда, войдя в каюту капитана, видели посреди нее почти натуральных рыдающих девок, порой не совсем одетых.
Денисов растерялся. Как это? Обманули его, что ли? Чьи-то шуточки? Или до кэпа еще не довели? Но так не бывает! Рубен, при всей его, мягко говоря, антипатии к Крокодилу, в жизни бы не посмел утаить от него депешу от руководства. За такие кренделя по головке если и гладят, то топором, причем с размаха. И Осипян это прекрасно знает.
– Не понял, – проговорил он.
– Да не расстраивайся ты так. Баллон мне отписал.
Баллон – это начальник Управления. Это круто. Чтобы какому-то капитану приказывал лично Баллон? Да у него их таких – как вшей у дворняги! И – отписал! Не приказал или там распорядился – отписал. Хамеет Крокодил, совсем нюх потерял.
– Да ты не стой, присядь. Сейчас самое оно будет. Погляди.
Смотреть на то, как где лохматые, а где до бесстыдности лысые уродцы крушат полупрозрачную нежить каменными мечами, раскаленными на каком-то особо чудесном плазменном костре, Денисову было совсем неинтересно. Но в кресло он сел.
– Значит, Астора? – спросил он, все еще не оправившись от потрясения.
– Ага... Слушай, дай уже посмотреть, а?
Обидно, мать их, когда высшие силы так нагло и бесцеремонно рушат твои планы. А может, это перст судьбы? Вроде как указывает кто-то, брось ты, Денисов, эту хрень и спокойно занимайся своими прямыми служебными обязанностями. Отчет, например, напиши. Или устрой учения своим подчиненным, да с контрольным зачетом, а то они что-то пить у тебя стали и рапорта на увольнение писать. А всякие моральные обязательства оставь руководству, которое для тебя царь и бог во всех своих лицах, пусть и не всегда приятных.
Пламенный меч как раз разнес черепушку очередному гаду, когда Денисов услышал: «Двадцать пять». Он даже не понял, что это. В кино это сказали, что ли? Ну там, двадцать пятый. Как очередная зарубка на прикладе снайперской винтовки. И лишь спустя несколько секунд сообразил, что это произнес Крокодил.
– Чего?
– Двадцать пять, говорю.
– В смысле? – осторожно уточнил Денисов. У него мелькнул солнечный зайчик надежды.
– И мы все сделаем прямо на Асторе.
– Это как, интересно?
Если Гринга считалась чуть ли не разбойничьей планетой, хотя, наверное, «чуть» в большинстве случаев можно и опустить, то Астора во многом была ее полной противоположностью. То есть суть-то, конечно, одна – и там и там заправилы делали деньги, и деньги большие. Только на Асторе наковальней по выработке звонкой монеты служила промышленность. Добывающая, обрабатывающая и далее везде. Поводья там уже пятьдесят лет держала мощная корпорация, сумевшая на отдельно взятой планете обойти все антимонопольное законодательство при помощи всего лишь одного нехитрого маневра – значительная часть рабочих трудилась там вахтовым методом. Денисов деталей не знал да знать, в общем-то, не желал, но предполагал, что дело там в какой-то махинации, тонкой и денежной игре с законами и чиновниками. В том числе с Ассоциацией.
В этой связи становился более или менее понятен расчет его начальников. Если Маркус сунул свое любопытное рыло в эту клоаку, то, скорее всего, речь идет о разногласиях с его недавними благодетелями.
– Так мы договорились? – уточнил Крокодил.
– Двадцать!
– Не торгуйся, Андрей Федорович.
– Какая может быть торговля втемную? Так, баловство одно. Или есть конкретные предложения? Может, даже с гарантией?
– Предложения есть. Гарантии пока нет. Но с ней встанет дороже.
– Давай разговаривать, – незаметно для себя перешел Денисов на «ты». До этой секунды у них с капитаном в этом смысле царило неравноправие.
Глава 4
– Не кипятись. Понимаешь, какое дело. Только между нами.
– О чем ты говоришь! – горячо заверил Рубен, любивший, как и все человечество, чужие тайны.
– У Белковского там сестра... ну... в общем, с мужем у нее проблемы. А он еще и травму получил. Тяжело человеку. Словом, надо помочь. Поверишь, рапорт готов написать.
– Ты? – поразился второй пилот.
– Он!
– О! – Рубен выдержал трагическую паузу, при этом азартно выкатив глаза. – Сестра – это святое.
– Ну? А я о чем. Только ты уж, пожалуйста, никому. Крокодил распорядился, и все, ты с краю.
– Я все понял, Андрей, все понял. Без вопросов. Я тебя уважаю. Давай все же по кофейку.
Денисов прикинул, что кофе разумнее попить у Софочки, и отказался.
– Знаешь, нам там дней пять, может, придется задержаться, – сказал он, сознательно увеличивая срок пребывания на Гринге. Свои дела там он предполагал закончить дня за два, за три. – Так что рассчитывай.
– Спасибо, что сказал, – азартно улыбнулся Рубен.
Слаб человек, слаб.
Софочка сидела в своем рабочем кресле и делала вид, что работает. Но по ее расслабленным плечам и полубессильному наклону головы Денисов видел, что женщине хорошо. Пусть хоть кому-то тут будет хорошо.
– Ты освободилась?
– Проходи.
Она встретила его лукавой и одновременно надменной и усталой улыбкой, свидетельствующей о высшем знании, которого лишен ее визави. Многие искусствоведы бьются над тайной улыбки Джоконды. Вот посмотрели бы они сейчас на психологиню и все поняли б. Ей сейчас не то что двигаться – говорить не хочется.
– Отлично выглядишь, – похвалил ее Денисов, усаживаясь в кресло рядом.
– Спасибо.
– Это тебе спасибо. Поглядишь на тебя – жить хочется. Знаешь, кому-то это дано, а кому-то – как ни кряхти. Юбки, макияж, пластика – все всухую. Подружки, поди, тебе обзавидовались. Послушай, – Денисов доверительно наклонился вперед, – у меня к тебе дельце.
– Пошел ты со своими делами, – лениво проговорила Софочка, пальцами левой руки легонько трогая волосы на своем виске.
Денисов расценил этот жест как приглашение к продолжению разговора.
– Кофейком не угостишь?
– Хочешь – сам ставь. Знаешь где.
Честно говоря, он рассчитывал, что Софочка сама его обслужит – в смысле кофе. Психологически да и по правилам приличия это было бы куда правильнее. Но уж коли так фишка легла, играем.
Под вытяжным шкафом, который дипломированный специалист приспособила под личную кухоньку (почти во всех рабочих помещениях, вопреки запретам, существует нечто подобное), он нашел початую бутылку коньяка, от которой, даже закрытой, пахло. Понятно, что недавно из нее наливали. Софочка не обращала на него внимания, погрузившись в какую-то книгу, хотя Денисов, поглядывая на нее со спины, полагал, что она просто дремлет. Утомилась.
Выбрав чашку побольше, он не пожалел в нее спиртного, зная, что после такой смеси полусуточное бодрствование Софье Перегляд обеспечено. Вряд ли она осыплет его за это благодарностью, но дело того требовало.
– Держи. Я чуть покрепче сделал, а то ты, вижу, спишь. Помнишь, ты говорила, что у тебя языковые программы есть?
– Тебе-то они зачем? – лениво поинтересовалась психологиня, забирая кружку с фирменным знаком Управления. Такие каждый год вручали сотрудникам и партнерам, так что у некоторых, в том числе у Денисова, их скопилось больше, чем на один стандартный сервиз. Впрочем, лично он их активно раздаривал.
То, что Денисов называл языковыми программами, было очень сложной смесью многих научно-прикладных дисциплин. По сути – гипно-инженерное воздействие на мозг, приводящее к тому, что пациент в течение очень короткого промежутка времени получал некий набор знаний по избранной тематике. В данном случае – языка. Существовали и другие области знаний, которые «вкладывали» в головы. Только имелась одна проблема – так называемые побочные эффекты. Доходило до того, что люди превращались в «матрасы» – не реагирующие на внешние раздражители особи, занятые исключительно перерабатыванием полученной насильственным путем информации. Вроде зависшего компьютера. Впрочем, порой «отравления» носили более легкую форму. Поэтому подобные воздействия на человеческий мозг если и не значились под абсолютным запретом, то на них наложили огромные ограничения.
– Да надо, – несколько фальшиво проговорил Денисов и тут же поплатился.
– Что значит «надо»?! – взорвалась, выпрямляясь в кресле, психологиня. – Ты меня чего, на цугундер в очередь записываешь? Или прямо вне очереди? Ты чего пришел? Кофе попить? Вот пей и уматывай. Тоже мне!
– У меня есть и получше! – резко сказал Денисов. – Кончай орать. Это ты на своего этого покрикивай, как там его? Членисторукого. Вот на него и рявкай. Кстати, как он тебе? Ничего? Я к ней с делом пришел, а... Ты чего возомнила-то? Ты на меня свое бешенство матки не перекладывай, подруга! Ты так со своими елдунами разговаривай. Больше бы толку было. А то весь корабль на сперму исходит. Все сортиры уже, понимаешь... Кто будет вылизывать? Ты? Так валяй. Чего сидишь?
– А ты мне позавидовал, да?! Или, может, потому, что тебе не дала? Так ты скажи, скажи. Может, и договоримся.
Денисов передохнул. Гнусно так переть на женщину. Так сама ж нарвалась! Или это на нее так кофе с коньяком действует?
Он не первый год ходит старшим группы. Знает, как нужно шею мылить, а порой и до крови. Железной щеткой. Только не таким ему виделся этот разговор. Но уж как получилось.
Она что-то возмущенно говорила, забыв о своем недавнем умиротворении, но Денисов больше не обращал на ее эмоции внимания. Теперь ему оставалось только давить. А ведь мог бы головой и получше поработать! Брать ее надо было тогда, когда она еще не зажгла над своей дверью надпись о проходящем сеансе. Хорошо еще не красный фонарь.
– Кончай орать, – сказал он.
– А ты мне рот не затыкай!
– Тебе, пожалуй, заткнешь. В общем, как я понял, не хочешь ты себе помочь. Ладно, так и доложим.
– Что ты крутишь, Денисов? «Помочь, доложим!» Я же тебя насквозь вижу.
– Это потому, что я не мутный. И не имею привычки крутить, как ты выражаешься. Я же к тебе нормально пришел, как к человеку, к товарищу, в конце концов. Все, пошел я. За кофе отдельное спасибо.
– На здоровье, – сварливо отозвалась она, поглядывая на него с плохо скрытым интересом, если не опасением.
– Но учти, после услышанного моя благодарность не распространяется так далеко, чтобы помогать тебе с новичком.
– В каком же это смысле, позвольте спросить?
– Ну ты даешь! – произнеся это, Денисов заставил себя улыбнуться. – Мне казалось, ты лучше знаешь свои должностные обязанности. Смотри, Крокодил узнает – больше не возьмет тебя с собой.
– Не боись, Денисов. Возьмет и еще как возьмет.
– Ну, тогда Управление.
– Ты меня еще президентом попугай, – не хотела сдаваться Софочка.
– Президентом? Да запросто. Вот тебе ситуация. Гипотетическая, конечно, но ведь мы с тобой знаем, что от вероятности до реальности один шаг. Такая жизнь пошла! Прибываем мы с тобой на Землю. Всей нашей честной компанией. Проходим карантин и все такое, и вдруг спустя некоторое время выясняется, что один из вновь прибывших, мягко говоря, неадекватен.
– Уж не ты ли?
– Я? Нет. Я же уже сказал тебе кто. Новенький. Тот, который сейчас в санблоке парится. А вдруг у него проявится повышенная агрессивность или иные отклонения?
– Ты его притащил, тебе за него и отвечать.
– Так-то оно так, да не совсем. Кто его должен был первично обследовать? Ты, моя дорогая. Согласно инструкции, каждый, кто находится на борту... – начал Денисов нудным тоном, будто по бумаге читал, но Софочка его оборвала:
– Неувязочка у тебя, начальник. Он не член команды.
– А ты инструкцию-то почитай, подруга дней моих суровых. Почитай-почитай, полезно бывает.
– Ты хочешь сказать, что я должна его оттестировать?
– Это не я так говорю. Ин-струк-ци-я!
– Но я же по-ихнему не бельмеса! Как я его, на пальцах, что ли?
– Я уж там не знаю, на пальцах или на чем другом, – мстительно проговорил Денисов, но обязана. И вариантов у тебя два. Первый – ты быстренько изучаешь его язык. А поскольку язык сложный и за время до посадки выучить в совершенстве ты явно не успеваешь, то просто вводишь себе языковую программу. Со всеми возможными последствиями. Или второй. Делаешь то же самое ему. Был у тебя и третий, попросить помощи у меня, но ввиду сегодняшних событий – сама понимаешь. Недосуг. И ребятам моим тоже.
– Ага. Потому что пьют не просыхая.
– Естественно. Что позволяет сделать вывод о плохой работе штатного психолога.
– Ну и сволочь же ты, Денисов.
– И это заместо спасиба? Интересное кино про девушек. Достойное отдельной строчки в моем рапорте. Кстати, я его еще не закончил. Так что ты решила?
– Перечитать инструкцию! – огрызнулась Софочка.
– И это правильно, – похвалил Денисов, вставая. – Ну, не буду задерживать. Там, наверное, уже очередь к тебе выстроилась. Ребята жаждут помощи.
– Пошел вон!
– И тебе всего хорошего. Да, чуть не забыл. Что передать капитану корабля? Я как раз к нему. Он им сегодня интересовался.
– Успокойся, будет твой парень говорить.
– Ладно, так и скажу.
Но пошел Денисов не к Крокодилу, а к себе в каюту. Пора бы уже прочитать послание из Управления. Помешанные на секретности, те не только страшно шифровали свои послания, но и отводили им очень короткую жизнь. То есть если адресат в течение отведенного времени не вскрыл текст, тот самоликвидировался. Подобное считалось пусть и не грубым, но все же нарушением дисциплины. А оно надо, с чинушами потом бодаться? И без них забот хватает.
Зимина, с которым он делил каюту, не было, поэтому не пришлось даже пытаться следовать очередной инструкции по обращению с секретными документами – получение производить строго одному, убедившись в отсутствии рядом посторонних, к которым в этом случае относятся все те, кому данное отправление прямо не предназначено. Конечно, так он своих ребят не обижал, тем более что большинство принятых им текстов ничего секретного в себе не несли.
На этот раз, чему Денисов немало удивился, первым словом оказалось «секретно» с тремя восклицательными знаками на конце.
Секретно!!!
Руководителю специальной отдельной группы
Старшему оператору технической службы
г-ну Денисову А. Ф.
По имеющимся у нас данным, в секторе пребывания корабля «Марка» в настоящее время находится специальный корреспондент издательского дома «ОМЛ» Артур Маркус (см. справку. Раздел 93, №24 и раздел 908, №11). По нашим данным, с 18 по 22 число текущего месяца он предполагает пребывать на планете Астора. УПТ крайне заинтересовано в том, чтобы г-н Маркус в положительном ключе осветил нашу работу в средствах массовой информации.
В этой связи Вам предлагается наладить с ним неформальный контакт и устроить его перелет с Асторы на Землю на борту «Марки».
На Вас возлагается руководство этой операцией.
Капитан Лялин И. Д. проинформирован и получил соответствующие инструкции. Наши представители на местах нацелены на оказание Вам всей необходимой помощи. Информационная поддержка будет Вам оказываться по категории «В». Финансовые средства Вам следует получить в кассе корабля.
Руководство Управления технической поддержки придает большое значение этой операции. При успешном ее завершении все участники, по Вашему представлению, будут поощрены.
Заместитель начальника УТП Генрих Квеллер
Заведующий оперативным отделом УПТ Игорь Г. Мухин
Конец сообщения
(до самоликвидации осталось 60 секунд).
На памяти Денисова за все время его работы в Управлении лично Квеллер обращался к нему от силы пару раз, если не считать всяких стандартных приказов и поздравлений, где Денисов если и упоминался персонально, то, как правило, в толпе. И оба тех раза ситуации были чрезвычайными, если не сказать критическими. А уж чтобы в компании с Мухиным – никогда.
Игорь в управе занимался разведкой и контрразведкой, хотя официально в его обязанности входило лишь обеспечение безопасности сотрудников. Денисов, как, наверное, и все бригадиры, тесно с ним сотрудничал, передавая ему информацию, за что имел небольшой профит. Очевидно, что инициатором этого необычного приказа, если только это послание можно расценивать подобным образом, являлся как раз Мухин. Квеллер же, жаба надутая, стал подписантом для солидности, хотя Денисову вполне хватило бы и обращения одного Игоря. Видно, не все так просто.
Шестьдесят секунд, оставшиеся до самоуничтожения текста, он провел с толком. Считается, что эту расшифровку невозможно скопировать, но один неглупый парень, работающий на орбитальном причале Управления, сделал ему хитрую программку эксклюзивного характера, при помощи которой оригинал послания в закодированном виде и его расшифровка легко перекочевывали в блок памяти его наручных часов, что Денисов и проделал, а для верности просто перефотографировал текст с экрана, после чего тот рассыпался на зерна и превратился во вполне эротичную картинку, изображающую голую девицу на пляже. Это мухинские штучки. Любит он подколоть сотрудников.
Денисов знал две или три истории, когда вот такой исчезающий из памяти компьютера текст ребята, принявшие его к исполнению, потом не смогли представить в качестве доказательства обоснованности своих действий.
Итак, что мы имеем. Некий корреспондент. Денисов полез в указанные разделы оперативного архива в своем компьютере. Ну, с журналистом все более или менее ясно. Этот активно работает с Агентством по контролю, которое поставляет данные на недобросовестных – на самом деле таковых или нет – подконтрольных Агентству сотрудников других ведомств. Рекламирует себя Агентство. При этом популярность Маркуса растет с каждым новым разоблачением. Вот и теперь он наверняка что-то роет.
Ясен и ход Управления. Ежели его похвалит человечек Агентства, то это совсем не то, как если бы восторженно отписался свой, давно прикормленный писака. Видать, крутые там у них расклады. Из-за них-то Денисов чуть сам не погиб с половиной своей команды и парня этого, Пакита, едва не угробил.
– Капитан, – сказал он, обратившись к Крокодилу по внутренней связи. – Могу к вам сейчас зайти?
– Есть идеи?
– Есть сообщение.
– Тогда давай.
Сроки, указанные Мухиным, исключали остановку «Марки» на Гринге. В это время кораблю следовало быть на Асторе со всеми отсюда вытекающими. Прямое указание Квеллера (так вот в чем идея Мухина!) даже Денисов, слегка поплевывавший на кое-кого из руководства, не исполнить не мог. Крокодил – тем более. А это значит, что первоначальный замысел по легализации Пакита летит к черту.
– Вы получили приказ Квеллера? – с порога спросил Денисов, снова ощутив табачный запах. Хоть бы антитабакином он пользовался, что ли. Просто провокатор какой-то, а не капитан.
– Квеллера? С какой стати? – спросил Лялин, не отрываясь от просмотра. Шел зубодробительный фантастический боевик на тему подземных жителей, беззаветно сражающихся с подземной же нежитью. В прошлом месяце Лялин, помнится, смотрел мелодрамы. Некоторые из экипажа пугались, когда, войдя в каюту капитана, видели посреди нее почти натуральных рыдающих девок, порой не совсем одетых.
Денисов растерялся. Как это? Обманули его, что ли? Чьи-то шуточки? Или до кэпа еще не довели? Но так не бывает! Рубен, при всей его, мягко говоря, антипатии к Крокодилу, в жизни бы не посмел утаить от него депешу от руководства. За такие кренделя по головке если и гладят, то топором, причем с размаха. И Осипян это прекрасно знает.
– Не понял, – проговорил он.
– Да не расстраивайся ты так. Баллон мне отписал.
Баллон – это начальник Управления. Это круто. Чтобы какому-то капитану приказывал лично Баллон? Да у него их таких – как вшей у дворняги! И – отписал! Не приказал или там распорядился – отписал. Хамеет Крокодил, совсем нюх потерял.
– Да ты не стой, присядь. Сейчас самое оно будет. Погляди.
Смотреть на то, как где лохматые, а где до бесстыдности лысые уродцы крушат полупрозрачную нежить каменными мечами, раскаленными на каком-то особо чудесном плазменном костре, Денисову было совсем неинтересно. Но в кресло он сел.
– Значит, Астора? – спросил он, все еще не оправившись от потрясения.
– Ага... Слушай, дай уже посмотреть, а?
Обидно, мать их, когда высшие силы так нагло и бесцеремонно рушат твои планы. А может, это перст судьбы? Вроде как указывает кто-то, брось ты, Денисов, эту хрень и спокойно занимайся своими прямыми служебными обязанностями. Отчет, например, напиши. Или устрой учения своим подчиненным, да с контрольным зачетом, а то они что-то пить у тебя стали и рапорта на увольнение писать. А всякие моральные обязательства оставь руководству, которое для тебя царь и бог во всех своих лицах, пусть и не всегда приятных.
Пламенный меч как раз разнес черепушку очередному гаду, когда Денисов услышал: «Двадцать пять». Он даже не понял, что это. В кино это сказали, что ли? Ну там, двадцать пятый. Как очередная зарубка на прикладе снайперской винтовки. И лишь спустя несколько секунд сообразил, что это произнес Крокодил.
– Чего?
– Двадцать пять, говорю.
– В смысле? – осторожно уточнил Денисов. У него мелькнул солнечный зайчик надежды.
– И мы все сделаем прямо на Асторе.
– Это как, интересно?
Если Гринга считалась чуть ли не разбойничьей планетой, хотя, наверное, «чуть» в большинстве случаев можно и опустить, то Астора во многом была ее полной противоположностью. То есть суть-то, конечно, одна – и там и там заправилы делали деньги, и деньги большие. Только на Асторе наковальней по выработке звонкой монеты служила промышленность. Добывающая, обрабатывающая и далее везде. Поводья там уже пятьдесят лет держала мощная корпорация, сумевшая на отдельно взятой планете обойти все антимонопольное законодательство при помощи всего лишь одного нехитрого маневра – значительная часть рабочих трудилась там вахтовым методом. Денисов деталей не знал да знать, в общем-то, не желал, но предполагал, что дело там в какой-то махинации, тонкой и денежной игре с законами и чиновниками. В том числе с Ассоциацией.
В этой связи становился более или менее понятен расчет его начальников. Если Маркус сунул свое любопытное рыло в эту клоаку, то, скорее всего, речь идет о разногласиях с его недавними благодетелями.
– Так мы договорились? – уточнил Крокодил.
– Двадцать!
– Не торгуйся, Андрей Федорович.
– Какая может быть торговля втемную? Так, баловство одно. Или есть конкретные предложения? Может, даже с гарантией?
– Предложения есть. Гарантии пока нет. Но с ней встанет дороже.
– Давай разговаривать, – незаметно для себя перешел Денисов на «ты». До этой секунды у них с капитаном в этом смысле царило неравноправие.
Глава 4
БОЕЦ
Обидно до чертиков, когда в 29 лет ты все еще только директор филиала. Да еще в такой дыре. Порой Грегори даже сожалел, что родился в семействе Вали, могущество и богатство которого известны всей Галактике. Соответственно, он был богат с рождения, но в отличие от многих из своих сверстников, тоже не бедных, сразу по окончании университета, где он был вынужден действительно учиться, сразу приступил к работе. И не на Земле, где с досугом нет проблем, а в этой дыре Асторе, где, кроме охоты и катания с гор, никаких развлечений не существует в принципе. Выпивка и компьютерные игры, само собой, не в счет. Беда в том, что с самого детства всем отпрыскам Вали, жестким гипнотическим внушением навязывалось ограничение в потреблении алкоголя. Дело в том, что единственный сын и предполагаемый продолжатель семейного бизнеса патриарха, которого в некоторых источниках называют Вали Первым, загнулся как раз из-за злоупотребления горячительным, в результате чего папаше, уже вошедшему в преклонный, если не сказать пенсионный возраст, пришлось срочно обзаводиться другими детьми.
Конечно, эта история с наследниками тоже характеризует Вали Первого как личность неординарную и даже где-то героическую, поскольку для осуществления великой миссии продолжения рода им было организовано новое государство на выкупленной у корсаров планете, где первым законодательным актом было разрешено многоженство. Остаток же своих дней основатель славной династии посвятил созданию и совершенствованию правил воспитания потомков. А поскольку прожил он еще почти двадцать лет, то, понятное дело, насочинял за это время изрядно, тем более что в последние годы жизни у Великого Вали появились признаки маразма.
Словом, Грегори по прозвищу Воробышек порой скучал, при том, что работу свою искренне любил и умел находить в ней удовлетворение. Но даже завзятый трудоголик может устать или загрустить, если дело, которому он служит, отлажено, как хороший часовой механизм, так что почти не остается пространства для творческого подхода. К тому же у Воробышка имелись жена и двое детей. Ну, дети детьми, у них есть няньки и воспитатели, а молодой женщине из хорошей семьи требуются развлечения.
Воробышек, отвечая вызову ситуации, принялся за формирование культурной среды со свойственной ему деловой хваткой, вколоченной в него с рождения. Для начала он отстроил личный развлекательный комплекс, через который прошли, проехали, пролетели многие известные артисты и музыканты. Платил Воробышек щедро, потому даже знаменитости бывать у него любили. За неполные два года Астора не только заняла прочное место в записных книжках импресарио, но и в деловых блокнотах элиты, которая нашла для себя еще одну точку на звездном небе, где можно отдохнуть без риска нарваться на быдло или излишне придирчивую полицию. Задуманный как семейное развлечение Центр стал приносить вполне ощутимые доходы, и не одни только финансовые. Заветы давно почившего в бозе Вали Первого не пропали даром. Грегори, вдохновленный успехом своего первого личного проекта, всерьез подумывал о его расширении.
Однако при всей гордости за свое детище Воробышек времени и сил тратил на него куда меньше, чем на основное производство, ибо только успех в нем позволял надеяться, что семейный совет сможет доверить ему руководство проектом посолиднее и, что самое главное, в метрополии. Поэтому каждое утро он появлялся в своем кабинете, чтобы ровно в десять получить доклады от руководителей направлений, директоров и управляющих шахт, перерабатывающих, транспортных структур, торговых компаний и всех прочих, кто на Асторе приумножал семейное богатство Вали. Грегори старался быть строгим и разумным руководителем, делами завоевывая уважение подчиненных и деловых партнеров. А дел в его немалом хозяйстве было немало. Но редко какое из них могло заставить его допоздна засидеться в кабинете. Семье он никогда не отказывал во внимании. Сегодня он пригласил жену в свой Центр, где знаменитый джазовый коллектив давал свой единственный концерт на Асторе.
В концертном зале за Грегори Вали была навсегда закреплена ложа, называемая королевской, хотя ни одного короля в ней отродясь не бывало. Впрочем, Воробышек не терял на это надежду. С точки зрения рекламы это хороший ход. Входя в фойе и раскланиваясь со знакомыми, он отметил, что гостей на сегодняшнем вечере меньше, чем обычно. Конечно, джаз – весьма своеобразное искусство и не каждому доступно, но ведь на Асторе так мало развлечений.
Движением подбородка велев управляющему Центром следовать за собой, прошествовал в свою ложу, ведя супругу под руку. Церемонно усадив жену и сам усевшись на свое привычное место, повернул голову к управляющему.
– Сегодня у нас мало гостей, Питер? – спросил он.
– К сожалению, не все билеты проданы.
– Почему? У нас что, появился конкурент?
– Слава богу, нет.
– Так в чем дело?
– Трудно сказать.
– Но какие-то мысли по этому поводу имеются?
– Ну... – замялся управляющий.
Воробышек хотя и слыл надутым снобом, дураком не был и в людях разбирался. Дело в том, что репертуар своего Центра он во многом формировал сам, и, похоже, ошибся. Видимо, на это и намекает Питер, не смея при этом озвучить свои соображения по этому поводу.
– Подготовьте мне завтра отчет за месяц.
– Но месяц еще не кончился, господин Вали.
– По сегодняшний день включительно, – отрезал Воробышек и отвернулся к сцене, закрытой голографическим занавесом, на котором с еле слышным звуковым сопровождением рассказывалось об истории джазового коллектива. Говорить с управляющим пока что больше не о чем.
Продолжая из ложи раскланиваться со знакомыми и обмениваться улыбками, одновременно Грегори развлекал жену рассказами о джазе и искоса посматривал в зал, заполнившийся едва наполовину. Да, сдается, поторопился он с оптимизмом по поводу перспектив своего проекта.
Настроение было подпорчено, однако он не стал отказываться от красивой традиции по окончании концерта лично поблагодарить музыкантов и выпить с ними по бокалу настоящего чилийского вина; фабрика и виноградные плантации принадлежат семейному клану Вали, что и отражено на этикетке.
Конечно, эта история с наследниками тоже характеризует Вали Первого как личность неординарную и даже где-то героическую, поскольку для осуществления великой миссии продолжения рода им было организовано новое государство на выкупленной у корсаров планете, где первым законодательным актом было разрешено многоженство. Остаток же своих дней основатель славной династии посвятил созданию и совершенствованию правил воспитания потомков. А поскольку прожил он еще почти двадцать лет, то, понятное дело, насочинял за это время изрядно, тем более что в последние годы жизни у Великого Вали появились признаки маразма.
Словом, Грегори по прозвищу Воробышек порой скучал, при том, что работу свою искренне любил и умел находить в ней удовлетворение. Но даже завзятый трудоголик может устать или загрустить, если дело, которому он служит, отлажено, как хороший часовой механизм, так что почти не остается пространства для творческого подхода. К тому же у Воробышка имелись жена и двое детей. Ну, дети детьми, у них есть няньки и воспитатели, а молодой женщине из хорошей семьи требуются развлечения.
Воробышек, отвечая вызову ситуации, принялся за формирование культурной среды со свойственной ему деловой хваткой, вколоченной в него с рождения. Для начала он отстроил личный развлекательный комплекс, через который прошли, проехали, пролетели многие известные артисты и музыканты. Платил Воробышек щедро, потому даже знаменитости бывать у него любили. За неполные два года Астора не только заняла прочное место в записных книжках импресарио, но и в деловых блокнотах элиты, которая нашла для себя еще одну точку на звездном небе, где можно отдохнуть без риска нарваться на быдло или излишне придирчивую полицию. Задуманный как семейное развлечение Центр стал приносить вполне ощутимые доходы, и не одни только финансовые. Заветы давно почившего в бозе Вали Первого не пропали даром. Грегори, вдохновленный успехом своего первого личного проекта, всерьез подумывал о его расширении.
Однако при всей гордости за свое детище Воробышек времени и сил тратил на него куда меньше, чем на основное производство, ибо только успех в нем позволял надеяться, что семейный совет сможет доверить ему руководство проектом посолиднее и, что самое главное, в метрополии. Поэтому каждое утро он появлялся в своем кабинете, чтобы ровно в десять получить доклады от руководителей направлений, директоров и управляющих шахт, перерабатывающих, транспортных структур, торговых компаний и всех прочих, кто на Асторе приумножал семейное богатство Вали. Грегори старался быть строгим и разумным руководителем, делами завоевывая уважение подчиненных и деловых партнеров. А дел в его немалом хозяйстве было немало. Но редко какое из них могло заставить его допоздна засидеться в кабинете. Семье он никогда не отказывал во внимании. Сегодня он пригласил жену в свой Центр, где знаменитый джазовый коллектив давал свой единственный концерт на Асторе.
В концертном зале за Грегори Вали была навсегда закреплена ложа, называемая королевской, хотя ни одного короля в ней отродясь не бывало. Впрочем, Воробышек не терял на это надежду. С точки зрения рекламы это хороший ход. Входя в фойе и раскланиваясь со знакомыми, он отметил, что гостей на сегодняшнем вечере меньше, чем обычно. Конечно, джаз – весьма своеобразное искусство и не каждому доступно, но ведь на Асторе так мало развлечений.
Движением подбородка велев управляющему Центром следовать за собой, прошествовал в свою ложу, ведя супругу под руку. Церемонно усадив жену и сам усевшись на свое привычное место, повернул голову к управляющему.
– Сегодня у нас мало гостей, Питер? – спросил он.
– К сожалению, не все билеты проданы.
– Почему? У нас что, появился конкурент?
– Слава богу, нет.
– Так в чем дело?
– Трудно сказать.
– Но какие-то мысли по этому поводу имеются?
– Ну... – замялся управляющий.
Воробышек хотя и слыл надутым снобом, дураком не был и в людях разбирался. Дело в том, что репертуар своего Центра он во многом формировал сам, и, похоже, ошибся. Видимо, на это и намекает Питер, не смея при этом озвучить свои соображения по этому поводу.
– Подготовьте мне завтра отчет за месяц.
– Но месяц еще не кончился, господин Вали.
– По сегодняшний день включительно, – отрезал Воробышек и отвернулся к сцене, закрытой голографическим занавесом, на котором с еле слышным звуковым сопровождением рассказывалось об истории джазового коллектива. Говорить с управляющим пока что больше не о чем.
Продолжая из ложи раскланиваться со знакомыми и обмениваться улыбками, одновременно Грегори развлекал жену рассказами о джазе и искоса посматривал в зал, заполнившийся едва наполовину. Да, сдается, поторопился он с оптимизмом по поводу перспектив своего проекта.
Настроение было подпорчено, однако он не стал отказываться от красивой традиции по окончании концерта лично поблагодарить музыкантов и выпить с ними по бокалу настоящего чилийского вина; фабрика и виноградные плантации принадлежат семейному клану Вали, что и отражено на этикетке.